Текст книги "Кофейная горечь"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

В тот самый момент, когда напиток разливали по чашкам, а я с сомнением приглядывалась к солидному куску медовых сот, принесенных Уолшем в качестве единственного угощения, одна из дверей отворилась, и в комнату вошел доктор Брэдфорд. Как всегда, безупречный – от выглаженного костюма до строгой прически и загадочно поблескивающих очков.

– Какой приятный сюрприз, леди Виржиния, – тонко улыбнулся он. – О, и чай подоспел – а я, по обыкновению, страшно голоден после работы. Пойду вымою руки на улице… К слову, Эллис, завтра тебя ни в один приличный дом не пустят.

– Это еще почему? – подозрительно поинтересовался детектив.

– Впрочем, если леди Виржиния одолжит тебе свои белила, и ты замажешь гематому, то, возможно, какой-нибудь не слишком привередливый хозяин и смилостивится. Хотя от отека глаз все равно закроется, и ты этого не увидишь, – пожал он плечами и вышел.

Эллис кончиками пальцев дотронулся до припухлости под глазом, бормоча:

– Что, правда, так заметно? Вот ведь…

И все почему-то оглянулись на меня.

– Настоящие леди не пользуются белилами, – со всем возможным высокомерием заметила. – Моя кожа от рождения аристократически бледная. Не верите – спросите доктора, что такое «наследственность».

Уолш закашлялся и подозрительно быстро заинтересовался мёдом.

Эллис рассмеялся:

– Значит, одалживать белила мне не у кого. Лайзо, ты можешь сделать что-нибудь с этим? – он вновь дотронулся до наливающегося густым цветом синяка и поморщился.

– Не знаю, – усмехнулся Лайзо и подпер щеку рукой. – Погляжу вечером. Может, какие травки и остались. Можно и зашептать было б, если кой-кто это за мракобесие не держал.

– Ну, я-то не держу! – возмутился детектив.

– Не о тебе и речь ведется…

Эллис, кажется, остался недоволен ответом и хотел что-то еще сказать, но тут вернулся доктор Брэдфорд, и беседа сама собою перетекла к предмету еще менее приятному, чем синяки – к результатам вскрытия.

Их можно было свести к одному предложению – Янко убил тот же изверг, что и Бесси Доусон.

– Состояние тела не позволяет говорить однозначно, однако предположу, что повреждения полностью идентичны, – говорил Натаниэлл Брэдфорд, методично разминая ложечкой медовые соты. – Отрезаны большие и безымянные пальцы на ногах, кисти рук, а органы, вероятно, также были удалены. Река тут не промерзает даже зимой, лед время от времени вскрывается, но болотистая отмель скована льдом до поздней весны – она находится в тени холмов, там всегда прохладно, поэтому тело сохранилось неплохо. Только, боюсь, я не смогу ответить на вопрос, находилась ли жертва под воздействием морфия.

– Значит, все же тот же убийца… – протянул задумчиво Эллис. – Наверняка и остальные пропавшие – тоже его рук дело. Не хотелось бы вспоминать такое, конечно, но в моей практике уже был случай, когда жертвам отрезали определенные пальцы. Неприятный случай, надо сказать… Тогда это оказался религиозный фанатик – он совершал подношения древнему риттскому божеству смерти. Занятный культ, требует весьма специфических жертв… Надо бы запросить сведения о том деле из Бромли, но я знаю, как работают наши архивы. Ответ придет не раньше, чем через дюжину дней. А мне он нужен как можно скорее, – детектив вздохнул и вдруг просиял улыбкой. Мне от нее, правда, сделалось жутко. – Но я знаю, откуда получить нужные сведения. Пожалуй, давненько мы не навещали сэра Шилдса!

Я только вздохнула. Эти постоянные разъезды по соседям начали меня утомлять. Конечно, в Бромли приходилось вращаться в обществе постоянно – кофейня, обязательные чаепития несколько раз в месяц у леди Вайтберри, прогулки с леди Клэймор, салоны и выставки, поэтические вечера, балы и званые ужины… Но ведь за город я уехала нарочно, чтобы отдохнуть от всего этого!

– Мистер Норманн, раз визит к сэру Шилдсу будет исключительно деловым, можно ли на сей раз обойтись без моей протекции?

Вряд ли бы Эллис согласился, но попытаться стоило.

– То есть вы хотите, чтобы я ехал один? – разочарованно протянул детектив. – Не самый лучший вариант… Я все же рассчитываю на вашу компанию. Шилдс искренне обрадовался знакомству с вами. К тому же если я приеду один, это станет явным намеком на то, что я его подозреваю, а если мы опять заявимся всей честной компанией – сойдет за визит в гости. Более того, неплохо было бы прихватить с собой и мисс Тайлер. Кажется, она понравилась его сыну, не так ли?

– Энтони? – растерянно откликнулась я, вспоминая, как выглядел мальчишка. Почему-то лицо виделось бледным неясным пятном. Память хранила лишь смутные впечатления – свет, печаль, смирение. Прозрачно-голубое осеннее небо и робкая улыбка… – Да. Он говорил, что Эвани чем-то напоминает его покойную мать. Возможно, вы правы. Я сегодня же отошлю предупредительную записку для сэра Шилдса.

– Вот и славно, – широко улыбнулся Эллис. – Кстати, Уолш, замечательный мёд у вас! Не отломите ли мне еще кусок сот – с собой, в дорогу? Я мог бы купить немного в деревне, но, сами понимаете, лишнего рейна у меня нет.

– Мёд? Для вас – все, чего душа пожелает, – грустно ответил инспектор.

Я подавила смешок. Эллис неисправим.

Вечер прошел спокойно, да и ночь, к счастью, тоже – никаких дурных снов и знаков. Эвани, как ни странно, живо заинтересовалась предстоящим визитом к сэру Шилдсу. «Тот мальчик, Энтони… – произнесла она и мечтательно улыбнулась. – Мне кажется, он особенный». Я же вспомнила странных слуг в доме профессора и только головой покачала. Интересно, есть ли в округе хоть кто-нибудь «не особенный»?

И не считают ли странной меня саму?

Лайзо опять пропадал у вдовы – с вечера еще, и поэтому к Шилдсу мы по уже сложившейся традиции отправились на лошадях. Поездка выдалась не из приятных – накрапывал мелкий дождь, ветер налетал порывами… Настоящая осень посреди лета! Подумать только, ведь еще недавно Бромли изнывал он небывалой жары…

Предупрежденный запиской, профессор отправил навстречу слуг во главе с тем самым странным существом в черном, в котором Эллис опознал девушку. С лошадьми ей помогал один из юношей, а второй, пониже ростом, исполнил обязанности дворецкого, проводив нас в гостиную. Там ожидал стол, накрытый по всем правилам для вечернего чая. Энтони по обыкновению сидел в своем странном кресле у окна, а сэр Шилдс стоял рядом и вполголоса читал какую-то книгу. Судя по тому, с каким вниманием слушал его сын – очень интересную.

– Леди! Мисс Эвани! – светло рассмеялся Энтони, едва мы переступили порог. – Отец, посмотри, они все же вернулись!

Мы обменялись приветствиями. Эвани была неподдельно рада увидеть мальчика и потому все время улыбалась, Шилдс несколько раз поблагодарил меня за визит, и даже Эллис был очень мил – умел же, когда хотел!

К чаю подавали имбирное печенье и теплые вафли с клубничным джемом. Беседа текла неспешно и уютно – о местных восхитительных пейзажах, о переменчивой погоде и, разумеется, о политике – куда же без нее. Эллис непринужденно рассуждал о том, что в Парламенте-де обсуждают военные траты, а учреждение премии за вклад в развитие науки опять откладывается. Потом заговорили о благотворительных фондах, о поощрении молодых ученых, не связанных с Университетом, Академией или одним из четырех знаменитых колледжей. Затем – о том, что новых интересных работ что-то пока не появляется… Эллис виртуозно направлял беседу, и я сама не заметила, как слушаю с замиранием сердца рассказ о том, в каких условиях сэр Шилдс трудился над своей первой книгой. Оказалось, что ему, тогда еще никому не известному исследователю, порою не хватало денег не то что на оплату комнатки на Шэйпилд-стрит, но и на еду. К тому же большинство редких книг, относящихся к запретным культам, хранились не в государственных собраниях, а в частных коллекциях. Шилдс по крупицам выуживал из старинных документах сведения о древних фолиантах, а потом срывался с места – и набивался на аудиенцию к очередному неразговорчивому обладателю уникального тома.

Я смотрела на сэра Шилдса, сейчас похожего на утомленного льва, и представляла его молодым, как в те годы. Заплетал ли он волосы в косицу, на манер профессоров из Университета? Носил ли затасканную одежду, как Эллис? Горели ли его глаза так, как сейчас горят у его сына, у светлого мальчика Энтони?

А потом детектив склонился ближе к Шилдсу и спросил что-то тихонько. Тот сначала нахмурился, а потом кивнул.

– Хорошо, – произнес он неуверенно и обратился к сыну мягким голосом: – Тони, нам с мистером Норманном нужно поговорить о деле. Мы отойдем в соседнюю комнату. Побудешь пока хозяином вечера?

– Конечно, – опустил ресницы мальчик и вздохнул, разом погрустнев. Кажется, ему очень нравилось слушать рассказы отца о нелегкой юности.

Я переглянулась с Эвани. Когда мужчины вышли, она улыбнулась Энтони:

– Скажи, а что за книгу читал тебе сэр Шилдс, когда мы вошли? Признаться, я только отрывок услышала, но, кажется, это очень интересная книга.

Энтони вдруг залился румянцем и уронил вилку для десерта.

– Ой! – еще больше покраснел он и попытался наклониться за нею, но Эвани его остановила:

– Ничего-ничего, слуги подберут. Хочешь, возьми пока мою? Я обошлась без десерта и не пользовалась ею, – и она протянула ему вилочку. Энтони, не поднимая взгляда, взял чистый прибор и осторожно положил его рядом со своим блюдцем. – Так что это была за книга?

– Вы не думайте, я умею читать! – невпопад ответил Энтони, смутившись окончательно, и добавил, терзая манжеты своей голубой рубашки: – Просто приятнее, когда кто-то читает. Мне нравится слушать голоса. К тому же когда читают вдвоем, то почему-то грустить и смеяться, ну… вкуснее, – закончил он совсем тихо. Я попыталась спасти ситуацию:

– Да, да, я тоже замечала! Это совместное переживание, как говорит Э… один мой знакомый. Он иногда зачитывает отчё… отличные книги, и мы вместе смеемся над разными казусами из жизни сыщиков, – улыбнулась я ослепительно. Надеюсь, природное обаяние скроет оговорки. Еще не хватало признаться случайно, что Эллис любит зачитывать мне в кофейне служебные протоколы!

– Вы любите детективы, да, леди? – робко улыбнулся Энтони и заправил мягкий локон за ухо. – Отец мне начинал читать одну книгу, про очень-очень умного сыщика Чарли Хопса. Он еще все время трубку курил, такую, знаете, настоящую… Но мне не понравилось, – вздохнул мальчишка и тут же уточнил: – То есть про трубку понравилось, только там все время кто-то умирает, и слушать грустно. Я больше люблю слушать про странствующего принца Гая.

– Правда? – поощрительно спросила Эвани. – И что это за принц?

– Это очень хороший принц, – оживился Энтони. Я невольно улыбнулась. Все-таки есть в нем что-то земное. Хотя, к примеру, Ужасные Дагвортские Близнецы из всех книжек предпочитали исторические труды, а если была возможность улизнуть из замка, навстречу настоящему приключению – бросали и их. – Понимаете, у него есть говорящий конь, которого зовут Конь, и обычная неговорящая собака, которую никак не зовут, и он странствует по всяким королевствам, чтобы совершить тысячу подвигов во имя своей принцессы, а принцессу зовут Мария-Анжелика-Валентина-Георгина Прекрасная, и она сидит в заколдованной башне, которую прокляла коварная ведьма Гырра, которая еще прокляла принца Гая, и принц Гай по ночам превращается в злодея по имени Йагги, который хочет совершить тысячу злодейств во славу Гырры, а если принц совершит подвиги первым, то проклятие спадет, а если Йагги – злодеяния, то принцесса превратится в старуху, а Гырра станет молодой, но у нее есть тайна, и, может, на самом деле это Георгина всех прокляла, а принцесса на самом деле Гырра, а настоящий принц – Йагги, и я не знаю, за кого переживаю больше, потому что они все очень-очень замечательные, вот… А почему вы так на меня смотрите?

Я уже и не знала, смеяться мне или плакать. Эвани уже тоже все губы искусала, пытаясь сдержаться. А Энтони говорил, все больше воодушевляясь, то теребя ворот рубашки, то дергая прядь волос, так и норовящую выбиться из-за уха. Глаза сияли, как звезды, а румянцу на щеках и задорным ямочкам, наверное, даже Мэдди бы позавидовала.

Если бы не темно-зеленый плед, укрывающий больные ноги, Энтони было бы не отличить от других мальчишек.

– А хочешь, мы сейчас вместе почитаем эту книгу? – предложила вдруг Эвани. – Мне очень-очень интересно, что за приключения ждут принца Гая, который по ночам превращается в злодея по имени Йагги.

– Хочу! – восторженно кивнул Энтони и, толкнув колеса своего кресла, подкатил его поближе к другому концу стола. – Вот она, эта книга… Мисс Эвани, а давайте вы первая почитаете? Ну, пожалуйста! – и он уставился на нее огромными голубыми глазищами.

Устоять было невозможно.

Эвани начала читать с того места, где остановился сэр Шилдс. Принца Гая как раз окружили сто суровых чжаньцев с огромными мечами, и, исходя из всех предпосылок, он непременно должен был погибнуть. Но если учесть, с каким восторгом вслушивался Энтони в каждое слово, бравый Гай и не из таких передряг выбирался. Логики в этом не было совершенно, но какая тут логика, если речь идет о принце?

Прошло полчаса, потом час, но Эллис с сэром Шилдсом все не возвращались. Меня уже стало утомлять обилие выдуманных имен и событий, но Эвани, кажется, напротив увлеклась книгой, с помощью подсказок Энтони разобравшись в хитросплетениях сюжета. Мне же оставалось только потихоньку крошить вафлю и пить остывший чай – слуги и не думали приносить новый, а звать их не хотелось, потому что тогда пришлось бы перебить Эвани. Впрочем, я не успела заскучать окончательно, когда дверь, наконец, отворилась, и наши пропавшие мужчины вернулись.

Вскоре после этого мы как-то быстро распрощались. Напоследок Энтони взял с Эвани клятвенное обещание, что она будет приезжать к нему хотя бы раз в два дня и немного читать книгу. Сэр Шилдс отнесся к этому уговору более чем положительно – кажется, историк был просто счастлив, что у его сына появились «новые друзья». Эллис же, напротив, был мрачен и держался в стороне от беседы. Уже когда мы садились на лошадей, он вдруг выкинул такое, чего от него никто не ждал.

Эллис принял поводья из рук слуги, той самой девушки в балахоне – и внезапно сдернул с нее капюшон. А она…

Услышав резкий выдох, я обернулась.

Детектив с трудом удерживал тонкое девичье запястье, а служанка шипела, как кошка.

– Извините, – мягко произнес он. – Это вышло случайно.

Девушка выдернула у него свою руку, развернулась и, подобрав полы балахона, припустила к конюшне. Двое оставшихся слуг проводили ее странными взглядами.

– Что это было, Эллис? – поинтересовалась я, когда мы уже выехали на дорогу.

– Эксперимент, – задумчиво ответил детектив. – Служителям культа природы, почитающим Истинную Жизнь, действительно нужно прикрывать лицо от солнца. Но если капюшон случайно упадет, нужно сделать рукой знак, вот такой, – Эллис быстро сжал руку в кулак, поднес его к губам, а потом – вскинул вверх, к затянутому облаками небу. – Это способ выразить почтение солнцу. А та девица в первую очередь попыталась поставить мне синяк под тем же глазом. Вот бы Лайзо обрадовался, что я ему опять работу нашел… – он осторожно дотронулся пальцами до нежной кожи под глазом.

Вчера, готова поклясться, там была огромная гематома и отек, а сегодня – ни следа. Видимо, Лайзо и впрямь неплохо разбирался в травах, хотя я не представляла, какими травами можно залечить синяк за одну ночь.

– То есть вы хотите сказать, что уважение к солнцу эта девица не проявила? – переспросила я, подытоживая. – Тогда, получается, что к культу природы она отношения не имеет.

– Вот и я так думаю, – подтвердил Эллис и вдруг обернулся к Эвани: – Скажите, мисс Тайлер, а вы действительно собираетесь приезжать в «Глубокие воды», чтобы читать Шилдсу-младшему сказочки?

Лицо Эвани заледенело.

– Полагаю, это не ваша забота, мистер Норманн. Что бы вы понимали в нуждах детей!

Эллис миролюбиво улыбнулся:

– Поверьте, мисс Тайлер, я знаю о них достаточно. Но сейчас, клянусь вам, я не собирался обсуждать бедственное положение Шилдса-младшего. Речь о вас. Что если по дороге к «Темным водам» вас перехватит убийца? Уверен, он уже ищет следующую жертву. Вспомните статистику. Убийства происходят все чаще и чаще, и злодей не боится замахиваться не только на гипси и калек, но и на свободных, здоровых женщин-аксонок.

– Благодарю за заботу. Однако не думаю, что мне будет что-то грозить, если я поеду на лошади, – невозмутимо возразила Эвани. – К тому же Ричард наверняка не откажется меня проводить.

– Ну, в таком случае возразить мне нечего, – вздохнул Эллис и пустил свою лошадь более быстрым шагом. – Но все же будьте осторожнее!

Эвани ничего не ответила, только поправила шляпку – и поехала вслед за детективом.

А я вспомнила вдруг злополучный сон о леди Милдред, и мне стало не по себе. Вдруг он в чем-то пророческий? Может, стоило вмешаться в разговор Эвани с Эллисом и убедить ее повременить с поездками до тех пор, пока преступника не поймают?

С другой стороны, Энтони так счастлив, когда Эвани рядом с ним… Я прикрыла глаза, воскрешая в памяти картинку. Белокурый мальчик и девушка в строгом коричневом платье – близко-близко друг к другу, глаза у обоих сияют, он улыбается, а у нее на щеках румянец… Энтони говорил, что Эвани похожа на его мать. На мать, которая погибла. Имеем ли мы право теперь отнимать у него эту тень счастья, которое он обрел, познакомившись с Эвани?

Вопросы, вопросы… Скорей бы уже поймали этого убийцу!

Под конец поездки мы все же попали под дождь и продрогли. Едва войдя в особняк, я приказала растопить пожарче камин в спальне, а еще – нагреть побольше воды. Нам с Эвани точно не помешает горячая ванна, да и Эллису тоже – чихающий детектив еще нелепей простуженной графини.

В итоге ужин пришлось подавать позже, едва ли не ближе к полуночи. Я с неудовольствием узнала, что Лайзо так и не вернулся от миссис О'Бёрн, а потом забеспокоилась. Не случилось ли чего с моим водителем? Конечно, до сих пор убийца не отваживался нападать на взрослых мужчин, способных за себя постоять, но вдруг одинокий путник показался ему подходящей жертвой? Эллис только отмахнулся от моих подозрений, а потом заверил со странной интонацией в голосе, что у Лайзо свои способы справляться с врагами.

И все же я испытывала смутное волнение, смешанное с чувством вины. Когда мы виделись с Лайзо в последний раз, я пригрозила ему увольнением. Если он после этого погибнет…

Мне вдруг стало холодно и тоскливо.

– Миссис Стрикленд, принесите еще чаю, будьте любезны. И молока.

– Сию секунду, леди.

Эвани вскоре поднялась наверх – после утомительной поездки ей хотелось лечь пораньше. Мэдди же спала уже давно. Вскоре после того, как ушла Эвани, сослался на некие дела и мистер Оуэн… Так я осталась за столом в компании лишь Эллиса и доктора Брэдфорда.

Повисло неловкое молчание.

– Гм… Эллис, а о чем вы так долго разговаривали с Дугласом Шилдсом, если не секрет? – попыталась я завязать необременительную беседу, но тему, кажется, выбрала не самую удачную. Увы.

– О культах, – детектив в изнеможении откинулся на спинку стула и посмотрел на меня искоса: – Честно говоря, Виржиния, такой дотошности я от него не ожидал. Он выспросил все подробности убийства, самые мельчайшие. Даты, степень повреждения рук, какие органы были удалены, в каком порядке предположительно… Потом он назвал с десяток культов, но большую часть пришлось отсеять из-за несовпадений по лунным циклам. Да и тела, использованные в ритуалах, обычно не принято просто выбрасывать… Что-то не сходится, – Эллис редко выпрямился и сплел пальцы в замок. – Возможно, Дуглас прав, и наш убийца – всего лишь одержимый, а секты и культы тут ни при чем. Небеса пресвятые, я и не представлял, сколько их!

– Возможно, – скептически откликнулся Брэдфорд. – Но зачем тогда убивать жертву таким изощренным способом?

Эллис закашлялся. Похоже, версии у него не сходились.

– Не люблю такие дела, – проворчал он. – Может, это необразованный сектант. Может, органы вынимают для коллекции – был же у нас убийца, собиравший глаза жертв? Может, способ убийства – это отвод глаз, попытка навести нас на ложную версию… Да мало ли что может быть! Знаете, леди, что самое отвратительное? То, что я могу сейчас лишь ждать, когда убийца совершит ошибку. Или надеяться на случайного свидетеля… То есть инициатива у него, у убийцы. А я люблю играть белыми сам.

– Не можешь белыми играть – предложи карты, да не простые, а крапленые, – усмехнулись у двери. – Я тебе от Уллы козырей принес – вдруг поможет?

– Мистер Маноле!

– Лайзо!

Мы с Эллисом обернулись одновременно – он с восторгом, я со злостью. Да, со злостью – чувством неуместным, неправильным… но единственно возможным сейчас.

Он стоял у двери, улыбаясь. Промокший до нитки – дождь разошелся не на шутку. Вода стекала с черных волос на плечи, капала на пол с темно-красной рубахи… Лайзо должен был мерзнуть, по всем законам бытия, но выглядел так, словно никогда не чувствовал себя лучше.

Рубаха была расстегнута едва ли не до середины груди. И даже на смуглой коже ярко выделялась царапина – наискосок, от шеи и вниз. Свежая.

Эллис, окинув Лайзо внимательным взглядом, присвистнул:

– Выходит, тебя можно поздравить? А царапина откуда? Боевое ранение, что ли? Вдова, видать, рассказала тебе все, что знала, а ты тут же с нею распрощался? И она, оскорбленная, решила отомстить?

Детектив говорил насмешливо и торопливо, но в глазах его читались совсем другие чувства – азартный интерес и некоторое беспокойство. Но Лайзо только головой покачал, все так же улыбаясь:

– Улла-то? Да она, по правде сказать, скорёхонько догадалась, зачем я к ней хожу, – он быстро глянул на меня. – Но женщина она умная… Таким журавлей в небе не надобно, а вот синицу они, коли поймают, не выпустят. Вот и Урсула, хоть и знала, что под венец я ее не поведу, а все ж сердечку своему уступила. А прочее – дело времени. Глядишь, она потихоньку верить мне стала. Сегодня мы про Бесси вспомнили. Мне и нарочно спрашивать не пришлось – Улла сама все рассказала, что знала. Боится она очень, что и за нею придут.

Эллис весь подобрался.

– Кто придет?

Лайзо остро усмехнулся.

– Демоны. Двое их – высокий и тощий, точно жердь, и лысый. А второй – здоровяк с косицей. Когда мальчишку-то, Янко, вязали, Улла неподалеку была.

– Так чего же она не вмешалась? – не выдержала я. Странная злость, клокотавшая в душе, наконец-то нашла выход. – Почему она позволила его увести? Почему молчала потом, не рассказала сразу обо всем мистеру Уолшу или Эллису позже? Из-за ее молчания погибла Элизабет Доусон, она хоть понимает это?

Лайзо склонил голову набок. Волосы, черные, блестящие от воды, словно прилипли к его голове – кроме одной непокорной пряди, щекочущей кончиком темные губы.

– Понимает она все, леди. Потому и сомлела тогда, когда про убийство узнала.

Я ощутила вдруг полную беспомощность – как человек, сорвавшийся в пропасть с обрыва.

– Тогда почему?.. – договорить не получилось, но Лайзо все понял.

– Потому что она и впрямь тех мерзавцев за демонов почитает, – тихо произнес он. – И боится. Боится даже вспоминать. Тогда, в тот вечер, Улла не смогла их остановить. Сердце ее сковала ледяная, невыносимая жуть… Улла сказала мне: «Если бы я вмешалась, меня бы забрали тоже. От них кровью пахло», – он помолчал. – И, ручаться готов, Улла не лжет. Она верит в то, что говорит – без всяких сомнений.

Стало тихо – настолько, что было слышно, как вращаются шестерни в больших часах в углу, как где-то невероятно далеко бьется упорно в крышу дождь, как хрипло и рвано дышит…

…Лайзо?

Я присмотрелась к нему – к румянцу на скулах, почти незаметному на смуглой коже, к тому, как тяжело вздымалась грудная клетка, к крошечным трещинкам на обветренных, сухих губах – и, пересилив глупое стеснение, спросила:

– Мистер Маноле, вы… здоровы?

– Лихорадит маленько, – он повернулся ко мне с совершенно сумасшедшей улыбкой и, подняв руку, принялся неторопливо отжимать мокрые волосы.

Вода закапала на пол чаще.

– Дурень, – коротко отозвался о своем бывшем воспитаннике Эллис. – Только не говори, что ты все полтора часа шел сюда под дождем.

– А что, коли и так? – Лайзо строптиво выгнул смоляную бровь.

– А нельзя было до утра подождать? Показания не сказать, чтобы сильно ценные были, – ворчливо отозвался детектив. Он явно соврал – даже я заметила, каким азартом загорелись его глаза, когда Лайзо описывал преступника. А теперь – и вида не показывает. Беспокоится за здоровье своего непутевого воспитанника?

– Нельзя, – коротко ответил Лайзо. – Еще днем служанки прибежали – мол, мисс Пимпл собственной персоной на вокзале ждет, пока Улла за нею отправит коляску. Ишь, проверять приехала… И как мне оставаться было? Если эта злыдня мужчину в доме увидит, враз адвокату свистнет. А тот бы и рад Уллу без наследства оставить, лишь бы предлог какой найти.

Эллис возвел очи к небу.

– О, да, спасение женской чести – поступок, разумеется, благородный, но неужели нельзя и о себе подумать?

Лайзо уже взъерошил свои волосы так, что они торчком торчали во все стороны, как вороньи перья. Улыбка стала не сумасшедшей – откровенно распущенной. И смотреть неловко, и глаз не отвести. Я и не отводила – из чистого упрямства, но чувствовала, что лицо у меня начинает гореть.

– А не ты ли учил меня поступать по совести? – Лайзо отвечал Эллису, а смотрел отчего-то на меня. Исподлобья, черными глазами, странными – куда делась прозрачная веселая зелень?

Эллис скептически поджал губы. Потом перевел взгляд с Лайзо на меня и обратно, вздохнул… и шагнул вперед:

– Так, дружок мой, пойдем-ка мы укладываться спать. Нэйт, будь любезен, сходи за аптечкой. Сдается мне, что кое-кого тут лихорадит отнюдь не «маленько».

Лайзо нахмурился и скрестил руки на груди:

– В порядке я, не надо со мной нянькаться…

Но Эллис, уже не слушая, крепко ухватил его за руку и потянул за собой – в холл, где за лестницей пряталась неприметная дверца, ведущая в крыло для прислуги. И Лайзо, хоть и был на голову выше детектива и куда сильнее его, подчинился без разговоров.

– Да ты огненный весь… вот же дурень, а? Поискать таких, – донеслось до меня глухое ворчание Эллиса. И, позже, уже издалека, оклик: – Нэйт, не стой столбом, как человека прошу!

– Если уж на то пошло, я сижу, – вполголоса отозвался доктор Брэдфорд. – Ибо не имею привычки вскакивать и бежать к дверям, как только появляется новое действующее лицо. И торопиться тоже не имею привычки! – добавил он громче.

В холле выразительно хлопнула дверь.

Доктор Брэдфорд отставил чашку, снял очки, педантично протер стекла белым платком – и только потом поднялся из-за стола и, совершенно не спеша, отправился в свою комнату наверху.

Я осталась в гордом одиночестве. Миссис Стрикленд с чаем и молоком где-то задерживалась.

Часы начали половину первого.

– Не кажется ли вам, леди Виржиния, – обратилась я к себе, за неимением хоть какого-то собеседника, – что пора бы уже идти спать?

И, согласившись сама с собою, с удовольствием последовала собственному совету.

Весь следующий день Лайзо не выходил из своей комнаты. Эллис сердито сообщил мне, что «этот дурень едва не свел себя в могилу», потом сухо уточнил, что доктор Брэдфорд позаботился о надлежащем лечении.

– На его счастье, Нэйт не только с трупами возиться умеет, – проворчал детектив. На мой вопрос, как Лайзо чувствует себя сейчас, он ничего не ответил – отмахнулся и сбежал в деревню, якобы в интересах расследования.

Меня не покидало чувство, что я упускаю что-то очень важное. Впрочем, посоветоваться все равно было не с кем, и пришлось отложить размышления на потом.

В остальном жизнь шла по накатанной колее. Утром я разбиралась с деловой перепиской – мистер Спенсер хоть и взял большую часть документов на себя, однако самые важные либо требующие исключительно моей подписи бумаги продолжал отсылать в поместье. Столики в кофейне были расписаны уже на месяц вперед после возвращения. Старинная тяжба по поводу границ графства Эверсан вышла на новый круг, и семейный адвокат вновь принялся рьяно отрабатывать свое жалование…

Словом, по возвращении в Бромли меня ждало множество дел.

Что же касалось других, то они наслаждались загородной жизнью и отдыхом – каждый на свой лад. Мэдди гуляла в саду и изредка, в хорошую погоду, ходила на речку с двумя девушками-прачками, которых пришлось взять на подмену заболевшей миссис Мортон. Эвани почти каждый день ездила к Шилдсам. Мистер Оуэн умудрялся так составлять свое рабочее расписание, чтобы провожать ее на лошади до самого поместья, а потом – встречать на обратном пути. Из этих поездок Эвани возвращалась счастливой до неприличия, и я гадала, отчего – из-за встреч с Энтони или из-за возможности находиться больше с Оуэном?

Однако не все новости были приятными.

Через три или четыре дня после первой страшной находки на отмели собаки учуяли еще одно тело. И снова – все то же самое. Отрезанные пальцы, удаленные органы… Доктор Брэдфорд в заключении написал также о «врожденном недостатке, возможно, при жизни бывшем причиной хромоты» – и по этому признаку да по рыжим волосам опознали пропавшую дочь О'Брианов.

И вот вчера утром посыльный принес мне записку от отца Марка. Приглашение на заупокойную службу – желтоватый лист бумаги, вычерненный по углам, со стилизованной веточкой можжевельника над текстом. А в самом низу была кривоватая приписка, сделанная неловкими большими руками мистера О'Бриана, безутешного отца – «Очень просим, приходите помолиться с нами за бедную нашу деточку. Завтра утречком, как рассветет».

Отказать я не могла. Подобающее случаю платье пришлось одалживать – мне самой и в голову не пришло брать траурную одежду с собой за город, а строгие темно-серые и темно-коричневые туалеты Эвани были мне впору. Сверху я накинула черную шаль, уложила в корзину срезанные садовником белые розы – и поехала в деревню. К счастью, Лайзо уже оправился от лихорадки и смог сесть за руль. Со мною на похороны пошел и Эллис, хоть он и не был приглашен, и Мэдди – тоже в темном платье, одолженном у Эвани, непривычно грустная и серьезная.

У церкви собралась, кажется, вся деревня. Кое-кого я узнавала – мистера Уолша, его помощника, миссис Доусон, доктора Максвелла, мельника – жениха бедняжки Бесси, мальчишек – ровесников Томми, которые иногда приходили играть к нему в дальний угол моего сада… Но куда больше было незнакомых людей. Многие плакали, другие выглядели озлобленными, третьи обсуждали что-то ожесточенно. Дорога была сплошь усыпана цветами, белыми и нежно-розовыми. Я удивилась поначалу – откуда столько? А потом увидела, как с рыжей полноватой женщиной, матерью покойной мисс О'Бриан, разговаривает миссис О'Бёрн, разглядела сложенные в сторонке корзины… Кажется, вдова разорила свой великолепный сад, чтобы в последний путь несчастная девушка отправилась, как невеста.