Текст книги "Скандальный брак (ЛП)"
Автор книги: Софи Джордан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 24
Эви беспокойно ерзала на сиденье, пока они громыхали по Литл-Биллингс и приближались к дому.
Спенсер наблюдал за ней, в его зеленом взгляде постоянно сияла теплота. Этот взгляд заставлял ее действительно чувствоватьтепло, помнить, что он мог сделать с ней… что он делал все предыдущие дни. И она все еще хотела большего. Жаждала его снова и снова.
– Ты выглядишь, как маленькая девочка, в нетерпении подпрыгивающая на своем сиденье, – поддразнил ее Спенсер, наклоняясь вперед, чтобы поправить одеяло у Эви на коленях.
– Я никогда раньше не была так долго вдали от Николаса, – ответила она.
Ее сердце стало биться быстрее, когда они остановились перед домом. Спенсер на стал ждать, пока кучер откроет перед ними дверь. Он спустился и помог сойти ей. Она по-новому взглянула на побеленный коттедж, который был ее утешением в течение последних лет.
Харбор выглядел по-другому. Меньше, и близко не такой… важныйдля ее существования. Она соскучилась по людям в нем, но не по дому, не по прибежищу, за которое она цеплялась последние пять лет. Эви скользнула взглядом по сильному профилю своего мужа. Он сделал это. Вызвал в ней эту перемену.
Спенсер предложил свою руку, и она положила ладонь на сгиб его локтя. Парадная дверь простонала, открываясь, и Эви повернула голову на знакомый звук, широко улыбаясь, когда Николас вырвался от Эми и на полной скорости понесся вниз по запорошенным снегом ступенькам. Его маленькие ручки сомкнулись вокруг нее и едва не сбили Эви с ног.
Смеясь, выпуская белые облачка пара изо рта, она разняла его руки и встала на колени, едва не опрокинувшись, когда он вскинул свои маленькие ручки вокруг ее шеи.
– Видишь, мама, – закричал он, как будто стараясь ей что-то доказать. – Я знал, что ты вернешься! Я знал это!
– Конечно, вернусь. А ты думал, что я не вернусь?
– Бабуля сказала, что теперь, когда ты вышла замуж, возможно, никогда не вернешься назад.
Кровь застыла в ее венах. Бабуля.
Ее мачеха здесь?
Крепко держа Николаса за руки, Эви потянула его назад, чтобы прямо посмотреть ему в лицо.
– Я никогда не брошу тебя, Николас. Никогда. Куда бы я ни пошла, ты тоже пойдешь со мной.
Блаженная улыбка расплылась по его лицу. Сердце Эви переполнилось чувствами оттого, как легко доставить ему радость… как легко его любить.
– Мы куда-то едем? – спросил мальчик.
Эви глянула на Спенсера. Он выгнул бровь.
– Возможно, – это была тема, которую лучше пока отложить. А сейчас ей надо решить проблему с Джорджиной, затаившейся в Харбор.
– Эви! Ты вернулась, – очевидно, ей не придется долго ждать.
Ее мачеха пересекла порог, отталкивая Эми локтем в сторону. Папа стоял сразу за ней, выглядя несколько извиняющимся, но беспомощным. Как обычно. Кроме того раза, когда поддержал решение Эви сохранить Николаса, он редко выступал из тени своей жены.
Глубоко посаженные глаза Джорджины остановились на Спенсере, сужаясь до тех пор, пока не стали похожи на щелки. Она явно хотела знать, сказала ли ему Эви, что она не Линни.
– Мистер Локхарт, так приятно видеть вас снова. Представьте наше удивление, когда мы заехали сюда навестить нашу Эви и узнали, что вы двое сбежали в Шотландию. Это весьма… смело.
Беспокойство охватило Эви. За все время, пока она жила здесь, Джорджина и папа ни разу не навестили ее в Харборе. Чем бы ни был мотивирован этот визит, он не может быть хорошим предзнаменованием.
– Да, – пробормотал Спенсер. – Это должно было стать сюрпризом.
Джорджина продолжала трещать без умолку:
– Я совершенно не ожидала, что ты вернешься в этот маленький… коттедж, Эви. Не после того, как выйдешь замуж.
Она с тем же успехом могла бы произнести слово "лачуга".
Эви согнула руку вокруг пухленькой ручки Николаса.
– Конечно, я бы вернулась. Ты ожидала, что я брошу своего сына?
Джорджина склонила голову на бок.
– Твоего сына? – ее взгляд упал на Николаса. Она прямо уставилась на него ничего не выражающим взглядом. Не подавая вида, что она вообще видит своего внука, когда смотрит на него.
– Ты думала, что я забуду его теперь, когда вышла замуж? Яего мать.
Джорджина взмахнула рукой в воздухе и весело рассмеялась.
– Кто знает? – она с большим интересом переводила взгляд с Эви на Спенсера и обратно.
Эви сузила глаза, пытаясь предупредить Джорджину, чтобы та держала язык за зубами.
Мачеха беспечно продолжала:
– Значит, ты все еще собираешься тут жить? Я была уверена, что ты переедешь в дом своего мужа… где бы он ни был.
Ее тон давал понять, что она полагала, что Спенсер – человек малого достатка, либо вообще без оного, без дома и без имущества. Ей бы это понравилось: она бы наслаждалась, наблюдая, как муж Эви втискивается в их и так уже тесное жилище. И она получила бы еще большее удовольствие, наблюдая, как он присоединяется к их борьбе за существование.
– Это был долгий день, – сдержанно сказала Эви. – Давайте уйдем с холода и отогреемся у огня.
– О, конечно, конечно, вот я глупая, – Джорджина отступила в сторону, следуя за ними в крошечный холл. Эви прижалась щекой к папиной щеке в вялом приветствии.
– Эви, – он улыбнулся дрожащей улыбкой.
– Здравствуй, папа, – ответила она.
Когда-то у них были крепкие отношения. До того, как он женился на Джорджине. По крайней мере, тогда он любил Эви. Но это было давным-давно. Она едва помнила те времена.
– Пойдем, Николас, – Эми взяла Николаса за руку и повела его прочь от Эви. – Ты еще навестишь свою маму и мистера Локхарта попозже. Дай им устроиться.
– Спасибо, Эми.
– Да, – Джорджина взмахом руки отослала их. – Ступайте отсюда, – повернувшись, она жестом указала Эви и Спенсеру в сторону салона. – Я уверена, вы не откажетесь перекусить. Чай. Печенье. Я только пошлю миссис Мэрдок…
– Вообще-то, я бы предпочел отдохнуть, – рука Спенсера опустилась на поясницу Эви, мягко подталкивая ее в сторону ступенек.
– Да, – торопливо согласилась она, страстно желая сбежать от своих родителей. – Я согласна.
Брови Джорджины высоко взметнулись.
– Конечно, – ее тон источал неодобрение.
Наверху лестницы Эви оглянулась через плечо. Дрожь пробежала по ее позвоночнику от явной враждебности во взгляде мачехи.
Каждый момент своей жизни Эви страдала либо от холодного равнодушия мачехи, либо сносила ее злобу. Если бы не она, Эви никогда не отослали бы в Пенвич. Эта идея никогда не пришла бы в голову папе, если бы его жена не вложила ее туда сама.
Наверху Спенсер остановился прямо перед ней.
– Что это было?
Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, в ответах на которые она не была уверена, по крайней мере, пока не поговорит с Джорджиной и не выяснит, что за игру та ведет, Эви обвила рукой его шею и притянула к себе для поцелуя. Он сопротивлялся не больше секунды, прежде чем поцеловать ее в ответ, приподняв с пола так, что кончики ее туфель едва его касались, пока он нес жену к кровати.
Спенсер прервал их лихорадочный поцелуй, отодвигаясь от Эви лишь для того, чтобы раздеть ее. Затем его рот снова вернулся на ее, а руки лихорадочно бродили по ее телу.
Вскоре она забыла, что затеяла это как хитрость, чтобы отвлечь его от сложных вопросов.
Эви забыла о чувстве надвигающейся катастрофы, которое нахлынуло на нее в тот момент, когда она увидела свою мачеху, стоящую в ее доме.
Откидываясь назад на кровати, она смотрела на него. Ее дыхание застряло где-то в горле, когда Спенсер поспешно сбрасывал с себя одежду, открывая свое красиво вылепленное тело ее жадному взгляду.
В конце концов, что Джорджина может сделать? Изобличив Эви, она обличит и себя как скверная мать и бабушка. Она была той, кто, в сущности, скрыл беременность своей дочери и затем выдал ее замуж за богатого, ничего не подозревающего старика. Она бы не захотела, чтобы открылась ее роль в этом грязном деле. Престиж и положение в обществе были всем для Джорджины. Мачеха бы не стала рисковать тем немногим, чем владела, чтобы доставить проблемы Эви и ее новому мужу.
Да Эви ей и не дала бы.
Теперь у нее был Спенсер. Она не позволит чему-либо разрушить это.
Эви тихонько оделась, пока Спенсер крепко спал на ее кровати. Исчезающие лучи солнца красиво освещали его прекрасную широкую спину. Мягко ступая, она прокралась из комнаты, намереваясь найти Джорджину и папу и выяснить настоящую цель их приезда.
Идя по верхней галерее, Эви снова была поражена непритязательностью своего дома. Коридор был тусклым и узким.
Ее губы изогнулись в улыбке при мысли о том, как Николас будет топать по просторным залам Эштон Грейнджа, исследуя огромные комнаты, полные света и интересных вещей. И, возможно, в скором времени у него появятся приятели по играм, чтобы вместе бегать по залам.
Ее рука легла на живот. Определенно, это было очень даже вероятно, учитывая их недавние занятия. Улыбка Эви исчезла. Это еще одна причина, чтобы рассказать Спенсеру правду. Она до боли зажмурила глаза. Теперь. Сегодня. После того, как поговорит с родителями.
Она больше не может это откладывать.
Спускаясь по потертым ступеням, Эви заметила выглядящую измученной миссис Мэрдок, выходящую из салона, толкая тележку с нагроможденными грязными блюдами. Голос Джорджины раздавался изнутри, выкрикивающий приказы для домоправительницы, чтобы она поспешила вернуться с набором тарелок только самой последней моды.
Эви сжала руку экономки с благодарностью.
– Вы – святая, миссис Мэрдок.
Та покачала своей седеющей головой.
– Да уж, это наверняка. Кто-то другой уже давно задушил бы ее.
– Где тетя Герти?
– Там, где она была все время, с тех пор как они приехали. Прячется в своей комнате.
Эви кивнула.
– Мудрая женщина.
Миссис Мэрдок фыркнула.
– Трусиха, если вы спросите меня.
Губы Эви дернулись, но ее улыбка быстро исчезла, когда она вошла в салон, чтобы встретиться там со своей мачехой, вышагивающей по прямой линии перед окном и язвительным тоном распекающей папа.
– Здравствуйте, – Эви согнула руки по бокам и обняла себя.
Джорджина крутанулась кругом.
Папа, казалось, вздохнул с облегчением, когда внимание было отвлечено от него.
– О, ты соизволила удостоить нас своим присутствием, не так ли? Где твой муж?
– Отдыхает. Я подумала, что будет лучше, если мы поговорим конфиденциально.
– Конечно. Возможно, теперь ты соизволишь объяснить, как ты набралась дерзости выйти замуж за этого… этого… – ее губы скривились. – Я не знаю, что он собой представляет. Но совершенно ясно, что он происходит из бедной семьи, если имеет какое-то родство с негодяем, который так дурно обошелся с Линни…
– Если ты позволишь мне объяснить, просто… на самом деле…
– Он знает? Ты посмела сказать ему, что ты не Линни?
– Еще нет…
Глаза Джорджины вспыхнули.
– Ты поклялась никогда не говорить!
– Я уверена, когда он узнает правду, то не будет осуждать меня. Спенсер не поступит так по отношению к Николасу, не важно насколько сердит будет из-за того, что его обманули.
Джорджина фыркнула, по-видимому, удовлетворенная.
– Возможно. Но почему ты вообще вышла за него замуж?
– Возможность дать Николосу отца предоставилась сама собой. Спасти нас от бедности, голода, – она пожала плечами с легкостью, которой не чувствовала под неприятно-сердитым взглядом мачехи. – Я не могла игнорировать возможность дать Николасу будущее. Будущее, которого, в противном случае, у него никогда бы не было.
– И ты придумала это оправдание, чтобы связать себя браком с этим мистером Локхартом, родственником того самого негодяя, который изнасиловал мою дочь?
– Прежде всего, Линни не была изнасилована. Вы знаете это. И, во-вторых, Спенсер – не мистер, – отрезала она, больше не в состоянии и секунды терпеть язвительные замечания по поводу Спенсера.
Джорджина застыла.
– Немистер? – как эхо повторила она, побледнев лицом. Она явно прокрутила в голове другие варианты.
Эви вздохнула и опустилась на потертую софу, обитую ситцем.
– Он забыл упомянуть об этом, представляясь. – И позже. – Оба его брата умерли, пока он был в Крыму.
– Так кто он? Рыцарь? Или имеет титул? – Джорджина опустилась напротив нее, сжав руки на коленях так, что побелели костяшки пальцев.
– Виконт.
Глубоко посаженные голубые глаза Джорджины, обычно такие маленькие, выпучились почти до нормального размера.
– Ты вышла замуж за чертового виконта?
Папа издал шипящий звук, шумно выдохнув.
– Ей Богу, Эви. Ты – виконтесса. Ты сделала это, девочка. То, на что мы всегда надеялись в нашей семье…
– Для Эванджелины, – отрезала Джорджина, впившись взглядом в папа. – Не Эви! Наши планы всегда касались Линни. Предполагалось, что это будет моя дочь.
Папа повернул голову, глядя в окно, как будто он внезапно нашел что-то невероятно интересное на лужайке.
– Виконтесса? – продолжила Джорджина, тряся головой. – Ты? – ее взгляд обежал Эви, ничуть не скрывая неприязнь в своих маленьких голубых глазках. – О, блестяще… и необычайно справедливо. Линни мертва, а ты выходишь замуж за виконта. Жизнь полна удивительных чудес, не так ли?
Руки Эви сжались на коленях. Глупые слезы жгли ей веки.
– Я пожертвовала своим добрым именем, своей свободой, жизньюради этой семьи. Я спасла всех нас от скандала, который случился бы, если бы неосмотрительность Линни стала известна, – ее щеки горели. – Разве я не могу что-то сделать правильно? – она давно сдалась по поводу идеи добиться любви папы или Джорджины, но еще надеялась на элементарное уважение. Ей даже хватило бы их благодарности.
– О, Эви, – Джорджина оперлась на подлокотник своего кресла и внезапно резко взмахнула рукой. – Ты и впрямь самое эгоистичное создание. Ты хотела сохранить Николаса. Я пыталась остановить тебя. Было бы так просто избавиться от него.
Эви с шумом втянула воздух сквозь зубы.
– Ты и впрямь чудовище, – с этого момента ей было все равно. Больше уже Эви не хотела расположить ее к себе. Ей не нужно было уважение или любовь, или благодарность этой женщины. Ей вообще ничего от нее не надо было. – Ты должна уехать.
Ноздри Джорджины раздулись, на щеках выступили красные пятна.
– О! Ты, маленькое отродье! Все всегда о тебе, не так ли? Ты только что выиграла для себя золотоносную жилу… и теперь думаешь, что можешь выкинуть меня из своей жизни, пока ты будешь пожинать урожай?
Эви уставилась на нее, до глупого потрясенная.
– О, нет, не выйдет, – подолжила Джорджина. – Раз уж ты стала такой богатой, я ожидаю, что ты поселишь нас в более удобное жилище и введешь в круги, в которых вращается твой муж…
– Нет.
Джорджина остановилась.
– Нет?
Эви кивнула.
Если это только возможно, лицо Джорджины стало еще краснее. Затем ее глаза вспыхнули, взгляд сместился куда-то за плечо Эви. Что-то промелькнуло в ее чертах, расчетливое выражение, какого Эви еще никогда у нее не видела. Сев прямее на стуле, она заговорила резким неприятным тоном.
– Я уверена, что ты пересмотришь свое решение, – ее голос повысился в странной театральной манере, когда она сфокусировалась на том месте за плечом Эви. – В конце концов, ты бы не получила такого богатства, если бы не Линни… если бы она не опозорила себя с тем проклятым солдатом. Как его звали? Йен? Если бы твоя сестра не позволила тому глупому мальчишке забраться ей под юбки, тогда ты бы никогда не смогла завлечь этого виконта в брак с тобой.
Эви онемела, она была в ярости.
И тогда она услышала это.
Легкое шарканье ног у порога.
Пальцы на коленях напряглись, сжавшись с такой силой, что вся кровь их покинула, и они оцепенели. Эви вскинула глаза, перехватив взгляд мачехи. Ее желудок свело судорогой при виде холодного триумфа в них. И тогда она поняла.
Джорджина каждое слово произносила намеренно, так, чтобы Спенсер мог услышать.
Эви медленно встала, чувствуя, как громкий рев заполняет ее уши.
Папа, как обычно, сидел молча. Только на этот раз его глаза выпучились, когда он склонился в сторону на своем сиденье, заглядывая за нее, сидящую на софе, на мужчину, которой стоял на пороге.
Эви толчком поднялась на свои дрожащие ноги. С глубоким вздохом быстро повернулась кругом и оказалась лицом к лицу со своим мужем.
На нее уставился незнакомец. Холодно, в ярости.
– Спенсер, – пробормотала она, медленно делая шаг вперед. – Позволь мне…
– Что? – резко бросил он. – Позволить тебе объяснить? Это будет ловкий трюк, не так ли? Но ведь ты полна трюков. Я уже знаю, как ты можешь оказывать влияние, – его взгляд скользнул по ней в оскорбительной манере. – Любым способом.
Она содрогнулась.
– Пожалуйста.
Его руки разъединились и снова сплелись за спиной. Он продолжил так, словно Эви ничего не говорила.
– Но ты, вероятно, сможешь сделать это. Убедить меня, что я не величайший глупец. Ведь ты, в конце концов, такая законченная маленькая актриса. Тебе бы в Воксхолле выступать.
Она внутренне сжалась от его слов. Это был тот момент, которого она боялась. Только хуже. Ничто в ее воображении не могло подготовить Эви к тому, как он теперь на нее смотрел.
– О, прекратите, – Джорджина выступила вперед и положила руку на плечо Эви. – Не будьте чересчур резким. Мужья и жены всегда имеют друг от друга секреты.
Эви стряхнула с плеча ее ненавистную руку и сделала еще один шаг в направлении Спенсера. И снова произнесла единственное, что могла придумать в такой ужасный момент.
– Пожалуйста.
– Нет, – слово вгрызлось в нее. Он поднял свою широкую ладонь, словно для того, чтобы удержать ее на расстоянии. – Я не хочу слышать тебя. Я даже не хочу смотретьна тебя.
– Ну же, ну же. Вы не должны так себя вести, – отчитала его Джорджина. – Она теперь ваша жена. К худу или к добру.
Пальцы Эви сжались в кулак, ногти впились в ладонь от страстного желания выколоть мачехе глаза.
– Джорджина, ты уже достаточно натворила. Помолчи.
– Ну, соврала ты пару раз, – Джорджина махнула рукой. – Ну, несколько раз, – она сосредоточила свой холодно-радостный взгляд на Спенсере. – Вам надо двигаться дальше и принять то, что она ничуть не похожа на мою красавицу Линни. Она с изъяном. Несовершенная, – Джорджина снова сомкнула руки на предплечьях Эви и подтолкнула ее в сторону Спенсера. – Ваша жена.
Эви задержала дыхание и вытерпела разъяренный взгляд Спенсера. Она чувствовала волны ненависти, исходящие от него. Наконец, он отвернулся, не сказав ни слова и оставил ее стоящей в салоне с мачехой, все еще держащей ее за руки.
В тот момент, когда Спенсер выходил за дверь, Эви позвала его по имени.
– Не умоляй, дорогая, это совершенно неприлично.
Эви пожатием плеч высвободилась от ее рук и крутанулась кругом.
– Ты что, не можешь быть счастливой, пока не и причинишь кому-нибудь боль?
Джорджина пожала плечами.
– Ну, узнал он правду. Ты ведь не собиралась врать ему вечно?
Эви прижала руку к сердцу.
– Ясобиралась сказать ему. Ему ни к чему было услышать это от тебя. Особенно таким ужасным образом.
– Что ж, спасибо мне, тогда. Я избавила тебя от проблемы.
– Ты и впрямь отвратительная, – она указала на дверь. – И я больше не обязана подчиняться тебе. Пакуй свои вещи и убирайся.
– Ты, конечно же, шутишь…
– Никаких шуток. Я хочу, чтобы ты уехала. Если ты не уйдешь сама, я велю мистеру Мэрдоку вышвырнуть тебя, – она скользнула взглядом на своего вечно молчащего отца. Он мог бы высказаться в ее защиту. – Вас обоих.
Джорджина сидела, разинув рот, ее выражение было почти комическим. При других обстоятельствах Эви могла бы наслаждаться этим зрелищем; вместо этого она подхватила юбки и выбежала из комнаты, полная решимости найти своего мужа и объясниться. Хотел он ее слышать или нет, она объяснит ему свою позицию, заставит понять, убедит его не ненавидеть ее. Если понадобится, она будет ползать на коленях.
Все что угодно, лишь бы удержать его в своей жизни.
Глава 25
Спенсер шагал, оставляя следы на покрытой снегом земле. У него не было определенной цели, просто хотелось скрыться ото всех. Он не смог бы вынести еще одной минуты в доме Эви. Эви. Он резко рассмеялся, неприятный звук прорезал морозный воздух. Его тошнило от одного ее имени. Желчь подступала к горлу. Сейчас он понял, почему она не хотела, чтобы ее звали Линни. Понял, почему это было так важно для нее.
Она была не Линни.
А он был дураком.
Это была совершенно другая женщина, женщина, о которой он ничего не знал. Вопросы крутились в его голове. Как же она выдержала обман, связанный с рождением Николаса?
Почему она так хотела этого?
Он вихрем пронесся через сад, мимо того места, где получил стрелу в спину. Казалось, все случилось так давно. Он должен был принять это за знак. Он должен был ползти на вершину горы со стрелой в спине, уехать и никогда не вспоминать.
Вместо того чтобы, как безумно влюбленный дурак, остаться.
Спенсер наблюдал за Николасом, одетым с ног до головы своей нянюшкой на берегу пруда. Мальчик взволнованно помахал ему. Спенсер махнул в ответ, не желая срывать свое плохое настроение. Это был сын Йена. По крайней мере, он так считал. Но только это тоже было ложью. Неприятный вкус во рту усилился.
Николас был точной копией Йена. Спенсер все еще не мог собраться с мыслями, которые проносились в его голове. И только одна мысль затмила все остальные.
Она ему солгала.
С самого начала она смотрела на него своими бездонными голубыми глазами и лгала. Она обманывала его все время, пока они были вместе. Когда он влюбился в нее, Спенсер думал, что между ними что-то есть, что-то глубокое, чего он не испытывал ни с кем до нее.
Он должен был придерживаться своего первоначального плана – жениться на ней ради выгоды, долга, наследников. Он должен перестать надеяться. Если бы он ничего не ждал, перестало бы так сильно болеть в груди. Он должен, наконец, понять.
Непрошеный голос Адары проник в его сознание, ее пророчество так и звучало в ушах.
Твоя безупречная невеста разобьет тебе сердце. Я это вижу. Она такая же, как и все остальные. Все ради себя. Она же о тебе по-настоящему не заботиться. Почему ты думаешь, она выйдет за тебя? Вы же друг друга совсем не знаете. Ей ничего не надо, кроме твоего титула. Богатство и безопасность. Не мужчина! Она ни о ком не думает, только о себе.
И то, что Адара оказалась права, убивало его.
Он сошел с дорожки, направляясь подальше от пруда, вглубь леса.
В этот момент он хотел одиночества, и возможно увидеть дерево, чтобы выместить на нем свою злость. А позже…позже он вернется в дом, чтобы поговорить со своей женой. Простое слово вызвало у него тошноту. Он согласился с идеей – жениться на любовнице Йена. Он даже допускал то, что будет заботиться о ней и захочет жениться на ней по-настоящему. Но это было до того, как он узнал, какая она на самом деле. До того, как она предала его.
Она показала свое истинное лицо.
Возможно, он бы и не узнал кто она, но Спенсер действительно хорошо представлял, что она была не той, с кем бы он мог провести свою жизнь.
К несчастью, он был окружен ложью маленькой гадюки, которая то и дело плела интриги.
Он углубился в лес, его ноги громко выстукивали от ярости. Услышав хруст веток, он оглянулся, из-за зарослей ивняка показалась тонкая тень.
– Ты следила за мной, – обвинил он. – Это глупо.
Она судорожно кивнула головой, ее широко открытые глаза пристально следили за ним, пока она подходила, то ли не подозревая, то ли беспечно глядя в лицо опасности. Глупая женщина.
– Тебе не следовало идти за мной, – выдохнул он. – Уходи.
Ее нижняя губа подрагивала, лицо стало серым, и он все сильнее ощущал свою ярость.
– Спенсер, я хотела…
– Нет, я не… настроеннаходиться в твоем обществе.
Она моргнула и на мгновенье рассмотрела его в сгущающихся сумерках. Она выглядела такой серьезной и молодой, морозный ветер окрасил ее щеки. Как ребенок, пойманный на озорстве – просто картина раскаяния. Увиденное всколыхнуло его ярость.
– Глядя на тебя, мне хочется… – он сжал руки в кулаки и проглотил ком в горле. – Просто уходи.
Она взглянула на его лицо, ее синие глаза были широко раскрыты. Такая невинная.
Но он знал, что это всего лишь игра.
Через несколько секунд Эви прошептала.
– Нам надо поговорить, – она судорожно вздохнула, грудь приподнялась. – Ты благородный человек. Я не верю, что ты причинишь мне вред.
– Тогда ты просто глупа. Потому что то, что я чувствую по отношению к тебе в данный момент – совершенно… небезопасно.
Она поджала губы. Все еще глядя на его непоколебимое выражение лица, Эви сделала несколько шагов. Снег скрипел под ее комнатными туфельками.
– Если ты соблаговолишь меня выслушать – ты должен понять. Я любила мою сестру.
– Лини, – он не смог сдержать свою ярость.
Она кивнула.
– Да, моя единокровная сестра. Она была так напугана, когда у нее появился Николас. Я только хотела ей помочь. Хотела остановить своих родителей, чтобы они не бросили его, будто он был каким-то щенком.
Сейчас она была близко. Достаточно близко, чтобы он смог увидеть крохотные золотые крапинки в ее синих глазах. Неужели он никогда этого не замечал? Ее ресницы обрамляли глаза, отбрасывая черные тени.
Он схватил ее за руку и подтащил к себе. Его пальцы впились в ее тонкие руки. Она вздрогнула, но не двинулась с места, не вырываясь, просто продолжала пристально смотреть на него тем осуждающим, серьезным взглядом, будто она была великой мученицей, а он главным инквизитором, несправедливо карающим ее.
– Как ты это делаешь? – прорычал он, отчаяние вскипало глубоко в груди.
– Что?
– Выглядишь такой невинной, хотя таковой не являешься?
Эви медленно закрыла глаза. Когда она снова их открыла, то посмотрела на него сквозь пелену слез. Он сдержал проклятие.
– Я знаю, я была не права, не сказав тебе. Я собиралась рассказать обо всем. Я уже почти решила…
– Когда? – рявкнул он. – Через десять лет? Пятьдесят? На нашу золотую свадьбу? У тебя была масса возможностей. Даже в карете по дороге сюда. Почему ты не сказала мне тогда? – Он бесконтрольно жестикулировал.
– Или наверху? В твоей спальне?
Она кивнула.
– Да, ты прав. Я могла тебе сказать. В любое время, – она покачала головой. Медовая прядь волос свесилась на ее бледную щеку. – Я так этого боялась.
Его грудь сдавило, Воздух просто застыл в легких.
– Ты знала Йена? Когда-нибудь с ним встречалась?
Она заколебалась перед ответом.
– Нет.
С проклятием он отскочил от нее.
– Я думал, что женился на Линни.
– Она умерла, Спенсер, – Эви подошла к нему и потянула за руку, чтобы развернуть к себе лицом, – пар срывался с ее губ, как клубы дыма. – Тебе нужно было думать о ком-то во время войны, но у тебя никого не было. Никого не интересовало, выжил ты или нет, – ее слова поражали цель так эффективно, как хорошо нацеленная стрела.
– Ты не понимаешь, что говоришь.
– Ты влюбился в воображаемую Линни, – обвинила она его, упрямо качая головой. – И ты будешь любить ту мечту, а не настоящую меня.
Он глубоко вздохнул, чувствуя себя так, будто с него живьем сдирали кожу, будто ее слова обнажали его, оставляя таким чувствительным, истекающим перед ней кровью, с холодным поцелуем зимы.
– Ты права, по крайней мере, в одном, – огрызнулся Спенсер. – Я тебя не люблю.
Влажность подозрительно мерцала в ее глазах, но она начала моргать, и моргала, пока не исчезли слезы.
– Только потому, что ты себе не позволяешь.
– Нет. Просто потому, что нелюблю. В это так тяжело поверить? Что ты мне неприятна?
Она неистово покачала головой.
– И кто сейчас лжет?
Он глухо рассмеялся.
– Я женился на тебе, потому что думал, что ты Линни. Потому что думал, что исправляю ошибку моего кузена.
– Ты женился на ней, потому что онапринадлежала Йену, – выдохнула она с яростью, – и господь помог ей, как бы жестоко это не прозвучало. Она с ним. Какая досада! А я нет…– она часто задышала, – но я могу быть твоей.
У него ушло некоторое время на то, чтобы собраться с мыслями, чтобы пробраться сквозь бурю эмоций. И он нашел одну, которая все еще причиняла острую боль. Предательство.
– Ты не… Хотя…
Она вздрогнула, освободила руку из его руки.
– Так вот в чем дело.
– Я тебя совсем не знаю.
Она кивнула.
– Почему бы тебе не рассказать, что действительно тебя во всем этом беспокоит.
Спенсер поднял голову, закусив губы.
– А может, ты расскажешь?
– Ты влюбился в Линни. Во все рассказы Йена о ней. В ее образ. Ты возвел ее на пьедестал, а сейчас ты злишься, обнаружив, что я не она. Что смерть твоего кузена не предоставила тебе после всего такую возможность.
Он схватил ее обеими руками, притянул к себе, нос к носу.
– Ты слишком далеко заходишь.
Эви вздрогнула и глубоко, судорожно вздохнула, грудь ее вздымалась, словно выталкивая из себя слова, сидевшие так глубоко.
– Ты практически сказал то же самое себе.
– Думаю, твоя ложь волнуетменя очень сильно, – выдавил он. – Все, что произносят твои губы – неправда.
– Все, что я чувствую к тебе – правда. Настоящее. Что мы имеем…
– Что мы имеем… – фыркнул он, убрав от нее руки. Он провел рукой по волосам и со свистом вздохнул. Пристально взглянул на темнеющее небо сквозь нависавшие над ними ветви деревьев. Через мгновенье он посмотрел на нее, в ее синие глаза, на ее сочные губы. Желудок свело.
– Я не знал, что у нас что-то есть.
– Есть, – она облизала губы.
Спенсер взглянул на кончик языка, скользнувший по губам, почувствовав знакомое напряжение. Возможно, она все еще возбуждала его.
– Что-то у нас есть, – настойчиво сказала она. – Что-то особое. Не позволяй этому разрушить все.
– Не позволю. Ты уже сделала это, – с молчаливым проклятием он придвинулся к ней и прислонил ее спиной к дереву. – Скажи мне… с каких это пор мы стали откровенны друг с другом…
Она качнула головой, взгляд ее широких, безумных глаз изучал его лицо, порхая по нему, словно бабочка у огня.
– Та ночь в подвале, – он запнулся, и стиснул зубы так сильно, что это доставило боль. Навязчивая мысль вертелась в его голове с тех пор, как он подслушал ее мачеху в гостиной. Одна из многих мыслей витающих в его голове.
– Ты была девственницей?
Ее губки приоткрылись, когда она попыталась вздохнуть. Эви опустила свой взгляд, и он понял. Ей даже не нужно было что-либо говорить.
– Да, – ответила она.
Это привело его в восхищение, возбудило осознанием того, что он был первым. И вряд ли она лгала, ложное чувство позволило ему использовать Эви как более опытную женщину, привыкшую к вторжению мужчин.
– И это была одна причина, по которой меня заперли в подвале – тактический ход. И темнота была способом отвлечь меня, чтобы я не понял, что ты девственница.
Она втянула воздух.
– Ты знаешь, я не хотела принимать в этом участия. Я сама ни за что бы не захотела оказаться там. Я целый день провела там, это ужасно.
– Да. Подходящий страх.
Боль отразилась на ее лице.
– Ты не веришь ничему, что я говорю, – неприкрытая обида промелькнула в ее голосе. – Ты не позволишь мне сделать все правильно, да?
– Сделать правильно? – он усмехнулся, ненавидя ужасное чувство, разрастающееся в нем и невозможность его подавить. – Ты хочешь сделать это правильно?
