Текст книги "Битвы, выигранные в постели"

Автор книги: Станислав Зигуненко

Соавторы: Роман Белоусов,Е. и Д. Ивановы,Аполлон Давидсон,М. Умнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

«Хоук» представляла из себя реактивную ракету класса «земля—воздух», предназначенную для борьбы с низколетящими самолётами и баллистическими ракетами. Она обладала фугасной боеголовкой и радаром наведения на цель. В то время этот прибор наведения на цель представлял из себя сверхсекретную вещь, которую русским хотелось изучить. Людке привёз узел на место встречи в Эйфелевых холмах, где он был осмотрен и сфотографирован инспектором КГБ и советским электронщиком-специалистом. Затем эти люди приказали Людке вернуть устройство на место, однако тот упёрся, доказывая, что это слишком опасно. Наконец, они избавили Людке от узла, забрав с собою, и спрятали в груде камней близ деревушки Дерно, где его позднее обнаружили сотрудники службы безопасности НАТО.

Замысел сдать Германа Людке федеральной контрразведке не представлял для КГБ трудностей. Один из агентов, работающих в НАТО, получил доступ к документам давностью в несколько лет, но всё ещё имеющих гриф совершенной секретности. Их он перефотографировал при помощи камеры «Минокс». Затем агент с близкого расстояния сфотографировал номерные знаки «форда» Людке, стоящего на стоянке штаб-квартиры НАТО. Это было сделано, чтобы устроить звено, указывающее на контр-адмирала.

Только тут наступал единственный рискованный этап по всей операции. Специалист КГБ, проникнув в квартиру Людке в офицерских казармах, заменил плёнку в его фотоаппарате на свою. Людке не заметил подмены и отснял на эту плёнку обнажённую натуру, сделав и несколько семейных снимков во время поездки в Бонн. Отснятую плёнку он оставил для обработки и отпечатки снимков в фотоателье на Штернштрассе. Если бы даже фотограф не заметил документов на негативе, их всё равно бы заметили при увеличении. КГБ понимал, что работники ателье немедленно обратятся в полицию. Подставляя Людке таким образом, в КГБ рассчитывали, что новости о столь удивительном открытии просочатся в печать.

Потрясённый необъяснимым появлением таких фотографий, Людке готов был провалиться сквозь землю. В течение последующей недели он отчаянно пытался выйти на контакт со своим шефом из КГБ и получить помощь. Но тот отказывался от встречи с ним.

8 октября Герман Людке, однако, добился долгожданной встречи в охотничьем заказнике Иммерат в Эйфелевых холмах. Он облачился в оливково-зелёный костюм, бросил на заднее сиденье автомобиля винтовку и поехал на свидание и навстречу собственной смерти.

Жители ближайшей деревушки слышали выстрел, прозвучавший около трёх часов того же дня. Полтора часа спустя фермер Алоиз Зензен обнаружил обмякшее тело Людке рядом с автомобилем на опушке леса. Он был убит выстрелом из собственного спортивного ружья, мягкой пулей, прошедшей по диагонали от основания спины до груди. Вызванный на место происшествия доктор исключил возможность самоубийства, и местная полиция с ним согласилась.

Однако посмертное вскрытие показало, что Людке или застрелил себя, или выстрелил в себя случайно. Представитель полиции заявил прессе: «Судя по всему, он бросил на заднее сиденье ружьё, не поставив на предохранитель, ружьё выстрелило, и пуля угодила ему в спину».

Эксперименты, последовавшие в процессе изучения такого утверждения с помощью аналогичного ружья и «форда», не смогли повторить ситуацию, при которой произошёл бы такой случайный выстрел, стоивший жизни контр-адмиралу. Даже если бы винтовка и выстрелила случайно, пуля не попала бы в тело Людке таким образом. Более того, она вообще не могла поразить его. А если вспомнить, что Людке – опытный охотник, он вряд ли был способен на столь неосторожное обращение с оружием. Так что теория случайного выстрела, с которой выступили власти, рассыпается в прах. Так же не выдерживает критики и предположение, что он совершил самоубийство столь неуклюжим и трудным для осуществления способом.

Остаётся убийство – намеренное устранение офицера с целью заставить его замолчать. Если всё произошло именно так, то Людке должен был хорошо знать убийцу и доверять ему, чтобы позволить сесть на заднее сиденье с заряженным ружьём.

Однако кто именно устранил Людке? Если агент КГБ, то почему он не сделал этого раньше? К тому же, как правило, в таких случаях разведка любой страны предоставляет своему человеку возможность для нелегального выезда за пределы страны.

Наиболее вероятное объяснение этому выстрелу состоит в том, что Людке решили заставить замолчать западные спецслужбы, ЦРУ или БНД, дабы не допустить позора и судилища над ним, в результате которого на спецслужбы пала бы тень.

Гибель Людке явилась одной из первых в череде необъяснимых смертей, случившихся в последующие две недели, но первой она не стала. За три часа до гибели контр-адмирала другой высокопоставленный офицер скончался от огнестрельных ранений. На этот раз налицо было настоящее самоубийство.

Жертвой стал пятидесятишестилетний генерал-майор Хорст Вендланд, заместитель главы БНД. Контрразведчик с большим послужным списком, Вендланд уже некоторое время пребывал под политическим и профессиональным давлением. В апреле 1968 года основатель и глава БНД шестидесятишестилетний Рейнхард Гелен, бывший офицер разведки вермахта, ушёл наконец в отставку. В качестве одного из двух кандидатов на освободившийся пост Вендланд воспринимался многими как естественный продолжатель дела Гелена и пользовался поддержкой большинства сотрудников БНД. Его же конкурент, генерал-лейтенант Герхард Вессель, пользовался поддержкой самого Гелена.

В октябре 1968 года было принято решение, в результате которого пост должен был занять Вессель, чей открытый характер резко контрастировал с замкнутой, бюрократической личностью Вендланда. Тот испытал горькое разочарование, к тому же после долгих лет самоотверженной службы на БНД он имел проблемы со здоровьем.

Измена Людке и разоблачения генерала Яна Сенжа, поведавшего о серьёзном проникновении КГБ в НАТО, стали последними каплями. 8 октября в 9 часов утра он поцеловал жену Лизу, попрощался с ней и поехал из дома, расположенного в Фельдафинге, в штаб-квартиру БНД, в Пуллах-Камп. Поприсутствовав на совещании, прочитав и поправив ряд документов, он сказал секретарю, чтобы его не беспокоили несколько минут. Около 11 часов 50 минут утра он достал из ящика письменного стола 9-миллиметровый браунинг и выстрелил себе в правый висок. Секретарь обнаружил его тело в 12 часов 7 минут.

Для сенсации вполне хватало этих двух смертей – одного самоубийства и почти наверняка убийства. Но за ними в быстрой последовательности случилось ещё десять смертей: частью самоубийства, не связанные со шпионажем, прошедшие в нормальной ситуации почти бы и незамеченными; частью связанные с агентами, завербованными Людке, покончившими собой, дабы избежать ареста и бесчестья. Из-за завесы строгой секретности, окутавшей всё дело, зачастую трудно отличить одну гибель от другой, но вот далее следует ряд самоубийств, наверняка связанных со шпионажем.

Фрау Эдельтрауд Грапентин, разведённая женщина пятидесяти двух лет, делопроизводитель, работала в федеральном офисе прессы и информации с 1952 года. Она умерла от передозировки снотворных таблеток 14 октября. Гибель её объясняли личными проблемами.

Подполковник Йоганн Гримм, пятидесятичетырёхлетний офицер департамента снабжения и мобилизации министерства обороны Германии, выстрелил в себя 18 октября за своим письменным столом и спустя три часа скончался в госпитале. Официальный представитель сообщил, что он покончил с собой из-за того, что считал себя больным раком. Друзья его сказали, что это ерунда, потому что за несколько часов до гибели ему сообщили, что у него нет ни одной неизлечимой болезни.

21 октября полиция объявила о гибели доктора Ханса Гейндриха Шенка, сорока лет, высокопоставленного чиновника министерства экономики, повесившегося неделей раньше в уборной своей кёльнской квартиры. До этого сообщения смерть его была покрыта тайной.

Три дня спустя из Рейна вытащили тело шестидесятиоднолетнего сотрудника министерства обороны Герхарда Бома. Его портфель, шляпа, пальто и посмертная записка, обращённая к семье («Простите, что ушёл таким путём»), были обнаружены после анонимного намёка 21 октября на боннском мосту. Полиция утверждала, что он покончил с собой в результате депрессии, вызванной тем фактом, что его обошли продвижением по службе. Однако сразу же после исчезновения Бома из службы безопасности просочилась информация, что существовала опасность бегства Бома в Восточную Германию.

Не менее шести высокопоставленных восточногерманских агентов, учёных и физиков, приехавших в Западную Германию несколькими годами ранее под видом бегства от коммунизма, воспользовались воцарившейся сумятицей, чтобы вернуться домой. Среди тех, кто не сделал этого, оказался тридцатитрёхлетний физик из атомного центра в Карлсруэ, доктор Харальд Готтфрид. Его арестовали, и, как утверждалось, он признался в том, что передавал ядерные секреты Восточной Германии. Прокурор заявлял, что в его доме обнаружили более восьмисот фотографий секретных документов.

В это же время штаб-квартира НАТО представляла из себя арену лихорадочной деятельности чиновников, стремившихся во что бы то ни стало уменьшить ущерб, нанесённый оборонительной системе Запада. Меняли местоположение около 16000 тактических ракет с ядерными боеголовками, перемещались полевые склады, менялись шифры и коды и пересматривался «Страйк план» – стратегический план всеконтинентального противостояния НАТО вторжению войск Варшавского Договора на Запад.

Со всех точек зрения деятельность шпионской организации КГБ внутри НАТО стратегически оказалась успешной, нанеся кратковременный ущерб системе безопасности организации и неизвестно насколько длительный ущерб деликатному балансу отношений стран – членов НАТО. Но, возможно, успех этой операции стал восприниматься с меньшим удивлением, когда выяснилось, что за её организацией стоит один из самых опытных и искусных мастеров в истории шпионажа, бывший двойной британский агент Ким Филби.

ДЕЛО ПРОФЬЮМО

Соперничество между МИ-5 и МИ-6 привело в 1962 году к серьёзнейшему скандалу. Названное в честь известного деятеля «Дело Профьюмо» развивалось вокруг русского шпиона и хорошенькой девушки по вызову. Хотя вокруг этой истории написано много тысяч слов, внутреннее содержание этой изумительной секс-шпионской несработавшей операции рассказывается здесь впервые.

В 1961 году глава службы безопасности сэр Роджер Генри Холлис созвал совещание своих старших советников. Сэр Генри был честолюбивым и увлечённым офицером разведки, всегда чувствующим себя более уютно в роли нападающего, чем защищающегося. Он родился в 1905 году в семье епископа и после окончания Оксфордского университета стал служить в министерстве обороны. В начале пятидесятых годов он был направлен в Австралию для помощи в создании национальной службы безопасности, где вскоре оказался вовлечённым в политический скандал. В 1952 году резидент КГБ в Австралии Владимир Петров стал перебежчиком. Среди документов, которые он передал сотрудниками западных спецслужб, оказался, как он заверял, и список коммунистических агентов в Австралии. Представленный Петровым список привёл к чисткам в правительстве и гражданских службах, что серьёзно помешало австралийской лейбористской партии прийти к власти. Этот список мог быть и настоящим, но подозрения оставались, что этот список – по крайней мере частично – был сфабрикован службой безопасности.

Холлис по возвращении в Англию приобрёл дорогой дом в фешенебельном лондонском районе Кенсингтон и принялся делать успешную карьеру в своей службе. Он рос по служебной лестнице в контрразведке, получая различные знаки отличия, в том числе и рыцарское звание, которым был пожалован в 1960 году.

Несмотря на все предыдущие заслуги, на этом совещании, созванном в январе 1961 года, тон разговора советников в Леконфилд-Хаузе оказался унылым. Британскую службу безопасности затерзали журналисты в связи с разоблачением шпионской организации на заводе по производству вооружений в Портленде. И дело было не только в том, что шпионская организация КГБ орудовала на сверхсекретном предприятии почти шесть лет, но и в том, что один из ключевых её агентов, Гарри Хаутон, представлявший из себя определённый ранее известный риск с точки зрения безопасности, прошёл проверку и получил доступ к секретам. И хотя шпионов в конце концов поймали, служба безопасности в этом деле выглядела бледно. Но мрачную атмосферу январскому совещанию придавал даже не этот успех, а триумф СИС.

В 1960 году в Турции к ЦРУ обратился полковник советской военной разведывательной организации, ГРУ, Олег Пеньковский. ЦРУ решило, что он является подставным агентом КГБ, и отвергло его предложения предоставить секретную информацию. Тогда Пеньковский обратился в СИС и встретил здесь гораздо более радушный приём. Поскольку работа его заключалась в оценках сравнительной мощи и способности ракет НАТО, Пеньковский должен был знать немало об арсеналах СССР и исследовательских программах. Именно этой информацией он и торговал. Когда его ценность стала ясна, ЦРУ пришлось обращаться в СИС и проситься в долю для проведения этой операции.

Во время кубинского кризиса в 1962 году Пеньковский сыграл исключительно важную роль, сообщая американцам об истинных намерениях советских лидеров.

Раздражённый успехом СИС, сэр Генри отдал приказ своим сотрудникам отыскать в Великобритании столь же высокопоставленного советского агента, которого можно было бы переманить на свою сторону. Человека, на которого они вышли, звали Евгений Иванов. Он числился военно-морским атташе при советском посольстве, на самом деле являясь генерал-майором ГРУ.

Грузный и довольно глуповатый на вид тип, известный в дипломатических кругах как «лисья морда», Иванов на самом деле был опытным шпионом, в задачу которого как раз и входило проникновение на завод вооружений в Портленде. Одевался Иванов изящно и любил проводить вечера в ночных клубах. Ему явно нравился внешний блеск капиталистического общества, и его, как полагали в службе безопасности, можно было уговорить продаться при условии, что будет предложена стоящая цена. На январском совещании решили представить этому русскому британское сообщество во всём блеске как прелюдию к дальнейшему совращению, и до конца совещания были согласованы общие черты готовящейся секс-шпионской операции.

Посредником для проведения операции с Ивановым был выбран модный лондонский остеопат, художник-любитель и поставщик проституток высшему свету доктор Стивен Уорд. Сын священника, Уорд получил профессию до начала Второй мировой войны. В 1939 году он поступил на службу в королевский военный медицинский корпус и за шесть лет дослужился до звания капитана. Посланный служить в Индию, он быстро сообразил, на чём держится баланс общества, замешанного на британском владычестве. Обладая безупречными манерами, он почти гипнотически воздействовал на женщин обаянием, хоть и не был красавцем в общепринятом смысле этого слова. Такие задатки обещали многое.

В 1947 году Уорд вернулся в Лондон и взялся за частную практику. Вскоре его клиентами стали американский посол, Уинстон Черчилль, Поль Гетти и Элизабет Тейлор. Уорд культивировал дружеские связи как среди высших слоёв общества, так и низших. Он познакомился с герцогами и политическими деятелями, но не чурался гангстеров, торговцев наркотиками и проституток.

Уорд заработал репутацию человека, знающего, где отыскать страстную женщину. Вскоре словосочетанием «девушки Уорда» характеризовались самые симпатичные проститутки Лондона. В его «конюшне» числились известные красавицы Менди Райс-Дэвис и Кристин Килер, о которой Уорд однажды заметил: «Когда она попала ко мне в руки, то выглядела не лучше подзаборной кошки. Но хотела очень много и побыстрей. Она могла бы стать герцогиней».

О его деятельности прекрасно знали в службе безопасности, проверявшей знакомства Уорда с высшими политическими фигурами. Когда нужно было обеспечить соответствующей женщиной прибывающего с визитом главу какого-нибудь государства, служба безопасности действовала через его друга и патрона лорда Астора.

Члены семьи Астор всегда считались могущественными фигурами высшего общества, активными в политике, банковском деле, коммерции и дипломатии. В тридцатых годах поместье Кливден – огромный рассыпающийся дом девятнадцатого столетия, стоящий на окраине Лондона, – стало синонимом закулисной дипломатии и политического ловкачества. В далёком прошлом Кливден был построен для проведения роскошных званых вечеров и занятий запретной любовью. В своих «Эссе о морали» Александр Поуп осудил второго герцога Букингемского, потратившего целое состояние на строительство экстравагантного дома в стихотворении: «Щёголь и весельчак, в надменном алькове Кливдена, обители распутного Шрюсбери и любви».

Астор находился в дружеских отношениях с высокопоставленными офицерами службы безопасности и с радостью помогал им, а стало быть, и своей стране, когда его просили об этом. В данном случае просьба была простой. Его попросили лишь организовать знакомство Уорда с Ивановым, причём не сказали зачем. Не сообщили о намеченном знакомстве и Уорду. Всё должно было происходить естественным образом.

Состоялся намеченный обед, и Уорд с Ивановым понравились друг другу. А через несколько недель после первой встречи они стали друзьями. Уорд, одарённый художник, сделавший наброски членов королевской фамилии, попросил у Иванова разрешения написать его портрет, и русский согласился. Взамен Уорд познакомил его с привлекательной женщиной и пригласил пожить в поместье Кливден, снятом у лорда Астора за условную цену.

В субботу 9 июля в этой обители состоялась организованная Уордом вечеринка с участием Иванова и Кристин Килер. В сумерках они решили искупаться в расположенном недалеко от дома бассейне лорда Астора. Сам лорд Астор также в этот уик-энд развлекал гостей, среди которых оказался и военный министр Джон Профьюмо со своей женой.

После ужина лорд предложил прогуляться по поместью, и гости направились к огороженному бассейну. Заинтригованный доносящимися звуками смеха, лорд Астор толчком открыл дверь в высокой стене и предложил гостям войти внутрь в тот самый момент, когда из бассейна выходила обнажённая Кристин Килер, Джон Профьюмо, вышагивавший впереди процессии, «должно быть, рассмотрел Кристину во всех деталях, – позднее заметил Уорд. – А там было на что посмотреть».

Таким было начало связи между этой девушкой и военным министром, связи, которая привела к столь катастрофическим последствиям как для карьеры Профьюмо, так и для подрывной операции сэра Генри Холлиса.

Факт, что между Джоном Профьюмо и Кристин Килер завязался роман, вскоре стал достоянием службы безопасности. Последовала дискуссия, нельзя ли привлечь министра к совращению Иванова, но было решено, что это слишком опасно с политической точки зрения. Вместо этого один из высокопоставленных чиновников службы безопасности отправился к Профьюмо предупредить его, чтобы он держался подальше от Кристин. Но министр никак не хотел понимать деликатных намёков. Сотрудник службы безопасности пытался втолковать ему, что тот влезает в тайную операцию.

Складывалось впечатление, что Джон Профьюмо просто не думал о том, что может быть вовлечён в скандал, если продолжит встречаться с Кристин. А если и думал, то это никак не отражалось на его отношениях с молодой женщиной, поскольку она уже так к тому времени вскружила ему голову, что он просто забыл об угрозе своей карьере. Холлис, не имея возможности помешать Профьюмо видеться с Кристин, сосредоточился на организации дезертирства Иванова.

Любое развлечение, которое только могло предложить лондонское общество, бросали под ноги этому сотруднику КГБ. Внешне Иванов выглядел крайне увлечённым такой жизнью. На самом же деле он прекрасно понимал, что осуществляется попытка завербовать его, и сообщал в Москву о каждой встрече, начиная с первого же ужина с Уордом. Поначалу КГБ приказал Иванову продолжать игру со службой безопасности, поскольку через Уорда можно было бы внедрить в высшее общество немало ценных агентов.

Но через несколько месяцев после первой встречи с Уордом и до знакомства с Профьюмо Иванов отыскал ещё один серьёзный повод для поддержания близких отношений с остеопатом. В лондонской квартире своего друга русский обнаружил двухстороннее зеркало. Установил его не Уорд, а предыдущий хозяин квартиры. Но Уорд пользовался зеркалом, чтобы наблюдать за своими друзьями, занимающимися любовью, и делать фотоснимки. С полученных негативов он отпечатал три комплекта фотографий и разместил их по альбомам. Иванов понимал, что эти материалы открывают огромные возможности для шантажа. Он сделал копии с наиболее ценных фотографий и отослал их в Москву. Ныне они находятся в досье на Лубянке, ожидая своего часа, чтобы быть пущенными в дело.

Роман Профьюмо с Кристин Килер заставил Уорда ещё больше заняться русским, а Иванову приказали предпринять все необходимые шаги для совращения военного министра. Понимание Ивановым служебного долга оказалось столь ревностным, что он, будучи гетеросексуалом, даже отправился в постель с одним из бисексуальных приятелей Кристины Килер, лишь бы получить хоть какую-нибудь информацию.

14 декабря 1962 года один из любовников Кристины Килер подошёл к квартире Уорда на Уимпоул Мьюс и произвёл выстрел по зданию. Этот поступок, вызванный ревностью, привёл к шумному скандалу, выплеснувшемуся на первые страницы газет. На Флит-стрит уже несколько месяцев знали о связи Профьюмо с девушкой по вызову, но не решались ни слова печатать об этой истории. Теперь же сенсация разгорелась в полную силу.

Сэр Генри до конца сохранял спокойствие, делая ставку на высокопоставленного дезертира, по которой можно было бы судить об успехе всей операции. Он отказывался верить, что существует риск утечки информации к русским, связанный с романом Профьюмо, что, в общем, соответствовало действительности.

Но события уже вышли из-под контроля. 6 июня Уорд был арестован, а в конце июля он покончил с собой, приняв слишком большую дозу наркотиков. Несколько месяцев спустя сэр Генри был вынужден подать в отставку со своего поста, приносящего ему 16000 долларов в год. Он переехал на запад, в городок Бриджуотер, поселился в коттедже Кроссвэй и остаток жизни занимался выращиванием роз. При этом желчный старый человек полагал, что страна, которой он преданно служил более сорока лет, поступила с ним бесчестно. Профьюмо отказался от места в парламенте и канул в безвестность, занимаясь благотворительностью и навещая тюрьмы. Кристин Килер в 1971 году вышла замуж, но разошлась с мужем год спустя.

В октябре 1973 года сэр Генри Холлис умер. На два дня его коттедж за опушёнными шторами превратился в арену необычайной активности офицеров специального отдела, занявшихся тщательным обыском. Полагают, что они искали записи или рукописи, оставленные бывшим главою шпионов; искали то последнее послание к миру, то место в биографии, которое ему запрещали писать, – объяснение истинности обстоятельств секс-шпионской ловушки, не сработавшей потому, что министр обороны наткнулся на обнажённую проститутку.

Иванов во время этого скандала благополучно вернулся в Москву и стал высокопоставленным офицером ГРУ, преданность которого никогда не подвергалась сомнению со стороны партии. С точки зрения дня сегодняшнего, та попытка совращения, может быть, выглядит и наивной, но почти точно такие же операции проходили с тех пор, как выяснилось, что они приносят успех. Менее чем через десять лет после попытки поймать в ловушку Иванова, например, служба безопасности смогла склонить к дезертирству нелегального сотрудника КГБ Олега Лялина.

Лялин прибыл в Британию в 1969 году под прикрытием торгового представителя в составе советской торговой делегации, остановившейся в Хайгейте, на севере Лондона. В качестве офицера КГБ, служащего в отеле науки и техники директората Первого Главного управления, тридцатидвухлетний Лялин помогал координировать промышленный шпионаж против Британии. Задание у него было не из трудных. После подписания торгового соглашения между Великобританией и СССР водили по фабрикам и лабораториям в надежде воодушевить их на закупки. Для изучения представили даже список товаров, экспортируемых лишь по особой лицензии, отнесённых министерством торговли к особому контролю.

Служба безопасности вскоре вычислила Лялина не только как агента КГБ, но и как потенциального перебежчика. Женатый человек, семья которого жила в России, увлёкся секретаршей Ириной Тепляковой. Службе безопасности удалось заманить парочку в секс-шпионскую ловушку и наделать компрометирующих фотографий. В то же самое время британские друзья поддерживали в Лялине желание насладиться чудесами «пленительного» Запада. Тот призадумался.

В августе 1971 года двое полицейских остановили его за превышение скорости езды на его автомобиле «хиллман». Тест на алкоголь дал положительный результат, и русского арестовали. Лялин не имел защищающего его дипломатического иммунитета и понял, что ему предстоит предстать перед судом, а затем и вернуться после такого дела в Россию.

На этом жизненном перекрёстке сотрудники службы безопасности предъявили ему фотографии и предложили сделку. В обмен на согласие переметнуться и выдать шпионскую организацию обещали пожизненную защиту ему и Ирине Тепляковой. Он согласился. В результате была разгромлена основная шпионская организация КГБ и сто пять русских официальных лиц высланы из страны за шпионаж и подрывную деятельность.

В операциях же оборонительного характера секс-шпионажем в Британии пользовались более регулярно. Для тех глав государств и других важных персон, кто хотел переспать с хорошенькой девушкой, не подвергаясь риску шантажа и не страшась подхватить венерическое заболевание, в шестидесятых годах служба безопасности содержала особый публичный дом на Чёрч-стрит в Кенсингтоне. В этом публичном доме имелось достаточное количество элегантно меблированных номеров и привлекательных и опытных проституток. Каждая из этих девушек проходила проверку со стороны главы особого подразделения и регулярное медицинское освидетельствование. Клиенты, получавшие адрес в министерстве иностранных дел или министерстве торговли, даже не догадывались, что направляются в публичный дом, контролируемый службой безопасности. Они оплачивали услуги девушек обычным порядком, и высокие цены приносили заведению немалую прибыль. Оно было закрыто в 1969 году из-за боязни разоблачения его в прессе.

В семидесятых годах соответствующие женщины были по-прежнему доступны важным визитёрам, но оплата их услуг осуществлялась уже из представительского фонда британского правительства. Этот фонд, который ежегодно обходился налогоплательщикам Великобритании в 700000 долларов, был создан специально для развлечений заморских гостей. Официально в список представительских услуг входили лимузины с шофёрами, билеты на футбол, места в опере.

Подбором проституток занималась ирландка Норма Рассел, сама имевшая богатый личный опыт по этой части. В список её личных клиентов входили, например, лорд Лэмбтон, заместитель министра обороны, отвечавший за королевские военно-воздушные силы, и лорд Джелико, лидер палаты лордов.

Она отбирала подходящих девушек и называла их имена министерству иностранных дел, которое уже сообщало о них в службу безопасности. Девушек изучали с точки зрения безопасности, а затем подвергали медицинскому обследованию. Если они соответствовали выдвигаемым требованиям, то попадали в список министерства иностранных дел как люди, сопровождающие важных гостей. Иногда таких девушек вызывали по заявке, при этом они не должны были изображать из себя нечто большее, чем просто высококлассные проститутки.

В иных случаях осуществлялась более тонкая игра. Женщины играли роли секретарш или служащих за стойкой и позволяли важным персонам как бы увлечь себя. Идея этой игры состояла в том, что гость, придя в восхищение от собственного умения уговорить отправиться с ним в постель хорошенькую женщину, будет более восприимчив к тем политическим и коммерческим предложениям, которые ему последуют.

Сеть девушек Нормы Леви развалилась, когда в печать проникли сведения о её связи с лордом Лэмбтоном. В одной из спален её квартир оказалось двухстороннее зеркало, через которое постоянный любовник Нормы фотографировал её с клиентами. Он пытался продать эти снимки британской прессе. Одна из газет сделала вывод: этот малый с таким же успехом мог продать снимки и русским.

Несомненно, служба безопасности поняла иронию обвинения: ошиблась система, призванная как раз предотвратить такие ошибки. Комментируя идею обеспечения важных гостей проститутками, которые бы не делали попыток шантажировать их и не заражали венерическими болезнями, Маркус Липтон, лейборист, член парламента от Брикстона, должно быть, выразил позицию большинства западных правительств. Он сказал: «Все знают, что дела такого сорта являются обычными, особенно во время обмена визитами членов парламента и дипломатами с теми странами, где социальные стандарты слегка отличаются от наших. Гости просто ждут, чтобы их ублажали».