Текст книги "Игры Эн Ро Гримм (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Воцарилась тягостная, душная тишина.

– Не пойму, цундере он или яндере, – непонятно пробурчала Ширла себе под нос. И решительно хлопнула в ладоши: – Так. Следующий раунд, тянем карты, не стесняемся. И, Джек…

Он честно собирался сжульничать, но пальцы слушались плохо, а мысли были сосредоточены на одном. Выиграла – приятное разнообразие – Эшлинг, а проиграл Альфред Росс.

– Что забрал у тебя хозяин? – спросила она в лоб. – Ты рассказал нам с Ширлой, что он тебе дал, но утаил, чего ты лишился.

Охотник наморщил лоб, и выражение лица у него на секунду стало по-детски беспомощным:

– А я и не помню. Бывает, такая тоска накатывает иногда, особенно когда про семью заговариваю, про Молли, про мальчиков… Но в голове пустота. Думал даже, что он забрал у меня память, но нет же: Молли хоть сейчас по памяти нарисую, помню, что она мне на завтрак готовила в тот день, когда я провалился сюда, помню, что старшенький кролика просил на день рождения, а младший – рыбку. Вроде у меня всё было. И зачем я оказался здесь? В этом никакого смысла нет, ей-богу.

– Может, в порыве чувств? – предположила Ширла и пожала плечами с деланым равнодушием: – Или случайно. Никто не застрахован от ошибок, даже Неблагой. Сколько, говоришь, лет твоим сыновьям?

– Да в школу только пошли…

Сирил резко отвернулся. У Ширлы взгляд тоже потемнел… А Джек вспомнил наконец, о чём просил Альфред Росс, когда оказался перед Неблагим.

…сына я не верну, но этого ублюдка, который подрезал его байк и уехал, я бы пристрелил на месте.

«Значит, всё-таки память, – подумал Джек. – Интересно, если Росс победит, она вернётся?»

И – на мгновение – страстно пожелал ему никогда не побеждать.

– Следующий тур, тянем карты, вскрываемся. И… Джек! – возмущённо вскинулась Ширла, оглядев карты. – Имей совесть, а?

– Отвлёкся, – сконфуженно откликнулся он, мельком глянув на туз у себя в руке. – Ладно, а у кого самая маленькая карта?

Эшлинг молча показала пятёрку червей.

– Видимо, у меня.

– Оу… Ну, значит, спрашиваю тебя, – протянул Джек, лихорадочно пытаясь сообразить, чего бы такое узнать. На ум пришло только самое очевидное. – А откуда у тебя шрам?

Эшлинг рефлекторно потёрла щёку – и вздрогнула, нащупав шрамы, так, словно забыла об их существовании.

– Повздорила с одним пузаном в трактире, заступилась за подавальщицу. Думала, пригрожу ему мечом, он и прикусит свой поганый язык… А он оказался важным человеком. Одного-то или двух противников я б одолела, но не полдюжины. Меня с ног сбили, за волосы отволокли к камину, и… – она осеклась и снова потёрла лицо. – Может, и запытали бы до смерти, но их трактирщик отвлёк, долгих ему лет жизни. А я через окно перевалилась, взобралась на лошадь – и в путь. За мной погоня… А мне хоть и дурно было, но всё же я вспомнила: народ шептался, что в деревне Потерянных Голосов, что в дне пути оттуда, новая королева, и особенно она привечает, мол, женщин. Не для себя новости собирала, но они мне же и пригодились, – добавила Эшлинг, растерянно оправляя синий плащ с серым подкладом, такой же, какой носили вестники из Книжной башни. – Что-то словно бы в ухо мне бормотало, езжай да езжай. Так и продержалась… Те люди за мной шли по пятам. Я всё думала, а что, если слухи врут, и меня не пустят в деревню? Но пустили. Королева сама на встречу вышла, с плетью, прямо к тому важному пузану…

Джек вспомнил разговоры в трактире у перекрёстка – и во рту резко пересохло:

– Жюли засекла его насмерть?

Эшлинг усмехнулась, и лицо у неё сделалось злое.

– Да если б! Хотя слухи такие и бродили. По бокам она отходила его знатно – и погнала прочь. А я… я осталась в деревне. Меня скоро вылечили, на ноги поставили, вот только шрамы и остались. С тех пор я только и хотела, что добром отплатить на добро, потому и вызвалась идти сюда… Тянем карты?

На сей раз Джек подошёл к вопросу жульничества обстоятельно и употребил все свои навыки на то, чтобы вытянуть тройку червей. Он немного побаивался, что Сирил с его извращённой удачей вытащит двойку, но обошлось. Зато у Ширлы оказалась дама треф – ведьма с хитрым прищуром, которая при повороте карты как будто подмигивала.

Альфред Росс тут же поднял кружку с мятным настоем, салютуя, и все так быстро и радостно последовали его примеру, что Джеку даже стало немного обидно.

«Можно подумать, я такой везучий специально».

– Наконец-то! – расхохоталась Ширла и с предвкушением потёрла руки. – Ты не поверишь, но у меня миллион вопросов… Ладно, начнём с простого. Расскажи о своей семье и всё такое. Ты случайно не дальний родич Эйлахана? Он упоминал какую-то лисицу из своей свиты…

Перед глазами промелькнул образ – рыжий мех, зелёный склон, цветущий клевер; улыбка женщины, мягкие, ласковые руки… Но Джек мотнул головой, отгоняя фантомное воспоминание, и улыбнулся:

– Это вряд ли. Родичей по материнской линии я правда не знаю, она то ли сбежала из дома, то ли была сиротой… Но отец у меня был самый обычный. Зато он был из состоятельной семьи, так что учился в престижном колледже, завёл кучу связей и без проблем организовал собственный бизнес. Ему вообще всё удавалось довольно легко… ну, кроме последних лет.

Джек сделал паузу. Отчего-то очень хотелось пить, но мятный настой в чашке уже закончился, а за водой надо было лезть в сумку – в одной из фляжек точно что-то оставалось, и…

«Я ведь сто лет никому не рассказывал об этом, – пронеслось в голове. – Не байки о моих скитаниях и всё такое, а просто о семье».

Пауза затянулась.

– Был? – спросила Ширла тихо.

Лицо у неё стало серьёзным.

Джек сглотнул.

– Он… он умер чуть больше пять лет назад. И мама тоже, но совсем давно. А мачеха… он женился на женщине с двумя дочерями, мне уже лет пятнадцать исполнилось тогда… В общем, мачеха не хотела, чтобы наследство досталось мне, а я… я не захотел участвовать во всех этих склоках и просто уступил ей всё.

– И сбежал? – подал голос Сирил.

Отчего-то это прозвучало как упрёк.

«Ты сам сбежал из дома, разве нет?» – подумал Джек, ощущая иррациональную обиду.

– Ну, я сперва погорячился, а потом у нас произошёл небольшой конфликт, – ответил он вслух с показным легкомыслием. Это было правдой – наполовину; о том, как его хотели упечь в психушку, и о том, как на его мотоцикле однажды отказали тормоза, рассказывать не хотелось. – Возможно, надо было просто официально отказаться от наследства, но, с другой стороны, потом такой отказ можно оспорить… Мачеху это бы нервировало, в смысле, сама возможность. В общем, да, я сбежал, – поднял он руки, сдаваясь. – Не самое умное решение, но что есть, то есть. С другой стороны, ещё несколько лет – и меня признают мёртвым. Очень удобно для всех. А я куплю себе качественные поддельные документы… и начну новую жизнь?

– Ты меня спрашиваешь или себя? – фыркнула Ширла в ответ. И уставилась на него в упор, подперев щёку рукой. – Джек, ты человек?

«Разумеется», – хотел сказать он.

И, пожалуй, засмеяться, потому что это же была шутка, конечно, просто прикол.

Но сердце отчего-то пропустило удар. И Сирил смотрел уж слишком внимательно. И плащ на рыжем меху, обычно невесомый, лежал на плечах чудовищным грузом…

– Не знаю, – честно сказал Джек. – А вы как думаете?

И что-то, видимо, было в его взгляде такое, что Ширла стушевалась и пробормотала, что на сегодня, пожалуй, с вопросами хватит. Больше половины ночи оставалось уже позади. Жар у Сирила наконец спал; чудовищ было не слышно.

Всё это так походило на затишье перед бурей, что хотелось поджать хвост – и тоненько завыть.

Просто так, от неизбежности.

Глава 19. КАРТЫ НА СТОЛ

Может быть, разговоры о прошлом потревожили что-то похороненное очень глубоко, но впервые за несколько лет Джеку приснился сон о том, что вспоминать совсем не хотелось.

Ему приснилась мама.

…признаться-то честно, он плохо помнил её лицо. Конечно, дома были фотографии, хотя после появления мачехи и стало меньше, но разглядывал он их нечасто. Да и выглядела она там как-то иначе, слишком просто и тускло, в просторной одежде скромных цветов, с убранными волосами. На фото мама часто смотрела в сторону или опускала взгляд, точно избегала камеры, или оказывалась не в фокусе, или…

Во сне она оглушительно живая.

– Иди сюда, Джек, – шепчет она, протягивая руки. На ней апельсиново-оранжевое платье без рукавов; бледные руки сплошь в веснушках, и сверкает на пальце обручальное кольцо. Всё залито солнцем; ветер перебирает траву на склоне, и дуб шелестит листвой, и качаются белые и розовые колокольчики наперстянок, туда-сюда. – Иди сюда, посмотри, что я нашла.

От солнца кругом голова.

Ладошки у Джека совсем маленькие на фоне маминых, все в ссадинах, под ногтями – земля: он копал ямку на склоне, чтобы спрятать красивый камушек, и тоже весь пропах землёй – и зелёным соком травы, и солнцем, и ветром.

Джек маленький; он торопится – и бежит то на четвереньках, то на двух ногах, то на четырёх лапах.

Хвост мешается; в нос лезет трава.

– Смотри, – мама смеётся и разжимает кулак. На ладони – два жёлудя, огромных-преогромных, гладких, янтарно-жёлтых, драгоценных. Тёплых; они вобрали тепло от мамы и от солнца. – Нашла я тебе сокровища, да?

– Да-а, – восторженно тянет он.

– Спрячешь их тоже? К своему секретику?

Джек мотает головой; хмурится. Представлять, как он закапывает жёлуди, как из тёплых и гладких они становятся холодными, грязными, почему-то неприятно.

– Не хочу. Не надо в землю. Они живые.

Мама смеётся снова:

– Но как же они тогда прорастут?

Джек смотрит на жёлуди… и вспоминает, что всё это уже было. И тот день на исходе лета, словно бы бесконечный; солнечный жар, и склон холма, и редкие гудки автомобилей там, внизу…

И то, как он погнался за стрекозой и побежал через дорогу.

И визг тормозов.

И то, что он прошмыгнул между колёс, отделавшись лёгким испугом, а мама не успела. Водитель, кажется, так и не понял, почему сбил лису, а увидел на асфальте женщину в оранжевом платье.

Джек тоже не понял, как это вышло.

Он стоял на обочине и даже заплакать не мог, а в кармане были тёплые, гладкие жёлуди. Их жалко было класть в землю.

Маму пришлось.

…Джек проснулся, как от удара, и сел рывком. Рефлекторно нащупал жёлуди в кошельке на поясе – иссохшие, мёртвые, сморщенные. Игральные кости тоже были там, два прохладных тяжёлых кубика – раньше они лежали у отца в кабинете, на столе, на удачу. Он ими дорожил, хотя никогда не рассказывал почему. Сразу после отцовских похорон Джек забрал их, потому что компанию и недвижимость было не обидно потерять, а вот кости он оставлять мачехе не хотел.

В пещере было темно. Слабо сиял фонарь, изгоняющий зло. Мерцали угли в очаге; дым, как заговоренный, стелился по стенке и втягивался в туннель, ведущий на поверхность. Кажется, уже наступил день, но все ещё спали – кроме Ширлы, которая сидела, обняв собственные колени, и покачивала маятником-кристаллом на шнурке.

– Это ты устроила? – спросил Джек.

Спросонья голос был хриплый и какой-то чересчур угрожающий.

– Что? – равнодушно ответила она.

– Сон.

– Я не умею навевать дурные сны, – сказала Ширла так же апатично. – Только прогонять. Мама не учила меня плохим вещам. А жаль.

Джек подсел чуть ближе, чувствуя себя виноватым за то, что сорвался, толком не разобравшись… Хотя Ширла, похоже, даже не заметила этого.

– Тебе тоже приснилось что-то? – произнёс он тихо.

– Ну ещё бы, после вчерашних откровений, – вздохнула Ширла. – Следовало ожидать. Маятник мне подарила мама… в смысле, Морин. Мне приснилось, что она злится и ищет меня, и в груди было больно. Наверное, наяву она тоже ищет… А я её подвела.

Джек глянул на неё искоса – на согбенную спину, на пряди волос, прилипшие к повлажневшим вискам…

«Ей снился кошмар».

– Ширла…

– М-м?

– Сколько тебе лет?

– Иди в жопу, – огрызнулась она и, сграбастав кристалл в кулак, спрятала лицо в коленях. – Достаточно, чтобы отвечать тут за всех вас.

– Ты хоть совершеннолетняя?

– Думаешь, это имеет значение здесь? – буркнула Ширла. – Но если тебе интересно, то сигареты мне дома уже продавали.

– Ты куришь?

– Господи, нет! Вот привязался! – вскинулась она. И рассмеялась негромко, а потом взъерошила ему волосы. Пальцы у неё были ледяные. – Ты же специально, да? Чтобы отвлечь?

– Ну… – Джек не стал спорить. – Можно и так сказать. Мне… мне тоже мама приснилась, – добавил он неожиданно для себя самого.

Ширла скосила взгляд на спящих и поёжилась.

– Интересно, что снится им.

– Надеюсь, что-то хорошее.

– Надейся, – усмехнулась Ширла. – Мы все тут изломанные. Знаешь, я сидела тут и думала о всяких… сложных штуках. Вот что потерял Фредди – всего лишь память? Неблагой не так прост. А в людях… в людях всё внутри связано, и нельзя просто так вырезать кусок. Вот ты играл в дженгу?

– Ещё бы.

Джек уже примерно понимал, что она хотела сказать; он и сам думал о чём-то подобном.

– Ну вот. Человек – это такая башенка из брусков, как в дженге. Можно долго вынимать бруски по одному, раз за разом, но если вытащить слишком много, то башня рухнет, – Ширла поёрзала на месте неуютно. – Эшлинг тоже потеряла что-то важное, но она хотя бы ищет, мне не так страшно за неё, а Фредди как будто похер, он плывёт по течению и плывёт… Ну ладно, – выдохнула она. – Я им не наставница и не воспитательница. Нам всем бы для начала выбраться отсюда.

– Ну да, – эхом откликнулся Джек. И – невольно – глянул на Сирила. – Интересно, а у него есть что-то, чем он дорожит?

Ширла без пояснений поняла, о ком речь.

– Скрипкой, может? Всё-таки он музыкант, они, ну, такие высокодуховные…

– Я тебе сейчас высокодуховно вломлю, – раздалось бормотание из-под плаща, а потом Сирил стянул капюшон с лохматой головы, щурясь и зевая. – Скрипка – просто инструмент, не надо драматизировать.

– Священный инструмент! – не удержалась Ширла от подкола и воздела руки к потолку, мгновенно выбрасывая из головы дурной сон. Или притворяясь, что выбросила. – Священный!

– Сакрализировать тоже не надо, – нахмурился Сирил, принимая сидячее положение. – Иначе я достану священный арбалет.

Ширла заржала в голос – и, конечно, перебудила всех остальных.

Приготовление завтрака на сей раз взял на себя Джек, тем более что подчищали сейчас именно его запасы. Альфред Росс выбрался на поверхность – оглядеться и полнить запасы чистой воды в роднике неподалёку. Эшлинг немного покрутилась в лагере, а потом сказала, что хочет окунуться в горячие источники, пока есть время: вода в них снимала усталость и освежала.

– Иди, – разрешила Ширла, сосредоточенно роясь в собственной сумке. – Только возьми с собой кого-нибудь. Конечно, я там всю пещеру разрисовала обережными знаками, но лучше подстраховаться – источники глубокие, часть воды вливается из подземного ручья… Мало ли что приплывёт.

Эшлинг чуть нахмурилась, глядя, как она достаёт из сумки серый брусок мыла и щётку:

– Ты не пойдёшь со мной? – непонимающе переспросила она.

Ширла вытряхнула из сумки комок тряпок – что-то из белья, рубашку, чулки…

– Я займусь стиркой, пока есть время, – ответила она. – Да, мальчики и девочки, бросайте в кучу всё, что надо почистить, пока я добрая… И не смотри на меня так. Вон сидит парень со священным арбалетом, и ему явно нечего делать, попроси его. Или боишься, что он будет за тобой подглядывать?

Сирил закатил глаза, всем видом показывая, насколько мало он в этом заинтересован – и в обнажённой натуре, и в защите незнакомок.

– Я не боюсь безусого юнца, который и меча-то не касался, не брался за рукоять, – нахмурилась Эшлинг ещё сильнее. Джек раскашлялся, скрывая смех – слишком уж двусмысленно прозвучала фраза. – Но будет ли от него толк, даже если в купальнях появится чудовище?

– Ну, если он как-то выживал всё это время, то постоять за себя он умеет, – невозмутимо откликнулась Ширла. – Особенно если учесть, что его заплечный мешок на глазах у всех набили сокровищами… Даже у меня мелькнула тогда мысль позаимствовать что-нибудь оттуда, а я очень хорошая девочка, поверь. Итак, господа, никому ничего постирать не надо, что ли? А?

В общую кучу полетели вещи. Ширла сгребла их и ушла. Эшлинг обменялась с Сирилом парой реплик – негромко и, кажется, вполне мирно, а потом эти двое спустились к купальням. Сирил прихватил с собой не только арбалет, но и скрипку, и вскоре издали донеслась мелодия, нежная, ласковая, спокойная, как летний дождь, тихий и тёплый. Джек некоторое время прислушивался, ожидая подсознательно не то ругани, не то пронзительного визга, не то криков с призывами о помощи…

«С другой стороны, Ширла права, – успокаивал он себя. – Как-то же Сирил выживал всё это время… И ключей добыл, кстати, даже больше, чем я».

Под тревожные мысли работалось на удивление хорошо. Самым сложным было распределить на пятерых припасы – небольшой мешочек бобов, несколько полосок вяленого мяса, горсть муки и сушёные овощи. В итоге он сделал немного овощного супа, загустив его мукой, а из бобов соорудил нечто вроде фейжоады, тем более что пряностей как раз хватало, а Айла, темнокожая повариха, рассказавшая когда-то ему рецепт, говорила, что это как раз самое главное.

«И бобы сгодятся любые, да и мясо – хоть колбасные обрезки клади, – говорила она. Тогда ещё полнотелая, с ямочками на щеках, неизменно улыбчивая… до того, как обратилась в больницу с болями в пояснице и узнала свой диагноз. – Да и если овощей не хватает – не беда. Главное, чтоб от перца во рту пекло было, да и соли жалеть не надо. Вот тогда всё получится!»

– Ух, мы что, в ресторане? – с ходу осведомилась Ширла, вваливаясь в пещеру с охапкой вещей – отстиранных, чистых, сухих и слабо благоухающих мылом, точней, свежестью. – Слушай, я удивляюсь, как ты до сих пор не женился с такими навыками?

Она свалила одежду кучей на пол, не особо беспокоясь, испачкается ли что-то снова, и присела к костру, заинтересованно принюхиваясь к фейжоаде. Джек хмыкнул:

– Я просто очень быстро бегаю.

– Но попытки были?

– Ну, если не считать случай, когда женщина заперла меня на чердаке, и пришлось прыгать с третьего этажа…

Они продолжали болтать, когда вернулся охотник – с запасами воды и с новостями о том, что близ пещеры видны следы огромных ног, а значит, великан ночью бродил где-то поблизости. Последними к трапезе присоединились Эшлинг и Сирил, который, судя по посвежевшему виду и влажным волосам, тоже искупался.

– Ну как, безусый юнец не покушался на твою честь? Кстати, терпеть не могу усы, бе-е, – смешно скривилась Ширла, протягивая Эшлинг миску с супом. – Держи.

– Спасибо. Нет, он оказался… полезным, – признала Эшлинг нехотя и с достоинством опустилась на пол, поджимая под себя ноги.

– Да неужели? И что он сделал полезного, спинку потёр?

– Пристрелил крысу, – сухо, без намёка на иронию ответила она.

– Не особо впечатляйся его меткостью, арбалет волшебный, – откликнулась Ширла, нисколько, впрочем, не удивлённая.

– Ни один арбалет не даёт зорких глаз, подмечающих опасность, или решимости, чтобы сделать выстрел…

Сирил в это время сосредоточенно зашнуровывал свой жилет, похожий на корсет, и делал вид, что всё сказанное относится к кому-то другому. Можно было бы даже поверить, что он и впрямь не обращает внимания, но кончики ушей у него полыхали.

– Как твоя рана на спине? – спросил Джек, передавая ему пиалу с фейжоадой. – Затянулось немного?

– Не болит, – ответил Сирил скупо. – Но для справки: мне не понравилось, когда меня таскают за загривок, как животное.

– Значит, в следующий раз понесу, как принцессу, – фыркнул Джек.

– Повтори это, и я…

– Ешьте лучше, – прервала их Ширла. – Чем быстрее мы освободим котелок, тем быстрее я заварю какие-нибудь травки. А чем скорее у меня в чашке окажется даже подобие чая, тем скорее мы перейдём к обсуждению плана. Может, даже и придумаем что-нибудь действенное, и тогда никто не умрёт.

– Умеешь вдохновить, – с лёгкой издёвкой откликнулся Сирил, но всё-таки почерпнул наконец бобового варева и даже попробовал немного.

«Что ж, учитывая, какой у него обычно аппетит по утрам, это настоящий подвиг».

Некоторое время только ложки стучали о стенки мисок; потом, когда котелок опустел, Ширла и впрямь отослала его мыться – он сам выкатился наружу в сопровождении щётки и мыла, а потом закатился обратно – и заварила какие-то ароматные травы, которые обозвала «тонизирующим сбором». Джек навскидку опознал только лепестки жасмина и шиповника, которые были там явно больше для запаха.

«Впрочем, кому, как не колдунье, знать, что выпить перед мозговым штурмом».

– Итак, план, – вздохнула Ширла, пригубив отвар. – Уф, хорошо… Среди нас есть человек, который сумел пережить прошлое полнолуние и не сдохнуть. Что ж, полагаю, нет ничего лучше, чем свидетельство очевидца, так что с этого и начнём, а я потом дополню.

Джек не очень хорошо запомнил рассказ Жюли о том, кто и в каком порядке уходил в каменный лес, и отчего-то решил, что «выживший» – это охотник, Альфред Росс.

Но заговорила Эшлинг.

– Отправляясь сюда, я точно не знала, с чем столкнусь. По счастью, серокрылые вестники собирают новости и слухи, а учёные Книжной башни любят рассказать что-нибудь занятное за бокалом вина… Хоть в Башне я останавливалась не часто, однако об арфе кое-что слышала. И считала по наивности, что хватит затычек для ушей, чтоб одолеть её чары. Ну и глупа же я была, – вздохнула она.

Джек похолодел. В сумке у него до сих пор лежал воск, позаимствованный на постоялом дворе. И тоже теплилась надежда, что, может, его и достаточно…

«Наивно думать, что у Неблагого что-то может быть так просто».

– В ночь перед полнолунием из деревни Потерянных Голосов сбежало дитя, – продолжила она. – Мальчик четырнадцати лет, хромой; сестра его осталась одна и до сих пор думает, верно, что он сумеет вернуться… Я уговорила Жюли, что сумею догнать его и перехватить до входа в каменный лес. Но не успела. Она запретила мне входить, но я желала доказать, что могу быть полезной, могу отплатить добром на добро… Её шёпоты там слабеют. Она не сумела меня остановить, и я вошла.

…то, что найти мальчишку не удастся, Эшлинг поняла почти сразу. Она видела следы множества чудищ, видела, как огромен лабиринт… И всё же выйти можно было лишь уничтожив арфу. Потому Эшлинг решила рискнуть. Днём она выспалась, а как только начало темнеть – замазала уши воском и принялась ждать, выглядывая волшебную арфу.

– Волшебное часто светится или сияет, – просто и буднично заметила она. Джек подумал, что с таким выражением лица скаут упоминает в тысячный раз, что мох растёт с северной стороны ствола. – Вот я и решила, что увижу её издалека… Увидать-то увидала, но в ту же минуту услышала зов, песню – прямо в моей голове, – она прикоснулась к виску и поморщилась. – Сперва песня была тихой, ненавязчивой. Но с каждой минутой она становилась всё более манящей. Сперва я шла, остерегаясь тварей, затем бежала, не разбирая дороги… Верно, я б и погибла, встретив рано или поздно великана или гончую. Но не было счастья – помогло несчастье: я провалилась в пещеру, ударилась головой и очнулась лишь к утру. День и следующую ночь пролежала в лихорадке; если б не снадобья и припасы, что дала мне в дорогу Жюли, верно, погибла бы… Арфу нужно отыскать и уничтожить до того, как она начнёт петь.

Воцарилась тишина.

Охотник, очевидно, слышавший уже эту историю, помалкивал и ворошил угли в костре. Сирил выглядел расслабленным и сонным, словно бы думал о чём-то своём… Ширла, глянув по сторонам, широко улыбнулась, точно напоказ, и заявила:

– Ну, есть и плюсы! Наваждение арфы действует, на всех, и потому и нэны, и гончие, и даже сам спригган – все устремляются к ней, когда луна наедает бока. По крайней мере, большая часть каменного леса будет пустовать. Уже хорошо! И арфу будет видно издалека… Хотя Эшлинг права, действительно, лучше найти и уничтожить её до того.

Джек хотел спросить, нельзя ли разыскать арфу с помощью кристалла на шнурке – указующего маяка, когда Сирил вдруг обернулся к Ширле:

– Ты сказала «наваждение». Это была метафора? Или магический термин?

Её перекосило, как стоматолога, которого сосед остановил и спросил по-дружески, как лечить геморрой – «ты же знаешь, ты же врач». Но она быстро взяла себя в руки:

– Колдовство – всегда метафора, ты как бы разговариваешь с миром поэтическим языком… Но да, я не думаю, что дело в музыке. Это чары, которые влияют на разум, затуманивают его, внушают ложные установки, типа того. Они просто, э-э… облечены в форму музыки.

Сирил рассеянно кивнул:

– Тогда хорошо. Дело в том, что у меня есть одна штука, которая как раз неплохо справляется с наваждениями. Можешь взглянуть и сказать, будет ли она полезной?

И, явно слегка рисуясь, он извлёк из недр сумки бархатистый мешочек, а из него – серебряный колокольчик.

Ширла застыла на секунду – а потом резко подалась вперёд. Глаза у неё вспыхнули лунным серебром, остывающие угли в кострище зловеще побагровели, а воздух словно прошило зарядом статического электричества.

«Всё волшебное светится, – невольно вспомнил Джек слова Эшлинг и улыбнулся, но в то же время ему стало не по себе. – Что ж, похоже на правду».

– Эта вещь… напомни, везунчик, кто тебе её дал?

– Госпожа зелёной надежды, – ответил Сирил после небольшой запинки. – Маленькая светловолосая женщина, которая была с громилой, воняющим дымом.

Ширла сверлила его взглядом ещё несколько секунд, словно борясь с желанием схватить колокольчик и убежать, а потом выдохнула и моргнула. Серебристое сияние её глаз угасло, и воздух перестал хрустеть, как ледок на лужах в ноябре.

– Если тебе нужен вердикт колдуньи, Сирил, то эта твоя штука может нас спасти, – тихо ответила она. – Знаешь, я тут тебя стебу и всё такое, но… э-э… спасибо, что ты пришёл.

– Благодари Джека, – елейным голосом ответил Сирил, но отвернулся как-то слишком поспешно для того, кто по-настоящему невозмутим. – Если бы он не кинул меня у ведьм, я бы не рванул за ним через полстраны, чтобы всадить пару болтов.

– Не надо в него стрелять, он хорошо готовит, – ухмыльнулась Ширла. – Так, а что у тебя ещё за тузы в рукаве, одарённый мальчик? Я не из зависти, мне для дела.

Сирил сощурился:

– Я не против поделиться информацией. Но сначала рассказывайте вы. Доверие доверием, но мы должны быть в равных условиях.

Спорить никто не стал. Первым заговорил Альфред Росс, прокашлявшись.

– Тот, гм, косматый верзила, который нас всех сюда приволок, назвал меня «охотником», – произнёс он и смущённо почесал в затылке. – Признаться, дома я ездил иногда на утиную охоту со спаниелями, но не чтоб птиц пострелять, а ради барбекю и имбирного пива, у моего приятеля небольшая компания, гм, крафтовое пиво, такие дела… О чём это я? Так вот, я и охота. Ружья я в руках, конечно, держал, но не такие. А уж всё остальное… Словом, у меня есть несколько ножей, короткий меч, удавка, хлыст, пистолет и арбалет. Так что если кто захочет вооружиться – я могу снабдить, – добавил он с улыбкой, чересчур беспомощной и доброй для беседы об оружии.

– Не прибедняйся, – хмыкнула Ширла. – Распотрошил и освежевал зайца ты вполне умело, я даже хотела прозвать тебя Фредди-Потрошитель… Шучу. Ну, что касается меня, то многого не ждите. Я умею заколдовывать небольшие предметы, чтоб они сами делали то, что привыкли делать. Вообще это основа любого колдовства – диалог, – добавила она, явно кого-то цитируя, и опустила взгляд. – Старые вещи умнее, поэтому охотнее прислушиваются к просьбам. Так что щётку для стирки я специально купила старую.

«Звучит логично, – подумал Джек, неожиданно для самого себя заинтересовавшись механикой волшебства. Вспомнилось даже, как ещё в кампусе, вернувшись после вечеринки, уже под утро, он уговаривал замок собственной комнаты открыться без ключа и дёргал ручку… Правда, из памяти начисто вымаралось, получилось ли в итоге. – Болтать, значит… Ну, болтать я умею и люблю. Попробовать как-нибудь, что ли?»

– Очень удобно, – заметил он вслух. И пошутил: – Значит, достаточно будет раздобыть топор – и можно отправить его рубить голову этому, как его… сприггану?

Ширла скривилась:

– Если бы. Ты не поверишь, у меня даже есть с собой маленький топорик и походная лопатка, – и она кивнула на сумку в изголовье её лежанки. – Но топор только колет дрова, ну, может ещё сухих веток с дерева нарубить. Это честный рабочий инструмент, он принадлежал маленькой дочке дровосека, а не зловещему убийце. Лопата тоже только копает, хотя… – и Ширла развеселилась. – Думаю, я могу уговорить её стукнуть по башке какого-нибудь грубияна, потому что старушка-садовница, у которой я купила эту лопатку, периодически шпыняла ей мужа. Но это исключение. Обычно всё-таки щётка чистит, ложка мешает суп в котелке, иголка с ниткой зашивает прорехи и так далее. Ещё я умею рисовать обережные знаки и вообще защищаться от зла, но больше, э-э… – она помялась. – Нематериального. Знаете, это как зверей отпугивает яркий огонь или необычные запахи, тут тот же принцип. Со спригганом вообще вряд ли что-то путное выйдет, он слишком большой.

– И всё же ты его отпугнула от меня, – возразила Эшлинг. И задумчиво опустила взгляд. – А вышло б так, скажем, с человеком? С грубияном и дебоширом?

«Она думает о тех, кто её покалечил, – догадался Джек, и ему стало грустно. – Ну, таких, как они, пугает любая превосходящая сила, не обязательно колдовство. И ружьё сойдёт за оберег, если оно заряжено».

У Ширлы, вероятно, тоже промелькнули мысли о чём-то подобном, и она грустно качнула головой:

– А, если бы… Люди слишком, ну, разные. Не бывает так, чтоб они были из чистого зла. Хотя мама рассказывала, что несколько лет назад, в Форесте… Так, это не в тему, – оборвала она сама себя. – Короче, ещё я умею делать всякие простые лекарства, разбираюсь в травах, могу вправить вывих или типа того. У меня даже кое-что заготовлено, – добавила она не без гордости. – Но вообще всё это практически бесполезно в бою, не сковородкой же дубасить сприггана. Я, конечно, могу послать топор разрубить арфу, но думаю, что обычное железо ей не повредит, – вздохнула она. – Точно сработает заговоренный нож в руках колдуньи, какая-нибудь проклятая штуковина тоже… С волшебными инструментами всегда сложно. Я, правда, слышала историю о том, как порвалась зачарованная волынка, которая заставляла людей плясать: ей как-то попался какой-то очень крутой танцор, который отплясывал всю ночь, стоптал башмаки насквозь, а волынка от унижения самоуничтожилась.

– Забавно, – фыркнул Сирил. – И как, думаешь, можно унизить волшебную арфу?

– Без понятия вообще. Я в целом не думаю, что это наш случай, – в тон ему ответила она. – А, ещё у меня есть – теоретически – одна полезная штука, которая может остановить сприггана, но с ней надо обращаться осторожно, потому что иначе она и нас самих сожрёт.