Текст книги "На Дороге (СИ)"

Автор книги: Софья Вель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Алиона передернуло, к горлу подкатила тошнота. Он порадовался, что, оказывается, давно не ел – рвало желчью. Когда отлегло, Алион упрямо продолжил путь к озеру, уговаривая себя не делать поспешных выводов. В голове рисовалась ужасающая картина. Чудовище растерзало и сожрало почти всех обитателей леса. От мысли разум мутился…

На подходе к озеру он нашел целую стаю волков, увы, давно мертвых. Алион засмотрелся на падаль. В голове возник красочный образ боя. Спасаясь от мысли, Алион с разбега прыгнул в воду. Приятная прохлада успокоила. Он замер под водой, слушая удары сердца. И услышал, как наверху кто-то тихо запищал. Мышь. Он слышал мышь, свившую себе гнездо где-то в трупах волков…

Алион вынырнул, трясшимися руками он расковырял прибрежный ил, здесь же была и глина. Он обмазал себя всего, а потом до глубокой ночи обскабливал кожу острым камнем.

Из леса надо было выбираться…все остальное – после.

Проходя мимо мертвых волков, заметил блик. Блик отбрасывала бляха небольшой сумки – его походный кошель. Алион запустил руку, надеясь найти деньги: они очень понадобятся ему теперь, или хоть какие-то подсказки о произошедшем. Монет не было, только крохотный пузырек. Алион открыл склянку – сладкий аромат крови заставил альтер эго встрепенуться. Алион и не понял, как очутился на краю собственного сознания.

Мир виделся по-другому, все стало четче и ярче, лес заполнило звуками, и они чудовищно раздражали. Особенно ворчащие камни… Почему камни вечно несут всякую чушь, отвлекая? Мешая сосредоточиться на пленительном, сладком аромате – аромате крови.

Сны Дракона. Трубадур.

Солнце отгорело в окнах невысоких каменных домов, уступая сумеркам Холодало. Можно было бы переночевать в стенах города, подумала Сильвия. «Нет, слишком опасно!».

– Ты так восхитительно танцуешь! – музыкант всеми силами пытался завязать знакомство. Обаятельный юноша, с большими светло-карими глазами очаровывал наивной беззащитностью. Худенький, немного тщедушный, он был полон трогательного обаяния молодости. Сильвии музыкант был симпатичен, но она справедливо рассудила, что им не по пути. Он же, напротив, вцепился в новую знакомую с неожиданной прытью.

– Ну… а ты замечательно играешь! – вернула комплимент Сильвия.

Юноша посмотрел на брошенные в миску монеты.

– Погоди! – он подбежал к миске и, не глядя, зачерпнул большую часть денег. – По справедливости это твое!

Сильвия никак не ожидала такого жеста от музыканта. Вид у него был самый что ни на есть голодный. Как, должно быть, и у нее. Вот только она не всегда голодала, а он…он делился последним.

– Держи! – мальчик перехватил тонкими пальцами флейтиста руки Сильвии, складывая их лодочкой, и всыпал медяки.

– Не надо! – Сильвия попробовала вернуть деньги, но юноша с неожиданной силой сжал ей руку.

– Ты их честно заработала, – лицо юноши сделалось серьезным.

– Ладно… спасибо, – Сильвия решила не тратить время на споры, машинально сжимая в ладонях монеты. Надо было торопиться. Ворота города вот-вот должны закрыть, и для всех, в том числе и для нее, было бы безопасней оказаться как можно дальше от города. Кто знает, что происходит с драконами ночью в людных местах? «Может, они звереют и вообще перестают слушаться?», – пытаясь успокоиться, пошутила сама над собой Сильвия.

– Погоди! – окрикнул юноша. Сильвия нахмурилась.

– Куда ты так торопишься? – музыкант быстро собрал свои немногочисленные вещи.

– Мне пора! – Сильвия решила оборвать нежелательное знакомство.

– Да погоди же ты! – сумка с вещами никак не хотела закидываться на спину. Из-за чего музыкант нелепо прыгал. Уже не обращая на него внимания, Сильвия пошла вперед. Площадь почти опустела и стало очень неуютно. Синий полумрак залил кривые и безлюдные улочки. По ночам в городах опасно…куда опасней, чем в лесу.

Сильвия ускорила шаг. Вспомнилась встреча со степняками днем. Зря она тогда так храбрилась…Теперь это может дорого стоить! Степняки похищают свою добычу по ночам. Что, если охота на нее уже в разгаре? Девушка боязливо огляделась, но никого не заметила.

– Да погоди же ты! – музыкант все-таки догнал. Сильвия от неожиданности шарахнулась в сторону. Она ощутила острую досаду от их встречи.

– Что тебе от меня надо? – резко спросила девушка.

– Куда ты так спешишь!?Дело есть! – не унимался уличный трубадур.

Сильвия не стала отвечать.

– Ты ведь не местная. Путница…и не из самых богатых! – музыкант придирчиво осмотрел некогда прекрасное исподнее из Аэр'Дуна. Ткань была необыкновенной, но общий вид «платья» скорее наводил на мысль о лохмотьях. – Ты явно не первый день в пути. А судя по тому, как у тебя урчит в животе, ты еще и голодная.

«Голодная…», – рефреном повторилось в мыслях. Сильвия тряхнула головой, отгоняя наваждение.

– Ты замечательно танцуешь. Вот смотрел бы и смотрел! – не унимался музыкант. – У меня предложение есть. Давай поработаем вместе: ты будешь танцевать, а я тебе подыгрывать. Да погоди же ты! Ух, сразу видно, танцовщица ты быстроногая!

Сильвия чуть не бежала, не замечая, как позади метнулась тень…

Степняки с интересом смотрели, на старинный излаимский танец. Опытные похитители сели в засаду. Беглая рабыня показалась им слишком ценным товаром, чтобы вот так просто отпустить.

«Продать или себе оставить? – никак не мог решить торговец, беседовавший с ней днем. – Ежели девица, то выгодней продать…Только вот волосы должны отрасти, сейчас слишком короткие…».

Девочка чудесно двигалась – немолодой купец знал, что такая танцовщица скрасит даже самую угрюмую ночь. Но у него уже было четыре жены, кормить еще и пятую… «Можно будет продать после, как надоест», – он счёл, что заслужил утешение в нелегких трудах.

Алеон тихим котом прошел позади степняка. «Как же невыносимо они воняют!», – собственная брезгливая мысль на секунду перебила поток мыслей-образов степняка. Но Алеон её отогнал, обращаясь мыслями уже к работорговцу:

«Зачем же ты так много людей взял? Ааа, не смог отбрехаться! Теперь придется выручкой делиться, или самой девицей…», – купец озабоченно огляделся, ища автора мысли, но никого не заметил. Алеон решил прежде разобраться с его подельниками.

«Трое на соседней крыше, двое здесь и сам торговец», – легко посчитал Алеон. Один из похитителей был явно посмышлёней, он вспомнил, что у отца нынешнего конунга была жена, беловолосая вельма, и думал о выкупе от сына. Однако, счел девчонку слишком молодой… «Может, дочь?», – степняк силился вспомнить возраст дочери Сильвии.

Алеон хищно ощерился. Степняк повернул голову к убийце, но крикнуть не успел – короткое движение – и он смотрел стекленеющими глазами на безумца, любовавшегося агонией жертвы. Его сосед опомнился слишком поздно.

Алеон всякий раз смотрел в глаза. Сладкая волна заливала нутро. «Жаль только, смрад от этих тварей усиливается, когда они умирают!», – брезгливо морщился полукровка.

Третий степняк тенью метнулся через улицу – нож легко нашел и его сердце. Двум другим Алеон перерезал горло. Он позволил им сопротивляться, дал время достать ятаганы, но своего меча не доставал – не достойны. Работорговцы. Гниющие отбросы мира!

Купца он оставил напоследок.

«Сладкая?», – прошептал «голос» в голове. Купец встрепенулся, не понимая, откуда звук. «Почудилось… Что-то ребят не слышно, они должны уже действовать!», – забеспокоился купец.

«Скажи, сколько за такую дадут на невольничьем рынке?», – приятная мысль была не ко времени, но купец ответил «себе»: «Смотря какого покупателя найдешь, если выставить на аукцион, можно вес девчонки и в серебре взять! А уж ежели девица …», – купец потёр руки.

«А ты себя любишь…такое сокровище хочешь присвоить!», – купец возмутился мысли.

Алеон никак не мог решить, как именно убить степняка – выпустить кишки, или расчленить… Оба способа виделись одинаково славными, но оба были слишком кровавыми. Алеон не хотел замараться…

Спор решила дерзкая фантазия о Сильвии. Рука непроизвольно перерезала купцу горло. Оставалось только сожалеть о своей несдержанности…

Элладиэль, не принимавший участие в расправе, брезгливо перешагнул через труп, даже не взглянув на мертвого. Алеон подумал, что для Владыки степняков и вовсе не существовало. Он весь растворился в слежке за Сильвией.

– А ты прям лань! – не отставал музыкант, Сильвия остановилась:

– Как тебя зовут?

– Лиро! – радостно заулыбался юноша.

– Лиро, нам с тобой не по пути! Ты – замечательный музыкант, и без меня заработаешь куда больше! А со мной нельзя!

– Что ты так мечешься, оглянись! Нет никого!

– Если ты чего-то не видишь, это не значит, что его и вовсе нет! – парировала девушка.

Неожиданно музыкант упал как подкошенный. Сильвия подбежала к нему, затравленно оглядываясь по сторонам.

– Что с тобой? – она осмотрела мальчишку. Музыкант жалобно простонал:

– Все хорошо… это просто слабость. Я давно не ел. – мальчишка смотрел глазами, полными беззащитной тоски. – Иди, не переживай! Я справлюсь… Попробую справиться.

Элладиэль брезгливо скривился: «Не трогай его, девочка, он же блохастый!».

«Вот скотина наглая!», – взъерепенился Алеон. Оба эльдара смотрели на разыгрывающуюся сцену с нескрываемой брезгливостью и злостью. Парень дурил их Сильвию. Ел он только перед выступлением. В прочем, в деньгах и правда нуждался. «Девочка, оставь «это» и иди дальше!», – выдохнул Элладиэль.

– Ладно, давай я помогу тебе дойти. Куда ты там шел? – смирившись с неизбежностью, вызвалась Сильвия. К воротам она все равно не успела бы. «А степняков не видно…». В конце концов, она…она может и отпор им дать! Наверное…

Сильвия с содрагание вспомнила о страшных когтях дракона… Но, вдруг ей все это привиделось? Вообще все – ее обращение, когти, весь Поднебесный?! Есть же галлюцинации от голода?

Может, она больна и все ей только кажется?

Однако, степняки на базаре точно были реальными. Как бы то ни было, Сильвия твердо решила, что живой им не дастся.

– Куда? – девушка тяжело вздохнула мыслям, помогая музыканту встать. Ойкнула от натуги, чувствуя, что мальчишка не такой уж и лёгонький. Однако, он был очень слаб, и чтобы помочь, она взяла еще и сумку трубадура.

– Здесь недалеко, чудное местечко! Тебе понравиться, обещаю! – в последнем Сильвия сильно сомневалась. А музыкант продолжил:

– Лань быстроногая, а тебя-то как величать?

– Сильвия. – ответила спутница, не задумываясь.

Элладиэль чуть не застонал, а Алеон тяжело вздохнул. Ну кто же называет свое настоящее имя первому встречному?! Это же элементарные правила безопасности!

Сильвия и трубадур дошли до городской харчевни. Повеяло теплым кислым смрадом. Отчего девушку замутило. «Гастриты, конечно, вызываются бактерией, но провоцируются нарушением системы питания и рационом», – очень старое воспоминание возникло в голове. Девушка встала как вкопанная, шаря в поисках еще хотя бы одного обрывка.

– Ты чего стоишь потерянная? Пойдем, я угощаю! – музыкант с силой потянул за руку, забыв, что еще недавно играл умирающего.

Элладиэль и Алеон вошли вслед за музыкантом и танцовщицей. Элладиэль жеманно поднес край плаща к лицу, закрывая нос. Алеон усмехнулся, издевательски глядя на Светлого эльдара.

«Владыка, быть может, Вам пора домой?», – лучезарно улыбаясь, предложил полукровка

«Быть может!», – парировал Элладиэль. И вдруг сделался видимым, только вот… бродягой. От Владыки откровенно смердело! Бродяга почесал патлатую голову, порассматривал содержимое под ногтями, словно вошь нашел, а потом лихо сел за один из столов в таверне:

– Эля мне и сушеной рыбы! – зычно гаркнул бродяга, привлекая к себе внимание всех, в том числе и Сильвии.

Алеон так и остался невидимым. Спутанный чарами Владыки, он смотрел на преображение в полном недоумении. Такого полукровка никак не ожидал! Но Владыка даже не глянул на спутника, он выковырял муху из поданной ему чарки, залпом выпил и потребовал еще. Да так, чтобы вся таверна слышала. Но музыкант и Сильвия были слишком заняты беседой и не обращали на пьяного балагура внимания. Тогда бродяга затих и тоже сосредоточился на чужой беседе.

– Здесь варят отменную похлебку, она даже с мясом! – расписывал музыкант прелести местной кухни. – Я закажу.

– Не надо! Я не ем мяса. Просто хлеба.

Бродяга оторвался от эля и долгим взглядом посмотрел на Сильвию.

«Сильвия не ест мясо?», – вопрос был адресный. Алеон растерялся, понимая, что его спрашивают.

«Всю жизнь больше всего любила мясо и хлеб!», – уверенно нашелся полукровка.

– Ты не ешь мяса? Да…, зверей очень жаль…, – сокрушенно вздохнул музыкант. – А хочешь, я тоже больше не буду есть мясо?!

Сильвия улыбнулась словам собеседника:

– Ты ешь. Зверей жалко, конечно, но тебе без мяса будет сложно. Мне просто нельзя.

Алеон наконец догадался, почему Сильвия не прикасалась к добыче, которую он пытался подкинуть голодающей в лесу.

Принесли похлебку. Сильвия старалась не смотреть в сторону миски. Рот наполнился слюной:

– У вас есть каша? – не выдержала девушка. Голод подступал до красного марева перед глазами. До тошноты.

– С утра что-то оставалось, – пренебрежительно фыркнула хозяйка, – сейчас принесу.

Сильвия набросилась на принесенную миску с животным урчанием:

– А есть еще? – голод даже не притупился. Хозяйка выразительным взглядом окинула лохмотья девушки. Сильвия разжала ладонь с деньгами, доставшимися ей от выступления. Монеты звонко высыпались на стол. Хозяйка одним быстрым взглядом пересчитала сумму. – Похлебка и две каши, ну…почти хватает.

Лиро, отвернувшийся на момент расчета, повернулся и добавил:

– И эля!

Хозяйка хмыкнула, но все принесла.

Сильвия решила, что таверна – это вполне безопасное место: многолюдно, шумно. Если степняки охотятся за ней, то сюда не сунутся. Все же, побоятся. Одно дело – пустые темные улицы, а другое – таверна.

Тем временем Лиро рассказывал про свою жизнь. За разговорами кружек эля он не считал, правда оставался трезвым и вменяемым. Из рассказов юноши выходило, что он вырос в далеком южном городе, родителей почти не знал, волей случая ушел с бродячими музыкантами, и так и остался…на Дороге. И теперь Дорога стала жизнью, философией.

Видя рассеянность слушательницы, вагант[1] начал выспрашивать о целях её путешествия. Идет к Морю!? Но там же холодно! Может, стоит пойти в южные земли? Ну, нет, так нет…

– Сильвия, пойдем вместе! Ну, как-никак, работать будешь. Денег-то у тебя явно мало!

– Не знаю…я и танцевать-то уже не умею…Да и неправильно это. – Сильвия колебалась. Вот что бы сказал ее конунг на подобное? Точно бы не позволил! Княгиня – и танцует на площадях?! У степняков за меньшее забьют камнями. Позор! Позор…

Наконец, эль заставил Лиро ненадолго отлучится и оставить собеседницу в одиночестве.

«Пить это пойло невозможно, они нещадно разбавляют!», – Элладиэль встал, намереваясь отойти вслед за Лиро, но передумал. Он подошел к столу, где, поджав ноги, сидела Сильвия.

– Девочка, что ты тут делаешь? – строго спросил он.

– Вам-то что? – огрызнулась девушка.

– Прицениваюсь, как и все остальные в этой таверне! – констатировал очевидное всем, кроме самой Сильвии, бродяга.

– Не к чему! – зло прошипела Сильвия.

– Заканчивала бы ты бродяжничать, до добра не доведет! – в глазах незнакомца блеснуло. Сильвию передернуло. Незнакомец отошел, оставляя одну.

Вместе с внезапным страхом и неприязнью она ощутила волну возмущения. Загнанная мысль проявилась снова – почему кто-то всегда решает, как ей жить?!

Тем временем вернулся Лиро.

– Ты прав, денег у меня нет, да и вдвоем веселей! – зыркнув в сторону незнакомца, согласилась Сильвия. – Знаешь дорогу до моря?

– Канешно! – Лиро улыбнулся во все зубья.

– Тогда пройдем прямо сейчас!

– Хорошо. Правда, ночь на дворе, но у меня есть знакомый охранник, за монету выпустит.

Сильвия быстро достала последний серебряный, вырученный от продажи монеты и протянула Лиро. Музыкант подхватил вещи и решительно зашагал вслед за Сильвией к выходу.

Хозяйка таверны встрепенулась:

– Эй, а платить кто будет?! Эля-то выпил на целый серебряный! – Заголосила она, будя своим воплем стражников, дремавших в углу.

– Я заплачу! – Элладиэль протянул монету. – Не зови стражу.

«Ловок ты… Владыка» – прошипел Алеон. «Не ловчее твоего» – буркнул Элладиэль, явно раздосадованный произошедшим.

[1] музыкант, певец, поэт.

Глава Шестая

Поднебесный. Олейя и Митраэль. Темная Рея.

Грубо наложенная повязка плохо защищала рану, лучше никак не выходило. Бинтовать себя одной рукой было сложно. Чтобы спрятать мокнущий от раны бинт, принцесса намотала шаль.

Олейя закусила губу – проще было бы чарами, но с чарами теперь беда. Они не слушались: прикажи кувшину налить воды – вся вода оказывалась на полу, попробуй зажечь камин – едва не вспыхивал весь дом. Благо, элии успели потушить. Тогда Олейя струсила признаться – как объяснить всем, что чары больше неподвластны?

Пряча откровенный изъян, Олейя все больше покрикивала на прислугу, обвиняя в бедах нерадивость элиев… Слуги сторонились госпожи, чему Олейя была только рада. Все время она проводила в своих покоях, сидя перед огромным зеркалом, где на столике стоял неизменный штоф, а теперь еще и лежал нож.

Нож… Вести из дома Лорда Митраэля настолько испугали принцессу, что за каждым шорохом слышался скрежет когтей по камню… Он придёт за ней, и… Кошмар становился все навязчивей. То и дело падая в естественную для её положения полудрёму, она резко просыпалась от бешено колотящегося сердца. Мерещилось, что неверно легшая тень – дракон.

И если раньше Олейя зашторивала окна, то теперь велела снять тяжелые траурные портьеры. Её новый враг – солнце жалило и кусало, особенно страдала обожжённая рука, – но уж лучше оно, чем внезапный визит дракона.

Олейя ждала, держа нож рядом. Драконы боятся Карающего, но ей не нужно убивать драконью душу, достаточно будет добраться до сердца, а с этим справится и любимый нож.

Постучали, сидящая перед зеркалом Олейя вздрогнула, хоть и ждала визитера.

– Войдите! – Крикнула она, пусть гость сам отпирает дверь. Открыть засов чарами было боязно – вдруг будет как с кувшином или камином?

На пороге показался Лорд Митраэль:

– Ваше Сиятельство, – чинно поклонился темный эпарх. Олейя ответила легким кивком. – Вы звали меня, принцесса? Но прежде, как ваше здоровье?

Олейя прочла в голосе настоящее участие. Вдруг захотелось всхлипнуть, броситься лорду на шею и зареветь в голос – кажется, так делают дети в мире Младших? Олейя невольно перехватила себя руками, останавливая порыв – они не в мире младших, для эльдарийки подобное – позор.

Однажды, еще девочкой, Олейя упала с крылана и сильно расшиблась, она побежала к отцу в надежде найти утешение. Вспоминать остальное Олейя не любила, следы от розг долго красовались под маскирующими чарами… Слабость не подобает настоящей Леди, что уж говорить о будущей Темной Рее.

– Все хорошо, лорд Митраэль, – отчеканила Олейя. Лорд участливо кивнул, готовый слушать. – Милорд, я хочу, чтобы мне отдали удавку из Ничто, – самым безапелляционным тоном начала Олейя.

– Миледи… это невозможно, – покровительственно улыбаясь, заверил Лорд. – Вы напуганы, это понятно. Но, поверьте, вам ничего не угрожает!

– Вы видели его? – разъярилась Олейя. – Видели?!

– Лорд Алион, без сомнения, не в себе… Но, надо быть безумцем, чтобы напасть на резиденцию Наследника. Миледи, я говорил с ним, он просто расстроен и подавлен – погибла их кровь! Вам ли не знать, как драконы остро переживают утрату одного из стаи?! Кроме того, у Лорда пропала племянница. Разумеется, Лорд Алион перешел все границы, но это от общего расстройства здоровья. Он поправится, и все чудовищные недопонимания и обиды разрешатся сами собой! – примирительно заметил Митраэль.

Олейя замерла, теперь от страха начало морозить кожу. Пленница Аэр'Дуна… бежала?!

– Вы… говорили о племяннице Лорда, откуда вы знаете, что она пропала? – едва слышно выдавила Олейя.

– Сам лорд Алион рассказал.

– И куда ведет след? – Голос едва слушался девушку.

– Драконы не оставляют следов, – улыбнулся Митраэль. – Но мои люди уже обыскивают Аэр'Дун в поисках зацепок. Судя по всему, кто-то помог девушке… – Олейя метнула взгляд в сторону кинжала. Хвала Творцу, Рок был на её стороне, Алион и Метео сыграли на руку…

– Милорд, боюсь, вы не поняли меня, – лукаво улыбнувшись, продолжила Олейя. Улыбка из нежной перешла в оскал. Метео невольно вздрогнул, а Олейя продолжила – Я не прошу Совет отдать мне удавку… Я, как новая Темная Рея, велю это сделать! Это мой первый приказ!

Митраэль замер, потом поклонился:

– Да, Ваше…Величество! – он замер в поклоне. «Так кланяются Рее», – улыбнулась триумфу Олейя. Темные признали в ней Рею. Ну, наконец-то!

Рея Олейя Темная.

– Что-то еще, Госпожа?

– Нет, пока вы можете быть свободны.

Митраэль низко поклонился:

– Удавка будет у Вас через четверть часа.

– Благодарю.

Митраэль вышел, Олейя снова осталась одна. Знобило. Что это? Жар от ожога? Страх?

Ощущение было таким, что она не решалась обернуться, так и стояла покачиваясь. Два дракона… два. Они не пощадят… даже ради третьего…

Сны дракона Трубадур. Песня Любви.

Зрители окружили актеров, крича и аплодируя – музыкант и танцовщица были великолепны. Казалось, так вдохновенно и проникновенно Лиро не играл никогда. А еще… он не сводил с Сильвии глаз. Своих огромных карих глаз.

Сильвию и смущал этот взгляд, и льстил ей. Лиро смотрел с трепетным восхищением. Так смотрят только влюбленные художники, или поэты…Превознося.

И Сильвии хотелось танцевать рядом с ним еще лучше. Хотелось ловить на себе зачарованно-трепетный взгляд. И она танцевала, а он, не отрываясь, смотрел…

Алеон и Элладиэль забрались на повозку и оттуда следили за происходящим на площади. В тот день Сильвия была великолепна, грациозна и легконога.

В юности Алеон спокойно относился к увлечению жены танцами, видя в этом блажь: танцевавшая Сильвия казалась неуклюжим подростком, стремившимся очаровать безразличный Излаим.

Видеть её другой было непривычно и неприятно. Снова и снова вспоминался Аэр`Дун…

Алеон отвернулся от импровизированной сцены, сосредоточиваясь на заботе о мече, щедро смазываемом маслом. Он проверял ход оружия в ножнах, краем глаза, не выпуская из вида Элладиэля.

И видел то, чего видеть никак не хотел – его спутник не мог оторвать от танцовщицы взгляда. Холодная маска брезгливости и безразличия, привычно царящая на лице Венценосного Владыки, уступала живому, искаженному странной мукой выражению. Элладиэль едва дышал. Владыка ревновал танцовщицу так страстно, что Алеона подбивало уговорить врага сделать то, что он сам считал единственно правильным – закончить весь этот абсурд и забрать Сильвию в Поднебесный. Но Элладиэль не услышал бы. Казалось, Владыка Поднебесного вообще ничего не услышал и не увидел бы, даже армию демонов.

Элладиэль видел только Сильвию.

Поначалу Алеон думал, что Владыка просто ждет появления драконицы, и поэтому так напряжен. Но потом понял, как сильно ошибался! И недавние события воскресали в памяти, где Сил… Его Сил дала клятву врагу!

Алеона передернуло. Это все неправда! В камнях горит только одна клятва – его!

Девушка парила в танце, едва касаясь земли, что-то новое скользило в движениях.

«Она хочет нравиться», – догадался Элладиэль. И у нее получалось! Публика была в восторге.

Что говорить, половина собравшихся на площади, не столько восхищалась мастерством актеров, сколько откровенно вожделела танцовщицу. Но для них она была лишь мимолетным видением, а вот музыкант и правда начал терять голову от его драконицы.

Элладиэль и не заметил, как часто в мыслях стал называть Сильвию «своей» драконицей.

Чувствуя удушающую ревность, Владыка уговаривал себя, что она танцует только для него, и это ему она так хочет нравиться. Но назойливые фантазии грязного оборванца нагло врывались в сознание. Навязчивые и жаркие, сплетенные с собственным желанием, они доводили Элладиэля до бешенства. Еще чуть-чуть и он возненавидел бы несчастного трубадура злее, чем полукровку. Хотя казалось, что это невозможно…

И на сей раз Владыка не мог оторвать взгляда от тонкой фигурки. Все нутро взывало: «Возьми, забери ее! Она твоя! И все неважно! Гори все Клятвы огнем! Да пусть спалит и сожрет хоть все миры!».

Он чувствовал аромат разгоряченного тела, жар спящей драконицы. Но спала ли драконица? Казалось, что именно в эти моменты драконица и не спала. Оттого ярче горели две алые пряди в едва отросших волосах танцовщицы. Оттого он чувствовал жар Зверя…

И он желал. Всевышний, как он желал ее всякий раз, когда она танцевала! Туман застилал сознание золотом.

Хорошо, что щенок-полукровка был рядом. Его безразличие к происходящему остужало пыл. Иначе…Иначе он взял бы танцовщицу прямо на площади. И сам бы помог убить всех жителей и спалить город дотла. Что ему за дело до жалких младших?!

Когда Сильвия останавливалась, морок отступал. И каждый раз Элладиэль с мукой понимал, зачем на самом деле он здесь. Зачем преследует хрупкую танцовщицу из мира людей.

Клятва должна быть исполнена.

Наконец флейта стихла, Сильвия остановилась, выравнивая дыхание. Музыкант подскочил к танцовщице, и они вместе поклонились. Лиро удержал руки Сильвии, требуя внимания, как собравшихся, так и самой танцовщицы:

– Многоуважаемая публика! Сегодня я бы хотел признаться в любви самой прекрасной и удивительной балерине мира!

Лиро запел:

– Что такое юноша? – Всесожигающее пламя.

Что такое девушка? – Лед и желание.

Как и цветам,

Им суждено угасание.

Ведь так устроено мироздание.

Сладкая, словно мед,

Горькая, как полынь

Лишь любовь

Отсрочит час

Перед тем как

Смерть разлучит нас…[1].

Вот теперь Элладиэль по-настоящему возненавидел музыканта. Это была песня эльдаров. Ее написал ослепший от слез Нинио в память о возлюбленной из рода Младших.

Элладиэль слышал песню из уст самого великого поэта, оплакивавшего погибшую любовь. Только вернувшийся из Темных миров, с еще не остывшим в крови жаром битв, Элладиэль слушал с упоением. Слова разбудили душу, заставив дать обещание: когда придет смертная, его смертная, он сделает возлюбленную бессмертной…

Слепая ярость затуманила разум. Элладиэль подскочил.

Он придушит паршивого недоноска голыми руками! За то, что посмел! За то, что надругался над мечтой, надеждой…

Алеон, не давая себе отчета, приставил меч к горлу Владыки. Холодное лезвие с рунами уперлось в кадык.

Элладиэль протрезвел мгновенно – полукровка едва не убил его….

Но не убил.

Алеон и сам не понял, почему не перерезал горло ненавистному врагу. О том, что это была возможность, он подумал только через мгновение. Упущенное мгновение.

Карающий полыхнул в руке и легко отбил клинок с рунами.

Владыка изумленно посмотрел на не менее удивленного Алеона:

«Почему?», – спросил он.

Алеон усмехнулся, быстро находясь с ответом:

«Это было бы подло, а подлость у нас по вашей части, Владыка!».

«Ну и дурак! – огрызнулся Элладиэль, – так спас бы ей жизнь! Да и себе тоже…».

Алеон сплюнул ему под ноги, спрыгнул с повозки и побежал, очень боясь упустить Сильвию.

Танцовщица сжалась как от удара. Панический страх залил все существо – Смерть рядом! Выходит, враг нашел ее! Бежать!

Сильвия ринулась с площади. Изумленный Лиро быстрым движением подхватил полную монетами миску, вещи и побежал следом:

– Сильвия, погоди! Что случилось? – кричал он.

Но Сильвия бежала, не оглядываясь и не разбирая дороги. Она пущенной стрелою вылетела из города, Лиро сильно отстал. Элладиэль и Алеон быстро нагнали беглянку. Никто из них так и не понял, что произошло.

Сильвия остановилась, только когда очутилась в глубоком лесу. Ее трясло, она едва не рыдала в голос. Лиро догнал-таки спутницу:

– Сильвия, ты чего? Я так плохо пою? – пытаясь отдышаться, спросил музыкант.

– Поёшь? – удивленно переспросила Сильвия, приходя, наконец, в себя. – Ах…ты об этом! Нет, Лиро, ты чудесно поешь! – она нашла силы улыбнуться.

– Тогда что?

– Лиро, если я скажу, что за мной гонятся, ты же не поверишь?

– Но там не было никого! Да и кому нужно за тобой гнаться?!

– Да так, никому. Я, видимо, переволновалась. Мне все время чудится, что за мною гонятся. Кажется, я схожу с ума! – через силу посмеялась девушка.

– Сильвия, там никого не было! Все хорошо. Я с тобой! – Он ласково провел рукой по заплаканному лицу. – Это только твои страхи. Отпусти их. Что бы ни приключилось в прошлом, ты теперь свободна!

– Ты прав. – Сильвия улыбнулась уже искренне, музыкант попробовал приобнять, но она отстранилась:

– Лиро! – Лиро едва не подскочил от вскрика. – Миска с деньгами?! Из-за меня ты потерял всю выручку!

Лиро хитро улыбнулся.

– Вуаля! – он достал из заплечного мешка миску. – Сильвия, ты только погляди, сколько!

Сильвия улыбнулась. Возможно сегодняшний день позволит отложить часть денег на менее удачные времена.

Лиро спешно пересчитывал медяки.

– Ого! Ты посмотри! – Лиро достал серебряную монету. – Мне кажется, ее бросили, пока я пел!

– Не сомневаюсь! Ты замечательно поешь.

Элладиэль нахмурился, он не помнил, чтобы кто-то кидал монеты, пока пел Лиро. Хотя… едва ли он вообще что-то помнил.

Алеон фыркнул. Монету кинула девочка, загадав на нее желание – встретить большую любовь, – кинула, пока танцевала Сильвия. Девочке почудилось, что музыкант и танцовщица влюблены друг в друга. Юная и романтичная глупышка.

– О-о-о, Сильвия, мы богаты!!! Если постараться, то за нашу общую выручку можно купить коня!!! Ну…не коня, конечно, но ослика точно!

– Правда!? – Сильвия захлопала в ладоши от радости. – Купим здесь, или в следующем городе?

– Что купим?

– Ослика!

– Ослика? Зачем же нам ослик?

– Ну… Ты же сам сказал! Так удобней возить вещи и можно немного передохнуть, пока в пути.

– Что за глупости?! У тебя же есть ноги?! И ты чудесно умеешь бегать!

– Ходить бывает утомительно, особенно, если мы приходим в город вечером и танцевать нужно после целого дня на ногах.

– Ты же чудесно справляешься! Сильвия, ослика надо кормить – это очень накладно. А у нас, у нас ведь по-разному бывает… Жалко продавать отощавшего и изнемождённого осла на шкуру, разве нет?

– Да…, пожалуй, я как-то не подумала об этом, – расстроилась Сильвия.

Эльдары отрешенно слушали объяснения мальчишки, читая совсем иные доводы в его голове.

– Сильвия, давай зайдем в харчевню, там будет горячая еда! Следующий город в двух днях пути отсюда.

– Хорошо, конечно, – покорно согласилась девушка, хоть грязь и вонь харчевен ее отвращали. Но этот мир вообще неумытый. Что уж тут попишешь? Дикий и грязный, зато родной, теплый, честный!

Путники снова разделили вещи на двоих и отправились дальше. Музыкант рассказывал Сильвии о городах, которые им предстоит увидеть по дороге к Морю. Сильвия внимательно слушала. Старые воспоминания из мира юности захватили воображение. Неужели она, наконец, все это увидит? Еще девочкой она так мечтала о большом путешествии… И все как-то не складывалось… А потом Алеон, замужество. Алеон уходил постоянно, но с собой не брал, ссылаясь на опасности пути.