Текст книги "На Дороге (СИ)"

Автор книги: Софья Вель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Драго хотел огрызнуться, но не стал и как-то сник:

– Нет, я однажды слышал, как мать уговаривала отца.

– И?

– Он велел ей не спорить, пригрозил, что вообще отошлет, или приходить перестанет, – Драго снова нахмурился. – Отец тогда сказал, что княгиня не из того теста сделана, чтобы жеребиться каждый год…

Алион не понял:

– Конунг Сиг винил княгиню?!

– Ты точно глупый. Да боялся он! Боялся, понимаешь?! Боялся, что она в родах умрет, а он и помочь не сможет! Так боялся, что решил – все, баста. Бабка повивальная ему нашептала, что княгиня больно слабая, он и поверил… Слишком хрупкой оказалась излаимская вельма, степнячка бы ему с десяток родила. Мои отца не понимали.

– Почему?

– Потому, что умрет старая княгиня – возьмёт новую! Работа это бабья, приплод оставлять. Если она на это не способна, то зачем нужна? Все видели эту слабость в отце. И все смеялись!

– Жаль, ты не конунг Сиг! – взорвался Алион. – Тебе никого не жаль!

– Жалеют убогих, слабых, понимаешь?!

– Нет, не понимаю. Я, видимо, слабый и жалкий. Мне тоже не плевать, что сейчас с мамой! Думаю, Излаим пока подождет, строить его не для кого, не так ли, конунг Драго?!

Алион порывисто подошел к лошади и начал её седлать.

– Куда ты? – растерянно спросил Драго.

– Искать её! – Алион вывел лошадь за ворота.

– Не уходи. Ты нужен здесь! – выдохнул Драго.

– Тебе братья не нужны! – с вызовом бросил Алион. Драго неожиданно удержал лошадь за уздцы:

– Алион, что было бы со мной без тебя?

– Сам ответь! – Алион резко ударил по бокам лошади, она заржала и, не замечая руки конунга, понесла вперед. Драго едва не заорал – рукой было не пошевелить. Злость на Алиона превращалась в бешенство. Отправить бы погоню и…

– Конунг, – тихо позвала Лила. – Что с тобой?

– Уйди! – рыкнул Драго, прижимая больную руку здоровой.

– Ты ранен?!

– Уйди, я сказал! – не унимался Драго. Понимая, что мучительно не хочет, чтобы Лила видела его слабым. – Убирайся!

Он вылетел из конюшни. Рука болела зверски. На встречу шел непонятно что там забывший Лим:

– Эй, конунг, что с рукой?

– Ерунда!

Лим бросил коротенькое заклинание и Драго стянуло сетью.

– Отпусти! – тихо велел Драго, сдерживая ярость.

– Да че ты? Я ж только гляну!

– Лим, я приказываю, сними сеть! – отчеканил Драго.

– Ладно-ладно… – Лима очень смутило поведение друга. – Прям приказываешь? Как Владыка, что ль?

Огневка подошел ближе, взглянул на руку и одним щелчком вставил сустав на место.

– Обращайся… – фыркнул он, страшно довольный собой.

Драго ничего не ответил, он просто ушел, не поблагодарив.

Том третий. Сны дракона. Ты моя, Драконица.

Тысячи миров и тысячи лет, событие сменялось событием, звенящая боль утраты, а затем пустота… Потом… тысячи и тысячи дней ожидания. Пространство текло. Он замер в нем. Вечная ловушка дракона. Он в вечной ловушке времени, но сейчас он ее разобьет. Карающий появился в руке. Девичье лицо…Нет, не разобьет. Она будет жить. «Моя драконица…, умоляю, отпусти время!» – тихо прошептал Элладиэль.

Они очнулись на берегу реки, все было по-прежнему. Только потускневшее лето окончательно уступило осени.

Алеон, невольный спутник и участник транса Элладиэля, выдохнул – он посетил тысячи миров, где никогда прежде не был. Потребовалось время, чтобы прийти в себя. Элладиэль спокойно смотрел на реку.

– Элладиэль, ты, ****. Мы ее потеряли!

– Не мы, а ты! – фыркнул Элладиэль.

– Оглядись! Где ТЕПЕРЬ искать?

– Она шла по Дороге.

– Да…только у нас разница во времени и расстоянии…Месяц? Сколько ты провел в трансе? Она одна, беременная и на Дороге! Как же мне хочется тебя убить! – прошипел Алеон.

– Да…убить…это было бы славно! – Элладиэль посмотрел с прищуром. – Ты ведь мне больше не нужен. Как хочешь умереть, полукровка?

– На исходе дней Сущего! – огрызнулся Алеон.

– О-о-о, и все-таки, ты бессмертный!? – Элладиэль размышлял. Убить сейчас? Странное чувство, нет, он не хотел убивать полукровку. Проучить – да, но не убивать. Отчего-то стало жаль убивать. Он же люто ненавидел мальчишку? Или… глупо врать себе – полукровка был ему… важен? Но почему?! В полукровке была удивительная…теплота? Да, но только ли? Было что-то еще… Элладиэль прервал размышления: – Живи и служи мне!

– Элладиэль, ты ударился головой, или окончательно крышей съехал? – ощерился Алеон.

– Моя жена купила тебе свободу, это правда. Но, поверь, свобода тебе ни к чему. Служи мне.

Алеон плюнул под ноги Элладиэлю.

– Ты не понял, смерть или служба.

– Шел бы ты!

– Ты чувствуешь ее? – тихо спросил Элладиэль, прекрасно зная ответ. Алеон молчал. – У тебя ничего нет. Тебе её не найти. Ты никогда не охотился на драконов, и понятия не имеешь, как они ловко прячутся. Ищи столетиями! Ты мне не нужен, но я нужен тебе.

Алеон молчал. Элладиэль ухмыльнулся:

– Мне плевать, полукровка, какие чаяния ты лелеешь. Это неважно. Важно, что ты еще жив – выходит, Рок счел, что ты должен идти со мной. Жаль, что вместо тебя не твой сын. С ним было бы и легче, и, поверь, приятней. Он ведь тоже отражение… – Как-то странно закончил Элладиэль. – Но Рок не дает выбирать.

– Что ты несешь?! Что ты вообще знаешь о моем сыне?! – Алеон ощутил бешенство, смешанное с недоумением, – что значит «отражение»?

– Что он – подарок небес, – невероятно серьезно ответил Элладиэль. – Он тот, кто может изменить Рок. И что он нас ищет. Но сейчас, на этой дороге, Рок счел его лишним. Вместо него есть только ты. Итак… У меня есть слуги и враги. Ты враг или слуга?

Элладиэль посмотрел в глаза полукровке, Алеон взгляда не отвел:

– Я не буду служить тебе, Элладиэль. Больше никогда. Раз ОНА так дорого купила мне свободу, – Алеон помолчал минуту, ища иной способ остаться. Мысль о Роке задела, вызвав воспоминания о начале пути. Он продолжил:

– Союзник, Элладиэль, союзник – не друг, до поры и не враг, но и не слуга.

– Союзник? – Элладиэль усмехнулся, ища что-то в кармане плаща. – Союзы заключают с равными. Ты, нефриловое недоразумение, выходит, равен мне?

С этими словами Элладиэль извлек предмет, очень бережно обернутый в плотную ткань. Едва касаясь, развернул.

Алеон смотрел с интересом. Нож? Да, богато украшенный, как и все вещи Элладиэля, с инкрустацией и сложными орнаментами из золота, но все же просто нож. Только… У Алеона потемнело в глазах от тонкого, едва уловимого аромата.

– Так что, Лорд Алеон, вы будете мне служить? Или будете врагом, и тогда я, наконец, вас убью? Решайте сейчас. Мне надо поскорей найти жену.

Элладиэль соскреб с ножа то, что некогда бежало по жилам «его драконицы», шепча слова Призыва.

Пространство завибрировало.

– Кто зовет? – тихо прошелестело оно ветром.

– Муж. – ответил Элладиэль.

– Разделены и не едины, – коротко вздохнуло вокруг. И все стихло.

Владыка от неожиданности округлил глаза. Алеон с интересом наблюдал за происходящим. Он все понял. Нож и драгоценная кровь – этим ножом Сильвия порезала руку для Клятвы. Элладиэль повторил ритуал.

– Кто зовет?

– Тот, кто дал клятву! – рыкнул Элладиэль.

– Одна ночь…два Слова! – прошуршал ветер. Алеон зло расхохотался. Элладиэль зарычал. Золото потекло с рук:

– Клятва жива?! Ты…Да…КАК ТЫ ПОСМЕЛ!? Как ты посмел увести её из моего дома!?

– Что, Владыка, не только ты хитрый? Не только ты умеешь врать? Думал, я подожму хвост от страха?! Она моя, и только моя! Она дана мне самим Всевышним, неужели ты думал, я уступлю ее тебе?! – прорычал Алеон.

Элладиэль просто сломал ему нос, молча собрал кровь и повторил заклинание, смешав собранное с остатками на ноже.

Едва заметная золотая искорка запульсировала и поскакала ланью. Следуя за ней, Элладиэль побежал вперед. Алеон не отставал.

Они нашли Сильвию в городе. Алеон бросился вперед, желая немедленно обнять, Элладиэль успел поймать за шиворот:

– Стой!

– Иди ты! – Алеон попытался выкрутиться, но ловушка была прекрасно сработана.

– Как же ты утомляешь! Очнись!

– Да что тебе надо?

– Ты правда такой идиот, или только кажешься? Сильвия повернула назад и идет к Грани? Неужели ты думаешь, пожелай она, не догадалась бы позвать?! Она не хочет быть с тобой.

– Говори за себя!

– Силой не смей! – угрожающе произнес Элладиэль. А потом тихо добавил. – Не спугни.

Алеон передернул плечами, но остановился. Он неотрывно смотрел на Сильвию – тихая и скромная, она сидела на краю фонтана и что-то аккуратно выводила на пергаменте. От картины защемило сердце. Безумно хотелось подойти, укутать в свой плащ и увести, наконец, домой… Но Владыка был прав. Алеон сдержался.

– Она переписывает тексты и делает переводы, – догадался Элладиэль.

– Это явно лучше, чем танцевать, продавая себя, – тихо заключил Алеон, улыбаясь.

– Ненадежный заработок. – Элладиэль покачал головой.

– Ее надо забрать, – Алеон сделал шаг вперед.

– Надо, – согласился Элладиэль, нежно улыбаясь. Алеона очаровала бы эта улыбка, знай он Светлейшего Владыку чуть хуже. И тут улыбка стала властной. – Ну все, довольно! Драконица, смирись, ты моя! – с этим Владыка накинул на руку Сильвии маячок.

– Элладиэль, что ты делаешь? Ей НАДО домой! Или ты хочешь потерять и Сильвию, и ребенка? – прошипел Алеон.

Элладиэль не ответил.

Сильвия отложила перо и обхватила себя руками, она не отрываясь смотрела на стайку малышей, игравших в салки. Мягкая улыбка осветила лицо. Но тут зрительница нахмурилась и начала тереть руку с маячком. Тревога пробежала по чертам Владыки. Сильвия тихонько застонала, расчесывая руку чуть не до крови, Элладиэль сделал его едва заметным.

– Как она перейдет через Грань? – озабоченно спросил сам себя Владыка.

– Перешла же как-то в первый раз!

– В трансе.

Тем временем Сильвия отнесла пергамент в лавку к купцу, где за труд заплатили несколько монет. Она вышла из города и отправилась дальше по дороге.

К ужасу Алеона, Владыка остался в городе, не позволяя и ему последовать за Сильвией.

Вечером Сильвия остановилась на ночлег в небольшом пролеске, она долго выводила что-то на пергаменте, потом быстро убрала, как будто спрятала сама от себя. Так и не разведя костра, легла спать.

От холодной земли отделяла только тонкая шерстяная подстилка. «Так ведь нельзя! А как же малыш?». Малыш… Сильвии все больше казалось, что они с этим неведомым малышом не доживут до часа рождения. Оба. И так, наверное, даже лучше.

Кем бы он был? Чудовищем. Таким же, как она сейчас, или каким станет потом. Сколько еще она сможет продержаться в ясном сознании человека? Как обманчиво дремлет альтер эго, не почувствуешь! Словно бы и нет его…

Но она дракон. И ее ищут. Поэтому липкий страх терзает душу. И верно, что ищут. Мало ли бед на земле? Зачем преумножать?

Воспоминания о деревенских детях, встреченных в самом начале пути, и Голоде, заставили вздрогнуть. Она едва не убила разбойников на поляне. Впрочем, их жалко не было, но…

Убить – это же так страшно! Это потерять часть души. И этот малыш, он обречён стать убийцей. Он – дракон.

В мыслях о малыше, Сильвия с горечью подумала, почему ей не дано быть со своими детьми? Как там теперь О'Силей? Скучает ли, плачет?

Может…может, вернуться? Вернуться к степнякам? Вернуться… беременной. Если Драго будет милосерден… А будет ли? Последние вести, дошедшие до Сильвии, не на шутку тревожили. Но даже если Драго будет милосерден и отважится иметь врага в лице мира Старших с их жестоким и бездушным Владыкой в общем, и Темным Лордом Алеоном в частном, – это будет самоубийством для всего степного народа. Она принесет смерть на земли старого Излаима.

Но что, если сын не будет милосердным? Что, если побоится за свою Власть? Его мать – жена МЕРТВОГО конунга, – посмела принести…ублюдка?!

Пусть бы и сохранив беременность в тайне, когда ребенок родится, его невозможно будет спрятать. Как невозможно было спрятать Алиона.

Для Драго ребенок такой же враг, как и для Старших. Драго не спасет от Гнева Поднебесного, как не станет на сей раз защищать от законов степняков. Один мятеж уже был, и тогда в правах Драго, как сына Сига, никто не сомневался…. Удел жены мертвого конунга – костер. А какой удел у бастарда?

Его захотят убить и степняки, и весь Поднебесный. Как же отвратительна она для эльдаров, если даже Алион – единственный Старший с человеческим сердцем, способным к милосердию, оставил её?

«Милосердие – забытое слово, – кажется, и оно поросло ковылём вместе с Излаимом», – с грустью подытожила Сильвия.

Выходит, нужна она только смерти. Только вот… Сильвия не хотела умирать, как не хотела смерти несчастному малышу, от зачатия проклятому.

Она осторожно гладила живот и не заметила, как уснула. Снился Аэр'Дун. Замок пел, она танцевала. Детский смех разносился эхом. «Как тепло!».

Сильвия проснулась от легкого толчка в животе. Одна, усталая и разбитая, посреди стылого ночного холода, на Дороге.

Не было ничего, даже липкого страха.

Все ложь.

Никто не пришёл. Даже чтобы отомстить, даже чтобы убить. А теперь еще и рука болела, мучая весь день.

Сильвия заплакала и вдруг снова уснула.

«Маленькая, не плачь!» – взмолился Элладиэль, от растерянности бросая боевые чары сна. «Элладиэль, ты…», – у Алеона не хватало злости. Элладиэль сам подошел к Сильвии. Он хотел накрыть спящую золотым покрывалом из чар. Но осекся:

«Алеон…», – в голосе Владыки читались непривычные испуг и робость, Элладиэль показал на руку спящей. Рука распухла. Владыка аккуратно, не касаясь, снял маячок.

«Мы не сможем перевести ее через Грань…», – Алеон только теперь догадался, почему Владыка медлил. Их магия губительна для Создания внутри Сильвии, а значит…и для Сильвии с малышом.

Алеон и Элладиэль, прежде поправлявшие дела в городе, только пришли в сырой пролесок. Их задержка объяснялась явной авантюрой, затеянной Владыкой. Он подошел к делу со всем сумасбродством, беся Алеона все больше.

Владыка несколько раз прирыкнул на умаявшего его Алеона – догонят, никуда она теперь не денется! Так и вышло. Они без труда нашли беглянку по маячку.

Алеон застонал: «Ты… ***…она месяц спала на земле, в холоде!», – прорычал он.

Элладиэль раздраженно повел плечами: «Могла позвать! Я бы пришел».

«С Карающим…», – заметил Алеон.

Элладиэль скривил гадкую улыбку и невинно спросил: «А тебя звала?».

Алеон растерянно кусал губу. Она не позвала…

Она лежала на голой земле, беременная, в подранных сапогах, лохмотьях, обнятая только стылым холодом, но не позвала!

Так сильно не хотела быть с ним? Да что он такого сделал-то?!

Тем временем Элладиэль коснулся щеки спящей, и хитро прищурившись, спросил:

– Алеон. На что ты пойдешь, чтобы узнать ответ?

– На все!

– Союзники? – Спросил Элладиэль с усмешкой. Алеон качнул головой в знак согласия.

Сны Дракона. Тень.

Лиро сжался, острый холод причинял настоящую боль, колени ломило. Он ничего не видел и порой был этому рад. Страшные звуки заставляли жалеть, что он не родился в панцире.

Послышались шаги. Лиро забился в щель, надеясь так спрятаться от чудовищ.

– Господин, это он, – прошипело совсем рядом.

– Как тебя звать? – Лиро вздрогнул, голос был очень чистый, бархатный. В речи не было и намека на акцент.

– Лллиро, – заикаясь начал музыкант. Потом вдруг бросился к источнику голоса, стремясь обхватить руками, и жалобно затараторил. – Господин, это какая-то ошибка я ничего не сделал, клянусь! Я просто музыкант… Я…

К удивлению Лиро, говоривший не отшвырнул его грубо. Он просто мягко разжал вцепившиеся руки и отстранился.

– Лиро, – немного на распев произнес собеседник. – Ну что ж, давай узнаем, чем ты можешь быть полезен. Ты ведь можешь?

– Господин, умоляю, я сделаю что угодно…

– Ну, разумеется, – промурлыкали в ответ. Неожиданно властным и сильным жестом говоривший поднял Лиро за шкварник, как маленького котенка. – Не дергайся, не то…

Лиро покорно замер и едва не закричал, показалось, что голова взорвется от резкой боли.

– Ну, вот и все, – рука разжалась и Лиро мешком упал на землю, больно ударившись о каменный пол.

– Господин, наша Арша не ошиблась? – начал голос, до этого молчавший.

– Аршу стоит наградить, – согласился собеседник. Лиро невольно вслушивался в звучный, чарующий тембр говорившего. – Все верно. Драконица идёт по дороге.

– Чудесссно! – прошипел некто. Лиро показалось, что этот некто едва не захлопал в ладоши.

– Но она не одна.

– Нам никто не помеха! – возразил голос.

– Неужели? Даже Владыка Поднебесного? – усмехнулся голос. В ответ зашипели. – Вы должны хорошо подготовиться. Я помогу, но и вы не оплошайте!

По звуку шагов и удаляющимся голосам, Лиро понял, что они уходят.

– Господин, умоляю! – закричал Лиро. – Именем творца, пощадите!

Рядом с Лиро зашипели, музыкант испуганно сжался.

– Именем Творца? – переспросил голос. – Что ты, ошибка Создателя, такое, чтобы упоминать Его имя!?

– Я все расскажу о ней! Заберите девчонку! Умоляю, пощадите! – плакал Лиро.

– Ты уже все рассказал… – усмехнулся голос.

– Госссподин, – прошипели совсем рядом с ухом Лиро. – Он нашшш.

– Несомненно, – согласился голос, – но для начала нужно избавить его от всей этой …чешуи, то есть, плоти.

В ответ обиженно зашипели:

– Мы не можем его коснуться!

– Разумеется. Его тело под мощной охраной. Вам придется подождать. Когда тело умрет, вы получите душу.

– Господин, во имя матери, вас родившей, – Лиро и сам не знал, почему сказал это. Может, так и не отошел от произошедшего на поляне. – Пощадите!

В ответ рассмеялись:

– О глупый человечишка! Неужели ты думаешь, что у всех есть мать?! – отсмеявшись, голос продолжил. – Впрочем, почему бы и нет. Я же тоже обязан подчиняться приказам нашего Светлейшего Владыки… Отпустите его.

– Господин, он – вкусное мясо!

– Которое вы все равно не можете съесть. Сама смерть будет обходить его стороной, пока Лиро не выполнит Волю Владыки. Проще отпустить, тогда вы хотя бы получите его душу. Выкиньте падаль в южных землях, там его родная кровь. Это ускорит процесс.

– Хорошо, господин, – нехотя согласились с голосом.

Лиро очнулся от чудовищной жары, в горле пересохло, он закашлялся от першения. Музыкант по-прежнему ничего не видел. Только яркий свет.

Ощупав землю вокруг себя, он понял, что сидит на песке: «южные земли…», – пронеслось в голове. Когда он был здесь в последний раз? Лиро с трудом вспомнил давнишнее приключение. Сложив все сказанное, он пришел к выводу, что с юга надо выбираться как можно скорее, от греха подальше.

– Эй, калека! – Лиро вздрогнул и нелепо осмотрелся по сторонам, не находя даже солнца. – Ты что слепой? Поди прочь с дороги!

Сложно было возразить на очевидный факт, музыкант быстро отодвинулся, показывая всем видом, что пропускает. Мимо пронесся всадник, едва не затоптав.

– Милостивый господин! – крикнул вслед Лиро, закашливаясь от пыли. – Где север?

– На севере! – расхохотались в ответ.

Глава Одиннадцатая

Сны Дракона. Драго. Вальхалла. На костях города.

Марево лета перекинулось на начало осени. Стрекот цикад оглушал, полуденное солнце жгло камни, пожухлая трава топорщилась клоками из щелей.

Драго откинулся на остов стены, торчавший острым зубом из песка и пыли. Всадники конунга ушли в разведку – пока никого кроме ящериц и пауков видно не было. Драго сплюнул в пыль.

Великий Излаим. Конунг силился вспомнить рассказы отца, но в голове были карты да военные планы. Мама никогда не говорила о городе, только сказки рассказывала. Сказки о феях… как глупо.

Драго снова сплюнул. Провел рукой по крошащемуся камню. И где она, когда так нужна?

Конунг не знал, кого имел в виду – маму, или огнекосую подругу. Лила не степнячка, обиды не стерпела…

«Ну и дура!», – ругнулся Драго, чувствуя зыбкость и пустоту, а еще злость. А еще… Драго понимал, что с ним, и от этого становилось тошно.

Что теперь у него осталось? Пропавшая княгиня, оскандалившаяся так, что Старшие смотрели на сына великого конунга Сига, как на последнего ублюдка? Степняки, боящиеся руин хуже степного пожара? Предавший брат? А теперь еще и сбежавшая королева…

«А ведь это её царство, её надел!», – разозлился Драго и пнул камень. Так почему она не с ним?! Почему не смотрит на бесконечные руины волшебными, аквамариновыми глазами? Почему не подставляет атласную кожу ловить янтарь загара? Почему ветер не треплет огненных прядей?

К Драго подошли – Князь Балго, старинный друг и союзник отца. Его лицо, лицо человека северных племен, украшенное холодными светлыми глазами, прорезанное морщинами, лицо, где янтарь загара давно превратился в застывшую смолу, исказилось суеверной брезгливостью:

– Это место проклято.

– Здесь раньше был Город. Великий город, – раздраженно начал Драго. Степняк неосторожно нарушил ход мыслей молодого конунга.

Балго снова сплюнул:

– Города – вертепы порока и грязи.

– Это был не такой город, – уперся Драго, глядя темными глазами в раскрошившийся камень, бывший некогда домом или мостовой.

– Драго, я был с твоим отцом в ту ночь и видел город так же ясно, как и тебя сейчас. Твой отец разрушил город до основания.

– Мой дед… разрушил город, – заупрямился Драго.

– Конунг, я был там. Я стоял по правую руку твоего отца. Конунг Сиг низверг богов вместе с их Вальхаллой! И стал больше богов проклятого Города!

– Мой отец взял княгиней одну из них! – жестко осек его Драго.

Балго прищурился:

– Да, красивая вельма была, белые косы, грудь словно яблоки, сама, как ретивая кобылка…

– Конунг Сиг назвал её княгиней! – зарычал Драго.

– Она ею и была… Принцесса Излаимская… – согласился Балго, отчего-то Драго передернуло. – Но зачем тебе старые кости?

Драго свел брови, разглядывая мелкий щебень под мысом сапога.

– Конунг, – продолжил Балго, так и не дождавшись ответа. – Где ваша сестра?

Драго поднял глаза, не понимая, к чему клонит старый князь. Балго продолжил:

– Не лучше ли княжне жить при семье мужа? – Драго изумился еще больше. Балго посмотрел на молодого господина прямо. – Мой сын, Кон, и княжна О`Силей давно обещаны друг другу. Обручение состоялось еще при жизни Вашего батюшки. Да будет Великая Кобыла милостива к Сигу Славному…

– Оси еще нет двенадцати, чтобы заводить речь о свадьбе.

– Речь не о свадьбе. Негоже девочке жить при чужих людях. – Драго хотел возразить, что семья Лилы не чужая, и что Лила… Но Балго продолжил, не обращая внимания на молчаливый протест конунга. – Княгиня Арина – достойная женщина. О’Силей будет жить с ней и княжной Кирой, как невеста Кона, до достижения двенадцати лет, а там и свадьбу справим! – Балго широкой ладонью матерого воина хлопнул конунга по еще юношескому плечу, едва не повалив в пыль. – Драго, не дело девочке в её возрасте по чужим домам кочевать!

– Лила не чужая, она моя…

– Боевая подруга, – остановил Балго, и продолжил настаивать. – Арина – ласковая мать, Оси никто не обидит. Слово Балго, мой конунг!

К ним подошел огненно-рыжий Даль, сын Бруто, близкого друга отца, и Дарины, как и княжна Силь, уроженки Излаима. В плену у мятежников юного князя Даля покалечило оспой. Глубокие рытвины изъели лицо – если б не они, Даля можно было назвать красивым: светлые глаза опушались рыжими стрелами ресниц, в тонких чертах виделась пришлая для степняков кровь.

Следуя жесту Драго, Даль посвистом подозвал лошадей. Драго пустил своего коня галопом, Даль последовал за ним. Балго отстал.

Возле реки Драго пошел рысью. Даль нагнал конунга. Оба внимательно смотрели на противоположный берег. Старшие разбили лагерь у самой воды, крылатый лев реял над шатрами. Драго нахмурился.

– Гляди, какие нынче чванливые, – начал Даль, едва сдерживая смешок. Драго повернул голову, удивленно вглядываясь в довольное лицо спутника. Даль скривился в брезгливой ухмылке. – Прям всадники Вальхаллы…

– А что, они бывают не такими? – Драго вздернул брови.

– Ага, как девок наших разглядывать…еще как не такие!

– О чем ты?

– Да, так… Здесь неподалеку рабыни купаться любят. Давеча не знали, как из воды выйти – глядят, а в кустах-то засада! Девки все продрогли: выйдешь – сраму не оберешься. Начальник ихний, Балион, что-то лопочет на своем эльфийском, вроде как, уговаривает не бояться…

– Всех уговаривает? – Драго аж привстал на стременах.

– Да не…, ему одна глянулась, говорят, подарки шлет, но она девка умная, на уговоры не откликается.

– Рабыня? – в голосе Драго звенело от напряжения.

– Да, недавно с юга пригнали, но она из наших. Её родной дядя отдал, он служил пастухом, так загубил лошадь князя, взамен отдал девку. Князь ему и говорит: «ты по что мне вместо кобылы хорошей битючку отдаешь? На что она мне?» Но, что делать, взял, пожалел руку рубить.

– А ты откуда все это знаешь?

– Девка складная, жалко, рабыня. Даже в наложницы брать стыдно.

– Твоя мать вроде тоже была рабыней, как и моя…

– Времена другие, – усмехнулся Даль. – А так бы взял, знатная кобылка.

Драго долго молчал. Его и Даля многое роднило, но друзьями они не были. Как не были подругами княгиня Силь и Дарина.

Княгиня всегда сохраняла дистанцию и со степняками, и с выжившими остатками её народа. Дружила она только с бывшей служанкой, Алией. До этого момента Драго никогда не задумывался почему. А теперь вдруг озадачился.

Почему княгиня даже в глубоком детстве никак не поощряла его игры с Далем, они ведь практически ровесники?

Тут Драго осекся. Даль – ровесник Алиону… Дарина была одной из немногих выживших, жили они с будущей княгиней в одной станице, только очень по-разному…Дарину сразу взяли в жены, а с мамой все было не так… Почему?

Почему княгиня молчала об Алионе, Драго мог понять – для всех степняков белая вельма родила мертвого… Но вот как мама скрыла факт рождения эльфа? Кто помог спрятать ребенка? Почему и как отдал Лорду Алеону?

Драго спросил бы об этом всем, но было не у кого – мама сбежала, Алия умерла еще в детстве Драго, Алион предал, бросив одного, а Хольдрик убил Дарину. Живых свидетелей не осталось…

– Времена могут быть и лучше, – заметил Драго. – Как рабыню зовут?

– Зарина, вроде. – Даль на секунду задумался. – Балион – идиот.

– Почему? – конечно, история симпатии к рабыне не делала чести командиру Старших, но Даль уж слишком потешался.

– Не ответит ему девка, скорее уж нож между ребер вставит.

Драго выжидающе молчал.

– Мой конунг, не прими за дерзость, но отряд, отправленный нам на помощь…. Это те же эльфы, которые приходили пятнадцать лет назад. Балион и его эльфы вырезали семью Зарины: и отца, и мать, и братьев – всех вырезали. Дядя нашел племянницу на пепелище. Девчонка выжила чудом. Но Балиона помнит хорошо.

– Вот как… – медленно произнес Драго. Его конь уже давно перешёл на шаг, впереди виднелся двор конунга.

И там, во дворе… Драго пустил коня галопом.

Сны Дракона. На дороге. Встреча.

Сильвия следовала за изгибами дороги, все дальше уходя от Старого Излаима, Грани, степняков, а теперь и Лиро. И показалось, что все они исчезли, стали тусклыми, прозрачными тенями. Воспоминания уступали новому.

Красивые буквы на пергаментах купцов или стряпчих рассказывали о таком насущном настоящем: сколько мешков пшена переправлено по реке, а сколько убрано в кладовые, сколько купец получил за масло, а сколько – за кроликов.

Управляющий купца, неграмотный крестьянин, платил за письмо несколько монет. И так он мог сохранить свое место, оповестив хозяина в срок. Иногда нужны были переводы. И Сильвия охотно бралась, всякий раз благодаря Создателя и учителей юности за некогда полученные знания. А купец был благодарен Сильвии за успех в едва не сорвавшейся сделке с чужеземным караваном.

Но больше торговых записок и переводов Сильвия любила письма личного содержания. У стряпчего родился внук или племянник – и к родне летит весточка. Староста деревни – грамотный, он прочтет письмо любимой сестре стряпчего. Сильвия выводила стройные буквы и радовалась вместе с заказчиками, и буквы, сложенные в теплые слова, наполняли спокойствием, внутренним миром.

Может, она всегда была путницей, всегда шла по дороге? Может, она странница с богатой фантазией или сказочница? И ничего на самом деле не было? Куда она бежит? Зачем?

Прежде она четко осознавала, что идет к неведомому Морю. Теперь мысль казалась безумной и бредовой, и только упрямство заставляло двигаться дальше. Может, и правда остановиться? Найти в каком-нибудь городе приют и работу и начать новую жизнь?

Новую жизнь… С драконом.

Сильвия круглела с каждым днем, а вместе с не по сроку растущим животом росла и уверенность в действительности всего случившегося. Значит, её все же ищут. Недаром прежде терзал страх. Но…

Владыки ли ей надо бояться? Или встреча со Светлейшим будет благом избавления?

Чем дальше Сильвия уходила от родных земель, тем трезвее становились мысли. И пугала не столько погоня, сколько страх куда более темный. Быть может, будет ещё рада, если Элладиэль найдет.

Что она знала о новой себе? Как в тумане помнила тот Голод. Теперь чувство голода было обычным, оно было голодом усталого путника, много миль прошедшего без отдыха. Но Сильвия мазохистично заостряла внимание на чувстве, со страхом ища нотки «Зверя».

Нельзя ей к людям. Нельзя с ними жить. По-хорошему, и в города с деревнями заходить нельзя, но тогда она точно умрет от обычного голода на дороге… или и того хуже.

Что, если она начнет нападать? А что, если дракон захватит её волю? Сколько людей погибнет тогда?

Сильвия резко остановилась.

Она никогда не думала об этом так…

Что, если Владыка и правда никогда её не найдет? Что ему за дело до мира младших и дракона там?! И тогда сущность в шкуре Сильвии будет убивать несчастных обитателей мира Младших?

Сильвии потребовалось несколько мгновений, чтобы отдышаться. Что правильней? Дать себя убить, дать убить создание, растущее внутри, но точно сохранить этот мир от кошмара, или продолжать бежать и прятаться от справедливого суда?

Беда была в том, что Сильвия знала ответ. Всегда знала… И все, на что надеялась, что дракон уснет, до последнего не желая верить в чудовищную правду о себе.

Сильвия закусила губу. Надо повернуть. Надо вернуться к Грани… и… И что? Что потом? Что, если Владыке в самом деле все равно?

Липкий страх, терзавший душу, давно отступил. Погони не было, не было даже намека. Разве Старшим не все равно на мир Младших?

Растерянная Сильвия вдруг осознала – когда зверь возьмет над ней верх, никто не спасет этот мир. Нет ни Владыки, ни праведного суда. Есть только чудовище и беззащитный мир.

И она между ними. Она и выбор: умереть человеком или жить зверем.

Сильвия так и стояла посреди лужи, не замечая, как через дыры в ботинках сочилась вода, а по лицу накрапывал дождь.

Из ступора вывел чей-то голос. Сильвия вздрогнула, с досадой поняла, что промочила ноги и вышла из лужи. Пройдя несколько шагов, увидела на обочине дороги толстого ослика, лениво копошившегося носом в пожухшей листве. Временами он помогал себе копытом, тогда большие уши подрагивали.

Возле ослика маялась сухонькая старушенция, она колошматила несчастного палкой, пытаясь сдвинуть с места, ругалась, размахивала руками и угрожала самой жестокой расправой, ежели «зверюга богомерзкая» не соблаговолит, наконец, пойти: