Текст книги "Наследники предтеч. Выживание"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

61–68-е сутки. Верхний ярус джунглей

На шестьдесят первые сутки, когда жёлтая луна почти достигла зенита, к полудню, тёмному из-за солнечного затмения, у меня внезапно скрутило живот. Вскоре спазм прошёл и, списав его на случайность, я продолжила заниматься обычными делами. Но недолго, потому что вскоре приступ повторился, а потом ещё раз. Спазмы происходили всё чаще, из-за чего некоторое время я ломала голову над вопросом, чем же могла отравиться – ведь проверять любой предмет прежде, чем отправить в рот, вошло в привычку и происходило механически. Потом, почувствовав внутри себя шевеление, которое оказалось гораздо сильнее, чем раньше, ругнулась на беспокойных глистов – и только тут до меня дошло. В ужасе прокляла себя последними словами – питаясь чем попало, я, впервые почувствовав зарождающуюся внутри жизнь, естественно свалила её на подхваченный из-за сыроедения и отсутствия элементарной гигиены глистов, совсем забыв о случившемся при первом контакте с людьми. А подросший живот (кстати, совсем несильно) – на склонность много поесть.

Судорожно устраивая гнездо и прислушиваясь к учащающимся схваткам, я потеряла голову от беспокойства. Но ведь мы же вроде принадлежали к разным видам, значит, детей вообще не должно появляться! Очередная схватка была такой силы, что я прикусила губу. Межвидовое скрещивание. Межвидовое. Это плохо.

Против ожидания, роды прошли легко, хотя во время потуг я умудрилась незаметно для себя перегрызть ветку в руку толщиной. Их оказалось двое. Их. Не детей. Мои наихудшие опасения оправдались, и теперь я с ужасом взирала на двух шевелящихся монстров, мало напоминающих человеческих младенцев. Не люди, не звери, а нечто рептилоподобное, тощее, с непропорционально маленькими для детей головами. А у мальчика, кроме прочего, вместо четырёх было шесть конечностей – средние в виде каких-то недоразвитых плавников. Инстинкт говорил, что дети выглядят и пахнут ненормально, но он же толкал кормить, ласкать и оберегать.

Сразу вспомнились предсказания керел о вымирании моего вида. Появление таких потомков вполне может оказаться первым шагом к гибели. Что из них вырастет? Хотя, если смотреть правде в глаза, вряд ли вообще хоть что-то, скорее всего они погибнут в течение нескольких дней. А что ещё следовало бы ожидать от противоестественного скрещивания?

Межвидовые полукровки. Монстры. Дети. Мои дети. Кровиночки. Я изо всех сил вцепилась зубами в руку, пытаясь перебороть материнский инстинкт, и сильная боль помогла ненадолго прояснить затуманенный разум. Я не буду плодить монстров и выродков. Никогда. И не стоит безрассудно продлевать мучения тех, кто либо и так обречён на смерть, либо положит начало конца целого вида разумных. Сжав зубы на предплечье ещё сильнее, ненадолго закрыла глаза и, собрав волю в кулак, приступила к уничтожению собственного потомства. Оно оказалось живучим, как насекомые – безголовые тела крепко вцеплялись в ветки гнезда, когда я пыталась сбросить их вниз, а головы моргали бесцветными выпуклыми глазами и щёлкали зубастыми пастями.

Мне едва удалось удержать тело под контролем, пока совершала сей омерзительный поступок. А потом громко, отчаянно закричала, срывая голос, возненавидев себя, весь окружающий мир и, особенно, керел, которые заставили принимать и воплощать в жизнь такие сложные решения. Как безумная, бросалась на стволы деревьев, пытаясь унять боль в душе, рвала зубами собственную плоть, клочьями вырывала подросшие волосы вместе с кусками кожи. Припадки бешенства перемежались приступами тупого отчаяния. Тогда я потеряла счёт времени, но позже, заглянув в компьютер, обнаружила, что безумие продолжалось чуть больше суток.

Я очнулась в разгар лунного дня. Голова кружилась, конечности дрожали от слабости, на правом предплечье мышцы оказались напрочь содраны и даже на кости видны отпечатки зубов. Левая рука выглядит чуть получше, даже пальцы шевелятся, хотя и превратились в кровавые гноящиеся отростки без ногтей. Во рту мерзкий привкус, а наполовину сломанный, загнувшийся вовнутрь клык в кровь изрезал язык. Кожа на груди изодрана, глубокие грязные ссадины воспалились и набухли. А на голове остался единственный тонкий пучок волос, кроме того, похоже, в безумии я сняла с себя большую часть скальпа. По крайней мере, прикасаться к затылку больно, и на руке остается кроваво-желтовато-зеленоватая липкая тягучая масса. Но психическое состояние, как ни странно, вернулось в норму. Произошедшее воспринималось как что-то далёкое и почти безразличное. Теперь я снова считала, что поступила разумно, ликвидировав полукровок. Хотя всё равно никогда не смогу забыть о случившимся.

Медленно и с трудом, через болезненную слабость, я кое-как добралась до ближайших фруктов и осторожно погрызла их уцелевшими остатками зубов. Избавившись от сумасшествия, снова захотела жить. Поскольку никаких антисептиков и вообще средств первой помощи нет и вряд-ли удастся найти, остаётся надеяться только на то, что организм сам справится со всеми ранами. Единственное, чем могу помочь своему телу, так это обеспечить его достаточным питанием и отдыхом. Этим я и занималась целых шесть суток.

К огромной радости, уже на следующий день стало очевидно, что и иммунитет, и регенерационный потенциал моего нового тела гораздо выше, чем раньше. Как только пальцы достаточно окрепли, вытащила из челюсти сломанный клык и посетовала, что теперь, скорее всего, придётся привыкать измельчать пищу с помощью ножа. Пока организм активно латал сам себя, меня постоянно мучил голод и часто бил озноб. На второй день ссадины затянулись, и к вечеру покрылись нежной кожей, на третий я с трудом сдерживалась, чтобы не расчесать до крови пальцы, на которых через молодую кожу прорывались новые ногти, на четвёртый начали резаться новые зубы. Последнему событию обрадовалась больше всего, ведь оно давало надежду через некоторое время вернуться к нормальному питанию. В тот же день окончательно восстановилась содранная с головы кожа и затянулся неприятный разрыв на ухе. К концу шестых суток даже изгрызенная до кости рука зажила и почти обрела прежнюю подвижность, хотя на ней и остался глубокий уродливый шрам, который постепенно уменьшался, пока через пару недель не исчез полностью.

Мне долго хотелось стереть, уничтожить данную запись. Вычеркнуть её из дневника и из памяти. Забыть или полностью оправдать своё решение. Хотя бы перед самой собой. Но я не позволила такого слабовольного поступка. Ведь если дать слабину, в следующий раз будет проще преступить черту. А это, в свою очередь, – начало конца.

Так что она должна остаться. И здесь, и в памяти. Да, у меня есть объяснение своему поступку, есть причины. Но нет оправдания или гарантий моей правоты. И об этом нельзя забывать.

Утро – день 69-х суток. Джунгли

Как только к телу вернулась прежняя подвижность, я с удвоенной энергией возобновила исследования, поскольку, кроме прочего, это хорошо помогало отбросить бессмысленные сомнения. Спустившись вниз, почти сразу же натолкнулась на полусъеденные подгнившие останки представителя своего вида. К выводу, что мы с трупом находимся в родственных связях, подталкивали слишком длинные характерной формы стопы (точнее одна сохранившееся стопа) и хорошо развитые пальцы на ногах, что не характерно ни для «мертвецов», ни для их жертв. Но в остальном… Мужчина обладал более высоким ростом, чем даже изменившиеся и выросшие в результате болезни люди, а уж мой превышал более, чем в полтора раза. Попросту говоря, при встрече я бы доставала ему где-то до пояса. Судя по останкам кожи, мёртвый представитель моего вида был пепельноволосым, с длинными и густыми бровями, усами и бородой, а также густо обшерстёнными заострёнными ушами. Преодолев нежелание касаться разлагающегося трупа, внутри и на поверхности которого копошилось множество личинок и насекомых, я заставила себя приступить к вскрытию. Всё-таки, это, можно сказать, первая «встреча» с представителем своего вида. Пока есть такая возможность, надо максимально её использовать и извлечь всю возможную информацию.

Вскрытие показало, что мой вид сильно отличается как от «людей», так и от «мертвецов», причём больше похож на первых. Но всё равно в гораздо меньшей степени, чем два других вида между собой. Да и сходство… странное. Почему-то только сейчас пришло понимание, что все три разумных вида слишком разные, чтобы быть близкородственными. Внешне похожи, а стоит чуть вглубь копнуть…

Кстати, а вообще, почему керели «посеяли» три вида разумных? Наследники-то понятно зачем, а другие два? Конкуренцию составить? Или чтобы наследникам жизнь мёдом не казалась? И то и другой как-то глупо.

Я резала, фотографировала и рассматривала труп, пока не поймала себя на параллельном поедании жирных личинок, выползающих из объекта исследования. Это открытие сильно подпортило настроение, но я всё же закончила препарирование сородича, стараясь получше следить за своими инстинктами. Однако в самом конце отвлеклась и опять поймала себя на процессе перекуса. Поспешно перепроверив, всё ли осмотрено и сфотографировано, поспешила уйти от тела. Хотя воспоминания о червоедении не портили аппетита, сама мысль о возможности поглощения чего-то, что, в свою очередь, ело мне подобного, оказалась неприятна.

Подумав, чуть позже я всё-таки вернулась к телу и старательно прикрыла его красным мхом, с избытком набросав сверху. Всё-таки, как никак это мой первый родич. И не хотелось оставлять его непогребённым, на радость всем проходящим мимо любителям мертвечины. Хотя защита с помощью мха больше вымышленная, чем реальная, но всё равно на душе стало спокойней. Стоя перед получившимся холмиком и соображая, какие бы сказать прощальные слова, я вспомнила одну важную деталь и, разбросав мох, внимательно осмотрела челюсти и зубы мужчины. Нет, все клыки на месте. Хотя по размеру челюсть, наверное, как раз подошла бы к отпечатку найденному в болоте. Я задумчиво провела по своим зубам языком. А ведь отсутствие отсутствия правого верхнего клыка ещё ни о чём не говорит. Вон у меня всего три дня прошло, пока зубы новые не начали расти. С сожалением повздыхала о том, что зря выбросила обломок с отпечатком. Теперь его не найти, а значит и не сравнить. Снова покрыв мертвеца мхом, наскоро попрощалась и отправилась обедать в гущу крон, про себя отметив, что стала гораздо спокойнее относиться к смерти, чем раньше. Меня уже не пугают и даже почти не волнуют найденные в лесу покойники. Даже кабаны, пожирающие человеческие останки, не вызывают неприязни. Увидев их, я даже порадовалась за животинок.

Да, за относительно небольшой срок жизни в этом мире, я сильно изменилась. Хотя здесь прошло всего шестьдесят девять дней, но поскольку местные сутки равняются почти пятидесяти семи часам, то, если пересчитать на земное время, это почти пять с половиной месяцев. Скоро полгода моего пребывания здесь праздновать можно. И всё ещё жива. И, даже, можно сказать – здорова. Время летит…

А дожди всё не проходят. Я задрала голову, ловя ртом стекающую сверху струйку. Здесь вообще бывают не такие мокрые дни? Вроде должны бы, вон в самом начале почти неделю стояла нормальная погода. Напившись, перепрыгнула на ветку посуше и устроилась на заслуженный отдых.

Вечер 69-х–73-и сутки. Джунгли

Выспавшись, я отправилась дальше по джунглям, то поднимаясь на вершины деревьев, то, когда гроза разыгрывалась с новой силой, спускаясь почти на землю. Через несколько часов, когда дождь прекратился, и сквозь изрядно поредевшие тучи показалась жёлтая луна, ярко, как днем, осветив полуночный лес, я добралась до крупной реки. Мне и раньше попадались бурные водные потоки, часто достигающие десяти и более метров в ширину и появившиеся, скорее всего, из разлившихся от дождей ручьёв, но эта река превышала все прежние в добрые двадцать раз. Даже кроны деревьев не смыкались над её руслом, оставляя голубую полосу неба.

Выбрав место поспокойнее, с удобным спуском к воде, я полезла купаться, но сразу же выскочила как ошпаренная из-за того, что средней величины зубастые и явно очень голодные рыбы решили, что их позвали на поздний ужин. Уже на берегу, зализывая кровоточащие ранки, обнаружила, что в паре мест лишилась кусочков плоти с мелкую вишню. Чешуйчатые пираньи ещё некоторое время кружили вокруг места несостоявшегося пиршества, а я злорадно наблюдала за их бесплодными поисками сбежавшего блюда. Надо проверить где-то через сутки, проявляет ли рыба ещё ко мне интерес, или естественный репеллент работает не только на червей и членистоногих. Хорошо бы.

За время ожидания ранки затянулись, хотя ещё и остались шрамики. Через положенное время я вновь, на сей раз гораздо осторожнее, зашла в воду. Не нападают. Подобралась к пираньям поближе, а потом и вовсе попыталась поймать рыбину. Через несколько часов активного купания окончательно убедилась в собственной безопасности, заодно поймала кое-что на перекус, хотя при попытке схватить добычу репеллент не мешал ей сопротивляться и кусаться. Правда, рыбка попалась невелика – до середины предплечья длиной и всего одна, зато оказалась не только съедобной, но и достаточно вкусной, со слегка солоноватым мясом. Поскольку на её поимку пошло много времени, я съела её прямо сырой, решив, однако, в следующий раз запечь в углях. Мелькнула мысль сплести из лески рыболовную сеть, но лень оказалась сильнее желания облегчить охоту за водными обитателями, особенно учитывая, что более насущной необходимостью стало вырезание новой расчёски.

На следующий день обнаружила на берегу заросли кустов с длинными ровными прутьями, которые не ломались даже при наматывании на руку во много слоев. Обрадовавшись, тут же предприняла новую попытки соорудить ёмкость для переноса и, хотя первые поделки не блистали качеством, но получились гораздо крепче предыдущих. Да и плести из прутьев местной вариации ивы намного легче. Уже к утру я с гордостью любовалась на небольшую криво сплетённую корзинку. Вдохновлённая таким грандиозным (как сначала казалось) результатом, продолжила заниматься производительной деятельностью ещё почти двое суток, в результате чего приобрела несколько корзин разной глубины и величины, последняя из которых, к моей радости, даже выглядела почти прилично (особенно по сравнению с остальными).

После неё я временно оставила попытки сплести что-то ещё – даже с уже имеющимися четырьмя ёмкостями мой кочевой образ жизни сильно пострадал, а с ещё большим количеством вообще придётся осесть на одном месте. Но как удобно переносить вещи в корзинке, а не в руках, наколотыми на палку или, в лучшем случае, привязанными к леске! Хотя совершать переход с места на место мне теперь приходилось осторожнее – при резких прыжках или передвижении вниз головой продукты всё время норовили вывалиться из ёмкостей. Поэтому я приложила ещё некоторые усилия, и все корзины обзавелись такими же плетёными крышками. А передвижение стала осуществлять в прерывисто – сначала, в несколько ходок, перенесу на несколько километров имущество, а потом, оставив в укромном месте, обследую окрестности. Вообще-то, наверное, стоило бы избавиться минимум от двух ёмкостей худшего качества, но было слишком жалко бросать пусть уродливые, но сделанные собственными руками поделки.

74–75-е сутки. Джунгли

Через сутки, в недолгий промежуток между дождями, я решила спуститься на землю, накопать папоротниковых клубней и запечь с рыбой, если её удастся поймать. Но грандиозный план пирушки нарушили уже находящиеся внизу люди. Причём нормальные, то есть здоровые, к тому же на редкость большой группой – аж семь человек. Естественно, ради такой встречи можно удовлетвориться и быстрым перекусом из фруктов, которые в небольшом количестве практически всегда носила с собой в корзине.

Притаившись на одной из нижних веток, я с наслаждением слушала человеческую речь. Да что там еда, членораздельные слова – вот настоящее наслаждение. Группа куда-то целенаправленно двигалась со всеми своими небогатыми пожитками. Подумав, я направилась вслед за ними, чтобы проследить, а потом, возможно, даже войти в контакт. Хорошо, что временный склад с корзинами был совсем рядом, но всё равно от того, чтобы взять с собой всё имущество пришлось отказаться. Даже две корзины, почти пустые и связанные за ручки так, чтобы нести одной рукой, сильно затрудняли движение. Жаль бросать остальное. Хотя может и к лучшему. Теперь, зная где искать подходящие прутья, в свободное время смогу сплести новые ёмкости.

Люди не бежали, но шли довольно быстро, несмотря на то, что часто останавливались и прислушивались. В это время я тоже замирала и переставала жевать, чтобы меня случайно не обнаружили. Во время пути народ между собой почти не общался, однако показал довольно хорошую организованность: примерно раз в час совершался краткий привал, и люди менялись ролями – два охранника становились носильщиками, остальные, в свою очередь, освобождали от груза новую пару для наблюдения. Если кто-то уставал, часть его ноши безропотно брали на себя другие, да и вообще создавалось впечатление, что внутри группы нет места для взаимных обид или обвинений. По крайней мере, я ничего такого не увидела.

Во время более крупного привала, когда люди начинали переговариваться, стало ясно, что часть из них являются членами какой-то поисковой группы, которая собирает всех уцелевших людей для совместной защиты от неких «троллей». Троллями, насколько я поняла, они называли «мертвецов». Впрочем, если судить по внешности и характеру, этот термин ничуть не хуже использованного мной. Итак, двое мужчин вели остальных туда, где, по их словам, уже собралось несколько десятков людей. Больше ничего интересного узнать не удалось. Зато получилось как следует разглядеть отдыхавших. Почти все члены группы прикрывали свои тела скорее листьями, чем одеждой, которой было мало и, большая часть, в виде обрывков. А один из сопровождающих и вовсе нагишом ходит. Да и остальное имущество, по крайней мере, бывшее на виду, не представляет особой ценности: в основном, неумелые самоделки вроде моих корзин. Наследства от керел практически не видно – пара ножей и топор, принадлежащий одному из проводников. Как-то мало, если учесть, что почти всем давали по двадцать два типа вещей, да ещё и не по одной штуке. Разговор об этом среди людей не заходил, поэтому моё любопытство осталось неудовлетворённым.

Ночью, когда начало темнеть из-за наступающего новолуния, путники расположились на небольшом возвышении. Наскоро устроили своеобразные лежанки из нарванного мха и, выставив дежурных, легли спать даже не разжигая костра. Поскольку мне «ночь» не мешала вести активную жизнь, я отправилась перекусить и собрать фруктов с собой. После чего тихонько вернулась и удобно расположилась на толстом суку, присоединившись к нижнему сонному царству.

Я проснулась от чувства опасности и первым делом перелезла повыше. Ничего подозрительного не видно, но меня насторожил слабый запах «мертвецов». Судя по запаху и тихим звукам, монстроподобные больные находились где-то неподалёку. Тщательно прислушавшись и принюхавшись, различила, как минимум, две приближающиеся особи. Предположительно, две. Посмотрела вниз. Дежурные ещё не заметили опасности. Скорее по наитию, чем по зову разума, быстро вытащила из корзины самый большой из плодов и швырнула его вниз, но не в стоянку, а в ствол дерева сбоку. Встрепенувшись от смачного шлепка, люди на несколько мгновений замерли, напряжённо прислушиваясь и близоруко вглядываясь в темноту. Я невольно затаила дыхание и замерла, непонятно почему даже сейчас опасаясь быть обнаруженной.

– Подъём, тролли идут, – прошептал один из дежурных, расталкивая спящих.

Те мгновенно вскочили на ноги и, похватав вещи, без лишних вопросов двинулись в противоположенную от опасности сторону. Но уйти без боя им не удалось.

Поняв, что их заметили, «мертвецы» с рёвом и подвываниями погнались за людьми, уже не пытаясь двигаться бесшумно. Стычка длилась всего пару минут, и большую часть происходящего скрыли стволы деревьев, поскольку группа успела отбежать, а я, на всякий случай, осталась на месте, чтобы не привлекать лишнего внимания. К тому же поражённые страшной болезнью и так практически невидимы в это время суток. Человеческие вопли и рёв «мертвецов» слились воедино, после чего подо мной промелькнули тёмные тени, которых я заметила только потому, что одна из них тащила мужчину. Тот не кричал, только слабо подёргивался то ли в агонии, то ли теряя сознание. К моему удивлению, люди не бросились в погоню, а, наскоро обработав полученные раны и подобрав брошенное имущество, быстро отправились в путь. О попавшем к «мертвецам» мужчине никто не заговорил, его вещи достались девушке, которая, единственная из группы, тихо плакала, но почему-то так и не попросила отправиться на поиски.

Через некоторое время один из провожатых положил ей на плечо руку и тихо сказал:

– Мне, правда, очень жаль. Но ты и сама понимаешь, что мы не можем так рисковать, – женщина кивнула сквозь слезы. – Вот доберемся до лагеря, найдешь себе новую пару. Ты здоровая и с приданым к тому же. Такие всем нужны.

Она стряхнула его руку и отвернулась.

– Ну, как знаешь. Но ты всё-таки помни, что надо не печалиться о потерях, как бы горьки они не были, а думать о будущем и устраивать свою жизнь.

Цинично. Но из всех пятерых он единственный хоть как-то попытался ободрить страдающую девушку. Другие просто молчали, делая вид, будто ничего не произошло. Так, в тишине, и прошла большая часть пути.

Гигантская луна уже медленно опускалась на восток, из-за чего по вечерам становилось очень светло, и даже когда шёл дождь, она вкупе с солнцем совместными усилиями освещала лес. В это время суток группа и вышла в обжитую местность.

То тут, то там во мху попадались протоптанные тропинки, капустные кусты у ручьёв торчали голыми пеньками с ободранными листьями, а в местах скопления папоротников земля находилась в таком состоянии, будто её пропахал трактор. Ещё где-то через час я увидела людей. Большую группу людей. Проводник сильно приуменьшил их количество, скорее оно оценивалось не десятками – а сотнями представителей рода человеческого. С непривычки мне показалось, что здесь собралось всё население полумиллионного города.

В основном, люди жили в широких зарослях кустов у той самой большой реки, которую я нашла неделю назад. Человеческий лагерь растянулся почти на полкилометра по берегу реки и кончался только там, где в неё впадал другой проток – поменьше, достигающий всего четырёх дюжин метров в ширину.

В этом своеобразном лагере, чаще всего, встречались одиночки или небольшие группы, но иногда попадались более крупные объединения, до нескольких десятков человек. Я сосредоточенно нахмурилась и ещё раз осмотрела поселение. Если рассматривать имущественный вопрос – большинство людей находилось примерно на уровне тех, кто привел меня сюда. Это очень странно, более того, как-то даже нелогично. Не могли же вещи просто взять и пропасть? Даже если предположить, что, уходя, приходилось бросать часть имущества, всё равно слишком мало. Подозрительно мало. Ну не стали бы люди бросать вещи. Разве… разве что им действительно угрожала огромная опасность, и приходилось выбирать между жизнью и имуществом…

Внизу то тут, то там горели и дымили костры, куда не посмотри – везде вытоптанный мох и люди, люди, люди. Поняв, насколько отвыкла от общества, я поднялась повыше, чтобы отдохнуть, и решила перенести первый контакт на завтра. Даже здесь, наверху, отчётливо ощущался запах дыма, и был слышен гул людских голосов, хотя из-за шума крон становилось невозможно понять, о чём идёт речь. Устроившись на ночь, я ещё долго прислушивалась к голосам, поднимающемуся снизу, и чувствовала себя вполне счастливой. Может, нет необходимости присоединяться к толпе, достаточно просто находится неподалёку? К тому же, наверняка, именно этот вид керели сделали своими наследниками, а значит, существа там, внизу, представляют для меня реальную угрозу. С другой стороны, оставшись рядом с ними, я получу шанс лучше узнать будущих врагов и даже, возможно, смогу разрушить планы керел.

С этой мыслью я и заснула.