Текст книги "Кукла дядюшки Тулли"

Автор книги: Шэрон Кэмерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Ага. В поместье. – Он снова спрятал руки в карманы. – Если честно, я никогда отсюда не выезжал.

– Правда? – удивилась я. – Ни разу?

– Иногда я прохожу по туннелю и спускаюсь вдоль реки. Можно считать, что это уже за территорией поместья.

В его тоне все равно немного чувствовались колкость и собранность. Интересно, а где он тогда видел живого волка, чтобы изобразить его так точно.

– Отец родился во Франции, так что дома мы разговаривали с ним по-французски. Но я там никогда не был.

– Вам никогда не хотелась уехать куда-нибудь из Стрэнвайна?

Он снял кепку и смял ее в руках. А вот что ты делаешь, когда смущаешься, мелькнуло у меня в голове.

– Я мечтал увидеть море. Но я всегда буду хотеть вернуться сюда.

Я не знала, что ответить на это, и снова отвернулась. Прямо из темноты на меня выскочил Дэйви с Бертрамом подмышкой, я испуганно ахнула, и Лэйн довольно засмеялся.

– Да откуда же ты взялся? – растерялась я, пытаясь отдышаться, но Дэйви только заулыбался и многозначительно пожал плечами.

– Дэйви знает дом лучше, чем я, – сказал Лэйн. – Это прямо государство в государстве, да, Дэйви?

И он взъерошил мальчику волосы. Они одновременно подошли к дверям в конце коридора и распахнули их, в темноте показалась широченная лестница. Я успела насчитать не меньше двадцати ступеней.

– Ждите здесь, – сказал Лэйн, и они вдвоем исчезли в темноте комнаты, только качнулись уши Бертрама у Дэйви подмышкой.

Я снова стала качаться на каблуках от нетерпения. Где-то неподалеку раздался щелчок, загорелись газовые лампы, и лестница осветилась.

– Отлично, – раздался голос Лэйна откуда-то снизу. – Теперь спускайтесь!

Я осторожно проковыляла тридцать две ступени вниз, аккуратно шагнула на полированный паркет пола и в изумлении вытаращила глаза. Я в жизни не видела зала больше, чем этот. Он был даже больше, чем мастерская дяди. Нижняя часть была окрашена розовым, наверху висели зеркала, отделанные позолоченным орнаментом. Но самыми чудесными оказались люстры, целых восемь штук по всей длине потолка, каждая размером с каморку, в которой мне приходилось спать у тетки Элис. И все они сверкали многими сотнями крохотных газовых огоньков. Гигантские зеркала многократно увеличивали это сияние и отбрасывали мерцающие разноцветные вспышки на пол, потолок, стены и на нас.

Ко мне с другой стороны зала двинулся Лэйн. У меня перехватило дыхание. Он не шел, он легко и бесшумно скользил, словно призрак. Ухватившись за балясину, он остановился рядом со мной.

– Что это такое? – прошелестела я.

– Бальный зал. Почти полностью под землей. Видите, там, наверху? – И он ткнул рукой в потолок, где в самом центре поднимался сверкающий купол из стекла и металла. – Он выходит к парадному саду. Так что прямо над нашими головами растут розы, ну, во всяком случае, если за ними ухаживать, и ночью, если горят люстры, весь сад тоже подсвечивается. Это придумал мистер Тулли, так что у нас появились бальный зал, и сад, и работа для плотников, газовщиков и мастеров в литейном цехе. Мы своими руками собрали люстры…

– Я имела в виду, что у вас на ногах? – не выдержала я.

Лэйн широко улыбнулся и протянул мне нечто, смахивающее на металлические подошвы ботинок с приделанными колесами.

– Ролики, – сказал он. – Как ледовые коньки, только вместо лезвий колеса. Мы на них катаемся. Садитесь на лестницу и давайте сюда ногу.

Я вытаращила глаза.

– Вы что, шутите?

– Так, секундочку! Что она говорила, Дэйви? – Мимо величаво проплыл Дэйви, с его руки невозмутимо свисал Бертрам и флегматично хлопал ушами. Казалось, ему будет удобно в любом положении. – Ах да, я вспомнил. – Лэйн поддразнил, смешно повысив голос и закатив глаза: – «Я уверена, что мне окажется по плечу все, какие бы козни вы ни строили, мистер Моро».

Я плюхнулась на ступеньки и выставила вперед ногу. Лэйн ухмыльнулся и затянул у меня на башмаках кожаные ремешки роликов.

Затем грациозно откатился в сторону, давая мне дорогу.

– Ну что ж, дерзайте.

Я попыталась встать, но пол ушел у меня из-под ног, и я больно плюхнулась мягким местом на лестницу. Мимо на огромной скорости прогрохотал Дэйви.

– Держитесь за перила, чтобы подняться и найти равновесие, – начал инструктировать Лэйн. – Когда вам это удастся, сначала толкнитесь одной ногой, попытайтесь проскользить вперед, затем другой. Это не так сложно.

Качаясь, как пьяная, я с трудом поднялась на ноги и затем опасливо толкнулась одной ногой. Но ролик не просто поехал, а продолжил ехать дальше, когда я уже этого не хотела. Уже через мгновение я распростерлась на паркетном полу в беспорядочном ворохе юбок.

Передо мной остановилась пара ботинок с колесами.

– Не могу, – проныла я.

– Вы даже еще не пытались. Ну же. – Он поднял меня на ноги, и я уцепилась за него так, будто заново училась ходить. – Делайте то, что я сказал, но более короткими движениями, и приподнимайте каждую ногу. Дэйви, покажи ей.

Дэйви описал изящный полукруг, поменял направление и поехал так медленно, что я могла разглядеть каждое движение. Я пораженно наблюдала за ним, затем обернулась и увидела, что Лэйн с трудом сдерживает смех. Вцепившись за него мертвой хваткой и закусив губу, я двинулась вперед. Одна нога, другая. Мы проехали пару метров, и я снова оступилась, чуть не уронив нас обоих на пол.

– Не понимаю, что я не так делаю! – воскликнула я, надеясь, что мое раздражение не так заметно.

– Я тоже, – ответил он задумчиво. – Ничего не видно в этих юбках. Думайте о том, чтобы правильно держать равновесие, вовремя зависать, слушайте ритм колес на паркете.

Я сжала зубы и попыталась снова, толкаясь то одной, то другой ногой, размышляя, как я могла ввязаться в весь этот цирк. Представив себя бабочкой, я убедила себя, что парю над полом, вперед и вперед…

– Смотрите вверх и вперед, – комментировал Лэйн.

Я подняла голову и поняла, что уже проехала ползала.

– Я что, уже делаю это? – воскликнула я.

– Ну конечно же. Старайтесь держаться прямее.

Я обрадовалась:

– Пустите. Хочу сама попробовать.

Он выпустил мои руки, легко развернулся на ходу и двинулся дальше. Я яростно толкнулась ногами и тут же бухнулась на колени. В опасной близости передо мной мелькали отражения на отполированном до блеска полу. Мимо пролетел Дэйви, взметнув поток воздуха.

– Просто юбка в колесо попала, только и всего, – соврала я, оттолкнув руку Лэйна, затем встала на ноги, выставила руки вперед для равновесия и толкнулась. Один, два, три толчка – я уже начала набирать скорость, почувствовала ветер на лице, в ногах отдавалось жужжание колес. – Я еду! – закричала я и оглянулась посмотреть, смотрят ли на меня Лэйн с Дэйви, но никого не увидела. А затем врезалась во что-то жесткое и мягкое одновременно, слегка пахнущее краской и металлом, и сползла на пол. Оказалось, что это Лэйн загородил собой огромное зеркало на моем пути, чтобы я не влетела в него головой.

– Ау, – незлобно сказал он и уже в который раз за день поставил меня на ноги. – Мэм, может, слегка поменьше скорости, пока мы не научились тормозить?

– Еще раз, – восхищенно выдохнула я и вдруг поняла, что он как-то странно смотрит. Он уже глядел не с издевкой, а с изумлением, улыбался и был совсем не таким напряженным, как раньше. Мне вдруг стало не по себе. Окажись мы в Лондоне в подобной ситуации, мое доброе имя неминуемо бы пострадало. Но, слава богу, здесь об этом можно было не задумываться. Стрэнвайн был государством в государстве, как мы уже говорили, со своими собственными законами, не похожими на законы остального мира.

Подумав о том, какое гадкое замечание могла бы отпустить тетушка в данной ситуации, я густо покраснела. Кто-то подергал меня за подол платья: Дэйви протягивал мне вывалившуюся заколку. Я испуганно схватилась за голову и поняла, что волосы распустились и кудряшки рассыпались в стороны. Я поспешно собрала их заколкой.

– Даже не пытайтесь, – сказал Лэйн. – Узел снова распустится. – Он протянул мне руку. – Держитесь покрепче, я поеду рядом и покажу, как надо останавливаться.

Мы снова и снова пересекали бальный зал, с каждым разом все быстрее и быстрее, мои волосы развевались во все стороны, а в зеркалах мелькали огоньки люстр. Иногда я даже закрывала глаза, чтобы лучше почувствовать дыхание ветра на лице.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Услышав, как Мэри зовет меня, я открыла глаза, но почему-то увидела перед собой физиономию тетушки Элис, обрамленную истерзанными постоянной завивкой волосами. Ее черты менялись и плавно перетекали друг в друга, как огонек свечи, если его долго разглядывать. Я удивленно наблюдала, как она тает на глазах, и тут она вдруг схватила меня за руку. Я попыталась высвободиться, умоляла ее отпустить, но она держала меня так, что ногти больно впивались в кожу. Затем она перехватила мою руку понадежнее, и я заозиралась, ища помощи. И тут я увидела мистера Бэбкока, одетого в пышный судейский парик с завитушками. Он хищно улыбнулся и галантно взял меня за другую руку. Мне стало жутко.

– Мистер Бэбкок, не надо! – закричала я. – Пожалуйста, нет!

Но он не слушал, а только разинул страшную пасть и укусил меня, глубоко всадив зубы в мою плоть, а тетя Элис тем временем расправлялась с другой моей рукой. Все вокруг потемнело от боли.

Потом я снова открыла глаза и увидела спальню Марианны, ярко освещенную множеством свечей. Повсюду журчали и гудели голоса, но я не могла разобрать слов. Лишь каким-то только что пробудившимся шестым чувством я понимала, что мне советуют бежать, скрываться, уносить ноги, пока не поздно, и что мне остались считаные секунды. Но я не могла убежать, не могла двинуться – что-то крепко держало мою руку. Закричав, я забилась в панике, и чьи-то ледяные руки схватили меня и прижали к полу. Я снова затрепыхалась, и голоса вокруг зазвучали по-другому.

Спустя мгновение я уже неспешно брела куда-то, спокойная и тихая, мой страх испарился. Я брела темными коридорами мимо пустой кухни прямо в сад, скрип каждой половицы был мне понятен и знаком. Высоко в небе над рваными облаками парила полная огромная луна. Мелкий гравий на дорожке больно впивался в мои босые ступни. На мне было надето бирюзовое платье Марианны, и в нем я могла порхать, парить над травой, стремительная и невесомая, как видение, прямо к Нижней Деревне.

В спящей деревне стояла полная тишина. Грязь застревала у меня между пальцами ног. Легкой тенью я проскользила к зеленой двери, через гостиную в мастерскую, и тут все поняла. Здесь тоже оказалась грязь. Я щелкнула выключателем, зашипели газовые фонари, и моим глазам открылось настоящее побоище. Оторванные руки в россыпи битого фарфора, изломанные ноги, изуродованные лица, месиво из шестеренок и колесиков, втоптанных в грязь, ил, размокший мусор, бумага и обломки мебели. Все разрушено, их больше нет, и ничего уже не исправить. Я рухнула на колени прямо в грязь и заплакала перед этим ужасным, нелепым кладбищем. Заплакала так, будто меня саму изломали и втоптали в грязь. Мои всхлипы эхом отдавались от стен опустевшей мастерской. Я подобрала с пола треснувшую голову моей игрушечной бабушки и стала укачивать ее на руках.

Когда я проснулась по-настоящему, рядом едва слышно мурлыкали какую-то песню. Уже высоко поднявшееся солнце украсило пушистый ковер Марианны золотыми прямоугольниками. Одеяла казались тяжелыми, как камни, и буквально вдавливали меня в матрас. Я страдальчески вздохнула, и невесть откуда взявшаяся незнакомая женщина подошла к постели и посмотрела на меня сверху вниз.

– Очухались, да?

Я растерянно моргнула под ее тяжелым взглядом и прошелестела:

– Я что, заболела?.. – спросонья голос оказался неожиданно хриплым.

– Ну, если у вас там проснуться с тяжелым похмельем называется «заболеть», то, наверное, да.

Я озадаченно нахмурилась, но тут открылась дверь в ванную, и оттуда выпорхнула Мэри с кувшином воды в руках.

– Ой, мисс! Ну как вы?

– Ты что, не видишь? Да у нее сейчас голова расколется, как переспелая тыква…

– Ничего у меня не… – возмутилась было я.

– Мам! – воскликнула Мэри. – Я же тебе сказала, если моя леди один-единственный раз набралась, это не повод ставить на ней крест! Ей просто было нехорошо, разуй же глаза. Вот, мисс, выпейте водички.

Я села и с благодарностью потянулась к стакану, с трудом удержала его в руках и изможденно упала обратно на подушки. Только сейчас я поняла, что моя рука замотана бинтом и через плотный слой ткани проступают кровавые пятна. Я растерянно провела по ним пальцем, и у меня перед глазами встали страшная хищная улыбка и зубастая пасть.

– Мистер Бэбкок, – шепнула я. – Он меня покусал.

– Что вы несете? – вмешалась мама Мэри. – Вы так налакались, что у вас началась горячка и вы сами себя укусили.

– Мам! – взмолилась Мэри. – Я же тебе говорю, ей было плохо! Она ничего подобного не делала, даже когда напилась.

– Мэри, – попыталась протестовать я. – Я не пила вообще с тех самых пор, как приехала в Стрэнвайн. Ни бокала вина, клянусь тебе.

Миссис Браун насмешливо фыркнула, а ее дочь примостилась на краешке кровати, озадаченно сморщив свои веснушки.

– Мисс, вы уверены? Я сама готова поклясться на папиной Библии, что в самый первый раз…

– Просто скажи мне, что произошло. Прошу тебя.

– Ну, это было незадолго до полуночи.

– Секунду. Давай начнем пораньше. – Я поняла, что вообще не могу вспомнить прошедшей ночи.

– Мисс, вчера вы пришли позже, чем обычно. Припоминаете? Ваши волосы были все растрепаны, щеки раскраснелись, и вы порхали, радостная, как маленький жаворонок поутру.

Точно. Я распустила волосы. Лэйн держал меня за руку. Мы катались в бальном зале. Вспоминаю.

– …А я спросила, что вы делали, а вы сказали, что я ни за что не поверю…

Мама на другом конце комнаты неодобрительно присвистнула.

– …И я принесла вам небольшой ужин, вы влезли в ночнушку, выпили чаю и, как всегда, помечтали перед сном… – Тут она повернулась к маме. – Моя леди всегда доверяет мне…

– Мэри, – сказала я, пытаясь скрыть дрожь в голосе и тем не менее обмирая от ужаса. Я ничего этого не помнила. Я даже не помнила, как мы распрощались с Лэйном. – А потом? Что было потом?

– Ну, я ушла к себе штопать ваше платье…

Я что, просила ее починить платье? Не помню.

– …Потом я услышала болтовню в вашей комнате, и кто-то крикнул «Уииии», будто здесь от души веселились, и я бросилась сюда, но это были вы, мисс. Вы носились по комнате в одной ночнушке и танцевали, и когда я спросила, что вы делаете, вы ответили: «Мэри, я же рыбка, и я летаю!» Затем вы затихли, а потом… Вас будто пронзила судорога, мисс, вы уставились в зеркало, а затем медленно подняли руку, будто сопротивлялись самой себе, укусили себя со всей силы и закричали что-то страшное. Тогда я привязала вас к кровати и побежала за мамой. Она умеет излечивать от многих вещей…

Разрозненные воспоминания из сна беспорядочными осколками болтались у меня в голове, далекие и нереальные, только вот они оказались вполне настоящими. Я будто ощущала остатки аромата розового масла у себя в носу, покалывание фарфоровых осколков во вспотевшей ладони. Вспомнив о том, как священник моргнул своими надтреснутыми стеклянными глазами, я впервые за всю свою жизнь ощутила настоящий первобытный страх, и боялась не чего-то постороннего, нет. Я боялась мыслей в своей собственной голове.

– …Где-то часа в четыре утра вас вывернуло наизнанку, и после этого вы немного поутихли.

– Мэри, – вмешалась мама, – иди и поставь чайник, я сделаю ей свой особый чай. Настоящая горничная уже бы сама додумалась до этого.

Мэри соскочила с кровати и пулей бросилась из комнаты.

– Хорошая девчушка, – заметила миссис Браун. – Но чуткости ей пока не хватает. – Она встала рядом, уперев руки в бока. – Так что теперь мы тут наедине, мисс Тулман. Думаю, вы уже заметили, что я способна удержать язык за зубами, когда нужно. Но пора уже вам признаться. Где она? Я обыскала всю комнату, и хотя не смогла придумать повод, по которому молодая девушка может хранить чьи-то старые волосы в ящике шкафа, тем не менее ничего не нашла. Придется признать, что вы хитрее меня. Но все-таки пора уже избавиться от нее, юная леди. Подозреваю, вам не удалось полностью отдаться своей пагубной привычке. Тем более судорогами и страшными воплями меня не проймешь.

– А что, шкаф был не заперт? – невпопад спросила я с глупым видом. Я же собственноручно заперла все бабушкины вещи, а ключ надежно спрятала под салфеткой на прикроватном столике. Но выходит, теперь я не могу быть уверена в том, что сама делала или же не делала. Жуткое, невыносимое чувство.

– Давайте уже, мисс. Лучше сделать это до того, как вернется Мэри. Покончим с этим раз и навсегда.

– Миссис Браун, я клянусь, я в глаза не видела бутылки алкоголя с тех пор, как приехала сюда. Ничего, кроме воды и чая, я не пила.

К своему стыду, я поняла, что в глазах у меня стоят слезы. Миссис Браун вздохнула.

– Ну ладно, как пожелаете. Но, – и она угрожающе наклонилась над моим распростертым телом, – я выложу все начистоту. Если вы не врете, юная леди, то тут творится что-то не то, что-то гораздо серьезнее моего сада лечебных трав, настоев и отваров. Я отпустила Мэри в этот дурдом, потому что она безобидная и глупенькая и нет ничего плохого в том, чтобы заранее знать планы врага. Мэри не удержит язык за зубами, даже если речь пойдет о деле крайней важности. Но, как ни крути, мисс, вы настоящая отрава во плоти, и я не позволю своей девочке стать частью этого кошмара. Да, она глупа, но она моя дочь, и я…

В комнату влетела Мэри с чайным набором в руках, и миссис Браун встала молчаливым истуканом, скрестив руки на своей пышной груди. Она больше не проронила ни слова.

Вечером миссис Джеффрис принесла мне целое блюдо снеди.

Уже одетая, с аккуратно заколотыми волосами я сидела перед камином в кресле. Я думала о других девушках моего возраста, которых мне иногда приходилось видеть в парке неизменно красующимися под кружевными солнечными зонтиками, кокетливо поправляющими томные кисейные вуалетки и чирикающими под обожающими взглядами почтенных папаш. За что судьба обрекла меня на монотонную скучную работу, одиночество, а теперь еще и превратила в вестницу чужого несчастья?

Единственной моей радостью, моей тихой гаванью оставались мечты, где я была свободна, могла делать, что вздумается, и никто не мог мне помешать. Теперь я лишилась и этого. Священник моргнул. Теперь я точно это знаю. Он был ненастоящим, но я видела его так же ясно, как сны прошлой ночью. А на руке у меня красуются следы моих собственных зубов. Я специально размотала бинт и сверила прикус по зеркалу. Возможно, у нас с дядюшкой Тулли намного больше общего, чем кажется на первый взгляд.

– Ну же, соберись, – отвлекла меня миссис Джеффрис, тяжело поставив на стол поднос с едой. Посуда нежно зазвенела. – Позволю себе заметить, что все не так уж плохо. Ты же не умерла, в конце концов.

Я почти улыбнулась. Для миссис Джеффрис простые слова, обращенные ко мне, были уже демонстрацией невиданной доброты и сострадания. Она отошла в сторону и, как обычно, оперлась на стену. Я поняла, что она ждет, пока я поем – вероятно, боится за свои бесценные тарелки, – и уткнулась в поднос. Тосты, чай и дымящаяся супница с чем-то густым и темным. Вкусно пахло курицей и луком. А рядом с тарелкой лежал плотный белый конверт.

– А, точно, это тоже для тебя, – очнулась миссис Джеффрис, проследив за моим взглядом. – Пришло с вечерним паромом.

Этот почерк я узнаю из тысячи.

Я взяла конверт и аккуратно вскрыла его ножиком для масла.

 
Моя дражайшая Кэтрин!
 

В такой щекотливой ситуации недостаток вестей меня очень огорчает. Ведь тебе были даны конкретные указания, когда и как именно писать. Наверное, твое письмо ушло куда-то не по адресу, в противном случае остается признать всему виной твое непослушание, а это было бы для тебя непозволительной ошибкой. Немедленно напиши подробный отчет о состоянии дяди, чтобы я могла как можно скорее покончить с этим неприятным делом.

Сейчас очень напряженное время. Сезон уже в разгаре, и дома тебя ждет множество поручений.

С любовью,

Миссис Джордж Тулман

Из чернил буквально исходил ее неприятный, капризный голос. Я вся подобралась. Может, миссис Джеффрис и сложный человек, и она от меня не в восторге, но пять минут назад она открыла мне настоящую истину. Сама я ни за что не додумалась бы до такого. Я еще не умерла, и по крайней мере сейчас я полностью в своем уме. У меня еще целых три недели до того, как придется вернуться домой к тетке Элис. Двадцать два дня до тюрьмы. Я не могла позволить себе впустую потратить это золотое время. Ведь сейчас я могу делать все, что захочу. Миссис Джеффрис наблюдала за мной, озадаченно сморщив лоб. Я скомкала письмо, бросила его в огонь и расслабленно откинулась в кресло.