Текст книги "Мертвый Змей и Узники Азкабана (СИ)"

Автор книги: Станислав Палитко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

   С той стороны оказалась комната – пыльная и разорённая. Обои клочьями свисали со стен, весь пол в грязи, мебель сломана, словно кто-то её крушил, окна заколочены досками.

   Гарри взглянул на Гермиону, вид у неё был изрядно напуганный, но она согласно кивнула. Катрин на правах старшей просто отодвинула их в сторону и, приготовившись к возможной необходимости защищаться, вошла первой.

   Гарри протиснулся в проём и огляделся. Комната была пуста, но справа виднелась открытая дверь, ведущая в полутёмный коридор. Гермиона сжала руку Гарри, её широко открытые глаза пробежали по забитым окнам.

   – Гарри, по-моему, мы в Визжащей хижине.

   Гарри тоже огляделся, рядом стояло разбитое деревянное кресло на трёх ножках и с выломанными подлокотниками.

   – Значит, приведений тут не водится.

   – Да тише вы, – оборвала их слизеринка.

   Над головами у них послышался какой-то скрип – на втором этаже явно что-то происходило. Друзья уставились в потолок, Гермиона с такой силой ухватилась за руку Гарри, что у него онемели пальцы.

   Тихо вышли в прихожую и начали подниматься по шаткой лестнице. Всё вокруг покрывал толстый слой пыли, но на полу виднелась широкая чистая полоса: видно, что-то тащили наверх, и совсем недавно. Поднялись на тёмную площадку.

   Перед ними была единственная чуть приоткрытая дверь. Подкравшись, они услышали внутри какое-то движение, чей-то приглушённый стон и короткое басовитое мурлыканье. Друзья в последний раз обменялись взглядами и кивками.

   С навершия посоха Гарри в дверь беззвучно ударило заклинание скоростного гниения, одно из тех заклятий, что их декан упоминал вскользь, в связи с чем, для его изучения требовалось не только найти нужную книгу, но и заниматься самостоятельно, чем нечасто озабочивались те же гриффиндорцы. Пожалуй, доберись Невилл с компанией сюда, им пришлось бы выбивать дверь ногой.

   На великолепной кровати с пыльным пологом на четырёх столбах возлежал кот. Увидев вошедших, он громко заурчал. А рядом с кроватью на полу, обхватив ладонями ногу, вывернутую под неестественным углом, сидела седьмая Уизли.

   ***

   Судя по болезненно-удивленному выражению лица, гриффиндорка ждала кого-то другого, но она быстро сориентировалась.

   – О, мой герой... – успела произнести девочка, прежде чем её речь оборвало Силенцио от Катрин.

   – Она тебя что, с Лонгботтомом спутала? – тихо добавила слизеринка.

   – Искренне надеюсь, что это именно так, и Уизли переключилась на "своего героя". Потому что если она устроит что-то наподобие прошлогоднего письмоносца со стихами...

   Школьники направились к неподвижной гриффиндорке. На полпути к Уизли осматривавшая комнату Катрин вздрогнула и направила палочку в угол комнаты. На это Гарри просто положил ладонь на руку старосты, останавливая движение палочки, следившей за кем-то, скрывающимся в тенях. Гриффиндорка уставилась поверх плеча Гарри и явно вознамерилась что-то произнести, но заклинание тишины не дало ей этого сделать.

   – Смотри мне в глаза, – обратился к ней Гарри. – Я наложу обезболивающее.

   Через мгновение Уизли застыла.

   – Грим который не грим, – продолжил Гарри, – да, я именно к вам обращаюсь, если вы хотели неожиданно захлопнуть дверь и перекрыть нам выход, то, во-первых, двери уже нет, а во-вторых, прятаться надо лучше. Не все здесь, знаете ли, гриффиндорцы, которые к ночной прогулке нормально подготовиться не догадываются. Мои спутницы видят в темноте, а я могу отследить вашу магию.

   – Зачем ты её парализовал? – поинтересовалась Гермиона.

   – Во-первых, все равно надо было наложить обезболивающее. Во-вторых, все, что знает любой из Уизли, узнает директор. Так что взгляд василиска в данном случае решает обе проблемы. Настой мандрагоры её вернет в норму, даже если мне самому будет некогда это сделать.

   В этот момент дверь в комнату кто-то перегородил. Грива спутанных грязных волос свисала ниже плеч; не будь глаз, горевших в глубоких глазницах, его можно было бы принять за мертвеца – воскового цвета кожа так туго обтягивала кости лица, что оно походило на череп, жёлтые зубы оскалились в усмешке. Это был Сириус Блэк.

   – Экспеллиармус! – каркнул он, направив на друзей волшебную палочку, судя по всему, принадлежавшую Уизли.

   Палочки Катрин и Гермионы вырвались из рук и, взмыв в воздух, оказались у Блэка. Посох Гарри вырвался было, но, пролетев пару шагов, исчез, дабы вновь оказаться в руках сидхе. Гарри невозмутимо прислонил его к оцепеневшей Уизли. Катрин же продемонстрировала Блэку вторую палочку, но направлять её на беглеца из Азкабана не стала.

   – Поговорим, – предложил Гарри, усаживаясь на кровать.

   Не сводя глаз с Гарри, Блэк подошёл ближе.

   – Я так и знал, что ты придёшь помочь другим. – Голос Блэка звучал неровно, надтреснуто, как будто он давно разучился говорить. – Твой отец сделал бы то же самое... Храбрый ты парень, не побежал за преподавателями... Прими мою признательность... это всё упрощает...

   Упоминание о Джеймсе Поттере не подействовало на Гарри никак.

   – А с чего вы взяли, что я пришел сюда с целью помочь этой назойливой гриффиндорке? Я пришел сюда из-за вас, – сообщил сидхе. – Ну и немного из-за фамильной библиотеки Блэков.

   – Дядя, за преподавателями уже побежал Лонгботтом, – заметила Катрин. – Мы хорошо скрывались, но от глаз грима это не спасло. Прими мои поздравления с отличной анимагической формой. Впрочем, она вполне приличествует некроманту из рода некромантов.

   Блэк вздрогнул, что вызвало улыбку слизеринки.

   – А сейчас мы не будем проявлять гриффиндорское безрассудство и спокойно сядем и поговорим. Вы же не хотите, чтобы произошло что-нибудь трагическое? – спросил Гарри. – К сожалению, Ириссахса сейчас с нами нет, а веревки, пусть даже созданные магией, так ненадежны, а частично вас парализовать я не смогу. Так что, пожалуй, придется обойтись без связывания...

   – Вы мне не доверяете...

   – Разумеется, нет! – ответила Гермиона.

   – А что вы такого сделали, чтобы хоть кто-то мог вам доверять? Разругались со всем своим родом? – ехидно поинтересовалась Катрин.

   ***

   – Итак, по официальной версии, не выдерживающей никакой критики, вы пробрались в Хогвартс с целью убить Гарри, – начала Гермиона. – А также всех, кто подвернется под руку.

   – Только один умрёт этой ночью... – усмехнулся Блэк.

   – Так... В прошлый раз тебя такие мелочи не волновали, дядя, – заметила слизеринка. – Сколько ты тогда убил маглов, охотясь за Петтигрю? Конечно, моим родителям приписывают не менее серьезные дела, но все же...

   – Дочка Беллатрикс... Ну и друзей ты выбираешь, – осторожно сказал Блэк.

   – Итак, ты виновен в смерти Поттеров... – вернулся к прежней теме равенкловец.

   Блэк смотрел на него запавшими глазами.

   – Я и не отрицаю, – почти шёпотом сказал он. – Но если бы ты знал всю историю с начала до конца...

   – Так расскажи, – сказал Гарри. – Посмотрим, будет ли этого рассказа достаточно.

   Вдруг внизу послышались шаги, там явно кто-то ходил.

   – Мы здесь! – неожиданно крикнула Гермиона. – Здесь, наверху!

   Катрин вопросительно приподняла бровь.

   – А что, все равно рано или поздно доберется до этой комнаты.

   Блэк испуганно дёрнулся, так что кот, который разлегся у него на коленях, едва удержался. На лестнице зазвучали шаги, Гарри стремительно обернулся. В потоке красных искр в комнату ворвался профессор Люпин – в лице ни кровинки, в поднятой руке волшебная палочка. Его горящий взгляд скользнул от Уизли, застывшей у кровати, к ученикам, рассевшимся так, чтобы держать Блэка под присмотром, и остановился на самом Блэке.

   – Экспеллиармус! Экспеллиармус! – приказал Люпин.

   Волшебные палочки Катрин и Гермионы, которые им успел вернуть Блэк, вылетели из рук девочек. Люпин проворно схватил их и прошёл внутрь комнаты, не спуская глаз с Блэка. У того на груди по-прежнему сидел кот.

   Профессор Люпин заговорил необычным взволнованным голосом:

   – Где он, Сириус?

   Гарри поднял глаза на Люпина: что тот говорит? О ком? Равенкловец снова посмотрел на Блэка.

   Лицо беглого узника Азкабана решительно ничего не выражало, минуту он сидел не шелохнувшись, потом очень медленно поднял руку и указал на седьмую Уизли.

   – Но тогда... – Люпин глядел на Блэка так пристально, словно пытался прочитать его мысли. – Почему он до сих пор не открыл себя? Разве что... – Глаза Люпина расширились, как будто он увидел позади Блэка нечто такое, чего не видел никто другой. – Разве что это был он... Он, а не ты?.. Но ты не успел мне это сказать.

   Блэк, не сводя с Люпина немигающего взгляда исподлобья, чуть приметно кивнул.

   – Так, кажется, профессор Люпин уже понимает, что именно собирался нам рассказать Сириус Блэк. И, кстати, как вы нас выследили?

   – Помогла Карта, – ответил Люпин. – Карта Мародёров. Тот пергамент, который конфисковали у Невилла. Я проследил по ней у себя в кабинете...

   – Вы знаете, как она действует? – поинтересовался Гарри.

   – Разумеется, знаю. – Люпин нетерпеливо взмахнул рукой. – Я ведь принимал участие в её создании. Эта карта показывает всех в Хогвартсе, от неё не спасает даже мантия-невидимка. Но сейчас важно другое. Я весь вечер не отрывал от неё глаз, поскольку догадывался, что вы с Гермионой непременно попытаетесь тайком выбраться из замка и навестить Хагрида до казни гиппогрифа. И я оказался прав, не так ли? Хотя ваша спутница меня слегка удивила, как и то, каким именно образом вы покинули замок.

   Равенкловцы промолчали.

   – Я видел, как вы пересекли поле и вошли в хижину Хагрида. Затем вы оттуда ушли и затаились в лесу. Я видел, как к Хагриду пришли гриффиндорцы. Через двадцать минут они оттуда ушли и отправились обратно в замок. Но теперь с ними был ещё кое-кто.

   – И кто же?

   – Я не поверил своим глазам, – по-прежнему меряя комнату шагами и не обращая внимания на слова Гарри, продолжал Люпин. – Решил, что в Карте, должно быть, произошёл какой-то сбой. Как он мог оказаться с ними? И тут я заметил ещё одну точку. Она быстро приближалась к ним и была помечена именем Сириуса Блэка... Я видел, как вы столкнулись, наблюдал, как он затащил двоих под Гремучую иву...

   – Одну Джинни, – поправила Катрин.

   – Нет, Катрин. Двоих.

   Люпин вдруг остановился, устремив взгляд на Джинни.

   – Не возражаете, если я взгляну на крысу, которая мечется под мантией девочки? – спросил он ровным голосом. – Кстати, чем вы её парализовали? Впрочем, неважно.

   – На крысу? – переспросил Гарри. – При чем тут питомец Уизли?

   – Очень даже при чём, – уверил его Люпин, подходя к оцепеневшей гриффиндорке.

   Через некоторое время, с видимым усилием отклонив застывшие руки, удерживавшие зверька, Люпин вытащил крысу за длинный лысый хвост.

   – И что? При чем здесь крыса Уизли? – поинтересовалась староста Слизерина.

   – Это не крыса, – процедил сквозь зубы Сириус Блэк.

   – Это анимаг, – подтвердил Гарри. – Теперь я ясно это вижу.

   – По имени Питер Петтигрю, – добавил Блэк.

Глава 18. Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост.

   Минуты две все молчали.

   – Гарри, ты уверен? – недоверчиво спросила Гермиона.

   – В том, что это анимаг – да. В том, что это именно Петтигрю... Не знаю, я его не встречал до этого.

   – Под видом питомца Уизли скрывается анимаг... Кстати, как Уизли могли не заметить, что если крысе минимум семь лет, а я припоминаю, как Перси пришел с ней в школу, то это не нормально,– заметила Катрин. – Но по официальной версии, Питера Петигрю нет в живых уже двенадцать лет. И его убил присутствующий здесь Сириус Блэк.

   Лицо бывшего узника исказила гримаса.

   – Я действительно хотел убить, – зарычал он, скаля жёлтые зубы. – Да малыш Питер оказался хитрее меня... Но на этот раз у него ничего не выйдет.

   И Блэк кинулся на крысу, кот очутился на полу.

   – Сириус, осторожней! – Люпин с трудом уклонился и убрал руку с крысой подальше от беглеца из Азкабана. – Подожди! Так просто нельзя с этим покончить. Надо им объяснить, пусть они знают!

   – Потом объясним! – хрипел Блэк, пытаясь обойти Люпина. Скрюченные пальцы когтили воздух, стараясь дотянуться до крысы, а та извивалась и визжала не хуже поросёнка, царапая оборотню руку, но тот держал крепко и выпускать предположительного Петтигрю явно не собирался.

   – У них... есть... право... знать... правду! – Люпин уже задыхался, повиснув на Блэке. – Во всей этой истории много такого, чего даже я не понимаю! А Гарри? Ты обязан рассказать Гарри, как всё было на самом деле, Сириус! Недостаточно просто придушить крысу.

   Блэк утихомирился, но его ввалившиеся глаза неотступно следили за крысой, которая явно попыталась сжаться в комок, но так и не смогла сделать это в подвешенном за хвост состоянии.

   – Ладно, согласен, начинай ты. Рассказывай, что хочешь. Но только побыстрее, Ремус. Я хочу немедля покончить с убийцей, из-за которого столько лет провёл в Азкабане.

   – Многие видели, как Петтигрю погиб, – заметила Гермиона, повернувшись к Блэку. – Была целая улица свидетелей... Даже если это действительно анимаг, то где гарантия, что это именно Петтигрю?

   – Да ничего они не видели! Они только думают, что видели... – разъярился Блэк, мрачно наблюдавший, как крыса отбивается от профессора Люпина.

   – Действительно, все были уверены, что Сириус убил Питера, – кивнул Люпин. – Я и сам так думал до этого вечера. Открыла мне глаза Карта Мародёров. Она никогда не лжёт. Питер жив. Я держу его в руках.

   И тут вмешалась Гермиона, голос её дрожал, но она говорила спокойно, взывая к благоразумию Люпина.

   – Но профессор Люпин... Короста никак не может быть Петтигрю... Вы же понимаете, это совершенно невозможно...

   – Почему невозможно? – мирно спросил Люпин, как будто они в классе и Гермиона столкнулась с какой-то сложностью в работе с гриндилоу.

   – Потому что... если бы Питер Петтигрю стал анимагом в школе, это знали бы все. Та же ваша Карта наверняка получает данные от следящих заклинаний и рунных цепей замка. А между выпуском и его смертью Питер бы просто не успел бы научиться. Мы занимались анимагами у профессора МакГонагалл, и я много читала о них в учебниках, когда делала домашнее задание. Министерство магии ведёт учёт всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных; есть специальный реестр, в нём сказано, в каких животных они превращаются, даны их приметы и отличия... Я нашла там профессора МакГонагалл... В этом столетии было всего семь анимагов, и Питера Петтигрю в этом в списке нет...

   – Так вот почему ты не поверила, что это анимаг, – улыбнулась Катрин.

   – Конечно его в этом списке нет! – профессор Люпин рассмеялся. – Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомёк, что в замке Хогвартс некогда чудили три не зарегистрированных анимага...

   – То есть директор покрывал своих гриффиндорцев, – скривилась Гермиона.

   – Если ты собрался рассказывать им всё с сотворения мира, то поторопись, Ремус, – проворчал Блэк, следя за безнадёжными потугами Коросты освободиться. – Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать не намерен...

   – Хорошо-хорошо, Сириус, но тебе придётся кое-что добавить, я ведь знаю только, как всё начиналось... А начиналось оно, собственно, именно здесь. Из-за того, что я стал оборотнем. Ничего бы не произошло, если бы не моя безрассудная тяга к риску...

   У Люпина был вид вполне здравомыслящего и очень усталого человека.

   – Меня укусил оборотень, когда я был совсем маленький. Родители перепробовали всё для моего исцеления, но в те дни, методы самоконтроля, которые в меня вдалбливает известная вам леди, были давно утеряны, а таких лекарств, как сейчас, ещё не было. Зелье, которое готовил профессор Снейп, – совсем недавнее открытие. Оно делает меня безопасным для окружающих. Я пью его неделю, предшествующую полнолунию, и... и после трансформации сохраняю разум. Лежу у себя в кабинете, как вполне безобидный волк, и спокойно жду, пока луна пойдёт на убыль. Но до того как волчье противоядие было изобретено, раз в месяц я становился настоящим монстром. И о Хогвартсе даже не мог мечтать. Какие бы родители согласились отдать ребёнка в школу, где он будет учиться вместе с оборотнем. Но вот директором стал Дамблдор. Он отнёсся ко мне с сочувствием, сказал, что я должен учиться и что он примет все меры предосторожности.

   Люпин вздохнул и задержал взгляд на Гарри.

   – Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Дело в том, что её посадили именно потому, что я поступил в Хогвартс. Этот дом, – Люпин окинул комнату печальным взглядом, – и тоннель, ведущий к нему, были построены специально для меня. Раз в месяц меня тайком отправляли сюда из замка – на время превращения. А дерево поместили у входа в тоннель, чтобы никто не мог попасть ко мне в дом, пока я опасен.

   Ученики увлеченно слушали, единственным звуком в комнате, кроме голоса Люпина, был испуганный писк крысы-анимага.

   – Да запихайте вы уже эту крысу в какую-нибудь клетку, – сказал Гарри. – Нечего анимага в руке держать. Уж зачаровать клетку на неразбиваемость так, чтобы она пару часов продержалась, вы сумеете?

   ***

   Вскоре крыса уже сидела в компактной и очень неуютной клетке – создатель оной испытывал к анимагу сильную антипатию.

   – Наконец-то этот предатель попался, – довольно заявил Блэк, сверля глазами клетку. – Сколько членов Ордена из-за него погибло, не только ведь Джеймс и Лили... теперь точно известно, кто информацию сливал.

   – Ордена? – поинтересовалась Гермиона.

   – Это, конечно, было секретно, но сейчас, после того как война закончилась, уже не важно. В общем, профессор Дамблдор в войну создал организацию, предназначенную для борьбы с Пожирателями Смерти. Называлась она Орденом Феникса, – сказал Сириус Блэк, после чего гордо добавил: – И я, и Ремус, и твой отец, Гарри, были его членами.

   – Орден Феникса... гм... фамилии Боунз, Маккиннон и Прюитт вам не знакомы? – поинтересовался Гарри.

   – Это фамилии погибших членов Ордена...

   – А ещё это тот список погибших, который привел мне Хагрид. Да... как можно быть таким идиотом, чтобы вступить в организацию, называемую "Орден Феникса". Как будто не понятно, что от организации, названной в честь этой птички, стоит держаться как можно дальше.

   – Феникс – воплощение огня и света... – начал профессор З.О.Т.И.

   – Вы руны в школе проходили? – поинтересовался сидхе.

   – Гарри, ты о чем? – спросила Гермиона. – При чем тут руны?

   – А разве непонятно? – спросил Гарри, вырезав на столе несколько рун. – Я могу объяснить. Это что?

   – Феникс, – прочла Гермиона.

   – А так? – соскоблил две руны сидхе.

   – Жертва...

   – Феникс сжигает себя, отбрасывая набранное за прожитый от сожжения до сожжения период, чтобы возродиться и продолжить существовать, – сообщила Катрин. – Фактически, регулярно действующее жертвоприношение. Магия Жертвы – сочетание ритуалистики и магии крови в чистом виде.

   – Дамблдор не такой, – возмутился Люпин.

   – Да? – нарочито удивилась Катрин. – По-моему, вы сейчас нас пытаетесь убедить, что Сириус Блэк не предавал Поттеров. Но это значит, что во время суда Дамблдор не потребовал применить к своему стороннику Веритасерум. Но даже если мы забудем сумбурный период, последовавший за развоплощением Темного Лорда и обратим внимание только на недавние события, то обнаружим, что Хогвартс охраняют дементоры. И от кого же они охраняют? Правильно, от Сириуса Блэка, а не от моих родителей и дяди, за которыми гоняются авроры. Чем же охрана из дементоров отличается от охраны из авроров? Правильно, авроры могут взять беглеца живым, а дементоры гарантированно подвергнут его Поцелую. Итак, каким же знанием обладает Сириус Блэк, которое повредит Делу Света, выплыви оно на поверхность? По-моему, этим знанием может быть только тайна личности Хранителя Тайны, который скрывал местонахождение дома Поттеров. А уж что может рассказать этот хранитель...

   Некоторое время все молчали – школьники уже все высказали, а Блэку и Люпину нужно было всерьез обдумать ситуацию.

   – Поэтому вы так легко мне поверили и даже не пытались атаковать? – прервал тишину Сириус Блэк.

   – И поэтому тоже. Но вообще, мы не гриффиндорцы, чтобы считать, что мы знаем, где Правда, а если не знаем, то нам скажет предводитель Сил Добра и Света, наследник великого Дамблдора, – фыркнул Гарри. – Да и добра в этом Свете я что-то особо много не нахожу.

   – Да, ты равенкловец, – признал Блэк. – Не ждал я этого от сына Джеймса. Он всегда был настоящим гриффиндорцем. А вот Лили могла попасть и в Равенкло, так что ты, похоже, пошел по характеру в мать.

   – Я, конечно, мог бы изобразить истинного гриффиндорца, достойного наследника Джеймса Поттера, и попытаться напасть на коварного предателя еще, когда вы только вышли из тени, но я предпочту разговор действию, как и всякий равенкловец.

   Снова воцарилась тишина.

   ***

   – Ладно, профессор Люпин, продолжайте рассказ, – попросил Гарри оборотня.

   – В то время мои трансформации были ужасны. Превращение в оборотня очень болезненно; кусать было некого, и я царапал и грыз самого себя. Жители деревни слышали какой-то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки... Даже теперь, когда в доме уже много лет всё тихо, люди опасаются приближаться к нему. Но если не считать превращений, то, пожалуй, я был счастлив, как никогда в жизни. Впервые у меня были друзья, трое верных друзей – Сириус Блэк, Питер Петтигрю и, разумеется, твой отец – Джеймс Поттер. Естественно, мои друзья не могли не заметить, что раз в месяц я куда-то исчезаю. Я сочинял всевозможные истории – говорил, что у меня заболела мать, и надо её навестить... Больше всего на свете боялся, что, узнав, кто я такой, они бросят меня. Но, в конце концов, они поняли, в чём дело. Но друзья не покинули меня. Напротив, придумали нечто такое, отчего мои трансформации стали самыми счастливыми днями моей жизни – они сами стали анимагами.

   – Занятно, – заметила староста Слизерина. – И директор их не выдал просто потому, что в противном случае ему пришлось бы объяснять своим сторонникам, что оборотень делает в школе.

   – Три года львиную долю свободного времени они тратили на то, чтобы научиться этому. Твой отец, Гарри, и Сириус были одни из самых одарённых студентов, да и вообще им повезло, ведь анимагическое превращение иногда приводит к ужасным последствиям. Министерство магии ещё и поэтому зорко следит за всеми, кто пытается стать анимагом. От Питера было мало толку, но он целиком положился на своих умных друзей и тоже благополучно стал анимагом. В конце концов, на пятом курсе им удалось осуществить свой замысел – отныне каждый мог по желанию трансформироваться.

   – Гриффиндорцы, – прокомментировала слизеринка. – Вечно тянутся рискнуть.

   – Но чем это могло помочь вам? – недоумевала Гермиона.

   – Очень многим. В своём обычном виде им тоже приходилось избегать меня. Как животные – они составляли мне компанию. Ведь оборотни опасны только для людей... Раз в месяц они ускользали из замка, укрывшись мантией-невидимкой Джеймса, и совершали превращение. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал сучок, который отключал дерево... Они спускались в тоннель, и мы вместе проводили время. Под влиянием друзей я становился не таким опасным – тело было волчье, но разум сохранялся...

   – Давай быстрее, Ремус, – сипло поторопил его Блэк, по-прежнему не сводя с Коросты жутковато-голодных глаз.

   – Сейчас, Сириус, сейчас... Теперь, когда мы все могли превращаться в животных, открылись невероятные, захватывающие возможности. Мы покидали Хижину и всю ночь бродили в окрестностях школы или по деревне. Сириус и Джеймс перевоплощались в довольно крупных зверей и вполне могли при необходимости сдержать оборотня... Вряд ли в Хогвартсе был хоть один студент, знавший территорию школы и Хогсмида лучше, чем мы. Вот так нам и пришла в голову мысль составить Карту Мародёров и подписаться прозвищами. Я – Лунатик, Сириус – Бродяга, Питер – Хвост, а Джеймс – Сохатый.

   – Но ведь это же очень опасно! – возмутилась равекловка. – Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем... А вдруг бы друзья не смогли вас удержать и вы укусили кого-нибудь?

   – Гермиона, это же были гриффиндорцы – слово "опасно" в их лексиконе отсутствует, – продолжала ехидно комментировать Катрин.

   – Эта мысль до сих пор мучает меня, – глубоко вздохнув, сказал Люпин. – Было, было много раз – ещё бы чуть-чуть и... Потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости... Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора... Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами... Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился.

   Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе:

   – Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Хмури, что Сириус Блэк анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я ещё в школе обманывал Дамблдора, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора и Хмури для меня – всё. Дамблдор дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Хмури дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря тёмным искусствам, которым выучился у Волдеморта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет... Вот и выходит, что Снейп абсолютно прав насчёт меня...

   – Снейп? – Блэк первый раз оторвал взгляд от крысы и посмотрел на Люпина. – А Снейп здесь при чём? – резко спросил он.

   – Снейп – профессор в Хогвартсе, – невесело ответил Люпин, взглянув на Гарри, Катрин и Гермиону. – Профессор Снейп когда-то учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя защиты от тёмных искусств. Весь год он твердил Хмури, что мне нельзя доверять. И у него были основания... Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его... Без меня там тоже не обошлось...

   Блэк саркастически усмехнулся:

   – Он это заслужил. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили.

   – Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, – продолжил Люпин. – Мы были однокурсниками, ну и... хм... слегка недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса – виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич... Настоящий талант. И вот однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что всех-то и дел – ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он отроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увёл его из подземного хода. Снейп всё же мельком увидел меня – в самом конце тоннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность.

   – Так вот почему профессор Снейп вас не любит, что почти открыто намекал ученикам, что вы оборотень, – медленно произнёс Гарри. – Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке.

   – Подобные случаи обычны, – прозвучал от двери в комнату голос Селены, за год общения с Люпином более-менее научившейся формулировать свои мысли понятным для англичан образом. – А все из-за того, что кто-то послушал "доброго старика", который в вопросе совсем не разбирается. Я до сих пор удивляюсь, как на нынешних смертных действует благообразный образ "мудрого белобородого старца". Похоже, с той поры, как мы удалились в Тир'на'Ног, смертные успели давно и прочно забыть, что облик ничего не значит.

Глава 19. Слуга лорда Волдеморта?

   Гермиона взвизгнула, Блэк вскочил на ноги. Гарри медленно повернул голову по направлению к Зимней.

   – Мое почтение, Старшая. Что привело Вас сюда? – спросил сидхе, нарочито не переходя с английского на язык живых воплощений магии.

   – Я решила проследить, что непослушный детеныш не пытается вновь принять яд, – ответила Селена, признав право присутствующих здесь магов понимать весь разговор, а не только то, что позволит их магическая сила. – Я заподозрила, что он решился сбежать из замка, дабы спокойно принять свой яд вместо того, чтобы пытаться сжиться со своей волчьей частью.

   Битвы за право Люпина принять волчьелычное зелье сотрясали его кабинет перед каждым полнолунием. Закачивались они все одинаково – Селена дрессировала волчью часть превратившегося профессора З.О.Т.И. Добраться до зелья у несчастного никак не получалось, так что если бы он вовремя не накладывал на свои покои звукоизолирующие заклинания, то о его волчьей сущности знала бы уже вся школа. Во всяком случае, он так считал, потому что в действительности этой информации не позволила бы просочиться Селена, которой не составляло труда отгородить комнату, в которой превращался Люпин, от остального замка.

   – В любом случае, я предпочту присмотреть за ним во время очередного превращения, которое произойдет весьма скоро, – сказала Зимняя, после чего растаяла в воздухе, оставив россыпь кружащихся в воздухе снежинок, добавив напоследок: – Встретимся вновь с восходом волчьего солнца, детеныш.

   – Ремус, что это за красотка? И обо мне не сообщит...

   – Нет, аврорам она о тебе не сообщит, дементорам тоже. Что же касается того, кто она, то сейчас это не столь важно – мне прозрачно намекнули, что времени до трансформации у меня не так много. Придется поспешить.

   – Кстати, как вы узнали, какая именно крыса и есть Питер? – поинтересовался Гарри у Блэка. – Провели поисковый ритуал? Но где вы тогда достали компоненты и принадлежавший Петтигрю предмет?

   – А это законный вопрос, Сириус, – заметил Люпин, слегка нахмурившись. – В самом деле, как ты узнал, где Питер?

   Блэк сунул под мантию крючковатые пальцы и вынул смятый клочок газеты, разгладил его и показал всем.

   Это была фотография семейства Уизли, вырезанная из какой-то газеты: все девять Уизли стоят на фоне огромной египетской пирамиды и с таким рвением машут руками, что кажется, сейчас впрыгнут в комнату. Маленькая пухленькая миссис Уизли, высокий с залысинами мистер Уизли и шестеро сыновей, да ещё дочка. И у всех (правда, на чёрно-белом снимке не видно) огненно-рыжие волосы. В центре длинный, нескладный шестой Уизли обнимает седьмую, на плече у него крыса Короста.