Текст книги "Битвы, выигранные в постели"

Автор книги: Станислав Зигуненко

Соавторы: Роман Белоусов,Е. и Д. Ивановы,Аполлон Давидсон,М. Умнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

ДЕЛО АЛЬФРЕДА РЕДЛЯ

О полковнике Генштаба австро-венгерской армии Альфреде Редле, завербованном российской разведкой и в течение двенадцати лет передававшем секретные сведения о военном потенциале Австрии накануне Первой мировой войны, написано немало. Однако до сих пор историки спорят о причинах предательства Редля. Одни указывают на его страсть к роскошной жизни, другие – на славянское происхождение и якобы врождённую симпатию к русским, но мало кто обращает внимание на тот факт, что Альфред Редль большую часть своих средств, добытых предательством, тратил на содержание молодого любовника.

Известно, что ещё во время первого визита Редля в Россию в 1900 году в качестве стажёра в военном училище Казани российские спецслужбы установили за Редлем слежку, и вскоре на стол полковнику Батюшину, руководителю российской разведки в Варшаве, легла следующая характеристика на Редля: «Человек он лукавый, замкнутый в себе, сосредоточенный, работоспособный. Склад ума – мелочный. Вся наружность слащавая. Речь сладкая, мягкая, угодливая. Движения рассчитанные, медленные. Любит повеселиться…»

Батюшин сыграл на финансовых затруднениях Редля, связанных с его сексуальной ориентацией. Расчёт был точен. Агент российской разведки Август Пратт узнал все подробности о гомосексуальной связи Редля с одним молодым офицером и решил использовать эти данные для шантажа Редля. В пользу своих «доводов» Пратт предложил также ещё ежемесячное вознаграждение. Так произошла вербовка офицера Генерального штаба.

Первым заданием Редля стало составление планов двух фортов крепости Перемышль в Галиции. Помимо гонорара он требует, чтобы русская секретная служба направила в Австро-Венгрию «агента на заклание», разоблачение которого Редль мог бы приписать своему отделу. Этот приём практиковался на протяжении нескольких лет. Редль выдавал военные секреты, а русская разведка снабжала его не только деньгами, но и агентами, которых он разоблачал одного за другим, что увеличивало его авторитет в глазах начальства.

Редль сыграл решающую роль в провале австро-венгерской агентурной сети в России. Более того, его действия практически парализовали контрразведку. Но, несмотря на провалы, никому и в голову не приходило заподозрить Редля в предательстве. Конспиративные встречи Редль проводил крайне осторожно. Его контакты с русскими происходили не в Вене, а, как правило, в шикарном карлсбадском «Гранд-отеле Пупп». Среди переданных Редлем документов были секретные планы ведения возможных боевых действий в случае вооружённых конфликтов, а также относящиеся к ним секретные инструкции, карты Генерального штаба, мобилизационные инструкции, документы о численности войск, анализы манёвров и военно-технические характеристики. Благодаря щедрым гонорарам, этот офицер, не вылезавший из долгов, теперь принадлежал к сливкам общества. Он становится завсегдатаем фешенебельных венских ресторанов, разъезжает в дорогих лимузинах с ливрейным шофёром, держит несколько верховых лошадей, живёт в роскошном особняке.

Не забывает он и своего возлюбленного, улана Штефана Хоринке, который был зацепкой для русской разведки. Редль дарит ему спортивную машину, пару скакунов и оплачивает его квартиру, он даже назначает своему другу фиксированный месячный оклад и смотрит сквозь пальцы на его связи с девушками.

Чтобы объяснить столь внезапное изменение образа жизни, Редль распространил слух о смерти богатой тётки, якобы завешавшей ему наследство. Его начальников такое объяснение удовлетворило, хотя было известно, что один из его братьев, скромный чиновник, живущий в Лемберге, едва сводил концы с концами.

По некоторым сведениям, в отдельные годы Редль получал от русской разведки вознаграждение, превосходившее годовой бюджет всего разведбюро. Русское верховное командование очень ценило его. Через Редля в Генштаб австрийских войск попадали ложные данные о русском военном потенциале, в частности, нашей разведке удалось существенно занизить данные о стратегических резервах российской армии.

Редль пользовался высоким авторитетом не только как руководитель разведбюро, но и как эксперт, привлекавшийся при ведении дел о шпионаже. Вот что вспоминает о своей первой встрече с Редлем военный прокурор подполковник юридической службы в отставке доктор Ганс Зелигер:

«Я познакомился с Редлем в 1904 году. Он был любезен, настоящий джентльмен. Когда нас представили друг другу, он пожал мне руку и сказал: „Я рад, что такой молодой военный юрист, как ты, сразу получил возможность участвовать в одном из самых громких шпионских процессов. Здесь ты многому научишься, а я по ходу нашего сотрудничества буду охотно помогать тебе в профессиональном смысле…“ Во время моего многомесячного пребывания в Галиции мы встречались едва ли не каждый вечер. Потягивая дорогое вино и попыхивая сигарой, Редль, обычно избегавший общения с армейскими офицерами, выказывая тем самым некую благородную неприступность, делался разговорчивым.

– …Несмотря на моё немецкое имя, я русин, – заявлял он, – Говорить по-немецки я научился по-настоящему лишь в средней школе. Мой отец работал сначала на железной дороге, потом в полиции и наконец в военной прокуратуре при Главном штабе в Лемберге. Там он отвечал за содержание арестованных военнослужащих. Я появился на свет в 1864 году, я был вторым ребёнком. Можешь вообразить, какое у меня было детство: мать рожала одного младенца за другим, а отец получал всего пятьдесят пять гульденов в месяц!

Редль задумчиво раскурил сигару, затем протянул и мне изящный портсигар с серебряными инициалами „А.Р.Я.“. Он медленно наполнил наши бокалы и продолжил:

– В народной школе я учился на „отлично“ по всем предметам. Поэтому понятно, почему отец так хотел дать мне высшее образование. Он мечтал, чтобы я стал военным следователем или священником. О большем он, мелкий военный чиновник, живущий только на жалованье и не имеющий офицерского звания, и мечтать не мог. – Редль сделал ещё пару глотков и смерил меня холодным взглядом. – Однако я, как видишь, не стал ни тем ни другим… – Он тихонько рассмеялся. – Хотя я то и дело сталкиваюсь с вами, военными прокурорами. К счастью, только как эксперт. Мой дядя по материнской линии имел чин пехотного капитана и служил в гарнизоне города Черткова. Однажды он приехал к нам на побывку и убедил отца, что для меня самой перспективной и недорогой стала бы подготовка к военной карьере. Мне было четырнадцать лет, когда я успешно сдал приёмные экзамены в Лембергскую кадетскую школу. Там я был самым молодым воспитанником вплоть до заветного дня присвоения чина заместителя юнкера. А потом однажды на шикарном балу в Вене меня, ещё совсем молодого обер-лейтенанта, представили тогдашнему премьер-министру графу Бадени. Он заговорил со мной по-польски, я ответил ему настолько правильно, что он принял меня за поляка. Позднее, из разговора с начальником Генштаба бароном Беком, я узнал, что премьер Бадени упомянул о старательном галицийском офицере, который как будто несёт в своём ранце маршальский жезл…»

Авторитет и власть Редля постоянно росли. Он умело использовал в интересах своей службы самые современные достижения криминалистики. Его тесные контакты с прокурорами и высокими чинами уголовной полиции, и прежде всего личная дружба с генеральным прокурором доктором Поллаком, открывали перед ним широкие возможности для приобретения опыта, хотя он и не обладал специальной профессиональной подготовкой. Несколько выигранных им судебных процессов по шпионажу принесли ему славу выдающегося специалиста в этой области.

Первым делом, к которому привлекли Редля, было разоблачение одного шпиона, которое молодой генштабист провёл очень остроумно и хладнокровно. Вскоре уже нельзя было представить себе ни одного мало-мальски значительного процесса о шпионаже, в котором он бы не участвовал. Он был автором ряда важных служебных инструкций, в том числе руководства по вербовке и проверке тайных агентов, нормативов по разоблачению шпионов внутри страны и за рубежом, схемы добывания разведданных.

В 1909 году Редль, уже в чине полковника, получает в знак признания выдающихся заслуг орден Железной короны III степени. Если бы начальник Генштаба не решил направить его в Прагу, то в 1909 году он почти наверняка стал бы руководителем разведбюро. Год спустя полковник Август фон Урбански-Острымеч отзывался о нём так: «Редль хорошо знает своих сотрудников да и вообще разбирается в людях. Ему также прекрасно знакомы условия службы и взаимоотношения в Генеральном штабе. Всё это, в сочетании с благородным образом мыслей, тактом и умелым обхождением с людьми, делает его достойным не только должности начальника разведбюро или штаба корпуса, но даже поста начальника оперативного управления».

В связи с обострением политической ситуации русская разведка запросила у Редля копии новейших планов развёртывания вооружённых сил против Сербии и России. Но этих планов нет в распоряжении секретной службы, они хранятся в оперативном управлении Генштаба. Эту сложную задачу Редль решает следующим образом. За представление планов развёртывания всей императорской и королевской армии он требует от русских, помимо гонорара, также информацию о шести важных русских агентах. Сделка удаётся блестяще: русские агенты разоблачены, а фотокопии документов Генерального штаба, уложенные в дипкурьерский чемодан русского военного атташе, отправляются в Варшаву.

Тем временем служебный рост Редля продолжается. В мае 1912 года ему присваивают чин полковника, а в октябре 1912 года, вскоре после начала Балканской войны, за заслуги перед разведбюро его повышают и переводят в Прагу на должность начальника штаба VIII армейского корпуса, хотя неофициально он остаётся сотрудником разведбюро. В его обязанности входит и оперативное планирование, по крайней мере на корпусном уровне, что очень радует русских. В новой должности Редлю сложно встречаться со связными иностранных разведок, поэтому большинство заданий и денежные переводы из соображений безопасности теперь пересылаются по почте. Согласившись на это, Редль допустил роковую ошибку: он упустил из виду давние австрийские традиции перлюстрирования корреспонденции.

Возможно, впрочем, разоблачение Редля было случайностью. Он забыл (!) своевременно забрать на почте присланный на другое имя конверт с очередным гонораром от русской разведки. Подозрительный конверт переслали в полицию, оттуда – в разведбюро. На конверте значилось два подставных адреса русской разведки. Австрийские спецслужбы установили за почтой наблюдение. Почтовый служитель должен был подать знак, когда придут за пакетом.

Ловушка почти захлопнулась, когда полковник Редль, переодетый в штатское, явился на почту за пакетом. Однако полицейские замешкались с арестом, Редль вскочил в такси и успел скрыться. Его погубило то, что он выронил клочки почтовых квитанций и футляр от карманного ножа. Водитель такси, допрошенный в тот же день, запомнил название отеля, куда он отвозил таинственного пассажира. Полицейский инспектор попросил портье положить футляр от ножа на столике в холле так, чтобы он бросался в глаза каждому входящему. Редль попался на эту приманку: он забрал футляр.

Полицейские всё же не решились арестовать офицера такого ранга без согласия коменданта города. Тот, в свою очередь, предоставил право разобраться в этом щекотливом деле коллегам Редля.

Поздним вечером 25 мая 1913 года в отель, где остановился Редль, прибыла комиссия, в состав которой вошли заместитель начальника Генерального штаба генерал-майор Хефер, начальник разведбюро полковник фон Урбански, руководитель агентурной группы майор Ронге и старший военный прокурор Ворличек. Дверь открыл сам Редль. Как раз перед этим он закончил писать прощальные письма брату и командующему корпусом. Редль сказал вошедшим: «Господа, я знаю, почему вы пришли. Я погубил свою жизнь и прошу вас позволить мне уйти из неё».

Перед смертью Редль рассказал майору Ронге о своей деятельности в качестве агента России и заверил его, что работал без сообщников. Затем он попросил дать ему револьвер. Члены комиссии вышли из комнаты. Прошло более четырёх часов. Выстрела никто не слышал. Обеспокоенные непредвиденной возможностью побега Редля, они вернулись в комнату. Полковник Редль лежал на полу. Его висок был пробит пулей.

Генеральный штаб попытался сохранить эту историю в тайне, но уже утром 26 мая 1913 года венские газеты напечатали короткую заметку, в которой говорилось, что полковник Редль в припадке помешательства лишил себя жизни. После необходимого вскрытия тело покойного доставили в морг венского гарнизонного госпиталя. Но вскоре поползли слухи о том, что самоубийство совершено не из-за психического расстройства, и постепенно вся история жизни полковника Редля стала достоянием гласности.

«ОКО ДНЯ»

Жизнь танцовщицы и двойного агента Мата Хари, пожалуй, лучше всего характеризует её краткий ответ на патриотический упрёк любовника-француза, узнавшего о том, что её благосклонностью пользуется немецкий банкир. «Физиология та же», – сказала она с известной долей цинизма. Возможно, это анекдот, намеренно принижавший образ легендарной дивы. Как известно, она была знаменита ещё при жизни. Среди историков нет единого мнения о том, была её деятельность в качестве двойного агента следствием её нравственной слабости и цинизма или, наоборот, верхом актёрского дарования, ума и способности использовать людей и ситуацию в своих целях.

Маргарет Гертруда Зелле, вошедшая в историю под именем Мата Хари, родилась в августе 1876 года в Леэвардене, столице самой северной нидерландской провинции Фрисландия, в семье шляпочника. Она выросла писаной красавицей с отличной фигурой, большими глазами и чёрными волосами. Вероятно, в юности с ней было немало проблем, раз родители отправили семнадцатилетнюю девушку в Гаагу под присмотр дяди, славящегося своей строгостью.

Опека со стороны родственника скоро наскучила Маргарет, и она стала искать способ зажить самостоятельной жизнью. Для девушки той поры единственным выходом было замужество. Просматривая газету с брачными объявлениями, Маргарет в качестве возможного жениха выбрала офицера из Голландской Восточной Индии, находящегося в отпуске на родине. Маргарет пишет ответное письмо. Первая же встреча обнадёживает обе стороны. Имя её избранника – Рудольф Маклид, он почти на двадцать лет старше Маргарет и происходит из старинного шотландского рода.

Через полтора года после свадьбы Маргарет разрешается сыном. Вскоре семья переезжает в Голландскую Индию, на место службы Маклида-старшего. Жизнь на новом месте не складывается. Постоянная ревность мужа, смерть сына, тропический климат – всё ускоряет разрыв между Маргарет и Маклидом. Париж становится сном наяву для разочаровавшейся в семейной жизни молодой женщины. Пройдёт несколько лет, и Маргарет, ставшая уже знаменитой танцовщицей, на вопрос корреспондента, почему она оказалась именно во французской столице, ответит: «Не знаю, но я думаю, что всех жён, сбежавших от мужей, тянет в Париж».

После развода, без средств к существованию, с родившейся ещё на Яве дочкой на руках, Маргарет действительно едет в столицу Франции, где намеревается стать натурщицей. Но уже через месяц она возвращается в Голландию. Карьера натурщицы не удалась по причине того, что у неё оказалась… слишком маленькая грудь.

Однако Маргарет не сдаётся и в 1904 году делает вторую попытку. Теперь судьба более милостива к ней: в Париже она находит себе работу в школе верховой езды при знаменитом цирке Молье, здесь ей пригодилось умение обращаться с лошадьми, полученное в Ост-Индии. Месье Молье посоветовал ей воспользоваться своей красотой и попытать счастья в роли исполнительницы восточных танцев. Маргарет, которая хорошо говорила по-малайски и в Ост-Индии часто наблюдала местных танцовщиц, послушалась неожиданного совета, и это принесло ей всемирную славу.

Её дебют состоялся в конце января 1905 года на благотворительном вечере в салоне русской певицы госпожи Киреевской. Зрители восприняли Маргарет с восторгом. Она любила рассказывать таинственную историю, как в буддийских храмах Дальнего Востока её приобщали к священным танцевальным обрядам. Быть может, эти фантазии также способствовали её успеху, но у Маргарет действительно был врождённый талант.

На первых порах она выступает под именем леди Маклид. Её успех растёт. Газета «Курьер франсэ» писала, что, даже оставаясь неподвижной, она околдовывает зрителя, а уж когда танцует, её чары действуют магически.

Одним из самых преданных её поклонников был месье Гимэ, богатейший промышленник и большой знаток искусства. Для размещения своей частной коллекции он построил знаменитый музей восточного искусства Мюзэ Гимэ. Ему приходит в голову экстравагантная идея: он устраивает выступление яванской танцовщицы среди экспозиции в своём музее. В рекламных целях эксцентричной танцовщице придумывается новое имя – Мата Хари, что в переводе с яванского означает «око дня», то есть «солнце». Она появилась перед зрителями в роскошном восточном одеянии, взятом из коллекции месье Гимэ, но во время танца постепенно сбросила с себя одежду, оставив лишь нитки жемчуга и сверкающие браслеты.

Этот день, 13 марта 1905 года, изменяет всю дальнейшую жизнь Маргарет. В числе избранных гостей на представлении присутствуют послы Японии и Германии. В то время выступление нагой танцовщицы было сенсацией. Вскоре весь Париж лежал у ног прелестной Мата Хари.

Маргарет признавала в своих мемуарах, что она никогда не умела танцевать и что публику привлекло не искусство танца, а то, что она первой отважилась предстать перед ними без одежды.

18 марта 1905 года газета «Ля пресс» написала: «Мата Хари воздействует на вас не только движениями своих ног, рук, глаз, губ. Не стеснённая одеждами, Мата Хари воздействует игрой своего тела». Её бывший супруг между тем комментировал её успех по-своему: «У неё плоскостопие, и она абсолютно не умеет танцевать».

В 1905 году Мата Хари выступила тридцать раз в самых роскошных салонах Парижа, в том числе три раза в особняке барона Ротшильда. Один из своих величайших триумфов она испытывает в августе 1905 года в прославленном театре «Олимпия». Мата Хари покорила Париж. Вот что писал 2 мая 1905 года парижский выпуск «Нью-Йорк геральд»: «Невозможно себе представить более благородную постановку индийской религиозной мистерии, чем это было сделано здесь».

В январе 1906 года она получает двухнедельный ангажемент на выступление в Мадриде. Это были её первые зарубежные гастроли. Затем Мата Хари едет на Лазурный берег – Опера Монте-Карло пригласила её танцевать в балете Массне «Король Лагорский». Это был очень важный момент в её карьере, ведь Опера Монте-Карло, наряду с парижской, относится к числу ведущих музыкальных театров Франции.

Премьера балета прошла с огромным успехом. Пуччини, находившийся в это время в Монте-Карло, посылает ей в отель цветы, а Массне пишет: «Я был счастлив, когда смотрел, как она танцует!»

В августе 1906 года Мата Хари отправляется в Берлин. Там она становится любовницей богатейшего помещика лейтенанта Альфреда Киперта. Он приглашает её в Силезию, где с 9 по 12 сентября проводятся манёвры кайзеровской армии. В конце 1906 года Мата Хари танцует в венском «Сецессионс-зале», а затем в театре «Аполлон». Уступая резким протестам Церкви, она вынуждена надевать облегающее трико.

Некий предприимчивый нидерландский сигаретный магнат выпускает сигареты «Мата Хари», широко разрекламировав их следующим образом: «Новейшие индийские сигареты, отвечающие взыскательному вкусу, изготовлены из лучших сортов табака с острова Суматра».

Расставшись с Кипертом, Мата Хари в начале декабря 1907 года возвращается в Париж, где снимает номер в фешенебельном отеле «Морис». Она разбогатела и теперь выступает лишь в представлениях, устраиваемых с благотворительной целью. Её слава соперничает со славой американской танцовщицы Айседоры Дункан.

В январе 1910 года Мата Хари снова гастролирует в Монте-Карло. С июня 1910 и до конца 1911 года она целиком погружается в личную жизнь. У неё роман с парижским биржевым маклером Руссо, с которым она живёт в замке на Луаре. Маргарет до умопомешательства влюбилась в этого человека и ради него готова отказаться от триумфальных выступлений. Но когда дела Руссо пошатнулись, она оставляет его и снимает живописно расположенную виллу в парижском предместье Нейи-сюр-Сен.

В это время сбывается её давнишняя мечта – знаменитый миланский оперный театр «Ла Скала» ангажирует её на зимний сезон 1911/12 года. Авторитетная газета «Корьере де ла серра» называет её мастером танцевального искусства, наделённым даром мимической изобретательности, неисчерпаемой творческой фантазией и необыкновенной выразительностью.

Однако, несмотря на триумф на лучших сценах мира, избалованная танцовщица с ещё большим успехом проматывает деньги и начинает испытывать материальные затруднения. В летний сезон 1913 года Мата Хари вновь выступает в Париже в новом спектакле, поставленном на подмостках «Фоли бержер». Там она танцует хабанеру. Спектакли снова идут при полных аншлагах.

Весной 1914 года она вновь едет в Берлин, где встречает лейтенанта Киперта. 23 марта 1914 года она подписывает с берлинским театром «Метрополь» контракт на участие в балете «Похититель миллионов», премьера которого назначена на 1 сентября.

Но за месяц до намеченной даты премьеры начинается война. То, что в канун войны, 31 июля 1914 года, Мата Хари находится в Берлине, к тому же ужинает в ресторане с высокопоставленным полицейским чином, впоследствии будет использовано как доказательство её шпионской деятельности в пользу Германии.

Мата Хари писала: «Однажды вечером, в конце июля 1914 года, я ужинала в кабинете ресторана с одним из моих поклонников, одним из руководителей полиции фон Грибалем (он руководил зарубежным отделом). Внезапно до нас донёсся шум какой-то манифестации. Грибаль, который ничего о ней не знал, вышел со мной на площадь. Перед императорским дворцом собралась огромная толпа. Все выкрикивали: „Германия превыше всего!“»

Поскольку Германия и Франция теперь находятся в состоянии войны, Маргарет решила вернуться в Париж через нейтральную Швейцарию. 6 августа 1914 года она отправляется в Базель. Но на швейцарской границе она сталкивается с неожиданным препятствием: через границу разрешили переправить только её багаж, а она сама не может въехать в Швейцарию, так как у неё нет необходимых документов. Ей приходится вернуться в Берлин.

14 августа 1914 года она отправляется во Франкфурт-на-Майне, чтобы в тамошнем нидерландском консульстве получить документ на право выезда в нейтральную Голландию. По прибытии в Амстердам она попадает в довольно затруднительное положение, поскольку её гардероб либо ещё в Швейцарии, либо довольно медленно едет в Париж. В Амстердаме у неё нет знакомых и у неё очень мало денег. Все её состоятельные друзья и покровители уже призваны в армию, а о получении театрального ангажемента не приходится даже мечтать. Несмотря на это, Мата Хари поселяется в дорогом отеле «Виктория».

Мата Хари писала: «Снова оказавшись на родине, я почувствовала себя просто ужасно. У меня совершенно не было денег. Правда, в Гааге жил один мой очень богатый поклонник, его фамилия ван дер Капеллен. Но я хорошо знала, какое значение для него играет одежда, поэтому не стала разыскивать его, пока не обновила свой гардероб. Положение было сложным, поэтому однажды, выходя из церкви в Амстердаме, я позволила некоему незнакомцу заговорить со мной. Он оказался банкиром по имени Генрих ван дер Шельк. Он стал моим любовником. Он был добрым и чрезвычайно щедрым. Я выдавала себя за русскую, поэтому он счёл своим долгом знакомить меня с достопримечательностями страны, которую я знала лучше его».

Ван дер Шельк оплачивает гостиницу и счета. Мата Хари проводит с банкиром несколько безоблачных недель. Теперь она может подумать и о возобновлении контактов со своим давним поклонником бароном ван дер Капелленом.

Но прежде ван дер Шельк знакомит её с неким господином Верфляйном, который сыграет решающую роль в её судьбе. Живя в Брюсселе, он ведёт обширные дела с германскими оккупационными властями и является близким другом нового германского генерал-губернатора барона фон Биссинга. Через Верфляйна Мата Хари в начале 1915 года познакомилась с консулом Карлом Г. Крамером, руководителем официальной германской информационной службы в Амстердаме, под крышей которой скрывается отдел германской разведки III-b.

Мата Хари на время возобновляет контакты с бароном ван дер Капелленом, который помогает тридцатидевятилетней танцовщице преодолеть её финансовые затруднения. Благодаря его помощи в конце сентября 1914 года она снимает в Гааге небольшой дом, а ещё через несколько недель ей удаётся получить ангажемент Гаагского королевского театра. Но привычка жить на широкую ногу приводит к тому, что ей постоянно не хватает денег. В конце осени 1915 года германская секретная служба III-b завербовывает Мата Хари.

Более четверти века спустя, когда шла уже следующая мировая война, майор в отставке фон Репель, который в Первую мировую войну руководил центром военной разведки «Запад», признаётся, что он был куратором Мата Хари. В письме от 14 ноября 1941 года к бывшему сотруднику контрразведки рейхсвера, генерал-майору в отставке Темпу, он писал: «Выйти на Мата Хари удалось через барона фон Мирбаха, который, будучи рыцарем ордена иоаннитов, был предан офицеру-разведчику. Последний как раз порекомендовал H-21 (кодовый номер Мата Хари) шефу службы III-b. Тогда я ещё работал в центре военной разведки „Запад“ в Дюссельдорфе и был вызван по телефону к полковнику Николаи в Кёльн, где состоялась первая беседа между H-21 и полковником Николаи. Как Мирбах, так и я советовали не пускать в Германию H-21, которая тогда жила в Гааге. Но шеф III-b настоял на своём».

Вернер фон Мирбах, давний поклонник танцовщицы, служил в штабе 3-й армии, которая в 1915 году сражалась в Шампани. Ему стало известно о бедственном положении Мата Хари, и он решил завербовать её и сделать агентом III-b, учитывая, что она вращалась в высших кругах Парижа. Его офицер-разведчик, капитан Гоффман, немедленно доложил об этом руководителю службы разведки майору Николаи. Теперь в дело включается консул Крамер, уже знакомый с Мата Хари. По его мнению, она не откажется от хорошо оплачиваемой секретной службы, и Николаи даёт указание вызвать её в Кёльн. Положение на фронте в это время было тяжёлым, к тому же немцы опасались скорого наступления противника, так что следовало поторопиться. Мата Хари сумела расположить к себе офицеров секретной службы, и Николаи приказывает немедленно приступать к её обучению по ускоренной программе.

Майор фон Репель: «В дальнейшем Мата Хари часто рассказывала мне, что её заметили уже при переходе границы в Зевенааре. Среди сопровождавших её людей была горничная-мулатка из Индии, которая, быть может, тоже играла двойную роль. Шеф III-b откомандировал H-21 из Кёльна во Франкфурт-на-Майне, где её устроили в отеле „Франкфуртер гоф“. А я и фрейлейн доктор Шрагмюллер остановились в отеле „Карлтон“. Я должен был за несколько дней проинструктировать H-21 по политическим и военным вопросам. Фрейлейн доктор должна было определить время поездки H-21, а также проинструктировать её относительно ведения наблюдений и способов передачи информации. Когда мы начали инструктаж по применению особых химических чернил, в помощь мне был прислан господин Хаберзак из разведцентра в Антверпене. В дальнейшем мы вдвоём стали обучать её химической переписке текстов и таблиц. Тогда же состоялся разговор с руководителем III-b в отеле „Домх-отель“, недалеко от Кёльнского собора. При разговоре присутствовали только Фрейлейн доктор и я. Получив новые задания, мы вернулись во Франкфурт-на-Майне. Старший официант отеля „Франкфуртер гоф“ раньше работал старшим официантом в парижском отеле „Ритц“. Он сразу узнал Мата Хари и, как мы узнали на следующий день, вечером пригласил её в гости к себе домой. По возможности я должен был проводить инструктаж Мата Хари за городом, под видом проулок, когда за нами никто не наблюдал. Во время одной из таких прогулок она сказала, что, наверное, ей не стоило ходить в гости к обер-кельнеру и что интерес к ней этого человека вообще внушает ей сильные опасения. Похоже, что она ещё с парижских времён задолжала ему какие-то деньги: я своими глазами видел, как она передавала ему чек».

По окончании инструктажа Мата Хари уехала обратно в Гаагу. Её первым заданием было выяснение в Париже ближайших планов наступления союзников. Кроме того, во время поездки и пребывания в районах, представляющих интерес в военном отношении, она должна была выяснить, где происходят передвижения войск. Её обязали поддерживать постоянную связь с двумя координационными центрами германской разведки против Франции: с центром «Запад» в Дюссельдорфе, руководимым майором фон Репелем, и агентурным центром германского посольства в Мадриде, возглавляемым майором Арнольдом Калле.

Вскоре после возвращения Мата Хари навещает консул Крамер. Позднее, на допросе, она рассказала об этой встрече так, словно она произошла в мае 1916 года, то есть до второй поездки во Францию: «Консулу стало известно, что я запросила въездную визу. Он начал разговор: „Я знаю, вы собираетесь поехать во Францию. Не согласились бы вы оказать нам определённые услуги? Нам бы хотелось, чтобы вы собрали там для нас информацию, которая, на ваш взгляд, могла бы нас заинтересовать. В случае вашего согласия я уполномочен уплатить вам 20000 франков“. Я сказала ему, что сумма довольно скромная. Он согласился и добавил следующее: „Чтобы получить больше, вы должны сначала доказать, на что вы способны“. Я попросила немного времени на раздумье. Когда он ушёл, я подумала о своих дорогих шубах, задержанных немцами в Берлине, и решила, что будет справедливо, если я вытяну из них максимум того, что смогу. Поэтому я написала Крамеру: „Я всё обдумала. Можете принести деньги“. Консул пришёл немедленно и выплатил обещанную сумму во французской валюте. Он сказал, чтобы я писала ему чернилами для тайнописи. Я возразила, что это будет для меня неудобно, поскольку теперь мне придётся подписываться своим настоящим именем. Он ответил, что есть такие чернила, которые никто прочесть не сможет, и добавил, чтобы я подписывала свои письма H-21. Затем он передал мне три небольших флакона, помеченных цифрами 1, 2, 3. Получив от месье Крамера 20000 франков, я вежливо выпроводила его. Уверяю вас, что из Парижа я никогда не написала им и полуслова. Кстати говоря, эти три флакона, вылив их содержимое, я бросила в воду, едва наш пароход подошёл к каналу, идущему из Амстердама в Северное море».