Текст книги "Танец с Дьяволом (ЛП)"
Автор книги: Шеррилин Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Слезы покатились по щекам Астрид, когда она почувствовала теплую силу руки Зарека и увидела, как длинные узкие пальцы сплетаются с её собственными.
Рука была большой, мужественной и укрывала ладонь девушки своей мощью. Эти руки убивали, но им приходилось и защищать. Они заботились о ней и дарили удовольствие.
По простым движениям пальцев Астрид поняла, что, наконец, нашла подход к Темному Охотнику. Достигла недостижимого. А потом контакт пропал.
Лицо Зарека затвердело, когда он вырвал руку.
– Я не хочу, чтобы меня меняли. Ни ты, ни кто-либо еще.
Он прошел мимо нее со злобным рычанием и направился к двери. Астрид сделала кое-что, чего никогда не делала прежде. Она выругалась. Черт бы его побрал за то, что он не остался. Черт бы побрал его тупость.
– Я же тебе говорил, что он непробиваем.
Девушка обернулась и увидела, что позади нее стоит М’Адок, наблюдающий через открытую дверь за тем, как полуобнаженный Зарек пробирается сквозь снег.
– И как долго ты подслушивал? – Спросила она Онерои.
– Не так уж и долго. Я знаю, когда не нужно врываться в чужие сны.
Девушка многозначительно прищурилась.
– Да, лучше, чтобы так оно и было.
Не обращая внимания на Астрид и эту невысказанную угрозу, Онерои подвинулся, чтобы наблюдать, как Зарек прокладывает путь через сугробы.
– И что ты будешь делать теперь? – спросил М’Адок.
– Буду избивать палкой, пока он не прислушается к голосу разума.
– Ты будешь не первой, кто пробовал, – сухо произнес Онерои, – Все дело в том, что именно к этому у него иммунитет.
Она глубоко и устало вздохнула. Это была правда.
– Не знаю, что делать. – Призналась Астрид. – В том, что касается Зарека, я чувствую себя абсолютно беспомощной.
Что-то блеснуло в бледных светящихся глазах М’Адока.
– Раз уж на то пошло, тебе не стоило запирать его или саму себя здесь. В этом измерении опасно оставаться надолго.
– Знаю, но что еще я могла сделать? Он не желал оставаться и собирался покинуть дом. Ты знаешь, что я не могу позволить этому случиться. – Она замолкла и бросила на М’Адока умоляющий взгляд. – Мне нужна помощь, М’Адок. Как бы я хотела поговорить с Ашероном. Он единственный из тех, кого я знаю, может рассказать мне о Зареке.
– Нет. Сам Зарек мог бы.
– Но не расскажет.
Он встретил ее взгляд.
– Значит, ты сдаешься?
– Никогда.
Онерои одарил девушку редкой улыбкой, говорящей о том, что он вытягивает ее эмоции.
– Я так и думал. Рад, что ты больше не испугана.
– Но как мне дотянуться до него? Я сейчас открыта для любых идей и предложений.
Онерои вытянул руку, и маленькая темно-синяя книга появилась на его ладони. Он отдал ее Астрид. В руках девушки оказалась копия «Маленького принца».
– У Зарека это тоже любимая книга, – сказал М’Адок.
Неудивительно, что Зарек мог ее цитировать.
Онерои сделал шаг назад.
– Это книга о разбитых сердцах и выживании. О магии, надежде и обещаниях. Странно, что это его зацепило, не так ли?
М’Адок покинул сон, оставив девушку перелистывающей книгу. Астрид увидела, что Онерои подчеркнул отдельные строки и абзацы.
Астрид закрыла книгу и уселась с ней в мягкое кресло, которое внезапно появилось в хижине.
Девушка улыбнулась. Все боги сновидений любили говорить загадками и метафорами. Они редко давали прямой ответ, заставляя человека потрудиться. М’Адок – глава Онерои, оставил ответы в книге. Если это поможет ей хоть как-то понять Зарека, она прочитает все, что выделено. И может быть, тогда у нее появится надежда спасти Зарека.
Джесс зашел в небольшой магазинчик и отряхнулся, словно мокрая собака после дождя. Тут было так невыносимо холодно.
Как Зарек выживал на Аляске до появления центрального отопления? Нужно было отдать другу должное: только упорный и опасный человек мог обосноваться здесь без помощи друзей или оруженосцев.
Лично он предпочел бы, чтобы его оглушили рукояткой пистолета и сбросили в гнездо гремучников.
За стойкой находился пожилой джентльмен, который понимающе улыбнулся, как будто точно знал, почему Джесс, входя, сыпал проклятиями. У него была густая седая шевелюра и борода цвета соли с перцем. На старом зеленом свитере было полно затяжек, но выглядел он добротным и теплым.
– Я могу вам помочь?
Джесс опустил шарф и коротко дружелюбно кивнул. Правила хорошего тона говорили, что в помещении хорошо бы снять черный стетсон, но будь он проклят, если позволит хоть одному сантиметру своего тела потерять тепло.
Ему нужна была каждая капля.
– Как у вас дела? – Протянул он вежливо. – Мне бы чашку черного кофе или чего-нибудь настолько же горячего. По-настоящему горячего.
Мужчина рассмеялся и указал на кофейный автомат сзади.
– Вы должно быть не отсюда.
Джесс направился к автомату.
– Нет, и слава богу.
Пожилой мужчина вновь рассмеялся.
– О, поживете тут немного, и ваша кровь сгустится настолько, что вы перестанете замечать мороз.
Джесс сомневался в этом. Кровь должна закаменеть, чтобы человек не чувствовал такого холода.
Он хотел вернуть свою задницу в Рено, прежде чем станет первым Темным Охотником в истории, замерзшим насмерть.
Джесс налил кофе в самый большой стаканчик и направился обратно к стойке. Он поставил его на стол и начал рыться в пяти миллионах слоев пальто, фланелевой рубашки, свитера и длинных футболок, чтобы вытащить из заднего кармана кошелек. Его взгляд упал на небольшую стеклянную подставку, на которую кто-то поставил деревянную фигуру ковбоя, оседлавшего вставшего на дыбы мустанга.
Джесс нахмурился, узнавая сначала лошадь, а потом и мужчину.
Это был он.
Прошлым летом он отправил Зареку по электронной почте фото, на котором объезжал своего последнего жеребца. Будь он проклят, если это не точная копия того фото.
– Эй, – окликнул его джентльмен, – Вы похожи на мою статуэтку.
– Да, сэр, я заметил. Откуда она у вас?
Мужчина переводил взгляд со статуэтки на Джесса, сравнивая их.
– Я купил ее на ежегодном рождественском аукционе.
Джесс нахмурился:
– Рождественский аукцион?
– Каждый год Клуб «Полярный медведь» проводит его, чтобы собрать денег для больных и бедных. Последние, о, я даже не знаю, сколько точно, 20 лет или около того, Санта оставляет пару больших мешков с этими статуэтками и фигурками ручной работы для продажи. Мы думаем, что это какой-то местный художник, который не хочет, чтобы кто-то знал, где он живет. А еще каждый месяц на почту присылают чек на большую сумму. Большинство из нас считает, что это делает тот же самый парень.
– Санта, как «Санта Клаус»?
Мужчина кивнул.
– Я знаю, что имя дурацкое, но мы не знали, как еще его назвать. Это парень, который приходит зимой и делает добрые дела. Полицейские видели пару раз, как он несет свои мешки к нашему центру, но они оставляли его в покое. Он расчищает подъездные дорожки для пожилых людей и вырезает множество ледяных скульптур, которые вы, скорее всего, видели в городе.
У Джесса отпала челюсть, и он резко захлопнул рот, прежде чем джентльмену станут видны клыки. Да. Он видел скульптуры.
Но Зарек?
Это не походило на то, что делал бы бывший раб. Его друг был резок в лучшем случае и откровенно груб в худшем.
Но с другой стороны Зарек никогда не рассказывал, чем занимается в свободное время. Он вообще редко говорил что-либо Джессу.
Джесс заплатил за кофе и вышел на улицу.
Он дошел до конца улицы, где на перекрестке стояла одна из скульптур.
Изображение лося достигало двух с половиной метров в высоту. Лунный свет отражался от поверхности, вырезанной настолько искусно, что, казалось, лось сейчас сорвется с места и понесется домой.
Работа Зарека?
Это казалось бредом.
Джесс сделал глоток кофе и обнаружил, что он уже остыл.
– Ненавижу Аляску, – пробормотал он, выплескивая кофе на землю и сминая стаканчик. Но прежде чем он нашел мусорку, зазвонил телефон.
Джесс посмотрел на номер и увидел, что это Джастин Кармайкл, один из Оруженосцев Ордена Крови, которые охотились здесь на Зарека. Было такое чувство, что как только Оракулы получили известия о том, что Артемида и Дионис хотят смерти Зарека, они тут же уведомили Совет, который, в свою очередь, отправил самую безумную команду Оруженосцев, чтобы выследить и убить непослушного Темного Охотника.
Джесс был единственным, что стояло между ними и Зареком. Рожденный и воспитанный в Нью-Йорке, Джастин был молодым, около двадцати-четырех, с ужасным характером, на который Джессу было наплевать.
Он ответил на звонок.
– Да, Кармайкл, что тебе надо?
– У нас проблема.
– И?
– Помнишь женщину, которая помогала Зареку? Шэрон?
– Что с ней?
– Мы только что нашли ее. Ее серьезно избили, а дом сожжен до основания. Думаю, это была месть Зарека.
У Джесса кровь застыла в жилах.
– Это полная чушь. Вы с ней говорили?
– Поверь мне, когда мы ее нашли, она была не в состоянии говорить. Она с доктором прямо сейчас, а мы направляемся к хижине Зарека, чтобы найти этого ублюдка и заставить заплатить за это, пока он не ранил кого-то еще.
– Что с дочерью Шэрон?
– Она была у соседей, когда это случилось. Слава богу. За ней присматривает Майк, на случай если Зарек объявится вновь.
Джесс не мог вздохнуть, и мороз был не причем. Как это могло случиться? В отличие от Оруженосцев, он знал, что Зарек не имел отношения к произошедшему.
Он один знал, где сейчас находится Зарек.
Эш доверил ему правду о том, что происходит, и дал задание убедится, что никто не вмешается, пока испытание Зарека не будет окончено. Однако все происходило быстрее, чем гусиный перелет по осени.
– Не двигайтесь, пока я не доберусь до вас, – приказал он Оруженосцу. – Я пойду с вами.
– Зачем? Планируешь помешать нам убить его снова?
Слова укололи Джесса, словно полчище дикобразов.
– Мальчик, возьми этот свой тон и смой его в унитаз. Я не Оруженосец. Получилось так, что я один из тех, перед кем ты держишь ответ. И это не твое чертово дело, почему я собираюсь с вами. Просто не трогайтесь с места, пока я не прикажу или я покажу, как однажды заставил обмочиться самого Вайата Ирпа [13]13
Вайат Ирп – герой Генри Фонда в картине «Моя дорогая Клементина», шериф на Диком Западе.
[Закрыть].
Кармайкл колебался, прежде чем заговорить снова. Когда он это сделал, голос был приветлив и спокоен.
– Да, сэр. Мы в отеле и ожидаем вас.
Джесс отключился и вернул телефон в карман. Ему было ужасно жаль Шэрон. Она не должна была оказаться в какой-либо опасности. Никто из Оруженосцев не осмелился бы причинить ей вред. И независимо от того, что думали другие, Джесс знал, что Зарек не сделал бы этого, даже если бы у него была такая возможность. Зарек просто не казался человеком, способным мстить тем, кто слабее. Но кто тогда?
Астрид нашла Зарека одного посреди сожженной средневековой деревни. Вокруг лежали тела, обгоревшие и нетронутые огнем. Женские и мужские. Всех возрастов. У большинства были вырваны глотки, как будто на них кормился Даймон или кто-то похожий.
Зарек шел между ними, на лице застыла скорбь. Глаза были полны муки. Он обхватил себя руками, как будто защищаясь от ужаса, которому стал свидетелем.
– Где мы? – Спросила Астрид.
К ее удивлению, Зарек ответил:
– Таберли.
– Таберли?
– Моя деревня, – прошептал он напряженным голосом, наполненным тоской. – Я жил здесь триста лет. Тут была одна старуха, которая однажды еще маленькой девочкой увидела меня. Она часто оставляла мне всякие вещи: вяленую баранью ногу, бурдюк с вином. Иногда ничего, кроме записки, благодарящей за то, что я присматриваю за ними. – Он поглядел на Астрид. Его лицо потемнело от боли. – Я должен был их защищать.
Прежде чем девушка успела спросить, что же случилось с деревней, она услышала сдавленные крики старухи. Зарек подбежал к ней. Искалеченное тело женщины в изодранной одежде лежало на земле. Она была покрыта кровью и синяками. По лицу Зарека Астрид поняла, что это та женщина, о которой он рассказывал. Зарек упал на колени около нее и стер кровь с губ, пытающихся вздохнуть. Серые глаза женщины, сфокусировавшись на Зареке, пронзили его обвиняющим взглядом.
– Как ты мог?
Свет померк в ее глазах, они потухли и остекленели. Тело обмякло в его руках.
Зарек взревел от ярости. Он опустил тело женщины на землю и встал на ноги. Он ходил кругами, ожесточенно зарываясь рукой в волосы. Он побледнел и выглядел именно таким сумасшедшим, каким все его считали. Астрид было больно. Она не понимала, что все это значило. Что именно он переживал вновь.
Она шла за ним.
– Зарек, что здесь произошло?
Он резко развернулся к ней, с измученным лицом, готовый накинуться. Ненависть и вина горели в полночных глубинах его глаз. Он взмахнул рукой, указывая на трупы вокруг.
– Я убил их. Всех. – Он словно вырывал слова из глотки. – Я не знаю, почему я это сделал. Я помню только ярость, жажду крови. Я даже не помню, как убивал. Просто образы людей, умирающих, когда я подхожу.
Его лицо было пустым. Глаза заполнила ненависть к себе.
– Я – чудовище. Теперь ты видишь, почему я не могу получить тебя? Почему не могу остаться? А что, если однажды я убью и тебя?
Грудь Астрид сдавило от его слов, когда ее затопили паника и страх. Неужели она ошиблась в нем?
«Все мужчины виновны». Это была любимая поговорка ее сестры Атти. «Невинны лишь младенцы, уста которых еще не научились лгать».
Астрид в ужасе оглядывала лежащие вокруг трупы… Мог ли он на самом деле совершить подобное? Она не знала, что теперь думать. Кто бы ни был ответственен за эту резню, он заслуживал смерти. Это более чем объясняло, почему Артемида не хотела, чтобы Зарек жил рядом с людьми. Астрид застыла, подумав об этом. Погодите-ка… Что-то было не так. Чертовски не так. Астрид поглядела на тела. Человеческие тела. Некоторые детские, большинство женские.
Если бы это сделал Зарек, Ашерон убил бы его в ту же секунду. Ашерон отказывался терпеть тех, кто нападал на слабых и беззащитных. И особенно тех, кто причинял вред детям.
Ашерон в жизни бы не позволил существовать Темному Охотнику, который мог разрушить деревню и уничтожить людей, которых его послали защищать. Она знала это каждой частичкой своего тела.
– Ты уверен, что это сделал ты? – спросила девушка.
Казалось, вопрос Астрид ошарашил его.
– Кто еще мог это сделать? Тут больше никого не было. Видишь еще кого-нибудь с клыками?
– Может быть, зверь…
– Я и был зверем, Астрид. Больше никто не мог этого сделать.
Она все равно не верила. Должно было существовать другое объяснение.
– Ты говоришь, что не помнишь, как убивал. Может быть, это был и не ты.
Ярость и боль загорелись в глазах Зарека.
– Я помню достаточно и знаю, что это сделал я. Все знают. Вот почему другие Темные Охотники боятся меня. Поэтому они не говорят со мной. Поэтому меня отправили на Аляску, где некого было защищать. Поэтому я просыпаюсь каждую ночь от страха, что Артемида сошлет меня из Фэрбэнкса туда, где людей еще меньше.
Часть Астрид боялась, что Зарек говорит правду, но она отмахнулась от нее. Глубоко в сердце девушка знала, что измученный мужчина, способный говорить лиричные вещи и создавать произведения искусства своими руками, готовый заботиться о животном, которое ранило его, никогда в жизни не сделал бы этого. Но Астрид нужны были доказательства. Внутреннее чувство не могло ничего доказать ее матери или Артемиде. Они потребуют подтверждения его невиновности. Доказательства того, что он не способен убить человека.
– Я просто хотел бы знать, почему это сделал, – прорычал Зарек. – Что настолько свело меня с ума, что я смог убить их и не помнить об этом.
Он глядел на нее пустыми глазами.
– Я чудовище, Артемида права. Меня нельзя оставлять рядом с людьми.
На глаза Астрид навернулись слезы:
– Ты не чудовище, Зарек.
Она отказывалась в это верить. Астрид прижала его к себе, предлагая утешение, которое он мог и не принять. Сначала Зарек напрягся, словно хотел оттолкнуть ее, но потом расслабился. Она глубоко вздохнула, радуясь, что он принял ее объятие.
Сильные руки прижимали ее к телу, на котором перекатывались мышцы. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Он был одновременно тверд, как сталь, и нежен. Щека девушки прижималась к мощной груди, дыхание опаляло ребра. Астрид провела рукой по спине Зарека, заставляя его вздрогнуть в ее объятиях.
Астрид улыбнулась новообретенной власти над мужчиной. Став нимфой правосудия, она отправила свою женственность на задворки сознания. У нее не было времени проявлять чувственность. Но теперь она ощущала все это. Из-за него. Впервые в жизни Астрид почувствовала власть своего тела. Ощутила, как их сердца бьются в унисон. Как кипит ее кровь в объятиях Зарека. И в этот момент ей так хотелось сделать что-нибудь для него. Она хотела, чтобы он улыбался. Астрид неохотно отстранилась и протянула Зареку руку.
– Пойдем со мной.
– Куда?
– Куда-нибудь, где тепло…
Зарек колебался. Он верил лишь в то, что люди способны причинить боль. И в этом отношении они никогда его не разочаровывали. Поверить в то, что ему не причинят вреда – это совершенно другое дело.
В глубине души Зарек хотел бы довериться ей.
Нет, это было ему необходимо.
Хотя бы раз.
Глубоко вздохнув, он вложил свою руку в ладонь девушки.
Астрид перенесла его из деревни на морской пляж. Зарек моргнул и зажмурился от незнакомой яркости света. Он поднял руку, закрываясь от палящего солнца, которое давно позабыл.
Зарек никогда прежде не был на пляже. Он видел его лишь по телевизору и в журналах.
И века прошли с тех пор, как он ощущал солнечный свет. Настоящий солнечный свет.
Он падал на его кожу. Горячий. Покалывающий. Зарек позволил этому жару просочиться в замерзшее тело. Позволил солнцу ласкать кожу и растопить века одиночества и страданий. Одетый лишь в черные кожаные штаны, Темный Охотник шел по песку, оглядывая все вокруг, но не замечая деталей. Это было даже лучше, чем пребывание в Новом Орлеане. Прибой шумел вокруг них, ударяясь о берег, ветер развевал его волосы. Теплый песок лип к ногам.
Астрид обогнала его и подбежала к кромке воды. Зарек наблюдал, как она скидывает одежду, оставаясь лишь в крошечном голубом бикини.
Ее шаловливый взгляд окинул мужчину с ног до головы, заставляя задрожать, несмотря на жару.
– Присоединишься?
– Думаю, я буду странно выглядеть в бикини.
Астрид рассмеялась.
– Это была шутка? Неужели ты на самом деле пошутил?
– Да, в меня, должно быть, кто-то вселился…
Завладел разумом, если быть точнее. Одна морская нимфа.
Она решительно подошла к нему.
Зарек ждал, не смея вздохнуть. Пошевелиться. Казалось, что он живет и умирает, повинуясь дерзким покачиваниям ее бедер.
Астрид остановилась перед ним и расстегнула брюки. От ощущения пальцев, касающихся тонкой полоски волос, спускающихся от его пупка к лобку, Зарека бросило в дрожь. Возбуждение нахлынуло мгновенно, вновь пробуждая желание ощутить ее вкус.
Астрид медленно расстегивала брюки, глядя на него из-под ресниц, но, казалось, смутилась, будучи лишь в миллиметре от того, чтобы освободить его эрекцию. Закусив губу, она провела руками в обратном направлении, вверх по животу.
Зарек все еще не мог вздохнуть, когда девушка положила ладони на его обнаженную грудь.
– Почему ты касаешься меня, когда никто больше этого не делает? – спросил он.
– Потому что ты позволяешь мне. И мне нравится касаться тебя.
Он закрыл глаза, ее нежная ласка опалила кожу. Как могло что-то настолько простое быть таким невероятно приятным?
Астрид прижалась к нему, и Зарек инстинктивно ее обнял. Грудь девушки потерлась о его ребра, заставляя член твердеть еще сильнее, до боли.
– Ты когда-нибудь занимался любовью на пляже?
От слов девушки у Зарека перехватило дыхание.
– Я занимался любовью лишь с тобой, принцесса.
Астрид поднялась на цыпочки, чтобы захватить его губы сладким, мучительным поцелуем.
Отстраняясь, она улыбнулась Зареку, расстегивая последний миллиметр ширинки и обхватывая его плоть ладонью.
– Ну что ж, Снеговик Зарек, скоро займешься.
Эш пребывал в одиночестве в храме Артемиды, на террасе рядом с тронным залом, откуда можно было смотреть на красивый разноцветный водопад. Его золотистые волосы были стянуты в хвост. Он сидел на мраморных перилах, опираясь голой спиной на колонну.
Животные, которых защита Артемиды ограждала от охотников и других опасностей, гуляли по двору, ступая по облакам. Тишину нарушали лишь шум воды и редкие крики диких птиц.
В таком месте человек должен был ощущать покой, но, несмотря на мирный пейзаж, Ашерон был взволнован.
Артемида и ее служанки оставили его, чтобы пойти в Теокрополис, где Зевс вершил свои дела над всеми богами. Ее не будет несколько часов.
Но даже это не доставляло ему радости.
Он хотел знать, как идет испытание Зарека. Он знал, что что-то было не так. Ашерон чувствовал это, но не смел использовать свои силы, чтобы разобраться, в чем дело.
Сам Эш мог пережить гнев Артемиды, но он ни за что бы не навлек его на Астрид и Зарека. Поэтому он и сидел с запертыми на замок силами, отпустив на свободу лишь злость и разочарование.
– Акри, могу я ненадолго покинуть твою руку?
Голос Сими немного сгладил его ярость. Будучи частью его тела, она не могла видеть или слышать, пока он не вызовет ее и не отдаст приказ. Даже к мыслям его она была невосприимчива.
Сими могла лишь ощущать чувства Эша. Что-то, что позволяло узнавать об опасности, лишь тогда ей было позволено покинуть тело Ашерона без его разрешения.
– Да, Сими, ты можешь принять человеческую форму.
Сими появилась перед ним. Она заплела свои длинные светлые волосы в косы. Глаза были цвета серого грозового неба, а крылья бледно-голубыми.
– Почему ты такой грустный, акри?
– Я не грустный, Сими.
– Грустный. Я знаю тебя, акри, в твоем сердце такая боль, какую чувствует Сими всякий раз, когда плачет.
– Я никогда не плачу, Сими.
– Знаю.
Сими подвинулась ближе к нему, чтобы положить голову на плечо. Один из черных маленьких рогов оцарапал щеку, но Эш не возражал. Она обвила его руками и прижалась крепче.
Закрыв глаза, Эш обнял Сими, поглаживая ладонью ее маленькую головку. Ее объятие успокоило душевные метания Ашерона. Только Сими это было под силу. Она единственная касалась его, не требуя ничего взамен.
Она никогда не хотела ничего, кроме как быть его «малышкой».
По-детски невинная, Сими была тем самым бальзамом, что требовался его душе.
– Ну, так что? Мне уже можно съесть рыжую богиню?
Ее самый часто задаваемый вопрос заставил Эша улыбнуться.
– Нет, Сими.
Она подняла голову и показала ему язык, а потом отстранилась, чтобы усесться у перил рядом с его босой ногой.
– Я хочу съесть ее, акри. Она злая.
– Большинство богов такие.
– Нет, неправда. Некоторые, да, но я больше всего люблю атлантов. Они очень милые. Большинство из них. Ты же никогда не встречал Аркона?
– Нет.
– Так вот, он тоже мог быть злым. Он был блондин, как ты, такой же высокий, даже выше тебя и симпатичный, как ты, но не настолько. Я не думаю, что есть кто-то красивее тебя. Даже боги. Ты точно один единственный такой… О, – запнулась она, вспомнив его близнеца, – Ну… ты все-таки не один такой, правда? Но ты симпатичнее, чем тот, другой. Он просто плохая копия. Он может только мечтать, чтобы быть таким, как ты.
Улыбка Эша стала шире.
Сими подперла подбородок пальцем и остановилась на мгновение, словно собираясь с мыслями.
– Так, и о чем я говорила? О, вспомнила. В отличие от тебя, Аркон мало кого любил. Помнишь ту штуку, которую ты делаешь, когда сильно-сильно злишься? Когда вещи разлетаются в стороны, горят, разбиваются и все такое? Он тоже мог так делать, только не так красиво и изящно, как ты. В тебе полно изящества, акри. Больше, чем у других. Но я опять отвлеклась. Аркону я нравилась. Он говорил: «Сими, ты первосортный демон». Кто-нибудь когда-нибудь видел второсортного демона? Вот что интересно.
Эш увлеченно слушал, как она неспешно рассказывает о богах и богинях, которым поклонялись, когда он был смертным. Богам и богиням, которые давным-давно мертвы. Он любил слушать ее запутанные рассказы с причудливой логикой.
Сими напоминала ребенка, пытающегося понять мир и что-то запомнить. Никто не мог сказать, что вылетит из ее рта в следующую минуту. Она все видела ясно, как дитя.
У тебя есть проблема – покончи с ней. Конец проблемы.
Хитрости и политика были выше ее понимания.
Сими просто была. Она была не аморальной или злобной, а просто жутко молодым демоном с божественными силами, слишком далеким от понятий обмана или предательства.
Как же он завидовал ей в этом. Именно поэтому Ашерон так тщательно оберегал ее. Он не хотел, чтобы Сими выучила те жестокие уроки, что преподали ему.
Она заслужила детство, которого никогда не было у него. Защищенное и безопасное. Где никто не смел причинить ей боль.
Ашерон не знал, что бы делал без нее. Когда ему подарили Сими, она была не более, чем младенцем. Поскольку ему самому едва исполнилось двадцать один, они, можно сказать, вырастили друг друга. Они оба остались последними в своем роде на земле. Более одиннадцати тысяч лет они были вдвоем. Сими была частью его, также как любой жизненно важный орган. Без нее он бы умер.
Дверь храма открылась. Сими зашипела, обнажая клыки, показывая, что Артемида вернулась раньше.
Ашерон обернулся, чтобы убедиться. Конечно же, богиня целенаправленно приближалась к нему.
Он устало вздохнул. Артемида резко остановилась, увидев Сими у его ног.
– Что оно делает вне твоей руки?
– Болтает со мной, Арти.
– Сделай так, чтобы оно ушло.
Сими фыркнула.
– Я не обязана делать так, как ты говоришь, ты, старая корова. И ты старая. Сильно-сильно старая. И корова тоже.
– Сими, – позвал Эш, делая ударение на имени, – пожалуйста, вернись ко мне.
Сими бросила злобный взгляд на Артемиду и стала темной, расплывчатой тенью. Она подвинулась к нему и легла на грудь, обернувшись большим драконом, обвивающим огненными спиралями торс и обе руки.
Эш мрачно рассмеялся. Так Сими обнимала его и одновременно выводила Артемиду из себя. Та ненавидела, когда Сими покрывала собой так много его тела.
Богиня испустила звук отвращения.
– Пусть оно передвинется.
Ашерон скрестил руки на груди.
– Почему ты вернулась так рано?
Она занервничала.
Возникшее ранее плохое чувство усилилось втрое.
– Что произошло?
Артемида подошла к колонне, обвила ее рукой и прильнула к мрамору. Она играла расшитым золотом краем пеплоса, взволнованно закусив губу.
Эш сел прямо, его желудок свело узлом. Если она вела себя настолько уклончиво, значит что-то пошло чертовски не так.
– Рассказывай, Артемида.
Она выглядела раздраженной и злой.
– Почему я должна тебе рассказывать? Ты просто разозлишься на меня, а ты и так постоянно такой. Я тебе скажу, и ты захочешь уйти, а уйти ты не можешь, значит, будешь орать на меня.
Узел в животе затянулся еще туже.
– У тебя три секунды на то, чтобы все рассказать или я забуду о твоем страхе, что кто-то из твоей семьи узнает о моем пребывании в твоем храме. Я воспользуюсь силами и сам выясню, что случилось.
– Нет, – оборвала она, поворачиваясь к нему. – Ты не можешь этого сделать.
У него задергалась челюсть.
Артемида отступила, так чтобы между ними оказалась колонна. Она глубоко вздохнула, как будто набираясь сил, а потом заговорила, как маленький, испуганный ребенок.
– Танатос вырвался на свободу.
– Что? – Взревел Ашерон, опуская ноги на пол и вставая.
– Видишь! Ты уже кричишь.
– О, поверь, – выдавил он сквозь сжатые зубы, – это еще не крик. Я даже близко не подошел. – Эш оттолкнулся от перил и начал раздраженно мерить длинный балкон шагами. Он прилагал все силы, чтобы не сорваться. – Ты обещала отозвать его.
– Я пыталась, но он освободился.
– Как?
– Не знаю. Меня там не было, а теперь он отказывается слушаться.
Эш злобно взглянул на нее.
Танатос гулял на свободе, а единственный, кто мог его остановить, был заперт под домашним арестом в храме Артемиды.
Черт бы побрал ее хитрости и обещания. Он не мог покинуть храм. В отличие от Олимпийцев, однажды дав слово, он был им связан. Нарушение клятвы убьет его. В буквальном смысле.
Гнев клубился в нем. Если бы Арти послушала его в первый раз, им бы не пришлось вновь переживать этот кошмар.
– Ты мне поклялась девятьсот лет назад, когда я убил последнего из них, что ты не будешь вновь создавать Танатоса. Скольких он тогда убил? Сколько Темных Охотников? Ты хоть помнишь?
Она напряглась и вернула ему взгляд, полный злости.
– Я говорила, что нам нужен кто-то, чтобы держать твоих людей под контролем. Ты не можешь это делать. Ты даже своего демона не контролируешь. Это единственная причина, почему я создала нового. Мне нужен кто-то, кто мог бы убивать их, если они ведут себя не так. Ты же просто придумываешь им оправдания. «Ты просто не понимаешь, Артемида». Бла-бла-бла. Я все прекрасно понимаю. Ты заботишься обо всех, кроме меня. Поэтому я создала кого-то, кто слушает, когда я говорю. – Она многозначительно взглянула на него. – Кого-то, кто слушается меня.
Эш трижды досчитал до десяти, сжимая и разжимая кулаки. Ей постоянно удавалось вызвать в нем такое желание сорваться и ударить ее, что он подбирался слишком близко к полной потере контроля.
– Вот только этого не надо, Арти. По-моему «слушаться» – не то слово, которое можно применить к твоему палачу.
Сведенный с ума своим заключением и жаждой мести, последний Танатос пронесся по Англии с такой яростью, что Эшу пришлось сфабриковать истории о «чуме», чтобы люди и Темные Охотники не узнали, кто именно унес жизни сорока процентов населения страны.
Эш сжал лицо ладонями, думая о том, что именно Артемида снова выпустила в мир. Надо было догадаться, когда он просил ее отозвать Танатоса, что, на самом деле, уже слишком поздно.
Но он как глупец, положился на нее. Даже зная, какая она.
– Черт бы тебя побрал, Артемида. Танатос обладает силой объединять вокруг себя Даймонов и подчинять их. Он может призывать их за сотни миль. В отличие от моих Охотников он не боится света и его невозможно убить. Единственное его уязвимое место им неизвестно.
Артемида фыркнула.
– Ну, это уже ты виноват. Нужно было им все рассказать.
– Рассказать о чем? О том, что нужно вести себя хорошо или стерва-богиня спустит на тебя безумного убийцу?
– Я не стерва!
Он подошел к Арти и прижал ее спиной к колонне.
– Ты и понятия не имеешь, что именно создала, так ведь?
– Он не более чем слуга. Я могу отозвать его.
Ашерон глядел на ее дрожащие руки и капли пота на лбу.
– Тогда с чего тебя так трясет? – Спросил Эш. – Скажи мне, как ему удалось освободиться.
Артемида сглотнула. Но мудро поспешила дать ему нужную информацию.
– Это все Дион. Он хвастался об этом в зале перед тем, как я пришла рассказать тебе.
– Дионис?
Она кивнула.
В этот раз Ашерон осыпал проклятиями самого себя. Не стоило стирать память бога об их схватке в Новом Орлеане. Нужно было позволить этому идиоту знать, с кем именно он имеет дело. Напугать его так, чтобы Олимпиец никогда не осмелился переходить дорогу ему или его людям.
