Текст книги "Больше, чем желание (ЛП)"

Автор книги: Шайла Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Стиснув зубы от разочарования, я сдерживаюсь от ругательств.

– Ты собираешься веселиться или помогать?

Она призадумалась. Мне интересно, как сильно она наслаждается моими мучениями. Обычно она не так жестока, как мужчины в нашей семье, но и совсем не безобидна. Моя сестренка училась у самых безжалостных засранцев и не отстает от них. Я действительно переживаю в ожидании ее ответа.

– Ни то, ни другое, – наконец говорит она. – Послушай, папу не изменить, я давно бросила эту затею. Но вы с Гриффом… Это лотерея, кто из вас первым упадет с пьедестала. Я начинаю болеть за тебя. Ты кажешься лучшим человеком с Кили.

Я хочу быть лучшим человеком. Я даже чувствую себя лучшим человеком. Я не хочу, чтобы это чувство – и она – когда-либо покидали меня. Но и бросать попытки получить поместье Стоу я тоже не хочу. Это не просто сделка или деньги. Это мое будущее.

– О чем ты?

– Разберись в себе. Я могу сказать тебе, что делать с Кили, но, что бы я ни посоветовала, не будет выглядеть естественно. Она умная девушка, и поймет, если твои действия исходят не от сердца.

Вполне вероятно.

– Я не знаю, как поступать сердцем. У меня 3 хромосомы: X, Y и мудак. Как мне изменить это?

– Прекрати искать оправдания и реши, чего тебе хочется больше. Я позвонила рассказать тебе кое о чем. Во-первых, сегодня Грифф будет в месте под названием «Пляжный грот Лелани». Он должен быть там примерно… сейчас. У тебя есть шанс познакомить его с Кили, если, конечно, ты все еще этого хочешь.

У меня перехватывает дыхание. Мое сердце колотится так сильно, что, клянусь, оно сломает мне ребра. Я должен решать сейчас? Прямо в эту минуту?

Маленькая часть моего мозга все еще кричит, что я идиот, если не доведу все до конца, но в последнее время всем заправляет, видимо, сердце. Голове нужен чертов отпуск.

– Спасибо, – я умудряюсь ответить. – Все еще ни с кем не встречается?

– Неа. Но что-то происходит. Я говорила с ним вчера, его тон звучал воодушевленно.

– Наверняка что-то задумал по сделке со Стоу, – конец недели подкрадывается к нам обоим.

– Возможно.

– Ты же позвонила не только для того, чтобы поговорить со своим потрясающим старшим братом? – пытаюсь шутить.

И проваливаюсь.

Харлоу притихла. Живот сжался в тугой узел.

– Вчера мама собралась и уехала.

– Что? Что стряслось?

– Я точно не знаю. Утром папа позвонил мне. Весь в бешенстве. Вчера мама не пришла домой. Не позвонила. Не сказала, куда уходит. Она просто… ушла. Забрала свой мерседес, чемодан… и половину суммы с их счета.

– Черт. Все это выглядит так, будто у нее на плече сидит Грифф и нашептывает ей, что делать. Думаешь, готовится к разводу?

– Судя по всему, она уже звонила адвокату.

– Она уже делала так. Обычно она отступает.

– Это так, – Харлоу судорожно вздыхает. – Но что-то мне подсказывает, в этот раз все будет по-другому.

Как только я заканчиваю разговор с сестрой, снова звоню Кили. Все еще не отвечает. Я оставляю ей еще одно голосовое сообщение с разнообразными унижениями и случайным вопросом о баре, который упомянула Харлоу. Слышала ли о нем Кили? Почему она, черт возьми, даже разговаривать со мной не хочет? Я не могу жить без этой женщины.

Как мне успокоить ее, чтобы у нас состоялся… Как его называют психологи? А, диалог. Я ломаю голову в поисках идей. Я почти уверен, что цветы будут неубедительными. По большому счету, это просто и дешево. Но если я попытаюсь купить ей что-то дорогое или существенное, она скажет мне, что ее нельзя купить.

Что тогда остается?

Я добираюсь до квартиры и влетаю в здание, надеясь, что Кили будет ждать меня внутри. Может, она просто слишком зла на меня, чтобы ответить на звонок. Может, она хочет наорать на меня, прежде чем мы поговорим. Я не против. Скорее всего, я чувствовал бы, что я не важен, будь все иначе.

Мои руки дрожат, когда я вставляю ключ в замок и толкаю дверь.

– Кили?

Ничего. Квартира откликается болезненной тишиной.

Когда я заглядываю внутрь, кухня выглядит совершенно нетронутой, так что я понятия не имею, завтракала ли она тут. Но точно не ужинала. Это меня беспокоит.

Я бросаю ключи на стойку и осматриваю гостиную. Никаких признаков Кили. Ни книг. Ни стакана с водой, пустого наполовину. Ни мятых подушек на диване.

Мой живот в ужасе сжимается.

– Кили? – зову ее снова.

Не может быть, чтобы ее не было здесь. Я сглатываю и несусь к ней в спальню.

Пожалуйста, скажите мне, что она просто вышла за продуктами.

В ту минуту, когда я переступаю порог, ее отсутствие становится физически ощутимым. В спальне так пахнет ею, что я чуть не падаю на колени. Тоска по ней лишает меня самообладания. Я представляю ее кожу, вижу ее улыбку. Я почти чувствую ее сердце.

Кили Кент никогда бы не использовала и не продала меня. Она никогда бы не поставила свою работу на первое место. Если бы она любила кого-то, она никогда бы не предала его, не причинила бы ему вреда и не бросила бы его.

Я так сильно облажался. Каждая клеточка моего тела болит от этого осознания.

Хуже всего то, что я не знаю, можно ли еще исправить причиненный мною ущерб.

Сделав четыре гигантских шага, я распахиваю дверь шкафа и с облегчением выдыхаю. Ее одежда все еще висит, а туфли все еще расставлены на дне шкафа.

Я много работаю, поэтому даже не думаю о том, что моя квартира могла бы быть более аккуратной. Но Кили не только все убирает, но и умеет функционально и грамотно расставлять предметы по комнате. Она перевернула мою кухню вверх дном. В хорошем смысле. То же самое и с этой спальней. Раньше это была гостевая, теперь же тут повсюду фотографии, декоративные подушки и безделушки. Комната выглядит действительно по-домашнему.

Что, черт возьми, мне делать, если она решит не возвращаться? Если пришлет письмо с просьбой вернуть ее вещи и отъебаться?

Эти мысли крутятся в моей голове снова и снова, пока я надеваю пижамные штаны и направляюсь к дивану. Рассеянно включаю телевизор и жду. Пишу ей, что я дома, но ответа не следует.

Со вздохом переключаю новости. Последнее, что меня сейчас интересует, это политика или экономика. Обычно я слушаю новости в мире риэлторов, но сейчас я даже не могу делать вид, что мне не наплевать. По телевизору крутят местные новости.

Кили все еще нет.

Звоню еще раз – просто на всякий случай. Она все еще меня игнорирует.

Меня тошнит. Смотрю на часы, время подходит к ужину. Возможно, впервые в жизни я больше беспокоюсь о ком-то другом и о том, что он чувствует, чем о том, что, черт возьми, происходит в моей жизни. Поем позже. Как только я узнаю, что случилось с Кили.

Время восемь. Глупые ситкомы с закадровым смехом не могут меня заинтересовать. Время девять. Я даже не знаю, что делает Кили, куда она пропала. Если она пытается преподать мне урок, я усвоил его.

Наконец у меня звонит телефон. Я набрасываюсь на него, в ту же секунду нажимая на кнопку «принять». Но надпись на дисплее говорит мне, что это не Кили.

– Бритта?

– Ага. Хотела проверить, все ли в порядке. Я наконец уложила Джейми и решила позвонить. Мне показалось, что вы с Робом спорили. Видела вас, когда уезжала со стоянки. Все нормально?

Контролируй себя. Останови это чертово ПМС. Прекрати сходить с ума.

Дышу глубоко.

Это не помогает.

– Я в порядке.

– Звучишь ты иначе, – нежно журит Бритта.

Она не глупая, и я не должен так с ней общаться.

– Он угрожал уходом.

– Он что? – я слышу шок в ее голосе. – Этот человек работал с тобой годы. Что… Все же было в порядке, когда я уходила.

Так и было. Я не удержал язык за зубами и рассказал ей, теперь я не могу солгать о причинах ссоры.

– Кили – не просто женщина, с которой я встречаюсь сейчас. Я готовил ее для того, чтобы она отвлекла Гриффа от сделки, и мы получили поместье Стоу.

Я все ей объяснил, включая и то, что понятия не имею, что делать дальше.

Когда я заканчиваю, Бритта выматывающе долго молчит.

– Ты все еще здесь? – спрашиваю я. Мой голос звучит ломано.

– Как ты мог…

Моя ассистентка не кричит и не ругается. Хотя лучше бы кричала и ругалась. Тогда она хотя бы выплеснула бы гнев. Но нет. Она произносит слова так тихо, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать их. Я слишком хорошо знаю Бритту. Молчание не к добру.

– Эм… Потому что я тупой? – надеюсь, это правильный ответ. Потому что когда я вслух сказал то, что собирался сделать, звучало это именно так.

– Максон, тебе 33 года. Пора бы понять, что не всегда все случается так, как надо тебе.

Вообще, я очень быстро это усвоил.

– Да.

– Я признаюсь в этом только один раз, и если ты когда-нибудь кому-нибудь расскажешь, я буду отрицать, – она делает паузу. Я слышу, как она сглатывает. – Я люблю Гриффа. И всегда буду любить его. Я думаю о нем каждый день. Вижу его в нашем сыне. Думаю, ты знаешь.

– Знаю.

– Так как же ты мог предать меня вот так? Одно дело, когда Грифф тусуется в барах и трахает туристок и шлюх. Я хотя бы могу говорить себе, что они ничего для него не значат. Но Кили другая. Ты учишь ее быть всем, чего Грифф может только желать. И ты пихаешь ее ему прямо в руки. Ты даешь ему женщину, по которой он может сходить с ума. И гарантируешь, что он больше никогда на меня не посмотрит. Я думала, мы семья. Я думала, ты никогда не сделаешь мне больно.

Что-то похожее на стыд узлом скручивается внизу живота.

– Я не хотел причинять тебе боль.

– Ты не рассказал мне о своем плане раньше, потому что знал, как глубоко это ранит меня.

Она права. Она знает, что права. Мне можно даже не пытаться опровергнуть ее слова или смягчить ее. Я лишь окончательно потеряю ее доверие.

– Мне жаль.

В трубке раздается сдавленный всхлип. Она плачет. Я напрягаюсь, слышать ее плач физически больно.

– Может быть, в глубине души. Но ты такой же сын своего отца, как и Грифф. Вы всегда будете эгоистичными ублюдками.

– Я знаю. Мне очень жаль. Я клянусь тебе, – я даже не знаю, что сказать. – Я облажался. Если тебя это утешит, я влюблен в Кили, и даже мысль о том, что она может быть с кем-то другим…

Я не могу закончить это предложение.

– Как насчет твоего брата?

Я сжимаю телефон и закрываю глаза. После этих слов мне хочется кого-нибудь убить.

– Она сказала, что не будет с ним спать.

Если сама не захочет.

– О, повзрослей. Ты видел своего брата в действии. Он умеет быть обаятельным… Если не хочешь, чтобы она стала еще одной зарубкой на спинке его кровати, прекрати все это. Хоть раз сделай что-нибудь правильно, Максон. Будь лучшим человеком. Подумай о людях вокруг тебя. Позаботься о ком-то, кроме себя.

Она права. В глубине души я знаю это. Есть только одна проблема…

– Я не знаю, как.

И снова звучит мой голос, прерывистый, исходящий откуда-то изнутри.

– Найди способ. Потому что, если ты это сделаешь, если ты осуществишь свой план, и она станет любовницей Гриффа…

– Не говори этого, – рычу я, едва не обнажив зубы.

– Любовницей. Его любовницей. Кили станет его любовницей, – она буквально выплевывает эти слова. – Назови вещи своими именами. Ты сам запустил эту цепочку, тебе не избежать последствий. Ты готовил ее согревать его постель, и тебе было плевать, кто пострадает в процессе. Он обидел тебя, ты хотел ему отомстить, всех наебать. Но если ты продолжишь поступать в том же духе, то вот мое честное предупреждение, Максон: с меня хватит.

Я громко стону от настоящей боли, скручивающей мои внутренности.

– Нет.

– Ты не оставляешь мне выбора. Я никогда не запрещу тебе видеться с Джейми. Ты его дядя, он любит тебя. Он спрашивал о тебе утром, – ее голос обрывается, словно она не хочет это признавать. – Но мы не сможем работать вместе, если ты продолжишь разбивать мне и так разбитое сердце.

– Роб угрожал уходом, если я не осуществлю свой план.

– Тогда перед тобой выбор. Это все на тебе, – она шмыгает носом.

Почему бы просто не вырвать мне сердце из груди? Было бы не так больно.

– Ты знаешь, что стоит на кону, – я понимаю, что обманываюсь и ищу пути отступления.

– Деньги. Твоя гордость.

– Моя карьера. Мое будущее, – это неудобная правда, но все же правда. – Я невероятно люблю тебя и Джейми, но…

– Не пытайся рационализировать это! – наконец, она кричит на меня. – Будет еще такая сделка. У тебя по-прежнему будет карьера, даже без поместья Стоу. Твоя самая большая проблема в том, что ты не можешь позволить своему брату победить. У тебя безумная потребность быть во всем лучше Гриффа. Ты знаешь, что я права. И он ничем не отличается. Вы оба эгоистичны, и я устала пытаться быть водой, которая вечно течет вокруг вашей непоколебимой скалы. Если ты хочешь, чтобы я осталась, тебе придется хоть раз сменить направление.

Я перевариваю ее речь. Это прямо. Абсолютно честно. Она обнажила мое самое уродливое нутро. Я предпочел бы отвести взгляд, но, как при крушении поезда, я не могу перестать смотреть.

– Бритта…

– Не звони мне больше, если не собираешься сказать, что прекращаешь осуществлять свой дебильный план. И кстати, я знаю, что уже давно должна признать, что мы с твоим братом больше никогда не будем вместе. Макайо вчера днем предложил мне выйти за него замуж. Я собираюсь сказать «да».

Она бросает трубку.

Я провожу рукой по лицу. Вашу мать. Бритта выходит замуж не за Гриффа. Думаю, пришло время. Они не вместе уже три года, почему я вообще в шоке. Мой брат всегда был самым заботливым бойфрендом, но он собственник. Я не могу себе даже представить, что он спокойно примет, что Бритта носит кольцо другого мужчины.

С другой стороны, я никогда не думал, что он вообще отпустит ее.

Честно говоря, я понимаю, что и я не хочу ее отпускать. Она хорошо меня знает. Мы работаем вместе без всяких проблем. Она заполняет пробелы, когда я слишком занят или не организован. Она в курсе всего. Я бы потерялся в офисе без нее.

Я смотрю на часы. Одиннадцатый час. Я не могу просто сидеть здесь. Я должен сделать хоть что-то.

Тридцать секунд спустя я понимаю, что ходить по квартире ни хрена не помогает. Я чувствую себя вывернутым наизнанку. Я взвинчен. Мне нужно пространство. Мне нужен воздух.

Все, что мне нужно, это Кили.

Я рывком открываю дверь на веранду и выхожу наружу. Знойный гавайский бриз тут же обдувает меня, ерошит волосы. Я смотрю на черную воду, мерцающую под лениво висящей золотой луной. Но покой не приходит. Я хватаюсь за перила сокрушительной хваткой, словно могу выплеснуть все, что чувствую, через руки.

Невозможно.

Я смотрю на пляж и вижу скалы, на которых я снял с Кили одежду и взял ее. Сейчас я бы все отдал, чтобы вернуть ту ночь и начать все сначала. Познакомиться с ней только ради нее. Потому что она интересная. Она уникальная. Я вздыхаю. Потому что мне кажется, что она принадлежит мне. Мне.

Теперь я обречен. Что, если она никогда больше не заговорит со мной? Что, если… О, черт. Что, если я влюбился и понял это слишком поздно?

Я слышу, как хлопает входная дверь. Я оборачиваюсь и вижу, как Кили входит в гостиную и смотрит на меня через стеклянную дверь. Она с головы до ног одета в костюм в тонкую полоску, который так хорошо облегает ее тело, что невозможно не заметить, что она создана для греха.

Я открываю дверь.

– Кили? – хвала Богам, ты здесь. – Я звонил и писал тебе. Где ты была?

– Выполняла свою «работу». Встретилась с твоим братом, – она поднимает подбородок. – Нам нужно поговорить.

Глава 12

Мое сердце с визгом останавливается. Она виделась с Гриффом?

В груди разливается чувство, что я еще больше облажался. Мой брат приехал туда примерно к семи. Кили вернулась домой в половину одиннадцатого. Что угодно могло произойти за три с половиной часа. Даже думать об этом не хочу.

Ноги ощущаются словно свинцовые глыбы, когда я вхожу в квартиру и закрываю за собой дверь веранды.

– Ты вышел на балкон? – ее голос звучит удивленно.

– Ага, – я нервно киваю, а мое сердце начинает войну с грудной клеткой. Сражения настолько громкие, что они звенят в ушах. – Ты была права. Там хорошо, – мямлю я.

Я вытираю потные ладони о мягкий хлопок пижамных штанов. Я так хочу прикоснуться к ней, но ее лицо непроницаемо. Я не знаю, что сказать.

Она кивает и сбрасывает туфли.

– Хочешь поговорить о моем вечере с Гриффом?

И да, и нет. Больше нет. Я ужасно хотел бы иметь хоть малейшее представление о том, что творится у нее в голове. Я стою молча, пока кипящий котел эмоций плавит мой мозг. Я моргаю. Она чертовски красива. Не может быть, чтобы мой брат не заметил ее, не зациклился на ней, не захотел знать о ней все, прежде чем оставит ее без одежды.

Эта мысль убивает меня.

– Я не знаю.

Ее лицо смягчается.

– Садись.

Я сажусь на диван и стараюсь ровно дышать, чтобы не сойти с ума.

В этом нет никакого, блять, смысла. Двадцать дней назад я даже не знал эту женщину. Я бы прошел мимо нее на улице… Или уставился… Но потом пожал бы плечами и пошел дальше. Теперь я всерьез думаю отдать ей свое будущее. Отказаться ради нее от единственной версии себя, которую когда-либо знал.

– Ты разговаривала с ним? – наконец спрашиваю я, прерывая тишину.

– Да. Он… как ты. И нет. Он умен, амбициозен, интересен. У вас много общего. Но он серьезнее. Более напористый.

Она права. Он всегда был таким. Интересно, это потому, что он младший брат и всегда чувствует, что ему нужно не отставать, а значит, копать глубже и делать больше?

– Как это произошло? О чем вы говорили?

– Я прослушала твое сообщение с названием бара, про который рассказала Харлоу. Подумала, просто пойду туда, посмотрю, кто он вообще такой. Я просидела возле барной стойки около двух минут, а потом он развязно подошел ко мне с бокалом в руке.

От осознания, что он изучал ее и оценивал, как склеить ее на одну ночь, мне захотелось свернуться в позу эмбриона или избить его до потери сознания. Дышать снова тяжело. Мне хочется выпить или отмутузить боксерскую грушу – что угодно, лишь бы выплеснуть свою растущую ярость. Грифф смотрел на нее, черт возьми.

Самое ужасное в том, что мне даже некого винить, кроме себя.

– Что он сказал?

– Немного. Мы поговорили, просто обменялись именами и какими-то фактами друг о друге. Пошутили о наших любимых напитках, а потом заключили бессмысленное пари о том, уронит ли новая официантка огромный поднос с напитками. Он выиграл, между прочим. Ей не хватило практики, чтобы справиться с этим. Мы обсудили, откуда мы родом и где учились. Выяснили, что оба одиноки.

По сути, Кили не в отношениях. И головой я это понимаю. Но вся остальная часть моего тела буквально орет «блять, нет».

– Вы говорили об этом все три часа?

Она приподнимает бровь. Это тонкое предупреждение о том, что она мне не принадлежит.

– Мы не стали торопиться. Нашли кабинку, заказали закуски. Мы говорили про бизнес, я следовала своей легенде – для него я работаю в торговле, но подумываю заняться недвижимостью. Это позволило нам обсудить работу. Он говорил о сделке Стоу. Правда, очень завуалировано.

Как бы я ни ненавидел уютную картину, обрисованную ее словами, ее голос звучит не так интимно, как я боялся.

Я судорожно выдохнул.

– Окей. Это все?

– Нет, – она кладет руки на колени и смотрит на свои переплетенные пальцы.

Она просто подбирает слова? Или пытается скрыть вину?

– И? – требую я, слыша, как в моем голосе проскальзывает резкая нотка.

Я больше не могу так волноваться. Неспособность сделать глубокий вдох, наряду с резким, постоянным напряжением моего живота, убивает меня. Боль пронзает грудь.

– Мы говорили о семье. Он и о тебе упомянул, – она стучит большими пальцами друг о друга, снова делая паузу.

– Выкладывай.

– Он тебя ненавидит.

Я догадывался. Это не озвученное чувство жгло меня чуть меньше тысячи дней. Но от мягкого голоса Кили все внутри меня взрывается.

Не знать правду однозначно легче.

Блять, одна сделка разрушила мою семью. Это рвет мне сердце на части.

Черт возьми.

– Да.

– И любит тебя. Он не сказал этого, но я знаю.

От этих слов сердце почти разрывается. Я тоже его люблю.

Я закрываю глаза и чувствую, как слезы словно кислота обжигают щеки. Я так скучаю по этому ублюдку.

– Максон? – она зовет меня.

Я отказываюсь плакать. Это был ужасный день. Но он не первый такой. И не последний. Я сжимаю зубы. Я не потеряю самообладание. Я сдержусь, чтобы услышать все остальное.

– Да, – я делаю судорожный вздох. – Так на чем вы остановились?

– Он пригласил меня на ужин завтра.

Господи. Сукин сын. Мой живот сжимается в огромный комок боли.

– Что ты ответила?

Она смотрит на веранду мимо меня, кусая нижнюю губу. Напряжение буквально убивает меня.

Наконец она кивает.

– Я, эм… я сказала ему, что эта неделя просто адовая, и мне нужно посмотреть на свое расписание, чтобы мы смогли пересечься. Он дал мне свой номер. Я должна позвонить ему завтра.

– Куда он хочет тебя сводить? – это расскажет мне о степени заинтересованности Гриффа.

– Никуда. Он хочет приготовить для меня ужин.

Ложь. Он хочет её трахнуть.

Я не могу усидеть на месте.

Я встаю с дивана и делаю несколько шагов по комнате, запустив руку в волосы.

– Это уловка. Если он приглашает женщину к себе домой, он однозначно…

– Хочет с ней переспать. Я не первый день живу, Максон. Я понимаю.

– Какого черта? Я…

Она не может согласиться. Я не могу позволить ей согласиться. С другой стороны, послушает ли она меня вообще? Ей нравится Грифф?

– Выходит, вы выпили пару бокалов, поели закуски и разошлись по домам?

– Я поехала в твою квартиру, – поправляет она меня.

Да, это не ее дом. Верно.

Я сглатываю, повернувшись к ней лицом.

– Он проводил тебя до машины?

– Да.

– Он поцеловал тебя?

– Да.

Я отшатнулся. Один этот короткий ответ тысячью самых острых лезвий воткнулся в мое сердце.

Прежде, чем я успеваю обдумать ее ответ и начать настаивать на том, что она никогда его больше не увидит, она наклоняет голову и спрашивает:

– Когда мне пойти с ним на свидание? У меня такое чувство, что я могу разобраться с ним за одну ночь.

Я смотрю на нее так, словно она сошла с ума.

– Меньше недели назад ты проповедовала о восстановлении отношений между мной и Гриффом, а теперь ты сосешься с ним и хочешь помочь мне с ним разобраться.

– Как только я поняла, что тебя никогда не будет волновать ничего, кроме бизнеса, у меня не осталось вариантов. Либо я продолжу навязывать себе то, на что ты клал большущий болт, либо я сдержу свое слово. Хочешь разрушить собственную семью? Тебе самому придется жить с последствиями. Почему я вообще тебя останавливаю? Ты говоришь, что Грифф бросил своих близких, сейчас не заботится о сыне, которого даже никогда не видел. Не мне судить, но вы оба получаете то, что заслуживаете. Когда ты предложил мне свою идею, я еще наивно полагала, что во всех людях есть что-то хорошее, что все люди в глубине души способны любить. Да, даже ты. Я была уверена, что все, что тебе нужно, это обрести свое счастье. А я просто должна была показать тебе к нему дорогу. Но почти каждый выбор, который ты делал с тех пор, как мы познакомились, был эгоистичным.

Я вздрагиваю. Она права.

– Кили…

– Нет. Это благодаря тебе мы сейчас там, где мы есть, поэтому просто слушай. Ты даже не знаешь, что такое любовь. И не имеешь ни малейшего представления о том, что такое быть счастливым. Хочешь знать, почему я вдруг изменила решение и согласилась на план? Я просто хочу покончить с этим и перейти к менее токсичной ситуации. В четверг Грифф презентует свой проект. Так Бритта сказала прошлой ночью?

– Да, но…

– Нет никаких но. У меня не так много времени, но, раз уж ты готов пожертвовать всем ради победы, я не буду расстраиваться из-за двух ужасно загруженных дней, которые проведу, очаровывая твоего брата. Грифф достаточно привлекательный. К тому времени, когда в пятницу ты будешь презентовать свой план Джорджу Стоу, он будет совершенно не в фокусе. И твой путь будет расчищен.

Я мчусь через комнату, разрываясь между желанием в ярости ударить по стене и прижаться к Кили, словно рыдающий мальчик, не отпуская ее до тех пор, пока она не поклянется, что никогда меня не отпустит.

– Нет. Нет! Блять, нет! Ты клялась, что не будешь с ним спать, что я не смогу тебя заставить. Ты не хотела быть шлюхой, и я уважал это.

– Ты согласился на это только потому, что я настояла. Но это мое тело и моя жизнь. Это просто секс, – она пожимает плечами. – Ничего особенного.

Я хватаю ее за плечи и смотрю ей в глаза.

– Это не «ничего особенного». Это, блять, очень особенно. Ты не будешь встречаться с ним. И не прикоснешься к нему.

Она наклоняет голову, поднимает бровь. Где-то в глубине моего мозга я знаю, что это предупреждающие сигналы. Я пытаюсь успокоиться, обуздать свои гнев и страх. За этим всем прячется логика, отчаянно пытающаяся вновь о себе заявить. Но от осознания, что Кили, возможно, права, мои эмоции берут верх надо мной.

– Почему? – мягко спрашивает она.

Я так привык к оживленной Кили, той, которая дразнит и умасливает, пытаясь заставить меня увидеть лучшее в любой ситуации. Эта женщина делает меня лучше, успокаивает, уравновешивает. Я так привязался к ней, что думаю… да, может, вся эта любовь – не сумасшедшая мистификация. Но сейчас Кили хладнокровна, почти расчетлива. Она готова разорвать наши отношения.

Блять. Именно так она себя чувствовала, когда прошлой ночью услышала, как я отказался от нее ради своих амбиций. Неважной. Растерянной. Разбитой.

– Почему, Максон? – настаивает она. – Почему я не должна отвлекать своего брата?

Потому что я люблю тебя. Это осознание вихрем проносится в моей голове, разгоняя кровь по венам. Оно обволакивает мое бьющееся сердце. Она думает, я не знаю, что такое любовь, но внезапно я все понял. Абсолютно. Полностью. Я убью за эту женщину. Умру за нее. Сделаю все ради ее улыбки. Я не могу жить без нее. Я не могу ее отпустить.

Я не могу отдать ее Гриффу.

– Я… я… – сказать ей? Поверит ли она мне? Могу ли я предоставить ей такую власть надо мной? А если ей будет все равно?

Слишком много вопросов. Пока я пытаюсь с ними разобраться (что трудно сделать, когда у тебя кружится голова, ты в шоке и борешься с тем, что Кили Кент изменила тебя полностью), кто-то стучит в мою дверь. Это не вежливый стук, а невербальное требование, чтобы я немедленно открыл.

Черт подери, это самое неудачное время.

– Кто это, черт возьми? – рычу я себе под нос.

Ко мне никто никогда не приходит, кроме Бритты и Роба. У меня нет других друзей. Если подумать, мне не с кем поговорить.

Кроме Кили.

Я собираюсь проигнорировать незваного гостя. Если я не открою, мои сотрудники решат, что меня здесь нет или что я занят. Если это адвокат или торговец религией, они скоро уйдут. На всех остальных мне наплевать.

Эта красивая рыжеволосая девушка передо мной определенно занимает первое место в моем списке людей, на которых мне никогда не будет плевать – во всех смыслах.

Но тот, кто снаружи, явно настойчивый осел, потому что стук в мою дверь не просто возобновляется, а становится сильнее, чем раньше.

– Кем бы ты ни был, иди к черту, – кричу я.

Я сосредотачиваюсь на самом важном человеке в моем мире.

– Открывай, соплежуй. Я привел тебя в этот мир и заплатил за твое слишком дорогое образование. Я проделал долгий путь. Прояви ко мне чуточку чёртовой вежливости и впусти.

Я бы узнал этот голос из тысячи.

Кили таращится на дверь. Ужас наполняет мой живот, прежде чем он опускается на пальцы ног в тошнотворном порыве.

– Это… – она хмурится, как будто не может поверить в то, что слышит.

Она вот-вот увидит меня в моем самом худшем состоянии. Кили ни за что не полюбит меня после этого. И я ни хрена не могу сделать, кроме как смотреть, как мне приходит конец.

– Да, – гребаный сукин сын. – Это мой отец.

Выругавшись, я отстраняюсь от Кили.

– Это будет ужасно. Иди в свою комнату и закрой дверь. Отец без предупреждения приехал из Сан-Диего, ничего хорошего ждать не стоит.

Она делает паузу, пока я жду, что она уйдет в спальню. В конце концов, отец уже показал, как мы обычно разговариваем. К моему удивлению, она качает головой.

– Я могу быть сильно зла на тебя сейчас, но тебе нужен друг.

Она права, и что-то мягкое снова дергается в моей груди, как будто тянется к ней. Я бы хотел, чтобы она держала меня за руку, пока папа, просто будучи самим собой, сводит меня с ума. Но моя потребность защитить Кили сильнее. Я уже догадываюсь, как пойдет ее общение с моим отцом, и хочу уберечь ее.

– Будет лучше, если вы так и не познакомитесь. Пожалуйста.

Я перебираю миллионы причин, почему ей стоит уйти, но отец снова начинает колотить в дверь. У меня нет времени рассказывать ей про наши с отцом сложные взаимоотношения. Они складывались десятилетиями, и, даже если она увидит каждый момент в реальном времени или поговорит с ним хоть десять секунд, все равно не сможет понять.

Кили выглядит так, словно собирается сопротивляться, и я беру ее за руки.

– Пожалуйста. Обещаю, я справлюсь. За всю жизнь я стал профессионалом в этом. Если он меня разозлит, я приду к тебе после. С отцом лучше говорить наедине. Если рядом будешь ты, он поведет себя как еще больший мудак. Иди.

Когда я подталкиваю ее к гостевой спальне, она немного упирается, но в конце концов кивает.

– Я здесь, если буду нужна тебе.

Я киваю ей, а затем, когда она благополучно укрылась в своей комнате, иду к входной двери. Страх роет дыру в моем желудке, пока я поворачиваю замок. Я не видел отца более трех лет. Черт, я почти не разговаривал с ним. Но он приехал из Сан-Диего под влиянием момента и настаивает на встрече со мной. Каждое мгновение, проведенное снаружи, раздражает его все больше.

Зная, что у меня больше нет времени, я распахиваю дверь и отступаю назад, чтобы впустить его. Черт, он постарел. До того, как он покинул Мауи, его волосы были тронуты сединой, теперь же они полностью серебристые, даже борода. Только начало февраля, а у него летний загар – видимо, отец продолжает ходить в солярий. Как и всегда, он держит себя в форме, но плечи слегка опущены, а подбородок уже не такой твердый, как раньше. Теперь он носит очки – слабость, которой, как я думал, он никогда не преклонится. В этом году ему исполнится шестьдесят два, так что, наверное, мне не стоит удивляться тому, что время изменило его. Он больше не кажется непобедимым. Когда я был ребенком, отец всегда был для меня больше, чем жизнь, и вдруг увидеть, как он превратился в старика, стало шоком.

– Привет, пап, – наконец выдавливаю я.

Он хмуро смотрит на меня – ничего нового – и врывается внутрь, волоча за собой огромный чемодан на колесиках. Его набитый портфель болтается в одной большой руке.

– Ты долго не открывал. Ты че, дрочил?

– Нет. Как будто тебя ебет. Добро пожаловать. Твой неожиданный визит как-то связан с маминым уходом?

– Твоя мать – неблагодарная сука, – фыркает он и плюхается на диван. – Я кормил, одевал и содержал ее тридцать пять лет. Я купил ей роскошный дом, возил ее в дорогущие путешествия по всему миру, дарил все дизайнерское. У нее было всего две обязанности. Две. Первая – устраивать хорошие вечеринки, но с этим она никогда не справлялась без повара. Вторая – дать мне красивую семью как с рождественских корпоративных открыток. Ты и Грифф были именно тем, что мне нужно, но она и тут облажалась, и залетела в третий раз.