Текст книги "Красный Элвис"

Автор книги: Сергей Жадан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Я вижу будущее за движением профсоюзов. В идеале профсоюзы должны заменить и церковь, и родину, и систему образования как таковую. Люди все сильнее боятся покидать пределы производственной сферы, охватывающей с каждым разом все бо́льшие участки их жизни. Профсоюзы, как форма коллективной защиты, постепенно выходят за фабричные ворота и становятся первыми моделями будущего общества – общества, построенного на принципах коллективизма и корпоративной ответственности. Такое общество, в отличие ото всех предыдущих известных нам форм общежития, имеет одно неоспоримое преимущество – оно является самодостаточным и не требует внешних коммуникативных проявлений. Оно не требует от тебя открываться каждый день, раздраивать свои защитные люки, подставляться под перекрестные удары, лишать себя возможности отступления. Общество будущего, основанное на принципах внутренней корпоративности, позволяет тебе согласовывать все свои личные интенции с правилами и обычаями твоих ближних, готовых всегда поддержать тебя в твоем одиночестве и твоем отчаянии. Потому что иначе все равно не выходит, и каждая история заканчивается фронтовыми подвигами влюбленных в жизнь главных героев, которые вваливаются в эту жизнь веселой шумной гурьбой и которых выносят поодиночке, оттаскивая за кулисы их еще теплые тела, из которых вылетают счастливые души. Иначе просто не выходит. Никто даже не знал, что они были любовниками. Когда она умерла, ей не было двадцати пяти, не говоря обо всем остальном.

СОРОК ВАГОНОВ УЗБЕКСКИХ НАРКОТИКОВ

«Братья Коэны, Итан и Джоэл, научили меня не бояться крови», – писал мой друг Бондарь. В Харькове пятнадцать лет назад нормально стояли братья Лихуи, Гриша и Савва, – крышевали общежития, так сказать, с молчаливого согласия администрации. Хотя попробовала бы администрация что-нибудь сказать Савве или, тем более, Грише – братья б ее всю съели. Братьями Лихуи были не родными, но кровь в них текла общая, я в этом не сомневался. Стояли они правда нормально, враги их уважали – они могли выйти вдвоем на стенку, их ломали и смешивали с черной харьковской почвой, пораженные их мужеством и ебанатством враги относили их на плечах домой и вызывали «скорую». Братья отлеживались, заливали раны спиртом (я сейчас говорю о душевных ранах) и снова шли в бой. Это вызывало если не уважение, то, по крайней мере, опаску: попадешь под такого, как под экскаватор, – лечись потом, если сможешь. Ко мне братья относились с интересом; еще во время первого, назовем его так, знакомства, когда нас, салаг, выгнали в два часа ночи для ознакомления с командным составом, братья увидели меня и – а что у тебя с волосами? – спросили, – ты что, панк? Потом мы с ними часто говорили о национальном возрождении и спасении души. Тогда, в свои семнадцать, я убеждал их, что эти понятия тождественны. Они, кажется, верили мне – вспомнить стыдно. В конце девяностых, получив свою критическую массу шрамов и черепно-мозговых травм, братья решили, что хватит им пиздиться с неграми на футбольной площадке, тем более что вон их сколько, негров, – целый континент, а их, братьев Лихуев, всего двое, да и то не родные. Так что решили они выйти из криминальной тени и как-то легализоваться, насколько это возможно в условиях нашей поднебесной республики. Сначала в одном из общежитий они открыли кафе-гриль. Это мало что изменило в их личной и общественной жизни. Защищая сомнительную честь двух несчастных сотрудниц кафе-гриль, Гриша и Савва и дальше вынуждены были через вечер выходить вдвоем на стенку, бабла это особо не давало, удовольствие тут не считается, все-таки речь идет о бизнесе, поэтому кафе братья прикрыли и взяли вскладчину автостоянку. С автостоянкой у них не сложилось сугубо случайно: по врожденному славянскому легкомыслию и таким же врожденным криминальным наклонностям братья на своей стоянке разрешали друзьям ставить краденные в России машины, которые потом распиливались на запчасти и продавались в сети фирменных магазинов бээмвэ. Поскольку салонов было мало, а машин из России пригоняли много, иногда краденая техника стояла под открытым небом долгие недели. И когда однажды конкуренты сдали салоны бээмвэ органам, те (имеются в виду органы) быстро вышли на владельцев автостоянки, где под трепетным весенним снегом ржавели лучшие образцы немецкой автомобильной промышленности. Братьям удалось откупиться – они выкатили со стоянки вишневого цвета бээмвэ без двигателя и покатили его прямо на штраф-площадку райотдела милиции. Конфликт был улажен, салоны, кстати, тоже отмазались, но краденую технику девать было некуда, поэтому братья продали автостоянку строительной компании под застройку. Против застройки выступили жители района, но братья Лихуи к этому отношения уже не имели и взирали на конфликт со стороны с интересом и отрешенностью. Однажды они даже вышли на митинг протеста вместе с жителями района, встали в первых рядах и смотрели на раскопанную под фундамент бывшую автостоянку, возле которой бегал прораб и отгонял жителей района. Савва стоял с флагом коммунистической партии, Гриша стоял с транспарантом, на котором было написано: «НАТО – руки прочь от украинской земли». Савва смеялся над братом, что это у тебя за мудацкий транспарант? – говорил. Гриша обижался и отвечал, что ничего не мудацкий, правильный транспарант, все верно, – говорил, – это только дебилам непонятно. Тогда обижался Савва и громко кричал протестные лозунги. Сдав флаг и транспарант организаторам митинга, братья пошли домой, думая о переменчивости судьбы и нестабильности экономической ситуации в стране. На память об автостоянке у них остался тяжелый моток колючей проволоки – метров сто пятьдесят, если не больше, который братья решили строителям не продавать, скрутив его и принеся домой. Колючая проволока лежала посреди комнаты, как тревожное эхо войны, в которой их отцы участия, впрочем, не принимали, поскольку отец Гриши в то время сидел за убийство инкассатора, а у Саввы отца вообще не было, и по чьей линии он был Лихуем, никто точно не знал, хотя родные любили его больше, чем Гришу.

Новый бизнес придумал Савва. Он сидел вечерами на кухне и просматривал рекламные газеты.

– Гляди, – сказал он как-то раз старшему брату, который газет не читал и целыми днями таскался по базару, а тут случайно забежал домой и нервно ходил по комнатам, время от времени натыкаясь на колючую проволоку, – гляди, тут рекламируют все. Тут рекламируют даже такие штуки, о которых я никогда не слышал. На первой странице есть даже реклама боев без правил среди инвалидов, а в разделе «Культура и отдых» рекламируют еженедельные собрания евангелистов под памятником первым комсомольцам в парке Артема.

– И что? – не понял Гриша.

– Ты дебил, – сказал ему брат, – ты не знаешь, кто такие первые комсомольцы или кто такие евангелисты?

– Мне по хую евангелисты, – ответил ему Гриша.

– Вместе с тем, – согласился с ним Савва, – смотри, какая вещь: никто не рекламирует ритуальные услуги.

– Ритуальные услуги? – удивился Гриша. – Что за услуги такие, что-то типа интима?

– Не совсем, – сказал Савва, – это когда поминки, понимаешь, там, венки, гробы, в крематории когда сжечь надо, тогда это ритуальные услуги.

– Так ясно, что не рекламируют, – понял брата Гриша, – у нас же крематории государственные.

– С чего ты взял? – не поверил Савва.

– Ясно, что государственные, – убеждал его Гриша, – я тут Жорика видел, помнишь Жорика? Ну, Жорик, ему еще чечены ухо отрезали за долги, сами и в больницу отвезли, а хирурги все после смены были, пришили ему ухо, но не той стороной. Пришлось еще раз везти, перешивать, помнишь?

– Ну? – сказал Савва.

– Так он работает в крематории, истопником.

– Кем?

– Истопником. И за проезд никогда не платит, у него корочки. Он бюджетник, к тому же льготник, ну, ему с этим ухом инвалидность дали.

– Заливает он, твой Жорик, – не поверил Савва брату. – Если крематории правда государственные, то какому министерству они принадлежат?

– Не знаю, – ответил Гриша, – может, угольной промышленности.

Но Савва уже начал думать. Ниша ритуальных услуг привлекала его своей незанятостью и возможностью развернуться сразу широко и с понтами. Савва навел справки, Гриша встретился с Жориком и напоил его в зюзю. Пока Жорик еще держался на ногах, он вел себя высокомерно, требовал чистых салфеток и пива к водке. Потом спустился и стал плакаться, сказал, что давно пошел бы из истопников, что ему жмуры уже ночами снятся, да куда ж он пойдет? Там коллектив, его уважают, на день рождения грамоту дали, план они выполняют, и вообще…

– Ага, – сказал Гриша, – план. Значит, вы таки бюджетники?

– Да, – расплакался снова Жорик, – мы бюджетники. К тому же льготники.

– А в чем фишка твоей работы? – спросил Гриша.

Жорик помолчал, попросил еще одну чистую салфетку, вытер слезы и ответил:

– Фишка моей работы, Гриша, в моей безотказности, понимаешь?

– Объясни, – попросил Гриша.

– Я истопник, – сказал Жорик и снова вытер слезы. – Я сожгу кого угодно, хоть маму родную. На мне держится демографическая ситуация в Ленинском районе, сечешь? Потому что это я держу топку теплой, а котлы – прогретыми. Я, можно сказать, вообще тут центровой. Кстати, пиво будет?

– Ну, у вас же не единственный в городе крематорий… – справедливо удивился Гриша.

– Так-то оно так, – ответил Жорик. – А ты попробуй сжечь жмура в соседнем районе, я посмотрю. Мы ж бюджетники, у нас все прописано, у нас план, я жмуров с утра кидаю, у меня топка всегда прогрета, сечешь? – снова спросил он. – Со жмурами главное что? Главное порядок. Останови я котлы, остынет топка, куда жмура кидать будешь? Жмур, он ждать не будет, он разлагаться начнет. Так что от меня здесь вся демографическая ситуация и зависит.

Несомненно, под демографической ситуацией Жорик понимал что-то свое. Гриша задумчиво качал головой.

– Так что, выходит, – сказал он наконец, – вся фишка в том, что вы бюджетники?

– Да, – подтвердил Жорик не без самодовольства, – в этом вся фишка.

– Значит, выходит, – говорил дальше Гриша, – если я построю рядом свой крематорий, на более человеческих условиях, то я вам весь бизнес перебью?

– Что ты?! – забеспокоился Жорик. – А истопника где возьмешь?

– Ну, истопник – не академик… – задумчиво сказал Гриша. – Вот ты, например, что заканчивал?

– Музыкальное училище, – сказал Жорик, – по классу баяна.

– Так что же ты в истопники пошел?

– Я с коня упал, – объяснил Жорик.

– С какого коня?

– Меня после одного концерта домой на коне везли, пьяного. И я упал с коня. Сломал средний палец. Пробовал играть дальше, но не все ноты беру, сечешь?

Тогда братья собрали совет и стали совещаться. Гриша, все еще пребывая под впечатлением рассказов о жмурах, предлагал открыть приватный крематорий, например, в котельной, завести туда импортный финский котел и устроить с Жориком стахановские соревнования. Вообще Гриша к идее относился легкомысленно. Создавалось впечатление, что он собирается открывать сауну. Савва, наоборот, солидно возражал, акцентируя внимание на том, что импортный финский котел, во-первых, еще достань, а во-вторых, он, сука, столько электричества жрет, что они по бабкам просто не потянут.

– Послушай, – говорил он Грише, – котлы-мотлы – это все несерьезно. Надо нормальный бизнес ставить. Запускать полный комплекс ритуальных услуг от «а» до «я».

– От «а» до «я» – это как? – спрашивал Гриша, – это что, жмуров самим собирать по улицам?

– От «а» до «я» – это полный комплекс услуг, – объяснял Савва, – с крематорием, с бабками-плакальщицами, с изготовлением памятников. Столовку можно открыть, чтобы отпевать было где. Наладить бизнес надо, и народ сам к нам потянется.

– Вот тут я сомневаюсь, – ответил на это Гриша.

За какое-то время братья выкупили земельный участок в пределах города. Пожарные хотели бабок, но Савва убеждал их, что проект некоммерческий, а значит, бабки за это брать нельзя.

– Это ж экологически важный архитектурный объект, – объяснял Савва пожарным, – это ж легкие города, это нужно нам всем.

– Нам это не нужно, – возражали пожарные.

Наконец с пожарными договорились. Гриша снова встретился с Жориком, Жорик затянул было свою сагу о жмурах и истопниках, но Гриша коротко попросил его нарисовать им схему котла. Савва посмотрел на рисунок Жорика, молча отдал его Грише и посоветовал найти священника.

– Что, отпевать будем? – поинтересовался Гриша.

– Надо освятить место, чтоб бизнес пошел.

Гриша снова встретился с Жориком.

– Послушай, – сказал он, – вы ж там отпеваете своих жмуров?

– Ну да, ну да, – завелся Жорик с полоборота, – жмура, его отпеть надо, а как же, перед тем, как в топку, жмур, он отпет должен быть.

Через Жорика Гриша вышел на отца Лукича. Жорик дал ему длинный номер мобильного. Гриша позвонил.

– Я отзвоню, – коротко сказал отец Лукич, – у меня безлимитный.

Договорились о встрече в кафе. К кафе отец Лукич подъехал на вишневого цвета бээмвэ. Братья рассказали ему о своих планах. Отец Лукич задумался. Попросил себе пива к водке. Выпил. Задумался еще раз.

– Хорошее дело делаете, хлопцы, – сказал наконец, – хорошее. Благослови вас Господь! – Перекрестил он братьев, а заодно и соседний столик. За соседним столиком притихли.

– Так что, отче, – начал Савва, – можно на вас рассчитывать?

– Можно, – рассудительно сказал отец, – можно… Но если вы думаете, что я вам буду ваших жмуров отпевать, то лучше забудьте об этом…

– Что же делать, отче? – спросил Савва.

Отец помолчал.

– Часовенку вам, хлопцы, надо, часовенку.

– Часовенку?

– Да, – задумчиво почесывая рыжую бороду, сказал отец, – часовенку… Часовенку. И водки.

– Водки? – не понял Гриша.

– Да, мне водки. И часовенку.

– А часовенку освятите? – поинтересовался Савва, прежде чем заказать водку.

– А чего же, – рассудительно вел дальше отец, – часовенку освящу. Приеду к вам, у меня машина своя, освящу место, организуем молебен против злого глаза, против голода, против мора.

– Отче, – напомнил Савва, – нам против мора не надо.

Принесли водку. Отец поднялся, поднял рюмку и сказал:

– Мудры дела твои, Господи, воистину по делам твоим познается мудрость твоя.

За соседним столиком оцепенели. Вообще весь зал, затаив дыхание и сжав в горле водку, смотрел на отца Лукича. В это время его мобила завибрировала. Отец поднес трубку:

– Да, – сказал – да, Валюня, я перезвоню, я тебе перезвоню. Что? Блядь, я ж сказал, я перезвоню! – Отец Лукич склонился над мобилой и стал искать нужный номер. Наконец, ощутив общее напряжение в зале, поднял глаза и увидел оцепеневшие взгляды, направленные на него. Он огляделся кругом, посмотрел на рюмку, перевел взгляд на мобилу, потом снова – на зал. – У меня безлимитный, – объяснил.

Через какое-то время отец Лукич и братья Лихуи приехали на отведенный под кладбище участок. На участке бездомные дачники уже копали грядки. Гриша начал их выгонять, дачники отбивались лопатами. Наконец из вишневого цвета бээмвэ вышел отец Лукич и достал из-под полы своего твидового пиджака тяжелый серебряный крест зековской работы. Дачники отступили.

– Вот тут, – сказал отец Лукич, – вот тут благословенное место, истинно вам говорю, можете класть фундамент.

Савва достал из багажника колючую проволоку и хмуро начал ее разматывать. Кроме того, отец обещал дать объявление об их конторе в епархиальной прессе, лишь попросил принести готовый текст. «Пишите о главном, – сказал он, – слоган, прайс-лист, система скидок, о церкви что-нибудь. Чтобы к вам хотелось прийти, понимаете?»

Братья подумали и побежали в бюро переводов. В бюро переводов увидели братьев, тоже подумали и согласились написать текст, лишь попросили подетальнее описать «профиль бизнеса».

– Ну как, – горячился Савва, – это некоммерческий проект, легкие города, это нужно нам всем.

Бюро переводов кивало головами.

– Для нас главное – сервис! – горячился дальше Савва.

– Да, – добавил Гриша, – работаем до последнего клиента!

– Да, – горячился Савва, – услуги от «а» до «я». Плюс у нас патриархальное благословение.

– Здесь написано «епархиальное», – заглянуло в их документы бюро переводов.

– И еще часовенка, – добавил Савва. – И гибкая система скидок.

– Понятно, – сказало бюро переводов, – попробуем учесть все ваши предложения.

Братья вздохнули. На следующий день Грише перезвонили из бюро переводов, попросили зайти, сказали: «Знаете, у нас кое-что вышло, было бы хорошо, если бы вы зашли и посмотрели». Братья зашли, прочли текст и устроили скандал. Гриша бросался бить переводчика с немецкого, Савва сдерживал брата. Наконец бюро переводов пообещало все переделать. Без доплаты.

– Вы поймите, – кричал им Савва, удерживая двери, которые снаружи выламывал его брат, – нам главное – сервис! От «а» до «я»! И про церковь чтоб было! Иначе нам без понтов, без церкви, вы поймите!

Встретились через два дня. Гриша остался ждать в коридоре. Переводчика с немецкого закрыли на кухне. Стороны сели за стол.

– Мы учли ваши замечания, – сказало бюро переводов. – Частично они были справедливыми. Но вы отбили нам звонок возле входной двери, за это придется доплатить.

– Текст покажите, – коротко сказал Савва.

– Хорошо, – нервно согласилось бюро переводов, – договорились, доплачивать не надо. Может, кофе?

– Давайте текст, – повторил Савва.

– Ну ладно, – согласилось бюро переводов и показало Савве текст. Текст был такой:

Иисус отдал за вас свою жизнь!

Мы отдаем вам тепло своих сердец!

ООО «Лихуй и сыновья». Полный комплекс ритуальных услуг!

В живописном уголке Харькова, в районе новых жилищных массивов, стремительно возносящихся вверх, раскинуло свои угодья бюро ритуальных услуг «Лихуй и сыновья». Взлелеянное заботливой хозяйской рукой, бюро каждое утро гостеприимно раскрывает свои двери перед первым посетителем. С утра до вечера не покладая рук выполняют свои профессиональные обязанности работники бюро.

С первого же дня работы комплекс ритуальных услуг «Лихуй и сыновья» полюбился населению жилищных массивов и стал традиционным местом отдыха харьковчан и гостей города. Что и неудивительно, поскольку, в отличие от других заведений соответствующего профиля, наше бюро вам гарантирует полный комплекс ритуальных услуг. Взяв себе за принцип качество исполнения и индивидуальный подход к клиенту, наш коллектив надежно держит высоко поднятую планку оперативности и профессионализма.

В нашем бюро вам предложат дешевые участки в одном из живописнейших районов Слобожанщины, ритуальные аксессуары по демпинговым ценам, автоперевозку, а также услуги профессиональных работниц ритуальных услуг, духовных особ и тамады. На территории комплекса находится также уютная модернизированная часовня европейского класса, где вы всегда сможете провести несколько незабываемых часов.

Говорит один из основателей бюро, Лихуй Григорий Владленович:

Мой отец, ветеран войны, часто говорил мне: «Гриша, это твоя земля. Что ты в нее бросишь, то из нее и вылезет». Поэтому, когда мы с братом выросли и настало время выбирать свою дорогу в жизни, я вспомнил слова отца. Ведь ничто так не греет душу, как возможность отдать вам частичку своего вдохновения, своего сердечного тепла. Для меня бюро – это не просто работа, для меня оно давно стало местом отдыха и душевной отрады. И если, не дай бог, со мной завтра что-то случится, я бы хотел, чтобы меня похоронили здесь – на территории ООО «Лихуй и сыновья»!

Трудно не согласиться с уважаемым Григорием Владленовичем. Вот уж воистину, живет на земле хозяин!

Также наше бюро с радостью сообщает вам о гибкой системе скидок для постоянных клиентов. Так, уже с третьего заказа идет бонусное начисление процентов, которыми можно будет воспользоваться впредь. Принимаются также коллективные заказы.

Попав к нам однажды, вы обязательно захотите вернуться!

Если хоронить, то только с Лихуями!

Савва долго думал. Слышно было, как на кухне бьется сердце переводчика с немецкого.

– Гм, – сказал Савва, – чего-то в этом роде я от вас и хотел. Только два момента. Первый – тут, где отдаем вам тепло своих сердец, может, лучше тепло заменить на жар?

– Понимаете, – сказало Савве бюро переводов, – учитывая специфику вашей работы, мы бы вам этого не советовали.

– Ну ладно, – недовольно сказал Савва, – ладно. И еще одно, вот эта фраза: «И если, не дай бог, со мной завтра что-то случится». По-моему, звучит как угроза, нет?

– Ладно, – отозвалось бюро переводов, – уберем. Еще какие-нибудь замечания?

– Нет, – ответил Савва, – все нормально.

Выложил сто баксов, забрал текст и пошел искать брата. Пора было открываться.

Открытие вышло пафосным. Под свежевыстроенной часовенкой толпился народ. Пришли пожарные. На бээмвэ приехал отец Лукич. Пришла сестра братьев Лихуев с сыном. Пришли заинтересованные обитатели жилищных массивов. Пришли представители коммунистической партии со знакомым братьям лозунгом «НАТО – руки прочь от украинской земли!». Пришел Жорик в желтой рубашке и привел с собой почетного ветерана – надо, объяснил, чтобы что-то сказал старший человек. Братья не спорили, молча пожали Жорику руку и нервно поводили вспотевшими шеями. На обоих были белоснежные турецкие рубашки, которые обтягивали братские торсы и пропитывались по́том.

Первым слово попросил отец Лукич. Он решительно отключил мобилу и приступил к речи.

– Дорогие миряне, – начал отец Лукич, то и дело поглядывая в сторону своего бээмвэ, возле которого крутились дети из жилищных массивов, – в благословенном месте собрались мы сегодня. Благословенно место сие, ибо возвысилось оно из благодати Божьей. Поэтому, дорогие миряне, как сказал Господь наш, возлюбите друг друга, а обо всем остальном он позаботится сам, – произнес отец Лукич, поведя широким жестом вдоль обтянутого колючей проволокой кладбища.

Миряне боязливо закрестились. Жорик вытер слезу желтым рукавом рубашки.

Следующим слово взял почетный ветеран.

– Вспоминается мне, – сказал он, – один героический фронтовой эпизод. Стояла лютая зима сорок четвертого. Мы тогда как раз стояли под Москвой, грудью легли. Зима была лютая, но мы грудью легли, не пустили гада.

– Жорик, – подошел к Жорику Гриша, – что он несет, какая зима сорок четвертого, какая Москва?

– Да расслабься, – примирительно сказал Жорик, – он на «Ленфильме» работал, они тогда кино под Москвой снимали, с Любовью Орловой или еще с какой-то проблядью, я их всегда путаю.

– И вот однажды, среди ночи, выхожу я на позицию, а мороз аж звенит, танки не выдерживают, что и говорить о человеке, да… А я не слабого десятка был, на меня четырех таких, как вы, надо было, – показал он на братьев Лихуев. – А месяц аж полнится, и такой мороз, что танки не выдерживают. Э-э-э, думаю, меня голыми руками не возьмешь, я не слабого десятка был, да… И вызывает меня главнокомандующий Иван Степанович Конев и говорит мне: «Рядовой Билялетдинов…»

Тут все зааплодировали и довольного почетного ветерана стащили со сцены, чему он, в общем, не придал значения. Ветеран схватил Жорика за желтый рукав и продолжил свой спич. Братья глядели на старика, как грифы на помирающую в пустыне скотину. В них уже проснулся профессиональный инстинкт, и в почетном ветеране они справедливо видели потенциального клиента.

После этого отец Лукич оперативно провел молебен, и все потянулись в часовенку на фуршет. Выходя с фуршета, пожарные жали братьям руки. «Мы с вами свяжемся, – сказали. – Нужно выходить на серьезный уровень».

Пожарные позвонили через неделю.

– Значит, так, – сказали, – тут сейчас в Будапеште, по программе городов-побратимов, проходит конференция. По ойкумене. Поедете?

– По чем? – переспросил Гриша.

– По ойкумене, – повторили пожарные. – Короче, коммунальный сектор, негосударственные организации, паранормальные практики. Вы попадаете под все категории. Поедете?

– А бабки? – спросил Гриша.

– Они все башляют, – успокоили пожарники. – Мы бы сами поехали, но у нас ОБСЕ.

– Что? – снова переспросил Гриша.

– Короче, – повторили пожарные, – едете на ойкумену?

– Едем, – выдохнул Гриша.

– ОК, – сказали пожарные. – Тогда мы даем им ваш телефон, они вам скинут факс.

– У нас нет факса, – сказал Гриша.

– Купите, – посоветовали пожарные и бросили трубку.

Гриша рассказал все брату. Савва дал ему двадцать баксов. Гриша пошел в ближайший жэк и за двадцатку купил у них их факс. «Спишем по квартальному отчету», – кратко пояснил ему начальник жэка, пряча двадцатку в карман своих безразмерных штанов.

Перезвонили из Будапешта. В офисе случайно не оказалось никого, кроме Гриши, поэтому разговаривать пришлось ему. Сначала он стремался их английского, потом свыкся, вспомнил весь запас английских слов, которым научился в свое время у негров из общежития, и более-менее успешно отбил первую атаку. Себя он хвастливо называл «зэ президент», свою фирму «хауз оф зэ дэс», а определяя профиль бизнеса, употреблял не до конца понятное ему самому «готик стайл». На следующий день пришел факс из Будапешта. Факс принял тоже Гриша, который научился пользоваться аппаратом и никого к нему не подпускал. Братья склонились над бумагой, но кроме уже знакомого Грише «хауз оф зэ дэс», на чей адрес и был адресован факс, ничего не поняли. Братья подумали и снова побежали в бюро переводов. Те молча закрыли на кухне переводчика с немецкого и так же молча склонились над бумагой.

– Вас приглашают на конференцию, – объяснили они братьям, – по ойкумене.

– Это мы и без вас знаем, – выкрикнул Гриша, но брат его одернул.

– Просят сделать презентацию вашей фирмы, в мультимедийном режиме, – перевело дальше бюро переводов. – У вас тридцать минут времени, рабочие языки венгерский и немецкий.

– Что такое мультимедийный режим? – спросил Савва.

– Что такое презентация? – спросил Гриша.

– Ну, – сказало бюро переводов, – нужно, чтобы вы тридцать минут говорили о своей фирме, желательно со слайдами. Желательно на венгерском языке.

– Ты сможешь? – спросил Савва Гришу.

– На венгерском не смогу, – сказал тот.

– А на немецком?

– И на немецком не смогу, – вздохнул Гриша.

– Мы вам можем сделать презентацию на немецком, – сказало бюро переводов, – и специально для вас сделаем перевод на нормальный. Вы сможете показывать слайды, а там уже все будет написано.

– А вы шарите в ойкумене? – недоверчиво переспросил Савва.

– Наш переводчик с немецкого шарит, – сказало бюро переводов.

– Хорошо, – решил Савва и еще раз одернул брата.

Озираясь на Гришу, вошел переводчик с немецкого.

– Я попробую, – сказал он, прочитав факс, – но хотелось бы получить более детальную информацию о профиле вашего бизнеса.

– Малой, – сурово двинулся на него Гриша, – малой, я тебе одно скажу, – Савва успел схватить его за руку, – у нас сервис, у нас сервис от «а» до «я», ты меня понял?

Переводчик с немецкого резво спрятался за компьютером. Савва положил на стол техническую документацию фирмы. Гриша достал из кармана сложенный вчетверо лист в клеточку с рисунком Жорика. Переводчик выглянул из-за монитора и посмотрел на рисунок.

– Я могу, – сказал он, – попробовать расписать это как рециклинговую программу гуманитарного профиля.

– А это будет по-ойкуменному? – спросил его Савва.

– По-ойкуменному, понятно, что по-ойкуменному, – поспешил заверить его переводчик с немецкого.

– Малой, ох малой!.. – только и прохрипел Гриша.

Переводчик с немецкого сам нашел Савву.

– Мы сменили адрес офиса, – сказал он, – поэтому не ищите нас. Вот ваша презентация, – протянул он Савве компакт-диск, – я сделал для вас ДВА экземпляра. Доплаты не надо.

Когда переводчик с немецкого ушел, Савва позвал брата. Они долго крутили в руках диск и изучали перевод. Перевод состоял из нескольких основных тезисов, сопровождаемых наглядными схемами и рисунками. На рисунках схематичные фигуры стояли возле маленьких домиков. Рядом стоял схематичный котел, похожий на полевую армейскую кухню, из него шел черный густой дым.

– Гм, – сказал Гриша, – хорошо поработал малой.

– Такие рисунки, – сказал Савва, – в самолетах рисуют на схемах эвакуации в случае авиакатастрофы.

В основу презентации был положен уже знакомый текст про живописные уголки Слобожанщины и модифицированную часовенку. Братья еще раз пробежали глазами по тексту и начали советоваться, кого послать на конференцию. Гриша ехать боялся. Сказал, что у него с языками плохо, и что он летать боится, и что не может он покинуть офис. «Кто ж факсы принимать будет? – говорил. – Нет-нет, – говорил он брату, – мне не до баловства». Савва ехать тоже не хотел, прежде всего потому, что боялся бросить бизнес на Гришу. Гриша предложил послать Жорика. Савва согласился, но не в Будапешт.

– А что отец Лукич? – спросил Савва.

– Не, – ответил задумчиво Гриша, – не, не выйдет, на Лукиче три судимости висят. И подписка о невыезде. Не…

– Подожди, – вдруг сказал Савва, – давай Ивана пошлем.

– Ну точно, – обрадовались братья, – что ж это мы сразу не подумали! Ясно, что надо посылать Ивана!

И они позвонили своей сестре.

Сестра, Тамара Лихуй, родной сестрой доводилась Грише, однако Савву тоже считала за брата, что, впрочем, не помешало им переспать в свое время. В юном возрасте Тамара вышла замуж за лейтенанта авиации, по происхождению осетина. От осетина-то у нее и родился сын Иван. С началом первой чеченской ее муж-авиатор неожиданно занервничал, сказал, что наконец настал его час и что он едет в Грозный создавать независимую ичкерскую авиацию. «Просыпается Кавказ!» – угрожающе кричал он с балкона, помахивая кулаком в направлении областной телевизионной башни. Доехал он, впрочем, лишь до Ростова, где устроился таксистом и успешно грачевал в районе аэропорта. Тамара воспитывала сына сама, работала в гостинице «Харьков», в старом корпусе, заведуя этажом и отвечая в основном за гостиничных проституток. В сами проститутки ее не брали, прежде всего из-за ее фамилии. Братьев своих Тамара любила, сын Иван третий год изучал социологию.

Братья позвонили Тамаре.

– Сестренка, – сказали, – ты просила малого пристроить, есть хорошая работа. Международный уровень. Коммунальный сектор.

– Хорошо, – сказала Тамара, – я его пришлю к вам. Только ж вы смотрите, чтобы на этот раз без наркотиков.

Иван дядю Савву, а особенно дядю Гришу боялся, но материнского слова послушался и пришел к братьям в офис, пугливо обходя нагроможденные в коридоре свежеотесанные гробы.

– Иван, – деловито начал Савва, – хочешь в Будапешт?

От слова «Будапешт» у Ивана встал.

– Хочу, – сказал он, – а что надо делать?

– Малой, – зарычал с места Гриша, – ты послушай, малой…

– Погоди-погоди, – перебил его Савва, – надо выступить на конференции по ойкумене.

– Ты хоть знаешь, что такое ойкумена? – снова зарычал Гриша.

– Знаю, – робко ответил Иван, – у нас семинар был по паблик рилейшинз, вот, и там ойкумена тоже…