Текст книги "Кожеед (СИ)"

Автор книги: Шимун Врочек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 1-2. Боксер

– …одного из беглецов удалось задержать. Сейчас ведутся поиски остальных. Нам известны их имена. Это некто Азамат Дунгаев, осужденный за мошенничество и сбыт наркотиков, и…

Сергеич прочертил пальцем по горлу, давая понять, что нужно остановить запись.

– Ты издеваешься? – взбрыкнула Анфиса, словно молодая норовистая кобылка. Он почти видел, как из-под стройных длинноногих копыт летит желтый песок. – Я почти весь текст успела сказать!

– Сейчас будет брак по звуку.

Словно подтверждая его слова, «скорая» включила сирену, пытаясь пробиться к главному входу. Проезд был плотно заставлен личными машинами журналистов и фургонами передвижных студий.

Журналисты недовольно посмотрели в сторону «скорой», но никто не сдвинулся с места. Они окружили гладковыбритого мордатого полицейского в погонах УФСИН, который, как попугай, повторил тоже самое, что и полчаса назад:

– Мы проводим розыскные м-мероприятия, по многим направлениям. Пока мы не можем ничего сказать по поводу… сбежавшего преступника… и точном количестве… ж-жертв…

Мордатый багровел и заикался. Больше всего он боялся ляпнуть что-нибудь не согласованное с вышестоящим начальством. А то пока молчало. За это Сергеич мог поручиться – он много повидал таких пресс-секретарей за свою жизнь. Сирена выла.

– И долго она будет орать? – возмутилась ведущая.

Сергеич пожал плечами.

– Пока кто-нибудь не отгонит машину, чтобы дать «скорой» проехать.

– А!

Сергеич устало посмотрел на свою коллегу: смазливая, стройная, в обтягивающей грудь лиловой блузке, со злым и цепким взглядом – Анфиса, «золотце», одним словом.

Текст она писать не умела, за нее это делал помощник продюсера. Учить то, что ей написали, тоже не хотела. Видимо, понимала, что на этом карьеру не построишь. А вот с кем дружить и с кем спать, она явно секла. Сергеич в число избранных не входил – это он уже сообразил по тому, как она стала на него покрикивать. Да уж, не об этом он мечтал, когда заканчивал ВГИК с красным дипломом. Его мастером на курсе был знаменитый Княжинский, который работал с самим Тарковским. А вот для него Тарковского не нашлось. Сергеич вздохнул.

Вместо Оскара за лучшую операторскую работу у него был ненормированный рабочий день, полное отсутствие личной жизни, нищенская зарплата и язва от вялотекущего алкоголизма. И еще на него теперь покрикивает эта вертихвостка, которая совсем недавно прочитала на камеру с бумажки, что этой весной уже появились первые «лесные капатэлли». Жаль что это было не в прямом эфире, лесным копателям бы понравилось, что их профессия отдает Провансом.

Сирена взвыла еще раз, и «скорая», не найдя отклика в черствых душах журналистов, проложила путь по недавно высаженной клумбе.

Анфиса презрительно встряхнула красивой головой:

– Чего стоишь? Давай еще дубль, пока из студии не позвонили.

– Нет! – отрезал Сергеич. «Пусть кровь не греет старых лап», вспомнил он некстати. Была такая песня группы «Любэ». Сергеич мысленно поморщился. Про старого битого волка, который должен выгребать за всю стаю. Полжизни слушаешь джаз, умеешь в нем разбираться, а в такие моменты вспоминаешь пургу всякую. Одинокий алкоголизм под джаз всегда идет лучше. – Быстро бежим к врачам и спросим про задержанного.

Анфиса, сообразив, что здесь надо слушаться, в два прыжка перескочила клумбу и, не обращая внимания на испачканные туфли, бросилась к машине «скорой помощи». Может, и выйдет из нее толк, подумал Сергеич.

– 38-й канал, что вы можете сказать о состоянии задержанного? – напористо набросилась она на врача в синем комбинезоне.

Тот с досадой повел головой. Но Анфиса была по-настоящему красивой, секси. Надменная мордашка, осанка стервы. И молодость. Иногда это настоящее преимущество, которое никаким опытом не перекроешь. «Почему мы, мужики, всегда на что-то надеемся?», подумал Сергеич. «Вот идиоты».

Поэтому врач ответил вежливо:

– Мы только что прибыли, вы разве не видели?

– Но вам же наверняка описали по рации ситуацию? Говорят, у пострадавшего пулевые ранения…

«Неплохо», оценил Сергеич. Дебютантка блефовала, но делала это удачно.

– Пулевые? – удивился врач. От удивления он забыл, что Анфиса красивая, и стал самим собой. – Просто порезы, это уж явно не пулей. Ожоги первой-второй степени…

Полицейский выскочил из дверей и, оттолкнув журналистку, потянулся к камере.

– Назад, я сказал! – заповедный ментовский вокал, можно сказать. Этот рык у нас песней зовется.

Сергеич профессионально, в одно движение, снял с плеча камеру, прикрыл ее всем телом и отшагнул назад.

– Да ты понимаешь, с кем разговариваешь?! – Анфиса дерзко взглянула на полицейского и тут же отошла в сторону, не поворачиваясь к нему спиной.

Быстро учится, подумал Сергеич.

– Что теперь? – спросила Анфиса громким шепотом. Сергеич покосился на нее. Вот теперь мы еще и заговорщики.

– Ладно, давай допишем текст, а потом я поснимаю перебивки, может, и в окно кого удастся подснять.

Ведущая кивнула.

Анфиса проверила макияж, глядя в камеру айфона, и затараторила заготовленный текст:

– Сейчас я нахожусь у отдела полиции, где временно находится штаб по розыску беглецов. Лучшие силы полиции, федеральной службы исполнения наказаний и ФСБ собрались здесь, чтобы найти их как можно быстрее. “Черный аист” – одна из самых охраняемых тюрьм России, многие заключенные содержатся здесь пожизненно. Рано утром, когда город еще спал, трое заключенных проникли в соседнее здание, захватили приехавшую на вызов машину скорой помощи, взяли в заложники медперсонал, протаранили заграждение и скрылись в неизвестном направлении… Позже одного из беглецов удалось задержать. Сейчас ведутся поиски остальных. Нам известны их имена. Это некто Азамат Дунгаев, осужденный за мошенничество и сбыт наркотиков, и… – Анфиса сделала драматическую паузу. – Тимофей Ребров, “Доктор Белизна”… серийный убийца и, возможно, людоед… В интернете его прозвали российским Ганнибалом Лектером…

Сергеич вдруг почувствовал страшную усталость. Кого он обманывает? Никогда он не снимет свой фильм, никогда. До конца жизни – ладно, до пенсии – будет снимать эти дубли и проходки, эти перебивки, этих безмозглых красивых ведущих одну за другой. Он словно столб у дороге, который они все должны миновать, чтобы добраться до места назначения. А кто-то не поленится и обоссыт.

«Вот и эта…».

В следующий миг его толкнули под локоть, камера дернулась. Сергеич едва удержался на ногах.

– Эй! – возмутился он.

– Извините, – сказал парень равнодушно и прошел мимо. Высокий, крепкий, лобастый, с короткой стрижкой. Боксер, что ли? – подумал Сергеич. – Или ММА-шник? Однажды он два месяца работал в команде, которая снимала документалку о бойцах смешанных единоборств. И теперь мог опознать боксера даже с километра – по характерной манере и движениям, по наклону головы. «Точно боксер», подумал Сергеич. И замер.

С руки парня сорвалась капля. Разбилась о нагретый солнцем асфальт. Почти черная.

Похоже на кровь. Сергеич моргнул. И вдруг понял, что затылок у него стиснуло – ледяной рукой провидения. Рядом ведущая что-то ему выговаривала.

– Заткнись, – приказал он. Анфиса от неожиданности послушалась. Сергеич оглянулся, он был весь как охотничий пес, натянутый и резкий.

«Но молодой вожак… поставил точку так…»

– Ты охамел? – спросила Анфиса и замолчала, увидев его лицо. Сергеич повернулся.

Вот оно. Цепочка кровавых пятен тянулась по асфальту – в сторону дороги. Сергеич выпрямился, крылья носа подрагивали, словно он скинул два десятка лет и вдруг перестал ощущать вес тяжеленной «Арри алексы» на плече. Он пригляделся. Так. Парень пришел оттуда, вон от того «уазика-буханки». Машина была грязная, пыльная… и жутковатая. Словно темное холодное пятно посреди нагретой солнцем улицы. Сергеич почему-то представил, что на рессорах у «буханки» рыжеет слой ржавчины, и это будет хорошо смотреться в кадре. Четкая фактура.

– Что? – спросила ведущая.

– Видишь машину? – сказал он Анфисе. – Работаем.

Что-то в его голосе подсказало ей, что спорить нет смысла. Они побежали. Сергеич видел, словно в рапиде, как вылетают из-под ее каблучков комья земли. «Может, и выйдет из нее толк».

– Дверь! – приказал он.

Она схватилась за ручку и потянула вниз. Наивная. Сергеич частенько имел дело с «буханками». Уазик военная машина, тут порой здоровый мужик не сразу дверь откроет.

Дверь не открылась. Анфиса прикусила алую губу – и налегла двумя руками, всем весом. К-кррак!

Дверь наконец отворилась. Анфиса замерла, отступила на шаг. Глаза ее расширились. «Отвернется», подумал Сергеич. Но она не отвернулась. Сергеич краем глаза увидел побелевшее лицо ведущей.

В машине лежала девушка.

Рыжие волосы рассыпались по полу, вся машина в крови. Сергеич застыл на долгое мгновение. Черт. Неужели это действительно происходит? Мгновение прошло, и он вскинул камеру на плечо. Работаем.

Проклятая профессиональная деформация, подумал он мимоходом, продолжая снимать.

Тарковский, чистый Тарковский.

Сцена с самоубийством Хари. Там, где она выпила жидкий азот. Нет, это лучше.

«Это мой фильм», подумал он.

А потом Анфиса закричала.

Глава 1-3. Боксер

«Это точно не мой фильм», подумал Денис.

Ему казалось, что со вчерашнего вечера он существует в кошмарном нескончаемом сне… нет, уже не так. В абсурдном нескончаемом сериале ужасов. Что-то вроде “Ходячих мертвецов”, какой-нибудь шестой сезон, только все вокруг – русские.

Изуродованная рука пульсировала, словно больной зуб. Горячие толчки крови отдавались в изуродованной кисти. Он потянул железную дверь и вошел.

Бум! За его спиной захлопнулась дверь на автоматической доводке. Денис вздрогнул.

После яркого солнца на улице внутри полицейского поста он словно окунулся в темную прохладную воду. Даже дыхание перехватило. В первый момент он ничего не видел, перед глазами скакали электрические дуги – словно выжженные солнцем на сетчатке. Денис поежился. Он почувствовал, что его штормит – словно лег спать пьяным, а на утро еще не совсем проспался. Он на мгновение растерялся.

Денис почему-то думал – всю дорогу сюда, пока вез Аню и успокаивал ее (заткнись, все будет хорошо, заткнись) – вернее, он был уверен: стоит только добраться до полиции, все сразу станет просто и ясно. Все сложности закончатся. Кто-то более взрослый и адекватный, чем он, Денис, возьмет на себя разрешение ситуации. Просто лежи и дай взрослым людям разобраться со всем этим говном.

Но внутри ясно не стало. После всей этой мучительной поездки он был в полиции и не знал, что делать. Он опять должен был решать какую-то сраную проблему. А он за эту ночь, блять, разобрался с такой кучей проблем, что исчерпал свои волевые запасы на сто лет вперед.

«Ненавижу принимать решения. Вообще не знаю никого нормального, кто любил бы принимать решения».

Он потрогал повязку – влажная, черт. Рука болела, но как-то отдаленно, словно из другой Вселенной. Точно это был отрезан чей-то чужой палец, не Дениса. Он вдруг представил, что если существует множество вселенных, то в какой-то другой вселенной его палец существует отдельно. И болит оттуда.

В глотке пересохло. «Так, выкинь из головы эту ерунду». Денис постарался сосредоточиться. Приемник полицейского отдела. Денис был несколько раз в подобных местах – с его работой это было несложно. Так, надо сориентироваться. Где решетка? За решеткой находится тот, кто снимет с плеч Дениса тяжесть проблем.

Справа – вход во внутренние помещения. Он закрыт железной решеткой. За решеткой маялся от безделья здоровенный сержант в черном, в бронежителе и с автоматом. Словно почувствовав взгляд Дениса, сержант шумно зевнул.

Денис услышал ровный шелестящий гул кондиционера. По спине прошла холодная волна. Денис поежился.

Денис поискал глазами. Где эта надпись? Надпись означала конец всех проблема, служила указателем “Здесь адекватные люди. Вот именно здесь”.

Вот! Окно приемной было здесь не забрано железной решеткой, как в привычном Денисе участке в родном районе, а только закрыто стеклом. На стекле была надпись красными буквами “ДЕЖУРНАЯ ЧАСТЬ”. То самое. “ЭТО АДЕКВАТНЫЕ ЛЮДИ, ЧУВАК”.

За окном сидел полицейский в форме, с непокрытой головой. В отличие от сержанта – некрупный и тощий. Волосы светлые.

Денис пошатнулся и в несколько шагов преодолел расстояние от входа до окна.

Пока он шел, дежурный бросил на него короткий безразличный взгляд, снова опустил глаза. Денис подошел ближе и увидел, что дежурный что-то пишет. При этом полицейский зажимал плечом и подбородком трубку стационарного телефона. Бежевый пластик равнодушно отсвечивал.

– Ага-ага… Куда повезли?.. – бормотал дежурный в трубку.

Дежурный прищурился, провел линию на листке, словно подчеркнул нечто главное. На лице полицейского была написана вся важность доверенной ему миссии.

– Повторите… Да-да, записываю…

В следующее мгновение Денис почувствовал омерзение. Он вдруг обострившимся, туннельным зрением увидел, что именно пишет полицейский. На листке был выведен шариковой ручкой, аккуратно и четко – огромный член. Дежурный дорисовал два овала и теперь твердой рукой выводил на них волоски.

Дениса замутило.

Он почти сутки не ел и страшно устал, в глазах потемнело. Комната попыталась убежать в сторону, Денис усилием воли поймал ее и оперся ладонью в стену, чтобы не упасть.

«Что происходит?» В раненой руке опять толчками, словно извержение вулкана, запульсировала боль. Из обрубка пальца словно толчками изливалась раскаленная лава.

Денис с усилием прочистил горло. Адская пустыня, по горлу точно теркой прошлись.

– Я-я… х-хочу сделать… заявление, – выдавил Денис. Полицейский даже не повернулся. Собственный голос в первый момент удивил Дениса. Он звучал слабо и едва слышно. Словно мальчишку во дворе, в песочнице обидели, но он слишком хорошо воспитан, чтобы это показать. И только голос прерывается и дрожит.

– Сделать заявление! – громче повторил Денис. Дежурный вздрогнул, дернул рукой – росчерком испортил рисунок. Но даже не поднял головы.

– Хорошо, подождите, я уточню, – полицейский прижал трубку к груди, чтобы не было слышно по ту сторону провода, поднял взгляд. Денис увидел его лицо вблизи. Светлые глаза, тонкий нос, на щеке родинка. На погонах дежурного было четыре звездочки. Капитан. Денис разозлился. Тут у них целый капитан сидит, хуйней страдает, а там… людей убивают! Вернее, уже убили.

Капитан безразлично смотрел сквозь Дениса – словно тот был неодушевленной вещью. Большой и неумытой.

Светло-голубые глаза капитана напомнили Денису старый фильм, вестерн, где все злодеи были уродливы (кроме главного), при этом у всех уродов-злодеев были прекрасные голубые глаза. И от этого становилось неуютно. Потому что потом их всех убили. Но прежде они совершили что-то жуткое.

Что это за вестерн, Денис не помнил. Да и какая нахер разница. Щелчок.

– Что у вас? – равнодушно спросил капитан. Голос его звучал, искаженный динамиком, откуда сверху.

– Я… – Денис растерялся. Капитан ждал, глядя сквозь него.

– Говорите в микрофон, – сказал он.

“Да блять!”

– Я хочу, – заговорил Денис твердо.

Тр-р-р-рррр. От резкого звука оба – и капитан, и Денис вздрогнули. Капитан повертел головой. На столе звонил другой телефон – темный. Капитан сделал Денису знак подождать, протянул руку и снял трубку – не светлую, а темную. Теперь он будет говорить с двух рук – по-македонски, желчно подумал Денис.

– На аппарате, – сказал капитан приглушенно. Денис едва не засмеялся, несмотря на ситуацию. На аппарате? Пижон херов.

“Алло, это большевики? Берите, сука, Смольный”.

– Слушаю… что-что?

Капитан зажал темную трубку плечом – как до этого светлую. Потянул руку, привычным жестом вытащил лист из пачки бумаги и положил перед собой.

Ну давай, подумал Денис с мутной тяжелой злобой. Нарисуй еще один хуй.

– Так точно, Андрей Максимыч, записываю… Да-да, конечно… Нет-нет, понял, – заговорил капитан. Он начал быстро писать ручкой на листке. Что-то важное? – подумал Денис.

Ну, нет. Капитан его не подвел. Денис видел как возникают на листке виселица и повешенный человечек.

– Кому передать? – спросил капитан. – Да-да… понял, говорю. Делаю себе пометку, – он провел линию, словно подчеркиваю нечто главное. – Нет, Семин на адресе… На адресе, говорю. Кухонный бокс, все дела. Понял, кому-нибудь другому… поручу, конечно…

– Товарищ полковник, да откуда люди? – капитан сделал официальное лицо. – Все на “усилке”.

Усилок, это когда для чего-то важного – например, поимки особо опасного преступника или охраны британского королевы в гостях – привлекается весь личный состав.

Физрук в школе Дениса любил блеснуть такими словечками. Он перешел на денежную работу, уволившись из армии. Самый бесполезный учитель в школе, подумал Денис. Редкий был чудак, если честно. Зато – военная пенсия плюс зарплата учителя. И армейские тупые шуточки в диком количестве.

– Этих ловят… Медного взяли, еще двоих ищут пока… да вы знаете? Ага, понял. Да, понял, как вернется, первым делом…

Капитан продолжал рисовать. “Художник херов”.

Дениса неожиданно пробила крупная нервная дрожь – как у лошади, стоящей на старте ипподрома. Даже мышцы спины свело.

Денис оперся на высокую раму, приблизил лицо к стеклу.

– Понял, да, – говорил капитан.

– Послушайте! – громко и хрипло сказал Денис.

Дзынь. Капитан вернул трубку на рычаг и поднял взгляд на Дениса. Лицо было равнодушным. Видел я на этой работе и не таких идиотов, читалось в глазах полицейского.

Дениса с усилием открыл рот, челюсть точно заморозило, но капитан вдруг опустил взгляд.

Денис осекся.

Холодная волна ярости захлестнула Дениса, до темноты в глазах, до хруста зубов. «За что ты со мной так, сука?!»

Стоп! Денис постарался взять себя в руки. Нет, сейчас точно не та ситуация, чтобы выходить из себя и цапаться с ментами.

В глотке страшно першило, будто там все ободрали. До крови. Как тот, Кожеед… Черт, Аня же!

– Там девушка, – сказал Денис. – Там… на улице! Слышите?!

Голос едва звучал, сдавленный от ярости.

– Что? – капитан прищурился. – Что за девушка?

– Там… – слова куда-то исчезли. – На улице… она…

– С самого начала, пожалуйста. И нажмите кнопку.

Денис зажал чертову кнопку.

– Я хочу сделать заявление! Да послушайте! – последнюю фразу он практически прокричал.

Капитан поморщился.

– Голос не повышаем, – спокойно сказал он. – Еще раз и все с начала. Слушаю. Что у вас случилось?

«У меня несколько мертвых друзей, раненая девушка и беглый маньяк за плечами! Вот что у меня!!»

– Я… – Денис собрался. Вот сейчас он все расскажет. Спокойно и по порядку.

И тут зазвонил телефон.

“Нет!”.

Капитан сделал Денису знак подождать, повернулся и снял трубку.

“Это что, издевательство такое?”

Денис уже почти лежал на стекле. Капитан поднес трубку к уху.

– На стекло не опираемся, – ровно сказал он Денису.

– Да, слушаю, – произнес он в трубку. – Нет, не занят…

Денис хлопнул ладонями по стеклу. Боль ударила так, что отдалась в глазные яблоки.

Бум! Капитан вздрогнул. Поднял взгляд – и его лицо изменилось. Он словно впервые по-настоящему увидел Дениса.

Денис стоял перед ним – высокий, спортивный, с короткой стрижкой, в синяках и порезах, в пятнах крови и сажи, в окровавленной футболке и рваных штанах. На взводе и явно опасный. Взгляд капитана стал жестким и профессиональным – наконец-то.

Денис провел рукой, оставляя на стекле кровавый след.

«Написать им кровью “Дежурная часть”, что ли?» – подумал он язвительно.

Капитан прищурился. Взвелся, как курок на оружии. Его рука потянулась к пистолету.

– Федорчук! – позвал капитан негромко.

Денис услышал скрежет железной решетки, затем краем глаза увидел, как в отражении в стекле призрачно движется квадратная фигура сержанта Федорчука.

– Э! Тебе русским языком сказали! – раздался за спиной грубый голос. – На стекло не опираемся!! Два шага назад сделал. И руки держим повыше.

– Да пошел ты, – сказал Денис негромко.

– Че?!

Денис снова ударил по стеклу. Хлопок был резкий и звучный, как выстрел.

Его захлестнула веселая злая волна. Он вспомнил, как шел сюда от машины и обещал себе быть сдержанным и спокойным. Ага, щас.

Потом будет пиздец. А сейчас – Денис прямо выдохнул – это было офигенно круто и хорошо, наконец-то ничего не бояться.

«Я обещал себе быть спокойным?! Так вот – ни хера. Ни хера, я говорю».

– Слышишь ты, капитан твою мать. Вы ищете, блять, своего Кожееда?! Так вот, я знаю, где он… – Денис осекся. Он вдруг сообразил, что имя Кожеед знает только он один, так назвал себя маньяк. Для этих полицейских вокруг он – Доктор Чистота, человек с запахом белизны.

– Доктор Чистота! – крикнул Денис. – Я знаю, где он!

Капитан вскинул голову. Рот его приоткрылся…

– Доктор Чистота… что?! Федорчук, подожди… – заговорил капитан, но – не успел.

Сержант уже был рядом. Денис затылком чувствовал его массивную тушу, как темный прилив, как вода ощущает приход Луны.

Сержант протянул широкую ладонь…

Взял Дениса за плечо. Сжал пальцы. От его руки пахнуло хлоркой – Дениса чуть не стошнило.

Черт. В следующее мгновение Денис понял, что сделает, но остановить это уже не мог. Да и не хотел.

Радостная волна бешенства накрыла его с головой. И поглотила.

Сержант потянул Дениса за плечо.

Денис мгновенно повернулся, скручивая корпус, как пружину, поднырнул под руку сержанта. Тот моргнул, В следующее мгновение Денис вынырнул с другой стороны и четко выстрелил правым апперкотом сержанту в челюсть.

Н-на!

Денис ударил и понял, что попал – как надо. С приятным чувством удачного удара.

Удар был звонкий, четкий. «По красоте».

Сержанта Федорчука подбросило, отнесло на несколько шагов. Он покачнулся. Неловко дернул головой, глаза его осоловели. Сержант поплыл. Денис увидел на щеке сержанта смазанный след крови. Опустил взгляд. Его рука была вся в крови, сквозь повязку на пол капала кровь. На плитках пола расплывались безобразные красные кляксы.

«Ударил больной рукой – и даже не заметил. Вот я уникум».

Время замедлилось, как иногда бывало в спарринге, на ринге. Во время схватки.

Сержант сделал шаг назад, обмяк – и упал.

Капитан вскочил, трубка полетела на пол. Бдынь! Где-то далеко внутри здания завыла сирена. Видимо, капитан нажал тревожную кнопку. Затем капитан рванулся к выходу из каморки.

Жуткий крик женщины. Капитан замер, обернулся к двери. Денис повернулся и мучительно рванулся к двери – он вдруг понял, что-то случилось с Аней.

Это там, в уазике.

Ее нашли.

В следующее мгновение его сбили с ног, бросили лицом в кафельный пол. «Прохладный», подумал Денис удивленно. Он приложился пылающим лицом, наслаждаясь. В следующее мгновение все утонуло в новой вспышке боли – ему вывернули руки в суставах. Перед глазами плыли огненные пятна. «Аня». В последний момент он все-таки успел рвануться туда, к ней. Жесткое колено придавило ему шею. И воздуха не стало.