Текст книги "В объятиях демона (СИ)"

Автор книги: Стася Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– А как же папа?

– А что папа? – тихо отвечает она вопросом на вопрос. – Я ему не дозвонилась, потом замоталась. Он мне тоже не звонит. У меня все нормально, и пусть он так думает, я правда не очень хочу его отвлекать или вырывать из этой его командировки. Потом как-нибудь все объясню. Пока буду с Лагранжами, им нужна моя поддержка. Они предложили мне переехать к ним совсем, я сказала, что подумаю, они тоже хотят воспитывать внучку. И я склонна к тому, чтобы согласиться. Дома все равно пустота, никого нет, когда папа приедет – непонятно.

– Лер, если что – я тоже рядом. И буду рядом, обязательно, я обещал Алексу, что я позабочусь. Не стесняйся, я тебя знаю, звони и проси, если будет нужна помощь, да и просто так звони, а я буду к вам часто заезжать. Ксюха тебя вытащит развеяться, давай, нужно тебе пытаться вернуться к жизни. – с грустной улыбкой говорит ей Давид, а после паркуется у ее дома. – Иди, забирай вещи. С тобой подняться?

– Нет. Я сама.

Она выходит из машины и заходит в собственный подъезд, а после поднимается на свой этаж. У нее такое ощущение, что ее жизнь разделилась на «до» и «после». В какой-то степени здесь все кажется несколько чужим. Девушка проходит в свою комнату – забирает свои любимые плакаты со стен, складывает в сумку вещи, опять же, которые могут ей понадобится, несколько мягких игрушек, что ей дарил Лагранж, она тоже забирает. Несколько украшений, в частности серебряный браслет со знаком бесконечности, который она долго не носила, а теперь так захотелось – она быстро застегивает его на правом запястье. Девушка собирает и фотографии, которыми была завалена вся ее комната – они стояли в рамочках, висели на стене, и Валерия сгребает их в одну кучу, осторожно убирает в папку, тоже складывая их в сумку, к вещам, которая выходит достаточно небольшой и совсем не тяжелой. Почему-то ей кажется, что жить она здесь больше не будет. Поэтому все самое ценное она забирает с собой. Лерка закрывает дверь на ключ, выходя из квартиры, и быстро сбегает вниз по ступенькам, а после садится в машину снова.

– Знаешь, пока собиралась, точно решила, что останусь с Лагранжами. Не смогу их оставить. Да и самой будет легче, они мне как родные. Так что поехали, Давид. Спасибо тебе большое за все, что ты делаешь.

– Я не обязан, но Лекс мой друг. И если он сам не может заботиться о тебе, то я буду. – Месхи крепко сжимает ее руку и улыбается.

Давид очень хочет помочь. Где-то глубоко внутри он представляет, что в целом сейчас испытывает Валерия, хотя даже не сомневается в том, что ему этого никогда не понять. Он в своей жизни, до этого момента, никогда никого не терял, и, может быть, поэтому сейчас просит отказаться от Лагранжа и попробовать ей жить дальше. Он прекрасно понимал, что кудрявая себя просто похоронит вместе с парнем, не дай Бог. Он просто далеко. Далеко, не рядом, и рядом будет только через чертовых двадцать лет. Страшная цифра, от нее бежали мурашки по спине. Как бы то ни было, Месхи сегодня тоже лишился лучшего друга, и ему тоже было просто жутко больно. Он тоже старался этого не показывать – Лерке хуже. Родителям Лекса – еще хуже. Вот если кто-то и сможет стать опорой для них, так это Давид. По крайней мере, он очень постарается разделить это непростое и тяжкое бремя.

Лера же надеялась только на то, что в скором времени ей не придется оплакивать Алекса. Оставалось только ждать. Ждать, пока пройдут эти чертовы года. А они ведь уже постареют – Валерии будет почти сорок, когда он выйдет, а их дочурка будет совсем взрослая. Но возраст не определяется счастьем – если ей нужно ждать двадцать лет, она будет ждать двадцать. А если бы нужно было пятьдесят – ждала бы их все. Бросало в дрожь и тошнило даже при мысли о том, что она может быть с кем-то другим.

А Давид просто поражается, на самом деле, ее силе. Она не думает о самой себе – ей нужно поддержать Алекса, его родителей, а себя Лерка вообще не выдвигает на передний план, хотя понять то, как ей сейчас внутри паршиво, можно. Давиду, наверное, очень бы хотелось, чтобы она разрыдалась, выплакалась, выпустила сейчас все те эмоции, которые держала в себе и освободилась от них. Но почему-то пока она себе этого не позволяла. Вряд ли и позволит. Но поддержка сейчас нужна девушке, как воздух. И этой самой поддержкой для нее готов стать Давид.

Эпилог

«У нее могло быть все,

А она выбрала – мертвого»

Прошло пять лет.

Сложные, серьезные и абсолютно безжалостные пять лет. Хотя для кого как – некоторые были абсолютно счастливы и это было их право. Судьба каждого из них сложилась по-разному, интересно или нет, счастливо или нет, но по-разному. Всегда тяжело отпустить прошлое, жить дальше или хотя бы пытаться это делать, сложно чувствовать себя живым после произошедших событий, раздробивших на мельчайшие кусочки твой мир, сложно вновь осваиваться, вновь созидать, вновь доверять и прощать. А самое сложное – научиться заново мечтать. Каждый день мечтать о чем-то, что могло бы порадовать или произойти в скором будущем, мечтать о каких-то благах, мечтать о чувствах. Необходимо заново полюбить этот мир, чтобы мир, в ответ, полюбил тебя.

Руслан уехал. Практически сразу же после расставания с Ксюшей, он собрал свои вещи, документы из университета и отправился в Испанию, к деду. Родители даже не пытались держать его – они прекрасно знали чувствительность своего сына, знали, что если он что-то вбил себе в голову, то держать его там бесполезно. Костомаров был абсолютно разбит после предательства Ксюши – не имело ни малейшего значения для него, что вообще там происходило в институте, какую они правду искали – он сконцентрировался на своей внутренней боли и не хотел выбираться из панциря. Но очень вовремя в себя его привел Максим, который просто пришел с бутылкой коньяка, они выпили, и он ему все популярно объяснил – какие у Руса дальнейшие перспективы, если он ничего не изменит и погрязнет в своих страданиях, то кончит он не лучшим образом. Ведь, как известно, люди всегда пытаются свои страдания чем-то заглушить – алкоголем, сигаретами, наркотиками или причинением себе физической боли, вместо моральной. Но никто не понимает, что для того, чтобы избавиться от этих страданий или хотя бы облегчить их, для начала нужно немного покопаться в себе и, возможно, изменить свое отношение к происходящему. Тогда все получится. Вот и Руслан решил перестать унывать – в конце концов, да, ему очень больно, но ведь на этой Ксюше свет клином не сошелся, правда? Он еще сможет быть счастливым и без нее.

Просто в какой-то переломный момент сложно было смириться с предательством. Это вообще такая вещь, которая, словно червь в яблоке, точит и точит, точит и точит сознание изнутри, буквально заставляя задумываться обо всем это каждую секунду. А Костомаров еще и был из таких – из тех, кто думает очень много, вот только не всегда это может идти на благо. Скорее, он разрушает себя своими мыслями, разрушает свое сознание, разламывает его, когда снова думает о Ксюше. Но именно тогда, когда пришел Максим, серьезно поговорил с ним, а после с ним еще и родители поговорили, пытаясь донести до юноши простую мысль о том, что это не конец свет, он все-таки начал справляться. Задышал полной грудью, не чувствуя, как больше в подреберье каждый раз отзывается болью. Он просто снова в очередной раз жил. Парень понимал, что он их отпускал – он уже не задумывался о мотивах девушки, не хотел изо всех сил отомстить Месхи. У Руса действительно получилось освободиться, выпустить их из своего сердца и, что самое главное, больше никогда не возвращаться к прошлому. Просто жить и жить. Желательно, счастливо. Именно на это юноша и взял свой дальнейший курс.

Парень уверенными шагами двигался к тому, чтобы что-то изменить в своей жизни и точно обрести это самое счастье, про которое ему так усиленно твердили Макс и родители. Поэтому, наверное, его никто и не остановил, когда в один из дней, уже не такой убитый всем происходящим, и заявил о том, что переезжает в к деду, а там уже будет поступать в художественную академию. Ему вообще этот экономический факультет не нужен был – изначально Руслан поступал туда для того, чтобы порадовать отца. Но теперь он будет строить свою жизнь своими руками. Он уехал через месяц после суда, но ни с кем из одногруппников больше не виделся, а их места с Ксюшей и вовсе обходил стороной, точно также, как и ее двор. Не хотелось бы с ними столкнуться, потому что рана только-только начинала затягиваться.

После своего отъезда, он действительно поступил, сам, и без лишней отцовской помощи. Девчонок кругом был просто миллион, но отголоски предыдущей боли все равно оставались внутри него. Он долго не мог начать доверять снова, и только через год у него получилось начать строить снова какие-то отношения. И, на удивление, именно этот союз для него закончился крайне благополучно – он нашел себе девушку в академии, испанку, невероятно красивую, с темными волосами и огромными зелеными глазами. Их роман был невероятно красивым и нежным, да и уже буквально через три месяца они пошли жениться. С их росписи прошло четыре года, а Руслан ни разу о своем выборе не пожалел – они растили чудесных близнецов – Рейеса и Раймонда, оставаясь все также, по-прежнему в Барселоне. В Россию Руслан возвращаться явно не планировал.

Яна с Максимом поженились буквально через две недели после суда. Это была красивая, пышная свадьба, все по тому сценарию, как Гончарова, а теперь уже Новикова, этого хотела. Весь кошмар, который девушка пережила, забывался с каждым днем все легче и легче, она опустила ситуацию сразу после процесса, когда услышала приговор, так что больше ни думать, ни вспоминать ей ни в коем случае этого не хотелось. У них другая жизнь, они продолжают учиться, ни на секунду не думая забрасывать учебу. Яна переехала к нему сразу же после свадьбы. Они летали вместе каждый день.

Им понадобилось еще два года на окончание института и получение дипломов, а после они были свободны, словно птицы. Чета Новиковых виделась только с Давидом и Ксюшей, и то изредка – только на парах. Месхи и Орлова тоже продолжали учебу, но никакого желания общаться в кругу бывших друзей не наблюдалось. Ксюша хотела продолжать дружить с Яной, но не хотел Давид. Соответственно, он не давал Орловой этого делать. Гончарова, впрочем, не сильно страдала из-за этого. Она неплохо общалась с Дашей, да и вообще, их с Максом настолько затянула семейная жизнь, что они видели только друг друга. И, что самое интересное, со временем она не становилась обременяющей – наоборот, они были счастливы. Даже более чем, они каждый день восхищались друг другом и никогда не расставались.

После окончания университета Новиковы отправились в кругосветное путешествие – на лайнере, и это было, по мнению их обоих, потрясающее время. Они осели в Америке – там выступал отец Максима, известный рок-музыкант, так что у них все было, а они могли продолжать путешествовать с свое удовольствие – немного пожив в США, они отправились в Европу, остановившись в Амстердаме, еще через полгода – в Париже. Они продолжали колесить по многим странам. Путешествия – их смысл жизни, может быть, когда-то они и осядут на одном месте, может быть, вернутся домой, вот только до сих пор этого не произошло и даже не ясно, предвидится или нет. У них был очень крепкий брак, основанный на взаимной любви и поддержке, взаимном уважении. А детей они пока не планировали – их цель была пожить в свое удовольствие, а потом уже остепенятся. Может, они в чем-то и правы.

Давид же с Ксюшей тоже были вместе. Правда, их отношения были такими, словно натянутая гитарная струна – они были разными, их жизненные позиции были разными, они не понимали друг друга категорически и находить подход им было сложно. Все строилось на бесконечной любви Давида к этой девочке и колоссальном терпении со стороны Ксении. Давид периодически был невыносим, с ним сложно было найти общий язык, а если учитывать и то, что он отличался несколько тоталитарными замашками – все только усугублялось. Месхи хотел семью – он уже хотел детей, наследников, домашний очаг, и его жутко раздражало, что Ксюша работала, скакала по своим делам, а ему и их будущей семье внимания практически не уделяла. Больше всего он действительно хотел сына. У них в семье царило непонимание каждый день, и Давид начал сбегать – к крестнице, маленькой четырехлетней Василиске, иногда в бары. Он начал пить. Парень прекрасно чувствовал, что Ксюша не любит его, и в любой момент все их отношения могут рассыпаться прахом.

Нельзя сказать, что она пилила его – наоборот, Ксения не выказывала ему никакого интереса. Она не ревновала – никогда не спрашивала, где он был, почему задержался. Не спрашивала, как у него дела на работе. Парню правда казалось, что все катится в непроглядную огромную бездну. И она, и он, и их отношения, которые они строили практически пять лет. Парень правда ни разу не понимал, как они столько продержались. Не один раз и он хотел все бросить – разорвать к чертям собачьим их связь, но не мог. Орлову он любил слишком сильно. Он, конечно, злоупотреблял алкоголем иногда, но никогда не гулял. Он был верным. Приносил в семью деньги, обеспечивал их обоих, а вечерами заливал в себя несколько бокалов коньяков. Нет, он пил не до поросячьего визга – скорее, просто для того, чтобы немного расслабиться и прийти в себя. Они, если честно, даже разговаривали по вечерам редко, а Давид все чаще спал на диване в гостиной.

Парень знал, что Ксюша, даже спустя эти пять лет, любила Костомарова. Он понял это практически сразу же, как только они съехались – он тогда пообещал ей, что он ни за что ее не бросит. В постели она один раз назвала его Русланом. Это был серьезный удар – Давид сначала пил три дня, а потом жил у Лерки некоторое время, пока приходил в себя. Но все равно вернулся. Они были словно связаны какой-то крепкой нитью, которая не позволяла им расстаться друг с другом.

Лерка же жила целиком и полностью своей малышкой. Василиска родилась на пару недель раньше положенного срока, но она все равно была очень крепкой и здоровой. Кудрявая была просто счастлива, что у нее есть дочь. Она была светловолосой, как папа, с такими же глубокими, словно морская бездна, глазами, которые смотрели ей с рождения в самую душу. Назвала она ее тоже так, как и хотел Алекс – Василиса. Девчушка даже характером пошла в Лагранжа, но Лере ни в коем случае не было обидно, что дочь практически ничего от нее не переняла, наоборот. Это было правда единственное, что осталось в ее жизни настоящего и крайне ценного – она обожала дочь. Просто души в ней не чаяла, пусть Вася и была редкостной хулиганкой – делала все, что можно и все, что нельзя, но водится с ней всегда было только в радость.

Практически сразу же после суда от сердечного приступа умер Юрий Александрович. Он не выдержал подобного, у него не получилось принять арест сына. Приступ случился ночью, и никто не смог ему помочь. Лерка по-прежнему жила с Антониной Петровной. Она всячески стремилась поддерживать женщину, а та, в свою очередь, просто холила и лелеяла что внучку, что невестку.

С Алексом Лера виделась еще несколько раз. Она приезжала к нему в тюрьму. Так часто, как хотелось бы девушке, у них не получалось видеться, свидания разрешали редко, она все-таки не была ему законной супругой и каждый раз ей приходилось писать кучу заявлений и просьб. Иногда получалось и тогда они виделись – на час или два. Эти встречи, в какой-то степени, были похожи на глоток воздуха. Двадцать лет – это, конечно, слишком большой срок.

А через три года Алекса не стало. Он умер в тюрьме от остановки сердца. Лера чувствовала это просто прекрасно – в последний раз, когда они виделись, он был бледный и явно не совсем здоровым. А через месяц после этой встречи мать парня получила извещение о его смерти. Это было огромнейшим ударом для всех. Его тело передали родственникам, парня смогли нормально похоронить. Теперь можно было с уверенностью сказать о том, что одну из самых страшных вещей Валерия видела – любимого человека в гробу. Все время до смерти своего Лекса она жила ожиданием – встречи, его освобождения, их будущего счастья. А когда на его крышку гроба опустилась первая горсть кладбищенской земли, Лерка поняла, что ждать ей больше нечего. На какой-то момент девушка полностью выпала из реальности – заботы о Василисе легли на плечи бабушки. Антонина Петровна была вообще очень стойкой женщиной – она пережила смерть мужа, сына и у нее еще были силы заботиться о внучке.

Лерка все-таки получила высшее образование, правда, на другом направлении. На факультете физической культуры и спорта, и сейчас очень даже не плохо сама зарабатывала им на жизнь, работая инструктором в сети неплохих фитнес-центров. Василиска росла и проблемы, связанные с ней, тоже росли, но в девочке обе женщины просто души не чаяли.

А полюбить она больше не смогла. Это неверно, жить воспоминаниями о человеке, которого уже нет, но она ничего не может с собой поделать. Ей не хватает каких-то внутренних сил для того, чтобы перешагнуть через этот этап, понять, что если она найдет себе другого мужчину – это не будет предательством по отношению к блондину. Но самым главным здесь было то, что этот мужчина не будет таким, как ее Алекс. Он будет по-другому пахнуть, по-другому ее обнимать, по-другому себя вести. Наверное, ключевым здесь все-таки было ее нежелание. У нее есть дочь. Дочь от любимого человека. И больше, на самом деле, ничего не нужно. Василиска ее отдушина.

Она не могла расстаться с воспоминаниями о нем. Его вещи до сих пор лежали в шкафах, а комната так и осталась не тронутая, разве что, раньше в ней стояла детская кроватка, пока дочка была совсем маленькой, а теперь у Васи и вовсе есть своя комната. Лера не сняла даже плакаты, которые весил парень – были даже такие группы музыкальные, которые ее раздражали, и она помнила, как раньше постоянно просила их убрать. Алекса не стало, а у нее рука не поднимается их выкинуть. Она смотрит на них и ее душат воспоминания каждый раз – кудрявая помнит, как они ходили на концерт этой группы, как Лагранж был со смешной банданой на голове, как будто бы он настоящий рок-фанат, а Валерка лишь смеялась и говорила ему, что он дурачок. Царева погрязла в собственных воспоминаниях, в собственной боли, и она не может оттуда выбраться.

Девушка была просто безумно благодарна Давиду за поддержку. Он появлялся всегда, когда был очень нужен, да и просто так. Вася стала его крестницей, пусть и крестный, но папа у нее был. А Месхи девочку и правда просто обожал, постоянно водился, давал время Лерке побыть наедине с собой, если ей было нужно, да и просто часто их навещал. Дома его никто не ждал, а вот у Лерки ждали все, и всегда радовались ему.

Вот и сейчас Давид сидел с малышкой, пока у Лерки были дела. За окном тридцатое марта – сегодня у Лекса должен был быть день рождения. И не поехать на кладбище было нельзя – девушка там вообще часто бывала, на самом деле. Оно располагалось достаточно далеко и было совсем маленьким, как будто бы немного заброшенным, но Валерия здесь правда была очень частой гостьей. Над его могилой свои ветви раскинул огромный тополь. Сейчас, правда, он не был зелен, и стоял совсем голым, острыми ветками топорщась в разные стороны. Место было убранным и очень чистым – Лерка за этим следила действительно очень достойно и трепетно. У него всегда были цветы, не было мусора. Одна из немногих могил, которая на этом старом кладбище заброшена не была.

Она ведь не могла взять его и отпустить. Вот и сейчас – она сидела возле него, просто задумчиво разглядывая фотографию – он на ней улыбался. Лекс всегда улыбался, он всю жизнь был веселым и жизнерадостным. И на памятнике тоже – смотрел на нее с фотографии, будто бы чуть прищурившись, с доброй усмешкой.

И Лера тоже улыбается. Улыбается ему, надеясь, что он все видит и слышит, но по большому счету, она просто смотрит на этот чертов камень, именуемый памятником, и у нее не получается сдержать слезы. Они не льются по щекам, просто собираются в уголках глаз и девушка их быстро стирает. Царева всегда сидит около него по несколько часов – иногда молчит, иногда чем-то делится, а иногда ей и вовсе кажется, что сходит с ума.

Звонит телефон, который возвращает на какой-то момент ее к реальности и заставляет вынырнуть из ее омута воспоминаний. Давид.

– Давид, что-то случилось? – сразу же спрашивает она, немного нахмурившись.

– Мама, это я! – радостно говорит ей в трубку Василиса. – Дядя Давид сказал, что звонить нельзя, а я взяла и позвонила! Ну где ты уже, я тебя жду, мы будем торт есть, ты же обещала!

– Я скоро буду, маленькая. Люблю тебя.

«Кто мы?

Люди.

Зачем родились?

В последний момент все забудем,

И никто не скажет,

Какие мы были.

Самое главное, чтобы нас не забыли…

И чтобы мы по-настоящему любили…» (с)

Больше книг на сайте – Knigoed.net