Текст книги "Смерть не азартный охотник"

Автор книги: Сирил Хейр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Я что-то не слышал, чтобы искусственных мух продавали с гарантией, – заметил Смитерс.

Но последнее слово осталось за продавцом.

– Между прочим, – спросил Смитерс, покуда продавец заворачивал покупку, – у этого сорта есть название?

– Мы думаем, сэр, назвать его «Caveat emptor»[3].

Смитерс что-то буркнул и потребовал особого рода лесу из кишки, вынудив продавца снова отойти.

– Белл здорово помучается, узнав, что я раздобыл эти наживки, – с удовлетворением сказал он Маллету. – Он терпеть не может делиться хорошими вещами.

– Это его фирменный сорт? – спросил Маллет.

– Да. Во всяком случае, в прошлый уик-энд больше ни у кого из членов синдиката их не было, а Белл оставил последнюю во рту у рыбы на дорожном углу в пятницу вечером.

– Вы уверены, что, например, у мистера Мэтесона не было таких наживок?

– Абсолютно уверен. В пятницу вечером я заглянул к нему в коробку посмотреть, что там есть. В тот вечер Мэтесон просил у Белла одну штуку, но их у него уже не осталось. Могу я спросить, откуда этот внезапный интерес к искусственным мухам?

– Может быть, в этом нет ничего особенного, но мистер Рендел говорил мне вчера вечером, что мистер Мэтесон использовал очень похожую наживку в субботу во второй половине дня.

– Значит, мальчик ошибся, – уверенно заявил солиситор, когда продавец вернулся к прилавку. – Да и в любом случае одна муха похожа на другую для человека, не знающего, как они выглядят. Вот почему этот парень… – он метнул сердитый взгляд на злополучного продавца, – пытался всучить мне другой сорт. Вы можете гарантировать, что эта леса…

Он пустился с продавцом в сугубо технический диспут, смысл которого был недоступен инспектору.

Закончив покупки, они собирались уходить, когда Маллета внезапно осенило вдохновение.

– Я бы хотел одну из этих наживок, – сказал он.

Просьба вызвала изумление, подобное тому, когда на аукционе, полном экспертов, какой-то любитель предлагает свою цену..

– Одну, сэр? – переспросил продавец. – Какой сорт вам нужен – оригинал или вариант?

– Думаю, лучше всего по одной каждого сорта.

– Хорошо, сэр. Вряд ли у нас имеется ваш счет.

– Нет.

– Тогда, пожалуйста, платите в кассу. Мисс Гудсон, две искусственных мухи.

Инспектора удивило, что эти предметы культа оказались крайне дешевыми.

– Как я сказал, – возобновил беседу Смитерс, когда они вернулись в машину, – Белл изрядно досаждал мне в субботу. Сначала он прицепился ко мне, когда я наблюдал за рыбой около нижней границы моего участка…

– В котором часу это было? – прервал инспектор.

– Кажется, около двенадцати. Если и раньше, то не намного. Во всяком случае, до двадцати минут первого, потому что тогда я наконец поймал рыбу и Белл был рядом. Фактически он помог мне ее вытащить. Я всегда отмечаю время каждого улова, так как интересуюсь солнечно-лунной теорией кормления форели. Едва ли вы что-то о ней знаете, но это не имеет отношения к делу. Я спросил Белла, почему он не рыбачит, а он ответил, что у него на участке пусто, что было явной ложью, так как по дороге я видел там трех рыб. И вообще, если вы хотите поймать форель, то нужно находиться у воды, поднимается ли она на поверхность или нет. Потом Белл добавил, что не может ничего поймать, так как у него кончилась наживка – искусственные мухи, которые я только что приобрел. Во-первых, это противоречило причине, которую он назвал вначале, а во-вторых, это форменная чепуха. Конечно, это хорошая наживка, но отнюдь не незаменимая.

– Тем не менее иногда бывает важно пользоваться каким-то определенным сортом?

– Разумеется. Поэтому люди вроде Слоумена и получают солидные дивиденды. Вы, часом, не подумываете, инспектор, заняться рыбной ловлей, когда удалитесь на покой?

– Нет-нет. Я просто интересовался… Но вы рассказывали о мистере Ригли-Белле.

– Да, пока вы меня не прервали. У меня сложилось впечатление, что он пребывает в том нервном состоянии, когда человек не может быть один, а так как для меня главное очарование рыбалки – возможность находиться в одиночестве, то я обошелся с ним не слишком любезно. В конце концов Белл отошел чуть ниже по течению и уселся на берегу, притворяясь, будто смотрит на воду. Когда рыба плеснула прямо перед ним, он попытался ее подцепить, но даже со своего места – в паре сотен ярдов от него – я видел, что он все делает не так, что, должен признать, совсем на него не похоже. Потом Белл снова сел, а я двинулся вверх по течению, но когда оглядывался, он все еще был там. Около двух я решил перекусить, но, как только начал, Белл появился снова и спросил, не может ли он съесть свой ленч в моем обществе. Мне было неудобно отказывать. Белл почти ничего не ел, но выпил солидную фляжку виски. Я видел, что у него что-то на уме, но не собирался допытываться. Наконец он сказал, что ему нужен мой совет. Я спросил, идет ли речь о профессиональном совете. Белл ответил утвердительно. Тогда я сказал, что даю профессиональные консультации только в Линкольнс-Инн и что, какие бы у него ни случились неприятности, они вполне могут подождать до понедельника. Было чертовски жарко, и Белл сказал, что хочет прилечь в тени. Меня это не удивило, учитывая принятую им порцию виски. Он направился в стоящую поодаль хижину, и я на некоторое время от него избавился. Около пяти Белл снова спустился к реке и, думаю, рыбачил до начала дождя, когда я подошел к нему и попросил отвезти меня в гостиницу. Это все.

Смитерс точно рассчитал время своего повествования. Когда он закончил, такси остановилось у его офиса. Очевидно, клерк с хриплым голосом смотрел в окно, так как он сбежал по лестнице, распахнул дверь и доложил:

– Мистер Дженкс здесь, сэр.

– Хорошо. Заплатите шоферу. – Смитерс быстро зашагал к дому.

Прежде чем он исчез, Маллет окликнул его:

– Я вас увижу на уик-энд в Дидфорде, мистер Смитерс?

Солиситор повернулся и рявкнул:

– Для чего, по-вашему, я покупал наживку, тупица вы эдакая?

– Мистер Смитерс сегодня в превосходном расположении духа, сэр, – заметил клерк. – Он никого так не называет, если не настроен в высшей степени дружелюбно.

Адвокат вошел в офис, оставив «эдакую тупицу» задумчиво разглядывать два серо-голубых предмета, прикрепленных к миниатюрным крючкам.

«Хоть я и не рыболов, – подумал Маллет, – но возможно, кое-что поймаю с помощью этих штуковин!»

Глава 20

РАЗГОВОР В КЕНСИНГТОНЕ

Маллет посмотрел на часы. Он тщательно спланировал вторую половину дня, но не был рабом графика и после того, что узнал за последние полчаса, чувствовал себя вправе внести в него некоторые изменения. Вместо намеченной поездки в Сити, он остановился неподалеку от Темпл-Бара и свернул в бифштексную в стороне от Стрэнда, рядом с Миддл-Темплом.

Это было любимым убежищем инспектора, где он был любимым клиентом. Придя на ленч достаточно рано. Маллет мог не спеша выбрать стейк, проследить, как его кладут на гриль, и наблюдать, сидя за столиком, как его постепенно доводят до совершенства. Солнце пекло немилосердно, и ноги ощущали раскаленные тротуары. Иностранца бы удивило, что кто-то предпочитает в такой день есть горячую пищу в душном помещении, где открытый гриль еще выше поднимет температуру. Но инспектор был истинным кокни[4] и с презрением относился к слабакам, ограничивавшим себя в теплую погоду рыбными салатами, ледяной водой и прочими американскими штучками. Даже в это вырождающееся время Маллет был далеко не одинок в своих пристрастиях, и, когда его ленч подходил к концу, закусочная наполнилась людьми.

Большинство посетителей было, так или иначе, связано с юриспруденцией, ибо местоположение бифштексной делало ее регулярным «портом захода» для клерков при солиситорах и барристерах. Один из них вскоре присоединился к Маллету за его столиком. Он состоял на службе у лидера округа, где находится Дидфорд, и причислял инспектора к обширнейшему кругу знакомых, которым располагает каждый опытный клерк.

– Я слышал, старина, что вы расследуете дидфордское убийство, – сказал он.

Инспектор признал, что так оно и есть.

– Строго между нами – вы думаете, что к следующей выездной сессии что-то выяснится?

– Мне это кажется весьма вероятным, – осторожно ответил Маллет.

– Сессия уже на носу, – заметил клерк. – Если вы в ближайшее время кого-нибудь не арестуете, дело отложат до конца летних каникул.

– Знаю.

– Мы выезжаем не так часто, как обычно, но всегда готовы взяться за такое дело, если нам поручит это генеральный прокурор. Скажу по секрету, он очень высокого мнения о нас.

– Охотно верю.

– Особенно если это сделала женщина, – доверительно сообщил клерк. – Такая защита всегда нас привлекает. Можно играть на сентиментальных струнах. Не могли бы вы намекнуть мне, старина, насколько вероятно, что убийца – женщина?

– Боюсь, что нет, – ответил Маллет, вставая.

– Ну, пока, старина. Не забудьте, что я вам сказал насчет летних каникул. Откровенно говоря, во время следующей сессии вы можете нас здесь не застать. Работа отнимает у нас слишком много времени, и я не удивлюсь, если мы займем место в парламенте.

– Буду ждать этого с нетерпением, – серьезно отозвался инспектор. – Всего хорошего.

Маллет прошагал по южной стороне Стрэнда до Сомерсет-Хаус[5]. Когда он поравнялся с входом, оттуда вышел стройный, хорошо одетый молодой человек. Инспектор похлопал его по плечу.

– Ну, Фрэнт, каковы результаты?

Сержант Фрэнт двинулся дальше рядом с ним.

– Не ожидал увидеть вас здесь, – сказал он. – Я думал, вы собирались в Сити.

– Да, но я изменил планы. Давайте немного пройдемся. Я могу сесть на метро в Вестминстере – если вы раздобыли то, что мне нужно.

– Я раздобыл все, что там можно было найти, – ответил Фрэнт, передавая инспектору пачку документов. – Копия свидетельства о браке Джона Ричарда Снайда, капитана армии его величества, с Лорой Лидией О’Ши, незамужней, тринадцатого апреля 1901 года; копия свидетельства о рождении Мэри Юфимии Снайд, дочери вышеупомянутых, родившейся в Лондоне четвертого сентября 1902 года; копия свидетельства о рождении Хилари Монтегью Снайда, сына вышеупомянутых, родившегося в Олдершоте двадцать четвертого марта 1907 года; копия свидетельства о браке Роберта Мэтесона, вдовца, с вышеупомянутой Мэри Юфимией Снайд, незамужней, девятое июня…

– Спасибо, – прервал инспектор, пряча бумаги в карман. – Думаю, это все, что мне нужно. Надеюсь, нет сомнений, что Хилари Монтегью – это наш Хилари?

– Ни малейших. Я проверил в архиве – это тот же парень.

– Вот и хорошо, – сказал Маллет. – Но как странно!

– Что странно?

– Что Мэтесон женился прямо посреди рыболовного сезона.

После этого инспектор, к явному разочарованию коллеги, сменил тему и обсуждал другие дела всю дорогу до Нового Скотленд-Ярда.

Ровно в три часа мистер Мэтесон закрыл за собой дверь своего дома в Кенсингтоне и быстро зашагал, предвкушая спокойное времяпрепровождение в клубе «Удочка и леса». Когда он покинул площадь с северной стороны, Маллет появился на ней с южной. Подробное объяснение того, как был достигнут сей подвиг синхронизации, заняло бы слишком много времени, но следует упомянуть, что частично это зависело от неосознанного содействия горничной Мэтесонов и швейцара в «Удочке и лесе» – экспансивных личностей, всегда готовых поболтать с дружелюбными незнакомцами. Точное следование привычкам – болезнь, усиливающаяся с возрастом и делающая пациента уязвимым для внимания тех, чьи планы зависят от его присутствия или отсутствия в определенный момент.

– Инспектор Маллет спрашивает, мэм, не могли бы вы уделить ему несколько минут, – доложила горничная хозяйке в тот момент, когда мистер Мэтесон садился в такси.

В этот день Юфимия Мэтесон выглядела особенно привлекательной – насколько это доступно женщине не первой молодости после утра, проведенного в салоне красоты мадам Жанно на Бонд-стрит. Тем более досадно, что в ответ на сообщение горничной она нахмурилась, разом восстановив все морщины, которые специалист удалял целый час.

– Пригласите его сюда, – сказала Юфимия служанке. – Проклятие! – произнесла она вслух, глядя в зеркало над камином. Было ли вызвано это восклицание погубленным лбом или более серьезными причинами, оставалось тайной.

Когда горничная выходила, хозяйка окликнула ее через плечо:

– Одну минуту, Барбер!

– Да, мэм?

– Если… если кто-то придет, пока я занята, проводите его в библиотеку и попросите подождать.

Барбер отреагировала на это кажущееся абсолютно невинным распоряжение, поджав губы и опустив глаза.

– Да, мэм, – отозвалась она тоном, дающим понять, что ей отлично известно, о ком идет речь, и что подобная перспектива не вызывает у нее одобрения.

Вскоре в комнату вошел Маллет. Миссис Мэтесон успела перестать хмуриться и сердечно приветствовала его, как старого друга.

– Садитесь, инспектор! – воскликнула она. – Вот это кресло самое удобное. А я сяду лицом к окну. Вас это устраивает, не так ли? Я читала достаточно детективных романов и знаю, чего от меня ожидают.

В воздухе ощущался аромат духов. «Сломанные цветы», подумал Маллет, опускаясь в кресло.

– Жаль, что вы не застали моего мужа, – продолжала Юфимия. – Он только что ушел в клуб.

– Мне тоже жаль, – не краснея, откликнулся Маллет, – хотя вообще-то я пришел повидать вас.

– Меня? – Морщины на лбу тут же обозначились вновь.

– Да. Дело очень деликатное, миссис Мэтесон. Я бы сказал, его лучше обсуждать в отсутствие вашего мужа.

– О! – произнесла Юфимия, выпрямившись на стуле и пристально глядя на инспектора. – Многие вещи лучше обсуждать в отсутствие мужа, не так ли? – добавила она беспечным тоном. – Например, если вы хотите спросить жену о… Приведите мне пример.

– О другом мужчине, – напрямик заявил Маллет.

Выражение лица миссис Мэтесон сразу стало серьезным. Ее глаза прищурились, превратившись в две блестящие щелочки.

– О другом мужчине? – переспросила она. – Вы говорите загадками, инспектор, а я не люблю загадки. Кого вы имеете в виду?

– Я расследую смерть сэра Питера Пэкера, – ответил Маллет.

– Я уже говорила полиции, что ничего об этом не знаю.

– И тем не менее я должен задать вам несколько вопросов, касающихся вас и сэра Питера.

– Понимаю. Предстоит вторжение в мою личную жизнь, верно?

– Боюсь, что да. Разумеется, вы не обязаны отвечать на мои вопросы, но мой долг – задать их вам. И если я не смогу получить информацию у вас, придется искать другие пути.

– Расспрашивать моего мужа бессмысленно, – быстро сказала она. – Он ничего не знает!

– Я это выясню – если понадобится, – сухо промолвил инспектор. – Только прошу отметить, что я дал вам возможность поговорить со мной в его отсутствие.

– Очень любезно с вашей стороны, – с горечью отозвалась Юфимия. – Ладно, сдаюсь. Все это чистая правда. Мы с Питером какое-то время являлись любовниками. Я знаю, что многие говорили о нем дурно и что в его характере было много неприятных черт, но в нем имелось нечто притягательное для женщин… – Она вопросительно посмотрела на Маллета. – Я вас очень шокирую, инспектор?

– Я здесь не для того, чтобы быть шокированным.

– Понимаете, – медленно продолжала миссис Мэтесон, обращаясь к своему указательному пальцу, описывающему круги на крышке стола, – я очень люблю своего мужа. Я вышла за него по любви пятнадцать лет тому назад и никогда об этом не жалела. Но… – она издала неискренний смешок, – в конце концов, он старик, а я молодая женщина и вправе иметь маленькие развлечения.

Несколько секунд Маллет молчал, ожидая, что она что-нибудь добавит, потом осведомился:

– Когда вы в последний раз видели сэра Питера?

– Вечером накануне… накануне того, что случилось. Мы встретились в летнем домике у дороги.

– Я знаю это место.

– Вы знаете очень много, не так ли, инспектор? – Юфимия криво улыбнулась. – Хотя мы были очень осторожны. Мой муж ничего не знал – и не должен узнать!

Она сделала паузу, ожидая ответа, но инспектор промолчал.

– Ну, – с деланной бодростью произнесла миссис Мэтесон, – скелет извлекли из шкафа! Хотите знать что-ни-будь еще?

– Да, – кивнул Маллет. – Я хочу, чтобы вы рассказали мне правду.

Ее лицо внезапно побледнело.

– Я… Что вы имеете в виду? – почти прошептала она.

– То, что вы солгали мне о ваших отношениях с сэром Питером Пэкером. Нет, – он поднял руку, предупреждая ее протесты, – я говорю не о летнем домике. В это я верю, тем более что уже об этом знал. Но вы не сообщили мне подлинную причину, по которой ходили туда.

– Не понимаю. Я ведь уже рассказала…

– Да, но я вам не верю. Подумайте сами – у вас счастливый брак с человеком, хотя и гораздо старше вас, но который вас любит и которого любите вы. И вы хотите, чтобы я поверил, будто женщина, обладающая разумом и вкусом, по собственной воле может изменить мужу с человеком вроде сэра Питера?

– Инспектор, – сказала миссис Мэтесон, убедительно изображая достоинство, – эта тема для меня крайне неприятна, и я не желаю ее продолжать. Я уже говорила вам, что стыжусь своего поведения. Но человеку вашей профессии должно быть хорошо известно, что люди поступают так каждый день, и не имея более убедительных причин, чем у меня. Не понимаю, почему вы подозреваете какие-то скрытые мотивы. Да и вообще, какие мотивы нужны для этого мужчине и женщине?

– Следует ли мне напомнить вам, миссис Мэтесон, что у вас есть брат?

– Значит, вы расспрашивали Хилари? – воскликнула она.

– Не важно, откуда я получаю информацию. Важно то, что я это знаю. Ваш брат Хилари находился в ситуации, позволявшей сэру Питеру отправить его в тюрьму. Он этого не сделал, и я предполагаю, что ценой его сдержанности было…

Юфимия разрыдалась.

– Какой смысл притворяться? – всхлипывала она. – Да, это правда! Я никогда не любила эту скотину – я ненавидела его! Но когда он пришел ко мне и сказал, что готов пощадить Хилари в обмен на… на мою благосклонность, что мне оставалось делать? Он знал, что я пойду на все, чтобы избавить брата от тюрьмы. Но я и представить не могла, как это мерзко! Когда я заявила ему, что больше не стану этого делать, он пригрозил рассказать моему мужу и сделал бы это просто забавы ради. Он знал, как я его ненавижу, и наслаждался, видя мои страдания. Вот что это был за человек. – Она вытерла глаза, высморкалась и добавила более спокойно: – Последние два года были для меня сплошным кошмаром.

– А почему вы не обратились за помощью к мужу, я имею в виду, по поводу вашего брата?

Юфимия покачала головой:

– Однажды я пыталась это сделать, когда у Хилари были неприятности, но ничего не получилось. Мой муж всегда был очень несправедлив к Хилари. Сейчас он даже не позволяет мне с ним видеться. Понимаете, Хилари однажды подделал чек Роберта, а тот ужасно строг в таких вещах.

Вынув из сумки пудреницу, она подошла к зеркалу над камином, припудрила лицо дрожащей рукой и, повернувшись к инспектору, произнесла с неожиданным спокойствием:

– Вот и все. А теперь, пожалуйста, уходите.

Но Маллет еще не окончил разговор, который становился для него таким же болезненным, как и для нее.

– Я должен задать вам еще один вопрос, – мягко сказал он.

– Боже мой! – раздраженно воскликнула Юфимия. – Неужели я недостаточно вам рассказала? Уходите и оставьте меня в покое.

Инспектор не сдвинулся с места.

– Вы рассказали мне столько, что в ваших же интересах я должен дать вам возможность объяснить еще одну вещь. Полиции в Дидфорде вы заявили, что в субботу провели вторую половину дня в Дидбери-Кемп и оттуда пошли прямо домой через холмы. У меня есть основания считать, что это неправда, так как вас видели у дорожного угла спустя несколько минут после того, как обнаружили тело сэра Питера. Судя по тому, что я знаю теперь…

Юфимия прервала его.

– По-вашему, если мне хватило смелости убить этого человека, я бы не сделала этого год назад? – с горечью осведомилась она.

– Значит, вы признаете, что были там? – настаивал Маллет.

– Да, – устало отозвалась Юфимия. – Какое это имеет значение?

– Как вы там оказались?

Она молча смотрела на него, прежде чем ответить:

– Я как раз вышла из машины доктора Лэтимера.

Инспектору понадобился весь его опыт, чтобы скрыть удивление.

– Из машины доктора Лэтимера? – переспросил он.

– Да. Я вышла оттуда, когда услышала, как он велел Ренделу ехать в его машине в деревню. Я подумала, что он специально говорит так громко, чтобы я это услышала.

Маллет задумался.

– Мы кое-что знаем о передвижениях этой машины, – сказал он. – Доктор Лэтимер подъехал к дорожному углу незадолго до того. Тогда вы были с ним?

– Да… то есть нет, – быстро поправилась она. – Я уже говорила, что весь день провела на холмах. Я ничего не знаю о том, где была машина.

– Вы имеете в виду, что обнаружили автомобиль, спустившись с холма, и сели в него?

– Да.

– Почему вы это сделали?

– Меня попросил доктор Лэтимер. Я как раз вышла на дорогу, когда встретила его. Он выходил из машины у ворот и сказал, что отвезет меня домой, если я подожду, пока он навестит пациента в коттедже. – Она вымученно улыбнулась. – Как видите, в этом нет ничего подозрительного, инспектор.

– Но я все еще не понимаю, почему вы вышли из машины, как только подошел мистер Рендел?

– Просто я не хотела, чтобы меня в этот момент видели с доктором Лэтимером.

– Вы боялись, что об этом узнает ваш муж?

– Довольно говорить о моем муже! – с неожиданной яростью крикнула Юфимия и выбежала из комнаты, прежде чем инспектор успел открыть рот.

Через минуту Маллет вышел из дома. Юфимия плакала в спальне наверху, а Барбер, испытывая злобную радость, сообщила пришедшему вскоре мистеру Снайду, что его сестра сегодня не сможет повидаться с ним.

Глава 21

СОВЕЩАНИЕ В КРЭБХЭМПТОНЕ

В четверг утром Маллет вернулся в Дидфорд-Парву. На станции его встретил Уайт.

– Рад вас снова видеть, инспектор, – сказал суперинтендент. – Была ли успешной ваша поездка в Лондон?

– Даже весьма успешной, – ответил Маллет. – Следующее, что я хочу сделать…

– Не важно, что вы хотите, – с усмешкой прервал Уайт. – Следующее, что вам придется сделать, – это поехать в полицейское управление в Крэбхэмптон. Шеф устраивает совещание.

– Для чего? – спросил Маллет.

– Просто ему пришла в голову идея.

– И кто будет присутствовать?

– Только вы, я и он… Кажется, доктор Лэтимер хочет приехать. Надеюсь, вы не станете возражать?

– Напротив, – отозвался инспектор, задумчиво потягивая себя за ус. – Я буду очень рад его видеть. Но почему в Крэбхэмптоне, Уайт? Почему не здесь? Ведь это было бы гораздо удобнее для всех.

– Приказы не обсуждаются, – вздохнул суперинтендент. – Вы скоро это поймете, когда познакомитесь с шефом поближе. Совещания всегда проводятся в Крэбхэмптоне. Не спрашивайте меня почему. Думаю, шеф получает удовольствие, созывая в свой офис людей со всего графства, хотя для всех было бы куда меньше хлопот, если бы он приходил к ним сам. Шеф как-то говорил мне что-то насчет Магомета и горы, но я не мог понять, что он имел в виду.

– Когда мы должны там быть?

– Ровно в одиннадцать тридцать. Нам придется поспешить, чтобы не опоздать.

Двое мужчин сели в ожидающую их полицейскую машину.

– Совсем забыл, – спохватился Маллет, когда они уже собирались тронуться в путь. – Я бы хотел по дороге зайти в аптеку. Где тут ближайшая?

– По дороге в Магну есть аптека старого Вуда, а на Хай-стрит – один из филиалов фирмы Сэндла. Думаю, вам лучше зайти туда. Аптека Вуда – допотопное заведение.

– Тем не менее, мне кажется, я именно там достану то, что нужно. Если не возражаете, остановимся у аптеки Вуда. В случае надобности мы всегда можем вернуться к Сэндлу.

Удивленный суперинтендент отдал распоряжение водителю, и автомобиль, проехав мимо витрин с зеркальными стеклами, принадлежащих отделению знаменитой фирмы, остановился возле старомодной аптеки с тремя разноцветными пузырьками в окне. Маллет вошел внутрь и через несколько минут вернулся с маленьким пакетиком.

– Повезло с первого раза, – удовлетворенно сообщил он.

Уайт поднял брови, но ничего не сказал. Когда они проехали около мили, он повернулся к инспектору и спросил:

– Что-нибудь важное?

– Не знаю. Может быть, нет. Просто маленькая дырочка, которую нужно заткнуть.

– Звучит так, будто вы нуждаетесь не в аптекаре, а в дантисте, – заметил Уайт. Так как инспектор не проявлял желания поддержать разговор, он не удержался от вопроса: – Что находится в этом пакете?

– Понятия не имею, – отозвался Маллет. – Я еще не открывал его – на ощупь похоже на пузырек.

Больше никто не произнес ни слова до самого Крэбхэмптона.

Созвав совещание со всеми должными церемониями, майор Строуд, как вскоре выяснилось, плохо себе представлял, в какой форме оно должно протекать. Он величаво восседал за массивным письменным столом, глядя на Уайта и Маллета, примостившихся напротив на не слишком удобных стульях. Доктор Лэтимер, сидящий на краю дивана сбоку от стола, выглядел заинтересованным, но сторонним наблюдателем.

– Ну, – торжественным тоном заговорил майор Строуд, – вроде бы все в сборе. – Не дождавшись ответа на это заявление, он откашлялся и продолжил: – Мне казалось полезным собраться и посмотреть, как идет расследование. Время не стоит на месте, а след остывает. Я прекрасно понимаю, что не следует без нужды останавливать гончих, но все-таки мне хотелось бы знать ситуацию.

Последовала пауза. Доктор Лэтимер смотрел на майора с почти профессиональным интересом, майор смотрел на суперинтендента, суперинтендент – на инспектора, а инспектор задумчиво уставился в потолок. Кто-то должен был нарушить молчание, и в конце концов это сделал Маллет.

– После нашей последней встречи, сэр, я побывал в Лондоне, – почти виновато сообщил он. – Там я побеседовал с мистером Ренделом, мистером Смитерсом и миссис Мэтесон.

– С миссис Мэтесон? – удивленно переспросил Строуд.

– Да, сэр.

– Я бы скорее подумал… Но полагаю, вы знаете, что делаете. Продолжайте, инспектор.

– Я закончил, сэр.

– То есть как это? Разве вам больше нечего нам сообщить?

– Может быть, и есть, сэр, если доктор Лэтимер не возражает ответить на несколько вопросов.

– Доктор Лэтимер? Ха!

– Конечно не возражаю, – спокойно сказал доктор. – Для этого я здесь и нахожусь.

– Отлично. Прежде всего, я хотел бы знать, где вы находились в вашем автомобиле в субботу около половины первого?

– На это легко ответить. Нигде.

– Как это нигде? – осведомился майор.

– В половине первого в субботу я не был в своем автомобиле. Фактически я не был в нем от без десяти двенадцать и до того, как я поехал в Парву для вскрытия.

– Миссис Лардж утверждает, что видела вашу машину на аллее, едущей в направлении Дидфорд-Магны как раз незадолго до половины первого, – сказал Маллет.

Строуд вмешался, прежде чем доктор успел ответить:

– Разве вы не говорили мне в тот вечер, что подъехали к дорожному углу как раз перед тем, как там появился молодой Рендел?

– Сначала отвечу на второй вопрос, – безмятежно произнес доктор. – Я не говорил вам ничего подобного.

– Говорили, сэр! Как вы смеете это отрицать? – Майор побагровел от гнева.

– Простите, но ничего такого не было. Вы сказали мне – и суперинтендент Уайт это подтвердит, – что знаете, будто я подъехал к дорожному углу в этот момент, и я не стал вам противоречить. Согласитесь, что это не одно и то же.

Главный констебль повернулся к Уайту.

– Что означает вся эта чепуха? – свирепо осведомился он.

Но суперинтендент не поддержал его.

– Должен признать, сэр, что доктор говорит правду, – виновато произнес он. – Насколько я помню, доктор сказал нам, что был у дорожного угла в пять часов. Но вы… э-э… предложили ему не распространяться об этом, так как мистер Рендел уже сообщил нам, что машина подъехала именно тогда.

– Неужели?

– Да, сэр. Но вынужден добавить, что вы спросили у доктора, верно ли заявление мистера Рендела, и он ответил утвердительно.

– Вот-вот! Значит, вы все-таки солгали, доктор Лэтимер.

– Хорошо, – отозвался доктор с невозмутимой улыбкой. – Признаю, что я не опроверг ложное предположение. Но в конце концов, майор, вы сами вложили мне в рот эти слова, а так как я не считал – и не считаю сейчас, – что субботнее местопребывание меня и моей машины имеет хоть какое-то значение, то не стал тратить ваше время, поправляя вас. Возможно, вы помните, что в тот вечер страшно торопились, – язвительно добавил он.

– А теперь вы заявляете, что не подъезжали к дорожному углу в пять? – спросил Строуд.

– Именно это я и пытаюсь сделать.

– Тогда как вы туда добрались?

– В пять? Пешком.

– Но молодой Рендел говорит…

– Простите, майор, но меня абсолютно не касается, что говорит или не говорит молодой Рендел.

– Позвольте заметить, – рявкнул майор, – что вы ставите себя в рискованное положение! Человек найден убитым…

– Это, во всяком случае, для меня не новость.

– Как вы смеете, сэр! – Майор Строуд с силой ударил кулаком по столу.

В последовавшей паузе прозвучал спокойный голос Маллета:

– Если вы позволите мне внести предложение, сэр, то я считаю, что если доктор Лэтимер в точности опишет нам свои передвижения в тот день, это поможет прояснить ситуацию.

– С удовольствием, – сказал доктор, не давая Строуду времени ответить. – Таким образом я смогу объяснить, почему, беседуя в тот день с нашим великолепным главным констеблем, я использовал то, что один судья удачно назвал экономией правды. При данных обстоятельствах это было вполне естественно, хотя теперь я вижу, что такая экономия привела к скверным результатам.

– Рассказывайте все с начала до конца и не тратьте зря время, – проворчал майор Строуд.

– Вы должны позволить мне сделать это по-своему, памятуя о печальных последствиях ваших попыток перебить меня в прошлый раз. Хотя мою историю можно изложить достаточно кратко. В субботу утром я выехал из дому на машине приблизительно в половине двенадцатого. Прибыв к месту, именуемому дорожным углом, я вышел из автомобиля ровно без десяти двенадцать. Я как раз посмотрел на часы, и можете мне поверить, что они идут правильно. Я вернулся к этому месту – и к моей машине – около пяти, когда прошел через калитку на тропинку с целью посетить моего пациента в коттедже. В тот момент я и встретил молодого Рендела.

– Но Рендел говорит, что он слышал, как подъехала ваша машина, – возразил майор.

– Не знаю, как он мог что-то слышать – даже мой трескучий драндулет, – когда работала эта чертова лесопилка. Это выше моего понимания.

– Миссис Лардж видела вас на аллее в половине первого, – вставил Уайт.

– Что касается миссис Лардж, то она моя пациентка, и я хорошо ее знаю. У нее отличные зрение и память, но столь же богатое воображение.

– Вы имеете в виду, что она лгунья? – уточнил Строуд.

– Я не имею в виду ничего подобного.

– Думаю, – вмешался Маллет, – доктор Лэтимер подразумевает, что леди, увидев его автомобиль, который, как она утверждает, чуть ее не сбил, естественно, пришла к выводу, что доктор находился внутри.