Текст книги "Битвы, выигранные в постели"

Автор книги: Станислав Зигуненко

Соавторы: Роман Белоусов,Е. и Д. Ивановы,Аполлон Давидсон,М. Умнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

ЛЮБВЕОБИЛЬНЫЙ ФАРУК

Жизнь последнего египетского короля Фарука была похожа на дорогую костюмированную мелодраму, правда, без хэппи-энда в конце. Смешение жанров – «Тысячи и одной ночи» с «Плейбоем» – в жизни приводит к смертельному недоразумению в финале, зато предоставляет обилие материала для светской хроники и жёлтой прессы. Вероятно, по количеству статей о нём и его любовницах Фарук может войти в Книгу рекордов Гиннеса.

История Фарука похожа на историю многих коронованных неудачников. Он был рождён для славных дел, получил хорошее образование, хотя не мог не тяготиться английским диктатом в довоенном Египте.

Фаруку было только шестнадцать, когда он занял престол в 1936 году. Его планы были грандиозны. Он хотел сделать формальную независимость страны реальной. Для того чтобы покончить с английским контролем над экономикой и внешней политикой, Фарук решил сделать ставку на фашистскую Германию. Только поражения немецких войск в России помешали осуществиться этому проекту.

Другой мечтой Фарука являлась консолидация исламских сил вокруг Египта. Он хотел стать новым Мухамедом. Однако ничего из задуманного не осуществилось. Молодой царственный романтик стал жертвой собственного безволия и изнурительных страстей, к которым его приохотила собственная мать и первая жена, семнадцатилетняя Сафиназ Зульфикар, не знавшие недостатка в любовниках.

Возможно, из-за переживаний, связанных с неверностью жены, Фарук ещё в молодом возрасте начал испытывать долгие приступы полового бессилия. Из-за этого он стремился создать себе славу первого ловеласа, неутомимого любовника. С помощью денег и подарков это ему удалось без труда. Фарук открыто ухаживал за наиболее красивыми жёнами и дочерьми придворных (позже он хвастал о пяти тысячах победах на любовном фронте, забывая добавить, что все они были оплачены из государственной казны). Большую часть дня король посвящал профилактике и лечению своей мужской силы. Знатоками от сексологии были состряпаны всевозможные микстуры любви, от древних, тех, которыми пользовались фараоны, до современных, гормональных. Фарук как заведённый поглощал всевозможные афродизиаки и отдавал своё тело в руки обнажённых массажисток, которые обязаны были не только разбудить его чувства, но и согнать лишний вес.

Вероятно, усилия врачей не прошли даром. Гарем Фарука пополнялся женщинами со всех континентов, его эмиссары рыскали по всем великосветским борделям, спортивным клубам и салонам манекенщиц в поисках «товара» для своего господина. У себя в Египте Фарук прославился тем, что тех женщин, кто не уступал ему, он попросту похищал и помещал в одном из «гаремов» в пяти дворцах, которые были расположены по всей стране. С замужними женщинами было больше проблем. Но шантаж, угрозы и ценные подарки чаще всего делали своё дело. К тому же Фарук был благодарным любовником – каждая из его наложниц получала на память браслет, украшенный бриллиантами.

Из множества безвестных любовниц Фарука одна добилась его особого расположения. Речь идёт об александрийской красавице еврейке Ирене Гуинль. Фарук никогда не позволял расовым предрассудкам или религиозным запретам становиться на пути его удовольствий.

Дочь хлопкового маклера, Ирена владела шестью языками, была спортивна и сексуальна. Она мечтала стать актрисой, но натолкнулась на запрет со стороны семьи. Её выдали замуж за соплеменника, получившего образование в Англии. Их первая брачная ночь стала кошмаром. Ирена не могла без содрогания вспомнить, как её муж, вместо того чтобы приступить к исполнению супружеских обязанностей, достал трость и пару чёрных кожаных ботинок на высоких каблуках и заставил её сначала отхлестать его тростью, а затем раскровить рубцы каблуками. Пережив нервное потрясение, она стала добиваться развода. Желанное освобождение наступило только через четыре года. Встреча с Фаруком на благотворительном балу обернулось для обоих волшебной сказкой.

Ирена стала не только официальной любовницей Фарука, но и серьёзным критиком его прогерманских настроений. Английская разведка в лице посла приветствовала эту связь и даже ускорила момент переселения Ирены в королевский дворец. Англичане надеялись через еврейку Ирену проводить антигерманскую политику.

Тот факт, что Ирена была еврейкой, ничуть не беспокоил Фарука. Его отец Фуад имел еврейку-любовницу Суарес в течение двадцати лет. Она даже устроила его первый брак с его девятнадцатилетней кузиной принцессой Шавикар. Принцесса была одной из самых богатых женщин Египта. У Фуада были огромные карточные долги, Суарес выгодно размещала деньги принцессы в инвестиционные фонды совместно со своими еврейскими друзьями, которые сумели на этом неплохо заработать. Суарес давила на англичан, чтобы возвести Фуада на трон, хотя он, строго говоря, не был прямым наследником. Она умерла в его объятиях, вальсируя на балу.

Вскоре Ирена стала хозяйкой королевского дворца. Ради этого Фарук сбрил бороду – символ исламского фундаментализма тех времён. Он подарил ей отделанный драгоценными камнями Коран в надежде, что она примет мусульманство. Ирена стала королевой Египта во всём, кроме официального статуса. О законной жене Фарука вспоминали только во время официальных приёмов. В остальных случаях рядом с королём находилась Ирена.

Конец их связи наступил в 1943 году, когда Фарук завёл роман с Барбарой Скелтон, авантюристкой, специализировавшейся на магнатах и особах королевской крови. Позже она стала удачливым романистом и в подробностях описала свои похождения.

Что касается Ирены, от которой Фарук страстно желал иметь наследника, то она не простила измены и вскоре вышла замуж за британского офицера. Их роман обсуждали все. Кажется, они находили удовольствие, чтобы мучить Фарука, который буквально ходил за ними по пятам и издали наблюдал за развитием романа. Как только Ирена получила британский паспорт, она выехала из Египта.

Перед этим морально раздавленный Фарук пригрозил ей начать войну с Израилем, если она покинет его. Ирена только рассмеялась. Она уже знала, что власть Фарука весьма ограниченна. Тогда он пригрозил, что сопьётся и потратит жизнь на кутежи и карточную игру. Это обещание он сдержал.

Для Фарука, мечтавшего о наследнике, рождение третьей дочери стало поводом для расторжения брака с законной женой. Впрочем, она первой подала на развод, застав мужа в семейной спальне с одной французской оперной певицей.

Неизвестно, на чьей стороне была судьба, когда в одном из ювелирных салонов Каира Фарук познакомился с пухленькой миловидной девушкой по имени Нариман Садек. Ей было шестнадцать, она происходила из простой семьи, всю жизнь копившей на приданое дочери. В день знакомства с королём в ювелирном магазине она вместе со своим женихом выбирала обручальные кольца.

Несмотря на свою молодость, Нариман была девицей не промах и быстро сообразила, что вниманием короля можно воспользоваться по большому счёту. Ей не хотелось стать всего лишь очередной игрушкой короля, которую он забудет сразу же, как только утолит свою страсть. Она решила выставить свою невинность в качестве ставки, достойной королевского звания.

Фарук сделал предложение и… умчался в Европу на предсвадебный мальчишник, который занял у него ни много ни мало три месяца. Лучшие проститутки Европы сопровождали его в этом турне, пока на родине шли приготовления к свадьбе. Сама свадьба с последующим четырёхмесячным путешествием опять-таки по Европе по своему внешнему великолепию и расточительству стала притчей во языцех.

Фарук был верен Нариман не более, чем первой жене. Однако она выполнила свою задачу – родила ему сына и наследника, который в 1952 году последовал за отцом в изгнание.

Свержение Фарука произошло на редкость гладко. Лишившись поддержки англичан, безвольный король стал жертвой заговора, который устроили офицеры египетской армии Гамаль Абдель Насер и Анвар Садат, во время войны проведшие три года в заключении за пронацистские настроения. Страна требовала смены курса внешней и внутренней политики, экономических преобразований и волевого национального лидера. Фарук явно не годился на роль отца нации. Народ не любит слабых и безответственных правителей.

Изгнанный король обосновался в Риме. Он нисколько не изменил своим привычкам и продолжал жить жизнью закоренелого плейбоя. Газеты были заполнены отчётами о его любовных авантюрах. Одна из них стала настоящим кладезем для репортёров и ведущих рубрику светской хроники.

Последней большой любовью Фарука можно назвать Ирму Минутоло. Когда Фарук увидел её в клубе на Капри, ей было всего шестнадцать, она мечтала стать актрисой, но пока работала в мюзик-холле. Для этой работы у неё были все данные: наивность, вера в свою звезду в образе некоего голливудского режиссёра, а также большие глаза, крупные губы и не по годам развитая грудь.

Фарук влюбился с первого взгляда. Однако первый подход экс-короля не принёс обычного результата. Девушка знала себе цену (как-никак она только что стала «Мисс Капри»). К тому же располневший, лысоватый египтянин нисколько не походил ни на один известный ей голливудский секс-символ. Фарук приступил к длительной осаде. Каждый день к дому Ирмы приносили свежие розы, в одной из них – искусственной, она нашла рубиновое кольцо, инкрустированное алмазами. Прямой подкуп сопровождался заверениями в любви и лестью в адрес Ирмы. В то же время газеты наперебой кричали о его кутежах и очередной даме сердца, одной из которых, не на шутку раскрутившей Фарука, стала чувственная восемнадцатилетняя шведка Бригита Свенберг, бывшая любовница Лаки Лючано, американского гангстера, высланного из США в Италию.

У Лючано и Фарука было много общего – оба жили в изгнании, оба знали, что такое большая власть, и оба любили красивых женщин. Лючано предоставлял защиту Фаруку в тех многочисленных случаях, когда Насер, опасаясь, что Запад попытается восстановить Фарука на троне, подсылал к нему наёмных убийц. В Италии Лючано знал каждого киллера в лицо, поэтому ни одна акция Насера не смогла осуществиться.

Фарук попросту выкупил соблазнительную шведку у своего приятеля. Он не хотел, чтобы об их связи узнали газетчики, так как Бригита была связана с мафией. Ей же, напротив, нравилось видеть своё фото в газетах – это было лучшей рекламой.

На этот раз то, чего опасался Фарук, привело к прямо противоположному результату. Увидев в каком-то журнале Фарука и Бригиту вместе, Ирма воспылала ревностью. Вскоре место законной жены рядом с экс-королём освободилось, так как Нариман потребовала у нового египетского правительства разрешения на исламский развод и предъявила иск о материальном содержании своего сына, номинального принца Египта и Судана.

Потеряв сына и жену, Фарук в который раз стал искать утешения в любви. Он предложил Ирме переселиться в его особняк. Для Ирмы это было равносильно предложению о браке. Не сказав родителям ни слова, она села в зелёный «роллс-ройс» Фарука и устремилась навстречу новой жизни.

Ирме было отведено крыло здания с огромной мраморной ванной, переделанной, чтобы походить на ванную из кинофильма Риты Хейворт, который, как обмолвилась однажды Ирма, она видела. Её обучали этикету, музыке, литературе и верховой езде. Высококлассные кутюрье готовили наряды Ирмы к предстоящему «дебюту» в одном из самых дорогих великосветских ночных клубов Рима.

Первый выход новой королевы удался на славу. Более чем откровенный наряд Ирмы и простоватость, которую не смогли вывести учителя хороших манер, в одно мгновение сделали Ирму желанной добычей циничных журналистов. Вскоре за ней закрепилось прозвище «Ирма, способная на всё».

С полгода Фарук разъезжал и жил с Ирмой по королевским домам Европы, пока она, как и прежние его подруги, не стала ему надоедать своим присутствием и неизбежной ревностью к другим женщинам. Наконец, Ирма поняла, что её времени вот-вот придёт конец, и стала готовить себя, разумеется, за счёт Фарука к карьере оперной певицы. Бывший король не только оплатил её учёбу у лучших преподавателей Италии, но и устроил триумфальный дебют в Неаполе.

Постепенно любовные отношения Фарука и Ирмы переросли в дружеские. Это устраивало обе стороны.

Не знавший удержу в наслаждениях, слишком слабовольный, чтобы что-то изменить в своей жизни, Фарук умер там, где он привык проводить большую часть жизни, – в ресторане, во время ужина со своей последней пассией Аннамарией Гатти. К тому времени он уже обеднел, от вереницы роскошных «роллс-ройсов» остался скромный «фиат». Его здоровье было подорвано от гастрономических излишеств. Несмотря на тучность, колики в печени и аритмию сердца, он, как обычно, съел дюжину живых устриц с соусом табаско, омара, жареного барашка с жареным картофелем, два апельсина и выпил две больших бутылки минеральной воды с кока-колой. Затем закурил свою неизменную гаванскую сигару… Когда окружающие заметили, что он схватился за горло и повалился на стол, то подумали, что он разыгрывает одну из своих знаменитых шуток.

Фарук умер по пути в больницу. Ему было сорок пять лет. Вскрытие не проводилось. Роялисты до сих пор считают, что Фарук был отравлен.

«ВЕЛИКИЙ КОРМЧИЙ» И ЕГО ТАНЦОВЩИЦЫ

С возрастом у «красного императора» Мао Цзэдуна всё более проявлялись черты неимущего крестьянина. Он нисколько не заботился о своём внешнем виде и о личной гигиене, любил посвящать приближённых в подробности своего пищеварения, неосознанно снимал брюки в жаркие дни в присутствии гостей. В старости он совсем прекратил чистить зубы, умываться, предоставляя обслуге обтирать его влажным полотенцем прямо за письменным столом, когда он просматривал деловые бумаги.

Мао родился в 1893 году в деревне Шаошань, в провинции Юнань, в семье крестьян. Первый опыт половой жизни Мао приобрёл с двенадцатилетней девочкой. В старости Мао любил вспоминать этот акт инициации. В 1962 году ему устроили встречу с этой женщиной. Глядя на седую, сморщенную старуху, он сказал: «Как она изменилась».

В молодости Мао не слишком интересовался сексом. Он решал великие политические проблемы. Отца Мао беспокоила вечная задумчивость сына, и он решил женить пятнадцатилетнего Мао на Ло Исю, которая была старше его на пять лет. Первый и последний раз в своей жизни Мао прошёл через всю традиционную брачную церемонию. После этого, хотя женщина стала жить в семье Мао, он отказался делить с ней ложе. Она умерла в 1910 году. Позже он вспоминал, что не притронулся к ней даже рукой.

Революционный романтизм и консервативные китайские устои превратили поколение ниспровергателей старого порядка в поколение девственников. Характерно, что первая настоящая любовь Мао стала разменной картой политических разногласий: пекинская студентка, в которую он влюбился, придерживалась более правых взглядов.

Зато следующей избранницей Мао стала «революционный товарищ» Ян Кайхэй. Она была дочерью университетского профессора, белокожая, с глубоко посаженными глазами. Они устроили пробный брак перед тем, как оформить свои отношения в 1921 году, после рождения их первого ребёнка. То, что их брак состоялся в обход родительского выбора, нарушало китайские традиции и действительно могло считаться революционным новшеством.

К началу борьбы против чанкайшистских гоминьдановских националистов в 1927 году Мао возглавил революционное движение. В целях безопасности он отправил жену и детей в глухой провинциальный город Чанша. Но через три года гоминьдановцы заняли его и арестовали семью Мао. Всю свою ненависть к Мао гоминьдановцы выместили на его жене. Оба малолетних сына Мао бежали в Шанхай, где они добывали себе пропитание на улицах. Младший сын, Аньцин, страдал заболеванием мозга, как предполагали, из-за пыток огнём, которым его подвергли в застенках шанхайской полиции как бродягу. Старший сын, Аньин, был убит во время американского налёта во время корейской войны.

Ещё при жизни законной жены Мао приблизил к себе «революционного товарища» Хэ Цзычжэнь, девушку, которую сам Мао описал как «привлекательную и чистую». Она говорила чётко и взвешенно. Её глаза – «два кристалла». Встреча с ней дала ему чувства «сладкие, как мёд».

Они поженились вскоре после смерти Ян. Мао был вдвое старше Хэ, и, вероятно, у них вскоре возникла проблема сексуального несоответствия.

Хэ была спутницей Мао во время Великого похода против гоминьдановцев в 1934 году. Он длился два года. Из шести детей Мао от Хэ выжила только одна дочь.

По окончании Великого похода коммунисты основали свою базу в древних пещерах в Яньане, и Мао стал приглядываться к другим женщинам. У него началась связь с Тинг Линг, подругой детства его жены Ян. Другой любовницей была Лили Ву, переводчица, которая как-то раз после интервью с западной журналисткой положила руку на колено Мао, говоря, что выпила слишком много. Справившись с замешательством, Мао взял её руку и сказал, что также выпил слишком много. Их связь продолжалась до тех пор, пока о ней не узнала Хэ, которая могла постоять за себя.

В 1938 году у Мао начались отношения с киноактрисой с более чем сомнительной репутацией, шокируя коммунистическую верхушку. Её имя было Лань Пин, или Голубое яблоко. Она изменила его на Цзян Цин – Лазурная река. Но некоторые называли её Лань Пин Гуо – Гнилое яблоко – из-за её ранних и неразборчивых любовных связей.

Цзян Цин родилась в трудной семье. Её отец был грубым человеком, мать была практически домашней прислугой и наложницей. Цзян Цин имела вереницу ухажёров до выхода замуж в 1930 году за сына торговца из Цзинани. Замужество продолжалось всего несколько месяцев. В семье мужа её сочли ленивой и выставили вон.

Вскоре после этого Цзян Цин встретила Ю Кивея, лидера местного коммунистического подполья. Они стали любовниками и жили вместе до 1931 года. Когда японская армия захватила Маньчжурию в 1931 году, Цзян Цин, уже подающая надежды актриса, блистала в некоторых антиимпериалистических пьесах. Когда националистическое правительство обрушилось на коммунистов, Ю Кивей был арестован, Цзян подалась в Шанхай, где она намеревалась сделать карьеру актрисы.

Путь к признанию пролегал через спальни продюсеров, влиятельных актёров и партийных чиновников. Мао не мог не заметить эту излучающую сексуальное томление красотку. Однако его смущала её репутация, и он пригласил актрису в институт марксизма-ленинизма, где он читал лекции. Она сидела в первом ряду и забрасывала лектора вопросами. Это был род любовной игры.

Цзян Цин решила заполучить Мао в мужья. Она развелась со своим последним мужем, оставила ему двоих детей и сосредоточилась на Мао. Позже она призналась: «Секс занимает лишь вначале, но что поддерживает интерес постоянно – так это власть».

Когда Цзян Цин забеременела, Мао объявил, что собирается развестись с Хэ, чтобы жениться на Цзян. Однако на это он обязан был получить разрешение у соратников по компартии. Те не одобрили выбор Мао и запретили развод.

В ответ Мао заявил: «Без Цзян Цин я не могу продолжать революцию».

Разрешение на развод Мао с Хэ было получено в 1939 году, когда Мао удалось убедить многих членов ЦК, что психика Хэ не вполне здорова. Хэ была направлена в Москву для психиатрического лечения, но улучшения её состояния не наступало. Затем её направили на постоянный отдых в комфортабельный дом в Шанхае, оплаченный правительством, но она так и не поправилась полностью.

Обязательным условием женитьбы стало обучение Цзян Цин в партийной школе. Заместителем начальника школы был Сан Шен, правая рука Мао. Цзян Цин не смогла обделить своим вниманием столь влиятельного человека.

Цзян Цин и Мао поженились в 1939 году. Они не заботились о свадебной церемонии или законном свидетельстве о браке. Достаточно было простого объявления о свадьбе.

Однако сплетни вынуждали Цзян Цин не показываться на глаза публики. Она стала идеальной коммунистической домашней хозяйкой. Доступ к власти по-прежнему происходил через секс. Она говорила всем и каждому, что Мао великий любовник, и всё его окружение знало, занимался ли он любовью прошедшей ночью.

Мао не мог долго любить одну женщину, особенно ту, с которой не сходился темпераментом. Уже к 1949 году между ним и Цзян Цин наступило охлаждение. В марте он послал Цзян Цин в Москву, а сам направился на Ароматные Холмы с актрисой по имени Ю Шань. Она была сестрой Ю Кивея, бывшего мужа Цзян Цин. Кивей не считал Цзян Цин идеальной женой вождя, который стал к тому времени правителем Китая. Его сестра была более культурной, цивилизованной и превосходила Цзян Цин по всем статьям.

Однако Ю Кивей неправильно оценил ситуацию. Мао отдавал предпочтение крестьянским девушкам. К тому же вернувшаяся из Советского Союза Цзян Цин быстро восстановила своё положение в домашнем хозяйстве Мао.

В том же 1949 году у Мао обнаружили простатит. Врач установил бесплодность его спермы. Он имел несколько детей от трёх жён, и старшему из них было пятнадцать. Следовательно, Мао стал стерильным в возрасте сорока пяти лет.

Мао Цзэдун был мнителен и болезненно подозрителен. Много лет у него служил парикмахер Ван Хой по прозвищу Большая Борода. Проверенный и преданный человек был обвинён в том, что намеревался убить Мао с помощью бритвы.

Мао Цзэдун вызвал брадобрея, который стриг и брил его чуть ли не три десятка лет, и предложил тому во всём сознаться. И действительно, тот бросился на колени и со слезами на глазах признался, что собирался убить вождя.

«Тогда почему ты этого ещё не сделал?» – спросил Мао. Ван Хой ответил, что ждал прихода гоминьдановских войск. «Но если бы они пришли, – сказал Мао, – то убили бы меня и без твоей помощи».

Мао потребовал, чтобы Ван Хой рассказал всю правду, и тот поведал, что во время допросов следователи лишали его сна в течение нескольких суток и вынудили возвести на самого себя напраслину, признаться в заговоре против Мао. А так как Мао Цзэдун панически боялся допускать к своему лицу нового человека с острой бритвой, он, убедившись, что Ван Хой предан ему как собака, без боязни вернул брадобрея.

О нравах, царивших в окружении вождя, говорит и то, что его покои прослушивались. Мао случайно узнал об этом, вызвал начальника охраны, секретарей и устроил всем головомойку. Тогда, чтобы успокоить «кормчего», ему стали внушать, что его, мол, прослушивали, дабы собрать материал для истории партии, На что вождь прорычал: «Так что, на меня уже собирают материал, чтобы очернить, как Хрущёв очернил Сталина?!» И приказал немедленно демонтировать подслушивающие устройства, а магнитофонные ленты сжечь.

Он, конечно, понимал, что приказ о прослушивании мог исходить только от руководителей самого высокого уровня, а мелкие сошки тут ни при чём. После этого он стал ещё более подозрительным и не доверял даже самым близким в своём окружении, тем, кто служил ему долгие годы.

Ему чудились заговоры. Он считал, что его хотят убить или извести. Заставлял проверять пищу и даже выписал для этого консультантов из Советского Союза. Однажды ему показалось, что его плавательный бассейн отравлен. В другой раз померещилось, что лихорадка, которой заболел, вызвана ядом, пропитавшим гостевой дом, где он остановился.

Из-за его подозрительности нередко страдали невинные. Так было в политике, так же было и в его личной жизни. Безо всяких колебаний он избавлялся от людей, которые, как ему казалось, не так на него посмотрели или не так что-то сказали.

Нет сомнения, Мао Цзэдун обладал выдающимися способностями коварного политического интригана. Он создал режим под стать своему характеру и представлениям о том, каким должно быть будущее Китая – страны, где восторжествует коммунистический рай. Самому ему не трудно было это вообразить, поскольку он уже жил в этом самом раю.

К шестидесяти Мао начала утомлять сексуальность Цзян Цин. Среди приближённых был профессиональный сводник Кан Шэн, сделавший партийную карьеру тем, что поставлял Мао красивых и опытных женщин. Кан Шэн кроме того собрал эротическую библиотеку для Мао, которая по числу экспонатов превосходила подобные собрания древних императоров. Во время культурной революции Кан Шэн грабил официальные музеи, чтобы пополнить коллекцию Мао.

Любимой темой разговоров «красного императора» был секс и сексуальная жизнь других. В 1954 году Мао сокрушил Гао Гана, который сосредоточил в своих руках такую власть, что Сталин называл его «королём» Маньчжурии. Мао обвинил его в создании «антипартийного союза», и тот покончил жизнь самоубийством.

Но казалось, Мао не очень интересовали детали политической угрозы, которую представлял Гао Ган. Его привлекла сексуальная жизнь Гао. О нём говорили, что он имел сексуальные отношения более чем с сотней женщин.

Привычки самого Мао не отличались сдержанностью. Одним из его любимых развлечений было плавание в бассейне, заполненном множеством обнажённых девушек.

Вначале Мао был осторожен. Его личный секретарь Е Цзилун подбирал женщин среди работников культуры, в подразделениях центрального гарнизона, в службах быта. Они были молодыми, не слишком образованными и фанатически преданными председателю Мао. Девушки находились в доме Е, пока Цзян Цин благополучно засыпала. Затем их тихо проводили через специальный переход в спальню Мао. Утром, перед пробуждением жены, их выводили обратно.

Во время высших партийных съездов специальная комната выделялась рядом с «Большим залом народов». Политотделы армии и компартия поставляли красивых девушек с безупречными анкетными данными. Им говорили, что они станут танцевальными партнёрами Великого вождя в бальном зале. В действительности они обслуживали его в постели. Но многие из партийных чиновников рассматривали это как большую честь и предоставляли своих дочерей и сестёр.

Все они не угрожали благополучию госпожи Мао до тех пор, пока не появилась молоденькая медсестра, с которой Мао, пренебрегая условностями, осмелился показываться на публике. В Шанхае престарелый вождь взял её с собой в привилегированный клуб для высших партийных чинов.

Шанхайские власти знали о пристрастии председателя к женской компании и положились на наиболее популярных городских актрис и певиц. Но они были слишком утончёнными для пролетарского Мао. Шанхайские власти быстро поняли это и переключились на молодых танцовщиц.

В это время там располагалась культурная рабочая группа Двадцатой армии. Молодые девушки из этой группы роились вокруг Мао, соперничая друг с другом за привилегию танцевать с Великим вождём. Он танцевал до двух часов ночи, а затем вернулся на свой поезд вместе с медсестрой.

Подозрения Цзян Цин относительно медсестры подтвердились после банкета по случаю его шестидесятипятилетия, который состоялся в Гуаньчжоу. Той ночью мадам Мао не могла уснуть. Она позвала сестру, чтобы взять у неё снотворное, но не получила ответа. Тогда мадам встала и отправилась на поиски. Обнаружив, что комната обслуживающего персонала пуста, она ворвалась в спальню Мао и увидела медсестру здесь. В последовавшей за этим ссоре Цзян Цин обвиняла мужа в том, что он спал и с прежней служанкой.

В ответ на это Мао уехал в Пекин. Цзян Цин быстро сообразила, что рискует потерять его навсегда. В порядке извинения она послала ему цитату из знаменитой китайской народной истории «Обезьяна». В ней китайский монах путешествует в Индию в поисках буддийских священных свитков. Но обезьяна рассердила его, и он оставил её в пещере за водопадом.

«Моё тело осталось в пещере за водопадом, – сказала обезьяна, – но моё сердце по-прежнему следует за тобой».

Слова Цзян Цин пришлись по душе Мао Цзэдуну, он считал себя проповедником, который пустился в опасный и долгий путь в поисках истины – коммунизма, чтобы избавить от страданий китайский народ. А его увлечения женщинами – это лишь маленькие привалы в трудном и рискованном путешествии в коммунистическое будущее.

Так Мао получил от супруги санкцию на любовные утехи. После этого «Великий кормчий» с ещё большим желанием и для «поддержания здоровья» укладывал к себе в постель молодых девушек.

Мао и Цзян Цин в конечном счёте пришли к пониманию. В обмен на роль его жены для публики и при условии терпимости к его неверности в быту он пообещал не бросать её. А поскольку мадам Мао была больше заинтересована во власти, чем в сексе, то она согласилась на эти условия.

После этого Мао уже не делал попыток скрывать свою неверность. В бюро конфиденциальных вопросов он встретил молодую белокожую служащую с изящно изогнутыми бровями и тёмными глазками. Она сказала Мао, что влюбилась в него ещё в начальной школе и очень страдала из-за этого. Мао начал роман с этой женщиной на виду у всех, проводя с ней день и ночь в Шанхае. «Красный император» танцевал с ней до двух часов ночи, останавливаясь только тогда, когда уставала его молодая партнёрша. Молодая женщина так гордилась этим, что попробовала даже утешать Цзян Цин.

В шестидесятых годах мадам Мао всплыла как направляющая сила культурной революции и угроза для Мао.

Пока красные опричники разрывали Китай на части, председатель Мао наслаждался с тремя хорошенькими молодыми женщинами. Одна из них забеременела. Мао послал её в больницу для высших кадров, и она родила мальчика. Поднялось всеобщее ликование по поводу рождения у Мао ещё одного сына. Ни сам Мао, ни его врач не вспоминали, что Мао стерилен. Стерильность не беспокоила его. Его волновала только половая потенция. У него уже были периоды бессилия, но он задался целью сохранить половую активность до восьмидесяти лет. Как старые императоры Китая, он верил, что, чем больше половых партнёров у него будет, тем дольше он проживёт. Первым императором Китая был основатель государства Хань, от которого, как считалось, произошли все китайцы. Про него говорили, что он обеспечил себе бессмертие тем, что совершил половые акты с тысячью девственниц.

Врачи вводили Мао вытяжку из рогов оленя – старинное китайское средство от импотенции. Оно не помогло, как и все другие средства восточной и западной медицины.

Тогда его врач решил, что проблема эта скорее психологическая, чем физическая. Он отметил, что половая потенция «красного императора» ослаблялась и угасала вместе с увеличением его политической власти. Во время Большого скачка он был ненасытен. Одна из его партнёрш сказала тогда врачу: «Он велик во всём».

По мере того как Мао старел, его новые любовницы становились всё моложе – это была формула, которой пользовались все китайские императоры. Врач начал давать ему плацебо – смесь женьшеня и глюкозы, которая укрепляет общий тонус тела.

Мао проводил большую часть дня в одной из огромных постелей, которые он теперь так любил. Он читал с жадностью и любил экзотическую литературу. Больше всего ему нравился «Сон в красной комнате», китайский классический роман о феодальных временах. В нём молодой человек по имени Чжэй Бэйю полюбил женщину, но его семья не разрешила ему жениться на ней. В знак протеста он стал совращать молодых женщин. Мао видел себя в образе Чжэя Бэйю. Даже его комплекс в Запрещённом городе, называвшийся Садом обильных удовольствий, воспроизводил семейный дом Чжэя Бэйю.