Текст книги "Шрам: Красное Море (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Вечером, когда «Гелиос» снова вышел в море, надстройка звенела от ветра, а на мачте лениво хлопал флаг компании. Где-то далеко по линии связи первые странные пакеты уже стучались в центральные серверы. Люди, которые привыкли смотреть на мир через таблицы и диаграммы, скоро увидят на своих мониторах что-то не по плану.

Пьер стоял на палубе, курил и думал о том, что теперь его файл точно перестанет быть просто строкой в чужой базе. Хотели они того или нет, кто-то наверху только что получил проблему с фамилией «Дюбуа».

И где-то в тени контейнеров другого порта Виктор Крид, возможно, тоже смотрел на свой планшет и делал пометки. Игра продолжалась. Просто теперь у Шрама в руке появился не только прицел, но и тонкий рычаг, который давил не на спуск, а на чужие нервы.

Контракт закончился не выстрелом и не взрывом.

Контракт закончился конвертом.

Его принёс Ричард. Нашёл Пьера на палубе, у леера, где тот сидел с кружкой мерзкого корабельного кофе и лениво наблюдал, как порт крутит свою вонючую карусель. Гудки, мат через каждые два слова, кран швыряет железо одно на другое, чайки орут, собаки шарятся между контейнерами, внизу кто-то спорит до хрипа.

– У нас, кажется, каникулы, – сказал Ричард вместо приветствия.

– Нас окончательно всех убили? – не оборачиваясь, отозвался Пьер. – На этот раз официально?

– Почти, – Ричард потряс конвертом. Плотный, белый, с логотипом корпорации и парой сочных штампов. – Прислали сверху. Лично на тебя. И общая телеграмма по группе.

– Открывай, – Пьер сделал глоток, поморщился. – Ты у нас главный по бумажному садизму.

Ричард аккуратно вскрыл конверт, пробежался глазами по тексту. Лицо у него изменилось: злость, недоверие и что-то вроде сдавленного смеха.

– Ну? – спросил Пьер. – Там что, приглашение на корпоратив?

– Поздравляю, Дюбуа, – сказал Ричард. – Ты свободен.

Он протянул лист. Пьер читал не торопясь, цепляясь за каждое слово. Всё знакомо: корпоративный язык, гладкий, как линолеум в офисном коридоре. «В связи с пересмотром операционной стратегии…», «досрочное расторжение индивидуального контракта…», «выплата полной суммы вознаграждения плюс неустойка…», «претензий сторон нет, рекомендации к дальнейшему сотрудничеству отсутствуют».

– Полная неустойка, – повторил Пьер. – До конца срока.

– И бонусы, – кивнул Ричард. – Всё, что они тебе должны были за «горячие контакты», тоже закрыли. На счёт уже ушло.

– Просто так, – уточнил Пьер.

– Угу, – Ричард коротко усмехнулся. – Просто так. Девяносто процентов мира за такие деньги годами судятся. А тебе их аккуратно складывают в кучку, вежливо улыбаются и показывают на выход.

– А группу? – Пьер сложил лист пополам, провёл пальцем по сгибу. – Нас всех.

– Группу расформировывают после этого цикла, – вздохнул Ричард. – Контракт уходит другой конторе. Маркусу предложили посидеть в советниках – он послал их лесом. Остальные – кто хочет, остаются, кто хочет, валит. Но ты у них отдельной строчкой. Личное расторжение.

Он посмотрел на Пьера пристально:

– Короче, тебя из списка рисков решили вычеркнуть не похоронкой, а деньгами.

– Щедро, – сказал Пьер. – Если корпорация так платит, значит, где-то ей пробило дно.

Ричард хмыкнул:

– Иногда не одно.

Он помолчал, подбирая слова:

– Я не знаю, что ты там сделал с их серверами. И, честно, знать не хочу. Но совпадения какие-то слишком стройные. Сначала «координационная ошибка». Потом странные письма. Теперь вот это.

Он чуть качнул конвертом. – На твоём месте я бы радовался, что тебя выпускают через парадный вход. Пока через парадный.

– Радуюсь, – сказал Пьер. – Просто, когда меня гладят по голове и дают много денег, у меня обычно затылок чешется. Профессиональная деформация.

* * *

Вечером он сидел в портовом баре, который назывался «Оазис» и выглядел так же убого, как все «Оазисы» планеты. Облупленные стены, липкий пол, телевизор в углу показывает футбол без звука, стойка из потемневшего дерева, за ней бармен с лицом, которое давно всё поняло и давно перестало удивляться.

Пьер пил местное пиво – тёплое, мутное, но с алкоголем – и смотрел на цифры в телефоне. Счёт выглядел как шутка: аккуратные нули, жирная сумма. С такими деньгами можно было честно исчезнуть из войн на пару лет, а при желании и навсегда. Если очень постараться не лезть туда, где шумно.

– Значит так, – пробормотал он. – Сначала они пытаются меня убить. Потом платят, как дорогому адвокату, и говорят: «Спасибо, что были с нами, заходите ещё».

Он сделал большой глоток. – Логика уровня штабного гения: «Мы всё просчитали, а потом пошло как всегда».

Дверь скрипнула. Пьер машинально глянул в зеркало за стойкой. В отражении, среди неона и бутылок, знакомый силуэт.

Высокий, плечистый, светлые волосы. Голубые глаза, которые влетают в зал и сразу расставляют всех по полочкам. Костюм, с которого будто сам собой осыпался песок. Плечи расслаблены, походка человека, который бывал и не в таких дырах.

Виктор Крид бесцеремонно занял табурет рядом, как будто его тут и ждала табличка с фамилией.

– Не ожидал увидеть тебя в таком культурном заведении, – сказал он, кивнув бармену. – Думал, ты где-нибудь в борделе празднуешь свободу.

– Моя свобода слишком подозрительная, чтобы её праздновать, – отозвался Пьер. – Похоже на ситуацию, когда тюремщик сам выносит твои вещи и провожает до ворот. И слишком сильно улыбается.

– Не всем заключённым так везёт, – усмехнулся Виктор. – Пиво местное?

– Вода из-под крана с пеной, – сказал Пьер. – Но бьёт в голову. Что ты здесь делаешь, Крид? Случайно оказался в радиусе четырёх тысяч километров?

– Я обычно случайно оказываюсь там, где мне надо, – спокойно ответил Виктор. – И иногда там, где надо тебе.

Он кивнул на телефон у Пьера под рукой: – Деньги дошли?

– Дошли, – Пьер погасил экран, положил аппарат на стойку. – Вот это меня и напрягает. Если бы решили меня добить – поверил бы. Логично. А тут сначала охота, потом щедрые выплаты. Слишком заботливо для тех, кто меня списал.

– Это не забота, – покачал головой Виктор. – Это зачистка. Чтобы когда начнётся настоящий бардак, ни один юрист не мог сказать: «Да, он до сих пор на нас работает». Формально ты чист: всё выплатили, претензий нет. Завтра что-нибудь всплывёт – всегда можно развести руками: «Этот человек с нами не связан».

– Удобно, – сказал Пьер. – Для них.

Бармен поставил перед Виктором бутылку, отступил.

– Ты не спрашиваешь, что дальше, – заметил Крид.

– Потому что сам могу прикинуть, – сказал Пьер. – Вариант первый: я валю в тихую жопу мира без экстрадиции, живу на кэш, пью, рыбачу, делаю вид, что войны больше не существует. Вариант второй: какой-нибудь умный дядя решает, что я слишком много знаю, и аккуратно выковыривает меня из этой жопы. Вариант третий…

– Вариант третий, – перебил Виктор, – ты не успеваешь добраться до своей жопы. По пути случается «обычный криминал». Нападение, авария, перестрелка в баре. Твою статистику кладут в папку «бывший наёмник, сам напросился».

Он глотнул пива. – На твой счёт деньги всё равно пришли. Красиво.

– Успокоил, – хмыкнул Пьер. – Это ты сейчас честный или добрый?

– Это я подбираюсь к сути, – ответил Виктор. – Тебе повезло, Шрам. Ты превратился в чужую проблему.

Он чуть наклонился. – Корпорация – не единственная, кто рисует карту Красного моря, пиратов и Зоны. Есть ребята, которые смотрят на ту же территорию, но другими цветами. И интересуют их не контракты.

– Сейчас начнётся, – вздохнул Пьер. – Тайные ордена, масоны, инопланетяне.

– Ты сам видел Зону, – напомнил Виктор спокойно. – Не изображай из себя скептика. Ты просто ненавидишь тех, кто пытается описать всё пунктами и регламентами.

Зона всплыла сама. Запах выжженного металла, свет, который не должен так ломать тени, люди с глазами, в которых слишком много пустоты. И потом отчёты: «несанкционированный выброс», «локальное ЧП», «фактор среды».

– Говори нормально, – сказал Пьер. – Кто тебя сюда прислал? Только не вздумай сказать: «Я пришёл сам, от чистого сердца».

Виктор поставил бутылку, переплёл пальцы.

– Есть при ООН одна свалка, – начал он. – На бумаге – исследовательский и координационный центр по нестандартным угрозам. В реальности – помесь антитеррористического отдела, людей по ЧС и тех, про кого в Нью-Йорке предпочитают не вспоминать вслух.

Он сделал глоток. – Внутри этой свалки есть маленький, но очень зубастый угол: двадцать восьмой отдел. Без герба, без лозунга. Официально его почти не существует. Неофициально он выезжает туда, где мир ведёт себя не как положено, и делает так, чтобы это не попало в новости.

Пьер посмотрел на него прищурившись:

– Ты это сейчас серьёзно? Или проверяешь, сколько я уже влил в себя этой бурды?

– Серьёзно, – кивнул Виктор. – Климат поехал, войны тасуют границы, люди копают в тех местах, куда их не просили. Много старого дерьма всплывает. В том числе того, что не впихнуть ни в один «учебник по биологии».

– Гули, вампиры, оборотни, – скептически перечислил Пьер. – Из этого набора?

– И они тоже, – спокойно подтвердил Виктор. – Плюс то, чему названия пока подбирают.

Он встретился с ним взглядом. – Ты правда думаешь, что все твои странные командировки – в тех африканских дырках, в Зоне, на Балканах – были просто хаосом? Нет. За тобой давно смотрят. За тем, как ты реагируешь, когда реальность ломается. Ты не впадаешь в истерику, не лезешь с молитвой, не бежишь к психиатру. Просто делаешь свою работу. Таких немного.

Пьер поставил бутылку, разглядывая стекло.

– И что, двадцать восьмой отдел реально бегает по миру с крестиками и осиновыми кольями? – уточнил он. – А ты, получается, у них кадровик?

– Почти, – усмехнулся Виктор. – Официально я всё тот же вербовщик, который подбирает солдатам новую войну, когда старая кончилась. Неофициально последние пару лет я передаю наверх тех, кто годится не только против людей.

Он кивнул Пьеру. – И да, Шрам. Контракт с корпорацией разорвали не просто из благородства. Тебя выкупили. Теперь ты приписан к двадцать восьмому отделу.

– Прекрасно, – сказал Пьер. – Кто у меня начальник? Архангел Михаил, чёрт из табакерки или очередной полковник с пузом и графиком совещаний?

– Начальник у тебя один, – серьёзно ответил Виктор. – Любая цель, которая не должна дожить до рассвета. Всё остальное – бумага и подписи.

Он допил пиво и поставил бутылку. – База у отдела сборная: несколько стран, несколько флагов. Но юридически всё это висит на ООН. Так удобнее: можно и глаза закрыть, и деньги проводить.

– И чем я там должен заниматься? – спросил Пьер. – Дай угадаю, не сильно напрягаясь. Охотиться на нечисть.

– Наконец-то мы друг друга понимаем, – кивнул Виктор. – И времени у нас немного.

Он достал из внутреннего кармана тонкий жёсткий конверт, положил между бутылками. – Тут твои новые документы. Удостоверение консультанта по безопасности при одной рабочей группе, легенда под него, пара виз. И маршрут.

Пьер приподнял край конверта. Внутри лежала синяя корочка с эмблемой ООН и крошечным, почти невидимым тиснением «28». Рядом – пластиковая карта, распечатки.

– Куда? – коротко спросил он.

– Для начала – Япония, – ответил Виктор. – Одна американская база, официально «совместный тренировочный центр». Там тебя оформят, прогонят через врачей, психиатров, инструкторов, покажут, чем ещё можно убивать помимо старой доброй М4.

Он на секунду задумался. – А потом у тебя первая командировка. Бангладеш. Дельта Ганга. Клан гулей, который за последние месяцы поднял статистику пропавших без вести до уровня, который уже не спрячешь за словом «криминал».

Пьер усмехнулся одними губами:

– Гули. Прям так и написано в задании? «Ликвидировать клан гулей»?

– В задании написано по-умному, – ответил Виктор. – «Группа лиц, предположительно причастных к систематическим нападениям и расчленениям, с устойчивой толерантностью к инфекциям, подозрение на неклассическую форму каннибалистического культа».

Он чуть развёл руками. – Но все всё равно говорят «гули». По зубам, по привычкам, по тому, как они любят охотиться ночью.

– И ты правда думаешь, что я в это поверю? – спросил Пьер. – После всех лет, когда я стрелял в людей. В очень плохих людей, но людей. А ты сейчас предлагаешь мне официально охотиться на городские страшилки.

– Я не прошу верить, – покачал головой Виктор. – Я предлагаю съездить и посмотреть. Ты же из тех идиотов, которые всегда лезут туда, где нормальные уже бегут в обратную сторону.

Он глянул в темноту за окном, где мерцали огни порта. – Мир всё равно съезжает с катушек. Вопрос в том, хочешь ли ты просто бегать от чужого безумия или работать с теми, кто хотя бы пытается держать его на поводке.

Пьер помолчал, допивая пиво. Потом аккуратно поставил пустую бутылку.

– Ладно, – сказал он. – Ты хотя бы не стал вешать лапшу про «служение человечеству». Формулировка «нам нужно, чтобы это дерьмо не вылезло на телеэкраны» звучит честнее.

Он поднял конверт. – Африка, Зона, Красное море… Чёрт с ним. Добавим ещё одну странную войну в коллекцию.

– Отличный слоган, – кивнул Виктор. – «Ещё одна странная война».

– Только не вздумай назвать меня избранным, – предупредил Пьер. – Я за такие слова обычно бью в лицо.

– Ты не избранный, – спокойно ответил Крид. – Ты просто до сих пор жив. А в нашем бизнесе это уже квалификация.

* * *

Вылетели через сутки.

Пока команда прожигала свои остатки и спорила, кто куда свалит, Пьер уже таскал сумку по военному сектору небольшого, но зубасто охраняемого аэродрома. Никаких duty free, никаких счастливых туристов. Пара людей в гражданском, пара в форме, короткие команды, проверка документов, холодные взгляды.

Военный борт шёл не прямой линией, сначала был промежуточный пункт, потом уже Япония. Для Пьера всё сливалось в привычный набор: тесный салон, запах керосина и пота, монотонный гул двигателей, серые кресла, люди, которые умеют засыпать с пристёгнутыми ремнями и просыпаться по одному щелчку.

Виктор почти весь полёт молчал, листал на планшете какие-то файлы. Иногда бросал короткие реплики, но никакой болтовни. Главное они обсудили в баре.

Когда самолёт пошёл на снижение, Пьер посмотрел в иллюминатор. Внизу тянулась ровная светлая линия берега, аккуратные прямоугольники домов, ровные полосы дорог. Никакой пыли, никакого хаоса. Всё как на картинке.

База встретила их по учебнику.

Бетонная полоса, фонари ровными рядами, вдали темнеют ангары. На флагштоке – звёздно-полосатый, рядом – голубой флаг ООН. Чуть поодаль – щит без надписи, только круг с похожей на цифру 28 эмблемой, стилизованной под перекрестие прицела.

Воздух влажный, тяжёлый, но не душный, пахнет океаном и керосином. Где-то тарахтят генераторы, по перрону ползёт маленький тягач с тележкой, солдаты перекрикиваются на своём упрощённом английском.

– Добро пожаловать в цивилизацию, – сказал Виктор, вставая в проход. – В её специфическом издании.

– Япония, база США, отдел ООН, охота на гулей, – перечислил Пьер. – Если бы мне десять лет назад сказали, что это будет частью моей служебной характеристики, я бы советовал этому человеку меньше пить и больше спать.

– Десять лет назад тебя тоже отправляли не туда, где спокойно, – напомнил Крид. – Просто тогда в приказе писали «стабилизация ситуации». Сейчас будут писать «контроль нестандартных угроз». Суть одна и та же: ты идёшь туда, где никому не хочется быть.

Они спустились по трапу. К ним уже шёл человек в форме без знаков различия, с планшетом и лицом человека, который привык встречать странные рейсы и ещё более странных пассажиров.

– Мистер Дюбуа, – сказал он по-английски, сверяясь со списком. – Добро пожаловать. За вами закреплён жилой модуль. Завтра – медкомиссия, психотесты и вводный брифинг по двадцать восьмому отделу.

Пьер на секунду задержал взгляд на океане. Вдалеке, за бетонными границами, чернела полоска воды. Обычное море. Оно не знало, что где-то к юго-западу по нему всё ещё ползут суда под флагом корпорации, которой он аккуратно сломал пару нервов.

– Красное море, – тихо сказал он себе, – закончится здесь.

Он подхватил сумку, закинул на плечо и пошёл следом за Виктором к зданию с голубым флагом.

Где-то в штабах Бангладеш уже рисовали на карте новые точки исчезновений. Где-то в Нью-Йорке дежурный механически ставил визы на документы, не вчитываясь в слово «неклассифицированное». Где-то на серверах бывшей корпорации плавали странные ошибки в логах, и кто-то аккуратно называл их «аномалией».

А у Шрама начиналась новая война. Не с пиратами и не с корпорациями. С тем, что раньше рассказывали в страшных сказках, а теперь стояло в служебных записках.

Эпилог третьего тома не заканчивался героическим боем и красивой смертью. Он заканчивался дверью, которая тяжело закрылась за Пьером в коридоре американской базы, и короткой фразой Виктора:

– Привыкай, Пьер. Теперь в прицеле у нас не только люди.

КОНЕЦ