Текст книги "На Дороге (СИ)"

Автор книги: Софья Вель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Через секунду так и было. Балион отпустил. Балго упал, степняки князя помогли господину встать.

– Ты убил девчонку, больно несговорчивая была, да?! И убил Даля, который пришел за нее мстить! – утирая кровь, потекшую из носа, начал Балго.

Но Драго похолодел, предчувствуя правду.

– От чего умерла девушка? – тихо спросил конунг. Один из Старших, пришедших вместе с Балионом, склонился над телом. Сам Балион стоял, как громом пораженный.

– Она утонула, – заключил Старший после быстрого осмотра.

– Брешешь, дев проклятый! Девка коней с измальства купала, она лошадь из проруби спасала, а тут – в речке утонула!

– В легких вода, это и стало причиной смерти, – бесстрастно заметил эльдар.

– Он утопил! – прорычал Балго, и степняки ответили ему дружным воем. – И почему мы должны верить эльфам?!Они демоны, девы[1]!

Драго смотрел на смертельно бледного, словно пьяного Балиона, на беснующуюся толпу степняков, на тело несчастной Зарины. Такое правильное, некогда грациозное, резное, а теперь нелепо лежащее посредине двора в измаранном илом и тиной драгоценном платье. Он вспомнил последний жест, жест-мольбу, словно она тонула в болоте и тянула руку, а он не помог. Драго покачнулся.

Лила спустилась к Зарине и Далю. Она тоже осмотрела тело девушки и, превозмогая себя, юноши.

– Конунг, девушка утонула, а голову юноши размозжило. – Лилу снова замутило, она отбежала к стене, не в силах сдержать позыв.

– Он утопил! – уверенно произнес Балго. Балион стоял отрешенный и безучастный, словно речь вовсе не о нем.

Драго хорошо знал, что Старшие уехали раньше, чем умерла Зарина. И последним, кто видел её живой был он. И он не помог…

– Балион, – начал Драго. Беснующаяся толпа стихла. Юный конунг встретился взглядом со Старшим. Оба знали правду. Но конунг отвел глаза. Правда теперь не важна – девчонка утянула на дно их обоих. Драго больше нечего дать Старшему, а Балиону незачем помогать Младшему. Конунг снова оглядел двор, степняки ждали суда, расправы. Другое их не устроит… – Ты убил князя Даля в нечестном бою. Ты не соблюл правил поединка, на плаще остаются без оружия, ты убил князя камнем…   К н и г о е д . н е т

Драго помолчал, взглянул на Балиона, но Старший, казалось, не слышал и слова.

– Я виновен. – прошептал он по-новоэльдарийски. – Она… она сама…

Степняки не понимали сказанного. И Драго продолжил:

– По законам моего царства повинного в смерти обезглавливают. – Балион поднял глаза и усмехнулся. Двое старших возле стратига обнажили мечи, они были готовы задорого продать собственные жизни и жизнь командира. – Смерть может быть разной. Балион, расплетай косу…

Балион вздрогнул. В глазах Старшего было смятение.

– Балион, ты принял мой дар, а значит, и мое подданство. Делай, что велю, иначе… Тебе и твоим воинам не справиться со всей ордой. А сейчас в Хольспаре много князей и их людей. Не вынуждай меня, нефрила хватит на вас всех, – продолжил по-новоэльдарийски Драго. – Не начинай войну, которую не выиграешь, твои воины ни в чем не виноваты.

Драго подошел к Балиону вплотную, он не доставал великану даже до груди. Неожиданно Балион сам опустился на колени и расплел косу.

– Драго, нет! Умоляю, не надо! – Лила бросилась, и поймала руку конунга. Драго сорвался, он рывком отшвырнул Лилу и гаркнул:

– Не стой между конунгом и его правосудием! Знай свое место, женщина!

Через секунду он жалел, но сказанного не воротишь, теперь надо было идти до конца. Белая волна упала, укрывая и пряча тело несчастной Зарины. Балион рухнул как подкошенный, он потерял сознание.

– Забирайте его и убирайтесь! – двое Старших, пришедших с Балионом, ощерились мечами. Но против них была вся орда.

– Вы не услышали?! – гаркнул Драго. – К рассвету вас не должно быть в Мире Младших! Или я уничтожу всех вас, нефрила хватит. Я позаботился и об этом!

Старшие молча подхватили Балиона под руки.

– Девчонку тоже забирайте. На ней ваше золото! – заметил кто-то из толпы.

– Оставь падаль в могиле. Вы хороните мертвецов с приданым, вот и жгите погань с побрякушками! – бросил один из Старших. Второй швырнул молнию, огня хватило только чтобы сжечь остриженные волосы Балиона.

Драго резко развернулся, и пошел в терем, по пути он ухватил плачущую Лилу и потащил за собой. Но Лила выкрутилась и убежала.

Сны дракона. На Дороге. Болото. Невеста и Хозяин.

Идти стало легче, стежка разве что не стелилась перед Сильвией. Постепенно огоньки обрели более четкий контур деревенских окон, маленьких, неостекленных. Показались невысокие приземистые домики, крытые камышом. Собак слышно не было.

Деревня располагалась на берегу озера одним концом, а другим упиралась в болото." Чем же живут местные?". Ответ не заставил себя ждать. По берегу были развешаны сети. Лодки рыбаков были вынесены на сушу, все, кроме одной.

Небольшая, щедро украшенная вечнозелеными растениями и камышом, лодка стояла прямо на деревянном настиле, служившем причалом.

Вышедшую из заболоченного леса путницу встретила рыбачка, выглянувшая по хозяйской нужде на улицу. Деревенская так и всплеснула руками:

– Ай, девочка, откуда это ты?

Сильвия остановилась в нескольких шагах, присматриваясь к незнакомке. Женщина как женщина. Не слишком высокая, не особо ладная, лишенная миловидности, «рыбацкая жинка», – как окрестила бы ее Авдотья.

При мысли о брошенной спутнице, в груди защемило, стало совестно и страшно, словно бы она не только верного друга бросила, но и защитника. Очень хотелось повернуть время вспять и пойти искать дорогу к морю вместе со старой травницей.

Но время не воротишь, сделанного не исправишь.

Усталая путница снова взглянула на деревеньку. Маленькая, почти хутор в несколько домов. У самой кромки воды стояло что-то вроде молельни. Над дверью молельни виднелся сильно покосившийся знак Творца. Видимо, сегодня в деревне праздник. Домики стояли украшенными, все, кроме молельни. Сильвия припомнила, что с утра был день зимнего солнцестояния. Может, местные поэтому все и украсили? Она плохо знала обычаи северных земель, еще хуже помнила праздники в честь Всевышнего.

– Девочка, что стоишь молчишь, али немая?!? Заходи, согреешься! Ты путница?

Сильвия качнула головой в знак согласия, но отчего-то приглашением воспользоваться не торопилась.

– Мне бы только к Морю дорогу узнать.

– Ой, девонька, ну что ты?! Заходи! Кто ж ночью дорогу ищет? – изумилась рыбачка, ее тон, интонация напомнили Авдотью. И Сильвию это расположило.

Платье давно заиндевело от воды и ветра, Сильвия не чувствовала ног от натруда и холода, больше всего хотелось в тепло и спать. Даже голод потерялся на фоне усталости.

– Хорошо, если не помешаю, – сдалась путница.

– У нас праздник большой! Будешь сегодня главной гостьей! – продолжала нараспев рыбачка, пропуская Сильвию в избу и с неподдельным интересом разглядывая живот странницы.

Сильвия очутилась в низкой избушке. Темной, топимой по-черному. Было тепло. Пахло дымом, рыбой и травами. Оконца были затянуты полупрозрачным пузырем.

– Садись, девонька! Поешь, попей, сил наберись, – хозяйка строго посмотрела в сторону жавшихся в углу детей, о чем-то предостерегая. Сильвия решила, чтоб вели себя тихо и не мешали отдыху внезапной гостьи. Правда, такой ли уж внезапной? На столе стояло угощение из хлеба и рыбы.

– Садись, девонька, на место почетное, угол наш красный!

В свете тонкой лучины Сильвия рассматривала хозяйку и ее детей. Грубые, простые лица украшали глубокие темно-синие глаза, одежда была очень скромной, даже слишком, если учесть, что она парадная. «Рыбаки как рыбаки, – заключила Сильвия. – Простые и добрые, странников привечают, что бывает нечасто», – невольно вспомнились все прошлые деревни, там чужаков побаивались и без нужды близко не подпускали, а здесь – сразу в дом!

– И как зовут тебя, красавица? – ласково допытовала хозяйка, но от её взгляда стало не по себе.

– Авдотья, – зачем-то соврала Сильвия, что-то в поведении хозяйки и жавшихся по углам детей настораживало. – Мне бы к Морю.

– Моооре? – чуть округлила глаза женщина, – где это?

Неужели? Неужели она ошиблась?! И все ее поиски, и дорожные тяготы напрасны? Не может быть!

– Ну как же, за Лесом должно быть море, – заупрямилась Сильвия.

– На вот, попей, согреешься! В пути ты, должно быть, давно? – не ответила на вопрос хозяйка.

– Спасибо, – Сильвия с благодарностью взяла грубую глиняную чашку. Пахло травами и медом. Она сделала глоток – сладко-горький отвар, вроде тех что варила Авдотья. И опять стало тоскливо, где же теперь ей искать свою старую травницу? Как к ней вернуться?

От горького отвара вязало рот. Сейчас бы просто воды. Хозяйка налила еще травяного чая. Сильвия села на предложенное место.

В печке потрескивал огонь. Клонило в сон. Веки стали тяжелыми, горячими, тепло травяного чая растеклось по озябшим рукам и ногам. Сильвия закрыла глаза и откинулась на стену. Кто-то вошел в избу тихо переговорить с хозяйкой. Открыть глаза сил уже не было…Сильвия уговаривала себя, что зашла только погреться. И с невероятным трудом размежила веки.

– Выпей еще, – протянула глиняную кружку хозяйка.

Сильвия мотнула головой, спать хотелось непреодолимо.

– Выпей, так надо. Полегчает! С дороги-то притомилась, поди…

Гостья нехотя пригубила, напиток оказался горький, как желчь. Сильвия отпрянула, но хозяйка почти силой влила остатки в рот.

– Пей, милая, пей! Так надо… Ты на нас не серчай! Он хозяин наш, заботится о нас! А тебе – честь великая!

Кто такой «он»? Пыталась поймать мысль Сильвия, и что за странная честь, и почему она должна серчать? Может, ей просто все снится? Сильвия попыталась проснуться, но ничего не вышло.

Рыбачка продолжила:

– Сегодня Хозяин деток домой забирает. Они будут петь и играть с ним вечно.

«Вечно?!», – слово очень не понравилось Сильвии – этот мир не для Вечности.

– Невестой его станешь! – заключила хозяйка

«Невестой!?», – волна гнева смыла неподатливый сон. Сильвия очнулась, может, все же привиделось, больно дико все казалось. Сильвия попробовала поднять руку, чтобы потереть глаза – не получилось. Сон не сон, а тело безвольно стекло на лавку.

В избу вошли: короткостриженая охотница, одетая по-мужски, и долговязый прислужник Творца, облаченный в старую линялую рясу.

Охотница повернулась к обездвиженной Сильвии. Внутри все помертвело – глаза были страшными, оранжево-желтыми, с узким зрачком – Тварь из Леса! В ответ охотница-оборотень улыбнулась, оголяя клыки:

– Вот и свиделись!

Ах они погань болотно-лесная! Сильвия рассвирепела. Сердце разогналось, утраивая скорость бега крови. Жрец подсел к Сильвии, перекрывая возможность побега. Разогнанная кровь ослабила действие яда, страх и гнев окончательно стряхнули сон:

– Зачем я вам? – Сильвия привстала, думая, что, если бы хотели просто убить, давно уже убили. Жрец, рыбачка и Тварь растерянно переглянулись.

– Девонька, не серчай, это же честь великая! – снова начала хозяйка избы. – Живем мы здесь издавна, обычаи свои чтим, с Хозяином дружим. Хозяин нас весь год берег, рыбу в невод загонял, от зверей стерег! Теперь наш черед благодарить… Но мало нас осталось! Дитяти в этом году не народилось. А с брюхатой тобой, считай, сразу двое…

– Я видела, у вас Молельня есть. Значит, Всевышнего знаете. Детей убивать – грех большой. – Сильвия оторопела, ладно ее, чужачку, хоть грех, но не жаль, но родных детей?!

– Всевышний далеко, а Хозяин близко. Хозяин о нас и заботиться! – улыбнулся нечестивый священник.

– Что-то наша красавица слишком болтлива! – промурлыкала желтоглазая, от тихого голоса у Сильвии побежали мурашки. – Дай ей еще!

– А вдруг…вдруг слишком много будет? – растерялась рыбачка.

– Напои, я сказала! – лязгнула острыми зубами Тварь. – И нож забери.

Рыбачка наполнила чарку.

– Как же я долго тебя ждала, моя королева! Наш триумф близко… – прошептала желтоглазая. – Дай нам вкусить твоей плоти, разделить с тобой Силу! Твоя кровь, драконица, она даст нам ВСЕ! Миры падут ниц! Наконец-то ты наша!

Сильвия помертвела, стало по-настоящему страшно, но она упрямо повернулась к хозяйке избы:

– Я могу тебя защитить, тебя и твоих детей. Вас всех. Не нужно отвара и оставь мне нож, – после этих слов с вызовом посмотрела на желтоглазую тварь. Рыбачка не подняла глаз. Желтоглазая зарычала, а потом расхохоталась:

– Потерпи, я освобожу тебя от глупой личины человека. – щерясь в страшной улыбке, пропела волчица. А затем гаркнула на хозяйку дома:

– Давай, пошевеливайся! – рыбачка побелела от страха и тут же принялась исполнять, послушно вытаскивая из кармана платья нож степняка. Затем поднесла чарку к губам жертвы, насильно вливая. Сильвия пыталась выплюнуть, но не получилось, рыбачка ловко зажала нос, и чтобы сделать вдох, нужно было проглотить гадкую дрянь. Пытаясь высвободиться Сильвия со злостью мотнула головой, получился легкий кивок.

Тварь нервничала и торопилась, словно испугавшись чего-то, она вышла из дома. Оставшийся в избе лжеприслужник заунывно запел, то и дело переходя на шепот, от которого бежали крупные мурашки.

– Не надо! – взмолилась Сильвия, обращаясь к рыбачке.

– Замолчи! Думаешь, мне охота своих дитяток отдавать?!

– Верни мне нож, я помогу вам!

– Ишь чего удумала! – зло и холодно хмыкнула хозяйка. Она распорола платье большим тесаком и быстро переодела будущую жертву неведомого Хозяина в белую рубаху, едва налезшую на огромный живот. Сильвию бил мандраж, тело по-прежнему не желало слушаться. Подкатило отчаяние. «Не так, только не так!», – билось в голове.

– Беруте! – приказала рыбачка девочке, пока возилась с платьем, – расчеши гостье волосы!

Девочка покорно подошла, достала гребень и начала разбирать спутанные пряди, вдруг натолкнулась на вплетенный в них амулет.

– Не бери! – одними губами произнесла Сильвия. – Я иду туда за тебя!

Девочка потупилась, расплела косу с амулетом и забрала себе, пряча амулет в кармане. Сильвия отвернулась.

В избу вернулась Желтоглазая:

– Пора! – прозвучало гулким эхом в избе, голос шел с болот. Желтоглазая вздрогнула, жрец-отступник начал тараторить, а у рыбачки задрожали руки.

Сильвия посмотрела на девочку, Беруте, – та прижала к себе маленького брата, оба зажмурились. Неожиданная мысль, – что не им нужно идти, – утешила.

Если после огненного шторма нечисти и поубавилось изрядно, то вот лес стал еще злее. Элладиэль и Алеон бежали со всех ног, боясь опоздать, но мерзкий лес всеми силами путал следы. Нечисть бежала по пятам, но близко не подходила. Наконец, лес стал редеть, и до тонкого чутья эльдаров, донеслось зловонное дыхание Смерти. Обоих едва не вывернуло.

– А вот и источник Силы – заметил Алеон, Элладиэль согласно качнул головой.

Лес уступил болоту. На первом же шаге Алеон ухнулся по пояс в трясину.

Элладиэль успел увернуться.

– Темный Лорд, погляжу, вы, и правда, осел?! – съязвил Владыка, тем не менее помогая Алеону выбраться, чтобы тут же увязнуть самому. Могучая, древняя и бесконечно голодная Сила потянула вниз. Будь на месте Светлого Владыки кто-то другой – вмиг не осталось бы и следа!

– А вы, о Светлейший, переняли дивный дар старческого маразма! – вернул комплимент Алеон, сплетая нефриловый жгут, чтобы вытащить Владыку. Но трясина, жадно чавкая, и не думала отпускать. Алеон посмотрел в глаза Элладиэлю, оба эльдара странно улыбнулись и по обоим побежали искры:

– Именем Творца, велю, отпусти! – громко и звонко произнесли эльдары. Зеленая и золотая печати вытолкнула обоих на поверхность.

– Да… Голодный здесь Нечистый! – протянул Алеон, Элладиэль не ответил. Несмотря на шутку, под ложечкой засосало. Кто-то заманил их в настоящую ловушку. И невидимый кукловод слишком много знал о противнике. Преследовала мысль, что все это – часть некого плана, и пока они только марионетки, послушно выполняющие чужую волю.

Ставя ноги только на печати, эльдары двинулись вперед. Под ними была гнилая, страшная трясина и никакой тропы. Вонь Смерти оглушала до звона в ушах. Золотой след мерцал, ведя прямо по непролазной топи. Оставалось теряться в догадках, как Сильвия смогла пройти? Нехорошая мысль мучила обоих – что, если не сама шла…

[1] черти

Глава Девятнадцатая

Сны дракона. Ритуал.

Сильвию вынесли в холодную ночь. Деревенские собрались на берегу болота и пели ласково-заунывные песни.

Тепло дома испарилось вместе с самим домом. Оказавшись на улице Сильвии почудились ледяные и вязкие пальцы, сжимавшие тело до помертвения кожи. Яд действовал безотказно, Сильвия не могла больше произнести и слова. Её несли к украшенной лодке, держа под руки и ноги. Жрец Хозяина шел рядом и нашептывал о «радостях жизни» у своего господина. Но страшнее всего было от звука нежных, чистых голосов детей, окруживших Сильвию и эхом повторяющих заунывную песню родителей.

Вспомнилась деревенская свадьба с ритуальными песнями. Стало еще тоскливей – эта «свадьба» точно обернется похоронами. Только хоронить будет некого, от невесты и костей не останется.

Затравленный страхом разум искал любую лазейку к спасению, но отвары брали свое. Сильвия начала терять связь с реальностью.

Сквозь пелену полусна, она слышала смех, видела танцующих девушек, бледных, с длинными-предлинными волосами, в венках из плюща, сухого камыша и клюквы. Сильвия тряхнула головой, отгоняя навязчивый сон, голова отяжелела, мысли стали мутными.

Затуманенным взглядом пленница обряда посмотрела на столпившихся у лодки рыбаков. Среди них почти не было юношей и девушек. "Еще бы!", – зло усмехнулась Сильвия, стараясь хотя бы так зацепиться за реальность.

Наконец, её положили в лодку, каждый участник страшного ритуала кинул на дно горсть ягод. "Откуда зимой ягоды?", – сознание всеми силами цеплялась за происходящее, но его утягивало все глубже в сон. Дивные русалки улыбались у самого лица, маня пойти с ними.

Дочь рыбачки, Беруте, склонилась и тихо прошептала, незаметно одевая ей амулет:

– Передай сестре и двум братьям, что я скучаю… – Сильвия уже не могла ответить. Новое видение заняло сознание:

«Мутная, холодная вода и дети на берегу.

– Смотри, смотри, Водяной! – Кто-то показывал на младенческую ручку, вытянувшуюся из воды. Водяной – двухгодовалый младенец, был весь серо-синий. Малыш смеялся и кидал из воды яркие красные ягоды, Сильвия подбирала и бросала ягоды обратно «малышу», ныряющему за ними рыбкой.

Ягод становилось все больше, Сильвия подходила все ближе к воде: было одновременно и страшно, и интересно – как младенец так умело плавает?».

Тем временем деревенские спустили лодку на воду, но Сильвия этого уже не видела, она тихонько смеялась, играя с иллюзорным малышом. Пугающая мертвенность младенца перестала смущать: мертв и мертв, что с того? Сильвия даже удивилась себе, почему это было так важно прежде?

Неожиданно в видение ворвался новый участник. Сильвия знала, он тоже мертв, как и Водяной. Степняк с золотистыми глазами и поседевшими русыми прядями, заплетенными в косы. Конунг, ее конунг. Сильвия, замерла, глядя на покойного мужа. Он же отнял у Сильвии ягоды и сам бросил их в темную мутную воду:

– Не играй с ним! – одернул конунг. – Не смей!».

Сильвия резко пришла в себя, до неё все еще доносились отголоски заунывной песни. Вокруг было темно. Растекалась ночь, глухая, без звезд. Сильвии показалось, что она лежит в кромешной тьме. Холодная вода сочилась сквозь бреши лодки, постепенно заполняя её. Но утлое суденышко продолжало плыть, отходя все дальше от берега.

Пленница обряда по-прежнему не могла шелохнуться, хотя холод воды ощущала хорошо. Её заполнили тишина и спокойствие: она умрет…Все равно ведь умирать, так хоть Беруте жизнь сохранит. Но надолго ли? До следующего года. Разве год – это мало?

Холод сковывал, вызывая сон вместо озноба. Новое видение посетило её – Желтоглазая вела по болоту и рассказывала о важности обряда, о его необходимости. И все она верно говорила, правильно: о голодных рыбаках, о даваемой им Силе… Но Сильвия все думала о том, как страшно и хищно горят желтые глаза с узкими зрачками.

«А что будет с душой?», – спросила она, готовая смириться с потерей усталого тела. Пусть, пусть, если рыбакам от этого станет лучше. Желтоглазая оголила клыки, Сильвия отшатнулась. «Не тело им нужно, и не кровь…».

Видение резко отступило. Сильвия сделала глубокий вдох и поняла, что вода дошла до связанных плющом рук. Вокруг было холодно и черно, с воды поднимался белесый туман.

Сильвия закрыла глаза и снова провалилась в сны. Она видела себя темноволосой девушкой, купавшейся в озере с друзьями. Она верила им, как вдруг оказалась тонущей, друзья обернулись мертвыми, тянущими её в бездну… Видение оборвалось, уступив новому кошмару – связанные девушки медленно шли ко дну. Девушки задыхались, их тела были полны горькой предсмертной муки, а души – страха и тоски. Как сладкий нектар текли их страдания в ненасытную бледную пасть…

«Нет!», – Сильвия снова очнулась, вода щекотала подбородок, а тело больше не чувствовало соприкосновения с лодкой. Только не так! Пусть ее убьет Карающий, пусть расщепит душу, но не так!

«Разве смерть выбирают?», – сквозь водную толщу Сильвия разглядела его, Хозяина. Сатрап болота был распухший, как утопленник, белесый, с черными провалами вместо глаз, и страшным ртом пиявки.

В груди похолодело.

«Создатель, умоляю!», – Сильвия попыталась вспомнить хоть одну молитву и не смогла…

«Плохо же ты ему служила!», – издевательски заметил голос в голове.

Вода начала заливать уши, заполнять рот, по-прежнему расслабленное, отравленное тело безвольно застыло. Тут что-то коснулось ног и потянуло вниз: «ты наша…», – ледяные руки утопцев вцепились со всех сторон.

Сильвия испытала весь ужас драконицы, альтер эго пришло в себя, и теперь звериный страх заполнил до краев. Драконица пыталась стряхнуть чары, но отвары не были чарами. Яд был внутри, и сколько драконица ни билась, ничего не получалось. Руки утопцев держали крепко.

"Наша…", – Сильвия безмолвно закричала, вода залила легкие, обжигая. Драконица всеми силами пыталась скинуть стаю утопцев, но они тянули на дно. Легкие горели без воздуха, в глазах начало темнеть, невольно драконица вдохнула воду.

«Отпустите душу! Творец!» – Взмолилась Сильвия. Вода в легких причиняла острую боль, тело свело судорогой.

«Отпусти камень, и мы отпустим душу нерожденного!», – раздалось эхом в голове.

Трезвея от ужаса, Сильвия осознала, что гибнет не одна. От ярости резко дернулась, пытаясь совладать с телом. Она не может здесь умереть! Не может позволить, чтобы малыш погиб…так.

Тысячи рук потянули вниз. Красные круги поплыли перед глазами.

«Ты наша, вся…наша», – в гаснущем сознании возникает последний образ. Самый грустный, Сильвия увидела себя на лесной тропе, увидела маленькую деревенскую девочку. Дети бежали за водой… девочка упала и разбила колени. Сильвия ощутила голод, неутолимый. Она взглянула на страшные, звериные когти, готовые вцепиться в несчастного ребенка.

«Ты такая же, как мы. Отпусти камень, мы отпустим душу нерождённого».

Красные круги перед глазами стали пурпурными. «Мой маленький, прости меня…», – она осознала, что смерть неминуема. Так она спасет хотя бы малыша. Его душа вернется к Создателю. Отвечая её мыслям, малыш забился. Едва чувствуя камень в руке, Сильвия отпустила.

Чьи-то острые зубы вцепились в руку, резкая боль разлилась по всему предплечью, но боль растворилась в красном мареве и звоне.

Глава Двадцатая

Час Дракона. Болото. Бой. Проклятые.

Дочь рыбачки увидела их первой – два огненных бога в сиянии из небесного огня спускались на землю, девочка оцепенела. Остальные жители деревни бросились врассыпную.

– Где она?! – рык растекся по болоту, озеру и деревне.

Желтоглазая и лжесвященник появились на берегу в страшном недовольстве, рокочущий рык Элладиэля явно отвлек от чего-то необычайно приятного. Желтоглазая утирала кровь.

Увидев их, Алеон кинулся на Желтоглазую и её помощника. Нехорошо отросли зубы и когти на руках болотного служителя. Завязалась драка.

Элладиэль не взглянул на них, обращаясь только к замершей девочке:

– Где она?! – он постарался сказать это мягко – ребенок оцепенел от ужаса.

Девочка посмотрела в сторону темного озера.

Элладиэль бросился к воде, помня болото, он ступал только на светящиеся печати. Карающий пылал, как факел, освещая мир на добрую милю. Но Элладиэль ничего не увидел. Боль смерти пронизывала все озеро – из-под воды тянулись сотни рук: женских, мужских, детских, мутным взглядом мертвых смотрела тысяча глаз, полных голода и боли.

Ледяной озноб пробил по спине. Опоздал?! Не желая верить и отчаиваясь найти, Элладиэль резко прокусил себе руку в кровь, шепча сбивающимся голосом:

– Именем Творца, яви зло! – Капля достигла темной поверхности озера. И Элладиэль отшатнулся – он был на пороге Ада. В одном из его кругов. Немые стоны, голод и бесконечное страдание. Хозяин царства – омерзительного вида бледный «младенец», – жадно пил общую муку ртом, похожим на пасть пиявки. Пил и жирел. Элладиэля едва не вывернуло от отвращения. Жители деревни кормили монстра столетиями, а он неутолимо желал ещё.

– Отдайте моё! – приказал Владыка Поднебесного.

"Авдотья наша…", – прошелестело, пробулькало озеро.

– Да? А Сильвия моя! – Элладиэль обрушил на мерзкого трупного монстра в образе младенца-утопца целый каскад из боевых чар. Тот зашипел.

Но Элладиэль не видел Сильвию, сколько не вглядывался в мутную воду. Куда мерзкая болотная нечисть её утянула?!

Владыка все острее чувствовал панику – сколько может провести под водой человек без воздуха, а беременная женщина?!Минуту, две?!

Он капнул еще раз, умоляя, чтобы кровь сработала, а Всевышний смилостивился к его мольбе – где-то ближе к центру озера мелькнул едва различимый красно-фиолетовый огонек. Элладиэль бросился к крохотному светлячку, оставляя за собой шлейф из золотых печатей.

Карающий освятил Бездну. Темную и страшную, как голод мерзкого Хозяина. В метре от поверхности замерла Сильвия. Камень, тот самый камень, на котором она клялась ему, держал ее, не давая утянуть на дно. Цепь запуталась в пальцах, словно не желая отпускать, она натянулась струной, готовая разорваться от натуги.

Полуженщина-полудраконица зависла над темной пропастью. Она уже не билась, пузыри не шли изо рта. Зато рой утопцев, как стая рыб, кружил рядом. Заметив Карающий, рой, как мальки, резко отпрянул во мрак.

Элладиэль прыгнул в воду за Сильвией, отлично понимая, что никакими чарами не вытянет жертву из страшной паутины. Только он сам сможет достать. Если сможет…

Оказавшись в воде, Элладиэль понял, что недооценил врага, враг знал, кого ждёт. Чьи-то чары сплелись с болотной нечестью, могущественные, древние, как и сам Владыка.

Тот самый кукловод готовил ловушку и для него, Элладиэля.

И он рассчитал все. Все противовесы, все пути отступления. Элладиэля потянуло вниз, на дно. Он едва не пролетел мимо застывшей полудраконицы, но камень, словно почуяв его, сам притянулся и лег в руку, остановив так падение.

Элладиэль вставил камень в свободный паз на рукояти меча. Карающий вместе с камнем рывком вытянул и Светлого Владыку, и уже неподвижную, утопшую Сильвию.

Туман с болота пытался размыть золотую печать, но обжигаясь, рассеивался, чтобы снова накатывать волнами. Элладиэль перевернул Сильвию, она не дышала. Несколькими осторожными ударами, помогая себе чарами, он выбил из легких воду. Одним сильным ударом попробовал завести сердце, умоляя о чуде.

Сильвия закашлялась, ее рвало мутной водой и снадобьями.

По болоту и лесу прокатил недовольный глухой рык. «Паук», сидевший в центре паутины, был сильно зол за прерванную трапезу, по озеру прошла волна, она накрыла печать, пытаясь утопить, но разбилась о её края. Взбешенный Хозяин выбрался к самой поверхности.

Элладиэль скривился от отвращения, разглядывая трупоеда. Хозяин сбросил личину младенца, приняв истинное обличие омерзительной дряни с серой кожей и длинными руками и ногами. На его тошнотворной морде не было носа, только провал, и провал рта, беззубого с серыми губами, усеянными червеобразными щупальцами, вместо глаз были ямы-дыры.

– Именем Творца, отвечай, тебе здесь жертвы приносят? – гаркнул Элладиэль, раскаты голоса заполонили все пространство.

– Аааа, Сам Светлейший Владыка пожаловал к нам, и даже не один…с братом… Ах, нет, это только паршивый полукровка… брата-то убили!? Драконы убили, да? Славный был денёчек! – пробулькало смехом над болотом. – Чем обязаны такой чести? – издевательски продолжил водяной.

– Отвечай, поскуда, ты закон нарушил?! – не уступал Элладиэль.

– Ну, я, и что? Я им, они мне. Творец далеко, его законы к нам касательство не имеют.

– Да неужели?! – изумился наглости Элладиэль. Все падшие хорошо знали, что жить в светлых мирах категорически запрещено, а уж свой культ насаждать и такие «кормления» устраивать – беспредел немыслимый. Это как же надо никого не бояться?!

Или иметь сильного покровителя, способного укрыть такую крамолу от правосудия Творца…

– Тебе-то что за дело, Светлейший? Ты – Хозяин Поднебесного, а здесь – Я всему господин! – на последних словах грязная мутная волна налетела на печать Элладиэля, разбивая ее. Владыка едва успел подхватить Сильвию, холодные вязкие пальцы воды потянули их в разные стороны. Элладиэль зашипел, но вышел рык. Глаза засияли золотом, словно вторя ему, Алеон разлил нефриловое пламя на суше.

Элладиэль оттолкнулся от золотой дуги Карающего и рывком вытащил Сильвию на новую печать, женщина дышала, но была без сознания. Затем он повернулся к светившейся золотом воде:

– Хозяин, говоришь… – сощурившись, произнес Элладиэль. – Именем Всевышнего и его Словом, Властью мне данной, я освящаю эту воду! – волны золотого света потекли от Карающего и камня.

– За что!? – обиженно завыл Хозяин. Буквально варясь заживо в сиявших золотом водах. – Что я тебе сделал? Зачем ты сюда явился… Аааа, пощади!

– Демона пощадить?!Да как ты, нечисть, смеешь меня просить? – высокомерно выплюнул Элладиэль. – Именем Всевышнего и Словом его, Властью мне данной, я изгоняю демона, сеявшего в землях этих смерть и боль!

Хозяин растерянно завыл, но золотой свет от Карающего растекся по всем тайникам болота, всем страшным заводям, освобождая пленников ада.

– А ты думал, Проклятый, я буду драться с тобой? – зло процедил Владыка корчащемуся в золотом кипятке водяному.

– Её пощадил, а меня нет?! Девка твоя… сама проклята! Она дракон, и скоро жажда крови станет сильнее!

– Нееет! Не станет! – прошипел Элладиэль, вдруг чувствуя страшный упадок сил.

– Ошибаешься! – расхохотался демон. – Она – мессия Ада, ваша погибель. Неровен час, и она обратит все светлые миры в Темные! Тогда и сочтемся, Светлейший. Она нашшааа…

Элладиэль не стал терпеть дольше. Карающий обрушился на корчившегося в волнах пламени водяного.