Текст книги "Шрам: Красное Море (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– «Принято к сведению», – сказал голос. – «Все дальнейшие детали и материалы вы передадите на базе. Ведите видеозапись, сохраняйте логи. До подхода спасательных судов оставайтесь в районе, но приоритетом остаётся безопасность конвоя».

Пламя на сером судне ещё раз дёрнулось, как будто кто-то внизу поддуть его невидимой мехой. Потом стало медленно оседать, превращаясь из столба в широкую, чёрно-красную массу. Море вокруг поблёскивало в огненном свете, как будто его густо залили маслом.

– Спасать кого-то будем? – спросил Дэнни.

– Мы можем сбросить плоты и круги, – сказал Маркус. – Подбирать людей руками не будем, пока пиратские лодки здесь. Мне не нужен мёртвый снайпер из-за того, что он полез в воду за тем, кого кто-то другой решил сюда отправить.

– Я и не собирался, – ответил Пьер. – Я здесь, наверху, и мне здесь хорошо.

Но внизу всё равно начали суетиться: вытаскивать из шкафов оранжевые круги, надувные плоты. Их сбрасывали за борт, стараясь не подходить слишком близко к горящему пятну. В воде уже виднелись маленькие тёмные точки – люди. Кто-то хватался за что-то, кто-то просто медленно уходил под воду.

Карим время от времени что-то говорил в эфир – инструкции, успокоения, обещания. В какой-то момент его голос сорвался, и он замолчал на пару секунд.

– Всё нормально? – спросил тихо Михаэль.

– Да, – кивнул тот. – Просто…

Он пожал плечами.

– Слишком знакомо. В Каире, когда горело одно судно, было то же самое. Одни кричать, другие записывать, третьи считать.

– Кто больше заработает, – без выражения сказал немец.

Сирена контейнеровоза завыла протяжно, предупреждая других о манёвре. Они немного сместились, уходя от огненной зоны, но не так, чтобы потерять строй. Балкер тоже держал дистанцию, стараясь не лезть под ветер.

– Держим колонну, – сказал Маркус. – Отойдём чуть дальше от пожара, потом сбросим ход и дождёмся, пока придёт кто-то более специализированный. Мы своё сделали.

– Ты это сам себе говоришь? – спросил Пьер.

– Всем, – ответил командир. – Включая тебя.

Постепенно всё действительно начало стихать. Пираты, потеряв двоих катеров и получив пару трупов на третьем, решили, что добыча не стоит того, чтобы сгорать вместе с чужим топливом. Их моторки, как крысы, развернулись и ушли в темноту, растворившись в бликах и дыме.

По эфиру пошли уже другие голоса – сухие, профессиональные. Кто-то из береговой охраны, кто-то из спасателей. Обсуждали координаты, направление ветра, тип груза на горящем судне. Много слов «вероятно», «предположительно», «по имеющимся данным».

– Всё, – сказал наконец Маркус, откинувшись от пульта. – Переходим на режим сопровождения. Пьер, продолжай наблюдать, но не рвись стрелять в каждую тень. Рено, контролируешь сектор вокруг огненного пятна. Остальные – по местам.

– А что с отчётом? – спросил Ричард тихо.

– Отчёт будет, – отозвался командир. – Но сначала сделаем так, чтобы был кому его писать.

Он снял гарнитуру, на секунду провёл рукой по лицу, будто стирая с него весь только что пережитый бардак. Потом посмотрел наверх.

– Дюбуа, как ты? – крикнул он.

– Цел, – ответил Пьер. – Винтовка тоже.

– Это главное, – сказал Маркус. – Остальное потом.

Пьер кивнул, хотя знал, что его сейчас не видят. Пламя отражалось в оптике, в металле, в стекле. Весь мир сузился до этого огненного пятна и чёрной воды вокруг.

Где-то в глубине катера, в рубке, Ричард уже начинал раскладывать всё по полочкам: время выстрела, дистанция, курс, слова протокола. Хортон заполнял блокнот, аккуратно выводя строчки. Карим слушал два эфира сразу – официальный и людской. Каждый делал своё дело.

Шрам тоже.

Он снова приложился к прицелу и продолжил смотреть в темноту, как будто там, за краем света, уже шевелилось что-то следующее. Так было всегда: ты только что выжил в одной истории, а система уже тихо подбирает тебе следующую.

Только теперь он знал, что в этой системе его имя будет стоять не только в списке личного состава, но и в графе «начало цепочки событий». И кому-то наверху этого будет достаточно, чтобы поставить крестик в нужном месте.

Запах гари въелся в катер так, будто они прошли не мимо одного горящего судна, а через целую войну.

Глушили ход, двигатели сбросили обороты, и шум стал не таким рвущим уши. Ветер сменился, огненное пятно осталось позади, превращаясь в красно-чёрную кляксу на воде. Пламя всё ещё било вверх, но уже не столбом, а неровным языком, который время от времени дергался, когда внизу что-то досрывалось. Море вокруг светилось мутным, больным светом, словно кто-то пролил на него кровь и нефть сразу.

Внутри катера было душно. Кондиционер справлялся плохо: воздух густой, тяжёлый, с привкусом дыма и металла. В кают-компании собрались почти все, кроме капитана и пары вахтенных. Стол завалили кружками, термосами, парами сигарет и распечатанной картой района. Лампы под потолком светили жёстким холодным светом, который делал всех ещё более серыми, чем обычно.

Шрам сидел у стены, с кружкой в руке. Кофе успел остыть, на поверхности тонкой плёнкой застыла буроватая пенка. Пить не хотелось, но кружку он держал – так легче было чем-то занять пальцы. Внутри всё ещё ехал остаточный адреналин, но уже без остроты, просто дрожь где-то в глубине мышц.

Рядом на диване растянулся Джейк, уставившись в потолок. Он молчал, что для него было редкостью. Зрачки расширены, лицо бледнее обычного. Пара раз он всё-таки пробовал разродиться шуткой, но слова застревали.

Напротив сидел Дэнни, согнувшись над столом. Локти на краю, ладони сжаты, пальцы белые. Перед ним лежал блокнот, но записывать он ничего не стал. Смотрел на карту, но явно видел что-то своё.

Рено молча пил чай, обхватив кружку ладонями. Его широкое, тяжёлое лицо оставалось каменным, только в уголках глаз появились новые, мелкие складки. Михаэль, как обычно, занял место чуть в стороне, ближе к двери, откуда было видно и стол, и коридор. Он вообще редко садился так, чтобы нельзя было быстро встать.

Карим стоял у стены, прижав к уху гарнитуру, и поглядывал то на ноутбук, то в никуда. По арабским каналам уже шёл свой оркестр. Он ловил отдельные слова и фразы, вырывал их из общего шума и складывал в смысл.

Маркус вошёл последним. Без бронежилета, в простой футболке, но выглядел так, будто на нём всё ещё висела вся снаряга разом. Лицо потемнело от копоти, шея в потёках, глаза красные. В руке – кружка, по запаху не кофе, а чёрный чай, как у большинства.

Позади него, как тень, появился Ричард с планшетом. Рубашка всё ещё была почти безупречно белой, если не считать пары серых мазков на рукаве. Он успел где-то умыться и привести себя в порядок. Весь вид говорил: «я просто делал свою работу». Это раздражало особенно.

– Ладно, – сказал Маркус, опираясь ладонями на стол. – Давайте зафиксируем, пока мозги ещё помнят, что было, а не то, что им потом расскажут.

Он провёл взглядом по лицам. Никто не спорил.

– Конвой жив, – начал он. – Оба судна без повреждений. Пираты отброшены, две лодки уничтожены, одна ушла с потерями. Мы получили ноль попаданий. Потерь с нашей стороны нет.

– Кроме тех, – тихо вставил Дэнни, – которые там, на вспомогательном.

Повисла короткая пауза. Даже в шуме кондиционера она прозвучала отчётливо.

– Да, – сказал Маркус. – Кроме них.

– По предварительным данным, – глухо сказал Карим, отняв гарнитуру от уха, – на борту было двадцать два человека. Экипаж и охрана. Сколько выбралось в воду и сколько уже не всплывёт, скажут потом. Сейчас там топчутся спасатели. Они опоздали минут на десять.

– Мы тоже опоздали минут на десять, – сказал Дэнни. – Или на двадцать секунд.

Он поднял глаза.

– Если бы мы потянули ещё чуть-чуть, РПГ ушла бы в контейнеровоз. Или в танкер. И сейчас мы считали бы не двадцать два, а двести двадцать. Так?

Вопрос прозвучал адресно, в сторону Маркуса. Но взгляд его всё равно скользнул на Шрама.

– Так, – сказал командир. – И это не отменяет того, что двадцать два трупа всё равно будут. В их регистре, в их бумагах, в их новостях.

– И в наших головах, – добавил Джейк, не меняя позы.

– Естественно, – отрезал Маркус. – Если бы ракета пошла в контейнеровоз, там бы орали те же самые голоса. Только по-гречески. Или по-панамски. И нам всё равно пришлось бы с этим жить.

Он замолчал, сделал глоток чая, поставил кружку.

– Вопрос не в том, виноваты мы или нет, – продолжил он. – Вопрос в том, как они наверху это оформят.

Ричард, до этого молча сидевший чуть в тени, поднял голову.

– Они уже оформляют, – сказал он. – Центральный запрос на полный лог боя я получил двадцать минут назад. Им нужны все записи: видео, звук, данные радара, переговоры. Я уже настроил выгрузку.

Он повернул планшет, показал список файлов.

– И нам нужно составить первичный отчёт. Пока – внутренний. Потом он ляжет в основу официального.

– В основе будет одно, – тихо сказал Михаэль. – Снайпер выстрелил. РПГ ушла по другой траектории. Топливное судно взорвалось. Всё остальное – по вкусу.

Ричард на секунду сжал губы.

– Не совсем, – сказал он. – В основе будет: пиратская атака, РПГ, риск уничтожения конвоя, решение командира и снайпера. Плюс условия: ночное время, плохая видимость, качка, близость нескольких судов.

Он говорил ровно, будто перечислял ингредиенты.

– Я не собираюсь писать, что Пьер «произвёл необоснованный выстрел». Это было бы ложью. Но и игнорировать цепочку событий нельзя. Слишком много камер, слишком много свидетелей, слишком много эфирных записей.

– Ты хочешь сказать, что нас всё равно сделают крайними, но с красивыми словами, – сказал Джейк.

– Я хочу сказать, – ответил Ричард, глядя на него, – что если мы сами сейчас всё перекрутим, нам же это и припомнят. Чем чище наш отчёт, тем меньше пространства у тех, кто захочет повесить на нас лишнее.

– Они всё равно повесят, – сказал Рено. – Им нужен крюк. И они его найдут. Даже если его нет.

Дэнни сидел, не вмешиваясь. Лицо у него было странное – как у человека, который пытается сложить в голове два несовместимых файла. Наконец он поднял взгляд на Пьера.

– Можно спросить? – тихо сказал он.

– Уже спросил, – ответил Шрам.

– У тебя была… – Дэнни запнулся, подбирая слово, – была возможность подождать ещё секунду? Посмотреть, качнет его или нет? Сделать предупредительный выстрел в воздух?

Он говорил осторожно, как сапёр.

– Я не о протоколах сейчас. Я о факте.

Пьер посмотрел на него спокойно, но как на блаженного идиота. В глазах усталость, сжатая в тонкие морщинки.

– У меня была возможность подождать, – сказал он. – Всегда есть возможность подождать. В этом весь фокус. Ты можешь ждать до бесконечности. Пока не прилетит тебе. Или кому-то ещё.

– Но ты решил не ждать, – упрямо сказал Дэнни.

– Я решил, что контейнеровоз с двумя сотнями душ на борту дороже, чем шанс, что этот кадр передумает стрелять, – ответил Шрам. – Я видел, как он стоял. Я видел, как он держал трубу. Я видел, как шла лодка.

Он чуть наклонился вперёд.

– И я видел подобные лица уже много раз. Никто из них не поднимает РПГ ради шутки. Они не машут ей, как флагом. Они не целятся в облака. Они стреляют. Всегда. Если им не мешают.

Дэнни выдержал его взгляд, но в глазах мелькнула боль.

– Просто раньше, – сказал он, – между выстрелом и последствиями было… больше воздуха.

– Раньше у тебя не было камеры на каждом углу и наблюдателя с блокнотом, – вмешался Джейк, кивнув в сторону Хортона. – А так всё то же самое.

Хортон, который до этого молчал в углу с тем самым блокнотом, чуть вздрогнул, но не отстранился.

– Я не рад тому, что увидел, – сказал он. – Но я напишу так, как было. Я видел, что тот человек держал РПГ на плече. Я видел, как он выровнял стойку. Я видел, как лодка брала курс на конвой.

Он сделал паузу.

– И я видел, как ракета ушла в сторону в тот момент, когда пуля попала в него. Если бы вы не стреляли, она пошла бы по первоначальному вектору. Я не знаю, куда бы она пришла – это знают боги баллистики и случай. Но шансов было мало.

– Вот, – сказал Шрам. – Официальная наука.

– Это будет в отчёте, – добавил Хортон. – Дословно.

– А дальше, – сказал Михаэль, – какой-нибудь юрист, который никогда в жизни не держал в руках ничего тяжелее маркера, прочитает это и напишет: «стрелок принял решение без учёта возможных сопутствующих ущербов». И сверху это всем понравится.

Ричард нахмурился.

– Не все там наверху такие уж идиоты, – сказал он. – Есть люди, которые понимают, что вы здесь делаете. И понимают, что без вас этих судов уже давно бы не было.

– И что? – спросил Рено. – Они нам спасибо скажут? Вышлют открытку?

– Они просто попытаются минимизировать ущерб, – ответил координатор. – Для компании, для клиентов, для себя. Вы – часть этого уравнения. И вы сами знали, куда шли, когда подписывали контракт.

Он чуть развёл руками.

– Я не оправдываю их. Я лишь объясняю.

– Не надо нам объяснять, – сказал Пьер. – Мы это и так знаем. В легионе всё было честнее. Там сразу говорили: «Вы наши псы. Будете кусать, куда скажут. Сдохнете – похороним с флагом».

Он усмехнулся уголком рта.

– Здесь всё то же самое. Только вместо флага – логотип. И похорон нет. Есть отчёт.

Маркус постучал пальцами по столу.

– Хватит, – сказал он тихо. – Всё это красиво, но времени у нас мало. Сейчас мы заканчиваем сопровождение. Потом вернёмся на базу. Там начнётся нормальный цирк: допросы, формуляры, комиссии.

Он перевёл взгляд на Пьера.

– Тебя там будут любить особенно.

– Я привык, – сказал Шрам. – Меня многие любили. Особенно те, кто потом подписывал бумагу «стрелок действовал в рамках приказов».

– Я сделаю всё, что смогу, – сказал Ричард. – Чтобы так и написали.

– А этого тебе никто не обещал, – заметил Михаэль.

Карим снова приложил гарнитуру к уху.

– Уже пошли первые сводки, – сказал он. – По арабским каналам говорят о «взрыве на гражданском судне в результате столкновения западных военных и местных сил».

Он поморщился.

– В одной из лент уже проскочило слово «наёмники».

– Быстро работают, – отозвался Джейк. – Не успели остыть, а они уже строчат.

– По международным новостям пока сухо, – продолжил Карим. – «Пожар на вспомогательном судне в Красном море. Есть пострадавшие. Причины выясняются».

Он пожал плечами.

– Дадут пару часов, подождут видео в сеть, подождут, что скажем мы. Потом будут строить нарратив.

– Они уже его строят, – сказал Пьер. – Они всегда его строят. Неважно, что мы скажем. Важно, кому мы мешаем.

Маркус выдохнул, отстранив кружку.

– Ладно, – сказал он. – Так. Первое – доводим конвой до точки передачи. Второе – сохраняем все данные. Никаких личных копий, никаких «случайных утечек» по горячим следам. Если кто-то захочет изобразить, что мы сами что-то слили, пусть хотя бы потрудится.

Он посмотрел по очереди на каждого.

– Третье – в своих объяснениях придерживаемся фактов. Без самобичевания, без героизма. Пиратская атака, РПГ, наши действия, последствия. Всё. Комментарии про «можно было подождать» пусть оставят для курилки на базе.

– Курилки на базе давно закрыли, – заметил Джейк. – Там теперь зона для осознанного дыхания.

Кто-то фыркнул. Напряжение чуть-чуть отступило.

– И последнее, – добавил Маркус. – Если кто-то из вас считает, что сегодня мы сделали что-то принципиально неправильное, скажите сейчас. Не потом, не на комиссии, не анонимно через форму обратной связи. Сейчас.

Тишина растянулась. Было слышно, как где-то в коридоре кто-то прошёл, как стукнулись о стенку две кружки, как загудел чуть громче кондиционер. Дэнни сжал пальцы сильнее, но молчал. Джейк отвернулся к стене. Михаэль смотрел на стол, не моргая. Рено просто чуть кивнул – себе, не кому-то.

– Значит, работали, как умеем, – сказал Маркус. – Остальное – их война, не наша.

Он поднялся.

– Разойтись по постам. Через пятнадцать минут смена. И да, – он задержал взгляд на Пьере, – если хочешь выкурить ещё одну, сделай это сейчас. Потом нас будут слишком плотно держать за горло.

Пьер встал, оставил кружку на столе. Кофе так и остался нетронутым. Хортон поднялся почти одновременно, прижимая к груди блокнот, как щит. Ричард уже что-то печатал на планшете, пальцы бегали быстро, уверенно. У каждого была своя работа.

Выйдя в коридор, Шрам почувствовал, как шум кают-компании сразу сменился другим – гулом корабля, шорохами, короткими командами. Он поднялся по узкой лестнице наверх, вышел на палубу.

Ночь уже почти окончательно выжгла все цвета. Позади, на горизонте, тлел красный шрам – там, где горело вспомогательное судно. Пламя стало ниже, но всё ещё было видно, как над водой поднимается столб дыма, уходя в небо. Между ними и этим пятном – темная полоса моря, по которой шли вспухшие бликами волны.

Он закурил, вцепившись свободной рукой в поручень. Ветер стащил дым с губ и утащил куда-то в сторону света. Вкус табака смешался с привкусом гари. Где-то далеко завыла сирена спасательного судна. По эфиру кто-то кому-то передавал координаты, кто-то ругался, кто-то обещал разобраться.

Они разберутся, подумал Шрам. Обязательно разберутся. Нарисуют схему. Стрелочка: «выстрел» – стрелочка: «ракета» – стрелочка: «взрыв». Подпись: «непредвиденные последствия». Внизу – мелким шрифтом фамилия. Моя. Может, ещё Маркуса. Остальные пойдут в раздел «прочие факторы».

Он докурил до фильтра, прижал бычок к металлу, раздавил и бросил в ведро для мусора. Смотрел вперёд, туда, где темнота была пока ещё чистой.

Конвой шёл. Работа продолжалась. Где-то уже начинался другой уровень игры, с таблицами, отчётами и новостями. Но до него ещё было несколько часов ночи, несколько миль пути и несколько выстрелов, которые, возможно, придётся сделать, прежде чем ему дадут право объясниться.

Если вообще дадут.

Глава 16

К портовой кромке они пришли под утро.

Небо ещё не стало по-настоящему светлым, просто потемневшая за ночь чернота посерела, превратилась в вязкий, мутный воздух. Порт лежал впереди низкой линией кранов и мачт, огни жёлтым россыпью дрожали на воде. Волна здесь была тяжелее, отработанная, смешанная с мазутом и сточкой: море под ногами переставало быть морем и становилось большой грязной лужей вокруг железа и бетона.

Катер шёл на малых оборотах. Двигатели гудели ровно, как уставший зверь, который уже знает, что кормёжка рядом. Люди тоже двигались как звери после забоя: медленно, по инерции, на одном упрямстве. Ночь выжгла из них всё, что могло гореть.

Пьер стоял у борта, держась за поручень, и смотрел, как порт растёт, толстее, набирает детали. Сначала это были просто пятна света. Потом прорисовались крытые ангары, штабели контейнеров, краны, похожие на скелеты каких-то древних зверей. Потом стало видно и то, что раньше не бросалось в глаза: новые мачты камер, свежие заборы, белые будки с тонированными окнами.

– Нас встречают, – сказал рядом Михаэль, не отрывая взгляда от причала.

– Мы же герои, – хрипло отозвался Джейк. – Сейчас нам грамоты выдадут. И бесплатный кофе. И купон на один бесплатный суд.

– Бесплатный суд тебе не понравится, – заметил Рено. – Там кофе обычно не подают.

Трэвис зевнул, растягивая рот до хруста в челюсти, и потёр шею.

– Слышь, если они решили нас арестовать, – сказал он, – пусть сначала дадут поспать. А потом уже наручники. Я хотя бы высплюсь перед камерой.

– Не думают они о твоём имидже, – ответил Пьер. – У них свои заботы.

На причале уже стояла группа. Не просто портовые – это чувствовалось сразу. Несколько в камуфляже, с оружием. Пара в тёмно-синих рубашках с нашивками местной береговой охраны. Трое в гражданском, но с таким видом, что сомнений не было: начальство. Костюмы, светлые рубашки, тёмные очки, несмотря на ранний час. Чуть поодаль – белый внедорожник с логотипом корпорации и ещё один, без опознавательных знаков.

Маркус вышел на верхнюю палубу, щурясь. Сигарета в зубах, лицо жёсткое. Он смотрел не на порт, а на людей. Считывал позы, расстояния, жесты. Профессионал всегда сначала считает стволы и взгляды, а уже потом вывески.

– Шоу начинается, – тихо сказал он.

Катер коснулся борта, швартовые полетели на причал. Бросовые портовые парни ловко закинули их на тумбы, закрепили. Трап бросили быстро, по-рабочему. Никто не суетился – наоборот, чувствовалась какая-то выученная плавность, как будто этот момент сами ждали.

– Оружие оставить в пирамиде, – сказал Маркус, развернувшись к своим. – Всё. Без исключений. Даже любимые ножики.

– У меня все ножики любимые, – проворчал Трэвис.

– Значит, всем будет больно, – ответил командир. – Но ты справишься.

В оружейном отсеке царил аккуратный хаос. Пулемёт Рено, винтовка Пьера, автоматы, пистолеты, магазины в пластиковых ящиках. Руки двигались по привычке: разрядить, проверить, сложить. Металл звенел сухо, устало.

Пьер задержался на секунду, положив винтовку в ячейку. Пальцы машинально проверили затвор, спуск, ремень. Винтовка была чистой, ухоженной, как всегда. На ней не было крови, криков, дыма. Всё это оставалось на совести того, кто держал её в руках.

– Не переживай, – сказал сзади голос Джейка. – Вернут тебе твою игрушку. Может быть. Если им понравится твой почерк.

– Если не понравится, – ответил Шрам, – ей будет всё равно. Она переживёт нас всех.

Они сдали оружие, сдали запасные магазины, даже индивидуальные аптечки записали в журнал. Ричард следил за процессом внимательно, отмечал что-то в планшете.

– Стандартная процедура после инцидента, – произнёс он, словно комментатор. – Всё оружие опечатается до завершения разбора. Личные вещи вы пока оставляете при себе, но телефоны…

– Телефонов у нас нет, – перебил его Джейк. – У нас их отжали ещё на первом контракте, помнишь?

– Я о любых устройствах связи, – поправился координатор. – Радиостанции, спутниковые трекеры, ноутбуки. Всё в сейф. Потом получите.

– Живыми или как есть? – спросил Рено.

Ричард сделал вид, что не расслышал.

На выходе с катера их уже ждали. Старший в форме береговой охраны шагнул вперёд, когда Маркус спустился по трапу. Невысокий, сухой, с серыми усами и внимательными глазами. Погоны в идеале, ботинки начищены, как будто он не из Африки, а из парадного строя где-нибудь в Европе.

– Капитан Тейлор? – спросил он по-английски.

– Да, – кивнул Маркус. – Командир группы охраны конвоя.

– Командир сектора безопасности порта, – представился тот. – До окончания расследования вы и ваша команда будете находиться на территории базы. Вам обеспечат размещение, питание и…

Он на секунду поискал нужное слово.

– И участие в процедуре выяснения обстоятельств.

– Прямо по-русски сказал, – пробормотал Пьер себе под нос. – Участие в процедуре.

– Мы не возражаем, – вслух сказал Маркус. – Пока это не мешает выполнению задач по контракту.

– На ближайшие двое суток все выходы в море с вашим участием будут приостановлены, – вмешался один из гражданских в костюме. Английский у него был ровный, с лёгким британским налётом. – Это требование не только корпорации, но и страховщиков, и местных властей.

Он улыбнулся так, что сразу было понятно: улыбка на лице, зубы в чужом горле.

– Я уверен, вы понимаете.

– Я понимаю, что кто-то хочет, чтобы мы сидели тихо и не мешали им договориться, кто сколько выплатит кому, – спокойно сказал Маркус. – Но делать вид не буду.

Гражданский чуть дёрнул щекой, но улыбку не убрал.

– Мы все хотим одного и того же, капитан, – сказал он. – Стабильности.

Он перевёл взгляд на остальных.

– Ваши люди будут временно размещены в жилом блоке «Си-три». К ним будет доступ только у уполномоченных лиц: медиков, следственной группы и представителей компании. Прошу отнестись с пониманием.

– А если без дипломатии, – тихо сказал Джейк, наклонившись к Пьеру, – нас запирают в клетку, пока они решают, стрелять ли в неё или просто показывать пальцем.

– Не драматизируй, – ответил Шрам. – Пока нас даже не обыскали как следует.

Через пять минут их обыскали как следует.

Временный КПП устроили прямо у выхода с пирса. Стол, несколько пластиковых ящиков, металлоискатель. На стульях двое в серых рубашках безопасности, на плечах у обоих радиостанции, на поясе короткие дубинки. Осматривали не как преступников – как груз. Тщательно, но без лишних эмоций.

– Пустой, – механически повторял один, заглядывая в разгрузки и поясные сумки. – Телефоны, флешки, любые записи, камеры, носимые регистраторы.

С Пьера сняли гарнитуру, забрали маленький диктофон, который он таскал больше по привычке, чем по нужде. Джейк расстался с любимым складным ножом, спрятанным в ботинке; охранник нашёл его за тридцать секунд, даже не торопясь.

– Ты хорош, – сказал Джейк, когда тот поднял нож между двумя пальцами.

– Ты хуже, – ответил тот. – Слишком очевидно.

Трэвиса попросили снять цепочку с шеей, хотя на ней не было ничего, кроме крестика. Тот чуть не взвился.

– Слышь, это не оружие, – сказал он, повернувшись к охраннику. – Это, мать его, символ.

– Символ слишком тяжёлый, – сухо ответил тот. – Если ударить по затылку, будет травма. Положи в коробку, получишь назад.

– Не спорь, – вмешался Маркус.

Трэвис сплюнул в сторону, но цепочку снял. Положил в ящик, глядя так, будто в него скинули кого-то живого.

Хортона, который шёл чуть позади, тоже остановили, но с ним обращались осторожнее. У него в руках было письмо с логотипом клиента, и двое из гражданских, увидев его, сразу смягчились.

– Мистер Хортон, – сказал один, – для вас уже подготовлено помещение для работы. Нам нужно будет также снять копии с ваших записей, но доступ к материалам останется у вас.

– Разумеется, – кивнул тот. – Я здесь именно за этим.

Он бросил короткий взгляд на Пьера. В нём было что-то вроде неловкого сочувствия. Как у врача, который знает, что сейчас будет резать живьём, но искренне считает, что так надо.

После КПП их погнали по территории, как организованную экскурсию, только без экскурсовода. Бетонные дорожки, заборы с колючкой, контейнеры, ангары, куча всякого железа. Утро уже по-настоящему наступило, солнце вылезло из-за крыши, хозяйски наваливаясь жарой. Пот пошёл по шеям и спинам, но никто не жаловался. Жаловаться было некому и незачем.

Жилой блок «Си-три» оказался длинным прямоугольным зданием в два этажа, выкрашенным в унылый бежевый. Окна с решётками, двери металлические, внутри – запах дешёвого моющего и давно не проветривавшегося кондиционера. На входе – опять охрана, уже без улыбок.

– Медосмотр, – объявил один из людей в костюме. – Стресс-протокол. Нужно зафиксировать состояние каждого сразу после инцидента. Это в ваших же интересах.

– В наших интересах сейчас душ и кровать, – тихо заметил Рено. – Всё остальное потом.

– Душ будет после, – пообещал тот. – Кровати тоже.

Он повернулся к Маркусу.

– Начнём с вас и стрелка. Остальные – в комнате ожидания.

Комната ожидания была бывшей столовой. Столы, стулья, какой-то автомат с водой в углу. Окна закрыты жалюзи, свет шёл из ламп. В углу телевизор без звука, на экране уже бегущая строка: что-то про пожар в Красном море, кадры с дрожащей картинки какого-то рыбака.

Джейк уставился на экран, потом отвернулся.

– Быстро, – сказал он усмехаясь. – Даже пуля не успевает так быстро, как эти.

– Видео с телефонов скинули на берег ещё до того, как пожар потух, – сказал Карим. – Там всегда кто-то снимает. Всегда.

– Хоть кто-то делает свою работу быстрее нас, – пробурчал Трэвис.

Пьера увели в отдельный кабинет. Узкая комната, стол, два стула. На стене – камера под потолком, красный огонёк. За столом уже сидел человек в белом халате, поверх которого была надета та же серая жилетка безопасности. Медик и надсмотрщик в одном флаконе.

– Садитесь, – сказал он, кивая на стул напротив. – Мы начнём с простого. Пульс, давление, зрачки, базовые параметры. Потом пару вопросов по поводу самочувствия, сна, реакции. Это стандартный стресс-скрининг.

– Угу, – сказал Пьер, садясь. – А камера для чего? Чтобы посмотреть, как у меня бегают зрачки?

– Камера для фиксации процесса, – ровно ответил тот. – Чтобы никто потом не говорил, что мы что-то придумали.

Он достал тонометр, манжету.

– Руку, пожалуйста.

Пьер протянул руку. Манжета сжалась, воздух зашипел. Медик смотрел на циферблат, потом на лицо Шрама.

– Давление в норме, – сказал он. – Пульс чуть повышен, но в рамках допустимого для такой ситуации. Зрачки…

Он светанул фонариком в глаза.

– Нормальная реакция. Травм, жалоб нет?

– Пощупай, может, найдёшь, – сказал Пьер. – Сам не заметил.

Тот не усмехнулся.

– Бессонница, навязчивые мысли, приступы паники, – продолжал он чеканить. – Были раньше? Есть сейчас?

– Я восемь лет был в легионе, – ответил Шрам. – После этого паника – это роскошь. Сплю, когда дают. Думаю, когда не стреляют. Всё остальное в пределах нормы.

Медик сделал пометку. Потом поднял глаза.

– Скажите, – сказал он, – когда вы нажимали на спуск, вы сомневались?

Пьер посмотрел на него, потом медленно перевёл взгляд на камеру под потолком.

– Это тоже стресс-скрининг? – спросил он.

– Это часть общей картины, – сказал тот. – Мы должны понять, в каком состоянии вы принимали решение. Это важно для дальнейшей оценки.

– Для чьей? – уточнил Пьер. – Для вашей? Для их? Для того, кто будет писать отчёт, как я «ошибся в оценке условий»?

Тот выдержал паузу.

– Для всех, – сказал он. – Включая вас. Через год, через три, когда вы будете вспоминать.

Он снова взглянул на бумагу.

– Вы можете не отвечать, если не хотите. Но тогда это тоже пойдёт в запись.

Пьер на секунду прикрыл глаза. Перед ним всплыло лицо того с РПГ. Даже не лицо – пятно, силуэт, стойка. Потом – вспышка, огонь, серое судно, которое вдруг стало красным.

– Я сомневался до того, как поднял винтовку, – сказал он наконец. – Сомневался все двадцать лет. Каждый раз. Это часть работы. В момент, когда я нажимаю, я уже не сомневаюсь. Если сомневаешься на спуске – лучше отдай винтовку тому, кто не сомневается.

Медик кивнул, сделал запись.

– Понятно, – сказал он. – Это всё, что я хотел услышать.

Когда он вышел из кабинета, коридор показался чуть уже, чем раньше. На дверях висели таблички: «Интервью», «Медицина», «Служебное». У каждой – по человеку в серой форме. Не в открытую тюрьма. Просто место, откуда не очень хочется выпускать тех, кто может испортить цифры в отчёте.

Маркус стоял у окна, опершись плечом о стену. Курить внутри запрещали, поэтому он просто жевал невидимую сигарету. Лицо каменное.

– Ну? – спросил он.

– Жив, – сказал Пьер. – В рамках протокола.

– Протоколу похуй, жив ты или нет, – сказал Маркус. – Ему важно, чтобы галочки стояли в нужных клетках.

Он посмотрел на него.

– Дальше хуже будет, Шрам. Медики – это ещё херня. Потом придут те, у кого в глазах не кровь, а Excel.

Пьер пожал плечами.

– Ты же знаешь, – сказал он. – Я не против Excel. Я просто не люблю, когда меня туда вписывают как «ошибка».

В конце коридора хлопнула дверь. В комнату ожидания вошёл человек в дорогом костюме, с тонкой папкой в руках. За ним – ещё двое, попроще. На короткий момент все разговоры в столовой стихли.