Текст книги "Кожеед (СИ)"

Автор книги: Шимун Врочек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Блеснуло.

Врач каким-то звериным чутьем увидел Кешу и резко к нему обернулся, В ту же секунду Денис рванул вперед и схватил его за руку, которая держала зажигалку. Убийца крепко обхватил Женю за шею и притянул к себе. Грянул выстрел. Вспышка. Все на мгновение оглохли. Похоже, Свечников выстрелил во врача, чтобы помочь ребятам, но – промахнулся. Врач успел прикрыться своей заложницей. Голова Жени дернулась, рот раскрылся… Денис видел это так близко. Женя обмякла. Руки моментально стали скользкими от крови. Зажигалка вылетела – Денис видел язычок пламени, срывающийся с нее. Кеша мгновенно выбросил руку, поймал зажигалку… Молодец, успел подумать Денис. И тут Кешина рука вспыхнула, по голому плечу вверх побежали язычки пламени… «Кеша!, – хотел закричать Денис. Но не смог. Его вдруг окатило чудовищным жаром. Он отшатнулся.

Кеша отступил на два шага, удивленно посмотрел на свои горящие руки и закричал. От этого крика сердце Дениса словно разорвалось на тысячи осколков. «Кеша! Кешааа!» Пламя охватило голову Кеши. Еще мгновение Денис видел лицо младшего брата в светящемся ореоле… Потом Кеша начал падать… Взвилось пламя.

В следующую секунду Денис почувствовал боль. И потерю. Пока он отвлекся, врач достал из кармана скальпель и, не глядя, наотмашь, полоснул в его сторону. Денис отшатнулся, затем рванулся вперед и схватил Кешу за руку. Потянул за собой из огня. Как когда-то вытаскивал маленького брата из грязной лужи, где тот радостно бултыхался, а Кеша смеялся и дразнил его. «Деня, Деня! Опусти… опусти меня! Я коаблик!» Рука стала мокрой и соскользнула… Опустив взгляд, Денис увидел, что вместо указательного пальца на его руке лишь обрубок. Кровь залила руку, стекала вниз, прямо в пламя. Но боли он не чувствовал.

«Кеша!»

Свечников бросился на помощь. Он стянул с себя куртку и начал сбивать пламя с Кеши. Огонь вокруг распространялся. В палате стало светло, как днем. И чудовищно, невыносимо жарко – легкие жгло, воздух стал горячий и жесткий. Девушки кричали, не переставая. Оля запрыгнула, спасаясь от пламени, на стол. Большая ошибка. Врач в два прыжка добежал до стола и схватил с него топор.

– Оля, назад! – закричал Степан в отчаянии.

Хрясь! Обух топора с размаху раздробил Оле лицо. Степан подбежал к столу, и окровавленная Оля упала ему на руки.

– Сволочь! – Степан повернулся к врачу.

Топор прочертил серебристую дугу – и отрубил ему руку. Убийца засмеялся.

И тут за его спиной появилась Аня. Денис не знал, откуда она взялась. Видимо, сумела отвязаться от кровати. Прыгая на одной ноге, Аня повисла у врача на плечах и вонзила ему ногти в лицо. Врач зарычал от боли. «Молодец Аня», подумал Денис. Топор застрял в столе. Врач не стал его вытаскивать. В руке он все еще сжимал окровавленный скальпель. Он легко вывернулся, рывком сбросил Аню и несколько раз ударил ее в бок. Аня охнула, отступила на шаг. Наступила на сломанную ногу – хрустнуло. Аня закричала и повалилась.

Свечников перестал сбивать пламя, увидев, что Кеша умер. Он отбросил дымящуюся куртку, поискал глазами пистолет. Тот лежал в самом центре озера огня. Ни секунды не раздумывая, Свечников кинулся вперед и схватил его. Брюки на полицейском загорелись. Свечников схватил пистолет, поднял его… Рука его задымилась, пистолет был раскаленный. Свечников пытался удержать его двумя руками, начал поднимать… Врач шел к нему. Он обеими руками поднял огромный желтый аккумулятор и двинулся к полицейскому. Врач вошел в огонь, и халат на нем мгновенно загорелся. Грянул выстрел. Врач покачнулся, но продолжал идти, как живой факел. На животе у него расплывалось кровавое пятно. Свечников уронил пистолет, пальцы его скрючились от ожогов. Он наклонился за пистолетом… Сделав еще два шага, врач обрушил тяжелый аккумулятор полицейскому на голову. Тук!

Денис даже сквозь рев пламени и крики услышал этот звук. Как негромко, омерзительно ломается черепная кость… Свечников несколько мгновений стоял, затем и дошел до стены. Слепо толкнулся в нее. Упал назад, на спину. Дернулся, раз-другой, потом еще – и остался лежать. Застыл. Огонь охватил его тело.

Врач прошел мимо. На мгновение его уцелевший глаз смотрел на Дениса, казалось, врач подмигивает. «Видишь, как все интересно обернулось, Ден». Врач вдруг ускорил шаг… Горящим факелом он выбежал из комнаты в коридор… Свернул вправо… Исчез.

Денис с трудом поднялся. Оглядел место побоища глазами, полными ужаса. Огонь уже вырывался из окон. Все было кончено. Все были мертвы. И вдруг Денис увидел, что Аня еще жива. Она ползла по полу, зажимая рукой бок, толкалась здоровой ногой. Из-под пальцев струйкой била кровь. Сломанная нога волочилась за ней, как сломанная ненужная игрушка. Аня упрямо ползла.

Денис бросился к ней сквозь огонь.

Подняв ее на руки, он вытащил девушку из горящего здания.

Прохладный воздух приятно холодил лицо.

На мгновение Денис обернулся. Больница пылала.

Глава 15. Сомнение

Настоящее время.

Светловолосая следователь выключила камеру. Красный огонек погас.

– Да уж, – протянула она. – Настоящий боевик.

Денис с удивлением посмотрел на нее.

– Это все? – спросила Светлана Юрьевна.

– Да.

– Ужасная, конечно, история. Ужасная.

По голосу сложно было понять, то ли она сочувствовала Денису, то ли издевалась над ним. Денис почувствовал себя неуютно. Под ее изучающим взглядом у него бегали по спине мурашки. И сразу разозлился.

– И что теперь? – спросил он неприветливо.

– Посмотрим, – пожала она плечами.

– Что значит, посмотрим?! – Денис повысил голос. – Вы издеваетесь?! Я тут сказки рассказываю, по-вашему?!

Юрьевна осталась вежливо холодна.

– У меня не сходится с психотипом преступника, – сказала она.

– В каком смысле, не сходится?!

– Тебе правда интересно?

– Хватит издеваться! – Денис сжал кулаки. Светлана Юрьевна проигнорировала его вспышку.

– Доктор Чистота всегда действовал через кого-то, понимаешь? – заговорила она мягко и спокойно. – Всегда чужими руками. Физическая сила – не его конек. А ты мне сейчас словно старый боевик с видеокассеты пересказал.

– Что это значит?

– То и значит, – смотрела она на него, не отводя взгляда. Потом резко сменила тему: – Ты со Степаном где познакомился?

Денис не успел ответить. Открыл рот, но Светлана Юрьевна его опередила.

– Правильно, – сказала она. – В секции по боксу. А работаешь вышибалой.

– Уже пробили? – зло хмыкнул Денис. – Убийцу бы вашего так же быстро искали?!

– Пробивать ничего не нужно, – пропустила она колкость меж ушей. – В мире соцсетей люди сами с радостью делятся информацией.

Денис замолчал. Светлана Юрьевна посмотрела на него и вздохнула.

– Пробила, как ты это называешь, я только одно. Недавно был вызов в ночной клуб, а потом в больницу. Четверо подвыпивших клиентов начали буянить, их утихомирили два охранника. Угадай, кто были эти неизвестные скромные герои? Ты со Степаном. Помнишь этот инцидент?

Денис насупился.

– Причем здесь моя работа?

– Четыре здоровых мужика, каждый килограммов по сто. И все оказались в больнице с ушибами, переломами и сотрясениями.

– Вы мне теперь за них предъявите? – огрызнулся Денис.

– Зачем? – удивилась Светлана Юрьевна. – Ты просто делал свою работу. Охранял отдых посетителей, а у них с собой был травматический пистолет.

– И что?

– А то, – Светлана Юрьевна почему-то улыбнулась. – Я даже не поленилась и попросила, чтобы мне прислали запись с камер.

Она покопалась в своей сумочке и достала последний айфон. Наманикюренным ногтем изящно ввела пароль и показала экран Денису. Он увидел свое рабочее место и еще живого Степана, они стояли в узком коридоре и пытались успокоить подвыпившую компанию. Парни действительно были крупные, только сейчас понял Денис. Каждый выше его на целую голову. Видео было коротким – секунд тридцать, не больше. Степыч увидел, что один из парней схватил бутылку за горлышко, а тем временем второй полез во внутренний карман. Денис крикнул. Степыч быстро уклонился и ушел с линии атаки, забросив, не глядя, кулак точно в подбородок нападавшему. Второго он приложил лицом об стену. Денис, тем временем, разорвал дистанцию с ближайшим амбалом и прописал ему красивую, словно в учебных фильмах, двоечку. Толкнув осевшее тело в ноги его товарищу, Денис без замаха врезал четвертому коленом под дых. А сверху уже набросил Степан. Добавил свой скоростной тычок с левой под ребра. И финальный апперкот.

– Вот это работа! – одобрительно кивнула следовательница, когда видео закончилось. Она даже причмокнула губами. – К нам не хочешь пойти работать? Я серьезно.

Денис с удивлением смотрел на нее.

– Да, что вы такое несете! – возмутился он. – Какая работа, у меня брат погиб… И девушка… И друг…

– Соболезную, – спокойно сказала Светлана Юрьевна. – Мне действительно очень жаль.

– По вам не видно.

– Лицо у меня такое – малоэмоциональное. В покер играть прямо подарок. Как-нибудь покажу. Ну? Не хочешь к нам? Да и бог с ним.

Она убрала телефон и проверила свой маникюр.

– И все же у меня вопрос. Как же так получилось, что этих четверых кабанов вы ушатали за пять секунд, а болезненного худенького безоружного Доктора Чистоту не смогли скрутить целую ночь.

– Кого? – удивился Денис. «Меня зовут Кожеед», прозвучало словно прямо в затылке. Так явно, что Денис вздрогнул. Это было словно наяву. Шелестящий насмешливый голос… «Привет, поросеночек» От звука этого голоса у Дениса заледенел затылок и в животе болезненно сжалось.

– Тимофей Ребров, он же Доктор Чистота. Ты телевизор, что ли, не смотришь? – спросила она. – Известный маньяк, который недавно сбежал…

– Нет, не смотрю. Он что… правда, доктор?

Светлана Юрьевна покачала головой.

– Не совсем. Ребров вылетел с первого курса медицинского. Потом пару лет работал санитаром. Говорят, хорошо работал.

“Так вот откуда он знал, что делать с переломом”, подумал Денис.

– Возвращаясь к моему вопросу, – сказала следователь. – Насколько я его помню – это тщедушный заморыш, который мог помереть от любого чиха. Вот и пытаюсь понять, как же вы с ним не справились?

– Ваш коллега тоже не особо блеснул при спасении заложников, – огрызнулся Денис.

– Справедливо, – кивнула Светлана Юрьевна. Оглядела Дениса внимательно, помолчала.

– Расскажи мне еще раз, как он умер, – попросила она.

– В него выстрелили, и он горящий уполз из комнаты.

– Правда? Уполз? Ты же говорил, быстро выбежал?

Денис помедлил.

– Я очень устал и, возможно, оговорился. Не понимаю. У вас же все сходится – нашли сбежавшего. Доктор Чистота мертв.

– Откуда ты это знаешь?

– По телевизору сказали.

Денис не врал. В соседней палате работал телевизор, голоса дикторов доносились даже сюда.

Светлана Юрьевна покачала головой.

– Большая часть тел обгорела до неузнаваемости. Это затрудняет опознание. Да, у нас есть тело, подходящее под описание Реброва. Возможно, тест ДНК подтвердит это. Очень бы хотелось. К сожалению, это дело небыстрое. Но одного человека мы до сих пор не можем найти…

– Кого?

– Санитара похищенной «скорой». Возможно, конечно, Ребров убил его сразу и выбросил его тело где-то в лесу, по пути к той злополучной больнице. Сейчас вокруг идет прочесывание окрестностей… Но санитар пока не найден. Или его тело.

– Вот и ищите, от меня-то вы что хотите?

– Найдем. Обязательно найдем, – она снова изучающе на него посмотрела. – Но лучше бы тебе сказать мне правду, Денис. Ребров, он же Доктор Чистота – очень серьезный человек. Да, напоминаю, что согласно статье 51-ой статье Конституции РФ человек имеет право не свидетельствовать против самого себя… Это верно. Но и уголовную ответственность за дачу ложных показаний тоже никто не отменял. Статья 308 УК, ознакомься на досуге.

Денис отвернулся к стенке.

– Я вам все сказал. Делайте со мной, что хотите.

– Ну, хорошо, Денис Владимирович…

Светлана Юрьевна встала. Было видно, что она разочарована.

– Не прощаюсь.

Выйдя из палаты и закрыв за собой дверь, Юрьевна остановилась в раздумье. Подняла голову и огляделась. Длинный коридор больницы был освещен мертвенным светом потолочных ламп. За окнами уже ночь, похоже. Юрьевна помедлила. Затем подошла к дежурной медсестре.

– Денис Субботин, палата 306. Что ему дают?

– Что врач назначил, то и дают, – ответила медсестра холодно.

Светлана Юрьевна показала удостоверение. Медсестра выпрямилась, заморгала.

– Еще раз – что ему дают?

Медсестра, надув губы, молча нашла и отдала ей медицинскую карту Дениса.

– Все здесь.

Следовательница взяла карту и уверенно пробежалась по списку назначений. Потом, не спрашивая, наклонилась, вытащила из нагрудного кармана медсестры ручку и сделала несколько пометок.

– Здесь нельзя писать! – возмутилась медсестра. – И что вы себе…

Юрьевна подняла голову, медсестра замолчала.

– Не переживай, красотка, я напишу корявым подчерком и все решат, что писал врач, – отшутилась она. Красивое лицо медсестры вытянулось. – В следующий прием увеличьте вдвое этот препарат. Он молодой – сердце выдержит. Фенозепам больше не давать. Под мою ответственность, а с главврачом я свяжусь… – Юрьевна не собиралась ни с кем связываться. – Да, спасибо за ручку!

– Что? Как?

Светлана Юрьевна сунула ручку в карман пиджака, обворожительно улыбнулась медсестре. Положила карту на стол и пошла к выходу.

Медсестра беспомощно смотрела ей вслед.

Интерлюдия. Женщина в лесу

Больше всего теперь она боялась, что лето закончится, наступят дожди, потом холода, а ее так и не найдут. Или найдут – но уже будет слишком поздно.

У Нины есть: Пещера, лес вокруг и дорога где-то в ста пятидесяти метрах отсюда. Там редко проезжают машины, но все же проезжают. Но отчаянные крики Нины все равно никто не слышит.

У нее есть: сырость и темнота. Ледяные камни и кирпичи. Этого в изобилии.

Одеяло – 2 штуки. Синее в клетку. Не очень теплое. Одно нужно класть под голову.

Тушенка – 38 банок. Банки без наклеек, из желтого металла. Возможно, тушенка армейская. Но мясо хорошее, вкусное, жирное. Только нужно обязательно проверять, не вздулась ли банка. Сомнительных банок: 5 штук. Нина боится, что однажды она доберется и до них.

Моток медицинского пластыря – 1. Наполовину израсходованный. Маникюрные ножницы, чтобы резать ленту пластыря. Раньше Нина стригла ими ногти, теперь просто их обгрызает.

Пластинка парацетамола – осталось 2 таблетки. У них вкус горечи. От них ноет желудок, но зато таблетки снимают жар.

У нее есть: пол ведра ржавых открывашек. Чтобы открывать тушенку, понятно. Иногда Нина режет открывашкой пальцы, и тогда нужен пластырь.

Половина ведра – сломанных открывашек. Ими больше не открыть тушенку. Но пальцы (или вены) порезать еще можно. Нина бережет их на крайний случай.

У нее есть:

Комната, полная белых пластиковых канистр с водой. Большая часть из них уже пуста.

Воду надо экономить.

У нее есть: письмо от Человека-Белизны. Письмо написано неровным дергающим почерком и полно пафоса, примеров дурного стиля и банальных ошибок. Бумага все еще хранит легкий запах хлора. В этом письме похититель Нины изложил причины ее пленения и даже выразил надежду, что скоро все закончится. Странно, но письмо Человека-Белизны подписано другим именем.

“Дорогая моя Ниночка,

Ты, наверное, сейчас находишься в совершенном расстройстве духа и разума, не понимая, что именно с тобой произошло…”

Нина очень надеется, что её все еще ищут.

Часть 2. Глава 16-1. Свечников и дорога

Два дня назад.

– Уезжайте отсюда, здесь плохое место, – сказал он.

И конечно, молодые идиоты не послушались.

Он повернулся и проводил взглядом зеленую «буханку». Машина исчезала в клубах пыли – по направлению к Мертвой зоне. Одно утешает, что туда, в то самое “плохое место”, идиоты даже нарочно не попадут.

Свечников вернулся к патрульной машине и сел на водительское сиденье. Хлопнула дверь. Внутри было жарко, как в аду. Африка, блин.

– Вот так-то, Аристарх, – сказал он. Напарник не ответил. – Аристарх, ты не спишь?

Аристарх не спал. Напарник повернул голову, под низко надвинутой черной бейсболкой глаз почти не было видно. На гладко выбритом подбородке – засохшие разводы крови. На щеке напарника сидела муха – Свечников видел, как деловито она трет черные лапки одну о другую. «Что он, не чувствует?», подумал Свечников с раздражением.

– Советов сейчас никто не слушает, – сказал Аристарх. Голос у него был низкий и глубокий. – Особенно молодежь.

– Это верно.

«Откуда вообще пошла мода на такие имена? – подумал Свечников. – Евсей, Ермолай, Феодул… или вот, Аристарх». В детстве Свечникова все имена были простые: Сергей, Колька, Руслан, Наиль, Светка, Наташка. Нина. А этот… Молодой парень, двадцать два года, а уже Аристарх. Солидно и старомодно. Впрочем, есть люди, которые и в четыре года – готовые Аристархи.

Свечников откинул козырек над лобовым стеклом. Там была черно-белая фотография. Молодая улыбающаяся женщина смотрела прямо на фотографа. Кажется, тогда она его еще любила. Конечно, любила.

Свечников посмотрел, дернул щекой. Нервный тик заставил его щеку трястись. Свечников зажал ее ладонью, но помогло мало. Сегодня он не стал пить транквилизаторы, стабилизаторы, улучшаторы настроения или как их там – все, что прописал ему знакомый психиатр. Всю эту горсть цветных таблеток. Таблетки позволяли успокоиться, делали мир ровнее, но снижали скорость реакции. А это сейчас самое главное. Вот когда он встретится с беглецом, тогда он закинется – и будет совершенно спокоен. Для того, что он задумал, нужно быть совершенно спокойным и холодным. Как лед. Как айсберг. Как лезвие катаны.

– Уже скоро, – сказал он женщине на фотографии. – Уже совсем скоро.

Он закрыл козырек, помедлил. Протянул руку и повернул ключ в замке зажигания. Тр-р-р. Стартер чуть барахлил в последнее время, надо будет Аристарху проверить. Двигатель вдруг завелся и уютно зарычал. Почти двести лошадиных сил машинка, красота. Свечников закрыл окна автоматическим подъемником, включил кондиционер, перевел на максимум. Тот взревел и радостно погнал поток арктического холода в замкнутое автомобильное пространство. В Африку. Хорошо. Свечников понял, что уже взмок.

Свечников переключил скорость и выехал на дорогу. Притормозил. Он в раздумье посмотрел налево, направо – туда уехали молодые идиоты…

– Любое решение будет правильным в нужный момент времени, – сказал Аристарх. Поток ледяного воздуха сдул с его щеки муху. Та закружилась, недовольная.

Свечников кивнул. Это да. Это истина.

Он отмахнулся от мухи, нажал на газ и плавно повернул руль влево. Машина катилась легко и бодро, шорох шин успокаивал. Сначала надо проверить другую дорогу.

Часть 2. Глава 16-2. Медь и ведро

Настоящее время

Утро. Следственный комитет. Юрьевна шла по коридору – молча и отрешенно. Некоторые с ней здоровались, но она не отвечала. Другие делали шаг в сторону и отводили глаза. Она их игнорировала. Лицо Юрьевны не выражало ничего, никаких эмоций. Сегодня был тот самый день.

Перед дверью нужного кабинета стоял полицейский из охраны. Увидев Юрьевну, он кивнул и посторонился.

– Добрый день, Светлана Юрьевна.

– Привет, Паша, – сказала Юрьевна. Она словно проснулась ото сна. – Он там?

– Да.

– Спасибо. Покури пока, я позову.

Полицейский кивнул и неторопливо, расслабленной походкой отправился вдаль по коридору.

Юрьевна открыла дверь с надписью «Комната дознания». Под названием были еще две фамилии – но сейчас хозяев кабинета попросили сходить пообедать. На пару часов.

Внутри было тихо. В зарешеченное окно бил солнечный свет, в его лучах в воздухе вспыхивали золотом пылинки. У окна стоял длинный стол, разделенный на две части этажеркой, заваленной папками и распечатками. Полстола занимал пыльный монитор старой модели, серая допотопная клавиатура. Везде, куда ни посмотри, огромные стопки бумаг.

В компьютерном кресле сидел Антоша и что-то быстро писал. Через стол от него, на стуле, сидел Медь – еще более худой, чем она его помнила, в черной арестантской робе.

Юрьевна перевела взгляд на ведро со шваброй, которое стояло в углу.

– Еще не убирались? – спросила она Антошу. Они были давно знакомы, и он был кое-чем ей обязан.

– Почему? – удивился он. – Пол чистый.

Она посмотрела на выцветший линолеум со слабо различимым рисунком. И перевела взгляд на Меднова, который сидел на стуле посреди комнаты и нагло улыбался. Яркий оскал фикс ее взбесил.

– Выйди, – коротко бросила она Антоше.

Тот кивнул и поднялся, совершенно не обидевшись. Юрьевна уселась в скрипучее компьютерное кресло с расшатанными подлокотниками и осмотрела заваленный хламом стол. Да уж, порядочек. Можно безошибочно угадать, чем сегодня завтракал дознаватель. Засохшие остатки лапши быстрого приготовления были разбросаны по документам и древней клавиатуре.

Вздохнув, Юрьевна принялась методично расставлять вещи по своим местам. У каждого предмета есть свое место, как у детали часового механизма.

Медь наблюдал за ней с издевательской улыбкой.

– Слушай, вы, лесби, все такие ебнутые на голову? – спросил он насмешливо. – Хватит меня уже сюда таскать!

Юрьевна не ответила. Медь поерзал на стуле. Несмотря на браваду, он ее побаивался.

– Пол подо мной не забудь протереть, – снова неудачно пошутил Медь.

Юрьевна достала из сумочки пачку салфеток для интимной гигиены.

– Ооо, свой человек, я тоже в душе свой прибор не мою.

Юрьевна тщательно вытерла руки. Затем достала свежую салфетку и протерла монитор, стараясь, чтобы на экране не осталось разводов. Закончено. Юрьевна, все еще игнорируя Меднова, принялась за стол. Медь развалился на стуле, насколько это было возможно в наручниках, и старался выглядеть независимо. Даже что-то насвистывал. Звук выходил нервный и шепелявый.

В уголках рта скопилась слюна, в уголках глаз затаился страх. Медь облинул пересохшие губы. Он боялся ее.

Юрьевна прекрасно знала, какие слухи про нее ходят. Что она психованная. Что она отрубила зеку средний палец, который тот ей показывал (по другим слухам – не палец), перед этим как сумасшедшая оттирала заплеванный стол. Антоша, по уговору с ней, тоже рассказал Меди пару историй. Видимо, Медь думал, что это байки. До этого момента.

Она перешла к полкам.

«Пыли тут у дознавателей… Не кабинет, а конюшня» Юрьевна методично продолжала работать. Гора грязных салфеток росла.

– Значит, нормального разговора у нас не получается, – нарушила она молчание, продолжая вытирать полки. Подставила корзину с мусором, сбросила салфетки туда.

– Смотря, как ты меня уговоришь, – Медь с усилием улыбнулся. – Если будешь ласковой, может, и скажу чего.

Юрьевна взялась за канцелярские приборы. Сначала вытерла, разложила по ранжиру все ручки и убедилась, чтобы красные не соприкасались с синими, а черные – с зелеными. Карандаши по мягкости, отдельно. Ластики. Точилки. Тяжелый, древний, советских времен дырокол. Коллекция степлеров разного размера, из которых один сломан. Их тоже по ранжиру.

Медь вздохнул. Изобразил, что зевает.

Закончив с этим, Юрьевна встала с кресла и направилась к ведру со шваброй. Похоже, пора перейти к серьезным мерам. Юрьевна сняла со швабры тряпку и опустила ее в грязную воду. На поверхности воды плавал смачный плевок, но Юрьевна, казалось, его не замечала. Ухоженные пальцы с алым маникюром опустились в воду за тряпкой…

Медь поерзал на стуле, поднял голову. Руки у него были скованы наручниками.

– Слышь, вертухай! – позвал он дрогнувшим голосом. – Иди сюда, тут твоя начальница мохнаткой направо и налево торгует.

Он все еще пытался сохранить свой бравый вид. Юрьевна достала тряпку, отжала ее и начала скручивать ее тугой косой в «морковку». Медленно и тщательно. Тряпка приняла форму дубинки – и достаточную жесткость. С нее текла грязная вода.

Медь изменился в лице.

– Оглох, что ли!! – крикнул он охраннику, который должен был стоять за дверью. – Плохо мне, в лазарет хочу! Але!

Юрьевна выпрямилась с «морковкой» в руках и улыбнулась Меднову.

Спокойная и доброжелательно, как всегда.

Меднов помедлил – и расслабился.

– Что ты… – начал он.

ХРЯСЬ! Первый удар пришелся в висок. Медь моргнул и покачнулся. Глаза его расширились. Бац! Грязные брызги вперемешку с мыльной пеной полетели на стену и на белоснежную блузку Светланы Юрьевны.

– На помощь! – заорал Медь.

Дубинка снова и снова поднималась в воздух, а потом с резким свистом опускалась. Лицо Юрьевны ничего не выражало. Она монотонно продолжала обрабатывать его. Медь плакал и кричал. Лицо у него стало красным, как помидор, вот-вот лопнет. Она снова ударила. В щеку Светланы Юрьевны ударился сломанный зуб, но она не обратила на это внимание.

Наконец, Медь упал на спину – вместе со стулом. Бум! Юрьевна села на него верхом. Одним движением она распустила свою импровизированную дубинку, но лишь для того, чтобы перехватить мокрую тряпку двумя руками и стянуть ее на горле у Меди. Тот захрипел. Рванулся. Бесполезно. Юрьевна держала профессионально и жестко. Через несколько секунд лицо Меди посинело, язык вывалился изо рта. Глаза вылезли из орбит. Он хрипел. Юрьевна нажала сильнее. Медь, не отрываясь, смотрел в ее немигающие глаза.

Хуже всего для него сейчас было то, что она не задавала никаких вопросов.

Медь дернулся несколько раз и стал затихать. Глаза его закатились. Ноги его в арестантских ботинках заскребли по полу, оставляя черные полосы. Юрьевна ослабила тряпку. Медь со свистом втянул себя воздух, закашлялся, захрипел. В дверь застучали.

– Светлана Юрьевна, у вас все в порядке? – испуганно спросил голос охранника. – Если с ним что-нибудь случиться, мне отвечать, – жалобно добавил он.

Юрьевна встала и подошла к зеркалу. Посмотрела на себя. Кровь отлила от ее лица, оно стало бледным, как у вампирши из фильма Копполы, и жутковато красивым. Бежевая блузка испачкана разводами грязи. Юрьевна дрожала всем телом, по лицу блуждала странная улыбка.

Юрьевна попыталась очистить воротник блузки, но лишь больше испачкала. Руки грязные. С удивлением посмотрев на свои ладони, Юрьевна перевела взгляд на зека, лежащего на полу. Тот лежал, поджав ноги к животу, и натужно кашлял, лицо его из синего стало багровым. Юрьевна переступила через него, достала пачку салфеток. Вытерла руки, бросила салфетку в корзину, к другим.

– Кто на воле помогал с побегом? – спросила она.

Медь продолжал кашлять.

– Кто помог Кожееду сбежать?

Не дождавшись ответа, она подошла к столу и взяла шариковую ручку. Это была та самая, из госпиталя, серебристая. Юрьевна сняла с нее колпачок, придирчиво оглядела кончик, кивнула себе – подходит, и направилась к лежащему на полу Меди. Тот сразу перестал кашлять и затравленным взглядом уставился на следовательницу.

– Твой… – прохрипел он, не сводя взгляда с ручки. Опять закашлялся.

– Мой, кто? – спокойно переспросила она.

– Твой дружок мент.

– У меня много друзей, – Юрьевна склонилась над Медью. – Не поверишь. И большинство из них, как ты выразился, менты.

Она приблизила острие к глазу Меди.

– Свечников! – закричал он. – Не убивай, не надо!!

Светлана Юрьевна зависла над ним с ручкой, переваривая информацию. Лицо ее осталось неподвижным.

– Кто еще об этом знает? – спросила она, наконец.

– Никто! Мамой клянусь.

– Нет у тебя матери, зачем меня обманываешь?

Медь замолчал.

Юрьевна встала, пошла к двери. Подумала и вернулась. Медь вжался в пол, отполз к ножке стола. Лицо у него было багровым, сопли и слезы лились потоком. Под носом вспухали пузыри.

– Спокойно. Все позади. Просто вопрос, для интереса. На чем он тебя сломал? – спросила Юрьевна.

Медь молчал. Юрьевна решила, что он не ответит. Но Медь вдруг выдохнул:

– Сын.

– Сын? – Юрьевна помедлила. – Понятно.

– Я скоро сдохну, а ему еще жить и жить!

– А ты, Меднов Сергей Александрович, оказывается, не такой уж мудак.

Она подошла к двери и открыла замок. Антоша мгновенно влетел в кабинет и счастливо выдохнул, увидев, что Медь живой. И даже почти целый. Опухшее лицо в красных пятнах Антошу ничуть не смутило.

– Можешь его забирать, – спокойно ответила Юрьевна. – Да, скажи уборщице – в следующий раз протирать пыль с подоконников. И как следует, а не как сейчас. Дышать же невозможно. Вон у человека через пять минут здесь приступ астмы случился… Видишь?

Она повернулась к охраннику, который зашел следом за Антошей.

– Паша, отведи Меднова в медчасть, пусть осмотрят.

– Есть.

Полицейский быстро и без всякой нежности поднял заключенного с пола.

– Вставай, разлегся тут… – и потащил его из кабинета. Меднов, все еще потрясенный, вяло перебирал ногами и не сопротивлялся. «Астматик хренов», подумала Юрьевна. Вслед за ними вышел Антоша.

Она подошла к окну и всмотрелась в свое отражение. «Сын. Скоро сдохну… а ему еще жить». Оказывается, в уроде вроде Меднова тоже есть что-то человеческое.

Медь, почувствовав себя в относительной безопасности, заорал на весь коридор:

– Сука недотраханная! Да тебя бы по всей камере по кругу пустить, сразу мужиков полюбишь!

– Заткнись! – голос охранника. И звук тычка.

Юрьевна вздохнула. Ну, нет. Люди никогда не разочаровывают.

А затем подумала: «Вернуть его сюда, шутки ради, вот он обосрется».