Текст книги "Король Френдзоны (ЛП)"

Автор книги: Шерелин Пратт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Шерелин Пратт
Король Френдзоны

Переводчик: Елизавета Чернецова

Редакторы: Галя Раецкая, Александрина Царёва

Вычитка: Юлия Цветкова

Оформление: Юлия Цветкова

Обложка: Евгения Гусева

Глава 1

– Так это оно? – спросил Джон, изучая гигантские колонны с плачущими женщинами, – самое счастливое место на земле?

Эсми улыбнулась и потянула его в парк.

– Ну, это мое самое счастливое место на земле. Уверена, что Дисней бы не согласился.

Джон улыбнулся в ответ, в глазах сверкнул задорный огонек.

– Пожалуй, соглашусь с Диснеем, но все же дам тебе попытку переубедить меня.

– Готовься к тому, что твой мир изменится, – сказала Эсми, а потом взяла его за руку и начала обход по парку вокруг Дворца изящных искусств Сан-Франциско. Эсми не могла рассказать обо всех воспоминаниях, связанных с этим местом. Ее мама, Одра, гуляла здесь каждое утро со своей лучшей подругой Сарой, когда Эсми была маленькой. Лучшие подруги одновременно родили первенцев, что зародило новую традицию прогуливаться с ними в парке.

Год за годом, дневные прогулки становились все длиннее и длиннее, и Эсми из коляски видела город все шире и шире. Но прогулки, а затем и пробежки, всегда заканчивались в одном месте: у Дворца Изящных Искусств. Именно у него мамы останавливались, чтобы подвести итоги дневной беседы, пока их дети, так часто принимаемые незнакомцами за близнецов, из-за похожих голубых глаз и светлых волос, отвлекались на рыб, уток, черепах, архитектуру и туристов. Мальчика звали Хантер.

Именно плачущих женщин на колонне впервые увидела Эсми. Большинство ее воспоминаний были связаны с неприятностями – в детстве она была в этом мастером. Самое первое воспоминание Эсми было связанно именно с величественными колонами, увенчанными плачущими женщинами, которые окружали ротонду. И почти во всех ее воспоминаниях она попадала в неприятности – Эсми была хороша в этом в свои детские годы. Тут есть колона, на которую она попыталась залезть так же высоко, как и Хантер, что для нее в итоге закончилось переломом руки, и здесь есть особое место, где Хантер сказал ей, что девчонки не могу драться также сильно, как и мальчишки, за что остался без зуба. Им было шесть, и тогда она впервые увидела, как Хантер плачет.

Внутри у нее разливалось тепло, когда она думала об этом. Может это воспоминание и не должно ее так сильно радовать, но время превратило ее воспоминания об этом месте в гигантский гобелен ностальгии и приятных эмоций.

В детстве их мамы приходили сюда, чтобы посплетничать. Но уже взрослой, Эсми приходила, чтобы прочистить разум или принять важное решение. Все приобретало больший смысл, стоило ей ступить на землю парка. Вероятно, именно поэтому она зачастую приходила сюда одна… за исключением Хантера. Они встречались здесь, если в жизни возникала сложная ситуация, или им нужно было что-то скрыть от матерей. Но в эти дни, это было только ее место.

За исключением сегодняшнего дня.

Сегодня ее привел сюда Джон, парень с которым она встречается уже полгода. Она не просила его приходить, но когда на прошлой неделе он спросил, какое ее любимое место в городе, она рассказала ему.

Теперь они здесь.

Из всех мужчин, с которыми Эсми встречалась, Джон определенно возглавлял список. Он был щепетильный. Вдумчивый. Он всегда обращал внимание и делал все что мог, чтобы убедиться, что время, которое они проводят вместе, это приятный и обогащенный опыт. Так же не плохо, что Джон привлекательный врач, темноволосый, с карими глазами и небольшой щетиной. Нет, это вовсе не важно, что до этого Эсми пережила болезненные расставания с другими докторами… и пилотами, и учеными, и инвесторами, и адвокатами. Хорошенькие лица и толстые кошельки мало ее впечатляли. Приятно, когда они рядом и делают ее жизнь легче, но Эсми не из тех, кто хочет остепениться. А Джон стал первым мужчиной, с которым она задумалась о долгих отношениях.

Сейчас, проведя с ним в отношениях всего полгода, Эсми думала, что знает, что такое любовь.

Любовь.

В последнее время она часто размышляла над этим словом, возвращаясь в памяти к школьным временам, чтобы понять, что слово любовь значило для нее, когда она была одна.

– Я люблю Джона Бауэра… Привет, я Эсми Бауэр.

С ее стороны было слишком самонадеянно думать о браке. Ей приходилось напоминать себе, что у них всего лишь было несколько дюжин свиданий. Но хорошая новость в том, что Джон уже примерял ей свою фамилию, даже в такой короткий промежуток времени. А это уже что-то. Особенно в мире Эсми. Она встречалась с несколькими мужчинами по полгода. И ни с одним из них она не вела себя как школьница, которая примеряет фамилию парня, с которым встречается. И она уж точно не рассказывала ни одному из своих парней о своем секретном месте, до этого дня. За исключением Хантера, Джон единственный парень, с которым она пришла сюда, а это кое-что да значит.

– Так расскажи мне, – попросил Джон, одной рукой обнимая ее за плечо, а другой, указывая на верхушки колон, – что случилось с этими плачущими женщинами?

Эсми облокотилась на его руку и улыбнулась.

– Они плачут при упоминании мира без искусства.

– Хах, – сказал он, обводя глазами пространство, – полагаю, это очень грустная мысль.

– Именно, – просияла Эсми, когда они начали свой обход живописной местности вокруг ротонды. Она могла часами разговаривать об этом месте, но ждала вопросов Джона. Ей не хотелось утомить его в первый раз в этом месте.

– Здесь мило, – произнес он после небольшой прогулки, – больше похоже на место для туристов, но я понимаю, почему тебе здесь нравится.

– Да, – ответила Эсми, глядя на пруд, – у меня с ним связано много хороших воспоминаний. Когда я прихожу сюда, я словно слышу их отголоски, понимаешь?

Джон поцеловал ее в висок и улыбнулся.

– Да, понимаю. Где говоришь тут твое любимое местечко?

Этот вопрос на мгновение поставил Эсми в тупик. Она огляделась вокруг. У нее есть любимое место? Сможет ли она выбрать? Может это теневая сторона озера, где собираются утки и черепахи? Или же это ротонда, где они с Хантером получили столько боевых травм? Или это место, где очень близко друг к другу растут несколько деревьев, глядя на которое, она еще с юных лет увлеклась садоводством?

Эсми посмотрела налево, где находилась ротонда и фонтаны – излюбленное место туристов для фотографий.

– Мне всегда нравилось это место, – сказала она, – не могу даже сказать, как много фотографий туристов я сделала на этом месте. Но меня это никогда не заботило.

Она указала на скамейки, прямо рядом с живописным пространством.

– Моя мама и ее подруга обычно избегали этих скамеек, чтобы можно было спокойно поговорить, не отвлекаясь на вопросы туристов, но когда я повзрослела, я специально приходила туда. Мне нравилось делать фотографии людей на отдыхе.

Джон отреагировал с большим энтузиазмом, чем до этого.

– Это точно твое любимое место?

– Не знаю, есть ли оно у меня, – честно ответила она, несмотря на то что разум рисовал ей место, немного справа от ротонды. Она провела там самый худший день своей жизни, чтобы спрятаться от всего мира. Это был ее выпускной год. Она отдала свое сердцу парню, который хотел лишь популярности, а когда добился этого, то сразу ее бросил. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя более разбитой или униженной, и ей хотелось там хорошенько порыдать над своим горем, но Хантер не вовремя нашел ее.

Через полчаса он ее рассмешил. Через час отвел домой. До утра следующего дня, Хантер выбил все дерьмо из ее бывшего парня и трех его друзей. Хантер не вышел из боя целым и невредимым, но учитывая, что это был бой один против четверых, разбитая губа и подбитый глаз были пустяками.

Эсми никогда не была фанаткой насилия, но она бы соврала, если бы сказала, что не получила огромнейшего удовольствия той ночью. Противопоставление ужасного предательства и искренней преданности научило ее лучше разбираться в мужчинах. Благодаря этому она встретила такого человека, как Джон – справедливого, доброго, честного, мудрого и искреннего. Он хороший и уверенный в себе человек, который достаточно хорош для нее. Именно с таким мужчиной ей и хотелось быть.

– Это прекрасное место, – сказал он, отвлекая Эсми от ее мыслей, – на самом деле, я думаю, это идеальное место.

Эсми ухмыльнулась.

– В самом деле? Разве оно не великолепно?

– Так и есть, – сказал Джон, приложив большой палец к ее нижней губе.

Эсми опустила взгляд на его губы, ожидая поцелуя. Она начала приподниматься на носочках, когда вдруг заметила, что Джон сделал шаг назад и встал на одно колено.

Одно колено.

Джон стоял на одном колене.

Ее мозг сразу же выдал идею того, что сейчас ей сделают предложение, но она сразу же отмела эту мысль. Джон осторожный парень. Он ни с чем не торопится. Он не может делать предложение. Не так быстро.

А что еще в этом мире можно делать на одном колене?

– Эсми Тэйлор, – сказал он, вытаскивая бархатную коробочку из кармана.

Бархатную. Коробочку.

Эсми прикрыла рот руками, когда поняла, что происходит.

– С момента нашего первого свидания, не прошло и дня, чтобы я не захотел увидеть твою улыбку, – сказал Джон, протягивая коробочку, – я слышу твой голос, и мой день становится лучше. Я целую тебя в губы, и весь мир исчезает.

Эсми практически не слышала его, из-за того, как сильного билось сердце у нее в груди. Затем он открыл коробочку, и она увидела кольцо с бриллиантом идеально круглой формы, от которого отражались лучи солнца и на секунду, они ослепили ее своим блеском.

Он делает предложение – Джон Бауэр, один из немногих врачей Сан-Франциско без комплекса Бога, делает предложение. Ей.

Она не могла дышать.

– Я знаю, мы не так давно знаем друг друга, но знаю точно, что хочу быть с тобой до конца моих дней. Так, Эсми Тейлор, окажешь ли ты мне честь стать миссис Эсми Бауэр?

Он просил ее выйти за него замуж. Она не могла представить этого. Это был не сон.

Джон просил выйти за него… и она должна была ответить.

Часть разума кричала ей, что это слишком скоро. Слишком быстро. Она еще даже не представила Джона семье или не получила одобрения Хантера. Другая часть была в восторге и упорно спорила, что у нее еще будет куча времени познакомить Джона со всеми. Да кого она обманывает? Они полюбят его. Как иначе?

– Да, – сказала она, улыбаясь до боли в щеках, – я выйду за тебя, Джон Бауэр.

Он встал, вытащил кольцо из коробочки, поднял ее левую руку и поцеловал в губы. Она с благодарностью ответила на поцелуй.

Когда они оторвались друг от друга, он улыбнулся ей.

– Если хочешь, мы можем обменять кольцо.

Его голос был взволнованным, от чего она еще сильнее полюбила его в этот момент. Пока он, обычно находящимися в полнейшем спокойствии, дрожащими руками надевал ей кольцо на палец, она вознаградила его еще одним поцелуем. За спиной она услышала аплодисменты туристов, а Джон в это время пытался убедиться, что правильно надел кольцо. Затем он снова ее поцеловал.

После поцелуя они все еще держались за руки.

– Хотите, чтобы я запечатлела этот момент? – спросил кто-то с легким акцентом, пока Эсми тонула в карих глазах Джона. – Для вашего фотоальбома?

Эсми оглянулась и увидела милую азиатку, стоящую перед тележкой с печеньем.

– Если у вас есть телефон или камера, то я могу вас сфотографировать, – снова сказала миниатюрная женщина, – прямо сейчас получился бы отличный кадр.

– Конечно, – сказала Эсми, высвобождая одну руку и открывая сумочку. Она достала телефон и протянула женщине. – Просто сфокусируйте и сделайте снимок.

Женщина пренебрежительно кивнула, словно делала это уже бесчисленное количество раз.

– А теперь возьмитесь за руки, как было до этого, – раздавала инструкции женщина, вдруг ставшая профессиональным фотографом. – Посмотрите друг другу в глаза. Поверьте мне, получится отличная фотография.

Казалось, Джона позабавило то, с какой серьезностью женщина относится к делу, и они с Эсми, ухмыляясь, принимали разные позы, пока женщина не вернула телефон.

– Вот, – сказала она, – теперь у вас будет воспоминание об этом дне.

– Спасибо, – сказала Эсми. Ее взгляд метнулся к тележке, чтобы понять, кто эта женщина. Надпись гласила «Печенье для поцелуев миссис Перл».

– Спасибо за снимки, миссис Перл.

– Всегда пожалуйста, – ответила она, также пренебрежительно, возвращаясь к своей телеге, – а теперь будьте добры попробуйте печенье.

Ох, эта женщина точно знала толк в продажах. В благодарность за то, что она сделала пару снимков, они должны были купить несколько печенек.

Эсми с Джоном переглянулись, и он пожал плечами, будто говоря: «Почему бы и нет?» И вытащил кошелек.

– Сколько они стоят? – спросил он.

Маленькая старая леди подняла палец вверх.

– Один поцелуй.

Эсми удивленно моргнула, а руки Джона застыли над кошельком.

– Поцелуй?

Миссис Перл кивнула и достала две салфетки.

– Любовь – последний ингредиент.

– Но мы должны заплатить Вам, – сказал Джон, вытаскивая пятидолларовую купюру.

Маленькая леди покачала головой и положила по печенью в салфетку.

– Никаких денег. Поцелуй за печенье. Это цена.

Джон снова собирался спорить, когда Эсми решила взять дело в свои руки. Она взяла его под руку и слегка сжала.

– Для меня звучит как более чем справедливая сделка.

Нахмурившись от непонимания, он повернулся к ней, а Эсми поманила его пальцем к себе. Поняв ее движение, он наклонился для поцелуя.

Боже, у Джона великолепные губы. Она так любила это в нем. Конечно, он был образован и успешен, но все это меркнет в сравнении с его губами. А какая же гладкая у него кожа. Не то чтобы как у младенца, но он был один из тех парней, кто умело пользовался бритвой и не избегал бритья даже два раза в день, зная, что за ночь обрастет щетиной. Провести пальцем по подбородку Джона, это как провести по только что гладко выбритой ноге.

– Ммм, – произнесла она, оторвавшись от него, – кому после этого захочется печенья?

Он ухмыльнулся, проведя большим пальцем по ее губе.

– Думаю, мы его заслужили.

– Определенно точно, – согласилась Эсми за мгновение до того, как крошечная рука провела печеньем у нее перед носом.

– А теперь пробуйте! – скомандовала миссис Перл.

Эсми с трудом сдержала смех, до чего было забавно вторжение торговки в ее личное пространство, но пробормотав.

– Спасибо, – она взяла печенье и откусила кусочек.

Она нахмурилась, пока ждала, когда же ее вкусовые рецепторы что-то почувствуют печенье. Оно выглядит очень даже аппетитно. В нем даже есть шоколад, но это ничего не меняет. По вкусу похоже на печенье с предсказаньем из китайского ресторана, но более мягкое. Эсми посмотрела на Джона, чтобы увидеть его реакцию.

Сузив глаза, миссис Перл наблюдала за ними.

– Что скажете о моем печенье для поцелуев? Понравилось?

Джон замялся.

– Честно?

– Конечно, – ответила женщина, словно других вариантов и быть не могло.

Джон долго подбирал слова.

– Не совсем похоже на привычное американское печенье… больше похоже на вафлю.

Вафля! Вот на что похоже. На ванильную вафлю. Эсми откусила еще раз и кивнула в согласии. Тем временем женщина, озадаченно нахмурившись, обратила свое внимание на нее.

– А тебе? Понравилось?

– Оно нежное, – дипломатично сказала Эсми, – приятное на вкус.

Женщина кивнула, словно это что-то значит.

– Думаете, чего-то не хватает?

Эсми оглянулась на Джона в поисках помощи, но он дал ей понять, что из этого ей надо будет выбираться самой.

– Полагаю, зависит от того, с чем есть. Идеально макать его в кофе.

– Но не самостоятельно?

Она ненавидела себя, за то, что скажет это сейчас, но что-то в этой маленькой женщине, побудило ее сказать правду.

– Само по себе? Нет. Простите, но печенье ничем не выделяется. Если когда-то соберетесь их продавать, Вам придется изменить рецепт.

– Хммм, – ответила маленькая женщина, переводя свой взгляд с Эсми на Джона, – но поцелуй вам понравился?

– О да, – ответил Джон, прежде чем это успела сделать Эсми, – поцелуй был первоклассный.

– Определенно, – добавила Эсми, вставая на цыпочки, чтобы снова поцеловать его, если бы крошечная азиатская женщина не перебила ее.

– Ну… хороший поцелуй, среднее печенье, – подвела итог миссис Перл.

– Меня это устраивает, – ответил Джон, протягивая руку Эсми, тем самым давая ей понять, что готов идти.

Немного смутившись откровенности Джона, Эсми взяла его за руку и попыталась закончить на другой ноте.

– Спасибо Вам за фотографии и печенье. Они были отличным предлогом для поцелуя.

– Я рада, – сказала пожилая женщина с искренней улыбкой, – желаю вам счастья.

– Спасибо, – сказал Джон, одарив ее слишком искусной улыбкой, чтобы та могла показаться искренней, – спасибо за все.

Джон слегка сжал ее за руку, Эсми поняла намек, и они начали потихоньку уходить.

– Кого-то необходимо познакомить с сахаром, – пробормотал он себе под нос, и Эсми усмехнулась в ответ, прежде чем откусила еще кусочек.

Как истинную гурманку, происходившую из рода гурманов, ее волновало то, что она не могла понять какие ингредиенты в печенье. Даже несмотря на неяркий вкус, она должна была разделить его на составляющие.

– Ты серьезно собираешься его доесть? – спросил Джон после второго кусочка.

– Я пытаюсь его распробовать.

– Там нечего пробовать, – ответил он, направляясь к ближайшим мусорным бакам.

– Всегда есть что пробовать, – настаивала на своем Эсми, – но я даже не могу сказать, что за муку она использовала… словно она смешала все виды, но вкус очень размыт. Понимаешь?

Джон откусил печенье.

– Словно ванильная вафля. Нормально, но там нет ничего такого, из-за чего мне захотелось бы доесть ее.

– По крайней мере, подожди, чтобы она не видела, как ты его выбрасываешь, – сказала Эсми, – не надо быть таким грубым.

– Ладно, – произнес он, – но как насчет того, чтобы мы сели в машину, и я угостил тебя достойным десертом, чтобы мы могли отпраздновать тот факт, что мы будем целовать друг друга до конца наших дней?

При упоминании другого десерта, Эсми отдала оставшуюся часть печенья Джону, чтобы он выбросил его.

– Я обеими руками за!

Глава 2

Эсми всегда с легкостью могла найти своего лучшего друга. Когда Хантер был не с ней, то он был в одном из четырех мест – на работе, помогал Люку с новым домом, тренировался в боксерском зале или зависал с ребятами с пожарной станции. Даже если ей не удавалось выследить его с помощью полдюжины одинаковых с ним приложений на телефоне, она все равно знала, где найти его тем утром, когда они с Джоном отмечали помолвку.

Для многих отношения с коллегами заканчиваются в конце смены. Но для Хантера пожарные были его семьей, и семейные обеды стали для них частью традиции.

Сегодня, около двадцати пожарных устроили ранний полуденный пикник – кто-то пришел с парой, кто-то без. Хантер сидел один в нескольких метрах от барбекю. Рядом с ним на земле, около походного стула, лежала пустая тарелка, что свидетельствовало о том, что он уже поел, но бутылка, которую он расслаблено, держал в руках, говорила о том, что он не пытается избежать общения. Так что неудивительно, что Дэрил, судя по всему, со своей девушкой, сидел напротив Хантера. До этого Эсми ее не видела.

Пока она шла через парк к Хантеру, некоторые махали ей, но она осторожно прятала левую руку в кармане, чтобы не показывать ее. Она еще никому не рассказала о помолвке, даже маме. Ей хотелось, чтобы Хантер узнал первым. После него, ее семья, Грейси ее родственная душа, узнают обо всем. Но сначала Хантер.

Поглубже опустив левую руку в карман, Эсми изо всех сил старалась контролировать бешеное биение сердца, приближаясь к группе Хантера.

– Неа, это не так работает, – произносит Хантер, когда Эсми оказывается около него, – Дэрил – черный символ станции. Его работа безопаснее нашей.

Эсми замерла на месте, внезапно насторожившись.

Почему? Почему Хантер решил провести прекрасное воскресное утро, жалуясь на что-то? Эсми посмотрела на девушку Дэрила, чтобы понять, как она восприняла это высказывание и заметила, что та многозначительно покачала головой. Прекрасно. У этой беседы есть два варианта развития сюжета: плохой или не очень плохой.

Да, Дэрил афроамериканец и один из лучших друзей Хантера, и они очень часто шутили по поводу двойных стандартов. Но бесцеремонное отношение Хантера не очень радовало подругу Дэрила, цвет кожи которой был на несколько тонов светлее, чем у Дэрила. Последнее, что хотелось бы услышать девушке с другим цветом кожи, да и любой девушке, ярким и прекрасным утром, так это лекцию о ее расе, зачитываемую голубоглазым блондином.

Эсми почувствовала острую необходимость поскорее уйти, чтобы избежать этой беседы, и вернуться позднее, но Дэрил уже заметил ее. Пути назад не было.

– До второго сезона, – заспорила девушка Дэрила, поднимая пальцы вверх, – в течение первого сезона Дэрил бы стал твоим лучшим другом и доверенным лицом, затем во втором сезоне он бы умер ради боли белого человека и его личностного роста.

А, телевизионные сюжеты. Они часто об этом говорили. Эта тема не в первый раз поднималась между Хантером и его коллегами, и уж точно не в последний.

Будучи пожарными, парни очень часто шутили насчет смерти. Один раз Хантер рассказал Эсми что это все из-за того, как много трагедий они видят каждую неделю. В Сан-Франциско самые занятые пожарные станции в стране. Их дни никогда не тянулись медленно, а пожарная станция Хантера одна из двух в городе, которая выезжает в самых сложных ситуациях. У него очень рискованная работа, у которой не всегда бывает счастливый финал.

Все справляются по-разному, но Хантер со своими товарищами любит шутить о том, как их жизнь выглядела бы на телеэкранах и в каком порядке они бы погибли. Эсми не нравились эти разговоры, но у каждого свои методы, поэтому не ей судить.

Хантер покачал головой, желая продолжить дискуссию с девушкой.

– Я уважаю твое мнение, но абсолютно с ним не согласен. Моя любимая умерла бы во втором сезоне, а лучший друг с другим цветом кожи умер бы в третьем, чтобы я по-мужски пострадал. Вот тогда все стало бы по-настоящему. Именно в третьем сезоне раскрылось бы наше ОТР (OTP – сокращение от Only True Pairing. Так называют тот пейринг, который считают единственно правильным). Все это знают. Но будет очень трагично, что мой лучший друг погиб за меня, чтобы показать, что любовь всей моей жизни все это время была у меня под носом.

«ОТР» означало единственно возможный пейринг, но Эсми не была уверена, что Хантер знает об этом. Обычно это сокращение используют девочки подростки, а не взрослые пожарные. Но, очевидно, он где-то услышал эту фразу.

– Или ты мог бы умереть, чтобы я, чернокожий парень, пострадал в третьем сезоне, – предположил Дэрил, приветственно кивая Эсми, – это стало бы потрясением года: белый парень, играющий главную роль, умирает, а шоу продолжается. Бум! Как тебе?

Хантер и девушка Дэрила переглянулись и одновременно захохотали.

– Он замечательный, да? – спросил Хантер.

– Милый, как ямочка на подбородке у младенца, – согласилась девушка, качая головой, – боль черного парня? На телевидении? О да!

Эсми прикусила губу, не желая прерывать их беседу, и постучала пальцем по плечу Хантера, давая понять, что она пришла. Он быстро кивнул ей, потому что в данный момент его веселила другая девушка.

– А какая роль досталась бы нашей новенькой? – спросила она.

Эсми уже собиралась ответить, но Хантер опередил ее.

– Она моя разведенная сестра, которая пытается совмещать работу и воспитание двоих детей, и вдобавок ходить на свидания, – с уверенностью произнес он.

– Разведенная? Я так не думаю, – возразила Эсми.

Хантер пожал плечами, словно не в его силах это исправить.

– Твоя героиня должна появиться на экране, чтобы раскрыть всю глубину моего персонажа, чтобы зрители простили меня за все дурацкие выходки. Сначала меня будут считать самовлюбленным, но потом появишься ты, и мне будут прощены все грехи. Благодаря тебе, сестрица, зрители узнают, что у меня на самом деле золотое сердце, скрытое за внешностью мошенника.

Эсми провела большим пальцем по новому кольцу на пальце.

– Но не обязательно для этого делать меня разведенной сестрой, пусть и с двумя детьми. Я незамужняя сестра, которая может сама о себе позаботиться.

– Ну, тогда у тебя было бы не так уж и много экранного времени, – беспомощно сказал Хантер, – если твой мир не вращается вокруг меня, то нет причин снимать тебя в нескольких сериях.

– А он прав, – согласился Дэрил, словно Хантер действительно говорил дело.

– Если только она не умрет ради страданий твоего персонажа во втором сезоне, – предложила его девушка.

– Моя сестра? – Хантер покачал головой, – чтобы я остался с двумя детьми?

– С чего бы это у меня должно быть двое детей? – спросила Эсми, но все ее проигнорировали.

– Они бы остались с отцом, – произнесла девушка, пренебрежительно махнув рукой.

– Который, очевидно не смог бы их воспитывать, иначе моя сестра не развелась бы с ним и не настаивала на полной опеке, – заспорил Хантер, – сценаристы бы написали целую историю о том, как я борюсь за опеку над ними и бла бла бла.

– Ты прав, – сказала девушка, качая головой, – обычно это так скучно. Я уже устала говорить об этом.

– Точно, – властно заявил Хантер, – моя сестра была бы более интересным персонажем, если бы осталась в живых и постоянно показывала, что за образом плохого парня, скрывается добрый и отважный человек, что проявляется даже в небольших поступках.

Девушка рассмеялась так громко, словно это была лучшая шутка в ее жизни, потом подняла голову, и, улыбнувшись, посмотрела на Эсми.

– А у сестры есть имя?

– Эсми, – произнес Хантер, наконец-то посмотрев на Эсми и улыбнувшись ей, – а это Камбри. Камбри, это Эсми.

Эсми помахала девушке.

– Рада познакомиться с тобой.

– Взаимно, – ответила Камбри, – бери выпивку и стул… или два. Твой муж придет?

Эсми этот вопрос озадачил. Лишь спустя мгновение, она сообразила, что по привычке помахала ей левой рукой.

Девушка увидела кольцо. Черт.

– Эсми не замужем, – сказал Хантер, но затем он перехватил взгляд Камбри, посмотрел на левую руку девушки, и Эсми поняла, что сейчас произойдет. Хантер сообразит, что Эсми помолвлена через 3…

– Так вы просто помолвлены? Когда свадьба? – спросила Камбри.

2…

Эсми заметила, как удивленно на них смотрит Дэрил: сначала на Хантера, потом на нее.

– Я что-то пропустил?

И… Хантер не отрывает взгляд от кольца.

Что ж, все пошло не так, как планировалось.

– Неа, – торжественно сказала Эсми, пытаясь спасти момент, – вот почему я сюда пришла. Чтобы поделиться с вами этой новостью.

– О нет, – произнесла Камбри, она выглядела расстроенно, – и я выпалила это, не дав тебе произнести такую новость самой? Прости меня.

Эсми жестом отмахнулась от ее извинений, одновременно сдерживая раздражение.

– Это не твоя вина. Я сама сверкнула кольцом.

– Кстати, кольцо! – возбужденно вскрикнула Камбри, – можно взглянуть?

– Конечно, – ответила Эсми, протягивая руку, и украдкой поглядывая на реакцию Хантера. Он смотрел на Дэрила.

– Может Эсми права, – вслух размышлял Дэрил, словно Эсми не объявила только, что о самой громкой новости в своей жизни, – может она не разведенная сестра в нашем сериале. Может быть она сестра, которая встречается с парнями за спиной брата, потому что знает, что как только ее брат узнает об этом, он посчитает их недостойными и запугает. Это будет немного по-детски, но покажет аудитории, что ты мужчина, уважающий и борющийся за женщин.

Эсми пришлось признать, что ей не стоит скрывать Джона ото всех, даже от ребят с пожарной станции.

– Ты прав, – задумчиво протянул Хантер, – это больше подойдет ее персонажу.

Пока Эсми отходила от потрясения, вызванного их разговорами, Камбри схватила ее руку и начала рассматривать кольцо.

– Кто-нибудь может мне объяснить, почему Хантер всегда в центре этой телевизионной вселенной? – спросила Эсми, пытаясь отвлечь их.

– Потому что я горячий парень, – заявил Хантер, словно это было очевидно, – а горячие парни всегда главные персонажи.

– Да ну? – сказала Эсми, – тогда поздравляю тебя с твоим хорошеньким личиком, Хантер. Но в жизни есть кое-что важнее внешности. Другие персонажи тоже важны.

– Да, но они играют не такую уж важную роль, не так ли? – сказал Хантер, а Дэрил и Камбри неохотно кивнули, – телевидение – это визуальное средство информации. Оно не углубляется в раскрытие персонажей, а старается показать всю глубину души посредством внешности. Хорошие парни должны хорошо выглядеть, а по-настоящему хорошие, еще лучше. Я думаю, это одна из десяти заповедей телевидения или что-то вроде того.

– Ммм, – протянула Камбри, украдкой бросив взгляд на Дэрила, – тогда Дэрил, должно быть, вообще отличный парень.

– Он такой, – согласился Хантер, – именно поэтому он мой лучший друг. Бок о бок мы ведем бесконечное множество разговоров в душе, и 99 % аудитории видят все то добро, которое мы дарим миру.

Эсми не поняла, как ей одной из всех удалось не ответить на это оглушающим смехом.

– Ммм, звучит соблазнительно, – сказала Камбри, – я бы час на это смотрела.

– Конечно, ты бы смотрела, – ответил Хантер, игнорируя очевидное раздражение Эсми, – но помни, все то детское масло, которое намазали бы на нас, чтобы создать эффект, что мы только что вышли из душа, использовалось бы только чтобы показать нашу внутреннюю доброту и уровень доверия между нами, несмотря на очевидные различия.

– Ха, – фыркнул Дэрил, – никогда так глубоко не рассматривал свою обнаженность.

Эсми нечего было ответить. Все что она бы сказала, еще сильнее развило бы эту безумную беседу. К тому же она уже порядком разозлилась. Хантер только что узнал о ее помолвке, но все еще продолжал рассуждать о детском масле и предполагаемой эмоциональной глубине мужчин, расхаживающих в полотенцах, словно больше не о чем было поговорить.

А ведь есть, доказательством тому является кольцо на ее пальце.

– Кстати, твое кольцо прекрасно, – сказала Камбри, наконец-то переведя тему, – три карата?

– Думаю да, – ответила Эсми, глядя на красивый камушек в идеально сидящем на пальце кольце. Ее сердце забилось быстрее, словно кольцо подмигнуло ей.

– А где мужчина, подаривший его? Хочу познакомиться с тем, кого Хантер счел достойным своей великолепной сестры, – произнесла Камбри.

Вау. У Камбри талант ставить в неловкое положение, как только предоставлялась такая возможность.

Во-первых, она слишком буквально восприняла эту историю сериала. Хантер не брат Эсми. У Эсми есть младший брат – Робби, которого исключили из Стэнфорда. Ни Робби, ни Хантер еще не знакомы с Джоном. Эсми уже большая девочка, и не нуждается в одобрении мужчины, за которого она собирается выйти замуж. Но, тем не менее, ей хотелось познакомить ребят с Джоном.