Текст книги "Больше, чем желание (ЛП)"
Автор книги: Шайла Блэк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Последние пару недель я только и думал о том, как бы я мог коснуться Кили, как бы еще я мог ее взять в ту первую ночь. И я не упущу эту возможность сейчас. Да, я хочу того, чего хочу, тогда, когда хочу, и на этот раз я полон решимости взять, что принадлежит мне. Но больше этого я хочу, чтобы у нее кружилась голова, а глаза закрывались от удовольствия. Я хочу дать ей все, чего она только могла бы пожелать. Я просто не могу вести себя как нетерпеливый придурок.
Я переплетаю свой язык с ее, теряясь во власти нашего танца. Затем я откидываюсь чуть назад, и, прежде чем отклониться, целую ее, касаясь ее губ своими. Она стонет и снова пытается притянуть меня к себе.
– Секунду, солнышко. Доверься мне. Я никуда не денусь.
Слишком темно. Я включаю свет, что видеть ее. Как только я это делаю, я изумленно выдыхаю от мягкого сияния ее голой кожи. Затем одной рукой тянусь к тумбочке, а другой стягиваю штаны.
Кили смотрит на меня заискивающим взглядом, улыбается мне и манит к себе пальцем.
Никаких возражений. Только не от меня.
Я снова сажусь, пробираясь коленом между ее ног. Она без колебаний приветствует меня, и я откладываю небольшой квадратик в сторону. Пусть побудет в пределах досягаемости до момента, пока я не буду готов… скучать долго ему не придется.
Впервые за всю мою сексуальную жизнь моя цель – не удовольствие, а связь между нами.
Дерьмо. Знаю ли я вообще, как сделать лучше? Я хорош в сексе, но я не знаю ни хрена о том, как соединить души, а не тела.
– Что-то не так? – шепчет Кили.
Я не могу сказать ей, что не знаю, что делать. Это прозвучит глупо. Как будто я ничего не умею.
– Солнышко, как мне доставить тебе удовольствие? Я хочу сделать все правильно.
Ее лицо смягчается. Кили обхватывает пальцами мою руку, подносит ее к своей груди и ласкает мою грудь своей ладонью в ответ.
– Просто прикоснись ко мне. Будь со мной. Начни отсюда.
Из уст Кили это звучит так просто, словно все, что мне нужно сделать, – это закрыть глаза и дышать.
Но должно ли это вообще быть сложнее?
Я готов попробовать. Выбора нет, если только смотреть на нее с членом в руке, как идиоту. Эм… нет. Так не пойдет.
Я беру в ладони ее грудь, поглаживаю соски, наклоняюсь к ней, чтобы поцеловать. Ее губы уже слегка опухшие, такие чертовски мягкие. Она подается вперед, в глазах я вижу желание, ошеломление. Она обнимает меня. Мы прижимаемся друг к другу губами, и я целую ее глубоко. Кили выгибается в моих руках, ногами обнимает меня за спину. Я чувствую ее жар, чувствую волнение, пронизывающее ее.
– Максон… – она стонет.
Я прижимаюсь к ней лбом, чтобы отдышаться. Обычно после нескольких поцелуев мне не терпится продолжить. Но не сейчас. Не с Кили.
– Я не хочу спешить, солнышко. Я не наслаждался тобой в прошлый раз полностью и чертовски жалею об этом.
Она нежно покусывает мою мочку, затем шепчет мне на ухо.
– А я ни о чем не жалею. На все есть причина. Это привело нас туда, где мы с тобой сейчас.
Аргумент. Эта женщина чертовски умна.
Мне нужно не отставать, убедить ее в том, что после всего ожидания, эта ночь стоит того; мне нужно дать ей что-то, что она никогда не забудет.
После страстного поцелуя, я спускаюсь ниже – целую ее подбородок, шею, ключицы, иду вниз по груди. Ее грудь невероятно манит. Это не просто сиськи. Они у нее особенные. По крайней мере, для меня. Я прижимаюсь носом к одной, провожу языком по мягкой коже, пока мой большой палец дразнит твердый кончик второй. Тихие звуки из глубины ее горла говорят мне о том, что я делаю все правильно. У ее тела есть собственный язык. То, как она краснеет и выгибается, говорит о многом.
Я обхватываю губами ее сосок, сосу, омываю его языком. Даже ее кожа ощущается сладкой. Я прижимаю ее ближе к себе, на секунды теряюсь в том, что делает ее такой особенной.
Рукой она скользит по моим волосам, пытается притянуть меня ближе. Она тяжело дышит. Вздыхает. Извивается.
Губами я двигаюсь ко второй груди. Я не хочу открывать глаза, видеть перед собой что-либо кроме Кили. Я начинаю сильнее посасывать, второй рукой трогая ее грудь, сжимая ее ладонью. Удовлетворение наполняет меня, когда она выкрикивает мое имя.
Рискнув бросить взгляд на ее бледное тело, я зачарованно наблюдаю, как она запрокидывает голову назад, выгнув шею и приоткрыв губы. Боже, она такая красивая. Она… как подобрать слова? Она не стесняется, она полностью открывается мне.
Кили ничего не боится, тем более того, что чувствует.
Мой отец назвал бы меня неудачником и тряпкой даже за то, что я воображаю, что она для меня не просто шлюха, но он идет нахер. Эта женщина волнует меня. Вдохновляет меня.
Дополняет меня.
Я беру ее за талию и продвигаюсь ниже по ее телу, мои бедра выскальзывают из ее колыбели. Когда мои колени касаются пола, я стягиваю ее к краю матраса. Ее ноги раздвигаются еще шире, когда она ставит стопы по обе стороны от моей головы.
Она приподнимается на локтях и смотрит на меня.
– Ты можешь не…
– Я хочу всю тебя… Каждую часть твоего тела, до которой только могу дотянуться. Подарить тебе удовольствие – это меньшее, что я могу сделать в благодарность за все то, что подарила мне ты. Но я могу подарить тебе его так много, солнышко. Можно?
Когда я целую внутреннюю часть ее бедра, она с возбужденным вздохом прижимается к матрасу.
– Можно.
Кили не нужно повторять. Я провожу языком по ее киске. Она мокрая, пухлая. Готовая. Чертовски сладкая. Языком я нажимаю на клитор, сосредотачиваюсь на нем, посасываю, дразню, смешиваю легкое касание и давление. Она сгибает пальцы ног на краю кровати, хватается за простыню руками, ей не хватает воздуха. Мне нравится смотреть, как она расслабляется и отдается мне, даже когда ее тело напрягается в ожидании оргазма.
Я вставляю в нее пару пальцев, и из моей груди почти вырывается стон, когда она крепко их сжимает. Я не продержусь долго, когда буду внутри нее… но сначала она получит свое наслаждение.
Ее тело дергается, возвращая меня в настоящее. Она краснеет. Ее оргазм приближается. Кили представляет собой потрясающее зрелище.
– Вот так. Кончай, солнышко, – бормочу я, поглаживая большим пальцем ее клитор, снова заменяя его своим языком.
Ее колени раздвигаются еще сильнее, и Кили полностью открывается мне. Она хочет кончить, ее бедра дрожат от предвкушения.
Почти…
Я последний раз провожу по расщелине языком, жестко сосу клитор – и она улетает. Кричит протяжным, хриплым голосом и, кажется, уплывает в невесомом экстазе, прежде чем, содрогаясь, вернуться на землю, в мои объятия.
Оргазм Кили – самое красивое, что я когда-либо вообще видел.
– Максон, – удовлетворенно вздыхает она, затем протягивает мне руки.
Я перепрыгиваю через кровать, чтобы лечь рядом и взять ее в свои объятия, глубже закапывая ее в мягкий кокон простыней вместе с собой. Я не могу дождаться момента, когда снова прижмусь к ней, особенно, когда смотрю ей в глаза. Ошеломленные, широко открытые. У нее красные щеки, учащенной дыхание, а на губах играет кривая эпичная улыбка.
– Солнышко, – я не могу не улыбнуться ей. – Счастлива?
Я надеюсь, что да, потому что знаю, что счастье – это то, чего она хочет от жизни.
– Да, – она широко улыбается. – А ты ужасно горд собой.
Я отвожу взгляд, будто мне действительно нужно об этом подумать. Но она права.
– Я только что подарил тебе один из лучших твоих оргазмов.
– Ты как всегда о себе… – она смеется и закатывает глаза.
Я останавливаюсь.
– Нет. Это все о тебе, про тебя. Просто я в своей идиотской манере захотел убедиться, что тебе понравилось.
Ее улыбка перерастает в смех.
– Ты знаешь, что понравилось. Теперь и твои соседи тоже знают.
– Нахер соседей, – я усаживаюсь над ней и убираю волосы с ее влажного лба. Мне нравится, как на моей простыни рассыпалась копна рыжих завитков, как моя постель снова пахнет ею. Я в восторге от того, что воспоминание о ней останется со мной, и я смогу проигрывать его в голове снова и снова.
Прежде чем мы снова окажемся вместе.
– Знаешь, я была бы рада вернуть тебе должок, – она проводит пальцами по моей челюсти, гладит меня по плечу.
Я в восторге от мысли, что Кили стоит передо мной на коленях, стонет, когда берет мой член своими сладкими губами в изнуряющий жар ее рта, пока я зарываюсь пальцами в ее волосы и позволяю ей взять надо мной власть. Даже от возникшей в голове картинки кровь приливает к члену.
Не буду врать, я хочу этого. Но прямо сейчас я больше хочу почувствовать ее подо мной, напротив меня, вокруг меня.
– Хорошо, – я тянусь за презервативом, – но позже.
У нее перехватывает дыхание.
– Окей. Можно я кое о чем тебя попрошу?
Уже интересно. Кили не перестает меня удивлять.
– Попробуй, – ожидая, что она скажет, я замираю в полной готовности разорвать обертку презерватива.
Она кивает на маленький квадратик.
– Давай побыстрее, пожалуйста?
– Такая нетерпеливая…
Ее взгляд смягчается, и мне кажется, в этот момент она широко открывает для меня окна своей души.
– Не хочу больше ждать. Хочу, чтобы ты почувствовал то же, что и я. Чтобы тебе было так же хорошо.
Боже, эта женщина вручает мне свое большое сердце. Буду ли я хоть когда-нибудь ее достоин?
– Не сомневаюсь, это будет очень приятно, солнышко, – я разрываю упаковку презерватива и раскатываю его по всей длине, приближаясь к ее влагалищу.
Кили тут же обнимает меня руками и ногами. Она наклоняет голову, когда я толкаюсь вперед и погружаюсь в нее, одновременно целуя ее губы.
Я стону. Теперь я понимаю разницу между простым удовольствием и связью. Я чувствую контраст между сексом и любовью. Я тону в чем-то, что так похоже на обожание.
Блять, я действительно ее люблю.
Мы вместе двигаемся, вместе дышим, вместе наслаждаемся. Я разрываю поцелуй, чтобы посмотреть ей в глаза – убедиться в том, что она чувствует то же, что и я. Она рядом со мной, веки опущены, губы приоткрыты, ее щеки порозовели. Мужчина, который не знает ее, может увидеть причудливую, беззаботную, эмоциональную женщину. Но если бы он посмотрел внимательнее, он бы увидел чувственную грацию, которая расцветает, когда ей уделяют внимание. Когда она доверяет.
Пару недель назад она сказала мне, что, когда она отдается кому-то телом, она также отдается и душой. Сейчас я это чувствую.
Этой ночью она принадлежит мне. Полностью.
Мы соприкасаемся лбами и носами, я снова глубоко вхожу в нее. Смотрю прямо в ее глаза, такие открытые, такие голубые. Все в ней проникает внутрь и разрывает меня на куски – грудь, сердце, чувства – все выплескивается между нами.
Количество моих бывших партнёрш, наверное, смутит любого. В моей постели побывало слишком много девушек, чтобы их считать. Но никто здесь не чувствовал себя так прекрасно, как Кили.
Ее пальцы, обвивающие мои плечи, вонзаются мне в спину. Я чувствую, как в меня впиваются ее ногти, как сжимаются ее стенки вокруг моего члена, как ее дыхание ускоряется. Все вокруг вспыхивает чувственным напряжением.
– Максон, я хочу кончить.
– Кончай, солнышко. Я рядом. Я позабочусь о тебе. Я не отпущу тебя.
Если мне придется прикусить язык или думать о мелком шрифте в документах условного депонирования, чтобы сохранить самообладание, я сделаю это. Для нее.
– Кончи со мной, – ее стон становится высоким и протяжным.
Это так соблазнительно…
Я откидываюсь назад и снова толкаюсь в нее. И снова. Господи, у меня двоится в глазах. Как же хорошо. Я знаю, что прямо сейчас у меня есть кое-что ценное, и я не хочу, чтобы это закончилось. Но, черт возьми, я не знаю, как долго я смогу продержаться.
– Я хочу чуть подольше, – выдыхаю я, прежде чем снова взять ее губы.
Целовать ее – это зависимость. В ее рту всегда есть что-то новое, что можно исследовать. Она сладкая… но терпкая. Она дразнящая и хитрая… но после становится нетерпеливой и манящей, как сирена. Я никогда не думал, что могу так относиться к женщине.
Кили отстраняется, и ее губы скользят вверх по моей шее, пока я не вздрагиваю от возбуждения. Кровь кипит, в голове туман. У меня даже нет слов, чтобы описать, как усердно я игнорирую боль в яйцах.
– У нас вся ночь впереди… – шепчет она мне на ухо. – Мы могли бы повторить…
Могли бы. И повторим.
– Повторим. Это так хорошо, солнышко. Я даже не знаю, как ты сможешь удержать меня подальше от себя. Я всегда буду хотеть все больше и больше.
– Хм-м… знаешь, что я подумала, когда в первый раз увидела твою веранду?
Судя по ее тону, я догадываюсь, что дело не в красивом океане и что моему члену это определенно понравится.
– Нет.
– Я хотела, чтобы ты прикасался ко мне. Я хотела опереться на перила в одной из твоих рубашек – и ни в чем другом – пока ты неторопливо прогуливался бы позади меня в одних штанах. Никто другой не узнал бы. Это был бы наш секрет. Мы могли бы стать волнами океана, могли бы наблюдать за крушением моря…
Ох, блять. Как же хорошо это звучит. Восхитительно.
– В следующий раз мы обязательно воплотим это в жизнь.
Я прижимаюсь к ее шее, дыханием обдаю кожу, сжимаю сосок. Ее тело напрягается.
– Не могу дождаться, – выдыхает она.
И я не могу. Она так близко… и я прямо за ней. Сначала сопротивляюсь, но затем сдаюсь. Я вижу наше будущее. Я заставлю ее кончить и сейчас, и позже. И завтра, и послезавтра. Я буду дарить ей оргазмы всю оставшуюся жизнь.
Я толкаюсь в нее глубже, прижимаясь к ней, чтобы оказать давление на самое чувствительное место. Она задыхается, тянется ко мне, словно я нужен ей как кислород. Ее глаза расширяются, она чувствует приближение оргазма. Я делаю пару фрикций, и ее киска сжимает меня так сильно, что я едва ли могу двигаться.
С ухмылкой я переворачиваюсь на спину, тяну ее за собой. Она садится на мои бедра верхом, упирается руками в плечи и покачивается над моим телом. Ее волосы рассыпались по ее плечам, ее груди подпрыгивают, и я поднимаюсь под ней, глубоко толкаюсь в нее, попадая по месту, которое объединяет все покалывание и боль в извержение.
Но Кили не сидит пассивно наверху и не ждет, пока я заставлю ее кончить. Конечно, нет. Она скачет вместе со мной, скользя, опускаясь, поднимаясь, пока ее не накрывает безудержное удовольствие.
Крик оргазма наполняет мою спальню. Этот звук подводит меня к черте. Я теряю всякий намек на самообладание. Какое-то хрюканье, низкое и темное, потрясенное силой моего оргазма, вырывается из моей груди гортанным ревом. Я опустошаю свои яйца, свою энергию – свое гребаное сердце – и лежу рядом с ней, измученный, задыхаясь и задаваясь вопросом, что, черт возьми, на меня нашло.
Так это то, что называют любовью?
– Вау, – выдыхает она.
У меня перехватывает дыхание.
– Да.
– Мы должны повторить. В ближайшем времени.
Я смотрю на нее и вижу, как ее грудь быстро вздымается и опускается, пока она пытается отдышаться. Она выглядит сытой и счастливой. Я, вероятно, выгляжу так же.
– В самом ближайшем. Это было потрясающе, – я подпираю голову локтем. – Ты можешь рассмеяться мне в лицо, не поверить, но… я никогда раньше такого не испытывал.
Она улыбается так, словно мои слова ласкают ее так же, как прикосновения, а затем криво ухмыляется:
– Так я лучше, чем те, с кем ты обычно хорошо проводишь время?
Я поднимаю ее руку, целуя тыльную сторону ладони.
– Ты самая лучшая.
Я хочу сказать ей, что люблю ее. Мне кажется, это сделает ее счастливой. Я надеюсь, что сделает. Я думаю, она тоже меня любит. Но что, если я не прав? Что, если она скажет, что слишком рано говорить о любви? Что, если она рассмеется?
Это должно быть просто, верно ведь? Тогда почему это так сложно?
– Все в порядке? Ты выглядишь таким серьезным.
Я сглатываю. Мне нужно отрастить яйца. Она не будет терпеть меня до конца жизни, если я не смогу сказать ей, что люблю ее. Я хочу слышать, что она тоже любит меня.
Я вдруг понимаю, что папа не верил в любовь, потому что просто не хотел справляться с эмоциями – слишком неудобно. Он не заботился о чужих чувствах, потому что нужно прикладывать слишком много усилий. Похер на него. Я не такой. Я не он. Зачем вообще жить, работать, делать деньги, если ты ни с кем это не разделишь? Дедушка говорил так. Интересно, почему мама так не похожа по характеру на своего отца. Может, Барклай Рид просто постоянно затыкал ее, и она перестала высказываться вообще.
Я не могу даже представить, чтобы кто-то так потушил огонь Кили. И я не хочу это делать, не хочу заставлять ее чувствовать себя недостойной. Я не хочу, чтобы она когда-либо сомневалась в том, что я люблю ее. Мне просто нужно набраться мужества и сказать ей все, что я думаю.
– Да. Нет. Все хорошо. Я…
Закончить фразу мне мешает телефонный звонок. Как много раз мы вообще можем быть прерваны всего за один вечер?
Но тут я понимаю, что не слышал этот звонок уже три года. Мои уши меня не подводят, но я не знаю, как это возможно. После того, как Грифф перестал отвечать, я подумал, что он сменил номер. Я даже забыл, что поставил на него другую мелодию. Почему-то я никогда не думал о том, чтобы удалить его номер совсем.
Твою ж мать.
Кили тяжело вздыхает.
– Кто это?
Я встаю с кровати и беру боксеры. Телефон снова звонит. Я делаю бодрящий вдох.
– Это Грифф.
Глава 14
– Грифф? – Кили звучит такой же сбитой с толку, как и я. – Сейчас?
Ах, вот оно что. Единственная причина, по которой он может мне звонить – это отец.
Сегодня мой лимит на дерьмо от родственников исчерпан. И мне не понятно, какого хера Грифф мне звонит поговорить насчет него. Не то что бы моему брату захотелось сравнить впечатления от общения с этим сукиным сыном Барклаем Ридом. Мы оба знаем, что он мудак. Ни за что на свете Грифф не захотел бы разговаривать со мной.
Должно быть, что-то случилось.
Сердце колотится, я шарю по карманам, пока не нахожу телефон.
Я смотрю на экран. Уверен, это Грифф.
Трясущимися руками я нажимаю «Ответить». Я не знаю, что ему сказать. Никто не придумал правил общения с братом, с которым вы не общались с тех пор, как за одну неделю он расколол твой бизнес, назвал тебя говнюком и трахнул твою бывшую.
– Алло? – спокойно говорю я.
– Боже, ты так и остался эгоистичным придурком. Отправить ко мне папу, пока я работаю как ломовая лошадь, чтобы сделку закрыть? Это два важнейших дня для моей карьеры! Харлоу клялась, что ты изменился. Но не-а. Ты все так же думаешь только о себе, не утруждаясь сказать людям вокруг, что они тебе на хрен не сдались. Ты просто ведешь себя как ублюдок, пока они сами не решат послать тебя куда подальше.
– Эй! Сначала он приехал ко мне, вел себя как урод, как всегда жалуясь на маму… или что там его беспокоит. После того, как он разнылся про его убогую жизнь, а заставить меня чувствовать себя таким же дерьмом не получилось, он решил приняться за тебя. Понятия не имею, зачем. Может, с тобой ему куда комфортнее, учитывая, что вы стали так похожи. Но я никуда его не отправлял.
– Даже если бы я тебе поверил, или мне было не по хер, ты не можешь отрицать, что пытаешься утащить сделку со Стоу у меня из-под носа. Я знаю, что ты выпросил у них шанс представить свой проект.
– Я и не собирался отрицать. Джордж и Вивьен, как и любые другие хозяева, в поисках того, что можно сделать с домом. Я просто представлю им проект от лучшего агента по недвижимости на острове, и расскажу, что планирую для них сделать. Они заслуживают больше, чем одной идеи, что делать с поместьем матери. Это не делает из меня плохого парня.
Грифф усмехается.
– Скажи это себе, чтобы хоть одну ночь спокойно поспать. Но эту сделку получу я. Я произведу фурор. Я впечатлю всех. А особенно тебя. Я собираюсь втоптать тебя в грязь, старший братец. И это я стану лучшим агентом на острове, а ты можешь пойти поесть дерьма, начинай привыкать.
Три безразличных звуковых сигнала дали мне понять, что он повесил трубку. Это наш первый разговор за три года. И он такой же короткий и уродливый, как и тот, что пробил между нами пропасть.
Я смотрю на экран телефона, замерев. Я хотел чего-то другого. Я надеялся…
Как говорит Кили, ты не всегда можешь получить то, чего хочешь.
– Что он сказал? – она встает с кровати и подходит ко мне, раскрыв объятия. – Звучало это все не лучшим образом.
Я не думаю о том, что я слабый и уязвимый, когда нуждаюсь в ее объятиях. Сейчас я знаю, что они сделают меня только сильнее.
– Отец в своем стиле. Плевать. Очевидно, что у Гриффа есть план на поместье Стоу. Он сказал, что победит, а я погорю.
– Это пустое. Он чувствует угрозу.
– Да, – я киваю. – Я знаю. Но… что, если он прав?
– В том, что он «победит»? Во-первых, карьера – это не гонка, которая закончится, как только один из вас бросит бизнес. Если он станет лучшим в этом году… за ним последует следующий. Вы подталкиваете друг друга, заставляете работать усерднее. Это необязательно плохо.
Нет. На самом деле, это, наверное, правда. Но…
– Я имею в виду, может, он прав насчет своей стратегии? Он делает что-то масштабное. Как будто это какое-то нереальное ТВ-шоу. Не знаю, есть ли у него танцоры или марширующие оркестры, или что там еще. Но он звучал так… самодовольно. Как будто он знает что-то, чего не знаю я, – я кинул телефон на матрас и стал расхаживать по комнате. – Что, если мой простой план на фоне будет выглядеть так, словно я ни черта не делал? Может, я вообще все неправильно делаю.
– Мы говорили о твоем проекте, – ее прикосновения такие нежные и искренние.
– Говорили, – признаю я, плюхаясь на кровать.
Я не хочу, чтобы Кили думала, что я не ценю ее вклад или не разделяю ее точку зрения. Она открыла мне глаза, показала мне совершенно новую сторону этой сделки. Черт возьми, мой бизнес и моя жизнь. Но я не могу не думать о том, сработает ли этот тактичный ванильный проект на наследниках, если они просто хотят избавиться от поместья. Может, они не хотят, чтобы их понимали, может, им просто нужна максимальная прибыль.
– Теперь ты не уверен, что делаешь все верно?
Я качаю головой. Слова Гриффа взрывают мой мозг. Что, если я облажался, потому что это я самый большой неудачник в нашей семье?
– Нет, – я смотрю на нее. – Я волнуюсь и не знаю, что мне делать.
– Он закончил с презентацией?
Я качаю головой.
– Еще нет.
Кили молчит долгую минуту. Она идет на кухню и достает из холодильника бутылку с водой. Она рассеянно откручивает крышку и делает глоток.
У меня есть идея… и я ненавижу себя за это.
– О чем ты думаешь сейчас? – спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
– Он позвал меня на ужин.
– Я знаю, – у него дома. Где он мог бы уговорить ее остаться, а затем уложить в постель.
Мы оба долго молчим. Я знаю, что мы думаем об одном и том же.
Я мог бы попросить ее закончить задание, ради которого мы вообще все это затевали.
Меня коробит от этой мысли, внутри все сжимается. Легко было думать о том, как она проводит время с Гриффом, когда я едва ее знал. Сейчас… все изменилось.
Но в той же степени все осталось так же. Я все еще веду многолетнюю вражду со своим чертовым братом. Мой отец все еще думает, что я жалкий неудачник. Я все еще борюсь за то, чтобы стать достаточно хорошим для них обоих и все еще строю свою жизнь.
Со вздохом она садится рядом со мной и берет меня за руку.
– Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала. И я сделаю это.
Я знаю, что она так и сделает, хотя в ней нет ни капли ненависти, злобы или подлости. Она сделает что-то, что противоречит ее собственному моральному кодексу, потому что мне нужен результат, который может обеспечить только она. Да, она не сказала, что любит меня, но зачем кому-то делать это для того, кому он эмоционально не предан? Мое сердце танцует от этой мысли… пока я не понимаю, что она пристально смотрит на меня, ожидая ответа.
Что мне сделать? Оставить ее здесь, где Грифф не сможет к ней прикоснуться, или попросить ее закончить одно важное для меня задание?
Я кусаю губы. Я не хочу, чтобы Кили думала, что я ее не ценю. После сегодняшнего вечера она понимает, что все изменилось, так ведь? Она должна понимать это. У меня эмоциональный диапазон зубочистки, поэтому, если даже я чувствую нашу связь, то такая умная девушка, как она, обязательно чувствует ее тоже. Мы единое целое. Мы влюблены друг в друга. У нас есть будущее.
Как только я отпущу прошлое и оставлю это глупое соперничество позади раз и навсегда.
Я закрываю глаза. Сомневаюсь. Как только я открою рот, другого пути не будет. Я не смогу забрать слова назад.
Но я не вижу другого выхода.
– Ты можешь просто поужинать с ним? – хриплю я. – Просто улыбайся, немного кокетничай, немного флиртуй. Ничего больше.
Она одаривает меня неопределенной улыбкой и внезапно встает.
– Конечно. Я позабочусь о том, чтобы ты получил то, чего хочешь больше всего, Максон.
Ее слова заставляют меня задуматься. Мне не нравится их осторожная формулировка. Их нельзя понять однозначно.
– Я хочу тебя, – я уверяю ее. – Мне нужно, чтобы и ты это знала.
– Я знаю.
Но что-то в ее поведении все еще кажется мне странным.
– Все в порядке?
Кили проходит мимо меня, на ней только моя рубашка. Она устраивается у перил, позволяя ветерку трепать ткань на уровне ее бедер, и бросает на меня пристальный взгляд через плечо.
– Конечно. Может, ты присоединишься ко мне и дашь мне то, чего я хочу больше всего?
Заняться с ней любовью на веранде.
Да, она любит меня. Она понимает меня. Все будет замечательно, если я смогу перестать быть параноиком.
Я беру презерватив из ящика прикроватной тумбочки, затем подхожу к ней сзади. Я обхватываю ее бедро, рукой следую к ее обнаженной киске, заставляя ее раздвинуть ноги. Целуя ее в шею, я вытаскиваю член из боксеров и раскатываю по нему презерватив. Кили выгибается ко мне, и я улыбаюсь, прижимаясь к ее коже, вдыхая ее запах.
– Ты хочешь трахаться здесь, но не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал об этом?
– Да, – одно слово, произнесенное шепотом на выдохе.
– Ты крикунья, солнышко. А я не собираюсь делать никаких поблажек. Придется тебе подумать, как сохранить наш секрет…
Мне плевать на соседей, поэтому я не останавливаюсь ни на секунду, не давая ей решить, как ей это сделать. Я так чертовски благодарен и благословлен, что у нас будет возможность заниматься этим каждую ночь до конца наших дней. Нам просто нужно пережить следующие сорок восемь часов.
Несмотря на эту мысль, что-то не дает мне покоя. И когда Кили поворачивается ко мне через плечо, поджав губы в безмолвной мольбе, это безумие, но я ловлю себя на мысли, что целую ее в последний раз.
День тянется ужасно долго. Кили написала мне утром, сказала, что связалась с Гриффом. Он пригласил ее к семи. Никаких смайликов. Никаких сердечек, поцелуев или ЛОЛов. Я хмурюсь. Возможно, она нервничает. Или злится. Но когда я снова спрашиваю, все ли с ней в порядке, она посылает в ответ неопределенный эмодзи «Окей». И я иду на дневное совещание.
– Ты в порядке? – Брита подходит сзади и нежно кладет руку мне на плечо.
Я просто виновато засовываю телефон в карман. Я ненавижу то, что она будет злиться на меня. Я ненавижу то, что она, вероятно, уволится. Я ищу, что бы сказать, как бы убедить ее, чтобы она поняла, что мое решение использовать Кили для устранения конкурентов никоим образом не отражает моих чувств к ней. Бритта действительно мне как сестра.
Черт возьми.
– Все хорошо. Просто загружен. Скоро пятница.
– Ага, – выдыхает она. – Меня тошнит от волнения. И руки трясутся.
Я улыбаюсь, когда она специально трясет рукой.
– Прекрасная иллюстрация. Спасибо, что позвонила во все известные миру некоммерческие организации.
Она кивает.
– Я рада, что вспомнила ту статью о том, как некоторые из них поддерживают свои инвестиционные портфели, вкладываясь в недвижимость. А еще я в восторге от того, что United Way, Catholic Charities USA и Goodwill ответили, что хотели бы внимательнее посмотреть объект на следующей неделе.
– Мне кажется, это как раз та стратегия, которая сможет сделать Стоу счастливыми. А еще сделать так, чтобы это место приносило людям пользу и в будущем. – по крайней мере, я надеюсь, что не ошибаюсь. Я не говорю ей о своих сомнениях.
На самом деле уже слишком поздно менять направление. Я должен надеяться, что Кили поможет.
– Именно! Одна из организаций говорила об использовании его для корпоративных выездных мероприятий и собраний доноров, что мне не нравится, но, полагаю, является неизбежным злом. Другая говорила о нем как о реабилитационном центре для людей, страдающих депрессией и суицидальными наклонностями, и тому подобное. Я видела только фотографии, но, думаю, это идеально для такого поместья.
Я соглашаюсь.
– В любом случае, ты хорошо постаралась.
Она оглядывает офис и видит, как Роб заходит в туалет.
– Ты решил, что собираешься делать с Кили и…
– Гриффом? – внутри все сжимается.
Она кивает, словно предпочла бы, чтобы я не произносил его имя вслух.
– Есть какие-нибудь идеи?
Я ненавижу врать ей. Правда ненавижу. Но Кили не собирается заниматься сексом с Гриффом. Она, вероятно, даже не поцелует его снова. Верно?
– Ничего не понятно, – бормочу я. – Я…
Я не стал заканчивать, чтобы она могла сделать свой собственный вывод. Я не хочу причинять ей боль, а значит мне не стоит пугать ее без необходимости.
Она натянуто кивает мне.
– Как обстоят дела между вами двумя?
Я моргаю, глядя на Бритту. Возможно, я сейчас в серой зоне своего бизнес-плана, но нет причин что-то утаивать.
– Я влюблен в нее. Я понял это наверняка прошлой ночью, когда мой отец внезапно появился на пороге моего дома и вывел меня из себя до чертиков. – Я рассказываю ей о разводе родителей и о том, какой мой отец придурок. – Кили была там. Хотела убедиться, что я в этот вечер никого не убью. Она на самом деле великолепная. Я уверен, вы, девочки, поладите.
Как только она закончит «отвлекать» Гриффа. Мы просто не будем говорить об этом. Все закончится хорошо, зачем причинять Бритте боль?
– Ты? Влюблен? Мы с ней плохо начали, но это моя вина. Теперь я хочу пожать ей руку, – она мягко улыбается. – Зайдете на ужин сегодня?
Я чуть ни прикусываю свой язык.
– Она не сможет. У нее свои планы, – неопределенно говорю я.
Я чувствую себя ужасно, потому что вру ей, как последний ублюдок. Я понимаю, что последние 12 часов мою мораль можно назвать… сомнительной. Но сначала я налажу бизнес, а потом до конца своих дней буду самым преданным мужем на свете.
Если Кили все еще захочет быть со мной.
– Может, поужинаем втроем? Возьмем Джейми. В «Коконатс», например?
– Можно, – она улыбается. – Закажем рыбные тако. Макайо улетел на встречу в Оаху. Не вернется до четверга, поэтому будем втроем.
– Чудесно, – на самом деле, я испытываю облегчение. Он порядочный парень и все такое… но мне странно видеть ее с кем– то, кроме моего брата. Глупо, я знаю. Но мне казалось, что они предназначены друг другу. – Ты… эм… приняла его приглашение?
– Пока нет, – говорит она, качая головой. – Прошлой ночью Джейми ударил палец, захлопнув дверь. С ним все хорошо, но пришлось везти его в неотложку. Наложили шину на ближайшие две недели, но нельзя просто сказать малышу, чтобы он не пытался с этой шиной ничего сделать, поэтому пришлось дождаться хирурга– ортопеда, нужен был его совет. Мы с Макайо не успели ни о чем поговорить. Он ушел, а я просто рухнула в постель.
