Текст книги "В сетях любви"
Автор книги: Сесилия Грант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 21
Он заснул почти мгновенно, он был сильно вымотан, и когда его дыхание стало ровным и спокойным, она выскользнула из кровати, вышла из комнаты и осторожно закрыла за собой дверь. В углу, там, где стоял ее сундук, было достаточно места, чтобы она могла протиснуться. Она села на пол, подтянула к груди колени, уткнулась в них лбом и разрыдалась.
Он никогда не поймет, чего ей стоило выслушать его историю. Никогда. Если бы она хоть чем-то показала, как все это действует на нее, он тут же бросился бы утешать ее. А он достаточно долго носил в душе этот груз, и для него было благом, что кто-то сильный смог выслушать его и осознать всю чудовищность его поступка. А вдруг она совершила ошибку, заговорив с ним так.
Она стиснула кулаки и прижала их к глазам. Ведь она могла бы проявить сочувствие, сказать ему правду. «Ты очень хороший человек, я в жизни не встречала таких, как ты. Тебе выпал губительный хенд, и ты сыграл его не хуже кого-то другого. Состояние твоей души – это не повод, чтобы мне, или тебе, или церкви проклинать тебя».
Наверняка он ожидал услышать нечто подобное. И не поверил бы этому. Он решил бы, что она говорит так, потому что ей противно видеть ту порчу, что проникла в него.
Теперь же он знает, что ее ничего не отталкивает. Худшего, что он мог поведать о себе, оказалось недостаточно, чтобы отвратить ее от него. Она не дрогнув выслушала его признание и ответила таким же признанием.
«Я люблю тебя». Она ладонями вытерла мокрые щеки. Он был благодарен ей за эти слова. Они принесли ему облегчение. Она не жалеет, что произнесла их, даже несмотря на то что дальше ей предстоит мучиться от душевной боли.
Выплакав свое горе, она немного успокоилась и вернулась в спальню. Все еще горела одинокая свеча. Она задула ее и забралась под одеяло. Он во сне что-то пробормотал, повернулся и положил на нее руку. Она замерла, прислушиваясь к его дыханию и наслаждаясь его уютными объятиями.
– Уилл. – Только одно слово. Если он проснется, они поговорят. Если нет, она не станет его будить.
– Мм? – Ее зов подействовал на него, как рыболовный крючок, он мог вытащить его из самого глубокого сна.
Долгий вдох. Долгий выдох.
– Я не могу допустить, чтобы ты дрался на дуэли.
Он не отвечал, и она догадалась, что подыскивает слова, чтоб успокоить ее.
– Не волнуйся. – Он погладил ее по руке. – Спи. Предоставь дуэль мне.
– Я не могу допустить, чтобы ты погиб. И я не могу допустить, чтобы… – «Я не могу допустить, чтобы на твоей совести была смерть еще одного человека». Неужели он не понимает, насколько это важно?
– Дуэль не обязательно заканчивается гибелью. – Он уже полностью проснулся. – Иногда все ограничивается ранением. Одна или обе стороны могут промахнуться. – Его рука замерла на ее запястье, он обхватил его большим и указательным пальцами. – Для меня немыслимо отказаться от защиты твоей чести. Ты наверняка понимаешь это.
– Не понимаю. – От отчаяния ее голос прозвучал глухо. Она уже выложила свои лучшие карты: его долг перед живыми, ее потребность в нем, чтобы раздобыть необходимую сумму, даже ее сердце, которое разорвется, если он погибнет. Что еще у нее осталось? – Я считаю, что о своей чести должна заботиться сама женщина, и никто другой.
– Честь жены – это забота мужа. – Эти слова разлетелись по всей комнате и отдались от самых дальних уголков. Они настолько ошеломили ее, что она даже на две-три секунды утратила дар речи.
– Я тебе не жена. – Ничего лучшего она придумать не смогла.
– Пока нет. – Он выпустил ее запястье, обхватил за талию и прижал к себе. – Лидия, ты выйдешь за меня?
Ее сердце скрутилось в жгут, в такой же, в какой превращается выстиранное белье, когда его выкручивает хозяйка. Конечно, он не хотел ее обидеть. Но сознание, что он любит ее, что он готов достойным образом связать себя с ней, лишь осложняет ситуацию и делает оставшиеся препятствия непреодолимыми.
– Ты же знаешь, что это невозможно. – Если понадобится, она напомнит ему почему, по очереди назовет все причины.
– Обстоятельства против нас. Но это не значит, что невозможно. – Она чувствовала, как сильно бьется его сердце. – Я люблю тебя. Ты сказала, что любишь меня. Думаю, ты не усомнишься, если я скажу, что впредь я не смогу строить семейную жизнь с другой женщиной, кроме тебя.
То, как он витиевато сформулировал свою мысль, вызвали у нее желание расхохотаться и одновременно наполнило глаза слезами.
– «Строить семейную жизнь» – это как раз то, на что я не способна. Ты забыл?
Несколько мгновений он молчал.
– Я младший сын, – наконец произнес он. – Общество не требует от меня наследника.
– Ты же понимаешь, что я имею в виду не только это – Ведь он размышлял, прежде чем привести ей этот довод. Значит, этот вопрос затрагивает его гораздо сильнее, чем он пытается показать. – Представь, каково тебе будет знать, что твоя ветвь на тебе и закончится. Что некому будет позаботиться о тебе в старости. Что ты не сможешь потетешкать своих детей. Что тебя не будут окружать детишки, похожие на тебя. – О Господи. Она сама впадает в сентиментальность.
– Я не утверждаю, что никогда не буду задумываться об этом и сожалеть, что всего этого у меня нет. Но мы будем сожалеть вместе. И в качестве утешения у меня будешь ты. А это немало. – Он перекатился с бока на спину и широкой ладонью уложил ее голову себе на плечо. – Я рассказывал тебе, что моя мама умерла в родах. – В ночной темноте каждое слово звучало как сокровенная тайна. – Ее сильно вымотали многочисленные беременности – а та была уже десятой. Думаю, отец так и не оправился после ее смерти, мне кажется, он до последнего дня винил в этом себя. – Он принялся неторопливо перебирать ее локоны. – Я видел, как сходил с ума мой старший брат, когда рожала его жена. И если я женюсь на тебе, мне будет не суждено познать этот страх. Мы сможем наслаждаться друг другом, не опасаясь, что над нами нависнет такая туча. Не многим мужчинам так везет.
Она позволила себе несколько мгновений покачаться на убаюкивающих волнах его слов.
– Все не так просто, – со вздохом сказала она.
– Конечно, нет. Все вообще непросто. – Он выпустил ее локоны и положил ладонь ей на голову. – Моя семья, наверно, откажется от меня, мне придется как-то улаживать ситуацию с миссис Толбот. Мне понадобится жилье и доход, достойные тебя, к тому же мне предстоит драться на дуэли. Все это очень и очень непросто. – Его голос стих, как скрипка в начале сложного концерта. – Но ведь мы оба научились преодолевать трудности, не так ли? Мы подвергались испытаниям и выходили из них с честью. Да, у нас впереди будут препятствия и всяческие напасти. Но разве мы не можем надеяться, что вдвоем сумеем все это преодолеть?
Это было самое очаровательное, самое величественное, самое обоснованное предложение руки и сердца. Любая дама могла о таком только мечтать. И ее сердце забилось, как пустая бочка в неспокойном море.
Время, однако, позднее. Сейчас он в приподнятом настроении, радуется, что наконец-то вытащил на свет божий свои тайны. А утром, возможно, в нем проснутся другие эмоции. Возможно, он признает, что бессмысленно строить планы на будущее, когда впереди маячит дуэль с Эдвардом.
Она нащупала его руку и переплела пальцы.
– Если ты любишь меня, если ты хочешь строить со мной семейную жизнь, тебе придется отказаться от дуэли.
Он вздохнул – его грудная клетка поднялась и опустилась под ее щекой. Она ответила неправильно. Нужно было сказать: «Да, я люблю тебя. Я хочу идти по жизни рука об руку с тобой». Но вместо этого она опять вернулась к тому, с чего они начали: выслушивала его заявления и тут же превращала их в свое оружие, которое должно было послужить ее цели.
– Давай спать, Лидия. – Он переложил ее голову на подушку. – Сейчас мы ничего не решим. Поговорим утром. Я смогу убедить тебя выйти за меня.
Но когда настало утро, он понял, что не хочет ее будить. Уж больно долгой была ночь. Причем не только по времени.
Он лежал на боку и смотрел на нее. Она спала на спине. Итак, она теперь все знает, однако все еще здесь. Раз или два он закрывал и открывал глаза, чтобы убедиться, что ему не кажется.
Вот женщина, на которой он женится. Жизнь создала их друг для друга. Он будет просыпаться каждое утро и видеть ее спящей. Он будет видеть ее нос, ее брови, ее подбородок, ее нежные, слегка приоткрытые губы которые в значительной степени смягчают ее грозный облик. Нужно только убедить ее, что другой дороги у них нет.
Нет. У него есть идея получше. Он перекатился на спину, осторожно, чтобы не разбудить ее. То, что происходит сейчас, в этой комнате с трещиной на потолке, это предисловие, передышка, перед тем как они вступят в мир, в котором им предстоит найти свои путь. А пока ему надо привести в порядок кое-какие дела, признаться в неудачах, кое-кого разочаровать и, проклятие, сразиться на дуэли. Пора приступать.
Он встал. За час, пока он одевался и писал письма, она не проснулась, поэтому он вернулся к письменному столу и написал еще одно письмо, на этот раз для нее. Листок – безмолвное обещание, символ всего того что он готов вынести и чем пожертвовать ради жизни с ней, – с шуршанием прикрыл вмятину, оставленную в подушке его головой.
После полудня он стоял на входе в кабинет того человека, которым ему предстояло пожертвовать – своего старшего брата, – и вглядывался в лица собравшихся так, будто ему предстояло отплыть в Индию. Эндрю и его жена. Китти и ее муж. Марта и мистер Мирквуд. Ник с суровым, как у судьи, выражением на лице.
– Давай без церемоний, Уилл. – Его старшая сестра, как всегда, властная. – Мы все отлично знаем, что ничего хорошего ты нам не расскажешь.
Он сцепил руки за спиной и расправил плечи. Чтобы ослабить бурлившее в нем напряжение, он стал покачиваться с пяток на носки и обратно.
– Ты абсолютно права. Перейду прямо к делу. Через несколько дней мне предстоит драться на дуэли, и то, что стало для нее поводом, не делает честь семье. Я связался с любовницей другого мужчины.
Перед приходом сюда он пытался представить, как его братья и сестры отреагируют на новость. И они почти полностью оправдали его предположение. У Эндрю на скулах заиграли желваки, пальцы так стиснули подлокотники, что костяшки побелели. Ник вскинул брови, как бы спрашивая: «Ты совсем ума лишился?» Суровое, неодобрительное выражение на лице Китти вдруг сменилось искренней сестринской озабоченностью. Марта осталась сдержанной и серьезной, лишь плотно сжала губы.
– Это мисс Слотер? – спросила у него младшая сестра, тихо, как будто они были вдвоем в комнате.
Вопрос застал его врасплох.
– С чего ты взяла?
– Ее горничная не умеет лгать. Мы немного побеседовали, когда я подвозила ее в Сомерстаун, и кое-что из того, что она рассказала, навело меня на мысль, что ее хозяйка, по всей видимости, находится именно в том статусе, о котором ты говоришь. Я не поняла… – Она замолчала, решая, как именно сформулировать следующую фразу. – Я предположила, что вы с ней едва знакомы.
– Кто бросил вызов? – Эндрю не интересовали такие детали как имя дамы или обстоятельства ее знакомства с братом, поэтому он перешел к самой сути, к той части проблемы, в решении которой он мог бы поучаствовать или помочь. – Отказаться можно?
– Ни малейшего шанса. – Он стоял спиной к камину, ощущая, как от огня исходит тепло. Ему уже двадцать шесть, он успел повоевать и целым и невредимым вернуться домой, однако его брат все еще, кажется, считает, что он не в состоянии самостоятельно справиться с нежностями. – Я хорошенько врезал ему увидев, как он бьет даму. Об извинении не может быть и речи.
– Не может быть речи о том, что ты можешь погибнуть на дуэли. Ты хоть представляешь, как переживали твои сестры, пока ты был на континенте? – Эндрю стал пунцовым. Казалось, еще несколько секунд – и он голыми руками оторвет подлокотники. – Года не прошло, как ты вернулся домой. И у меня нет желания… – Он вдруг резко поднял руку и потер лоб. Впервые за все время Уилл понял, что потеря брата принесла бы в семью большое горе.
Вернее, принесет. Если они не потеряют его в результате гибели на дуэли, то потеряют после дуэли. Он шагнул вперед.
– Сожалею. Я был бы рад избавить вас от переживаний. Но я буду драться, и если меня не убьют и не арестуют я женюсь на мисс Слотер.
О Боже. Нельзя было так грубо обрушивать на них новость. Китти смотрела на него так, будто его лицо вдруг покрылось волдырями, Ник подался вперед в своем кресле, Эндрю едва не лопнул от негодования.
– Я прекрасно понимаю, что это для вас всех значит. Пожалуйста, поверьте, это решение далось мне нелегко. – Все двадцать шесть лет их объединяла братская любовь, потребность друг в друге. Но он заранее знал, что такова будет цена. И был готов к этому. – Могу сказать только одно: война внесла определенные изменения в мои взгляды. У меня нет желания осуждать даму – даму, равную нам по рождению, – за выбор, который ее вынудили сделать крайне незавидные обстоятельства.
Марта гордо расправила плечи и быстро накрыла руку мужа своей.
– Надеюсь, ты удостоишь чести миссис Мирквуд и меня первыми познакомиться с ней, – сказал тот с таким видом, будто ничего особенного не случилось.
Уилл едва не бросился ему на шею, однако справился с собой и лишь кивнул. Его благодарность была настолько велика, что ее просто невозможно было облечь в слова.
Ник фыркнул и вскочил.
– А вы и рады, да? Ha ее фоне вы оба будете выглядеть чрезвычайно респектабельно. – Он повернулся к родственникам спиной и подошел к окну.
– Она мне понравилась. – В голосе Марты слышалась спокойная уверенность. – Она проявила сердечную заботу о своей горничной. И люди в отчаянной ситуации делают то, что от них требуют обстоятельства.
Китти не была столь великодушна. Ее дочери были старше, чем дочь Марты, и она прекрасно представляла, как повредит их перспективам подобный брак.
– Я допускаю, что она могла бы стать достойной дамой и избежать подобного образа жизни. Я верю, что она обращается со своей горничной и вообще с людьми, стоящими ниже ее, с милосердием, и в этом могла бы послужить всем нам примером. – Она наклонилась вперед и с горячностью воскликнула: – Но разве вы не понимаете, что все это ни в коей мере не меняет ситуацию?
– Джентльмен из респектабельной семьи не всегда волен любить ту, кто ему нравится, – поддержал ее муж.
– Прошу прощения, но он имеет полное право любить ту, которую он выбрал. – Ник повернулся и оперся на спинку своего кресла. – Джентльмены повсеместно влюбляются в неподходящих женщин. Однако они не женятся на них. Если бы ты просто содержал ее, не выставляя ваши отношения напоказ, отпала бы надобность в скандале.
– Я искренне сожалею, честное слово. Я сожалею о том что могу нанести вред твоей репутации, твоей практике, а еще больше о том, что это может повлиять на будущее моих племянниц. Но дело в том, что я не могу найти себе места в обществе, где считается, что жить с женщиной во грехе – это порядочно, а предложить ей руку и имя – нет.
– Не надо прикрываться высокой моралью, – наконец-то заговорил Эндрю. Его голос, тихий и напряженный, пугал и свидетельствовал о том, что он с трудом сдерживает себя. – И не оскорбляй нас всякими «могу» и «может». Это – и дуэль, и… связь, которую ты навязываешь нашей семье – обязательно нанесет ущерб и репутации твоего брата, и его практике. А еще это повредит моим дочерям, дочерям Китти, дочери Марты, потому что уменьшит их шансы на выгодный брак. Если ты намерен и дальше упорствовать, устраивать это шоу поразительного эгоизма, считай себя чужим, по крайней мере в этом доме.
Он ожидал этого. И повторял себе, что на его долю выпадали испытания потяжелее. Однако слова Эндрю причинили ему боль, как если бы его проткнули ледяным лезвием. Он на мгновение опустил взгляд вниз.
– Я не стану оспаривать ничего, что бы вы ни сказали – Он поднял глаза и оглядел знакомые лица. – Если уж мне так повезло, что… В общем, я приложу все силы к тому, чтобы мое имя не стало темой для пересудов и чтобы меня забыли в ваших кругах.
Все промолчали – а что еще они могли сказать? – поэтому он поклонился и пошел к двери. Марта подскочила и преградила ему путь.
– Для визита подойдет любой день на следующей неделе. Буду с нетерпением ждать, когда смогу поближе познакомиться с ней, – проговорила она с жаром, как будто хотела своими планами на будущее перетащить его целым и невредимым по ту сторону дуэли.
– Я тоже. – Его охватила безудержная надежда при мысли, что теперь у него есть возможность предложить Лидии нечто большее, чем только себя самого. У нее будет сестра, брат, племянница, если только… нет, он последует примеру Марты и перешагнет через всякие «если только». – Спасибо. – Почти шепотом он добавил: – И спасибо твоему мужу. Раньше я почти не общался с ним. Горю желанием исправить эту оплошность.
Его сестра кивнула, зарумянившись от удовольствия. Она знала, каково это – связать свою жизнь с паршивой овцой. Неудивительно, что она встала на его сторону. Даст Бог, он не погибнет и сможет вознаградить ее за лояльность.
На прощание сжав ее руку, он вышел из комнаты. В холле он был вынужден ждать, когда ему принесут пальто и шляпу. Внезапно позади него на лестнице прозвучали шаги. Ник. За исключением того раза, когда его затащили в игорный клуб, он всегда вышагивал с видом человека, наделенного важными полномочиями и решающего важные задачи.
Уилл насторожился, но не обернулся. Как он ни старался, ему все же не удалось отказаться от надежды, что братья и сестры смилостивились и послали Ника, чтобы он вернул его.
Однако он все же приструнил свою надежду.
– Не пытайся отговаривать меня от дуэли и брака. Я не могу привести тебе все доводы, но это единственный возможный для меня путь.
Ник замедлил шаг и остановился.
– Я не собирался… – Он замолчал. Он заметно колебался, что было нехарактерно для него. – Просто мне действительно очень хочется, чтобы ты передумал. И я сожалею, что ты не можешь привести мне все доводы. А пришел я для того, чтобы узнать, не нужен ли тебе секундант для дуэли.
Вот теперь он повернулся. Брат стоял на предпоследней ступеньке, одной рукой держался за поручень. И всем своим видом выражал покорность долгу. Уилл поклонился.
– Спасибо, что побеспокоился. Но Каткарт уже дал свое согласие.
– А. Ясно. – Ник отвел взгляд. Можно было подумать что отказ больно задел его.
Уилл снова ощутил ту пропасть, которая разверзлась между ним и братом – черт, между ним и остальными Блэкширами – с того момента, как он уехал воевать. Сегодняшний разрыв был, возможно, неизбежен однако, если через несколько дней его смертельно ранят, среди прочего в последнюю минуту он будет сожалеть о том, что после возвращения с континента не приложил все усилия к тому, чтобы восстановить семейные узы.
Эх что уж теперь говорить об этом.
– Сожалею, Ник. – Пришел лакей с пальто, и он понял что прощание должно быть коротким. – Я знаю, как важна для тебя репутация и работа. Я с радостью пожертвовал бы собственным счастьем, если бы речь шла только о моем счастье. – Он надел шляпу. – Но она любит меня. И доверяет мне. Я за нее жизнь отдам.
Вполне возможно, он и в самом деле отдаст свою жизнь, причем через несколько дней. Интересно, спрашивал он себя, спускаясь с крыльца на улицу, хоть кто-то из его близких пожалел о том, что с ним так сурово обошлись?
Час спустя он сидел в кабинете у Фуллера и хмуро смотрел на еще не проснувшийся после зимы парк на Рассел-сквер.
– Не понимаю, почему ты не сердишься. – Он снова посмотрел на Фуллера.
– Потому что ты сам сердишься на себя. – Фуллер пожал плечами и положил сцепленные руки перед собой – Сегодня ты уже потерял большую часть родственников. А к следующей неделе можешь потерять и жизнь. – Его лицо тронула усмешка. – В связи со всем этим я скорее предложу тебе выпить. – Он оперся ладонями на стол и встал.
– И что ты будешь делать? Каков шанс, что ты успеешь к сроку найти другого инвестора?
– Немалый. У меня есть кое-кто на примете. Но, скажу честно, никто с тобой не сравнится. – Он достал из горки бутылку и два стакана. – Нет никого, кто сумел бы произвести впечатление своими английскими манерами на моих партнеров. Никто не наделен даром вселять уверенность.
– Думаю, этот дар, если взвесить, скорее проклятие, чем благословение. – Он вдавил острый край запонки в подушечку большого пальца – крохотный акт самоуничижения. – Зря люди вроде тебя полагаются на таких, как я.
– Послушай, Блэкшир, ты преувеличиваешь. – Бренди мелодично булькало, пока Фуллер разливал его по стаканам. – Разве ты совершил нечто недостойное? Что, надо было повернуться спиной, когда ты увидел, что какой-то джентльмен бьет мисс Слотер? «Прости, дорогая, но Джек Фуллер рассчитывает, что я помогу ему купить судно, поэтому я не могу рисковать собой». – Он заткнул горлышко пробкой и отставил бутылку. – Да и меня ты ни разу не подвел. Ты же не планировал влюбляться, участвовать в дуэли, ты же не рассчитывал, что тебе придется обеспечить мисс Слотер на случай своей смерти. – Он взял два стакана и вернулся с ними к письменному столу. – Вот если бы ты с самого начала все это замыслил, тогда другое дело. Я бы тогда с радостью осыпал тебя оскорблениями.
– Я восхищаюсь твоим хладнокровием. – Уилл взял бренди и сделал большой глоток. – Жаль, что ты не видел моих братцев.
– В этом, думаю, преимущество моей классовой принадлежности. – Фуллер сел. – Мы – торговцы – имеем огромный опыт, как мириться с тем, что нам не нравится. Мы научились философски смотреть на такие вещи. – Он тоже отпил бренди. – Я всем рекомендую заняться торговлей, хотя бы ради того, чтобы выковать характер. Передай мои слова братьям.
Ха. Если он и передаст, то только в письменном виде. Еще один глоток бренди, и он ощутил его согревающий эффект. А возможно, это тепло шло из других источников.
А ведь Эндрю говорил правду: он делает эгоистический выбор, пятная репутацию семьи. Но здесь, на Рассел-сквер, существовали другие правды. Другие ожидания. Ни разу его друг не предложил ему бросить мисс Слотер или содержать ее в статусе любовницы ради того, чтобы избежать скандала. В этом мире подобные браки не являются чем-то из ряда вон выходящим.
Он поставил стакан и подался вперед.
– Фуллер. – Хмель уже ударил ему в голову. – Если я переживу дуэль, мне понадобится какой-то доход. Не очень большой. Денег, которые мы выиграли в карты, на первое время хватит, но если я женюсь, мне понадобится постоянный доход. – Он замолчат и перевел дух. Просить Фуллера об этом – полнейшее бесстыдство. Но, черт побери, он может быть мертв через несколько дней. – Мои качества как перспективного инвестора, которые импонируют тебе… могу ли я привнести эти качества в твой бизнес в каком-нибудь другом виде. Это не тот доход, ты же понимаешь. Я-то рассчитывал стать совладельцем компании. Поэтому начал изучать суда и грузовые перевозки. – Алкоголь уже развязал ему язык, однако он заставил его успокоиться. Он изложил свою точку зрения и теперь ждал ответа.
Фуллер в раздумье потер подбородок.
– Вообще-то я мог бы использовать тебя, когда приезжают американцы. Можно будет и в других случаях. – Он помолчал, мысленно следуя сложными путями своего бизнеса и прикидывая, куда бы можно было бы приткнуть Уилла. – Если сможешь, приезжай ко мне после дуэли – Он снова усмехнулся. – Если пообещаешь изредка приводить с собой свою жену, чтобы она заглядывала в мои гроссбухи, я, наверное, что-нибудь для тебя придумаю.
«Свою жену». Звучит изумительно. Если он доживет до собственной свадьбы, то у него будут все основания надеяться на лучшее. Усердным трудом они вдвоем построят вполне комфортную жизнь. А если у него появится стабильный доход, то он вполне сможет позволить себе отщипывать кусочек от выигрышей для миссис Толбот.
Где-то глубоко внутри его что-то шевельнулось. Чувство вины. Ведь он подвел вдову к мысли, что сделает ей предложение. А теперь он ее разочарует? Это непростительно. А если он погибнет через несколько дней? Тех двух тысяч восьмисот фунтов, что он собрал, хватит, чтобы купить независимость для одной женщины, но не для двух.
Он снова вдавил запонку в большой палец, но чувство вины не ослабло. Надо бы в ближайшие дни заехать в Кэмден-Таун. И проглотить горькую пилюлю исправления всех ошибок. Но как же тогда сдержать обещание, данное Толботу, если его способностей к вычислениям не хватает даже для того, чтобы обеспечить будущее женщине, которая имеет все права на его сердце?
