Текст книги "Аномалия Шарли (ЛП)"

Автор книги: Ша Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Я вылила немного на землю, и Уолтер закричал так, будто врезался задницей в кактус.

– Не трать зря! Не трать больше ни одной капли!

– Ты перестанешь меня тыкать?

– Да, я перестану! Я остановлюсь.

– Тогда ладно, – я собиралась вернуть бутылку внутрь, но она внезапно вырвалась у меня из рук. Я в замешательстве высунулась из окна, и мое лицо покрыла слюна Граклы.

Это был как минимум девяностопроцентный виски. Она плеснула его мне в глаза. Теперь я ослепла, мой нос обжигало, а мои белки словно вспыхнули пламенем.

– Боже мой! Мне нужна вода!

Я ковырялась в кабине добрых тридцать секунд, прежде чем, наконец, нашла одну из фляг. Пока я пыталась сохранить зрение, Уолтер хохотал во всю глотку. Он делал это так усердно, что, вероятно, навредил бы, если бы не остановился. А тем временем Гракла могла сбежать.

– Ой, она никуда не денется, – заявил он после того, как я в двенадцатый раз накричала на него, чтобы он проверил ее. – Я хорошо ее связал.

– Недостаточно хорошо! – сказала я.

Мои глаза все еще горели, и я была уверена, что они будут болеть в течение следующих нескольких дней. Я пролила воду на рубашку и промежность комбинезона. Но, по крайней мере, я снова могла видеть. Я повернулась, чтобы посмотреть в окно, и обнаружила, что Гракла начала трогать ее нос.

Она держала бутылку виски между ног и опустила кончики пальцев по обе стороны от носа. Затем она оскалила зубы и одним быстрым рывком вернула искривленную часть на место.

Я услышала треск через окно кабины.

– Фу!

Уолтер посасывал зубы.

– Да, больше ничего и не скажешь.

Как только ее нос оказался выправлен, Гракла вела себя так, будто ничего не произошло. Она опиралась на веревки, одна нога была скрещена на другой. Ее темные глаза небрежно скользили по земле, она поднесла бутылку к губам. Она сделала три больших глотка, даже не поморщившись.

– Что за черт …? – я не могла закончить мысль. Я не знала, злиться мне или радоваться, ужасаться или впечатляться.

– А что я тебе говорил? Держу пари, теперь ты чувствуешь себя намного лучше, позволив мне заниматься делами, – самодовольно сказал Уолтер.

На полсекунды я была согласна. Но тут Гракла поймала мой взгляд. Черные глаза ее блестели на солнце, впились в мои. Ее губы разошлись вокруг горлышка бутылки в широкой насмешливой ухмылке.

– Нет, – услышала я свой голос. – Нет… я присмотрю за ней.

ГЛАВА 22

Мы с Уолтером спорили о Гракле каждую минуту, которая уходила на то, чтобы вернуться в Логово. Даже после того, как мы припарковались, мы продолжили. Он не думал, что я смогу держать ее под контролем. Я была убеждена, что смогу.

Ни один из нас не сломался.

– Ну-ну, нет. Ни за что.

– Почему нет?

– Потому что ты мягкая, дитя, вот почему! – сказал Уолтер. – И как только она это поймет, она начнет строить тебе глазки. И ты будешь плыть за ней и делать все, что она, черт возьми, скажет.

– Я думаю, что я немного жестче, чем это, – буркнула я.

– Что?

– Я не такая мягкая! Я могу справиться с одним человеком.

– Она не человек! Она гракл – дикое животное! – зарычал Уолтер в ответ. – Я не собираюсь рисковать нашей добычей из-за того, что у тебя вдруг появится немного твердости в крови. Проткнуть кому-то горло – это одно. Но кормить что-то, заботиться о нем, а потом продавать кому-то другому? Это то, что придаст твердости.

– Тогда дай мне шанс получить немного твердости, – резко сказала я.

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не сказать то, что я хотела сказать на самом деле: продажа человека для использования другими было бесспорно самое гнусное и отвратительное, что мог сделать человек. Я не стала бы этого говорить, потому что такие слова для Уолтера не имели бы ни малейшего значения.

Он слишком долго жил в Ничто. Это испортило его. Ветер и жара испортили ему голову. Он многое мог сделать, чтобы защитить нас или получить дополнительную еду. По его мнению, продажа Гракла не являлась ошибкой.

Это было просто выживание.

И я ставила все свои шансы на надежду, что он увидит в этом еще один способ выжить.

– Если хочешь, чтобы я набралась терпения, я это сделаю. Но я не смогу этого сделать, если ты не научишь меня, как.

– Хм. Да… да, думаю, тебе стоит научиться. Чем раньше ты станешь более резкой, тем лучше. Я позволю тебе присмотреть за Граклой, но эй, – густые брови Уолтера приподнялись над его глазами, – она будет твоей работой, хорошо? Тебе лучше следить за ней от восхода до заката и каждый чертов час между ними.

– Буду, – твердо сказала я.

Мы пожали руки – моя ладонь была меньше и сжимала мягче, скользила по неуклюжим костяшкам пальцев Уолтера – затем он сказал с ухмылкой:

– Теперь, когда мы со всем этим разобрались, у тебя не возникнет проблем с доставкой груза из багажника, а?

Мой груз не был этому рад.

Я открыла дверь багажника и передала несколько ящиков Уолтеру. Как только я проложила путь, я пробралась к задней части, где Гракла все еще была привязана к байку.

– Эй? Не спишь?

Она посмотрела на меня поверх руля и схватила виски за горлышко. Когда она ее украла, оставалось почти полбутылки. Теперь я увидела, когда она подняла бутылку над головой, что она была пустой.

– Боже мой… как ты еще не умерла? – буркнула я.

Ее взгляд стал мрачнее.

– Ладно, я развяжу твои веревки…

Она ударила бутылку о борт пикапа одним быстрым, отработанным взмахом. Дно разлетелось. Стекло брызнуло повсюду. Когда она вернула бутылку, та превратилась в дубинку с острыми как бритва зубьями.

– Эй, я не собираюсь причинять тебе боль, – я подняла, защищаясь, руки. – Видишь? Нет оружия. Я просто собираюсь подойти и – ой! Что за черт?

Она порезала меня, когда я потянулась к веревкам. На тыльной стороне моей руки открылся широкий красный рот. Рана была настолько глубокая, что даже не начала кровоточить. Я посмотрела на распахивающуюся кожу, увидела под ней соты сырой плоти, и мои уши стали горячими.

– Ого, держись, – посмеиваясь, крикнул Уолтер. – Ты потеряешь сознание сейчас, упадешь прямо перед ней. Она проткнет тебе шею и высосет всю кровь из твоих вен.

Гракла ухмылялась мне, как бы говоря, что именно это она и сделает. Ее улыбка уже была не такая игривая, как раньше. Мне пришлось сидеть у двери багажника пару минут, пока я убеждала себя оставаться в сознании.

Уолтер перестал вычищать грязь из своей бороды, чтобы не спеша подойти и проверить мою руку.

– Да, это потребует наложения швов.

– Думаешь? – я обернулась, чтобы проверить запасы позади меня. Были почти сумерки – больше тени, чем света. Я плохо видела ящики, чтобы сказать, что в них. – Может, если мы найдем шест или что-то в этом роде, мы сможем…

– Нет, нас нет. Она – твоя работа, и ты должна понять, как с ней справиться.

– Но как я должна…

– Разберись! – крикнул Уолтер. Затем он отошел с дистанции удара, оставляя меня одну.

Я не могла достаточно сосредоточиться, чтобы придумать, как двигать Граклу, не лишившись кожи. Моя рука пульсировала слишком сильно.

– Думаю, я смогу вытащить все остальное. Может, если она проторчит здесь всю ночь, утром она будет менее резкой.

– О, я не думаю, что она будет здесь утром, – хмыкнул Уолтер, не отрываясь от своих ногтей.

Я собиралась спросить его, что он имел в виду, когда услышала безошибочное шипение, кто-то пытался распилить что-то податливое.

– Эй!

Гракла игнорировала меня. Она взяла зазубренный конец бутылки и начала возиться с веревкой, обвивающей ее ноги. Если она порвётся, Гракла убежит. Солнце стояло так низко, что я сомневалась, что грузовик заведется, и я была почти уверена, что она сможет победить меня в забеге.

– Лучше придумай что-нибудь, – сказал Уолтер.

Я развязала верхнюю половину комбинезона и натянула его, застегивая до подбородка. Это была не очень хорошая защита от бутылки, но это все, на что у меня было время. Всего в нескольких шагах от грузовика лежала упавшая ветка. Палка была бы лучше: она была бы тяжелее и сбалансированнее. Мне просто повезло, что мне было чем бороться.

– Прекрати немедленно! Положи это, – крикнула я.

Гракл пилила быстрее.

– Ладно. Если ты не собираешься слушать… – я выбила бутылку из ее рук краем ветки. А потом отбросила ногой вне ее досягаемости.

Она была не в восторге от этого. У меня были царапины и синяки, доказывающие, что она была несчастна. В итоге мне пришлось использовать ветку как рычаг, чтобы отодвинуть ее от байка. В какой-то момент, пока я одной рукой возилась, чтобы развязать ее, Гракла поняла, что узел между ее запястьями был довольно полезным оружием.

– Ой!

Она второй раз вонзила узел в мою голень, и это так было больно, что я почти потеряла хватку. Единственное, что удержало меня в вертикальном положении, – это знание, что я умру, если упаду. Она была достаточно злой, когда я была на ногах; я не могла представить, что она будет делать, если я окажусь на спине.

– Знаешь что? Я почти поладила с тобой – остановись!

Когда она снова замахнулась на меня, я отступила и изо всех сил пнула ее в плечо – так сильно, что ее отбросило в сторону. Меня мутило, я услышала, как она ударилась головой о край грузовика. Я не чувствовала себя хорошо по этому поводу. Хотела бы я проявить чуть больше самоконтроля.

Но пока она терла голову, я получила несколько дополнительных секунд, необходимых для того, чтобы развязать веревку.

– Пошли, урод! Я хочу, чтобы эта добыча была внутри, прежде чем койоты выйдут.

– Заткнись, Уолтер! – сказала я. Я сильно потянула за веревку, и, к моему удивлению, Гракла встала на ноги. Теперь осталось только вывести ее из грузовика. – Это было бы намного быстрее, если бы ты перестала царапать себя и… уф!

Моя голова откинулась, а тело дернулось вперед. Мои голени ударились о край двери багажника, и я упала шеей на землю. Треск, в голове посветлело. Я услышала смех Уолтера и торжествующий вой Граклы – оба звука были приглушены шумом крови в моих ушах.

У меня перед глазами вспыхнули черные точки, когда легкие с трудом набрали воздух. Мгновение я боялась пошевелиться. Боялась, что я сломала себе шею. Как только мне удалось просунуть руки под себя, Гракла бросилась мне в поясницу.

Она была сильной. Не Нормально сильной: у меня был шанс против нее. Но это был не эпизод «Агента», и мы не собирались безобидно валяться, пока один из нас не возьмет верх.

Гракла пыталась убить меня.

Она перекинула петлю своих рук через мою голову. Когда я попыталась пройти сквозь них, мои плечи застряли. Она прижала колени к изгибу моих ног, придавливая меня, и я могла только повернуться в сторону.

И когда я повернулась, она прижала сгиб руки к моему горлу.

Потом она начала давить.

– Уо… Уолтер! – я задыхалась.

Он ничего не замечал, ругал какого-то жука, который попытался высосать кровь из его кожистой шеи. Я пыталась оттащить руку Граклы, но она так крепко меня сжала, что я с трудом могла коснуться кончиками пальцев ее рукава. Мои ноги были прижаты. Мои ноги не могли получить достаточное сцепление, чтобы подтолкнуть мое тело вперед.

Все, что мне было нужно, это небольшой толчок. Немного воздуха. Полсекунды облегчения.

Но это было все равно, что снова оказаться в Толкаче: в ловушке на спине, с приближающимся бетонным потолком. Говард оставлял мне свободными руки, потому что он знал, что они не принесут мне никакой пользы.

Я не была Нормалом. У меня не хватало сил, чтобы отодвинуть потолок и сбежать. Поэтому я боролась так долго, как могла, сжимая воздух, пока были силы. Потолок становился тяжелее, и мои руки уставали. Но я продолжала давить – пока мои запястья не ломались с тошнотворным треском.

Затем потолок падал, раздавливая меня.

И вот оно… вот темнота и покалывание, и теплый гул в ушах…

– Слезь с него! Слезь!

Кто-то кричит, и вдруг темнота исчезает. Я снова в свете, наблюдаю, как тень мужских ногтей царапает руку, обхватившую его горло. Его ноги брыкаются, такие же бесполезные, как и мои – я вижу их в самом низу картинки.

Он извивается в захвате своего похитителя. Его кулак, побелевший и покрытый шрамами, проходит над его головой. Он опускается, как молот, и с силой врезается в стену плоти позади него. Раздается вскрик, а затем рука ослабляет хватку.

Мое тело двигалось само по себе. Это было легко – такая же ясная и бездумная реакция, как обход песочной ямы. Мой кулак поднялся. Он сделал взмах. Я чувствовала, как напряженный край моей руки сильно ударил по изгибу ребер Граклы.

Это выбило воздух из нее.

Пока она хватала ртом воздух, я следовала за движениями тени: откатилась от нее и вскочила на ноги. Гракла пыталась залезть под грузовик. Она извивалась всеми четырьмя конечностями и почти успела. Но я врезалась пяткой в ее поясницу – каким-то образом зная, что это причинит ей почти парализующую боль.

– Да, с меня этого достаточно, – кричали мы с тенью вместе. – В следующий раз, когда ты нападешь на меня, я убью тебя, О’Брайен!

Видение прошло сквозь меня, как ветер, и внезапно я снова оказалась в реальном мире. Это было как оказаться в ловушке под водой, а затем внезапно вырваться на воздух: мне нужно было время, чтобы приспособиться к тому, чтобы быть на поверхности. Сумеречный свет пронзил мои глаза, как полдень, а ветер казался градусов на пятнадцать прохладнее. Сверчки не стрекотали, а кричали ​​вокруг меня – кричали, будто кто-то вырывал их колючие конечности.

Такого еще никогда не было. Это была чужая сила; это были чужие слова. Я видела вещи, да. Но никогда эти вещи не казались мне настолько реальными, чтобы я стала ими.

В трех шагах от меня Гракла лежала на спине, как собака. Ее глаза были широко раскрыты, а конечности сжались в защитном жесте. Вздохи боли вырывались сквозь обнажённые и сжатые зубы. Они били меня по ушам, как ладони по металлической двери. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы заметить слезы, которые навернулись, когда она смотрела на меня сверху вниз.

И еще несколько секунд, чтобы их почувствовать.

– Вставай.

Она могла не понять моих слов, но она, казалось, знала, что резкий рывок за веревку означал встать на ноги. Я взяла ветку и подтолкнула ее перед собой. Я усвоила урок: я не позволю ей снова отстать от меня.

Мы прошли мимо Уолтера, который держал Жозефину и все еще целился в место нашей драки. Его брови были подняты так высоко, что чуть не залезли в шляпу.

– Вот так драка, уродка. Не знал, что это в тебе есть. Кто такой О'Брайен? – добавил он, когда я не ответила.

– Никто. Это просто выражение, – соврала я.

Правда в том, что я не знала, кем был О'Брайен. Но имя вылетело из моих уст. И это пугало меня.

Чтобы привести Граклу в движение, потребовалась всего пара толчков. Она почти сразу же нашла наш след и пошла к Логову.

Логово Уолтера было просто пещерой в глуши. Мы думали, раньше это было какое-то медицинское здание. Затем что-то произошло, что обрушило верхнюю часть здания, а нижняя провалилась под землю.

Теперь все, что осталось на поверхности, – это прогнившая, покрытая дегтем крыша, которая доставала ниже моих плеч. Было достаточно трудно заметить это место. Но со всеми растущими вокруг него мескитовыми деревьями найти его было практически невозможно.

Я привязала Граклу к дереву снаружи. Она неуверенно смотрела на обрушившуюся букву V на крыше Логова, приседая, чтобы вглядеться в темноту.

– Я хотела бы сказать тебе, что внутри лучше, но это не так. А теперь оставайся здесь, пока я помогу Уолтеру.

Уже стемнело, когда мы закончили нести все в Логово. Внутри крыши был узкий наклонный туннель. Выглядело пугающе, но подняться было сложно только во время дождя. Некоторые ящики были настолько тяжелые, что мы решили просто толкнуть их и позволить им скатиться по склону. Примечательно, что они остались целыми.

– Знаешь, что они не кладут в прочные деревянные ящики? Хлам! – радостно сказал Уолтер.

Его волнение росло с каждой поездкой, пока я не начала думать, что он мог потерять сознание до того, как груз будет переправлен. Но он держался достаточно долго, чтобы грузовик был скрыт. Как только он благополучно спрятал свою долю добычи в своем углу, он пошел, шаркая, прочь, чтобы найти лом.

Остаток вечера от заплесневелых голубых стен эхом отзывался ритм треска дерева и радостного хохота. Он не скажет мне, что нашел, до завтра. Уолтеру нравилось проводить время наедине со своими находками, что было странно. Но в Уолтере малое было не странным.

Причина, по которой он оставлял себе половину находок, была совершенно непонятна мне. У него были резные фигурки из рогов и свечи из жира животных, горящие в чашках разбитых бутылок из-под виски по всему его пространству. Несколько неприлично кривых полок висели на стене за его спиной. Вокруг его спального мешка было нагромождено так много всякого хлама, что он начал тянуться в гостиную – так он называл узкий, выложенный плиткой отрезок пола между моей и его зонами.

Мой уголок только начал походить на дом. У меня был спальный мешок, место, куда можно было повесить револьвер, и коробка, куда я буду складывать вещи – если когда-нибудь найду что-нибудь стоящее. Но большую часть времени я проводила в углу, который Уолтер называл своей кухней.

Моей работой было разводить огонь. Пока мы отсутствовали, пламя почти полностью угасло, осталась только ямка, мерцающая раскаленными углями. Они голодали, в отчаянии. Чтобы их распалить, нужно было немного трута и несколько сухих веток. Вскоре огонь вырастал высоким и толстым – злобно лизал все, что я туда бросала.

Как только огонь немного наелся, я поставила на решетку старую чугунную сковороду, чтобы она разогрелась. Потом вернулась в свой угол.

– Холодно там, да? – крикнула я Гракле.

Уолтер был достаточно любезен, чтобы одолжить мне цепь, замок и пару наручников из своего тайника. Я прицепила их к единственной вещи в Логове, которая все еще имела какие-то корни: к перилам, ведущим вниз по ступенькам к бассейну.

Я точно не знала, что такое бассейн. Или почему они помещали его внутри здания. Я знала, как он назывался, только из-за белых выцветших слов, напечатанных на стене над водой: «Перед отъездом насладитесь бесплатным купанием в нашем ультрасовременном бассейне для детоксикации».

Я никогда не узнаю, чем раньше было Логово. Уолтер говорил, что он нашел тонну таблеток, порошков и вещей для курения, когда впервые въехал. Он говорил, что Логово – это золотая жила, самая большая его добыча.

Но я думала, что раньше это было место, где люди платили кредиты, чтобы… что-то делать.

Помните: I.V. действует сильнее, чем ингаляция. Обязательно ознакомьтесь со своими картами здоровья АВА для индивидуальной дозировки, одобренной врачом, прежде чем менять способы приема.

Это были слова в моем углу стены, и они звучали так, будто в этом месте Уолтер проводил большую часть своего времени Раньше. Самое смешное, что я не думала, что он это понимал.

Часть крыши была приоткрыта над бассейном – и это было нормально, потому что весь дождь, который мы получали, только добавлял нам воды. Но это также означало, что земля вокруг была всегда немного влажная. А когда ночной воздух становился немного прохладнее, это было не слишком комфортно.

Я могла быть злой, но я не была тираном. То, как замок защелкивался в звеньях цепи, создавало регулируемую петлю. Сейчас я так крепко приковала Граклу к перилам, что она едва могла лечь спать. Длины было достаточно, чтобы добраться до ее горшка, но недостаточно, чтобы добраться до бассейна. И она была в пяти ярдах от ближайшего сухого места.

Однако все могло измениться, если она решит вести себя хорошо.

– Эй, посмотри сюда, – я наклонилась, схватила с пола конец цепи и широко растянула его между руками. – Это, если ты хорошая, – я свела ладони так, что они почти соприкасались, – а это, если ты плохая. Понятно? Хорошая – плохая. Хорошая… пл… о, да ладно!

– Что? Что не так? – Уолтер высунул голову из ящика, где он рылся, и я увидела, что на нем были очки, благодаря которым его глаза казались три раза больше. – Что она сделала?

– Думаю, она обмочилась, – сказала я, глядя на лужу между ног Граклы.

Ее улыбка подтверждала это.

– Ну, ты дала ей горшок? – крикнул Уолтер.

– Да, он прямо здесь. Он касается ее локтя.

– Ты сказала ей, для чего это?

– Она должна знать, для чего это!

– Граклы делают все свои дела в траве. Как коровы. Она, наверное, никогда не видела ведра, разве что для воды, – фыркнул он. – Держу пари, ты сейчас чувствуешь себя довольно глупо.

– Ну, ты выглядишь как идиот, – ответила я. – И ты знаешь, что нельзя носить это на улице, да?

Он оборонительно дернул свои очки.

– Почему это? Я вижу лучше, чем за двадцать лет! Если их поместить в мой прицел, я смогу сосчитать веснушки на клюве вороны за три мили.

– Солнце поджарит тебе глаза, тупица.

– Что?

Я игнорировала Уолтера и склонилась над Граклой.

– Почему ты обмочилась в штаны, а?

Она снова улыбалась.

То, что мы не говорили на одном языке, не означало, что я не знала этой насмешки. Я улыбалась в ответ. Затем я отперла замок и затянула цепочку настолько туго, что она не сможет лечь спать.

– Плохо, – сказала я.

ГЛАВА 23

ДЕКАБРЬ 2212

Добро пожаловать в «Calvert ZOOTer-Cade»!

– Нет читов

– Нет модов

– Играй честно!

Мэтт смотрел на приветственный знак, не мигая. Его глаза были налиты кровью и опухли, в них зияла глубокая щель постоянного шока. Если бы они могли говорить, они, вероятно, кричали бы. Они вырвались бы из глазниц и визжали, свисая со шнуров. Только когда солнце превратило бы их в изюм с голубоватым оттенком, они, наконец, замолчали бы.

Но даже если бы они обратились в прах и унеслись ветром, он никогда не смог бы забыть то, что видели его глаза.

– Думаешь, что-то осталось? – прошептал Тревор. Его взгляд был иным. Сложнее, как-то. Он порхал по руинам, как ястреб, осматривающий поле. – Здесь должно быть что-то. Я умираю от голода.

Тревор первым вышел из дверного проема. В руке у него был небольшой нож – складной нож, который они нашли под сиденьем брошенной машины. Само лезвие было не длиннее пальца. Его едва ли можно было квалифицировать как инструмент, и нож был бесполезен в бою. Но Тревор держался за него так, словно был готов сразиться с армией, если придется.

– Здесь ничего.

Он разочарованно нахмурился, снова проверяя стойку регистрации. Его джинсовая куртка так загрубела от грязи, что даже скрипела, когда он согнул руку. На его джинсах были прорехи, а подошва его левого ботинка раскололась. Передняя часть его красной футболки выглядела как пасть осиного гнезда.

Он почесал завитки волос на щеках, как собака прогоняла блох. Густые хлопья посыпали воздух, когда он провел пальцами по голове.

– Как думаешь, есть что-нибудь с призами?

Мэтт не отвечал. И он не мигал.

Через мгновение Тревор со вздохом пересек комнату.

Он нырнул за прилавок, и звук захлопывающихся ящиков эхом отразился от стен. На столешнице валялись мусор и обертки. За его спиной полки с призами были в основном заполнены: разноцветные безделушки, потускневшие в паутине, и чучела медведей, наблюдающие серыми от пыли глазами.

Единственные пустые слоты были там, где раньше был «SuperSand». Все хирургические пакеты были украдены – вскрыты и высосаны насухо, а пачки – оставлены ​​на столешнице. Раньше они были самым дешевым призом на полке. Пакет из двадцати всего за десять баллов.

Теперь, похоже, они могли быть самыми ценными вещами на многие мили.

– Если бы ты помог, дело пошло бы намного быстрее, – крикнул Тревор.

Мэтт покачал головой.

– Я… я должен следить за дверью.

Его глаза были не на двери. Он смотрел на прилавок с того самого момента, как они вошли.

Здесь что-то произошло. Что-то плохое. На краю столешницы была глубокая насечка в черно-белом клетчатом узоре. Коричневое кольцо стекало оттуда линиями по передней части стойки, где собиралась в огромное темное пятно на ковровом покрытии.

Пятно было мертвое и высохшее, но Мэтт смотрел на него так, будто оно еще было свежим.

Мокрым, красным и пузырящимся…

– Эй! – Тревор ждал, пока Мэтт поднимет взгляд. – Тебе лучше взять себя в руки.

– Я в порядке.

– Ты плохо выглядишь, – пробормотал Тревор.

Мэтт выглядел плохо. Его одежда была чище, а щетина на лице не такая густая, как у Тревора. Но он потерял более двадцати фунтов, и теперь выглядел осунувшимся. В нем была жизнь и энергия трещины в засохшей грязи.

В последний раз покопавшись в полках, Тревор повернулся и хмуро посмотрел на пару двойных дверей. Они были за главным входом, примерно в двадцати футах от конца прилавка с призами. Стекла внутри дверей были сильно тонированы. Сквозь черноту просвечраясь найти хоть крупицу того металла, который я затолкала в чемодан.

– Если Владычица ждала меня, её не будет интересовать, как я выгляжу. Я не влезла.

– Как это размер не подошёл?! – вспыхивает девушка и круглыми глазами смотрит на меня. Круглые и чёрные сияющие глаза. Добрые и доверчивые глаза. – Они это специально!

– Они – это…

– Забудь, – резко отмахивается Киара и берёт меня за руку, позабыв про все приличия. – Идём, обещаю, тебе понравится.

Она тащит меня по коридору некоторое время, только после этого вспоминает, что может перенести нас.

На одной длинной и высокой аметистовой стене располагаются три двери. Одна из них значительно выше остальных и минимально украшена камнями. Две остальные отличаются только цветом, но резьба, высота и ширина полностью одинаковы. Первая (светлая) – это, по моим предположениям, спальня Владычицы, а вторая, на несколько тонов темнее – ванная комната. Даже на расстоянии трёх метров доносится терпкий аромат мыла. Я чётко улавливаю сирень, её запах хранит в себе столько приятных мелочных воспоминаний. Каждый год, когда начинала цвести сирень, и пока её небольшие цветочки не сдувало ветром, разнося по земле и воздуху, я отламывала себе самые махровые ветки и ставила на рабочем столе. Вся комната пахла цветами, и Айк непрерывно жаловался, что мой мерзкий освежитель захватил весь дом. Порой он даже не заходил ко мне, а говорил за дверью, предварительно отойдя на метр.

На противоположной стене следует череда других комнат. Я догадываюсь, что в них живут приближённые. Это не этаж Владычицы, как в других сферах, а этаж власти. Здесь обосновались самые доверенные посыльные, хранители и покровители. Посыльный, принимавший меня у ворот направляется к нам сразу после того как захлопнул дверь своей спальни.

– Снова приветствую, – обращается он ко мне, а затем переключается на Киару. – Киара, ты заставила меня ждать. Уверен, Милдред это не пришлось по нраву.

Звучало это как упрёк. Чтобы посыльный так общался с сокрушающим… Все кругом твердили мне, что они лишь прислужники, заполняющие дно сословия мира сфер.

– Давай спросим у неё, Норвуд, – девушка вроде бы и возмущённо, но дружелюбно вскидывает брови. Оба смотрят на меня в ожидании, что я предотвращу разгорающийся спор. К их досаде, слышится естественный скрип: перед нами открывается тронный зал.

Глаза быстро свыкаются с пронзительным жёлтым светом. Сияние разнообразных ламп похоже на солнце, но тем не менее некоторые углы остаются темноватыми и укромными.

Сомневаюсь, что туда часто ступает чья-то нога. Как и в каждом тронном зале, верх – это крестовые своды. По бокам идут двухэтажные протяжённые аркады. Это больше похоже не театр, в котором горит только сцена, а зрители во мраке восхищаются действом. Ранее здесь точно сидели покровители и хранители и наблюдали за чем-то грандиозным. Сейчас эти специальные места для зрителей пустуют, и давно – это чувствуется.

Киара подводит меня к ступенькам, чтоб подняться на невысокую платформу. Я иду по красной дорожке, обделанной по бокам золотыми вставками. Конечно, нам приходится пройти длинный путь, чтобы добраться до вершины, как и в залах других сфер.

Трон, на котором она располагается, создал слово «великолепие». Спинка высокая, расширяется к концу, по краям отделана золотом. Подлокотники и ножки блестят тем же драгоценным металлом. Сама Владычица небольшая по телосложению, её «сиденье» ей великовато, из-за чего мне хорошо видно его фиолетовый цвет. Позади Юми, у толстенных пилястр, навытяжку стоит старенький хранитель – он облачён в сине-серебряные доспехи, и правая рука Юми – на нём педантично вычищенные доспехи из золота. Мужчина сияет в золоте, но лицо его подозрительно сосредоточенное. Мы встречаемся взглядами и его настойчивость не оставляет мне выбора, кроме как продолжать смотреть. Долгий контакт даёт понять, что я ему совсем не нравлюсь.

Из окон на пол тронного зала падает свет вышедшей из тени облаков луны. Я ловлю один луч глазом и неконтролируемо морщусь. На Земле такой эффект могло производить лишь полуденное солнце, а не вечная луна.

– Приветствую тебя, Милдред, – ангельским голосом произносит Владычица. Я подмечаю в нём не столько доброты, сколько авторитета, выработанного годами правления. Она встаёт со своего положенного места. Это действие вызывает беспокойство и недоумение у её правой руки. Он хочет подорваться и усадить её на трон, но сдерживается, сильно стискивая зубы. – Я Юми Нисимура, Владычица Аметистовой сферы.

Она предлагает официальное рукопожатие. Её рука такая миниатюрная, нежная и мягкая, что мне хочется закутаться в её тёплых ладонях и забыть обо всех горестях и крысах, путающихся под ногами.

– Приветствую, Владычица.

Я почтительно опускаю голову, она убирает руку, и мне мгновенно хочется вернуть её. Юми улыбается, и глаза её становятся острыми узкими лодочками. Блики в чёрных зрачках напоминают мне звёздный небосвод, в котором так легко затеряться. Глянцевые тёмно-шоколадные глаза отражают мои бледные волосы. Почему-то мне сразу хочется довериться ей, поделиться переживаниями. Такой кроткой я представляла себе свою маму. Каждый день, каждый миг я думала о той беловолосой счастливой женщине и видела в ней характер Юми Нисимуры.

Владычица обнаруживает мой резкий эмоциональный спад и взволнованно хмурит брови.

– Должно быть, ты недостаточно отдохнула. Нужен сон?

Слова женщины бьют по груди кувалдой с шипами. Я натягиваю фальшивую улыбку и снова склоняю голову. Гоню мысли прочь и задумываюсь о врагах, которые мотивируют меня двигаться.

– Нет. Я хорошо спала благодаря удобствам, которые вы мне предоставили.

– Тогда можем начать. Если почувствуешь себя плохо – сообщи. Врач осмотрит тебя.

Я киваю, и мы продвигаемся к трону. Киара и Норвуд следуют за нами, они останавливаются недалеко от нас. Девушка роняет свой меч, она вовремя хватает его, однако тот успевает кончиком стукнуться об пол. Посыльный по-дружески смеётся с её оплошности. Когда Киара слышит тихий хохот, пихает друга металлическим локтем. Лязг их доспехов негромкий, но обращает внимание. Владычица бросает в их сторону строгий взгляд и они, как её послушные дети, немедля затихают и опускают руки по швам. Но с их лиц не сползает усмешка.