Текст книги "Спустить ночь с цепи (ЛП)"

Автор книги: Шеррилин Кеньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Шеррилин Кеньон
Спустить ночь с цепи

Темные охотники – 9

Шеррилин Кеньон «Спустить ночь с цепи», 2009

Оригинальное название: Sherrilyn Kenyon «Unleash the Night», 2005

Перевод: Fever и Mastodon

Коррекция: Брюнетка

Редактирование:Ginna

Худ. оформление: Elisa

Аннотация

Мир Вер-Охотников – это мир, где каждый сам за себя, где опасность подстерегает каждый день. Никому нельзя доверять и никого нельзя любить, если хочешь выжить…

Рен Тигариан появился в результате союза самки снежного барса и самца белого тигра. Кланы обоих его родителей отказались от него. Он рос сиротой, видя лишь подозрение и недоверие со стороны окружающих. Вот почему он никого не слушает, когда чего-нибудь желает. И теперь он возжелал Маргариту, дочь известного сенатора, ненавидящую социальные устои своего общества. Ее мир, царство богатых и влиятельных людей, никогда не должен пересечься с миром Вер-Охотников, существующим бок о бок с их, невидимо, тайно, скрытно. Нарушить этот закон – значит навлечь на себя гнев Богов. Но ради Маргариты Рен бросил вызов не только человеческой расе, которая никогда не примет его звериную сущность, но и Вер-Охотникам, жаждущим его смерти за то, что он подверг их мир смертельной опасности.

Шеррилин Кеньон
Спустить ночь с цепи
Лимани

У каждого мужчины и зверя есть извечное желание в приюте. В каком-нибудь месте, свободном от преследований, где за тобой не охотятся и не причиняют боли. Но в далеком прошлом такого места не существовало для тех, кто был наполовину человеком, наполовину зверем. Для тех, кто днем может передвигаться на четырех лапах, а ночью – на двух ногах.

Без надежного убежища они были мишенью для травли.

Их история, как и все остальные истории, имеет свое начало – начало противостояния вечной любви. Столетия назад у одного древнегреческого царя была жена, которая значила для него больше, чем весь остальной мир. Но его супруга скрывала страшную тайну. Она происходила из проклятой расы.

За две тысячи лет до рождения царицы ее народ совершил роковую ошибку. Они убили возлюбленную и ребенка греческого бога Аполлона. Возмездием убийцам послужили три проклятия. Они должны питаться кровью представителей своего же вида, чтобы жить. Они никогда больше не смогут выйти на дневной свет. Но третье проклятие стало самым суровым. Всех их ждет медленная и болезненная смерть в день двадцатисемилетия.

В соответствие с божьим проклятием молодая жена царя, испытывая муки, превратилась в пыль в свой двадцать седьмой день рождения. Будучи не в состоянии остановить это, царь наблюдал, как любимая умирает с его именем на устах. Сразу после ее смерти он осознал, что двоих его сыновей постигнет та же ужасная участь, что и их мать.

Не в силах перенести и их потерю царь решил с помощью волшебства продлить им жизнь. Используя темную магию, он силой захватывал представителей расы своей покойной жены, которых называли Аполлитами, и проводил над ними эксперименты. Соединяя их проклятые сущности с сильнейшими зверьми, он создал два вида. Аркадианцев с человеческим сердцем и Катагарцев с сердцем животного.

Аркадианцы рождались людьми и могли принимать звериное обличие по достижению половой зрелости, которая наступала примерно в возрасте двадцати пяти лет. А Катагарцы рождались животными и могли принимать человеческое обличие по достижению половой зрелости в том же возрасте, что и Аркадианцы. Две стороны одной монеты, оба вида родились, чтобы владеть магией и путешествовать во времени под светом полной луны.

В итоге проклятие греческого бога перестало действовать на тех, кто трансформировался в полулюдей и полуживотных. Не являясь более истинными аполлитами, они освободились от проклятия. Вернее так считал царь, пока греческий бог не выразил свое недовольство Мойрам.

– Кто ты такой, чтобы вмешиваться в планы богов? – в один голос потребовали они объяснения у царя.

– Исполнив отцовский долг – я защитил своих сыновей. Никто не отнимет их жизни из-за того, к чему они не имеют никакого отношения, – дерзко ответил он.

Но этого объяснения было недостаточно для Мойр. Они были разгневаны высокомерием царя. Как он осмелился изменять судьбы Аполлитов, над которыми экспериментировал. В качестве наказания они потребовали, чтобы он убил аркадианцев и катагарцев, начиная с собственных сыновей.

Он отказался.

– Тогда, никогда не будет мира между ними, – провозгласили Мойры. – С этого дня Аркадианцы и Катагарцы вечно будут противостоять друг другу. Они будут охотиться и убивать друг друга до тех пор, пока не исчезнут с лица земли.

И так тянется тысячелетиями. Аркадианцы убивают Катагарцев, а те в свою очередь их. Эта война продолжается и по сей день…

И даже в жизни после жизни.

Но, как и во всех войнах, по прошествии времени требуются небольшие передышки. Савитар, беспристрастный посредник между Аркадианцами и Катагарцами, создал лимани или убежища-санктуарии, в которых люди и животные могут находиться, не опасаясь за свою жизнь. В этих немногочисленных, специально отведённых местах любой из них может отдохнуть в течение некоторого времени прежде, чем присоединиться к своим кланам и возобновить боевые действия.

Нелегко обнаружить такое место, но если удастся, то ни один человек или зверь не посмеет нарушить неприкосновенность лимани. Если не хочет навлечь на себя всю ярость обоих видов и Аркадианцев, и Катагарцев.

Основать убежище-санктуарий – это священная честь, но в тоже время и тяжелое бремя. Мир всегда наступает в результате жертвоприношений. И мало кто пожертвовал большим, чем клан медведей, управляющий баром «Санктуарий» в Новом Орлеане…

Глава 1

Закон, как и жизнь, всегда изучается на практике…

Слова из учебника крутились в голове Маргариты Д’Обэ Гудо, напоминая знакомое выражение друга и однокурсника Ника Готье. «Да, конечно. Жизнь – это высасывающий душу тест, где ты или выживаешь, или терпишь неудачу. Лично я считаю, что неудачи подрывают, поэтому я намерен выжить, чтобы потом смеяться до усрачки над всеми остальными неудачниками».

Губы изогнулись в грустной улыбке, и горькая боль утраты защемила сердце. Она помнила, с какой иронией Ник относился к жизни, любви, смерти и ко всему, что было между этими понятиями. Этот мужчина мог переиграть любое выражение, как никто другой.

Боже, как она соскучилась по нему. Для нее он был самым близким человеком, близким как брат. Не проходило и дня, чтобы Маргарита в глубине души не чувствовала его отсутствия.

Она до сих пор не могла поверить, что Ника больше нет. Однажды вечером, полгода назад, его маму – Шериз Готье, обнаружили убитой в собственном доме на Бурбон-стрит, а сам Ник загадочно исчез, не оставив и следа. Власти Нового Орлеана считали Ника ответственным за смерть матери.

Но Маргарита знала его лучше.

Никто на земле не любил свою мать так, как любил Ник. Если Шериз мертва, значит, мертв и Ник. Никто не был в состоянии навредить ей, не столкнувшись при этом с его яростью. Никто.

Маргарита была уверена, что он погнался за убийцами матери, и сам встретил смерть. Вероятнее всего, его мертвое тело лежит на дне реки в каком-нибудь заболоченном районе. Вот почему с того времени его никто и не видел. Осознание этого разрывало ее на части. Ник был хорошим, заботливым мужчиной. Надежным другом и разносторонним, веселым парнем.

В ее правильном, нудном мире, где она должна следить, чтобы не сказать и не сделать ничего неправильного, Ник был глотком свежего воздуха и восхитительной дозой реальности. Вот почему она так отчаянно хотела, чтобы ее друг вернулся.

Как сказал бы Ник, ее жизнь – полный отстой. Друзья – поверхностны. Отец – невротик, который каждый раз, когда ей начинает нравиться какой-нибудь парень, только и делает, что бежит и проверяет всю подноготную этого человека, а также всю его семью, чтобы потом сообщить ей – почему он социально неприемлем. Или еще хуже, ниже их по положению в обществе.

Она действительно ненавидела эту фразу.

У тебя есть предназначение, Маргарита.

Да уж, она была обречена провести остаток дней либо в отделении для психически больных, либо в одиночестве, лишь бы только ни в коем случае не опозорить отца или семью.

Она вздохнула, уставившись в свод законов на библиотечном столе, и почувствовала, как в уголках глаз скопились знакомые слезы. Нику никогда не нравилось заниматься в библиотеке.

Когда он был в их группе, четыре раза в неделю они заваливались к нему домой и вместе занимались.

Теперь те дни в прошлом, и все что осталось – это пустые, неуверенные в себе хвастуны, которые только и делают, что унижают остальных, лишь бы почувствовать себя лучше.

– Марго, с тобой все в порядке?

Маргарита прочистила горло, услышав вопрос Элис Леноры Бервик. Элис была высокой, идеально вылепленной блондинкой. Именно «вылепленной». В свои двадцать четыре года она успела сделать шесть различных пластических операций, чтобы исправить недостатки тела. В средней школе Элис была первой среди дебютанток высшего общества Нового Орлеана, а теперь царствующей красавицей университета Тулэйн1.

Они дружили еще с начальной школы. На самом деле, это Элис три года назад собрала учебную группу, когда все они были выпускниками. Она никогда не относилась к числу тех, кто сидит над школьными заданиями, поэтому и задумала эту группу, как способ использования других для успешной сдачи своих экзаменов. Но Маргарита не возражала. На самом деле она обожала ее изобретательность. Ей нравилось наблюдать, как мастер-манипулятор заставляет других выполнять свои задания.

Только Маргарита и Ник всегда видели Элис насквозь. У Ника, как и у Маргариты, был выработан иммунитет к красивой блондинке-интриганке. Но это было в порядке вещей. Если бы не Элис, Маргарита никогда бы не подружилась с Ником, а для нее это стало бы настоящей трагедией.

Теперь она, Элис, Тодд Миддлтон Чателайн, Блейн Хантер Ландри и Уитни Логан Траэн – это всё, что осталось от группы. И это причиняло сильнейшую боль.

Ник, почему ты не здесь? Мне бы сейчас не помешало твое чувство юмора.

Маргарита играла краешком страницы, представляя его лицо.

– Я просто думала о Нике. Он всегда обожал эту юридическую белиберду.

– Неужели? – сказал Тодд, посмотрев поверх книги. Его коротко стриженные черные волосы были модно взлохмачены, обрамляя привлекательное лицо. Он был одет в дорогой красный свитер от «Томми Хильфигера»2 и брюки цвета хаки. – Разве он не преступник с подозрительными и сомнительными родителями? Возможно, однажды он совершил бы набег на офис твоего отца, Марго.

Маргарита стиснула зубы, стараясь не показывать, насколько сильно ей ненавистно это уменьшительное имя, которым звали ее только они, видимо считая, что это каким-то образом объединяет их. Но на самом деле она больше предпочитала незамысловатое и простое имя Мэгги, которое использовал только Ник. Безусловно, оно было слишком грубым для такой утонченной семьи, как ее. Отца хватил бы удар, если бы он хоть раз услышал, что Ник обращается к ней так.

Но она отдавала предпочтение этому имени. Оно гораздо лучше сочеталось с ее внешностью и личностью, чем Маргарита или Марго.

Теперь никто и никогда больше не назовет ее Мэгги…

Печаль в сердце была невыносимой. Как может что-либо причинять такую боль?

– Я до сих пор не могу поверить, что его больше здесь нет, – прошептала Маргарита, пытаясь сдержать слезы. Часть ее все еще ожидала увидеть его – развязно входящего в двери с дьявольской ухмылкой и пакетиком пончиков в руке.

Но это не случится. Никогда.

– Скатертью дорога, – едко сказал Блейн, откинувшись на спинку стула. Ростом в шесть футов3, он был чрезвычайно хорошо сложен и имел волосы цвета воронова крыла. Блейн считал себя божьим подарком для всего женского пола. Его семейство было богатым и имело хорошие связи, и оно привило ему сверхраздутое чувство собственной значимости.

Он ненавидел Ника, потому что тот никогда не позволял ему ускользнуть со своим снобизмом. Это было одной из причин, почему Ник вызывал его на ковер.

Маргарита окинула Блейна гневным взглядом.

– Ты тесты просто отмечал галочками, когда он тебя опережал.

Блейн сжал губы.

– Он жульничал.

Конечно. Всем было хорошо известно, что Ник был исключительно одаренным.

Время от времени он по-дружески помогал Маргарите с домашними заданиями, даже за пределами их группы. Если бы не Ник, она бы провалила экзамен по курсу «Древнегреческая цивилизация» доктора Юлиана Александера, который был ее научным руководителем.

Тодд закрыл книгу и отодвинул ее в сторону.

– Знаешь, думаю нам следует придумать что-нибудь, чтобы попрощаться со стариной. Несмотря ни на что он все-таки был частью нашей группы.

Блейн презрительно усмехнулся.

– Что ты предлагаешь? Воскурить благовония, чтобы прогнать его дух?

Уитни слегла шлепнула Блейна по ноге.

– Прекрати, Блейн. Ты расстраиваешь нашу бедную Марго. Она же была его другом.

– Не могу представить почему.

Маргарита застыла, уставившись на него.

– Потому что он был хорошим и заботливым. – В отличие от них. Ник не был претенциозным и холодным. Он был настоящим и беспокоился за людей независимо от того, с кем те общались или какими деньгами владели.

Ник был человечным.

– Знаете, что нам следует сделать, – сказала Элис, захлопнув книгу. – Почему бы нам не посетить то место, о котором всегда рассказывал Ник? То место, где работала его мать.

– Санктуарий? – Блейн посмотрел с отвращением. Маргарита даже не догадывалась, что человек может так мастерски кривить губы. Элвис бы умер от зависти. – Я слышал, что он находится на другой стороне Французского квартала. Как по-гошевски4.

– Мне нравится эта идея, – сказал Тодд, убирая книгу в дизайнерский рюкзак. – Я всегда готов посещать трущобы.

Блейн одарил его странным, пристальным взглядом.

– Я слышал о тебе, Тодд. Это проклятие богача-выскочки.

Тодд ответил Блейну взглядом на взгляд.

– Отлично, оставайся здесь и придержи наши теплые местечки, пока твоя задница не увеличится до размеров твоего Эго, – встав, он привлек внимание Маргариты. – Думаю, мы должны проститься с нашим, хоть и не совсем уважаемым, но приятелем. И что может быть лучше, чем пойти и выпить дешевых алкогольных напитков в его любимом месте.

Блейн закатил глаза.

– Да вы, вероятнее всего, подцепите там гепатит.

– Нет, не подцепим, – ответила Уитни, посмотрев на Тодда со страхом в ясно-голубых глазах. – Или подцепим?

– Нет, – твердым тоном сказала Маргарита, собирая книги. – Блейн просто трус.

Он приподнял бровь.

– Вряд ли. Будучи чистокровным с двух сторон, не имею никакого желания тратить свое время с отбросами.

Маргарита подняла подбородок, получив удар ниже пояса. Каждый из них знал, что ее мать была каджункой из Слайделла, которая и рядом не стояла с отцом по социальному статусу. Даже несмотря на то, что она поступила в колледж на полную стипендию и завоевала титул «Мисс Луизиана», брак с отцом вызвал настоящий скандал.

В конце концов, это стихийное бедствие и привело ее мать к смерти.

Только настоящая собака швырнет это в лицо Маргарите.

– Чистокровный говнюк, ты хочешь сказать, – сквозь зубы произнесла она, вставая на ноги. Она швырнула книги в рюкзак от «Прада»5. – Ник был прав. Ты – ни что иное, как кусачий сопляк, которому следует надрать задницу.

Девушки, услышав от нее такие выражения, посмотрели на нее, разинув рты, а Тодд рассмеялся.

Блейн покраснел.

– Должен сказать, что мне определенно нравится эта каджунская перчинка, – сказал Тодд, вставая рядом с ней. – Идем Марго, и я буду польщен обеспечить тебе безопасность. – Он обернулся и посмотрел на двух девушек. – Не желаете ли присоединиться?

Уитни выглядела как ребенок, который не может решиться – пойти или остаться, чтобы вовремя лечь спать.

– Родителей хватит удар, если они узнают, что я поехала в пивнушку. Я с вами.

Элис тоже кивнула.

Они посмотрели на Блейна, который с отвращением вздохнул.

– Когда вы подцепите дизентерию, вспомните, кто был голосом разума.

Маргарита накинула на плечо рюкзак.

– Доктор Блейн, местный специалист по мести Монтесумы. Вот, что у нас есть.

По выражению его лица она могла догадаться, что он умирает от желания ответить ей тем же, но хорошие манеры и здравый смысл сдерживали его. Неразумно дважды оскорблять дочь сенатора Соединенных Штатов, если стремишься осенью попасть на практику к вышеупомянутому сенатору.

И по всей вероятности это послужило причиной того, что Блейн присоединился к ним, направляясь к внедорожнику Тодда.

– О, бог ты мой! – воскликнула Уитни, как только они вошли в знаменитый байкерский бар «Санктуарий».

У самой Маргариты глаза на лоб полезли, когда она осмотрела темное, грязное место, которому определенно требовалась хорошая и тщательная уборка. Посетители были одеты во все что угодно: от байкерской кожи до футболок и джинсов. Столы и стулья представляли собой сборную солянку, которая даже не вписывалась в интерьер. Сцена выкрашена в черный цвет со странными брызгами серого, красного и белого. А столы для бильярда выглядели так, будто в свое время пережили не одну барную разборку.

На полу даже была рассыпана солома, что напомнило ей сарай.

Бар с правой стороны от нее был занят грубого вида мужчинами, которые попивали пиво и громко переговаривались между собой. Позади них Маргарита увидела деревянную лестницу, ведущую наверх, но она понятия не имела что там. Первое, что пришло в голову – неприятности. Человек, наверняка, может столкнуться там наверху со множеством проблем.

Определенно, это место для мужиков.

Но что привлекло ее внимание больше всего, так это повышенное содержание красивейших мужчин, работающих в баре. Они были повсюду. Бармены, официанты, вышибалы… Такого она еще никогда не видела. Шведский стол тестостерона.

Элис нагнулась к ее уху и прошептала:

– Думаю, я только что умерла и попала в рай. Ты видела когда-нибудь столько потрясающих мужчин?

Всё что смогла сделать Маргарита – это покачать головой. Это действительно было невероятно. Она была ошеломлена тем, что СМИ не пронюхали об этом и не послали сюда команду, чтобы выяснить, что же находится в воде и привлекает столько сексуальных мужчин в одно место.

Даже Уитни в изумлении и с вожделением смотрела на них.

– Что это за музыка? – спросил Блейн, скривив губы в презрительной усмешке, когда на стерео заиграла новая песня, заполняя весь бар музыкой.

– Думаю, это называется металл! – перекричав громкое гитарное соло, ответил Тодд.

– Я называю это мучением для себя, – сказала Уитни. – Неужели Ник действительно тусовался здесь?

Маргарита кивнула. Ник обожал это место. Он часами рассказывал о нем и о странных людях, которые зовут это место домом.

– Он говорил, что здесь самые лучшие сосиски андуйет в мире.

Блейн усмехнулся.

– Весьма сомнительно.

Тодд кивком головы указал на стол позади себя.

– Думаю, нам следует занять места и что-нибудь выпить в память о старине Нике. Живешь только раз, не так ли?

– Выпьешь из их стакана и возможно до утра не доживешь, – сказал Блейн, без энтузиазма последовав за Тоддом к столу, чтобы занять место.

Маргарита скинула сумочку и положила ее на стол. Затем стащила с плеч рюкзак и села, повесив его на спинку стула. Место было очень шумным, но все же она могла с легкостью представить здесь Ника. Здесь было что-то, что напоминало о нем. Начиная с достаточно дешевого убранства, которое он всегда предпочитал. Она часто подозревала, что Ник одевался так броско, лишь бы подразнить людей.

Для нее же это было одной из самых любимых его черт. Он был единственным человеком, кому искренне было наплевать, что о нем думают другие. Ник был Ником, и если тебе это не нравится, можешь проваливать.

– Принести вам что-нибудь, ребята?

Она подняла голову и увидела чрезвычайно красивую белокурую девушку, примерно одногодку, в обтягивающих джинсах и маленькой футболке с логотипом Санктуария – припаркованный на горе мотоцикл на фоне полнолуния. Под рисунком была надпись Санктуарий: Дом «Howlers»6.

Блейн окинул официантку жадным взглядом, который девушка мудро проигнорировала.

– Да, нам пиво «Вествлетерен 8»7.

Официантка нахмурилась, услышав его выбор, прежде чем подняла голову, будто прислушиваясь более внимательно.

– Что это такое?

На лице Блейна появилось знакомое самодовольное выражение и в голосе прозвучало «типа мне-сказать-проще?».

– Это бельгийское пиво, сладкая. Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы слышала это название.

Официантка посмотрела на него с раздражением во взгляде.

– Малыш, я родилась в Брюсселе и последний раз, когда я проверяла, моим новым домом была Америка, а не место рождения. Поэтому ты можешь заказать либо американское пиво, либо я принесу тебе воды, и будешь сидеть здесь, строя из себя начальника, пока не стошнит, окей?

Блейн выглядел так, будто был готов задушить ее.

– Твой менеджер знает, как ты разговариваешь с клиентами?

Официантка одарила его язвительной улыбкой в предвкушении удовольствия.

– Если хочешь поговорить с моей мамой, которой принадлежит бар, с моим братом, который заправляет здесь, или с моим отцом, который с удовольствием вышвырнет твою задницу отсюда только за то, что угрожал мне, только дай знать, и я буду более чем счастлива привести кого-нибудь из них. Я уверена, что они с большой радостью поговорят с тобой. В этом они очень понимающие.

Маргарита задыхалась от смеха. Она не знала, кто эта девушка, но определенно она начинала ей очень сильно нравиться.

– Мне, пожалуйста, легкий Бад.

Официантка заговорщически подмигнула и записала заказ в маленький блокнот.

– Мне тоже, – сказал Тодд.

Уитни и Элис присоединились к их заказу.

Потом вся компания посмотрела на Блейна, ожидая очередного мерзкого замечания.

– Мне принесите бутылку неоткрытой, с салфеткой и открывалкой.

Официантка наклонила голову, в ее глазах плясали чертики.

– Что? Важная персона боится, что я плюну ей в стакан?

Тодд рассмеялся.

Прежде чем Блейн успел ответить, блондинка ушла.

Улыбка Маргариты поблекла, когда она почувствовала что-то странное… Волосы на голове встали дыбом. Ощущение было похоже на то, будто за ней кто-то наблюдал.

Пристально.

С угрозой.

Повернув голову, она осмотрела посетителей, пытаясь найти источник своего беспокойства. Но там ничего не было. Судя по всему, никто вообще не обращал на них никакого внимания.

Небольшая группа из крепких байкеров играла в пул. Толпилось множество туристов и байкеров. В одном из углов сидело семь человек, играя в покер. Официантки и официанты сновали от бара к столам, доставляя еду и напитки, в то время как бармены занимались своим делом.

Никто, даже в отдалении, не смотрел в сторону Маргариты.

Должно быть мне показалось.

По крайне мере, так она думала, пока не заметила в углу мужчину, который, казалось, смотрел прямо на нее. Это был помощник официанта, одетый в мешковатую, застёгивающуюся на пуговицы белую рубашку, опоясанную белым грязным передником, и в выцветшие, обтрепанные черные джинсы, которые уже пережили свои лучшие времена. Мужчина замер, перестав вытирать стол. Рукава рубашки были закатаны до локтей. На левой руке красовалось яркое, цветное тату, которое она не могла разглядеть на расстоянии.

Маргарита понятия не имела, как он выглядел. Густые, немного темнее белокурых, волосы мужчины затемняли большую часть его лица, закрывая глаза и ниспадая на плечи. На самом деле из-за его прически она в точности не могла сказать, куда именно он смотрит, но инстинкт подсказывал, что объект его внимания именно она.

В нем чувствовалось что-то темное, опасное. Хищное. Почти зловещее.

Она судорожно потерла шею, молясь, чтобы он переключил свое внимание обратно на работу.

– Что-то случилось? – спросил Блейн.

– Нет, – быстро ответила Маргарита, выдавив из себя улыбку. Если бы она упомянула об этом, он, без сомнения, устроил бы здесь сцену и добился, чтобы бедняжку уволили с работы, в которой он, судя по всему, очень нуждался. – Со мной все в порядке. – Но ощущение не покидало ее, и было в нем что-то животное и свирепое, что определенно лишало спокойствия.

Рен наклонил голову, наблюдая за незнакомкой, которая настолько не соответствовала этому месту, что он задался вопросом, как она оказалась в их баре. От нее так и веяло утонченностью и богатством. Она определенно не входила в число их обычной клиентуры.

Он мог с уверенностью сказать, что она испытывала тревогу из-за его пристального взгляда. Давным-давно он понял, что ни один человек или зверь не может долго выдерживать на себе его пронизывающий взгляд.

Но, несмотря на это, он не мог отвести от нее глаз. У нее была смуглая кожа и темно-каштановые волосы, которые были собраны в хвост и переливались золотистыми бликами. Все в ее облике говорило о наследии каджунов. Она была в нежно-розовом свитере и длинной юбке цвета хаки в сочетании с розовыми эспандрильями.

Но притягательнее всего было ее сексапильное, соблазнительное тело, которое возбуждало в мужчине желание прижать к себе и отведать его.

Разумеется, она была не самой красивой девушкой, которую он когда-либо видел, но что-то в ней все равно привлекало его внимание. В ней чувствовалась какая-то потеря, боль.

Печаль.

В животном мире Азии, где он родился, такое создание, как она, уже было бы убито и съедено кем-то более сильным. Более свирепым. Любая уязвимость была приглашением для смерти. И все же, он не почувствовал тот выброс адреналина, который заставлял его хотеть нападать на слабых.

Рен почувствовал необъяснимое желание защитить ее.

Более того, он хотел подойти к ней и предложить поддержку, но с другой стороны, что он знал об утешении людей? Он – смертельный хищник в человеческом обличии. Все, что он знает, – это как надо подкрадываться и убивать.

Как надо бороться.

Он ничего не знал об утешении. Ничего о женщинах. Он выбрал путь одиночества, и ему это нравилось.

Марвин – постоянный обитатель и обезьянка-маскот8 Санктуария – подбежал к Рену с новой тряпкой для вытирания столов. Он взял тряпку из лап Марвина и заставил себя вернуться к работе. Но он до сих пор чувствовал присутствие этой незнакомки и не успел опомниться, как опять пристально уставился на нее, наблюдая, как она общается со своими друзьями.

Маргарита сделала глоток пива, пока Элис и Уитни пожирали глазами мужчин у бара. Только она потянулась за соленым крендельком, как Блейн шлепнул ее по руке.

Он в ужасе смотрел на нее.

– Ты ненормальная что ли? Знаешь сколько времени они уже здесь лежали открытыми? Сколько чумазых рук копошилось там? Может наша хамка-официантка отравила их ради забавы.

Маргарита закатила глаза от его беспричинной паранойи. Она мельком взглянула на помощника официанта, который теперь немного приблизился. Он снова работал, но она чувствовала, что он все еще наблюдает за ней.

Маргарита нахмурилась, когда увидела небольшую коричневую обезьянку, которая по-паучьи вскарабкалась по руке мужчины и уселась на его плечо.

Молодой человек вытащил маленькую морковку из своего грязного белого кармана и протянул в лапки обезьянки, которая ела лакомство, в то время как он вернулся к работе. Маргарита едва сдержала улыбку, когда поняла кто этот парень. Это, должно быть, Рен. Ник время от времени говорил о нем. Рассказывал, что сначала думал, будто Рен – немой, потому что он никогда и ни с кем не разговаривал. Они были знакомы уже целый год, когда Рен наконец-таки пробормотал Нику, пришедшему к матери, нечто похожее на «Привет».

Со слов Ника, Рен был законченным одиночкой, который заботился только о себе и отказывался иметь отношения с миром. Единственный признак, по которому Маргарита узнала его – это упомянутая Ником обезьянка… Она была единственным другом Рена и имела склонность прикарманивать бильярдные шары во время разыгрывания их совместных партий в дальнем конце бара.

Обезьянку звали Марвин…

Блейн поймал ее взгляд, направленный на помощника. Он повернулся на стуле, чтобы увидеть Рена, который опять глазел на нее. По крайне мере так казалось, но, опять же, волосы закрывали его глаза, и точной уверенности в этом не было.

– Он докучает тебе?

– Нет, – быстро ответила Маргарита, испугавшись того, что Блейн может сделать. Странно, но она почувствовала себя польщенной. Обычно мужчины не замечают ее, пока не узнают, чья она дочь. Это ее мама была той, вслед которой оборачивались головы.

Но никогда Маргарита.

– Чего уставился? – рявкнул на молодого человека Тодд.

Рен проигнорировал его, подходя к столику рядом с ними, на котором стояли пустые бокалы и почти пустая тарелка с начо.

Маргарита чувствовала, что он хочет поговорить с ней, и ей стало интересно, как он выглядит под всеми этими белокурыми волосами. Его окружала аура опасности. Мощного самообладания. И в тоже время, она чувствовала, что он не хочет привлекать к себе ничье внимание.

Казалось, будто он пытается слиться с обстановкой, но у него это совершенно не получалось.

В уме пронёсся странный образ лежащего тигра в зоопарке. Вот кого он напоминал. Большой зверь, который внимательно наблюдал за всеми вокруг – беспристрастно и в то же время самоуверенно, будто расправится с каждым, кто решит связаться с ним.

– Что за урод, – сказал Блейн, оглядываясь на наблюдающего за ними Рена. – Эй, приятель, почему бы тебе не придумать что-нибудь с этими ужасными дредами? – Блейн протянул Рену несколько долларов. – Может воспользуешься этим, чтобы сделать нормальную стрижку?

Рен абсолютно не обращал внимания ни на Блейна, ни на деньги.

Обезьянка начала метаться, будто защищая Рена. Не сказав ни слова, Рен погладил ее по голове и что-то прошептал. Марвин спрыгнул с плеча и стремглав убежал к бару.

Рен поставил поднос с посудой на стол.

Сердце Маргариты застучало быстрее, когда она поняла, что теперь он приближается к ней. Вблизи он казался еще выше, чем когда был на расстоянии. По какой-то причине сгорбившимся он казался ростом шесть футов9, но когда он выпрямился в полный рост, Маргарита была уверена, что его рост составляет примерно шесть и два или три фута10.

Его окружала аура высшей силы. Скорости и ловкости.

Он просто притягивал к себе.

С такого расстояния она, наконец, смогла разглядеть его полные энергии, зеленовато-голубые глаза. Они были настолько светлыми, что пленяли своим цветом.

Но в тоже время в них светилась беспощадность.

Рен подбородком указал на ее пустой стакан.

– Вы закончили, моя леди? – спросил он глубоким, звонким и зачаровывающим голосом. Его голос послал вдоль ее позвоночника захватывающую дрожь.

Она улыбнулась его вежливому обращению.

– Да, – ответила Маргарита, протягивая ему стакан.

Рен вытер руку о передник, как будто не хотел вызвать у нее отвращение или испачкать, когда возьмет стакан.