Текст книги "Аномалия Шарли (ЛП)"

Автор книги: Ша Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Уолтер наклонился и зачерпнул горсть земли.

– Видишь это?

– Да, я вижу – это почти у меня под носом.

– Это Даллас, – сказал он, потрясая кулаком. – А это… – он взял песчинку с вершины горки, – Мир Уродов. Вот эта маленькая, ничего не знающая крошка. Это вы все. И упс, – он швыряет крошку в кусты, – вот так. Вот что с вами случится, как только эти придурки-граклы поймут, как туда попасть.

Мой желудок сжался.

– Что такое приду… ах!

Боль в животе такая острая, что у меня перехватило дыхание. Холодный пот залил мое лицо. Меня уже съедали черви? Я умру?

Уолтер смеялся над моим беспокойством.

– Нет, это просто подействовала таблетка. Через секунду ты почувствуешь себя намного хуже. Но ты будешь жить, – он наклонился над сумками и вернулся с рулоном тяжелой ткани. – Мы остановимся здесь на ночь. Тогда завтра ты получишь обратно свой пистолет, и я верну твой небольшой долг.

Я не успела спросить, что это, мой желудок вывернуло наизнанку. Я согнулась пополам, когда кислота и мутная вода вырвались с такой силой, что потекли из моих ноздрей.

Уолтер одобрительно кивал.

– Ну вот. Не держи это себе. Ты придешь в себя, когда все выйдет, уродка.

ГЛАВА 14

– Ты еще не закончила? Боже! – кричал Уолтер.

Я была не в настроении.

Не в настроении говорить. Не в настроении дышать. Я была не в настроении слушать крики или кричать в ответ. У меня было утро самого жалкого, огненного уголка ада – и все, чего я хотела, – это умереть спокойно.

– С теми яйцами все было в порядке, – продолжил Уолтер, не обращая внимания на мои страдания. – Я хорошо себя чувствую! Твои уродские внутренности сделаны из бумаги.

Я никогда не ела яйца. Я, честно говоря, до сих пор не знала, что они из себя представляли. Я запуталась, когда Уолтер попытался это объяснить:

– Смотри, все начинается с чего-то другого. Либо ты выходишь мокрым и шевелишься, либо вылупляешься из яйца.

Уолтер положил мне на ладонь маленький овал кремового цвета, и я осторожно подержала его. Оно оказалось тяжелее, чем я ожидала. Скорлупа была гладкой, как камень.

– О. Так это как Труба, ​​– сказала я.

– Что?

– Труба. Откуда берутся дети. Ты знаешь, как это работает, – продолжила я, когда Уолтер покачал головой. – Заполняешь форму, отправляешь ее в лабораторию – и когда следующая партия готова, вам присылают ребенка.

Уолтер покосился на меня, разинув рот.

– Что, черт возьми…? Нет, это так не работает! Какого черта… ты вообще человек?

– Да, конечно, я человек, – сказала я, защищаясь. Я не знала, почему я так расстроилась по этому поводу. Может, потому, что Уолтер заставил меня почувствовать себя идиоткой, когда я сказала то, что было очевидной правдой.

Не важно. Он был идиотом.

– Что вообще…? Нет. Знаешь, что? Я не хочу знать, – сказал он через мгновение, высоко подняв руки. Затем он протянул руку и схватил яйцо с верхушки кучи. – А теперь будь внимательна, потому что твоя очередь готовить при следующем привале.

Я была в ужасе, когда Уолтер разбил одно из яиц. Но потом я увидела желто-оранжевую слизь, которая вышла оттуда, и снова пришла в замешательство.

– Я думала, ты сказал, что там что-то живет?

– Э, еще нет. Их не высидели достаточно долго, чтобы они превратились в тварей.

– Тогда что…?

– Нет. Нет, это не моя работа. Ты заставишь свою маму рассказать тебе об этом, когда увидишь ее в следующий раз.

Я не думала о своей матери почти десять лет. Все, что я помнила о ней, это красные ногти, светлые кудри и ужасный высокий голос.

Уолтеру потребовалось около пяти минут, чтобы разбить и сварить кучу яиц. Он добавил в смесь щепотку других вещей – цветную пыль из карманов жилета, которая, по его словам, сделает все это райским на вкус.

Я не знала, чего ожидать, когда откусила первый кусочек. Но оказывается, что рай был чертовски вкусен.

– Хотя бы дыши! – сказал Уолтер, глядя, как я ем.

– Извини. Я голодна, – сказала я между глотками. – И это потрясающе.

– Что? У твоей странной еды нет никакого вкуса?

Я покачал головой и хмыкнул с набитым ртом:

– Не так.

Это было прошлой ночью. Этим утром я проснулась с ощущением, что эти яйца разозлились на меня за то, что я их съела, и они не могли выбраться достаточно быстро.

Сейчас сидела за кустом, надеясь, что скоро все закончится.

– Кажется, я умираю, – простонала я.

– Нет, ты просто не привыкла есть как техасец. Но ты справишься. У тебя есть зубы, да? Значит, нужно уметь есть, – со смехом сказал Уолтер. Затем он хлопнул в ладоши. – Вот что я тебе скажу: может, я испеку нам кукурузных лепешек? Это успокоит твой желудок.

После того, что случилось с яйцами, мне не хотелось больше пробовать кулинарию Уолтера. Но как только я ощутила запах шипящих над огнем лепешек, я решила, что стоит рискнуть.

Уолтер разговаривал со мной все время, пока работал. Казалось, он думал, что я буду готовить уже завтра. Поэтому я старалась следить за всем, что он делал, и запоминать все, что он говорил. Но нужно было многому научиться.

Уолтер зачерпнул на сковороду белый комок чего-то, что называлось жиром от бекона, и поджарил на нем лепешки, пока они не стали коричневыми с обеих сторон. Я не знала, смогу ли я когда-нибудь приготовить кукурузные лепешки для себя, но я была уверена, что попробую.

Они были вкусными – даже лучше, чем яйца. Сладкие и мягкие, с небольшим количеством соли. Я проглотила свою долю и в то же время старалась обращать внимание на то, как Уолтер говорил об услуге, которую я ему была должна.

– На прошлой неделе у меня были небольшие неприятности, – выдавил он, жуя лепешку. – Ну, обычно я довольно прилично играю в карты – чертовски прилично, должен сказать. Но парень к югу отсюда, его зовут Брендон, неплох. Спустил меня до трусов, если ты понимаешь, о чем я.

Я не знала, что он имел в виду. Я не знала, что все это значило.

И я была слишком занята едой, чтобы волноваться.

– Я, э-э… короче, я прыгнул выше головы. Ставил больше, чем у меня было за столом, понимаешь?

Я до сих пор не знала, и мне было все равно.

– Так что теперь я ему кое-что должен – вот почему я преследовал вас, уродов. Я надеялся, что ты бросишь несколько вещей, которыми я мог бы заплатить ему.

– Подожди, ты преследовал нас до того, как на нас напали? – сказала я, забыв о еде. – Тогда какого черта ты нас не предупредил?

– Что я должен был сказать, а? Начать бегать? От ружья не убежишь, урод, особенно от их. Когда я увидел подкрадывающихся граклов, было уже слишком поздно.

– И куда они пошли? – с нажимом спросила я. – Полиция пойдет на их поиски – они убили нашего шерифа.

– Я не видел, куда они пошли, и не имело бы значения, даже если бы я видел. Самое лучшее, что ты могла бы сделать – и я серьезно, урод, – самое лучшее, что ты могла бы сделать сейчас, это просто опустить голову и уйти.

Я не хотела оставлять это. Чем больше я думала об этом, тем больше сходила с ума.

– Шериф Кляйн была хорошим человеком. Она не заслужила быть убитой…

– Ах, вряд ли кто-то этого заслуживает. Просто случается, что тебя убивают. И если попытаешься отправиться на поиски этих граклов, то с тобой это случится. Ладно, послушай, – Уолтер вытащил из сумки ремень и достал мой револьвер, – это лучевое ружье, верно? Попадешь под такое, и почти всегда самое худшее, что может случиться, – это ожог.

Он сунул руку в мешок и порылся снова. Затем он бросил мне небольшой металлический предмет.

– Это то, чем стреляли эти Граклы. Это называется пуля.

Она была тяжелой. Это первое, что я заметила в пуле. Во-вторых, она была почти такой же длины, как мой палец, и имела форму собачьего зуба.

– Это то, что убило их? – прошептала я, не веря.

– Что?

– Это то, что их убило?

– Ага. Теперь просто подумай об этой штуке, которая разрывает тебя. Вау! – Уолтер рассмеялся. – Это не просто обжигает.

Мне не нужно было представлять это, потому что я видела это воочию. Я до сих пор помнила, как голова офицера взорвалась, когда в него выстрелили. Иногда я видела это снова и снова в моих снах – когда сон так ложился мне в грудь, что я не могла пошевелиться, мои глаза были зажмурены и не могли открыться.

Я видела, как его голова взорвалась, и все содержимое забрызгало стенку броненосца, как яйцо, разбитое на сковороде.

Пока я держала пулю в руке и думала о том, что случилось с полицией… что случилось с Кляйн… моя кровь кипела.

– Где взять пистолет, который стреляет пулями?

– Нигде, – фыркнул Уолтер. – Единственная причина, по которой они есть у Граклов, в том, что у них есть большая машина, которая их производит. В один конец они сбрасывают металлолом, а из другого вылетают пистолеты и пули.

– Тогда как мне получить одну из этих машин?

– Никак, – коротко ответил Уолтер. – Несколько лет назад в Сан-Антоне было такое, но мы с ребятами пошли и взорвали его.

– Что? Почему вы так поступили? – недоверчиво сказала я. – Вы должны были использовать его!

– Зачем? Если бы мы оставили эту штуку в рабочем состоянии, пришел бы кто-нибудь другой и убил бы нас ради нее. Тогда бы они пошли дальше и убили бы гораздо больше, – лицо Уолтера помрачнело. – Я знаю, что ты чувствуешь, дитя. Знаю. Когда ты молод, кажется, что убийство – это ответ на все вопросы, но правда в том, что убийство – это мелкий ответ. Не главный ответ. И я обнаружил, что если остынешь и немного подумаешь, ты обязательно найдешь что-нибудь получше.

Он опустил в рот еще одну кукурузную лепешку и рявкнул с полным ртом:

– Теперь давай поговорим о том, как мы поступим со старым Брендоном.

* * *

Лепешки помогли успокоить желудок. Через час мы собрались и отправились к лагерю Брендона.

– Я никогда не езжу на байке в присутствии людей, – ворчал Уолтер, когда я спросила, почему мы не могли просто проехать три мили до лагеря. – Если они его увидят, то попытаются украсть.

Я не могла представить, чтобы такое могло произойти. Они могли украсть его только для того, чтобы сбросить со скалы, но вряд ли кто-то настолько отчаялся бы, чтобы использовать его.

Уолтер настаивал, что если я собиралась помочь ему с Брендоном, то я должна была выглядеть прилично. Где-то ночью он постирал мой полосатый комбинезон и повесил его сушиться в кустах – должно быть, я была измучена сильнее, чем думала, потому что понятия не имела, что он сделал это. Сегодня утром он вытряхнул муравьев из рукавов и сказал мне надеть его.

– Эх, это не самый женственный вид в моей жизни. Но и голой быть тоже нельзя… – через мгновение он вытащил из одной из сумок мой ремень и велел надеть его. – Ага. Да, так лучше. Это подчеркнет твою фигуру.

– Мою что?

– Твою форму. Твою… знаешь, твою женскую фигуру.

Он поднял руки и сделал в воздухе странный змеиный жест. Но я все еще не поняла.

– Ну же, уродка. Разве ты не замечала, что женщины и мужчины устроены по-разному? Что мужчины все прямые, а у женщин есть изгибы?

– Я… ну, да. Но я никогда не думала об этом, – сказала я неуверенно.

Уолтер какое-то время смотрел на меня с некоторым замешательством. Затем он потопал прочь, бормоча о том, как он не хотел знать.

Мы нашли лишнюю пару ботинок в одной из сумок. Даже без звезды и клейма на язычках я бы все равно узнала в них ботинки полиции. Они были черными и крепкими, чтобы выдержать долгую носку.

Я сразу же подумала, не принадлежали ли они Кляйн. Когда я почувствовала, насколько хорошо они подошли, я убедилась в этом.

– И что? Они ей больше не понадобятся, – проворчал Уолтер, когда я упомянула об этом.

– Я знаю… просто неудобно носить сапоги мертвеца, – сказала я, сжимая пальцы ног на губчатых подошвах.

Уолтер хлопнул себя по бокам.

– Ну, либо так, либо босиком ходить.

Я поняла, что особого выбора у меня не было. Поэтому я затянула шнурки и последовала за ним из лагеря.

Пять минут спустя мы шли к извилистому изгибу узкого ручья.

– Ты почти дошла сюда вчера. Но повернула не в ту сторону. Деревья – это фокус, ясно? Если хочешь найти воду, ищи деревья, – говорил Уолтер, ведя меня через заросли между стволами. Он замер через несколько шагов и указал на сплетение кустов слева от себя. – Не трогай эти листья. Увидишь такие листья, просто обойди их.

Я осторожно следовала за ним, пока он делал широкую дугу мимо кустов.

– Что произойдет, если я прикоснусь к ним?

– Хм. Его называют ядовитым плющом. Тебе нужна причина лучше?

– Мне просто было любопытно.

После еще одного влажного вздоха он объяснил:

– Ты прикасаешься к этой штуке, приближаешься к ней, и ты будешь чесаться в местах, о которых даже не подозревала. Парень, который раньше бегал с нами, думал, что он умнее и утащит лишнюю долю добычи, – продолжал Уолтер. – Поэтому мы поймали его и втерли ему в глаза кучу этих листьев. Они раздулись, как у лягушки. Думаю, он мог ослепнуть.

– Боже, – сказала я, пытаясь представить, как это выглядело. – Я думала, ты сказал, что насилие – это не ответ?

– Нет, я сказал, что убийство – это не ответ. Но должны быть правила – без правил мир бы сошел с ума. Проблема в том, что люди не понимают правил, пока вы их не объясните, – я слышала смешок в его голосе, когда он добавил. – И это можно объяснить множеством способов.

Впереди журчала вода. Я уже видела фотографии ручьев – я видела фотографии многих вещей. Но фотографии не могли передать то, как что-то звучало или пахло. Я вдыхала резкий, травянистый запах растений, и он успокаивал мой нос, как мазь. Ручей продолжал журчать, пока мы шли. Я не знала, почему, но шум меня успокаивал…

Это спокойствие быстро сменилось чем-то другим – чем-то, что ощущалось как зуд в затылке. Я слышала больше текущей воды. Мои глаза затуманились, какой-то образ пытается проступить.

Река. Река, которая бурно текла и журчала по гладким спинам крапчатых скал. Носки моих ботинок были мокрыми… мокрыми от того, как вода плескалась на неровном берегу.

Мой нос распух от потока приторно-сладких запахов. Цветы… это был аромат цветов, когда они раскрывались и показывали свои краски солнцу. Они расцветали вокруг меня – их красные, белые и оранжевые лепестки танцевали под легким ветерком.

Когда я повернулась лицом к ветру, я уловила смех. Это был счастливый звук. Красивый звук. Мое сердце стучало, а лицо вспыхнуло от этой песни. Я обернулась, отчаянно искала источник смеха…

– Что с тобой не так, уродка?

Уолтер схватил меня за косу и оттащил. Я споткнулась о свои ботинки и упала на задницу.

– Какого черта ты это сделал? – закричала я.

Река пропала. Цветов больше не было. Тот чудесный счастливый смех исчез. Я снова была в зарослях с Уолтером, сидела в куче того, что было лишь грязью.

– Что значит, почему? – он указал вперед, где перед моими ботинками качался большой пучок ядовитого плюща. – Ты была с затуманенными глазами и шла прямо к неприятностям – вот почему!

– Ой. Прости, – буркнула я. Мои ноги немного дрожали, когда я поднялась на ноги. Не успела я успокоиться, как Уолтер схватил меня за воротник.

– Что с тобой случилось, а? – его выцветшие голубые глаза смотрели на меня. – Ты копалась в моем жилете?

– Нет, – сказала я, хотя не была уверена, что это имело отношение к тому, что у меня затуманились глаза, и я блуждала. – Клянусь, я не трогала жилет.

– Хорошо. И лучше не трогай, потому что, если твои пальцы будут здесь, – он сильно хлопнул по жилету, – я их отрежу и замариную.

– Эм… ладно.

После еще одной неудобной минуты пристального взгляда Уолтер, наконец, отпустил меня.

– Давай, не отставай! Мы почти там.

Ручей представлял собой длинный затененный участок чистой проточной воды. Тонкая полоса гальки отмечала береговую линию. Уолтер подвел нас к краю и расхаживал, уперев кулаки в бедра, пока не нашел то место, откуда хочет двигаться.

– Вот – видишь, как вода разливается по тому шельфу? Ты сможешь держать бутылки там и принесешь нам немного свежей воды.

Я никогда раньше не брала воду из ручья. Уолтер показал мне, как – без особого терпения и с руганью. Я сама наполнила десять бутылок. Всего их было тринадцать. Затем Уолтер связал их вместе за крышки и повесил мне на плечи.

– Подожди, а почему я должна нести их все?

– Потому что ты – уродка, – фыркает Уолтер. – У тебя есть эта уродская сила. Это тебе ничего не стоит.

Боже. Уолтер думал, что я – Нормал. Он не понимал, что я была Дефектом. На долю секунды я думала сказать ему об этом – хотя бы для того, чтобы избавить себя от необходимости таскать все эти бутылки. Но я решила промолчать.

Уолтер был чем-то похож на Ральфа: он собирал вещи. Он хранил все, что, по его мнению, могло быть использовано. И мне пришло в голову, что Уолтер, вероятно, держал меня рядом только потому, что думал, что я буду полезна.

Я знала, что происходило с вещами, когда они переставали быть полезными. Я собрала сотни мешков с вещами, которые люди выбросили, и если Уолтер когда-нибудь бросит меня, я не смогу выжить в одиночку.

Поэтому я закрыла рот и решила, что несмотря ни на что, я смогу быть полезной.

* * *

– Вот и пришли, – сообщил Уолтер.

Прогулка была не так уж и плоха: три мили прошли довольно легко, когда было много воды. Я вспотела, а над головой жарко потрескивало солнце. Но впервые за долгое время я не слишком беспокоилась об этом.

– На что это похоже? – тихо сказала я.

– Минуточку, – прошипел Уолтер. – Дай мне сфокусировать эту штуку, а потом я покажу тебе.

Мы притаились в кустах на вершине холма. Лагерь Брендона был предположительно в четверти мили перед нами – я не знала точно, потому что Уолтеру потребовалось сто с половиной лет, чтобы прицелиться.

– Хочешь, я попробую?..

– Нет! Ни за что, – он отдернул от меня винтовку, и его рот сжался в бороде. – Никто не трогает Жозефину.

– Жозефина? Ты…? – я вздохнула, потому что все больше беспокоилась о том, что согласилась помочь сумасшедшему. – Ты дал этому имя?

– Ей, – поправляет он, фыркнув. – И, конечно же, я дал ей имя!

Конечно.

Еще несколько минут, и Уолтер, наконец, был готов передать прицел. Он сорвал его с крепления и вложил в мою руку.

– Ложись ровно там, где лежал я, поняла? Не двигайся слишком много и держи голову в кустах.

Как только я согласилась на все это, он отпустил меня.

Лагерь Брендона издалека выглядел не очень: деревянное здание размером с двух броненосцев, а вокруг него были беспорядочно разбросаны палатки. Здание было в трещинах на известковом растворе, а стены полностью выгорели на солнце. Грустная, ржавая металлическая крыша закрывала все это. Она сидела так свободно, что я слышала, как она звенела на ветру.

– Вау… а я думала, что жить в Граните – паршиво.

– Что?

– Ничего, – я вытерла пятно со стекла и настроила прицел, чтобы увеличить палатки. Я столько минут наблюдала за тем, как Уолтер крутил настройки, что у меня появилось довольно хорошее представление о том, как это работало. – Не похоже, чтобы кто-то был дома.

– О, они дома, – фыркнул Уолтер. – Брендон, вероятно, отправил большую часть падов в бегство. Но он все еще там, заперт в доме со своей командой.

– Пады? – неуверенно сказала я.

– Ага, пады. Как от падальщиков.

– Они чем-то похожи на Граклов?

– Нет, – заверил меня Уолтер. Потом, немного подумал. – Ну… предложат обмен на то, чего хотят, сначала. Но если они действительно это хотят, а ты им этого не дашь… – он стряхнул густые желтые крошки со своей бороды, продолжая думать, – да, я полагаю, они могут стать немного похожими на Граклов…

– Отлично, – бормочу я. – Это просто здорово…

– Что?

– Давай покончим с этим, – сказала я, бросая ему прицел. – Я готова.

Мы спустились с холма, и ветер вдруг поменялся. Я ощутила запах чего-то, что пахло носками – или тем, как пахли мои носки после того, как я носила одну пару больше недели. Не естественный запах тут и неприятный.

– Фу, что это?

– Хм?

– Этот запах – что это за чертовщина?

Уолтер откинул свою зеленоватую шляпу и сделал глубокий вдох.

– Какой запах? Я ничего не чувствую.

Прежде чем я успела ответить, ветер снова ударил по нам. Палатки начали хлопать, их темные рты открывались и закрывались на ветру, и я поняла, что запах шел из лагеря.

– О, этот запах, – со смехом сказал Уолтер. – Это мужчины.

– Боже, они мертвы? – завопила я, натягивая воротник на нос.

– Нет, именно так пахнут мужчины. Они в порядке сами по себе. Но когда собираешь их вместе, они начинают пахнуть, – Уолтер стал странно пыхтеть обеими ноздрями. – Ах! Это возвращает меня в прошлое.

– Ты отвратителен.

– Да, возможно. Ты помнишь, что делать? – сказал он, понизив голос.

Я вздохнула.

– Подыгрывать, быть милой и взять свою дурацкую коробку.

– Не дурацкую, – возразил он. – Это отличный продукт.

– Но ты не скажешь мне, что это за продукт.

– Да, потому что я не хочу, чтобы ты убежала с ней! Эй, – Уолтер схватил меня за руку и остановил, – если старина Брендон сделает что-то, что тебе не нравится, ты просто дашь ему пощечину. Используй эту причудливую силу и поверни его лицо боком. Хорошо?

– Хорошо, – сказала я. Правда в том, что я ничего не смогу поделать. И если он заставит меня отказаться от пистолета – а Уолтер говорил, что мог, – то у меня будут настоящие неприятности.

У падов, должно быть, кто-то присматривал за нами: в ту минуту, когда мы прошли к первому ряду палаток, дверь дома распахнулась.

Навстречу нам выкатился толстяк. Я сказала «выкатился», потому что то, как он переступал с пятки на носок, создавало впечатление, что он скользил по ступенькам.

– Привет, Уолтер, – крикнул он.

У него был низкий, рычащий голос. Я бы его боялась, если бы не его лицо: тонкий слой щетины, большой нос и такая широкая улыбка, что она почти рассекла его щеки. Его глаза окружили морщины, пока он улыбался – и я не знала, почему, но это заставило меня чувствовать, что я могла доверять ему.

Когда мужчина заметил меня, он отклонился на пятки.

– Вау… это уродка?

Уолтер фыркнул.

– Конечно, это не урод – ты когда-нибудь видел урода с карими глазами и пятнами по всему лицу? Дурак!

Ах. Я полезнее, чем я думала…

А Уолтер хитрее, чем я ожидала.

Мужчина окинул меня взглядом. Я забыла о его улыбке, потому что то, как его темные глаза царапали мое тело, заставляло меня чувствовать себя неловко.

– Ну, ты не можешь винить меня за то, что я спросил. Она очень красивая.

Красивая? Никогда в моей жизни никто не говорил, что я красивая.

Довольно странная, хитрая, та, что сожжет район дотла, говорили. Но не просто красивая.

– Конечно, она красивая, – продолжил Уолтер. – И мне пришлось пройти через ад, чтобы заполучить ее.

Мужчина прищурился, глядя на меня.

– И она очень чистая.

– Ох. Ты бы видел, какое дерьмо было на ней, когда я вытащил ее из грязи. Я думал, что вонь никогда не исчезнет. Итак, Брендон, – Уолтер скрестил костлявые руки, – мы договорились или нет?

Брендон тоже скрестил руки – толстые, выпуклые руки с маленькими белыми шрамами, прорезающими колтуны вьющихся черных волос.

– Ага, – сказал он, ухмыляясь мне. – Да, мы договорились.

ГЛАВА 15

Мужчины пожали руки. Брендон пожимал так сильно, что чуть не сбил Уолтера с ног, а потом крепкая рука обняла меня за плечи.

– Пойдем, милая, – сказал Брендон, и его дыхание обожгло мне ухо. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с парнями.

Почему-то я ощущала себя неловко.

Мое сердце выло между ребрами, крича, что что-то было не так. Может, просто кукурузные лепешки возвращались ко мне. Может, они шумели и заставляли все казаться уродливым. Но я чувствовала, что оказалась в ловушке под рукой этого неповоротливого мужчины, который прижимал мое тело к своему боку с такой силой, что у меня болела грудь, и это было неправильно.

Почему Брендон так трогал меня? И почему не отпускал?

– Уолтер? – закричала я вслепую, потому что не могла повернуться, чтобы увидеть его.

– Все будет хорошо, дитя, – крикнул он мне в ответ. – Только не создавай проблем, и все будет в порядке.

– Ой, ты можешь доставить небольшие неприятности, – сказал Брендон. – Мне нравятся небольшие неприятности.

Он увел меня через дверь домика в бурю свиста:

– Твою мать…

– Вау! Посмотри на это!

– Чёрт, это принес тебе Уолтер? Он тебе столько не должен.

Брендон смеялся – это был громкий смех, который пугал меня больше, чем свист.

– Эх, он такой старый, что, наверное, забыл. Ладно, ребята, это…?

Брендон выжидающе посмотрел на меня. Я была так напугана шумом и так переживала, что мои глаза никогда не привыкнут к более тусклому свету внутри, что не обратила внимания на то, что он сказал.

Здесь не было окон, но было достаточно солнца, пробивающегося сквозь щели раствора, так что хижина, в конце концов, стала видимой. На меня смотрели пятеро мужчин. Они сидели за круглым столом посреди комнаты, в каждой руке у них веером была развёрнута линия маленьких бумажных прямоугольников.

У этих мужчин были морщины на лице, но не так много и не такие глубокие, как у Уолтера. Они были пыльными и грязными, и, по крайней мере, у двоих из них бороды были неуправляемыми. На них были узкие кожаные штаны и свободные кожаные куртки поверх выцветших рубашек.

Один из них сидел в кресле, раскинув ноги, в одних штанах и сапогах. У него была полностью обнаженная грудь, если не считать тонкого покрова волос. Темная щетина росла буквой Т на его груди и тянулась ниже живота.

Волосы были достаточно грубые. Но я не могла не заметить, что он сидел там с открытыми сосками для всех взглядов.

Эту часть никто никогда не должен был видеть. Вряд ли стоило смотреть на свои собственные. Если у Нормала загорится рубашка, он будет больше беспокоиться о том, что выставит себя напоказ, чем сгорит заживо. Но этим людям из Ничто, похоже, было все равно.

Мужчина поймал мой взгляд, полный отвращения и ошеломления, и не сжался, а усмехнулся.

– Как тебя зовут, милая?

– Э-э, Шарли, – буркнула я.

Мужчина без рубашки сморщил нос.

– Нет, это странно. Я буду называть тебя просто сахарок. Так что ты скажешь, а? – он хлопнул меня по колену и пошевелил пушистыми бровями. – Присядь.

Мужчина слева от него сильно ударил его по затылку.

– Она не твоя добыча, так что не трогай ее.

– Ой, да ладно, я пошутил! – сказал со смехом мужчина без рубашки.

Внезапно встал еще один мужчина – в черной шляпе с плоским ободком и без растительности на лице. Он был единственным, кто не свистел, когда я вошла. Единственный, кто не улыбался. Он сидел в конце стола, сверля глазами мой череп, с того момента, как я переступила порог.

– Никто ее не трогает, – резко сказал он. – Не пока она еще вооружена.

Он обошел стол и прошел туда, где я стояла. Его руки сжали пояс с пистолетом, и мое сердце забилось так сильно, что я думала, что потеряю сознание.

Если он отнимет у меня оружие, меня уже ничто не спасет.

От этих мужчин у меня мурашки побежали по коже: они грязные и обидчивые, и они смотрят на мое тело так, будто хотят порубить его и съесть. Их было пятеро, а я всего одна – мне никак не убежать от них. Мой единственный шанс – выстрелить первой.

Это было ужасной идеей. Я поняла еще до того, как начала думать о том, что это ужасная идея. У каждого в комнате на поясе висел либо быстрозарядный пистолет, либо еще более быстрый револьвер. И я была уверена, что все они практиковались в стрельбе куда больше, чем я – а я выстрелила ровно ноль раз.

Тем не менее, у меня не было выбора. Я уже собиралась выхватить револьвер, когда внезапно вмешался Брендон.

– Нет, пусть оставит пистолет.

– Но…

– Я сказал, пусть оставит его! – он оттолкнул человека в черной шляпе и встал между нами. – Мне нравится, когда женщина носит оружие. Это мило. А теперь, – он потянулся вокруг меня, чтобы закрыть дверь, – ты хорошо играешь в карты, милашка?

– Я… я не знаю, что это такое, – говорю я.

Мужчины залились смехом.

Рука Брендона снова упала мне на плечи.

– Посмотрите на эти глазки лани, а? Бьюсь об заклад, ты многого не знаешь, – добавил он с таким взглядом, что у меня все внутри сжалось. – Вот что я тебе скажу: сядь здесь со мной, и мы сыграем пару раздач. Тогда я вышвырну отсюда этих блох… и мы сможем узнать друг друга получше, а?

Больше свиста. Больше блуждающих глаз и тревожных улыбок. Я не знала, что Брендон имел в виду под «узнать лучше», но сомневалась, что мы будем сидеть за столом и болтать.

Брендон обхватил меня своей мясистой рукой и повел к свободному месту – прямо в сердце огромного вонючего облака. Воздух вокруг стола был насыщен запахом потных тел и грязных носков. Вокруг витал еще один запах, которого я не узнавала: сладкий, но он почти обжигал каждый раз, когда я его вдыхала.

Без рубашки подмигнул мне, когда я проходила мимо, и поднес к губам коричневую бутылку. Сладкий, жгучий запах распространялся вместе с движением. Что бы он ни пил, я была уверена, что это была не вода.

– Наше место прямо здесь, – Брендон сел. Потом посмотрел на меня выжидающе. – Ну, давай.

– Мест больше нет, – сказала я.

Мужчины снова залились смехом.

– Брендон, у тебя много работы, – закричал Без Рубашки. Он снова наклонил бутылку. – Я не знаю – мне нравится, когда они немного более осведомлены.

Брендон закрыл лицо руками, покачал головой и хохотал, будто я была самым смешным, что он когда-либо видел. Когда он, наконец, выпрямился, он схватил меня за руку и потянул.

– Оу, иди сюда.

Он был сильнее меня – настолько, что достаточно одного движения, чтобы притянуть меня к нему на колени.

– Ну вот, – прорычал Брендон мне в ухо. – Красиво и удобно, правда?

Нет.

Мало того, что его колени были костлявыми и неровными, так ещё и какой-то странный комок впивался в мою задницу – да и зачем он вообще хотел, чтобы эта часть меня касалась его? Разве он не знал, для чего я ее использовала? Это не имело смысла.

– Кто-нибудь, перетасуйте эти карты и раздайте их, – сказал Брендон.

Один из бородачей начал щелкать бумажными прямоугольниками между руками. Черная Шляпа пристально смотрел в мою сторону, но я не могла сосредоточиться надолго, чтобы обращать на это внимание: эта странная шишка меня чертовски раздражала.

Но каждый раз, когда я пыталась отодвинуться, Брендон возвращал меня назад.

– Так откуда ты знаешь Счастливчика Уолтера, а? – крикнул Черная шляпа.

– Счастливчик Уолтер? – сказала я в замешательстве. – Он никогда мне этого не говорил.

– Ну, это, наверное, потому, что это уже не смешно, – фыркнул Без Рубашки. – Уолтер обычно расхаживал здесь, хвастаясь тем, что он слишком везучий, чтобы его убили. Разные члены его команды пострадали. В них стреляли, их сбивали или разрывали боты. Но не Уолтера.

– Тогда они сделали что-то очень глупое, – перебил Брендон, его дыхание задевало мою макушку. – Уолтер и его команда решили прокрасться в Даллас – черт возьми, Даллас!

Мужчины за столом издали коллективный стон. Все качали головами, будто это была самая глупая вещь, которую Уолтер мог придумать.

– Почему? Что в Далласе? – сказала я.

За столом стало тихо.

Брендон недоверчиво фыркнул.