Текст книги "Смерть не азартный охотник"

Автор книги: Сирил Хейр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

искренне Ваш Теодор Ригли-Белл».

– Интересно, что означает «в самом широком смысле слова»? – пробормотал Маллет, переворачивая страницу.

Спустя два дня после письма Ригли-Белла сэр Питер получил записку от Вэланса:

«Дорогой Пэкер!

Благодарю за письмо. Рад узнать, что Вы в состоянии сделать конкретное предложение. С удовольствием пойду с Вами на ленч в указанные Вами время и место».

За ленчем два магната, по-видимому, договорились, так как понадобился всего лишь обмен несколькими более-менее формальными посланиями, чтобы прийти к соглашению (которое вошло бы в силу, если бы не внезапная смерть сэра Питера). Читателю оставалось гадать, в какой степени на этот счастливый результат повлияло то, что один из двух игроков в покер мог видеть карты другого. Тем не менее в папке было еще кое-что любопытное – второе письмо директора-распорядителя «Брэндиш и Брэндиш», выдержанное в несколько ином стиле, чем первое:

«Дорогой сэр Питер!

Как Вы, несомненно, слышали, сегодня совет решил принять в принципе план соглашения, выработанный Вами и Вэлансом. Думаю, следует сообщить Вам, что совет принял и другое решение, а именно: приостановить действие моего контракта, согласно условиям, 1 января будущего года. Меня официально информировали, что причина этого шага – новое соглашение, позволяющее экономить на административных расходах и делающее мой пост лишним. Однако секретарь компании, мистер Костон, обронил в разговоре кое-что, наводящее на мысль, что это не является подлинной причиной решения совета. Мне нелегко поверить в такое, но его слова недвусмысленно давали понять, что упомянутое решение принято фактически по Вашему требованию в качестве компенсации за принятие соглашения, о которой Вы договорились с мистером Вэлансом. Разумеется, возможно – и я был бы этому искренне рад, – что мистер Костон ошибается. Я уверен, что он не пользовался стопроцентным доверием мистера Вэланса во время переговоров в течение последних месяцев. Нет нужды упоминать, что он не пользовался и моим доверием в тот же период. Однако могут возникнуть обстоятельства, которые вынудят меня сообщить определенные факты мистеру Костону, а это едва ли пойдет на пользу обсуждению различных деталей договора, которое, по его словам, должно состояться между вами на уик-энд.

Мне бы не хотелось идти на подобные меры. Я с неохотой даже упоминаю о них. Предпочитаю рассчитывать – имея на то все основания, – что у Вас на мой счет иные намерения. Мне было бы любопытно узнать о них, и я воспользуюсь первой же возможностью, чтобы услышать это от Вас. Так как следующий уик-энд я проведу по соседству с Вами, возможно, Вы организуете встречу. В Ваших я интересах не отказывать мне в этой просьбе.

Искренне Ваш Г. Р.-Б.»

Маллет перевернул последнюю страницу и закрыл объемистую папку.

– Это, безусловно, объясняет причину, по которой… – пробормотал он себе под нос. – Но я не понимаю, каким образом… Черт бы побрал этого Картера! Похоже, он говорит правду.

Со вздохом инспектор перешел к другим бумагам. Коллекция была весьма пестрой. Существует два типа людей, которые причиняют массу хлопот своим душеприказчикам, когда приходит время разбираться в их делах. Одни не ведут никаких записей о своих деловых операциях, теряют квитанции и страховые полисы, их акции находят между страницами книг, а завещания, если находят вообще, – в шкафу горничной, когда вся надежда уже потеряна. Другая крайность – люди, которые скрупулезно хранят каждый клочок бумаги, когда-либо представлявший какой-то интерес, вынуждая переживших их заниматься многодневной сортировкой. Сэр Питер явно принадлежал к последнему типу. К счастью, он был весьма методичен, что значительно облегчало задачу инспектора.

Разумеется, бумаги, с которыми он сейчас имел дело, представляли собой всего лишь фрагмент накопленной сэром Питером массы. Это было содержимое только тех ящиков, в которых, как сказала Мэриан Пэкер суперинтенденту, хранились личные бумаги мужа и которые впоследствии были открыты одним из ключей, найденных на теле убитого. Они во многом походили друг на друга – это деловые записки, которые сэр Питер по той или иной причине предпочитал хранить под замком. Попадались и личные документы, каковые обычно хранят в безопасном месте, например паспорт и толстая книжечка с записями вкладов. Присутствовали также две-три аккуратные пачки квитанций. Инспектор обследовал их с интересом. Большинство, как он и ожидал, было от портных, ювелиров и из цветочных магазинов. Не требовалось особой проницательности, чтобы догадаться, почему они хранились среди личных бумаг. Оплаченный счет за «разные книги» на момент озадачил Маллета, пока он не посмотрел на имя торговца и не понял, почему он не обозначает свой товар более точно. Оставался еще один счет, присутствие которого в подобной компании объяснить было трудно. Он был от фирмы строителей и декораторов в Крэбхэмптоне – главном городе графства, находящемся милях в двадцати, – и датирован июлем прошлого года.

«За выполненную работу, согласно нашей смете № 46802… 152 фунта 10 шиллингов».

Слипающимися глазами Маллет тупо уставился на счет. Что он здесь делает? У сэра Питера, несомненно, была отдельная папка с записями расходов на поместье, где и должен храниться такой документ. Может, его положили в эту пачку по рассеянности? Однако сэр Питер не производил впечатления человека, способного на такие ошибки. Значит, дело в причине личного характера, а инспектор за этот вечер прочитал достаточно, дабы убедиться, что все «личное» у сэра Питера подразумевает более или менее дурно пахнущее. Во всяком случае, этим стоило заняться независимо от того, имеет ли оно отношение к теперешнему расследованию или нет.

Зевнув, Маллет переписал имена архитекторов и номер сметы.

Оставалось лишь несколько писем, по-видимому не связанных ни друг с другом, ни с другими уже изученными документами. Инспектор быстро просматривал их и так же быстро откладывал, как абсолютно бесполезные. Он почти спал, и только добросовестность заставляла его продолжать работу, однако при виде имени в конце последнего, отпечатанного на машинке текста тотчас же проснулся. Под документом стояла подпись «Хилари Снайд» – это имя сразу показалось Маллету знакомым. Пару минут он напрягал одурманенный мозг и наконец вспомнил скучное, ничем не примечательное дело одной мошеннической фирмы, которым ему довелось заниматься год или два тому назад. Хилари Снайд был одним из многочисленных свидетелей, допрошенных им в процессе этого утомительного расследования. Снайд легко мог превратиться в обвиняемого, если бы не было доказано, что он служил всего лишь орудием в руках куда более ловкого и опасного преступника. Незначительный молодой человек и незначительное дело, существенное лишь для бедняг, потерявших свои деньги. Но инспектор был доволен, что вспомнил о нем и что, если понадобится расследовать делишки мистера Снайда, все данные о нем, вплоть до недавнего времени, хранятся в архивах Скотленд-Ярда.

Маллет вернулся к документу. По форме это было письмо, адресованное сэру Питеру, но на конверте отсутствовали признаки отправки по почте. Содержание оказалось достаточно любопытным – автор признавался в ряде мошенничеств, совершенных им по отношению к компании сэра Питера. В каждом случае указывались точный метод и улики, подтверждающие признание. Документ был настолько подробным и скрупулезным, что мог бы послужить веским аргументом для обвинения. Если бы кто-то, обладающий такой информацией, захотел подать на Снайда в суд, тому для доказательства вины Снайда другие улики были бы уже не нужны. Инспектор одобрительно улыбнулся. Тот, кто вдохновил автора на это послание, знал свое дело. Признание, добытое с помощью обещаний или угроз, неприемлемо для суда. Но в этом деле прокурор мог бы доказать вину, не прибегая к признанию.

То, что на автора оказывали определенное давление, легко просматривалось в окончании письма. Это было извинение перед сэром Питером за вред, причиненный ему автором, вкупе с благодарностью за его снисходительность, высказанное в столь униженных выражениях, что читателя могло стошнить. В письме упоминалась семья Снайда и, в частности, «та, которая дорога нам обоим» (смысл этой фразы так и остался неясным). Маллет, дочитав это письмо, покончил с ночной работой.

Чувствуя интерес, смешанный с отвращением, инспектор собрал бумаги и отправился спать.

Глава 15

СНОВА МИССИС ЛАРДЖ

Во вторник утром десять добропорядочных и законопослушных обитателей графства прибыли по повесткам в Дидфорд-Парву и принесли присягу, торжественно поклявшись провести, согласно возложенным на них его величеством обязанностям, добросовестное расследование всех фактов, касающихся смерти Питера Пэкера, баронета, и вынести без страха и пристрастия справедливый вердикт на основании свидетельских показаний, а также их опыта и знаний. Спустя час они расстались, проведя под руководством хитрого коронера, которым в свою очередь руководила полиция, скорее быстрое, нежели добросовестное расследование и не приложив к нему почти никакого опыта и вовсе никаких знаний. Что касается показаний, то они были достаточно скудными. Вдова официально подтвердила опознание тела, доктор сообщил о причине смерти, после чего выступило еще несколько свидетелей, в том числе Джимми Рендел. Ни справедливого, ни какого-либо иного вердикта не последовало, и в итоге процедура была отложена.

Джимми покинул здание муниципалитета, где проходило дознание, вместе с матерью, которая, к его досаде, настояла на своем присутствии. Процедура дачи показаний оказалась не такой мучительной, как он себе представлял, – во всяком случае, она была куда легче, чем недавний разговор с суперинтендентом. Самым худшим моментом стал тот, когда на место свидетеля вызвали Мэриан. Он с трудом подавил нелепый импульс крикнуть, чтобы она соблюдала осторожность, и ощутил колоссальное облегчение когда Мэриан вернулась на прежнее место, ответив на несколько простых вопросов коронера.

– Бедная женщина, – промолвила миссис Рендел, стоя на ступеньках ратуши среди толпы зевак. – Я должна ней поговорить.

– Не надо, мама, – всполошился Джимми. – Ее кто-то сопровождает, очевидно поверенный. Мы будем только мешать.

– Но я думала, Джимми, что вы с ней близкие друзья! Конечно, после ее замужества я редко с ней виделась, но раньше она часто у нас бывала. Неужели ты забыл?

Разве можно такое забыть!

– Верно, – согласился он. – Но это не значит, что нам следует беспокоить ее сейчас.

Миссис Рендел уступила и предложила отправиться на ленч в ближайший отель. Джимми покачал головой:

– Лучше закусим в Крэбхэмптоне, на обратной дороге. Все вокруг буквально кишит репортерами и полицейскими. Я хочу выбраться отсюда как можно скорее.

– Так как ты умеешь водить машину, а я – нет, мне придется идти на ленч туда, куда захочется тебе, – философски заметила его мать. – Но должна заметить, Джимми, что ты знаешь, как испортить удовольствие. Впервые в жизни я сталкиваюсь с загадочным убийством, а ты хочешь увезти меня отсюда.

– Если бы ты столкнулась с этим так же близко, как я, тебе бы тоже хотелось отсюда убраться.

– Кажется, это та персона из Скотленд-Ярда? Интересно, удастся ли ему в этом разобраться?

– А мне абсолютно неинтересно.

– Ты способен довести до белого каления, Джимми! Неужели тебе не хочется узнать, кто это сделал?

Джимми помедлил с ответом.

– Не вижу, каким образом ленч в здешнем отеле поможет нам это узнать, – сказал он наконец.

Но им не удалось ускользнуть так легко, как надеялся Джимми. Когда они садились в машину на рыночной площади, их окликнула миссис Лардж.

– Здравствуйте, миссис Рендел, – сказала она, горячо пожимая руку матери Джимми. – Рада видеть вас снова! Полагаю, вы приехали послушать, как Джимми дает показания? По-моему, он отлично справился. Вы должны им гордиться. Только, Джимми, тебе следовало держать подбородок повыше, а то твой голос не доходил до задних рядов. Я всегда говорю моим девочкам из воскресной школы: держите голову выше и обращайтесь к последнему ряду.

Джимми сердито уставился на нее. Только что он уверенно возражал матери, но в присутствии миссис Лардж утрачивал дар речи.

– Похороны состоятся завтра в Магне, – продолжала миссис Лардж. – Я сказала пастору, чтобы он держал на замке ворота кладбища и пропускал только членов семьи и, конечно, людей из образованных классов. Он болтает чепуху о правах прихожан, но я не собираюсь терпеть там толпу зевак. Ведь с кладбища ничего не стоит пройти в наш сад. Я помню, что произошло в позапрошлом году, когда хоронили старого Хармена, который покончил с собой. Тогда я говорила пастору, что его не следует хоронить на освященной земле, но он не послушал – и вот вам результат. С той стороны моего сада не осталось ни одного яблока!

– Не думаю, что кому-нибудь захочется воровать ваши яблоки в июне, – мягко заметила миссис Рендел.

– Какая разница? Дело в принципе! Почему это люди не могут не брать то, что им не принадлежит?

– Полагаю, такова человеческая натура, – сказала миссис Рендел.

Миссис Лардж не обратила на это внимания, обшаривая острыми глазками площадь во всех направлениях.

– Это машина миссис Дженкс, не так ли? А вон идут Фостеры! Должно быть, приехали автобусом. Кажется, все сегодня прибыли в Парву. Удивительно, Джимми, что нет никого из твоих друзей-рыболовов.

– Возможно, они нашли себе лучшее занятие, – отозвался Джимми.

Если миссис Лардж и оценила сарказм, то не подала виду;

– Я думала, что Мэтесоны приедут обязательно, – продолжала она. – Мне говорили, что Юфимию Мэтесон сильно расстроила смерть сэра Питера, даже слишком сильно. Вы не догадываетесь почему?

– Нет, – ответил Джимми.

– Разумеется, в этом ничего нет, но ее муж очень стар, а сэр Питер…

– Право, миссис Лардж, – запротестовала миссис Рендел, – вам не следует говорить такие вещи! Я уверена, что сэр Питер…

– Ну, мы-то знаем, что собой представлял Сэр Питер, верно, Джимми? Думаю, миссис Рендел, сын рассказывал вам, что в тот день, когда убили сэра Питера, одна из деревенских девушек родила ребенка. Помнишь, Джимми, я говорила тебе об этом как раз перед тем, как ты… его обнаружил?

Блестящие от возбуждения глаза миссис Лардж были прикованы к лицу Джимми. Он почувствовал, что краснеет. Черт бы побрал эту женщину!

– Мама, – заговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, – если мы хотим успеть на ленч в Крэбхэмптон, нам лучше выехать сразу же.

– До свидания, миссис Рендел, – любезно попрощалась миссис Лардж. – Передайте привет вашему супругу. Полагаю, ему все так же скверно? Вы должны отвезти его в Дройтуич – правда, в его возрасте это едва ли поможет. До свидания, Джимми. Не забывай, что я говорила тебе о подбородке.

– Странная женщина, – заметила миссис Рендел, когда они выехали с площади. – Ты заметил, Джимми, что она ни разу не упомянула бедняжку Мэриан?

Джимми подумал, что хотя бы за одно это должен быть благодарен миссис Лардж.

– Вряд ли кто-нибудь принимает всерьез то, что она говорит, – отозвался он.

Это замечание выражало не только мнение, но и надежду. Ибо, когда они свернули за угол, он обернулся и увидел , что миссис Лардж беседует с человеком, которого его мать охарактеризовала как «персону из Скотленд-Ярда».

– Не могли бы вы уделить мне немного времени? – обратился к миссис Лардж Маллет.

Та окинула его взглядом с головы до ног и воскликнула:

– Ага! Мистер Бизи![2]

– Прошу прощения?

– Разве люди вашей профессии не так себя называют? Так мне сказал мой муж, который читает множество чепуховых детективных романов.

– Меня называли и так, и похуже, – признал инспектор. – Но только не леди.

– Но ведь вы такой и есть, не так ли? – настаивала миссис Лардж. – Тут нечего стыдиться, – любезно добавила она.

– Сейчас я, безусловно, занят убийством сэра Питера. Вот почему я был бы благодарен вам за помощь. Если сейчас вам не совсем удобно…

Миссис Лардж сверилась с часами на башне ратуши.

– Без четверти двенадцать. Через пятнадцать минут я должна встретиться с пастором, но он всегда опаздывает, причем без всякой причины. Так что у нас достаточно времени. Куда мы пойдем?

– Мне представляется наилучшим планом…

– Я бы предложила чайную «Багдад». Если пастор случайно окажется пунктуальным, он найдет меня там. Пошли!

Маллет безропотно последовал за властной старой леди в чайную, которой придавали «месопотамский» колорит занавески из бусин, бамбуковые столики и абажуры со стеклянными подвесками. Она была переполнена местными жителями, с любопытством уставившимися на вошедшую пару, и инспектор подумал, что менее подходящего места для конфиденциальной беседы было трудно найти. Но мисс Лардж оказалась на высоте. Она сразу же поймала официантку, обратилась к ней тоном, каким разговаривают с умственно неполноценными (что, возможно, соответствовало действительности), и отвела Маллета в маленькую пустую комнату на втором этаже.

– Я заказала кофе, – сообщила миссис Лардж. – Полагаю, вам это подходит?

– Очень любезно с вашей стороны, но я не могу позволить…

Миссис Лардж отмахнулась от его протестов:

– Пастор оплатит счет, когда придет. Утром он побывал в банке, так что беспокоиться не о чем.

Принесли кофе. Инспектор попробовал его и обнаружил, что, добавив солидную порцию молока, сможет выпить его без тошноты. Посмотрев на печенье, поданное в качестве закуски, он сказал миссис Лардж, что предпочитает не портить аппетит перед ленчем.

– Чушь! – отрезала миссис Лардж, энергично жуя печенье. – Пастор вечно твердит то же самое. – Очевидно, чтобы отвергнуть любое предложение, было достаточно солидарности с ним пастора. – Итак, мистер Бизи, – осведомилась она, – что вы хотите знать?

– Прежде всего… – начал Маллет.

– Прежде всего, я могу сразу кое-что вам сообщить, – прервала миссис Лардж. – Молодой Джимми Рендел влюблен в Мэриан Пэкер. Пялится на нее, как баран на новые ворота, при каждой возможности. Впрочем, муж особенно не возражал. Скверный был тип. Он и эта девушка Бейвин… но вы, наверно, об этом знаете?

Маллет молча кивнул.

– Мне жаль молодого Картера. Он приятный юноша.

– Я видел его, – рискнул вставить Маллет.

– Славный, честный парень. Не знаю, почему пастор всегда придирался к нему, когда он пел в хоре. Я не верю, что Картер имеет отношение к этой истории с кошкой на празднике урожая. По-моему, на него можно положиться.

Маллет счел благоразумным не делать комментариев.

– В субботу я рассказала Джимми о Сузан Бейвин, – продолжала она. – Как раз перед… ну, вы понимаете. Думаю, для вас это уже не новость.

– Кажется, я что-то об этом слышал.

– Ага! Вы подслушивали, когда я только что говорила с матерью Джимми. Этого и следовало ожидать. О, не извиняйтесь, мистер Бизи! Я нисколько не сержусь – в конце концов, такова ваша профессия.

Миссис Лардж засмеялась и откусила половину печенья, покрытого ярко-зеленого цвета сахаром.

– Может быть, вы начнете с самого начала? – предложил Маллет.

– А где, по-вашему, начало? Ребенок Сузан Бейвин был зачат… – она быстро посчитала на пальцах, – в прошлом сентябре. А Питер Пэкер, судя по рассказам, пренебрегал женой уже во время медового месяца. Во всяком случае, бедняжка выглядела очень несчастной, когда впервые приехала в Мэнор как хозяйка! В этом мире начало найти не так легко.

– Знаю, – согласился инспектор. – Я имел в виду нечто более простое. Прежде всего, мне нужно, чтобы вы рассказали все возможное о событиях прошлой субботы. Начнем с ваших собственных передвижений.

– Моих передвижений? Ха! – Старая леди выпрямилась на стуле. – Знаете, мистер Бизи, вы скоро заставите меня предполагать, что я являюсь одной из подозреваемых.

– Ни в малейшей степени, мадам, – заверил ее Маллет. – Я всего лишь надеюсь, что вы в состоянии сообщить мне какую-нибудь полезную информацию.

– Понятно. Хотите, чтобы я была стукачом.

– Вы не должны так говорить, миссис Лардж! – воскликнул донельзя шокированный Маллет.

– Именно стукачом! – торжествующе заявила старая леди. – Не спорьте! Так во всех книгах называют людей, передающих сведения полиции. Отлично, мистер Бизи! Я буду вам стучать. Ведь такой глагол тоже существует? – осведомилась она.

– Право, не знаю.

– А следовало бы знать. Дайте подумать… В субботу я все утро была дома. Можете спросить пастора, хотя он вряд ли что-то помнит. Нужно было отдать белье в стирку, а на горничных никогда нельзя положиться. Потом пришла миссис Бейвин одолжить простыню для дочери. Разумеется, я сочла своим долгом высказать ей то, что думала о поведении Сузан, хотя с таким же успехом могла обращаться к рыбам в Диддере. У этих людей отсутствует мораль, мистер Бизи. Я говорила пастору, что это его вина. Лучше бы он вещал в своих проповедях об адских муках и вечном проклятии, а не о Добром Пастыре и Его стаде. Вот уж действительно, стадо! Они просто смеются над ним.

Инспектор вернул ее к исходной теме:

– Это было утром, а что произошло потом?

– Дайте вспомнить… Ленч был в двенадцать. В субботу так бывает всегда, чтобы дать пастору время на подготовку к проповеди, хотя я всегда говорю ему, что он не в состоянии удержать в голове больше, чем напишет на бумаге за пять минут. После ленча я надела шляпу и собралась на ферму Ранта. Вы знаете, где это?

– Думаю, да. По другую сторону реки, не так ли?

– Верно. Я хотела поспеть туда до часа, чтобы застать всех за полуденной трапезой. Это единственная возможность, когда имеешь дело с жителями деревни. Я шла по деревенской улице и не встретила никого, с кем могла бы поболтать, пока в том месте, где аллея отходит от шоссе, доктор Лэтимер едва не сбил меня своей машиной. Я еле успела отскочить к изгороди. Он ехал осмотреть ребенка Сузан Бейвин – насколько я знаю, в деревне никто не болен. Конечно, такие люди тоже нуждаются в медицинском уходе, но это не оправдание. Я хотела высказать ему все, что о нем думаю, но он скрылся из виду, прежде чем я успела погрозить ему вслед кулаком. Потом я пошла на ферму Ранта, а что я говорила девочкам, пропускающим воскресную школу, никого не касается. Я ушла оттуда после часа и вернулась к реке в начале пятого.

– В начале пятого? – удивленно переспросил Маллет. – Но…

– В начале пятого, – торжественно повторила миссис Лардж. – Провела три часа в заливных лугах, не имея алиби, если не считать Veronica beccabunga и Butomus umbellatus.

– Вероника…

– Полевые цветы, – с раздражением объяснила она. – Господи, как же вы невежественны! Можете на них посмотреть – они сейчас сушатся под прессом в пасторском доме, а в книге указана дата. Если хотите знать, почему мне понадобилось больше трех часов, чтобы найти их, попробуйте сами поискать эти цветы в заливных лугах. Правда, Veronica попадается часто, если знать нужные места, но Butomus требует времени.

– Верю вам на слово.

– Отлично. Ну, я немного задержалась на мосту – я всегда так делаю, мистер Бизи, потому что оттуда можно многое увидеть, – и заметила человека среди деревьев на самой вершине Дидбери-Хилл. Мне показалось, что это женщина, но я не смогла разглядеть, кто она. Нужно поехать в Крэбхэмптон и заменить очки – аптекарь в Парве форменный болван.

– Если вы разглядели кого-то с моста в Дидбери-Кемп, – заметил Маллет, – то не думаю, что вам следует жаловаться на зрение.

– Когда я появилась в этом приходе, – сказала миссис Лардж, – то могла бы сообщить вам цвет ее волос и показывает ли ее юбка ноги в большей степени, чем допускают приличия. Правда, и теперь от меня мало что ускользает. Ну, вернемся к моему рассказу. Вскоре появился Джимми – содержание нашего разговора вам известно. Хотя вы, возможно, не знаете, в каком он был состоянии, когда уходил. Лицо бледное, руки трясутся – я подумала, что он вот-вот заплачет. Странно, не так ли? Боюсь, вы не считаете меня хорошим стукачом, – закончила она.

– Совсем наоборот – я думаю, что вы превосходный… что ваш отчет очень интересен, – сказал Маллет.

– Благодарю вас, – отозвалась польщенная миссис Лардж. – Да, мистер Бизи, я забыла упомянуть, что во время разговора с Джимми видела у реки старого мистера Мэтесона, разглядывающего что-то в небе через бинокль. Не знаю, что он там делал. Помню, я хотела спросить его, как прогнать снегирей с моего огорода. Считается, будто мистер Мэтесон знает все о птицах, но сомневаюсь, чтобы он смог дать мне полезный совет. Но так или иначе, когда я закончила говорить с Джимми, он уже ушел. Я опаздывала к чаю, поэтому пошла домой короткой дорогой через посадки лиственниц и больше никого не встретила.

– Однако туда вы шли более длинным путем по шоссе, хотя торопились на ферму Ранта, – указал Маллет.

– Вы ничего не упустите, мистер Бизи! Ну, если хотите знать, всегда есть шанс найти Geranium pyrenaicum на обочине аллеи. Только помалкивайте об этом. Здесь достаточно коллекционеров, не говоря уже о невежественных туристах, которые подбирают все, что попадется на глаза.

– Хорошо, – пообещал инспектор. – Ваш отчет был очень полезен, миссис Лардж. Еще один вопрос. Сколько было времени, когда доктор Лэтимер проехал мимо вас?

– Когда я грозила ему кулаком, церковные часы били полчаса, – быстро ответила миссис Лардж. – А они спешат на две минуты.

– Благодарю вас. Вам известно что-нибудь еще, что может иметь отношение к этому делу, – я имею в виду, о жителях деревни?

В течение следующих десяти минут он слушал красочное повествование миссис Лардж о Дидфорд-Магне, о дружбе и вражде, любви и ненависти, сопровождаемое выразительными описаниями обитателей и посетителей деревни. Несмотря на всю увлекательность, этот монолог едва ли был связан со смертью сэра Питера Пэкера, поэтому незачем приводить его здесь. В конце концов в комнате появился пастор – высокий, рассеянный на вид мужчина, – и инспектор смог откланяться.

– До свидания, миссис Лардж. Надеюсь, вы дадите мне знать, если услышите что-нибудь интересное?

– Мистер Бизи, – с жаром отозвалась она, – с этого момента я ваш стукач!

Глава 16

СМЕТА № 46 802

Маллет отправился на ленч с суперинтендентом в непритязательную гостиницу возле реки и возблагодарил Бога за то, что не стал экспериментировать с печеньем в чайной «Багдад». То обстоятельство, что хозяин гостиницы был старым другом Уайта, сделало возможным появление на столе превосходнейшей жареной форели. Хотя Диддер протекал прямо под окнами гостиницы, права рыболовства, как и повсюду в Дидфорд-Парве, принадлежали клубу «Уолтон» и ревностно им охранялись. Однако, как неоднократно отмечал хозяин, если рыба выпрыгивает из воды прямиком на его задний двор, что ему остается делать? Уайт, который в свое время наслушался достаточно рыболовных небылиц, без возражений проглотил эту историю вместе с форелью.

За едой инспектор рассказал о беседе с миссис Лардж.

– Хорошо, что шеф не видел вас с ней, – сказал Уайт. – Для него эта старая леди хуже яда. Я видел, как вы заговорили с миссис Лардж на площади, и увел его. Во второй половине дня он собирается в Крэбхэмптон, поэтому…

Его лицо исчезло в кружке эля, и фраза осталась неоконченной, но ее смысл был достаточно ясен.

– У меня кое-что есть для вас, – продолжал он, вытерев усы. – Сегодня утром я звонил в Крэбхэмптон по делу, о котором вы меня просили, и они только что прислали вот это. – Уайт передал через стол длинный конверт.

Маллет не смотрел на него, покуда не убрали скелет форели, заменив его горячим стейком и пудингом с почками. Тогда он вскрыл конверт и извлек два листа с отпечатанным текстом, скрепленные в углу. Инспектор внимательно прочитал их и, не сказав ни слова, перенес внимание на пищу, которую суперинтендент щедро положил на его тарелку.

– Они что-то напутали? – спросил Уайт. – Кажется, это не то, что вы хотели?

Маллет с набитым ртом покачал головой.

– Нет, супер, все в порядке, – ответил он, как только смог говорить. – Смета номер сорок шесть восемьсот два. Вы ее просмотрели?

– Да. Ремонт летнего домика или что-то в этом роде. Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

– Я пока тоже не понимаю, и все же… Супер, вы ведь просматривали бумаги сэра Питера. Как по-вашему, он был методичным человеком?

– Безусловно. Сегодня утром я говорил с его поверенным. Он сказал мне, что все дела сэра Питера были в образцовом порядке.

– Так я и думал. Понимаете, у всех бумаг, которые я изучал прошлой ночью, есть одна общая черта. Они личные – я имею в виду, секретные по той или иной причине. Среди них был и счет за ремонт летнего дома. Возможно, он попал туда случайно, но у меня сильное подозрение, что с бумагами сэра Питера таких случайностей не происходило. Не такой он был человек.

– Ну?

– Поэтому я решил, что с этим летним домиком также связано нечто личное или секретное, в чем стоит разобраться.

Суперинтендент пожал плечами. Было ясно, что он не согласен, но вежливость не позволяла ему возражать.

– Когда мы отправимся в Мэнор? – спросил он.

– Я собирался выехать сразу после ленча. Вы сейчас свободны?

– Да. Я тоже хочу взглянуть на это место. Между прочим, в смете упомянут новый замок, поэтому я прихватил с собой ключи сэра Питера.

– Отлично. Вы знаете, где находится летний домик?

– До сих пор я ни разу о нем не слышал, но мы можем спросить в Мэноре, если только, – ехидно добавил Уайт, – это место не настолько личное и секретное, что там никто о нем не знает.

Два офицера добрались в Мэнор вскоре после полудня. Суперинтендент позвонил в дверь, которую открыл молодой слуга.

– Мы хотим взглянуть на летний домик, – сказал ему Уайт. – Где он находится?

– Летний домик, сэр? – удивленно переспросил парень.

– Вот именно. Как к нему пройти?

– Вот он, сэр. – Слуга указал на маленькую деревянную беседку с другой стороны лужайки, открытую с двух сторон.

– Я имел в виду не его.

– Насколько я знаю, сэр, другого тут нет.

– Сколько времени вы здесь служите?

– Полгода, сэр. Может, мне спросить мистера Гиббса, дворецкого, возможно, он сумеет помочь вам?

Уайт кивнул, и слуга пошел к дому. В этот момент оттуда вышла Мэриан Пэкер.

– В чем дело, Томас? – спросила она у слуги.

Вместо него Уайт в нескольких словах объяснил, что привело их сюда.

Мэриан озадаченно нахмурилась.

– Но Томас прав, – сказала она. – В саду только одна беседка.

– Возможно, другая находится не в саду, а где-то еще, – настаивал суперинтендент.

– В поместье ничего такого нет, кроме…

– Да?

– Кроме старого павильона в Совиной роще. Но им не пользуются уже много лет. Никто даже не ходит туда.

– Извините, – впервые заговорил Маллет, – но вы не помните, были ли вы здесь в прошлом июле?

– В прошлом июле? Нет, в июле и августе я гостила за границей у родственников. Я не вполне понимаю…