Текст книги "Макс Шрёдингер (СИ)"

Автор книги: Станислав Конопляник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Ты так спокойно об этом говоришь, – надулась Аня, наконец добавив карточку и протягивая её обратно мне.

– Будущее ещё не настало. Может я просижу остаток дней своих в тюрьме по статье о терроризме. А может мы с тобой будем детишек растить, – она зарделась. – А может и разбежимся через полгода, как я с Викой. Кто знает? Но знаешь что я знаю точно? То, как сложится – это не случайные события. Оно от нас зависит.

– Почему же ты не боролся за отношения со своей женой?

– Бывшей, – поправил я. – И кто сказал, что я не боролся? Я боролся до последнего. И последним оказалась продажа моего компьютера.

– Компьютер продавать нельзя, – вслух подметила Аня, запоминая.

– Пойдём кушать. Желудок Шрёдингера хочет драников со сметаной!

Глава 11. Сверхспособности

Мы стояли на пороге квартиры в стареньком доме. На седьмом этаже, лифта не было. Обшарпанные серые стены, видавшие виды. Аня почему-то мялась, не решаясь позвонить в звонок.

– Это моя единственная подруга, она важна мне, – сообщила она мне.

Я кивнул. Она продолжила:

– Она обо мне почти ничего не знает, лишнего не болтай.

Я кивнул, она всё ещё стояла и мялась на пороге:

– Не заставляй меня выбирать между тобой и ей. Выбор я сделаю, но мне будет неприятно.

– Что это вообще значит? Это какая ситуация должна возникнуть?

– Забудь, – покраснела Аня. – Я просто очень плохо обо всех думаю.

Она позвонила в звонок. Дверь приоткрылась с цепочкой. Узкий глаз посмотрел на Аню. Дверь закрылась. Звук убираемой цепочки. Дверь открылась снова, на пороге возникла девушка немногим выше меня, темноволосая, узкоглазая, довольно тощая, с сигаретой в руках.

– Заваливайте, – указала она рукой и спешно закрыла за нами дверь.

– Привет, я Макс, – протянул я кулак.

Мария на кулак посмотрела, перевела взгляд на Аню.

– Ну, впуталась?

Аня смутилась. Маша замялась, стоя с открытым ртом.

– Ладно, проходите на кухню. Вы на сколько?

– Я надолго, – заявила Аня. – Он со мной тоже надолго.

– О, у вас, я смотрю, всё серьёзно? А где та королева, которая величала всех простыми смертными?

По пути на кухню я задался вслух вопросом:

– Она всегда такая язвительная?

Аня залилась краской, наблюдая моё смущение.

– Она хорошая обычно, – шепнула мне Аня.

Впрочем, это всего лишь подруга, пусть и временно превращённая в сожительницу.

– Суп будешь? – спросила она у меня.

– Не надо, спасибо, мы только поели.

– Ты, оказывается, тоже ешь? – уставилась она на Аню. – Уподобилась простым смертным?

Мне сказали вести себя уважительно, а из этой только желчь прёт.

Но я по своей натуре спокойней удава, поэтому хотел сказать что-то нейтральное про то, что Ане теперь доступно всё богатство вкуса, но во-первых притормаживал от недосыпа, во-вторых словил затяжной зевок.

– Что за свинское отношение? – раздался лёд сбоку. Оттуда, где только что сидела Аня.

Зевок застрял на середине.

Она преобразилась, глаза холодные, лицо – безжизненная маска.

– Я перед тобой не отчитываюсь, – она бросила на меня взгляд и на мгновение сердце замерло от тона. Я не сразу сообразил, что фраза предназначалась не мне. – Макс, прости за то, что здесь увидишь, но кажется кто-то что-то забыл и нужно об этом напомнить.

Она встала, прошла к Маше, вырвала у неё сигарету из рук, кинула в умывальник. Аня была ниже её больше чем на голову, казалась очень хрупкой. Маша подалась чуть назад, отступая упёрлась в плиту, обожгла себе спину о горячую кастрюлю и дёрнулась – отступать дальше было некуда. Она кривилась от боли, но не сказала ни слова.

– Тебе напомнить, почему ты ещё жива?

– И-извини, это была шутка, просто шутка, – показала она пустые поднятые руки, кривясь от боли.

Аня её боль, видимо, не замечала. Я вжался в стул и делал вид, что меня вообще здесь нет.

– Почему ты ещё жива? – полушёпотом произнесла Аня.

– Ань, не кипятись. Спокойно, присядь. Не закатывай истерик при парне.

На эту фразу Аня метнула такой взгляд, что мне захотелось обратно в деревню к маме.

– Ты поняла сама, что делала только что, или мне объяснить? – упёрла Аня руки в бока.

Маша не отвечала, лишь дрожащими руками достала из кармана пачку сигарет и потянулась за новой.

– Выкинь уже эту муть! – вырвала Аня пачку из рук и швырнула в мусорку. – Или кури там, где я видеть не буду. Пару дней меня не было, и опять… – Она взяла бутылку из-под дешёвого вина с остатками на дне, кинула к пачке сигарет. – Отвечать будешь?

– Я… – замялась Маша. – Я не поняла.

– Ну и славно. Когда мозги появятся, ещё раз подумай, – буркнула она и улыбнулась: – А пока давай без колкостей, пожалуйста.

Маша села на табурет, трогая опаленную спину. Я молчал. Чтобы не сказать глупость, лучше вообще молчать. Неловкое молчание длилось довольно долго, Аня окинула нас взглядом:

– Пойду переоденусь и помоюсь.

Аня ушуршала к себе, я остался наедине с её подругой. Тишина накалялась.

– Давно вы дружите? – спросил я лишь бы что-то спросить.

– Четыре года.

Маша сделала себе чаю, руки у неё колотились.

– И часто она с тобой так?

– Я с ней тоже так не часто, – вздохнула Маша. – Но что-то накипело. В Новом Бурсе из-за неё проблемы, – я рассмотрел синяки на плечах, – да и вообще: возомнила себе невесть пойми чего. Раз умеет память стирать, то прям супергероиня, а остальные все чернь и рабы. А тут прискакала, приютить… Ой, извини. Я не против того, чтоб ты тут пожил. У вас вообще всё хорошо?

– Всё отлично, да, замечательно, – закивал я. Пусть это и была правда, но так я отвечал на любые вопросы, касающиеся моих с кем-то отношений. Потому что это мои с кем-то отношения, и нехер туда лезть. – А что?

– Куришь? – спросила Маша, доставая пачку из мусорки.

– Я бы всё же попросил Аню не расстраивать.

Маша лишь отмахнулась и закурила, пуская дым по прокуренной кухне.

Они терпят друг друга? Маша подчиняется Ане? Или как это работает?

– И что, вы прям так иногда ругаетесь?

Маша покачала головой.

– Аня очень редко злится. Только когда что-то идёт очень не так, как ей хочется. Что я не так сделала?

Я пожал плечами.

– Ну подумаешь, подъёб, – нахмурилась она, выпуская струю дыма.

– Может месячные? – предположил я.

Маша искренне рассмеялась.

– Рассказывай, кто ты такой и что у тебя за суперсила, что Аня сама не своя тут ходила? Ты ещё не в Новом Бурсе?

– Скорее Аня уже не в там, – пожал я плечами. Видимо Маша не знала о последних событиях. – А я так, просто парень, – я зевнул. – Парень, который поспал сегодня от силы три часа.

– Это ты хвастаешься? А Анька целенаправленная, правда?

– Не хочу показаться грубым, – буркнул я, вспоминая наставления Ани перед входом, – но наши с ней отношения – это наше личное дело.

– Она мне всё равно всё расскажет и может даже память оставит, – усмехнулась она слегка ехидной усмешкой. – Буду знать о вас больше, чем ты, – расхохоталась она. – Как думаешь, сколько раз она тебе память стирала?

– Нисколько, – уверенно выдал я.

– Я вот тоже так считала, пока кровь из носа не пошла. Соседка, укорачивающая мою жизнь. Но я не жалуюсь, это скорее констатация факта. Так что если ты секс с ней запомнил, считай ты везунчик.

– А что, были другие?

– Парни? Хаха, не-ет. Аня и парни вещи несовместимые. Куда простым смертным до неё, до великолепной богини.

Богини? Может и богиня. Она ж говорила про свой родной мир – всё логично…

– Ну я как-то вот, простой смертный, – указал я на себя.

– Вот я и говорю, что в тебе такого? Аня тебя сразу рассмотрела, ещё… – она замолчала, увидев вышедшую из ванны Аню.

– Он миленький, – хихикнула она и скрылась в коридоре.

– Это похоже на Аню, которую ты знаешь? – спросил я у Маши. – Потому что это похоже на Аню, которую знаю я.

– Проигнорировала сигарету, – заметила Маша. – Что-то у неё настроение пляшет. Вот та Аня, из-за которой у меня, – она потрогала спину под майкой, – кажется, ожог, вот она похожа на Аню, которую я знаю. Хотя пару дней перед тем, как на сутки исчезнуть, никому ничего не сказав, она была действительно сама не своя. Так ты в Новом Бурсе или нет?

– Неа, – сквозь зевок проговорил я. – Только в качестве заложника. Не знаю, должен я тебе рассказывать или нет, но пока я был в заложниках, какой-то схрон Нового Бурса накрыли ГБшники.

Я сознательно опустил момент, в котором Аня убила Викторию.

– А ещё Аня решила уйти из организации.

– Как уйти? – встала Маша. – А как же наша цель?

Она пошла к Ане, видимо довыяснять отношения. Мало ей было обваренной спины что ли?

– Стой, может не сейчас? Дай ей отдохнуть, пусть подобреет.

– А ты хитёр, уже её раскусил, – сощурилась Маша и её узкие глаза превратились в щёлочки. – Но это вопрос очень личный и ждать с этим никак нельзя, – в голосе послышалась сталь.

Маша влетела в комнату Ани, словно ураган. Аня же сидела в наушниках и пялилась в экран телефона, будучи красной, словно рак, с круглыми от изумления глазами. Маша, не останавливаясь, дошагала до Ани и заглянула в телефон.

– Порнушку смотришь? – удивилась она.

Аня заблокировала телефон и резко выдернула наушники из ушей, поглядывая с Маши на меня безумным взглядом. После её руки совершили те самые странные движения и комнату озарила яркая вспышка, на мгновение включившая радио на стене (пропевшее женским сопрано «э-это-о…») и лампочку в люстре.

– Ч-что ты услышал? – перевела она полный паники взгляд на меня.

– Что ты порнушку смотрела, но я никому не скажу.

– О господи… – шепнула Аня.

– Ты порнушку смотришь? – изумилась стоявшая до этого с озадаченным выражением лица Маша.

Аня вновь совершила этот же жест. Вновь пронеслась вспышка света. «Это фиаско…» – сказал диктор из включившегося радио. Аня сидела такая же красная, поднимая на Машу взгляд.

– Ты смутилась? – нашлась наконец Маша. – Подруженция, что происходит?

Ну сама нарывается ведь!

Я принялся пятиться к двери.

– А разве не видно? – отозвалась Аня. – Я, кажется, влюбилась.

А я мог думать лишь о том, что Аня смотрела порно.

– В этого… Ты посмотри на его лицо! Эдвард Руки-спички! О, смотри, этот тоже покраснел. Ай, не бейся! – Аня попыталась дотянуться до Маши ногой. – Я что-то хотела у тебя спросить. Макс, я что-то хотела спросить?

Порнушку… Что, правда что ли?

– Ну и ладно, – буркнула Маша и вышла из комнаты.

Я плюхнулся на застеленную кровать, глаза у меня слипались.

Аня подползла рядом, села, поджав под бороду ноги, постоянно поправляя юбку.

Я, лёжа на боку, наблюдал её стопу. Она была словно часть актёра на сцене, но сцена занавешена. Мне вдруг стало интересно, а что там дальше. Я потянул ширму вверх и руке вдруг стало больно. Я поднял взгляд и увидел изумлённое выражение Ани.

– Ты что делаешь?

Я зевнул, просыпаясь. Сел в кровати.

– Ты не поверишь мне ни за что, – с круглыми глазами посмотрел я на неё, а после тихим-тихим шёпотом спросил: – Ты смотрела порно?!

– Н-нет, – отвела она взгляд. – Нет-нет и нет! Но я не стану тебе врать, – выдала она и уткнулась лицом в подушку. – Да, я смотрела порно, – донеслось из подушки.

Я не знал, что ответить.

Она подползла ко мне, словно гусеница, без использования рук и не отрывая лицо от подушки.

– Мне стыдно, а ты молчишь! Скажи что-нибудь!

Она снова вспыхнула. Радио пропело девичьим хором «и-эх!».

– На здоровье, – выдал я.

– Это как? – уставилась она на меня большими глазами, залезая на меня сверху. Меня так лучше видно или что?

– Да так, все мы иногда и втихаря посматриваем. Всё человечество. Просто это необычно как-то. Не ожидал от тебя.

– И ты смотрел порно? – с паникой в голосе бросила она, обнимая подушку.

Я чувствовал, что если отвечу «да», меня подушкой этой и придушат. На «да» у меня смелости не хватило и я просто медленно кивнул.

– И что мне теперь делать? – похлопала она глазами.

– В смысле? – совсем растерялся я.

– Я ничего не понимаю, – сказали мы в голос и она рассмеялась, звонко, но с толикой паники в голосе. – Великая Адельгейда, какую же грязь я творю.

Она плюхнулась рядом, ложась мне на плечо. Я зевнул.

– У тебя изо рта воняет.

Она попыталась нюхнуть свой запах изо рта и скривилась.

– У меня тоже? – изумлению её не было предела.

– Придётся чистить зубы, но потом, – я зевнул ещё раз.

– Ты не выспался?

– С тобой выспишься!

– В смысле?

– Ни один парень не сможет спать, когда рядом с ним такая… – я смутился.

– Какая? – смутилась она в ответ.

– Красивая. Вон, смотри какая ножка выглядывает.

Я погладил ножку, которую она на меня закинула и нащупал рваный рубец. Аня тут же спрятала ногу.

– Это шрам? – удивился я. – Хотя чего я удивляюсь. Ты у меня глефой махаешь.

– Запомнил, – улыбнулась она.

– Я знаю, что такое глефа, – надулся я и закрыл глаза, хотя всё ещё сквозь закрытые веки видел её лицо. – И аркебуза, и мечелом, и саблю от меча отличу, кортик, катана, шпага, алебарда, шестопёр, булава…

– Кукри?

– О! Кукри, которые метают сисястые красотки, – не открывая глаз принялся улыбаться я. – Ты умеешь метать кукри, красотка?

Я уже не помнил, что она ответила. У меня рядом с головой летали кукри, превращаясь в жареную рыбку в панировке, с лучком колечками. Колечки ударялись и смешно позвякивали. Мир крутился и вертелся, а меня лапой трогал мой кот. Кот, где он?

Открыв глаза, я увидел перед собой Машу, которая аккуратно била меня по щеке.

– Лезь под кровать! Живо!

Я не понимал, что происходит, но перекатился и свалился на пол, ушибив колено. Залезть под тонкую кровать было сложновато, но я втиснулся, изваливаясь в пыли.

Зазвенел звонок. Я видел, как Маша повторила алгоритм с дверью.

– Где Аня? – рявкнул мужской голос. – Ну же, живее.

– Я слышала, что у вас там какие-то тёрки. Что она не хочет подчиняться главному.

– И?

– И я её выгнала отсюда взашей. Изменщица! Пусть посидит, подумает.

– Ты мне сцен не разыгрывай. Знаю я, что вы вдвоём хорошо спелись.

– Ну ты сам смотри.

Я видел ноги в проходе. Их было трое. Аня легко расправилась бы.

– А что я увижу? Она иногда невидимой становится, когда не хочет, чтоб её видели. Аня! Выходи по хорошему. Мы твоего парня взяли, будем ему пальцы выкручивать. На.

– Фу! Что это?

– Его палец. Мизинец на ноге пока. Он же программист там какой-то.

Дизайнер, тупая ты бошка!

– Без пальцев не поработает. Передашь Ане, как появится. Пусть не филонит.

Мизинец? Мне отрезали? Ну в плане отрезали бы.

– П-передам. А мне что делать?! – крикнула Маша вдогонку. – Там движуха, паника какая-то. Почему все на улицах?

– Не все. Завтра будут все.

Они вышли, Маша закрыла за ними дверь, наклонилась ко мне:

– Вылезай оттуда. Уже можно.

Кот, как там мой кот? Сидит голодный, наверное. Скучает по мне, плачет.

Я вылез. За окном было ещё светло. Закатное солнце бросало лучи через открытое окно. Порядок в комнате был близок к идеальному, хотя на столе лежали бунтарские кучки одежды и сигареты. Я открыл пачку, посмотрел – все кроме одной на месте. Не уж-то всё же курит иногда?

На полках книги: новые вперемешку со старыми. В основном классика и художественные произведения.

Желудок Шрёдингера вспомнил летающие кукри и захотел рыбы в панировке.

– А где Аня? – сообразил я.

– Ушла, – с тоской в голосе сообщила Маша.

Я кивнул.

– Ты не понял. Она ушла. Сказала, что тебе здесь без неё будет безопасней. Сказала не вспоминать её никогда. Видишь, уже приходили эти долбоёбы от Лёхи, принесли, – она кинул мне кусок окровавленного и разбухшего пальца. Я не словил и палец упал на кровать.

Да, похоже на Аню. Уйти, чтобы я жил. Но не предупредить!?

А я столько всего с ней уже напланировал.

Глаза защипало.

– Сказала, что поедет в Киманию, у неё там родственники какие-то, тоже со сверхспособностями, – добавила Маша. – Если тебя это утешит, то сказала, что провела самую прекрасную ночь в её жизни с тобой. Крепись, мужик, – положила она руку мне на плечо.

Глава 12. Мир во всём мире

Я сидел и тупо рассматривал свои руки. Мой телефон лежал где-то в портфеле по частям, я даже нагуглить не мог, можно ли сейчас взять билеты до Кимании, и получится ли. И если Аня сказала её не искать, возможно она всё же вернётся. И стоит ли её ждать, если она сказала никогда не вспоминать о ней?

Звонок в дверь. Маша открыла.

– Так, я купила всего по чуть-чуть, – раздался голос Ани, а после и её миленькое личико вылезло из коридора. – Ты чего такой грустный? Что у вас происходит здесь?

Маша посмотрела на меня и принялась хохотать. Мне было не смешно, хотя я тоже подхихикнул, скорее от нервов.

– Ой, ты такое пропустила. Во, смотри, я зафоткала, – подбежала к Ане Маша. – Не, ну с таким лицом!

Аня посмотрела на фотографию, мгновенно всё поняла, кинула в меня вопрошающий взгляд.

– Всё в порядке. Я рад, что ты никуда не уехала.

И Аня разрешила себе улыбнуться.

– Я тебе в ТелеПат перешлю, распечатаешь и будешь любоваться, – угарала Маша, уходя на кухню.

– Идём, – потянула меня Аня за руку, скинув кроссовки. – Я купила морковку, картошку, лук, чеснок, мясо куриное, говяжье и свинку. Ещё купила специи, молоко, творог, кефир…

Она всё говорила и говорила. А я шёл и думал: как же хорошо, что Аня держит слово. Я развернул её, взял у неё пакет, поставил на пол, обнял и поцеловал, вдыхая аромат её волос.

– Только не убегай, – шепнул ей я.

– Это моя фраза, – улыбнулась она, и стала сама серьёзность: – Я никуда не убегу. Я никогда не нарушала слова и не отступала. Лютой меня прозвали не враги, а союзники, от которых, порой, ничего не оставалось.

– Про какой год мы говорим, чтоб я мог себе это вообразить?

– Воображай мечи, копья, лошадей и мамонтов.

– Мамонтов?!

– Вы там есть будете готовить? – раздалось с кухни. – Или вы там уже уединились и я останусь голодной?

– Обычно Маша готовит сама себе, а тут исключение, – пояснила Аня.

Я помог разложить продукты, найдя среди прочего замороженную сельдь. Пока я готовил, я параллельно умилялся тому, как Аня пытается начистить картоху для гарнира, не зная, как лучше держать нож: прямым хватом, обратным, резать от себя или на себя. Каждый раз, когда она втыкала остриё в картошку, чтобы выковырять глазки, её глаза холодно блестели, а сознание, судя по всему, проваливалось в воспоминания.

– Когда-то мы с Кассандрой должны были провернуть государственный переворот, – словно в состоянии гипноза, дочищая картофелину, стала рассказывать она. – К Кастру подобраться было очень сложно – старый маразматик закрылся в своей крепости и казнил всех, кто хоть отдалённо напоминал шпионов. Кассандре удалось выловить двоих охранников гарнизона и нужно было узнать у них про тайные тропы под замком. Под любым замком есть тайные тропы и ведут они на километры. Мы знали, что выход где-то есть, но просто так его не отыщешь. Так вот, сколько она не тормошила этих охранников, так ничего и не удалось выяснить – крепкие парни, других и не брали в тот гарнизон. В итоге я смогла расколоть одного, когда у второго медленно вырезала глаза туповатым ножом, пока тот смотрел на своего приятеля.

– Что?! – побледнела Маша.

Я посмотрел на загадочно улыбающуюся Аню с ножом в руке, пусть она им всего лишь чистила картошку.

– Будешь стирать ей память? – спросил я.

– Вообще-то это всё неважно, – выдала она снова свою старую песню. – Маша, ты моя подруга и я тобой дорожу, но если ты сдашь меня или, что хуже, Макса хоть кому-нибудь, я вырежу тебе глаза вот этим ножом, – улыбнулась она.

Я тоже побледнел.

Мы с Машей переглянулись и понимали, что она не шутит.

– Да я бы… Да я не…

– Она спрятала меня под кроватью сегодня, когда кто-то приходил, – заступился я за Машу.

– Я не про сейчас. Я на будущее. Вот пришёл бы к тебе Лёха, скрутил бы тебя и принялся резать по живому. Так, как он умеет выбивать долги, я видела однажды. Дилетант, но тебе хватит. Что бы ты сделала?

– Я бы тебя никогда…

– Не строй героя. Кто угодно сдаст кого угодно под пытками. Но наш разговор запомни, пожалуйста. Хорошо?

Она сглотнула. Я же стал успокаивать себя тем, что, возможно, этого никогда не понадобится. «У меня нету жажды убийств, но если надо, значит надо», – вспомнил я её слова.

– А ещё была история, – мы с Машей уже напряглись, – как Кассандра перебрала и принялась приставать к сэру Роджеру, моему рыцарю, который мне в верности поклялся и давал обет. А сэр Роджер был с не очень хорошим зрением. Он словно пёс был, ему только скажи: взять. Порвёт любого. Но так-то слеповат, конечно, был. А мы с Кассандрой тогда с одинаковыми причёсками ходили и на балу были в одинаковых нарядах, это наша фишка была. Ну вот сэр Роджер и подумал, что пришёл его звёздный час.

Аня рассмеялась. Мы с Машей лишь неловко хихикнули.

– И что было после с сэром Роджером?

– Что было? Ничего не было. Его честь была посрамлена, потому что его утащила в постель не та. Кассандра потом перед ним извинилась и ничего не было, – Аня посмотрела на меня, потом на Машу, улыбаясь.

Я улыбнулся. Маша морщила лоб:

– У вас в Арсе балы, рыцари и кодекс чести?

– Я не из Арса, Маша. В тот день, когда я брела по улице, это не девочка брела, которая уехала в соседнюю страну от своего отца-политика. Более того, это отец за мной приехал. Я тут жила уже двадцать лет, в смысле в Прахе, так же вы называете этот мир. Я устроила геноцид в Нимении, я свергла правительство в Соединённых Штатах Кухурта, я создала и затем распустила масонов. Но это всё неважно. Потом, я шла по улице, и увидела, как пятеро парней пытаются зарезать беззащитную девушку, которую…

– Аня… – проронила Маша, косясь на меня.

– Извини. Тогда я была близка к тому, чтобы закончить свой путь. И тогда я спасла тебя не потому, что так требовал кодекс, а потому, что мне тебя стало жаль, – Аня не отвлекалась от картофелины, методично срезая ножом пласт за пластом потемневшей части. – И стало жаль всех людей, которые попадают в подобное. Это дало мне маленькую цель.

– Почему маленькую? – удивилась Маша. – Это была цель, которой ты горела!

– Нет, я просто грелась об неё в безумной буре абсолютного холода. Это был малюсенький светлячок во мраке. Что мне стоит пройтись по резиденциям вашего правительства и поставить новое? Но я хотела помогать, хотела почувствовать себя… Частью чего-то нравственно чистого, хотя бы приблизительно. Но это всё не больше, чем Нимения, СШК или масоны. А теперь послушай меня внимательно, – она отложила нож и картофелину, посмотрела на Машу. – Я ушла из Нового Бурса.

– Как? – шок на лице Маши.

Хорошо, что Маша не вспомнила тогда, зачем шла.

– Ты слышала, что я тебе только что рассказывала? – вздохнула Аня. – Или ты как…

– Как Макс? – подначил её я и она покраснела. – Всё нормально, я знаю, что тормоз.

– Хорошо, – холодно заявила Маша. – Почему?

– Они заставили меня выбирать: Новый Бурс или Макс.

– И почему Макс? Ты посмотри на него: плешивая бородка, тощий, мямля, чуть не расплакался, когда я сказала, что ты ушла.

Её слова меня не задевали. Я хорошо себя знал, а на правду не обижаются. Она не видела того, что увидела во мне Аня.

– Он миленький, – улыбнулась Аня.

«Я ожидал, что она скажет что-нибудь другое», – вдруг словил я приступ стыда.

– Мне неприятно тебе сообщать, – холодно и по словам произнесла Маша, – но ты променяла идею на хуй.

– Идею чего? Посадить на трон нового тирана? Так, стой, ответь мне на вопрос: ты хочешь жить в мире, полностью построенном на справедливости и законе? В мире, где нет воров, грабителей, коррупции среди чиновников, какого-либо непотребства, наркотиков, выпивки, везде высокие нравственные стандарты. Хочешь?

– Это то, о чём мы с тобой мечтали, – напомнила Маша.

– Это то, о чём мечтала ты. Я могу осуществить твою мечту.

– Как? Как ты это сделаешь, если ты уже сбилась с этого пути? Он тебе своим членом подсечку поставил!

– А ничего, что я тут с вами? Хотя разговаривайте, это лучше, чем драться, – буркнул я, вываливая рыбу в панировке из старых сухарей. Будет хрустящей, просто прелесть.

– Никто мне ничем подсечек не ставил, – раскраснелась она. – Решайся.

– Я хочу. Да, это моя мечта. Я до сих пор не оправилась с того раза.

– Хорошо.

– И как ты её исполнишь? Сотрёшь всем память и сделаешь мир во всём мире?

– Не язви. Такой мир уже есть. Я отправлю тебя в Олдвинд.

– Звучит, словно Олдвинд – сказка, – заметил я. – Ну не в плане, что он нереален. Это как-то всё ванильно, похоже на рай.

– Потому что всё это неважно! – выкрикнула Аня, швыряя нож в стену. Тот крутанулся и воткнулся в бетонный блок на половину лезвия, вибрируя в стене. – Это место не рай и не ад, оно просто такое же, как и все остальные. Ты меняешь одну колоду карт на другую – правила игры остаются те же, – вздохнула она. – Отец убил бы меня за такие слова.

Она подошла к стене, потянула за нож, но в руках осталась только ручка.

– Извини, я тебе и стену испортила, и нож.

– Кто ты такая, Ань? – с ужасом уставилась на неё Маша.

– Это бесполезно, – отозвался я, переворачивая рыбку. Запах разливался по кухне. Кот бы точно с ума уже сходил. – Она никогда не отвечает.

– Потому что это неважно, – пожала она плечами и от её тела пронеслась вспышка света. Лезвие ножа рассыпалось прахом, как верхняя часть пилона. В голове раздался крик Виктории из воспоминания. – Маш, решай давай. Ты самый обычный смертный, которую я знаю довольно хорошо, но ты честная со мной и с собой. А ещё я не отказываюсь от своих слов.

– Сделать мир вокруг меня справедливым? – вспомнила Маша и всхлипнула. – Я не поняла, почему в Олдвинде плохо, но исполни свои слова, пожалуйста, я готова.

Она встала, расставила руки.

Аня рассмеялась, глядя на Машу.

– Ну, звезда прям, – мотнула она в сторону Маши головой, обращаясь ко мне. – Пальцы растопырь! – Маша растопырила пальцы как смогла. – А теперь снежинка, – расхохоталась Аня. – Садись, не позорься. Я смогу тебя отправить, но не сейчас. Мне с отцом договариваться нужно будет. Или с Кассандрой. Или с Майклом. Я сама не умею.

Маша села, не понимая, что происходит.

– А может нам с тобой просто сбежать ото всех?

– От кого? От этих? От них можно не сбегать, – фыркнула Аня. – Да и я хочу прожить с тобой твою жизнь, а не свою, – Маша перевела взгляд со смущённой Ани на меня, потом обратно на Аню, сама смутилась. – Моя всё равно никогда не закончится, – с некоторым сожалением добавила миленькая девушка, на вид которой было лет семнадцать-восемнадцать.

Мы ещё полчаса готовили и общались на кухне. Аня пообещала, что не будет Маше стирать память, а потом стёрла память, где она это обещала. На мой немой укор сказала, что плохо подумала. Потом мы травили байки из детства и когда Аня рассказывала что-то из её детства, это выглядело как-то странно. Что должно было звучать грустно – звучало забавно, а что должно было бы позабавить, то ввергало нас в ступор. Правда больше без кровавых подробностей.

За еду меня хвалили. Что-что, а мой желудок Шрёдингера натренировал меня вкусно выготавливать. Рыбка получилась сочной и хрустящей, хорошо приправленной. С вареной картошкой и укропом – объедение. Аня вначале недоверчиво смотрела на мой шедевр, открыла было рот, но не критиковала, вспомнив недавний разговор.

Я мыл посуду, пока девушки обсуждали какие-то штуки из Нового Бурса. Я попытался слушать, но там мелькали какие-то имена. После того, как действующих лиц стало три я запутался и потерял нить повествования.

Действительно ли я соглашался прожить жизнь с Аней? Может это всего лишь временное помутнение рассудка? Она так холодно угрожала Маше, это было так… Придётся признать себе, это было страшно. В то же время она ни разу мне не соврала. Да и мама сказала, что у нас может всё получиться, если будем держаться друг друга. А ещё приказала мне о ней заботиться не смотря ни на что. Как я должен был это делать?

Я посмотрел в её сторону. Не знаю, что было на моём лице, но она улыбнулась, а я улыбнулся ей в ответ – так само вышло. Пусть пока всё идёт своим чередом. Я определённо буду переживать из-за расставания больше, чем из-за её странного и непонятного её прошлого.

– Пойду полежу, – буркнул я, отдраив сковороду так, что она стала чище, чем была до этого.

Я плюхнулся на кровать. Солнце уже почти зашло. Завтра нужно было… Я не знал, что мне делать. Вроде меня все ищут, а вроде нужно на работу. Ай, какая работа с такими делами? Хер с ним, зарепортаю потом за свой счёт, если не выгонят, а если выгонят… Вроде я и должен был тревожиться, ведь искать новую работу и жить на что-то, содержать себя и Аню, пусть она и подрабатывает там где-то – это очень важно и значимо. В голове прозвучал голос Ани «это неважно» и эта фраза отозвалась внутри абсолютным спокойствием.

Когда это всё закончится, я буду кормить Аню вкусной едой, всегда хвалить за что-нибудь и нянчиться с детишками. А Аня будет меня любить. И всё? И всё, потому что что ещё надо?

– Романтик ты и лопух, Макс, – буркнул я самому себе, продолжая лежать и смотреть в потолок.

Аня пришла через какое-то время и принялась медленно ко мне подползать. Так же медленно, как она когда-то тянула руку к коту. Она нависла надо мной, а я встрепенулся, ухватил её за талию и повалил на подушку. Она оглушительно завизжала, мгновенно сделавшись красной.

– Что ты делаешь? – тяжело дыша, спросила она.

– А какие твои предположения?

Её руки обхватили мою шею и потянули к себе, выпрашивая поцелуй. После долгого поцелуя я улёгся рядом, тиская её за талию.

– Почему ты меня за бока тискаешь? У меня скоро синяки будут.

– Что разрешили, то и тискаю, – пожал я плечами.

Аня закусила губу.

– Нам нужно быть либо порознь, либо чем-то занятыми, – заявила она. – Иначе это всё кончится… – она хотела сказать плохо, но глаза её сделались пьяными: – очень хорошо.

– Давай телефон, будем чё-нибудь смотреть.

Она сунула мне телефон, я включил анимэху одну из новых, и мы лежали с ней и смотрели серию за серией. Анимэ было про очередного героя, попавшего в магический мир и собирающего себе гарем.

– У нас когда такие парни всё же попадали, выше конюхов не забирались. А конюху разве что доярка даст, – прокомментировала Аня.

После главный герой вышел против толпы с двумя огромными мечами.

– Ну это ж не реалистично, – хохотнула Аня. – При любой возможности второй меч лучше заменить на щит. Шансы выжить в бою поднимутся многократно.

– В скольких боях ты побывала? – Я вспомнил о её шрамах.

– Во многих. И вот этого там точно нет. – На экране герой фехтует с одним противником, потом плавно перемещается к другому, фехтует один на один с ним, пока остальные смотрят и поражаются его мастерству. – Если один против толпы, то только из лука и желательно на лошади. Если толпа на толпу, то ни о каком фехтовании речи не идёт – там месиво и давка.

Получать комментарии по анимэхе не от диванного эксперта, а от человека, имевшего реальный опыт сражений, было интересно, но видно было, что анимэ её напрягало как на этапе битв, где она сопереживала почему-то злодеям, так и на этапе пивных похождений, где раздражал её совершенно иной факт: