Текст книги "Прилив"

Автор книги: Силла Бёрлинд

Соавторы: Рольф Бёрлинд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Стилтон нажал на «отбой», лег на койку и выключил телефон. Он не хотел, чтобы его беспокоили.

Вчерашний допрос Джеки потребовал определенного напряжения. Но еще тяжелее Тому далось другое. Пребывание в здании, где он провел так много успешных лет в качестве следователя, причиняло ему боль. Сильную боль. Быть вынужденным бежать, подобно раненой крысе, чтобы не встретиться взглядом с бывшими коллегами.

Это сильно било по нему. Он ощущал, что рана так и не заросла. Рана, которая вскрывалась, когда Стилтон осознавал, что его отстранили. Так или иначе, на нем поставили крест. Хорошо, что у него случился психоз. И приступ панического страха. Ему требовалась медицинская помощь. Но суть заключалась не в этом. По его мнению. По мнению Стилтона, его просто выпихнули.

Конечно, некоторые коллеги его поддерживали, но сплетни у него за спиной становились с каждым днем все интенсивнее. Том знал, кто спровоцировал кривотолки. А на рабочем месте, где все работают рядом друг с другом, ничего не стоит отравить атмосферу. Неодобрительное высказывание здесь. Неясное упоминание там. Избегающие человека взгляды, люди, которые обходят стороной, когда видят его сидящим в одиночестве в ресторане. В конце концов ему оставалось только уйти. Если есть хоть какая-то гордость. А у Стилтона она была.

Он заполнил вещами пару коробок, коротко побеседовал с шефом и ушел. Потом опустился на дно.

Сейчас, лежа на койке, Стилтон постепенно проваливался в тяжелую дрему.

Вдруг в дверь постучали. Том дернулся. Снова стук. Он сел. Открыть? Стук повторился. Ворча, Стилтон поднялся, сделал несколько шагов к двери и открыл.

– Здравствуйте. Меня зовут Свен Бумарк, я из муниципалитета Сольна. – Одетому в коричневый пиджак и серую кепку мужчине было около сорока. – Можно войти?

– Зачем?

– Чтобы немного поговорить о фургоне.

Стилтон доковылял до койки и сел. Бумарк закрыл дверь.

– Можно сесть?

Стилтон кивнул, и Бумарк сел напротив.

– Вы здесь живете?

– А что, не похоже?

Бумарк ухмыльнулся.

– Вы, наверное, знаете, что мы должны вывезти фургон.

– Когда?

– Завтра.

Бумарк говорил спокойно и вежливо. Стилтон разглядывал его белые чиновничьи ухоженные руки.

– Куда вы отвезете его?

– На свалку.

– Сожжете его?

– Возможно. У вас есть где жить?

– Нет.

– Вы знаете, что у нас работает ночлежка в…

– Вы что-то еще хотели?

– Нет.

Бумарк не вставал. Мужчины наблюдали друг за другом.

– Я сожалею, – произнес Бумарк и поднялся. – Можно я куплю одну? – Он ткнул в небольшую стопку «Ситуашун Стокгольм» на столе.

Стилтон протянул ему газету:

– Сорок крон.

Бумарк вытащил бумажник и достал купюру в пятьдесят крон.

– У меня нет сдачи, – сказал Стилтон.

– Ничего страшного.

Бумарк забрал газету, открыл дверь и скрылся.

Стилтон рухнул спиной на койку. У него не было сил думать. Фургон исчезнет завтра. И он сам исчезнет. Все исчезнет. Он чувствовал, как проваливается все глубже и глубже.

Темные фигуры дождались, пока мужчина в серой кепке уйдет. Тогда они подкрались к фургону, таща за собой доску. Массивную. Тихо подставили ее под ручку двери. Один из них положил под другой конец большой камень в качестве тормозного башмака. Затем они быстро открутили крышку небольшой канистры.

Стилтон ворочался. Он почувствовал легкое жжение в носу. Он по-прежнему был в тяжелом оцепенении. Слишком измучен, чтобы действовать. Жжение усиливалось, запах проникал все глубже и глубже, вызывая бессознательную, страшную картину с огнем и дымом, а замутненный мозг пронзил женский крик. Внезапно Стилтон сел.

Тут он увидел огонь.

Высокие желто-голубые языки пламени, облизывающие обшивку фургона. Густой дым просачивался вовнутрь. Стилтона охватила паника. С криком ужаса он вскочил с койки и ударился головой о шкаф. Повалился на пол, с трудом поднялся и бросился к двери. Она не открывалась.

Стилтон закричал и толкнул дверь.

Она не открывалась.

Неподалеку в лесу стояли темные фигуры и наблюдали за фургоном. Массивная доска хорошо держала ручку. Дверь была полностью заблокирована. Вдобавок вокруг фургона они налили широкую полоску бензина. Огонь буквально врывался в стены.

Нормальный фургон выдерживает напор огня какое-то время, пока пластик не начнет плавиться. Фургон в таком состоянии, как Верин, превращается в пылающий ад за считаные секунды. И эти секунды уже истекали.

Когда весь фургон охватило ревущее пламя, фигуры бросились бежать. В глубь леса и прочь.

* * *

Аббас эль Фасси выходил из самолета. В дверях было тесно, к тому же он устал. Еще не прошла боль после удара по затылку. Вдобавок перелет давал о себе знать. Как минимум.

Сильный приступ потливости, вызванный парой неожиданных воздушных ям над Данией, заставил Аббаса вытащить добытый материал из-под свитера и положить в пакет. Теперь он нес его в руке. В синем пакете. А так он и в эту сторону не вез багажа. Он был не из тех, кто покупает себе всякую всячину. Ножи Аббас подарил двум мальчикам в Маль-Паисе.

В стеклянном тоннеле между самолетом и залом прибытия он достал мобильный и позвонил Стилтону. Никакого ответа.

На выходе из тоннеля его встречали Лиза Хедквист и Буссе Тюрен. Эль Фасси знал, кто это. Вместе они направились в зал прибытия. Лиза и Аббас вытащили телефоны. Лиза позвонила Метте и сообщила, что все под контролем. Они выходят из аэропорта.

– Куда нам ехать?

Метте размышляла несколько секунд. Она считала, что присутствие Стилтона при демонстрации материала из Коста-Рики Аббасом вполне допустимо. Материал в большей степени касался убийства на берегу, как она поняла из короткого разговора с Аббасом между рейсами. «Полицейский участок – не лучшее место», – сочла она.

– Отвезите его в его квартиру на Далагатан. Встретимся снаружи.

Аббас связался с Оливией по мобильному.

– Знаешь, где Стилтон?

– В фургоне.

– Он не отвечает.

– Да? Но он там. Я звонила не так давно, и он был там. Он казался очень уставшим; думаю, он спит. Но его мобильный должен быть включен. Возможно, он мешает ему спать.

– Оʼкей. До связи.

Аббас вышел в зал прилета в сопровождении Буссе и Лизы по бокам. Они направились прямо к выходу. Никто из них не заметил мужчину, стоявшего у стены и наблюдавшего за крупье казино «Космополь», который только что пересек зал ожидания. Ка Седович достал мобильный.

– Он один? – спросил Бертиль Магнуссон.

– Нет. Он с парнем и девушкой. Оба гражданские.

Бертиль перерабатывал информацию. Может, он встретил их в самолете? Или они работают вместе? Полицейские в гражданской одежде?

– Следуй за ними.

Оливия сидела на кухне, сжав в руке трубку. Почему Стилтон не ответил на звонок Аббаса? Он же не собирался отключать телефон. Он бы точно ответил, если бы видел, что звонит Аббас. Неужели он все равно его отключил? Девушка позвонила Стилтону. Не отвечает. Кончились деньги на счету? Но тогда все равно можно было бы дозвониться.

Оливия засомневалась. Теперь включилась фантазия. Что-то случилось? Его снова избили? Или эта чертова Джеки Берглунд что-то подстроила? Стилтон ведь присутствовал на допросе.

Оливия вскочила и, не на шутку взволнованная, вышла на улицу. И приняла решение. «Мустанг»!

Девушка побежала к парковке и остановилась у автомобиля. Ее обуревали смешанные чувства. Она не садилась в него со дня несчастья с Элвисом. Кот умер, и машина потеряла очарование. Она любила обоих, и теперь все было не так, как прежде. Они забрали не только Элвиса и машину, но и частичку папы. Аромат Арне в салоне. Больше Оливия его никогда не ощутит. Но сейчас надо думать о Стилтоне, возможно, что-то случилось! Она открыла дверь и села за руль. Вставив и повернув ключ зажигания, задрожала. Затем заставила себя включить передачу и тронулась с места.

То, что Стилтон не отвечал на звонки, имело вполне логичное объяснение. Мобильник, похожий на маленькую скрученную пластиковую колбаску, валялся в пепле, оставшемся от того, что когда-то было Вериным фургоном. А теперь фургон превратился в черные дымящиеся руины, окруженные пожарными машинами, которые запустили вовнутрь свои шланги. Пожарные залили водой последние догоравшие остатки, чтобы огонь не распространился по лесу. Территорию оцепили. Больше для того, чтобы удерживать зевак на приемлемом расстоянии. Зевак, которые хотели убедиться собственными глазами, что наконец-то они больше не увидят этот уродливый фургон.

Оливия припарковалась в отдалении. Она побежала к небольшому нагромождению камней, и ей пришлось потрудиться, чтобы добраться до места. До оцепления. Дальше путь был закрыт. Там стояли несколько полицейских в форме и преграждали дорогу.

Прямо за ними стояли два следователя в гражданской одежде: Руне Форс и Янне Клинга. Они только что прибыли и заключили, что место убийства Веры Ларссон полностью уничтожено.

– Наверное, какой-нибудь хулиган повеселился…

Сказав это, Форс поставил Клингу перед трудным выбором. Если тот расскажет, что в фургон переехал Стилтон, ему придется объяснять, как он об этом узнал. Как объяснить это, он понятия не имел. Кому угодно, но не Форсу.

– Но кто-то другой мог ведь здесь жить потом, после нее, – сказал он.

– Возможно, подождем ответа техников. Даже если здесь кто-то был во время пожара, то допрашивать уже некого. Так ведь?

– Да, но мы же должны…

– В фургоне кто-то был?

Диалог прервала протиснувшаяся вперед Оливия. Форс посмотрел на нее:

– А должен был?

– Да.

– Откуда вы знаете?

– Потому что я его знаю – того, кто там жил.

– И кто он?

– Его зовут Том Стилтон.

Клинга сразу почувствовал облегчение. Форс, наоборот, был совсем сбит с толку. Стилтон? Он жил в этом фургоне? И сгорел внутри? Форс обернулся к дымящимся руинам.

– Вы не знаете, был ли он там?

Клинга взглянул на Оливию. Он вспомнил, что столкнулся с ней в дверях около фургона пару дней назад, и понял, что она знакома со Стилтоном. Что следует ей ответить?

– Этого мы не знаем. Наши техники должны обследовать остатки, чтобы посмотреть, есть ли…

Оливия дернулась в сторону и бросилась к дереву. Там она упала, раздавленная горем, и начала глубоко дышать. Она пыталась убедить себя в том, что Стилтона не было в фургоне. Ему не обязательно было там быть. Именно в тот момент, когда начался пожар.

Девушка пошла к автомобилю, пребывая в шоке и отчаянии. У нее за спиной проплывали пожарные машины, болтая, разбредались в разные стороны зеваки. «Как будто ничего не случилось», – думала Оливия. Дрожащими руками она достала мобильный и нашла номер. Трубку снял Мортен. Запинаясь, Рённинг попыталась рассказать, что произошло.

– Он сгорел внутри?!

– Я не знаю! Они не знают! Метте там?

– Нет.

– Попросите ее позвонить.

– Оливия! Ты должна…

Рённинг прервала разговор и позвонила Аббасу.

Он ответил из гражданской полицейской машины по пути из «Арланды». Машина в данный момент не двигалась. Грузовик странным образом занесло, и он протаранил стальное ограждение между полосами дороги, чем вызвал серьезную пробку во втором ряду на их полосе. Они не могли объехать место аварии. Машины медленно ползли вперед.

Автомобиль, ехавший следом, тоже еле двигался. Он стоял прямо за ними.

Аббас нажал на «отбой». Том был в фургоне? Поэтому не отвечал? Аббас посмотрел в окно, на пелену тумана, окутавшую зеленые поля. «Неужели вот так люди узнают о смерти? – думал он. – Стоя в пробке?»

Оливия приехала к себе, припарковалась и медленно пошла к парадному. Она больше не могла думать. Воспринимать. Она не понимала, что случилось. Но об осторожности не забывала. Рённинг набирала код на воротах и открывала их, не теряя бдительности. Она видела взгляд сидевшей в такси Джеки и видела сгоревший дотла фургон Веры. Могла Джеки так мстить за допрос?

Свет в подъезде не горел, но Оливия точно знала, где находится выключатель. Она могла дотянуться до него, продолжая придерживать дверь ногой, чтобы та не закрылась. Девушка потянулась к выключателю и вздрогнула. Краем глаза она что-то увидела. Темную фигуру на лестнице. Оливия вскрикнула, одновременно нажав выключатель. Поток света залил довольно жалкую фигуру с мокрыми от пота волосами, в сгоревшей одежде и с изодранными руками.

– Том?!

Стилтон сильно закашлялся. Оливия поспешила к нему и помогла встать. Они осторожно поднялись по лестнице и вошли в квартиру. Том опустился на стул на кухне. Оливия позвонила Аббасу. Пробка рассосалась, и они уже подъезжали к площади Свеаплан.

– Он у тебя? – спросил Аббас.

– Да. Позвонишь Метте? Я ее не застала.

– Оʼкей. Где ты живешь?

Оливия, как могла, заклеила его ссадины пластырем, открыла окно, чтобы избавиться от едкого запаха дыма, и попыталась угостить гостя кофе. Стилтон не говорил ни слова, позволяя ей ухаживать за собой. Он еще не оправился от шока. Он понимал, насколько был близок… Если бы не удалось разбить окно газовым баллоном, к этому моменту техники уже собрали бы останки изуродованного тела и увезли, упаковав в мешок.

– Спасибо.

Стилтон взял кофе подрагивающими руками. Паника? Да, у него был приступ паники. Не так уж удивительно. Оказаться взаперти в горящем фургоне… Но Том знал, что панику вызвало кое-что другое. Он очень хорошо помнил мамины слова на смертном одре.

Оливия села напротив него. Том снова закашлялся.

– Ты был внутри? – в конце концов спросила она.

– Да.

– Но как ты…

– Забудь.

Опять. Это становилось привычным для Оливии. Если Стилтон не хотел, то пиши пропало. Упрямый баран. Она начала понимать Марианне. Том поставил чашку обратно на стол и откинулся на спинку.

– Как думаешь, за этим стоит Джеки? – спросила Оливия.

– Понятия не имею.

Может быть, и она, думал он. А может, совершенно другие люди, которые следовали за ним от «Сёдерхалларна». Но Оливии это не касается. Когда будут силы, Стилтон сам позвонит Янне Клинге. А сейчас пусть теплый кофе успокоит дыхание. Он заметил, как Оливия украдкой смотрит на него. «Она симпатичная», – подумал Том. Раньше он об этом не думал. Внезапно он спросил:

– У тебя кто-нибудь есть?

Вопрос сильно удивил Оливию. Стилтон до этого не проявлял никакого интереса к ее личной жизни.

– Нет.

– И у меня нет.

Он улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ. Вдруг у нее зазвонил мобильный. Ульф Мулин. Однокурсник.

– Привет!

– Как у тебя дела? – спросил он.

– Хорошо. Что ты хотел?

– Папа звонил недавно; он кое-что узнал об этом Томе Стилтоне, о котором ты спрашивала, помнишь?

– Да.

Оливия отвернулась, прикрывая трубку. Стилтон наблюдал за ней.

– Очевидно, он бомж, – сказал Ульф.

– Вот как?

– Ты нашла его?

– Да.

– Он был бомжем?

– Бездомным.

– А-а. А есть разница?

– Давай я перезвоню тебе, у меня гости.

– A-а. Давай, конечно. Пока!

Оливия нажала на кнопку. Стилтон понял, о ком шла речь. В ближайшем кругу Оливии не так много бездомных. Он посмотрел на нее, и она взглянула на него в ответ. Что-то во взгляде Тома вызвало у Оливии мысли об отце. О фотографии, которую она видела дома у Вернемюров в Стрёмстаде. Со Стилтоном и Арне.

– Как близко ты знал папу? – спросила Оливия.

Стилтон опустил глаза.

– Вы долго работали вместе?

– Несколько лет. Он был хорошим полицейским. – Стилтон поднял глаза и остановил взгляд на Оливии. – Можно я кое-что спрошу у тебя?

– Да.

– Почему ты выбрала береговое дело в качестве учебного задания?

– Потому что папа принимал участие в расследовании.

– Только поэтому?

– Да. Почему ты спрашиваешь?

Стилтон на мгновение задумался. Как раз когда он собирался открыть рот, раздался звонок. Оливия встала, вышла в прихожую и открыла дверь. Это был Аббас. С синим пакетом в руке. Оливия впустила его и пошла вперед на кухню. Главная мысль, которая ее мучила, – беспорядок. Черт, как здесь жутко не-убрано!

Войдя со Стилтоном, она об этом не подумала. С Аббасом все было иначе.

Он вышел на кухню, взглянул на Стилтона и поймал его взгляд.

– Как дела?

– Дерьмово, – ответил Том. – Спасибо за Аделиту Риверу.

– Пожалуйста.

– Что у тебя в пакете?

– Материал из Маль-Паиса. Метте едет сюда.

Ка Седович, получивший указания со Свеавэген следовать за крупье от аэропорта, четко докладывал по телефону:

– Крупье вошел в подъезд, двое остались в машине.

Он находился в автомобиле в отдалении и наблюдал за другой машиной, стоявшей прямо у подъезда. Впереди сидели Буссе Тюрен и Лиза Хедквист.

– Он взял с собой пакет? – спросил Бертиль.

– Да.

Магнуссон ничего не понимал. Чем, черт возьми, занимается Аббас эль Фасси? Дом на Сконегатан? Кто там живет? И почему другие сидят в машине? Кто они?

На этот вопрос он вскоре получил ответ, когда к дому подъехала Метте Ольсетер, припарковалась перед Лизой и вышла из машины. Она подошла к опущенному стеклу около места водителя:

– Езжайте в управление. Вызовите остальных. Я позвоню.

Метте вошла в подъезд. Ка снова позвонил Бертилю и все рассказал.

– Как она выглядела?

– Густые седые волосы. Очень крупная, – сказал Ка.

Бертиль Магнуссон опустил мобильный и посмотрел на кладбище Адольфа Фредрика. Он мгновенно понял, кто она. Та, которая вошла в дом. Метте Ольсетер. Комиссар, которая спрашивала его о коротких звонках Вента, а потом ясно дала понять взглядом: «Вы лжете».

Хорошего мало. Все катится к чертям.

– Пахнет горелым, – сказала Метте, войдя на кухню.

– Это от меня, – произнес Стилтон.

– Ты в порядке?

– Да.

Оливия наблюдала за Стилтоном. Несколько дней назад его избили, сейчас почти сожгли. И после этого он говорит, что он в порядке? Кодовый язык? Держит марку? Или хочет сменить тему? Перевести внимание со своей персоны? Наверное, раз Метте удовольствовалась его ответом. «Она его лучше знает», – подумала Оливия.

Аббас выложил содержимое пакета на стол. Кассету, маленький конверт и папку с бумагами. К счастью, у Оливии было четыре стула. Она немного беспокоилась за то, выдержит ли стул Метте. Они были немного неустойчивы.

Метте тяжело опустилась на сиденье. Оливия заметила, как ножки чуть разъехались в стороны. Метте надела резиновые перчатки и вытащила кассету.

– У тебя есть какой-нибудь старый кассетный проигрыватель? – обернулась она к Оливии.

– Нет.

– Хорошо, возьму ее в управление.

Метте положила кассету обратно в пакет и взяла маленький конверт, который был ранее обнаружен в кожаной сумке. На старом конверте Метте увидела такую же старую шведскую марку. В конверте лежало письмо, короткое и напечатанное на машинке. Метте взглянула на него.

– Это испанский.

Она держала его перед Аббасом, а тот переводил вслух:

– «Дан! Мне жаль, но, думаю, мы не подходим друг другу, и сейчас у меня появился шанс начать жизнь заново. Я не вернусь».

Метте держала письмо в свете кухонной лампы. Внизу стояла подпись: «Аделита».

– Можно я посмотрю конверт? – попросил Стилтон.

Аббас протянул конверт, и Стилтон внимательно посмотрел на марку.

– Марка проштампована через пять дней после убийства Аделиты.

– То есть письмо писала не она, – сказала Метте.

– Да.

Ольсетер открыла папку и вытащила лист А4 с напечатанным текстом.

– Это явно написали не так давно, на шведском языке.

Она начала читать.

– «Для шведской полиции». Текст датирован восьмым июня одиннадцатого года, за четыре дня до приезда Вента на Нордкостер, – сказала она и продолжила: – «Сегодня вечером ко мне приходил швед, здесь, в Маль-Паисе. Его зовут Уве Гардман, он рассказал о событии, произошедшем на острове Нордкостер в Швеции. Об убийстве. В 1987 году. Позже тем же вечером через Интернет я выяснил, что жертвой оказалась Аделита Ривера, мексиканка, которую я любил и которая ждала от меня ребенка. Из-за различных обстоятельств, главным образом экономических, она поехала в Швецию, а именно на Нордкостер, чтобы забрать кое-какую валюту, которую я сам в тот момент забрать не мог. Она больше не вернулась. Теперь я понимаю почему, и я убежден, что знаю, кто стоит за ее убийством. Я собираюсь отправиться в Швецию, чтобы проверить, остались ли на острове мои деньги».

– Пустой чемодан, – сказала Оливия.

– Какой чемодан? – заинтересовался Аббас.

Оливия вкратце рассказала Аббасу о пустом чемодане Дана Нильссона.

– Должно быть, он взял его, чтобы положить туда свои спрятанные деньги, – сказала она.

Метте продолжила читать.

– «Если денег там не будет, то тогда мне понятно, что произошло, и я буду действовать, исходя из этого. Я беру с собой копию кассеты, которая лежит в этой сумке. Голоса на записи принадлежат мне и Бертилю Магнуссону – исполнительному директору „МВМ“. Запись говорит сама за себя». Внизу подпись: Дан Нильссон/Нильс Вент.

Метте положила листок. Внезапно на руках у нее оказалось много карт. В первую очередь – короткие телефонные звонки Вента Бертилю Магнуссону. Наверняка речь в них шла о пропавших деньгах.

– Возможно, тебе и это пригодится.

Аббас расстегнул куртку и достал фотографию из бара в Санта-Терезе. Фото Нильса Вента и Аделиты Риверы.

– Можно посмотреть? – Оливия потянулась за снимком.

Стилтон наклонился к ней. Оба рассматривали обнимавшуюся пару. Стилтон вздрогнул.

– Они выглядят счастливыми.

– Да.

– А теперь оба мертвы. Печально…

Оливия покачала головой и протянула фото. Метте взяла его и встала. Поскольку из всех только она вела официальное расследование убийства, никто не возражал, когда она забрала пакет с материалами. По пути к двери Ольсетер заметила маленькую кошачью игрушку на подоконнике. Единственная вещь, которую Оливия оставила после кота.

– У тебя есть кот? – спросила Метте.

– Был. Он… убежал.

– Жалко.

Метте вышла из кухни.

Она покинула дом Оливии с синим пакетом в руке и направилась к своему черному «вольво». Села в него, включила передачу и уехала. Чуть позади нее тронулась другая машина и поехала в том же направлении.

Бертиль Магнуссон стоял у окна в своем неосвещенном офисе. Он постоянно был на связи с Ка Седовичем. Бертиль перебирал в голове разные сценарии. Первым и самым отчаянным было просто-напросто заблокировать машину Ольсетер и силой отобрать пакет. Что означало нападение среди бела дня на высокопоставленного полицейского и влекло за собой значительные риски. Вторым было проследить, куда она направится. Вдруг домой? Тогда можно ворваться в дом и забрать пакет. С гораздо меньшими рисками. Согласно третьему сценарию, она поедет прямо в участок. Что будет катастрофой. Но, к сожалению, самым вероятным развитием событий.

В кухне Оливии воцарилась тишина. Стилтону казалось, что голова превратилась в барабан. На поверхность выплыли ошеломительные сведения. Для Стилтона. Спустя все эти годы. Оливия взглянула на Аббаса.

– Значит, Нильс Вент был отцом ребенка Аделиты?

– Да.

– Вы что-нибудь еще узнали о ней? От этого Боскеса?

– Да.

Аббас снова расстегнул куртку и достал небольшое меню из самолета.

– Я запомнил, что он сказал, и в самолете записал это…

Эль Фасси начал читать с бумажки, которую держал в руке:

– «Очень красивая. Родом из Плайя-дель-Кармен в Мексике. Родственница знаменитого художника. Сама занималась…»

Аббас умолк.

– Чем?

– Не вижу, что я написал; наверное, попал в воздушную яму… А! Гобеленами!.. «Она ткала красивые гобелены. В Маль-Паисе ее любили. Любила Дана Нильсона». Вот примерно так.

– Где они познакомились?

– Думаю, что в Плайя-дель-Кармен, а потом переехали в Коста-Рику, чтобы вместе начать новую жизнь. Как выразился Боскес.

– И это случилось в середине восьмидесятых? – поинтересовалась Оливия.

– Да, а потом она забеременела.

– И поехала на Нордкостер, где была убита, – сказал Стилтон.

– Кем? И почему? – спросил Аббас.

– Возможно, Бертилем Магнуссоном, – ответил Стилтон. – Вент же написал, что он есть на этой кассете; к тому же он тоже владеет дачей на Нордкостере.

– А она у него тогда уже была?

– Да, – среагировала Оливия. Она вспомнила, что рассказывала Бетти Нурдеман.

– Тогда проваливается твоя теория относительно Джеки, – заключил Стилтон.

– Почему? Может, Магнуссон знаком с ней. Один из ее клиентов. Она могла уже и в то время знать его. Вдруг они оба замешаны? На берегу ведь находились трое.

Стилтон пожал плечами. У него не было сил продолжать перемалывать Джеки. Оливия сменила тему и повернулась к Аббасу:

– Те, кто залезли в дом к Венту, что случилось с ними?

– Они пожалели об этом.

Стилтон покосился на Аббаса. Он не знал, что произошло, но исходил из того, что некоторые детали случившегося происшествия не предназначены для юных ушей Оливии. И Аббас на это недвусмысленно намекнул.

– Но они же наверняка искали то, что ты получил от Боскеса, ведь так? – спросила девушка.

– Наверняка.

– Тогда возникает вопрос, чье указание они выполняли. Это должен быть кто-то из Швеции?

– Да.

– Сейчас она снова скажет «Джеки Берглунд».

При этих словах Стилтон улыбался. Уважение к Оливии, которым он проникся за последнее время, лишало его повода для насмешек. Он встал и посмотрел на Аббаса:

– Ничего, если я…

– Кровать застелена.

– Спасибо.

Из диалога Оливия заключила, что Стилтон будет ночевать у Аббаса.

Ведь фургона в его распоряжении больше нет.

* * *

Как оказалось, в жизнь воплотился кошмарный, третий сценарий. Метте поехала прямо в управление и с синим пакетом исчезла за стеклянными дверьми. Ка Седович доложил обо всем Бертилю.

Магнуссон стал размышлять о том, чтобы исчезнуть. Покинуть страну. Сыграть в «Нильса Вента». Но быстро отбросил эту мысль. Он знал, что такой план не сработает.

Он хорошо понимал, к чему все идет. Это лишь вопрос времени.

Бертиль припарковал «ягуар» у виллы, сразу поднялся на террасу, сел и зажег сигариллу. Летняя ночь выдалась теплой и ясной, вода мерцала. С Бокхольма доносились поющие голоса. Линн была неподалеку – на одном, как она сама выразилась, невыносимо скучном дамском ужине с особами, называвшими себя «Стоксундс Щультюг». Собрание одиноких домохозяек, которые занимались благотворительностью и продажей улучшенного варианта посуды Tupperware. Линн мало что с ними объединяло. В действительности – только адрес. Но поскольку Бертиль сообщил, что будет вести деловые переговоры и, скорее всего, поздно вернется, она пошла на ужин. Нарядная. И красивая.

Бертиль сидел и думал о ней. Как она отреагирует. О ее глазах. Как она посмотрит на него и как он будет справляться с унижением. И тут он подумал о причине всего этого. О людях в управлении, которые сейчас слушают запись, где он недвусмысленно признает свою причастность к убийству. И не только причастность – он его инициировал. Бертиль Магнуссон.

Но какой у него был выбор? На кону стояло существование предприятия! И он выбрал другой путь, не тот, который предложил Нильс Вент. Катастрофически неверный путь, как оказалось сейчас.

Когда Бертиль шел за непочатой бутылкой виски к шкафу-бару, он видел перед собой каждый заголовок, слышал каждый вопрос недоумевающих журналистов со всего света – и знал, что не сможет на них ответить. Ни на один.

Он запятнан убийством.

* * *

Приглушенный свет слабо освещал худенькую, белую, свисавшую из-под одеяла руку. Написанные на ней буквы «KF» почти стерлись. Аке лежал в постели, без сознания, под наркозом, с торчащими отовсюду шлангами. Оветте сидела на стуле поодаль и плакала, не шевелясь. Оплакивала все, что шло не так, все время, всю жизнь. Она даже о своем ребенке не смогла позаботиться. Маленький Аке… Теперь он лежал и ворочался от боли, а она ничем не могла помочь. Оветте даже не знала, как его пожалеть. Она ничего не знала. Как так получилось? Она не могла сваливать все на Джеки. Все-таки Оветте была взрослым свободным человеком, который сделал свой выбор. Но насколько она была свободна? Когда ее в первый раз выкинули из «Ред Вельвет», она получила небольшую компенсацию. На пособие по безработице Андерссон рассчитывать не могла, так как все эти годы работала нелегально. Она находилась вне этой системы. Потом работала уборщицей. Эта роль не пришлась ей по душе, и сама работа давалась плохо. Через несколько лет Оветте вернулась к тому, что, как она знала, у нее получалось хорошо.

Торговля телом.

Но к тому моменту она успела постареть и потерять привлекательность, даже на этом рынке. К тому же из-за Аке Оветте не хотела приводить клиентов домой. Ее ждала улица. Панель. Задние сиденья, задние дворы и гаражи. Самый низ.

Женщина смотрела на Аке, на приглушенный свет и слышала тихое журчание в трубках. «Если бы у тебя был папа, – думала она. – Настоящий папа, как у твоих друзей. Тот, кто мог бы поддержать. Но у тебя его нет. Твой папа не знает о тебе».

Оветте сглотнула застрявший в горле комок и услышала скрип двери. Она обернулась и в щелке увидела Хорька с футбольным мячом в руках. Оветте встала и подошла к нему.

– Давай выйдем, – шепнула она.

Оветте отвела Хорька подальше по коридору. Она хотела курить и заранее присмотрела для этого маленький балкон со стеклянной дверью. Там она зажгла золотой «Бленд» и взглянула на мяч.

– Его подписал Златан.

Хорек показал подпись, которую при желании можно было принять за почерк Златана. Оветте улыбнулась и похлопала друга по руке:

– Спасибо за то, что тебе не все равно. Таких людей мало; ты знаешь, что такое…

Хорек знал. Так сложилась жизнь. В положении Веты можно только подавлять боль, чтобы выжить. Остается не так много места для переживаний за других людей.

– Все, я завязываю, – сказала Оветте.

– Завязываешь?

– С панелью.

Хорек взглянул на нее и увидел, что настроена она серьезно. Здесь и сейчас.

В другом конце коридора показались женщина-врач и двое полицейских, ответственных за УБ-расследование. Техники только что сообщили им: человеческих останков в сгоревшем фургоне не обнаружено. «По крайней мере, Стилтон жив», – подумал Форс. Это известие он принял с неожиданным для самого себя облегчением. Теперь полицейские хотели поговорить с Аке Андерссоном. Стилтон упомянул его имя, рассказывая о боях в клетках и о собственном избиении. Они хотели знать, не даст ли мальчик наводку на преступников. Возможно, те же люди стояли за убийством Веры и за фильмами на Trashkick.

– Не думаю, что он сейчас контактен, – предупредил врач.

Действительно, Аке не мог разговаривать. Клинга сел у кровати на место Оветте. Форс встал с другой стороны. Мальчик лежал с закрытыми глазами.

– Аке… – попытался разбудить его Клинга.

Аке не шевельнулся. Форс покосился на врача и пальцем указал на край кровати. Врач кивнул. Форс осторожно присел на край и посмотрел на мальчика. Избитые уроженцы Норрланда и убитые бомжи не входили в поле его сочувствия, но здесь было нечто другое. Маленький мальчик. Раненый и брошенный в контейнер. Форс не нашел ничего лучше, как положить руку на закрытую одеялом ногу Аке. Клинга покосился на его руку.

– Бедный, – тихо, себе под нос, проговорил Форс.

Он с Клингой вышли в коридор. Врач остался в палате.

Форс остановился у двери, сделал глубокий вдох и бросил взгляд в другую сторону. В сторону балкона за стеклянной дверью. Там стояла Оветте. Она курила и смотрела в коридор. У Форса внутри что-то екнуло, что-то вспыхнуло на долю секунды. Потом он отвернулся и пошел в противоположную сторону.