Текст книги "Вечные каникулы (ЛП)"

Автор книги: Скотт Киган Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Ага, – произнёс он, изучая меня. – Так и думал.

Плохо дела пошли.

– Сейчас ты думаешь, я буду из-за этого злиться. И я немного злился. Но потом я поразмыслил. Вероятно, ты так поступил, потому что решил избавить его от страданий, так?

Я не издал ни звука.

– Так? – В его голосе вновь появились нотки опасности.

Я кивнул, продолжая смотреть ему в глаза.

– Милосердно. Даже, по-геройски. Однако это не отменяет того факта, что ты его убил. Хладнокровно застрелил. Как бы ты сам себе там ни думал, теперь ты убийца. Как и я. А я себе нравлюсь, и мне нравятся люди, похожие на меня.

Я снова кивнул.

– Остальные – просто последователи, громилы, ссыкуны, которые чувствуют себя крутыми только, когда рядом есть такие крутые парни, как я. Но, полагаю, в тебе есть стержень. Полагаю, спина у тебя крепкая. Ты действовал у меня за спиной, умышленно сделал то, что собирался сделать я. Для этого нужны яйца, особенно с твоими ногами. Мне нравятся яйца. Но мне не нравятся те, кто меня подъёбывают. Так что у меня остаётся только два варианта.

Мы пристально смотрели друг на друга.

– Дай угадаю, – вскоре произнёс я. – Убить меня или повысить.

Он склонил голову в согласии, откинулся на спинку кресла и отпил виски. Затем он вытянул правую руку, поставил бокал на стол и взял «Браунинг», который всё время разговора лежал, излучая молчаливую угрозу. Он положил пистолет на бедро, осторожно держа палец на спусковом крючке.

– И что мне, по-твоему, делать, Ли?

Я ничего не ответил.

Мак поднял пистолет, положил его обратно на стол и вновь взял бокал.

– Видишь ли, ты рискнул и принял сложное решение, потому что считал, что поступаешь правильно. Если я смогу убедить тебя, что помогать мне – это правильно, то мы станем отличной командой. Но мне придётся тебя убеждать, а не заставлять силой. Если я тебя заставлю, ты просто скажешь то, что мне хочется услышать, и я не смогу понять, можно ли тебе доверять или нет. Итак, позволь мне устроить презентацию. В конце концов, я должен был заниматься рекламой. Если не понравится, можешь выйти – прости, уковылять – за ворота. Я не буду тебя останавливать.

Мак откинулся в кресле, снова отпил виски, и приготовился задать мне жару.

– Когда я вернулся в первый раз, Бейтси отвёл меня к себе в кабинет и прочёл лекцию. По истории, что было в его стиле. Он сказал мне, что если взглянуть на историю примитивных цивилизаций, одни и те же шаблоны повторяются раз за разом, снова и снова. Фермы объединяются в деревни. Затем эти деревни обнаруживают рядом другие деревни, и с радостью объединяются друг с другом, образуя племена. Только в этих деревнях нет демократии. Никто не выбирает вождя. Командует там самый крутой засранец в округе, вот в чём дело. Если тебе не нравится твой вождь племени, ты бросаешь ему вызов, вы деретесь, и победитель становится новым вождём. Простая система. Все понимают правила. И всё работает. Охуительно работает. Так было по всему миру. Демократия – это роскошь. Её можно себе позволить, если твоё общество пиздец, как загружено, обеспечено, организовано, стабильно, обладает развитой инфраструктурой. Но, пока твоё общество всем этим не обладает, трайбализм – это лучший способ управления, потому что даёт людям наилучшие шансы выживания. И значение имеет только это – выживание. Вождь выбирается по заслугам, по силе. Людям нравится сила. Они её понимают. Так размышлял Бейтси, и мне пришлось с ним согласиться, поскольку Отбор поставил нас в ситуацию, когда мы должны вернуться к племенам. У нас нет электричества, водопроводной воды, газа. Блядь, у нас даже сельское хозяйство такое, что и говорить не о чем. Малые, сильные общины – вот путь восстановления человечества. А сильным общинам нужны сильные вожди. И это – я. Видишь ли, беда с Бейтси была в том, что он убедил меня в своей правоте. И едва это произошло, я осознал, что должен встать на его место. Я понимал, что он недостаточно крут, чтобы вести за собой. Племя, возглавляемое им, никогда не станет достаточно сильным, чтобы обеспечить выживание остальных. Поэтому я его заменил. Я распял этого бедолагу, потому что решил, что так будет наиболее драматично. Тем самым я послал чёткое сообщение: «Я – вождь. Я силён и безжалостен. Будешь до меня доёбываться, я тебя убью». Вот так, по словам Бейтси, и должен ставить себя сильный вождь сильного племени. Он знал, что это правда, знал, что подобное представление необходимо, но ему для этого не хватило духу. Это сделал я, и буду делать. Лишь потому, что я это делаю, я именно тот, кто должен управлять племенем. У племени под моим руководством наилучшие шансы выжить, когда к нам придут другие племена, чтобы нас захватить. Я – лучшая возможность выжить для этих мальчишек. Я в этом убеждён. А ты?

Возможно, я был убеждён.

Боже мой, этот сумасшедший мудак говорил здравые вещи.

Мне ни на секунду не пришло в голову, что у него может быть что-то настолько развитое, как например, идеология. Я был убеждён, что он – буйнопомешанный психопат. Но всё, что он сейчас сказал, было чудовищно разумно. Брутальный, злобный и опасный, но логичный.

– Нет, – произнёс я. – Не совсем.

Мак откинулся в кресле и сделал глоток. Он дёрнул головой, чтобы я продолжал. Я набрал воздуха в грудь и развил мысль:

– Возможно, Бейтс был прав насчёт племени. Не знаю, сам я никогда не разбирался в истории. Однако звучит правдоподобно. И, если он прав, ну, да, сильный вождь – это, вероятно, необходимое зло, на какое-то время. Не знаю, каким лидером был бы Бейтс. Откровенно говоря, он был нахрен бесполезен. Когда начинались какие-то сложности, он замирал, а это было опасно для всех нас. Он был обузой. Я не думаю, что распятие этого бедолаги было решением. Ну да ладно, что сделано, то сделано, и ты теперь вождь. Не будем обращать внимания, что ты сделал, чтобы занять эту должность, вопрос в том, что ты намерен делать, получив её?

Я замолчал; нужно правильно подобрать слова.

– Я вот, что хочу знать, – произнёс я. – Ты намерен держать тот же уровень жестокости, дабы продолжать занимать эту должность?

– Ну, да, если надо будет, – признал Мак. – Но я не думаю, что стану. Мне придётся поступать мерзко только, когда кто-нибудь решит бросить мне вызов. Но я не думаю, что так будет. Можно немного расслабиться. Всё сделано.

– Ага, я заметил. Должен признать, когда ты взялся за руководство, я думал, что будет очень плохо, но этого не произошло.

Странное это дело – говорить с ним настолько открыто. Во мне до сих пор теплилась уверенность, что этот разговор закончится стрельбой, но он не оставил мне выбора, кроме как вести себя честно, и я так себя и повёл. И всё же, не было нужды быть честным до конца.

– Послушай, Ли, сейчас я главный, – сказал он. – Я намерен сделать наших пацанов жесткими, и офицеры мне в этом помогут. Но мне необходимо соблюдать баланс, сделать так, что я не разозлю их настолько, что они выйдут из-под контроля. Я заполучил их повиновение, но мне нужна их верность и уважение. И я понимаю, это будет сложно. Не самая сильная моя сторона. Если ты будешь на моей стороне, полагаю, я смогу их одолеть. Я наблюдаю за тобой; ты справишься с молодняком и прочими делами. Они меня раздражают, а я их пугаю до охуения. Что есть хорошо, не пойми меня неправильно, я хочу, чтобы они меня боялись. Мне нужна добавка доброты. Кнут и пряник, уловил? Вот, чего мне от тебя нужно.

– Теперь понимаю. – Я рассмеялся. – Ли Киган – заботливое лицо распятия. Значит, хочешь, чтобы я стал твоей совестью? Сдерживал тебя?

– Ага, можно и так сказать. Дай знать, если я зайду слишком далеко. Приглядывай за пацанами. Держи меня в курсе, как они себя чувствуют. Следи за офицерами, выясняй, кто из них может создать проблемы.

– Уайли, – тут же бросил я.

– Серьёзно? Мне он нравится. Он жестокий, – весело произнёс он.

Я наградил Мака наилучшим своим взглядом из разряда «да, ну?».

– Ну, да ладно, – сказал он. – Что ж, я к этому и веду. Ты подмечаешь подобные вещи. Мы станем неплохой командой. Плюс, я могу рассчитывать на тебя в бою. А это важно. Ибо, полагаю, нам предстоит много боев.

– Значит, я твой заместитель. Я отдаю приказы офицерам, и моя задача – поддерживать тебя, и давать тебе знать, если ты, по моему мнению, зайдёшь слишком далеко. И поступаю я так, потому что сильный безжалостный вождь – это наилучшая возможность выжит в племенном мире. Я прав?

– Ага.

Я сделал вид, что обдумываю собственные слова, затем подался вперёд и протянул руку.

– Ладно, я в деле.

Но, когда он пожимал мою руку, я думал лишь о том, что он сделал с Матроной и Бейтсом, и насколько сильно он будет страдать, когда я с ним разделаюсь.

Глава восьмая

Охранник с отвращение осмотрел нас.

– Чего надо?

Петтс показал бумажный пакет.

– Несём овощи, сыр и молоко на рынок, – сказал он.

Охранник сунул нос в пакет.

– Чеширский есть?

– Эм, нет, простите. Всё только домашнее. Он типа, как филадельфийский.

Охранник принюхался.

– Гадость какая. Жена такой ела. Позорище, – задумчиво произнёс он. – Я любил чеширский.

Мы стояли и выжидали, пока охранник погрузился в вязкие рыхлые размышления. Уильямс прочистил горло.

– Чего? А, да, что ж, проходите тогда. Билл вас осмотрит. – Он кивнул своему коллеге, тот вышел вперёд и обыскал нас на предмет оружия. Закончив, он отодвинул деревянное заграждение с колючей проволокой, и дёрнул головой, чтобы мы проходили.

– В семь комендантский час, – произнёс Билл. – Если намерены тут остаться, тогда заранее поищите себе какую-нибудь дыру. Номера есть в пабе, если есть чем платить.

Петтс, Уильямс и я прошли мимо блокпоста и оказались в Хилденборо.

Мак был убеждён, что этот крошечный городок в трёх милях дальше по дороге от школы, являлся нашей первоочередной проблемой. Именно к сражению с этими парнями он нас готовил.

Пользуясь терминологией Мака, их сильным племенным вождём был Джордж Бейкер, местный магистрат. Тот самый человек, который повесил МакКаллоха и Флеминга, обладавший нулевой терпимостью, который, как и Мак, верил в публичную демонстрацию своей власти.

Петтс и Уильямс раз в неделю посещали рынок с целью продать овощи, мясо и сыр, что они производили. Впрочем, Петтсу не удалось никого убедить съесть собранных им улиток.

На рынках хорошо распространялись слухи, а в Хилденборо находился единственный паб на сотни миль, так что это место отлично подходило для сбора разведданных. По плану остальные должны были торговать, как обычно – по какой-то причине Уильямсу так и не удалось найти инвентарь для пивоварения – в то время пока я смешался с толпой и принялся слушать.

Город был хорошо укреплён. С трёх сторон он был окружён полями, а с четвёртой практически сливался с Тонбриджем, что делало это направление наиболее сложным для обороны во время штурма. В качестве решения этой проблемы они срыли целый квартал домов, дабы создать открытое пространство, а затем возвели офигительных размеров забор, который украсили пулемётными вышками. Не хватало только нескольких прожекторов и немецких овчарок, как было в Берлине в пятидесятых.

Поэтому, стороны, обращённые к открытой местности, где охрана располагалась на очевидных маршрутах, вроде троп и дорог, были менее защищены, и с этого направления было легче пройти, особенно с наступлением темноты. Понимая это, Бейкер установил строгий комендантский час. Петтс выяснил, что охранники ходят парами, с факелами, и носили яркие манишки, дабы предотвратить дружественный огонь.

До Отбора в этой части Кента раздавался звук стрельбы из дробовиков по птицам, так что жители Хилденборо не имели недостатка в оружии и патронах. Однако наше вооружение было более впечатляющим, так что, если бы дело дошло до стрельбы, у нас было преимущество. Если говорить о цифрах, Уильямс подсчитал, что у них имелось около сорока человек, которые вели себя, как охранники, и около двухсот жителей в целом.

Мак хотел, чтобы я выяснил какие-нибудь детали о самом Бейкере, и выяснить, может ли он попытаться расширить свою территорию.

Петтс, Уильямс и я, одетые в гражданское, дабы не привлекать внимания, шли по городу на рынок, который раскинулся напротив крупного величественного дома, в котором Бейкер устроил штаб. Необычно было видеть улицы, очищенные от мусора и сгоревших машин. По мере нашего приближения к большому дому, нам стали попадаться здания с признаками заселения; сады были хорошо пострижены. Одним из примечательных явлений новой реальности являлось то, что все выжившие, вне зависимости от того, чем они занимались до Отбора, они жили в самых лучших домах, в самых благоприятных районах. Похоже в Хилденборо жители гордились своим недавно приобретённым имуществом.

Уильямс поведал мне, что до Отбора этот большой дом являлся чем-то медицинского центра. На его территории имелись впечатляющие общежития и большой бассейн. Рынок, каким бы он ни был, располагался на переднем дворе. Там были расставлены раскладные столы, вокруг которых роились люди, пытаясь выменять всякое барахло, батарейки, бесполезную технику, одежду и всё такое прочее. Там же горели мангалы, где жарились бургеры и сосиски, которые можно отведать, если найдётся, что предложить повару. Даже какой-то народный ансамбль исполнял какую-то музыку, а также паб под навесом и несколькими бочками местного пойла.

Больше было похоже на деревенский праздник, чем на постапокалиптические руины. Невысокая пожилая леди сидела и вязала за кучей банок с ежевичным вареньем, а викарий стоял с деловым видом за столом, заваленным старыми книгами. У входа в пивную палатку стояла доска для объявлений, где от руки было написано, что перетягивание каната начнётся ровно в два, после забега с ковшами, яйцами и ложками, но до Главного Представления, чем бы это ни было.

Конец света, может и наступил в результате чумы и ужаса, однако в Средней Англии всё было очень мило, спасибо, что спрашиваете, не желаете ли сдобную булочку?

И что может лучше Средней Англии, лучше «Отвращения к Танбридж-Уэлсу» держать людей в тонусе? В стороне стояла хорошо заметная, но, к счастью, в данный момент неиспользуемая, виселица. Я вздрогнул, когда представил, что чувствовали МакКаллох и Флеминг в последние мгновения своей жизни, когда стояли на эшафоте, ожидая нажатия рычага.

Я оставил этих двоих заниматься своими делами, а сам направился прямиком к пивной лавке. Пиво мне не очень нравится, я больше по виски с колой, но у меня имелась полная сумка лука-порея на обмен, вот я и решил, что смогу выменять несколько пинт и немного поболтать с кем-нибудь из местных. Проникать и опьянять – таков был план.

В итоге, всё это не потребовалось, поскольку в палатке находился сам Бейкер, в руке кувшин с пивом, и выступал перед благодарной аудиторией. Я выменял пучок лука на чашку светлого, сел на раскладной пластиковый садовый стул и сам прислушался к нему.

Это был высокий округлый человек, за пятьдесят, одетый в твидовый костюм «Сельскохозяйственного альянса»[12]12
  «Сельскохозяйственный альянс» – британская некоммерческая организация, занимающаяся развитием сельской местности.


[Закрыть]. У него были кустистые брови, румяные щёки и ярко-голубые глаза. При разговоре его подбородок трясся.

– Вам следует понять, Джон, – говорил он, – что расширение – наша единственная возможность.

Ого, десять секунд и дело сделано. Благодарю, теперь можно идти домой. Я и не думал, что быть шпионом так просто! По крайней мере, не придётся больше пить эту бормотуху; одного глотка оказалось более чем достаточно.

– Однако это не всегда означает конфронтацию, – продолжал Бейкер.

«Серьёзно?»

– Я вижу Хилденборо центром союза. Неким объединением торговых партнёров. Племена, поселения, возможно, даже города-государства, как знать. Но у нас здесь безопасная защищённая позиция. У нас достаточно еды, благодаря нашей фермерской программе, мы отлично вооружены, а преступность практически на уровне нуля.

«Занятно».

– «Практически». – Один из его собутыльников рассмеялся. – Она станет нулевой, как только ты повесишь того ублюдка. – Народ обменялся понимающими усмешками. Как будто кто-то пошутил про гольф, или вроде того. Теперь понятно, что это будет за главное представление.

– Верно, верно, – произнёс Бейкер. – В любом случае, у нас тут стабильность, и, полагаю, мы сможем её распространить. Помочь другим общинам организоваться и решить проблемы.

Он сделал добрый глоток эля.

– Очевидно, будет непросто, – продолжил он. – Посмею сказать, по пути придётся снести несколько голов, разобраться с несколькими бандитами и подонками, выстроить их вдоль стенки и избавиться от них. Но, на самом деле, у нас нет выбора, не так ли? Должно быть верховенство закона, иначе мы вернёмся к недобрым былым временам грабителей и насильников, и, прости господи, ниггерам с претензиями.

Так, погодите-ка, я с самого начала был прав – это очередной повёрнутый на законе и порядке расист со страстью к казням. Не то, чтобы я против того, чтобы Мака вздёрнули и оставили висеть. Но мне совсем не хотелось стать гражданином страны, основанной фанатом жёлтой прессы. Лучше я попытаю шансы с Маком.

Небольшой тревожный колокольчик в затылке вопрошал: «ну и кто же теперь выбирает сильного вождя? Кто доверяет самому крутому ублюдку себя защищать? Кто тут начал думать, что Мак, может быть и прав?».

Я проигнорировал его.

Я уже собирался встать и уйти, как Бейкер произнёс нечто такое, что усадило меня обратно. Один из присутствующих спросил что-то о местных общинах.

– Ближайшая община – это школа дальше по дороге, – ответил Бейкер. – Правильная школа, для умных; плата за обучение, школьная форма, учителя в мантиях, армейские кадеты, ученики из хороших семей. Там целая толпа мальчишек, которые играют в солдатиков.

– Значит, вы хотите с ними связаться? Присоединить к своему союзу? – спросил кто-то другой.

– Сложно сказать. Пока мы за ними только наблюдаем… – «Бля!» – …и недавно там произошёл ряд весьма неприятных событий. Где-то недель шесть назад они буквально распяли собственного учителя.

Хор удивлённых возгласов.

– Нет, серьёзно. И они очень хорошо вооружены. Они устроили набег на штаб Территориальной армии, так что у них имеются пулемёты и гранаты. Нам они совсем не угрожают, но у меня есть подозрение, что именно они стоят за исчезновением моей племянницы. Несколько месяцев назад она отправилась преследовать кучку мародеров, двое из которых были детьми, так что…

Когда он прервал речь, закашлявшись от избытка чувств, у меня появилось знакомое ощущение утопления. Вот перед нами самый крупный игрок в округе, и Мак пристрелил его племянницу. Если это вылезет на свет, противостояние будет неизбежно.

– Так или иначе, – продолжал он, – я обдумал наш первый шаг, и решил, что нужно показать им, кто тут главный. В конце концов, это же всего лишь мальчишки, они тут же вытянутся в струнку, если им продемонстрировать достаточно крепкую руку. В стрельбе нет необходимости. Полагаю, демонстрация власти поставит их на место.

Всё стало звучать крайне знакомо. Замысел Мака в демонстрации сильной власти подразумевал распятие. Я представил, что демонстрация Бейкера будет включать в себя какого-нибудь бедолагу, висящего в петле. Старательно делая вид, что я – это не я, я залпом допил остатки, едва не подавился, и встал, чтобы уйти. Но едва я направился к выходу, передо мной возник Бейкер и произнёс:

– Куда это вы направились, мой дорогой Ли?

* * *

– Прошу прощения, Ли – вас ведь Ли зовут, так?

Я кивнул.

– Прошу меня простить, Ли, за то, что ввёл вас в заблуждение. Я прекрасно осведомлён о том, что ваш прославленный главнокомандующий казнил мою племянницу.

Бейкер сидел за массивным столом в месте, которое я счёл его кабинетом. Сквозь большое окно за его спиной я видел, что базарный день шёл хорошо. Высокая женщина только что вышла в лидеры в забеге с яйцами и ложками.

Я был привязан к стулу, сидя через стол от Бейкера, и гадая, как меня угораздило здесь очутиться.

– Мой источник сообщил мне эту ценную информацию несколько недель назад, – произнёс он.

– Ваш источник?

– Стивен Уильямс. Полагаю, он помогает управляться с вашей небольшой фермой. Сейчас он там, торгует овощами. Милый юноша. Он высоко ценил мистера Бейтса, и тяжело воспринял его смерть. Как-то он пришёл к нам в базарный день и попросил убежища, однако нам удалось убедить его вернуться в школу и зарисовать нам несколько карт, описать ваши рубежи, изложил нам характеристики некоторых ключевых игроков, в таком вот ключе. Он оказался крайне полезен.

Некоторое время я обдумывал эти слова. Уильямс нас предал. Я не знал, как к этому относиться. С одной стороны, я не мог его винить; а с другой, он отдал нас в руки кучке фашистов в твидовых костюмах, решивших, будто в Отборе виновны иммигранты.

– Он и о тебе нам рассказал, Ли. Доверенный заместитель, раненый в бою, соучастник, минимум, трёх убийств, о которых нам известно.

Не было никакого смысла объяснять, что я и сам собирался предать Мака. Я намеревался остаться в образе; играя роль, которую я сам для себя придумал, могло помочь мне найти выход из этой ситуации.

Будет иронично, если меня повесят за преступления Мака раньше, чем я смогу повесить Мака сам.

– Вы убили двух мальчишек, которые просто искали еду. Не смейте говорить со мной об убийствах, – бросил я.

Бейкер встал с кресла, обошёл стол и влепил мне сильную пощёчину тыльной стороной ладони. Большое кольцо с печаткой оставило на щеке порез, и я ощутил, как по ней потекла кровь.

– Не дерзи мне, мальчик, – прорычал он, весь его налёт цивилизованности тут же сдуло. – Я убил мародёров. Просто и ясно. Нам необходим закон и порядок, особенно сейчас. Для закона не может быть исключений, ни по полу, ни по возрасту. Правонарушение должно быть наказано. Правосудие должно быть видимо, и должно проходить быстро и безжалостно.

Я поднял голову и уставился на него.

– А как насчёт права на справедливый суд? Как насчёт смягчающих обстоятельств?

– Справедливый суд? Вроде того, что вы устроили своему учителю, прежде чем убить его? Не будь наивным.

Твою мать, почему все психи, с которыми мне приходится разговаривать, излагают настолько чертовски здравые мысли? В любом случае, мы убили его племянницу. Не было вообще ничего, что я мог бы сказать, чтобы изменить этот факт. Отбрехаться тоже не получится.

– Ладно, я ваш заложник, у вас есть план по захвату школы, а меня вы, скорее всего, убьёте. Почему бы вам не выложить все карты, тогда я смогу сбежать и испортить ваш зловещий план. Что скажете?

Произнося эти слова, я внутренне сжался; я смотрел слишком много плохих фильмов. Возможно, дело в том, что подобный сценарий я видел чересчур много раз, что не смог избавиться от мысли, будто участвую в викторине. Герой всегда приходит к разговору с тем, кто намеревается его убить, и в последнюю минуту всегда появляется путь к спасению. Таковы правила.

– Дорогой мой, – ответил Бейкер, цивилизованность вновь вернулась к нему. – У меня нет времени объяснять свои планы. Прости.

Бейкер работал по сценарию из другого фильма.

– Почему? У вас назначена встреча?

– У меня нет. Но у тебя назначена.

* * *

Всего несколько месяцев назад, мне было достаточно тяжело вызвать внутри себя настоящее беспокойство, когда я сталкивался с неминуемой смертью. Оправившийся от бойни, вызванной Отбором, замкнувшийся в себе после похорон матери, я был практически не заинтересован в собственном выживании. Теперь, после того, как меня избили и подстрелили, я начал остро осознавать, как легко умереть, и был полон решимости этого не делать, пока не состарюсь, не ослабею в окружении толстых внуков.

Но, пока я шагал к виселице, я не видел иных вариантов, кроме как того, что жить мне осталось всего несколько минут. Нервы едва держались. К тому времени, как мне накинули на шею петлю, я уже был готов обосраться и мне хотелось кричать.

Я стоял на деревянном эшафоте, глядя на собравшихся вокруг жителей Хилденборо, жаждущих увидеть «Главное Представление» – мою смерть. У одних вид был восторженный, у других скучающий. Они жевали хот-доги или попивали пиво так, словно это был обычный день. Уильямс избегал смотреть на меня.

Я пытался понять, как простой поход на рынок и небольшой сбор слухов настолько быстро привели к моей неизбежной смерти. План был не такой. Я не должен был здесь умирать, не сейчас. Как же Мак? Как же Матрона? Это должен был быть обычный день, никакого риска, ничего примечательного.

Похоже, смерть застала меня врасплох.

Так оно обычно и бывает, разумеется.

Бейкер стоял рядом и обращался к толпе, пока я изо всех сил боролся с дрожью в коленях. Верёвка чесалась и кололась о мою шею.

– Граждане Хилденборо и достопочтенные гости, сегодняшний день знаменует новое начало для нашего города.

Раздался всплеск восторженных аплодисментов и радостных криков.

– С тех пор, как на нас обрушился Отбор, я стремился сделать этот город безопасным – безопасным для матерей и детей; для семей и стариков. В этом городе я поставил задачу возродить те ценности и идеалы, которые сделали нашу страну великой. И я убежден, что мне это удалось, с вашей помощью. Хилденборо – это гавань, убежище в этом жестоком и развращённом мире. Но больше этому не бывать. С сегодняшнего дня мы начнём нести послание всей стране. С сегодняшнего дня мы начнём возрождать цивилизацию. Из этого города, с этого самого места, где я сейчас стою, мы начнём распространять мир и безопасность по всей земле, и мы, я, стану его спасителем. И этот процесс начнётся с анклава насилия и болезни, что устроился прямо у нашего порога. Да, друзья, в деревушке неподалёку отсюда находится школа святого Марка. Я знаю, дети некоторых из вас учились в этой школе, и вы помните её, как передовой центр, воспитывающий такие ценности, как долг, уважение, послушание и независимость. На мне лежит тяжёлая ноша уведомить вас о том, что эти ценности оказались извращены. Под руководством ужасного и жестокого человека, выжившие дети вооружились, разогнали учителей и провозгласили себя анархистским государством. Их пренебрежение законом угрожает нам всем. Если мы продолжим этому потворствовать, пройдёт немного времени, когда нас захлестнут бандиты и хулиганы, грабители и насильники; одичалые дети, обладающие единственным инстинктом громить и уничтожать дома и жилища своих родителей и близких. Я здесь для того, чтобы сказать вам: я этого не позволю!

Снова крики и аплодисменты. Но я заметил, что в этом не было единодушия. Группа из примерно пятнадцати человек стояла поодаль, и похоже, наблюдала не столько за Бейкером, сколько за толпой. Истерия, которую Бейкер вызвал своим ораторским талантом, их не затронула.

Когда крики стихли, Бейкер указал на меня.

– У этого юноши было светлое будущее. Он не из знатной семьи, его родители не владели землёй, не обладали богатством. Но его отец служил в Вооруженных Силах Её Величества, и они смогли оплатить образование своего сына в одной из лучших школ в стране. Они дали ему возможность стать лучше, подняться над своим скромным происхождением и преуспеть. И как же он поступил с этой возможностью? Он надел форму, носить которую не имел права, взял в руки оружие, и принял участие в бойне, которая слишком ужасна, чтобы описывать её вам.

Я хотел указать ему, что ему нужен Мак. Но в этом не было смысла. Бейкер должен был демонизировать меня перед убийством, только тогда ему удастся донести свою мысль.

– Можно сказать, он просто вернулся к началу. Что он недостоин и ему нет места в школе, вроде школы святого Марка. Подобное суждение я оставляю на ваше усмотрение. Впрочем, я могу свершить правосудие во имя всех мужчин и женщин, которых он зверски убил. Одной из них была, друзья мои, моя собственная дорогая племянница Люси.

Толпа охнула.

– Казнь жестокого зверя даст сигнал к началу моей кампании по очистке нашей страны, нашей страны! Пока мы здесь стоим, наш отряд берёт под свой контроль школу, в которой приютились эти криминальные элементы. К вечеру мы расширим наши земли слиянием с этим институтом образования и цивилизации, который, как я лично убеждён, будет восстановлен в своём прежнем статусе в самом сердце страны, управляемой уважением!

Бурные аплодисменты. А группа мужчин позади толпы сбросила длинные плащи и замерла в ожидании… чего?

Бейкер повернулся ко мне.

– Ли Киган, я объявляю тебя виновным в убийстве, и посему я приговариваю тебя к смерти через повешение.

И он опустил рычаг.