Текст книги "Ты - все, что я хочу"
Автор книги: Сесиль фон Зигесар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
ЙЕЛЬ ПЕНИЕМ ПРОКЛАДЫВАЕТ ПУТЬ К СЕРДЦУ С
Гид, который должен был сопровождать Серену, отсутствовал, что было неудивительно, учитывая ее опоздание на час.
– Приходи в три, – сказала женщина за стойкой администратора. – Будет экскурсия.
Серена вышла из центра посещений Йеля – исторического белого здания с черными ставнями – и размышляла, чем же ей теперь заняться.
– До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до! – пропел где-то вдали хор мужских голосов.
– Ля, ля, ля, ля! – вновь пропели голоса.
Серена последовала туда, откуда раздавались эти удивительные голоса – вниз по Элм-стрит к величественной Баттелльской часовне. Дойдя до часовни, она увидела группу молодых людей, выстроившихся перед арочным входом и упражнявшихся в пении. Она слышала об «Уиффенпуфах» – йельской мужской группе а капелла, но никогда не слышала, как они. поют. И не имела понятия, насколько они хороши!
Неожиданно хор запел «Ночной поезд в Джорджию». Серена присела на нижнюю ступеньку, надеясь, что они не будут возражать, если она останется их послушать. И посмотреть – на веселого светловолосого тенора в первом ряду, который все время выступал вперед и исполнял короткие соло; на стоявшего позади мускулистого регбиста, у которого был самый глубокий баритон, который она когда-либо слышала; на веснушчатого ботана, который только что добился признания; на высокого, бледного, худого паренька с восхитительным английским акцентом и невероятно стильными туфлями по моде 1940-х годов.
Серене захотелось подняться и спеть свое собственное маленькое соло: «мальчики Йеля, мальчики Йеля. Ням, ням, ням!»
Певцы взяли последнюю длинную мелодичную ноту, они даже приподнялись на носки, чтобы вытянуть ее. А затем светловолосый тенор, напевая, спустился по ступенькам к Серене. Подойдя к ней, он опустился на колени, поднял на нее глаза и пропел: «Раз, два, три… Красавица, ты влюбишься в меня?»
Серена захихикала. Он прикалывается?
«Красавица, ты станешь мне ближе, чем семья?» – подхватил регбист с верхней ступеньки.
«Красавица, ты потратишь на поцелуи со мной полдня?» – пропели в унисон остальные.
Серена покраснела и села на ступеньку. Теперь-то она поняла, почему Блер так хотела попасть в Йель!
«Сегодня – воскресенье, сегодня мы поем, а не говорим. Прекрасный день. Ты не прогуляешься со мной?» – пел светловолосый тенор, взяв ее за руку.
Серена даже немного засмущалась. Слишком уж это было самонадеянно – вот так вот подойти к ней и спеть серенаду. Молодой человек, видимо, понял, о чем она думает.
– Меня зовут Ларе, я учусь на втором курсе, – прошептал он так, словно боялся, что его товарищи услышат, что он говорит, а не поет. – Это была просто импровизация. Мы постоянно так делаем.
Серена немного расслабилась. У Ларса были поразительные глаза цвета морской волны и крошечные веснушки на переносице. А еще на нем были точно такие же желто-коричневые туфли «Кампер», какие она подарила своему брату на прошлый день рождения.
– Я пропустила свою экскурсию, – призналась она.
«Я буду твоим гидом, нет проблем», – пропел в ответ Ларе.
Серена посмотрела на старый Йельский кампус. На зеленой нью-хейвенской траве группа девочек играла во фрисби, а вокруг них виднелись острые окна старинных студенческих общежитий. Это было то место, о котором можно было только мечтать.
«Красавица, мы все будем твоими гидами», – хором пропели «Уиффенпуфы».
Серена снова рассмеялась и позволила Ларсу поднять себя на ноги. Если в Йеле ее так хотели, они могли ее заполучить!
Примечание: Все настоящие имена, названия мест и событий были изменены или сокращены, чтобы не пострадали невиновные. В том числе и я.
ЭЙ, НАРОД!
Малоизвестные факты
(или широко распространенное вранье)
В Джорджтауне существует организация проституток, которая маскируется под сестринство целибата. Это строго засекреченная группа, существующая уже полвека.
Серийная убийца, с ручным хорьком и экзотическим именем, вроде Фантазии или Тинкербелл, разгуливает по городу. Любимое оружие: кирка. Хитрая мошенница выдает себя за сотрудницу приемной комиссии Брауна, принимая студентов и собирая оплату. Когда студенты приезжают осенью в университет, там о них ничего не знают. На сегодняшний день властям не удалось выследить мошенницу.
В последнем номере журнала «Удовольствие» опубликована статья под названием «Размер груди имеет значение?» Вы думаете то же, что и я? Как стало известно, кафедра искусств Брауна поет дифирамбы своему молодому профессору, прибывшему из Венесуэлы, который специализируется на абстрактных изображениях деятелей поп-культуры, особенно деятелей молодежной поп-культуры, Опять-таки, вы думаете то же, что и я? Конечно, все это может быть полной чушью.
ВАШИ ПИСЬМА
Дорогая Сплетница,
Как это у тебя нет стресса из-за выбора колледжа? Я начинаю думать, что ты на самом деле, типа, восьмиклассница, и у тебя просто есть старшая сестра или брат, и от них ты узнаёшь обо всем.
– птичка
Дорогая птичка,
Как же мне нравится, что все тратят столько времени на мысли обо МНЕ. Может быть, я стану одной из тех поп-икон, о которых пишут докторские диссертации, вроде Мадонны? Все же я скажу это: «Восьмиклассница? Помним, помним, проходили».
– Сплетница
Дорогая Сплетница,
Меня выперли из Брауна еще до начала моего первого курса. Я на самом деле удивился, когда они меня взяли, ведь я закончил школу с оценками D по всем предметам. Короче, оказалось, что я не поступил реально. Меня втянули в эту аферу, когда кто-то принимал детей в колледж и брал деньги родителей, а в университете об этом даже не знали. Теперь я мальчик на побегушках в гольф-клубе моего папы.
– клюшка
Дорогой клюшка,
Честно говоря, я надеюсь, ты просто скучающий планокур на побегушках, вроде тех, что работают в гольф-клубе МОЕГО папы, который любит постоянно рассказывать историю о том, как его приняли в Браун, а потом выгнали. Занятно. Я могу только надеяться, что это не произойдет со мной и моими друзьями.
– Сплетница
Дорогая Сплетница,
не могла бы ты объяснить разницу между девушкой, которой просто нравится тусоваться с разными парнями, и шлюхой? птм что я знаю: я могу казаться шлюхой, но что такого в том, чтобы иметь много друзей-мальчиков? никто из них не имеет ничего против, только девчонки.
– попдвчк
Дорогая попдвчк,
Ничего. Ничего. Ничего. Честно говоря, горячо любимая мною девушка – известная здесь как С – как раз такая, и посмотри только, как славно ей живется!
– Сплетница
Под прицелом
В и Д шарятся по Чайнатауну в сопровождении шумной девицы с фиолетово-черными волосами и живой рыбой в голубом кульке. Одно скажу точно: в ближайшее время на ужин к ним я не загляну. Б в салоне Элизабет Арден Ред Дор, воскресным вечером, после закрытия. Читайте по губам: коррекция цвета. С спокойно посапывает, прилепив голову к окну поезда Нью-Хейвен—Нью-Йорк. Кажется, кто-то на этих выходных был занят чем– то поважнее сна – хе, хе. Н в темном переулке пытается обменять свою толстовку Брауна на пакет травы. А малышка Дж бегает по Риверсайд-парку. Пытается привести себя в тонус для следующей съемки?
Кто бы знал, что эти выходные будут такими важными?
Увидимся завтра в школе.
Ты знаешь, ты меня любишь,
Сплетница
Б ЗАСЛУЖИВАЕТ МЕДАЛЬ
– Миссис М позвонили из Джорджтауна, – прошептала Рейн Хоффстеттер Кати Фаркас в библиотеке школы «Констанс», пока девушки делали вид, что выбирают книги для самостоятельного чтения по современному американскому рисунку. – В субботу вечером Блер и группу девиц из Джорджтауна поймали на проституции. Они пошли в какой-то бар для одиноких и всю ночь снимали мужиков. Ее маму вызвали в кабинет миссис М, потому что теперь Блер не берут даже в Джорджтаун.
Естественно, Блер только что сказала библиотекарше, что пропускает самостоятельное чтение ради важного разговора директрисы и ее матери.
– Мне показалось, она сегодня выглядит просто смешно, – задумчиво произнесла Изабель Коатес. – Наверное, если так долго ждешь потери девственности, можно по крайней мере подзаработать на этом.
– Но зачем она надела чулки? На улице не меньше 25 градусов! – заметила Кати.
– Может у нее, типа, синяки, – захихикала Лора Сальмон, – ну знаете, от секса на полу.
А может, она просто позволила четырем пьяным девицам побрить себе ноги?
Кабинет миссис М находился на первом этаже, за столом администратора. Проходя мимо, Блер заметила, что стол завален букетами цветов – в основном розами.
– Это еще для кого? – спросила Блер у Донны, нового сменного администратора.
Донна пожала плечами и поставила факсимиле подписи миссис М на очередном письме.
– Это лучше ты мне скажи, – ответила она.
Блер посмотрела на карточку в самом большом букете – шикарном сочетании желтых роз и фрезий. «Серена, Серена, – говорилось в ней. – Не могу прекратить имя твое петь». И подпись: «С любовью, Ларе и „Йельские Уиффенпуфы“».
– Все ясно, – бормотала Блер, направляясь в кабинет миссис М. Возможно, если бы она была такой же шлюхой, как некоторые, и могла переспать с каждым из «Уиффенпуфов», ее бы тоже приняли в Йель.
Интерьер кабинета миссис М был выполнен исключительно в красных, белых и синих тонах. Китайские обои в сине-белую полоску. Красный ковролин. Темно-синий диван. Красно-белые ситцевые стулья. Довольно патриотично. Даже сама миссис М была красной, белой и синей – темно-синий льняной бабушкин брючный костюм, красная помада, нездорово-белая кожа, красный лак на ногтях. Только волосы, коричневые и кучерявые, выбивались из этой цветовой схемы.
– Тебе идет короткая стрижка, – заметила миссис М, когда Блер вошла.
«Конечно идет, лесбиянка долбаная», – подумала Блер, вежливо улыбаясь. Она пригладила волосы и ответила:
– Спасибо.
На самом деле она чувствовала облегчение от того, что за целый день никто – даже ее мать – так и не заметил, что ее натуральные каштановые волосы были выкрашены в ядовито-желтый цвет, а потом обратно в каштановый. Колористу пришлось постараться на славу, но ей казалось, что цвет получился неестественным, да и кожа под волосами дико чесалась после всех покрасок.
Стоило Блер присесть на диван, как в кабинет проковыляла ее мать; руки ее были сцеплены на животе, словно она боялась, что ребенок выпадет, если она не будет его удерживать. К ее щекам прилипли волосы, а по лицу пошли красные пятна. Она обмахнула себя рукой.
– Год назад я играла в теннис пять дней в неделю.
Теперь не могу и квартала пройти, чтобы не покрыться потом!
Миссис М улыбнулась своей вежливой, только-для-родителей улыбкой.
– Бегая за ребенком, вы моментально вернетесь в форму, – ответила она.
Ага, вроде нянечка уже не жила в комнате их горничной!
Блер закатила глаза и почесала порезанные бритвой икры. Она пришла сюда не для того, чтобы вести разговоры о беге за ребенком. Сквозь окно кабинета миссис М она наблюдала за женщиной в военной форме, шедшей по Девяносто третьей улице. Вдруг Блер осенило. Наверняка была какая-нибудь армейская, программа, спонсировавшая поступление в колледж. Она могла бы вступить в армию, пойти в Йель, а потом выполнять минимум требуемого. Блер представила себя по уши в грязи, отбивающейся от врагов, в то время как все остальные сидят себе в библиотеке, или что-нибудь в таком духе. Она могла бы стать героем, получить медаль за боевое ранение! А когда она окажется пропавшей без вести, Нейт, рискуя жизнью, отправится на ее поиски, чтобы вернуть ее и после стольких лет наконец-то заняться сексом.
«Спасти рядовую Блер». Ищите в ближайшем видеомагазине.
Миссис М умостила свою широкую мужеподобную задницу на красный стул и села за большой стол из красного дерева.
– Пока вы обе здесь, – сказала она, – я бы хотела поздравить Блер с ее блестящими достижениями в «Констанс». Ни одной оценки ниже В. Прекрасная посещаемость. Превосходное проявление лидерских способностей и работы в команде. Блер, вполне возможно, в июне тебя ждет целый ворох наград.
Мать Блер рассеянно улыбалась директрисе. Ее мысли были сосредоточены на других вещах.
– Так почему в таком случае я не попала в Йель? – спросила Блер. – Какой смысл так тяжело работать и все такое, если колледж вроде Йеля вместо меня принимает некоторых моих гораздо более тупых одноклассниц?
Миссис М пролистала бумаги на своем столе.
– Не могу говорить за Йель, – ответила она, – и не могу сказать, что понимаю их решение. Но, как говорят наши записи, тебя поставили в лист ожидания. И есть еще вероятность того, что тебя примут.
Блер сложила руки на груди. Этого было недостаточно. Она бросила взгляд на мать. В этот момент она должна была осыпать миссис М деньгами на развитие «Констанс», а та сделает пару звонков главе приемной комиссии Йеля и выбьет место для Блер. Но Элеонор продолжала сидеть на своем месте, пялиться в окно и пыхтеть через рот, как собака в жаркий день.
– Мам? – позвала Блер.
– У-у-х! – громко выдохнула Элеонор, неистово обмахивая себя. – Дорогая, вы не вызовите мне машину? – Она с трудом поднялась со стула и опустилась на темно-красный ковер миссис М в позе, знакомой Блер по занятиям на курсах беременных. – У-у-х! Кажется, это произойдет быстрее, чем все предполагали!
Подходящий момент, да уж.
Когда мать всерьез углубилась в состояние дыхательные-упражнения-с-курсов-для-беременных, Блер не выдержала и скорчила рожу.
– Ух, ух, ух!
– Мам!
Миссис М вызвала администратора:
– Донна, вызови «скорую», пожалуйста. У миссис Уолдорф-Роуз начались роды.
– Не надо! – крикнула Блер. – «Ленокс Хилл» совсем рядом. А мамина машина ждет под школой.
Мать схватила ее за руку и сильно сжала. Блер почувствовала, что сказала то, что нужно.
– Отменяется, – скомандовала миссис М своим генеральским голосом, часто бывшим объектом для шуток среди ее учениц. – Машина миссис Роуз ждет возле школы. Пожалуйста, скажи водителю, что она сейчас выйдет и ее нужно отвезти в больницу «Ленокс Хилл».
– Ух, ух, ух! – громко пыхтела Элеонор.
– Быстро, – рявкнула в трубку миссис М.
Блер достала из сумки мобильный телефон и набрала Сайруса.
– Мама рожает, – сказала она спокойно его голосовой почте. – Мы едем в больницу. – Она отключилась и взяла мать подмышки. – Ты ведь не хочешь родить здесь, а, мам?
– Нет, – заныла Элеонор и встала на ноги. Одной рукой она оперлась о плечо Блер, а второй взялась за талию миссис М. – Ух, ух, ух, – не прекращала пыхтеть она всю дорогу до голубых дверей «Констанс Биллард».
– Я позвоню в больницу и сообщу, что вы уже в пути, – вполне разумно заявила миссис М.
– Сердечный приступ? – спросил водитель, открывая дверь. Он выглядел почти счастливым.
– Нет, идиот, – отрезала Блер. – Она рожает. И если бы ты заткнулся, мы бы уже были в больнице.
– Ух, ух, ух! – тяжело дышала Элеонор, вцепляясь в руку Блер мертвой хваткой.
Когда машина отъехала от тротуара, Блер бросила взгляд на окна библиотеки на третьем этаже «Констанс». В них виднелись лица девочек, наблюдавших за происходящим.
– О боже! Наверное, она родила прямо в офисе миссис М! – закричала Рейн Хоффстеттер.
– Кто? Блер? – спросила Лора Сальмон.
– Нет, дура. Ее мама, – поправила Рейн.
– Однозначно, это вина Блер. Я слышала, что стресс может вызвать преждевременные роды, – заметила Изабель Коатес.
– Бедная мать, – добавила Ники Баттон. – Типа: о, кстати, ваша дочь – проститутка. И, упс, вот и следующий ребенок, чтобы испоганить на хрен и его!
– Ребенок выходит! Ш-ш-ш! – свистела Элеонор, становясь на четвереньки на заднем сиденье машины. – Ребенок выходит прямо сейчас! – орала она, вгрызаясь в кожаное сиденье.
Блер отвернулась от окна и погладила мать по плечу.
– Мы почти на месте, мам, – промурлыкала она, радуясь тому, что в такой момент оказалась рядом именно она, а не какая-то надоедливая продавщица из «Сакс» или кто-нибудь еще. – Просто представь, что… – Она попыталась вспомнить хоть что-то, что говорила на своих занятиях Рут, но единственным, что приходило на ум, было «ягодицы-это-шарики-из-ко¬торых-выпустили-воздух», а вот это она не скажет ни за что свете. Вместо этого она попыталась подумать о том, что может расслабить ее саму.
– Просто представь, что ты ешь огромное ведро шоколадного мороженого и смотришь «Завтрак у Тиффани», – наконец придумала она.
– Ребенок выходит прямо сейчас! – опять закричала мать, ее суставы побелели, а лицо раскраснелось от напряжения.
Блер поняла, что ее слова не имели никакого значения. Ребенок уже пробирался к выходу – это был только вопрос времени. Машина остановилась, на светофоре на перекрестке Восемьдесят девятой и Парк. Блер подалась вперед и наклонилась к уху водителя:
– Ты хочешь, чтоб мы вконец засрали твою машину, или ты проскочишь этот светофор и примчишь нас в больницу в следующие тридцать секунд?
Водитель нажал на газ и одновременно с силой надавил на клаксон. Ребенок выходит!
Н И С СКУЧАЮТ ПО СТАРОЙ ТРОИЦЕ
Нейт вышел из школы, чтобы купить буррито и пакет травы на обед, как вдруг замер на месте. Возле входных дверей на коричневой кожаной скамейке сидела женщина со светло-рыжими волосами. Ее маленькая черная сумочка от Кейт Спейд лежала на коленях, а спортивная сумка с эмблемой университета Брауна стояла у ног. В руках женщина держала толстый дамский роман, и казалось, что она сидит здесь не первый час. Нейт крадучись вернулся к лестнице, ведущей в подвал со шкафчиками. На этот раз ему придется игнорировать чувство голода и забыть о своем обычном косяке перед тригонометрией. Либо так, либо риск попасться на глаза Бриджит.
– Чувак, от кого ныкаешься? – спросил наблюдавший за ним снизу Джереми.
– Да ни от кого, – пробормотал. Нейт. – Слушай, а ты уже ел? – с надеждой спросил он.
– Не-а. Я как раз иду взять чего-нибудь. Ты со мной? – Джереми похлопал по своему карману широких брюк, и Нейт услышал хруст папиросной бумаги и полного пакета травы. – Может, немного аперитива для начала?
Нейт вытащил из кармана двадцатидолларовую купюру и протянул Джереми.
– Просто принеси мне сендвич с тунцом и «Гаторейд» или что-нибудь в этом духе, – сказал он.
Джереми взял деньги.
– Что, опять не доделал домашку по тригонометрии? – спросил он.
– Еще даже не начинал.
Джереми достал из рюкзака свою тетрадь и протянул ее Нейту.
– Давай переписывай, – предложил он. – Я принесу тебе сюда еду, когда вернусь.
– Спасибо, чувак, – с благодарностью сказал Нейт. Правда была в том, что Джереми шарил в тригонометрии еще меньше, чем сам Нейт, но все же по части дружбы ему не было равных.
– Эй, – позвал Джереми, остановившись на верхней ступеньке. – Ты слышал о матери Блер? Говорят, она родила ребенка прямо во время собрания в школе.
Нейт посмотрел на друга, но отвечать не стал, испугавшись, что услышит Бриджит. Он поднял руку и сухо кивнул, прежде чем отойти к шкафчикам, где было полно народу. Господи, что за херня? Может жизнь Блер быть еще более дра-твою-мать-ичной?
А ты попробуй узнать.
Нижняя часть раздевалки была единственным местом в школе, где можно было использовать «портативные устройства». Мальчики собирались здесь, слушая МРЗ-плееры или толпились вокруг чьего-нибудь ноутбука. Нейт уселся на холодный, блевотно-зеленый линолеум напротив своего шкафчика, достал телефон и набрал Серену. Конечно же, Блер позвонить он не мог. По крайней мере, не тогда, когда она в больнице, переживает за свою мать и все такое.
Можно подумать, он позвонил бы ей при других обстоятельствах. Трус несчастный.
Серена сидела у окна в библиотеке «Констанс Биллард», делая вид, что ей нет никакого дела до сплетен, даже несмотря на то, что они отчасти касались и ее. Она прекрасно знала, что стол администратора больше напоминал цветочный отдел «Мейсис» и что все цветы были от ее поклонников из Лиги Плюща. Но разве можно наслаждаться влюбленностью в трех разных мальчиков, если ей не с кем было поделиться своим восторгом? И как ей выбрать одного, не имея объективного мнения лучшей подруги?
Подождите, подождите, она же вроде как колледж выбирать должна!
Естественно, Блер была зла на нее как черт, из-за всей этой фигни с Йелем и совершенно не собиралась разговаривать с ней. К тому же все шло к тому, что в ближайшее время Блер в любом случае будет занята своей неожиданно появившейся сестричкой. И тем более Серена не могла подойти к одной из своих так называемых подруг и одноклассниц, вроде Изабель Коатес и Кати Фаркас, потому что, если верить громкому шепоту, носящемуся по школе, общее мнение сводилось к тому, что Серена переспала с целым оркестром из Гарварде, каждым профессором кафедры искусств Брауна и всеми «Уиффенпуфами» Йеля.
– Я слышала, она даже сделала это с первой скрипкой, – ляпнула одна девочка. – Он, типа, пятнадцатилетний гений из Японии.
– Знаете этого профессора, с которым она замутила в Брауне? Так он там самый старый. Он там работает с тех пор, как университет был основан.
С 1764-го? Ого, он действительно старый.
– Я слышала, она украла у Блер сценарий об Одри Хепберн, который та написала для Йеля. Так она попала туда. Блер узнала, и теперь они, типа, опять непримиримые враги.
Быть объектом таких, фантастических басен для Серены было не внове. Ее таинственное возвращение в «Констанс» этой осенью после практически двухлетнего отсутствия превратило ее в ветерана слухов и недалеких сплетен. Но она знала, что лучшая реакция на все это – просто забить.
В этот момент в ее розовом холщовом рюкзаке от Лулу Гиннесс зазвонил и завибрировал мобильный. Серена взглянула на экран и узнала номер Нейта.
– Привет, – прошептала она, прячась за огромным учебником по химии. – Ты слышал о матери Блер?
– Я потому и звоню, – ответил Нейт. – Что случилось?
Что-что, но любительницей придумывать сказки Серена никогда не была.
– Я точно не знаю. Слышала только, что Блер пошла на встречу с директрисой, а потом вдруг они с мамой, типа, бежали к машине. Администратор сказала некоторым девчонкам из моего класса, что у нее начались роды, и машина поехала в «Ленокс Хилл».
– Боже, – пробормотал Нейт.
– Знаю, – ответила Серена. – Она должна была родить не раньше июня.
– Как ты думаешь, может, нам стоит поехать в больницу? Ну, типа, завтра? Можно цветов принести…
– Я не знаю, – неуверенно ответила Серена, хотя, несомненно, сейчас у нее было множество цветов. – Это же вроде как их личное семейное событие. Нас могут не ждать.
На самом деле мать Блер всегда относилась к ним как к членам своей семьи. Это Блер была той, кто не ждал их, и они оба это знали.
– Ну да, – согласился Нейт. – Пожалуй, ты права. Думаю, я просто… – произнес он и осекся.
– Я знаю, – мягко ответила Серена.
Им очень хотелось, чтобы они с Блер снова были неразлучной троицей, всегда поддерживать друг друга в такие моменты. Как жаль, что Блер была злой как черт на них.
– Самое хреновое, что я вроде как склоняюсь в сторону Йеля, – признался Нейт. – Блер меня убьет.
Серена выглянула в окно. Какой-то человек, запрокинув голову назад и что-то напевая, вел одновременно двадцать собак в сторону Центрального парка.
– Я, честно говоря, тоже туда собираюсь, – ответила она, хотя и не была уверена в этом на сто процентов. Дрю, Кристиан или Ларе? Как тут можно выбрать? – А может, я отдохну годик.
– Может, мы все в итоге окажемся в Йеле, – задумчиво произнес Нейт.
А это уже что-то.
– Может быть, – согласилась Серена. Вдруг она заметила, что в библиотеке воцарилась абсолютная тишина. Она глянула поверх книги, и тут же от нее быстро отвернулись сорок пар глаз. Вся комната была занята подслушиванием ее разговора.
Что ж, это ей наказание за разговоры по телефону в библиотеке, что, как известно, против школьных правил.
– Мне, пожалуй, пора, – быстро сказала она Нейту. – Скоро звонок.
– Эй, – сказал Нейт, прежде чем она отключила вызов, – эта девчонка, бритоголовая, все еще берет интервью в парке?
– Думаю, да, – ответила Серена.
– Клево, – ответил Нейт рассеяно. – Увидимся, – добавил он и отключился.
Серена закрыла свой учебник. Она подумала, что можно было бы засушить несколько из присланных цветов между страниц этой самой книги и сделать потом маме Блер какую-нибудь милую открыточку или что-нибудь в этом роде.
Нейт положил телефон обратно в карман и понесся вверх по лестнице, чтобы купить у ближайшего торговца букет и отправить матери Блер. Тут он вспомнил, и как раз вовремя, почему, собственно, сидел внизу у шкафчиков: Бриджит по-прежнему была на своем месте.
Он развернулся и медленно спустился по ступенькам, набирая на ходу номер справочной. Блер всегда говорила, что когда у них будет своя квартира, она будет заказывать цветы из «Такашимайя» три раза в неделю. Она была немного подвинута на цветах. Он узнал в справочной номер и набрал его.
– Я бы хотел отправить цветы пациенту больницы «Ленокс Хилл» на Манхэттене, – сказал Нейт женщине на другом конце.
В этот момент появился Джереми.
– Мило, – заметил он, протягивая Нейту коричневый бумажный пакет и горсть сдачи. Нейт между тем продолжал давать указания:
– Просто напишите «С любовью», запятая, «Нейт».
Мило.
