Текст книги "Необычайные приключения рыжего котенка по имени Мурр"

Автор книги: Сергей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

И тут вдруг послышались шаги, гулко лязгнула закрываемая дверь, щелкнул замок, и Мурр, еще точно не зная, всей своею шкуркой почувствовал они попали в ловушку…

* * *

– Ну и что теперь делать? – в который раз спрашивал сердитый Мурр, сидя на куче коробок и поблескивая глазами.

Лакки, понуря голову, украдкой похрустывал сухим кормом и в тон котенку отвечал:

– Я не знаю… Мурр, да ладно тебе, обойдется как ни будь!

– Как ни будь, как ни будь… – проворчал Мурр, почесался и лег: Ладно, давай спать, утро всегда умнее, чем вечер, так Боря говорит.

Друзья улеглись и вскоре уснули. В контейнере было сухо и тепло, еды навалом, правда, воды – ни капли, но и котенок, и ласка очень надеялись, что их случайный плен продлится недолго, еще плохо понимая, что с ними случилось.

А случилось вот что: идя на запах еды, Мурр и Лакки, сами того не заметив, очутились на корабле, а точнее – в корабельном трюме.

Сухогруз под названием «Толстопузый» как раз закончил погрузку и готовился к отплытию. Кто-то из команды судна заглянул в трюм, увидел приоткрытую дверь контейнера с кошачьим кормом, закрыл ее, запер и опечатал трюм, и доложил капитану – все в порядке, можно отплывать.

«Толстопузый» дал гудок, заворчали могучие корабельные двигатели, сухогруз следом за желтым ледоколом вышел из порта и поплыл вниз по реке. И никто из команды корабля даже не догадывался, что за прочными запорами трюма, в контейнере с «ходилинской едой для кошек» сидят два зайца, один из которых был котенком, а другой – лаской.

Плавание продолжалось два дня. За это время Мурр и Лакки до одури наелись сухого корма, и ужасно страдали теперь от жажды.

– Я бы свой хвост отдал за глоток воды! – жалобно мяукал Мурр, высовывая сухой, как осенний листик, язык.

– А я бы не только хвост, но еще и ушки отдал бы… – просипел Лакки.

Мурр, не смотря на весь ужас их положения, нашел силы улыбнуться:

– Хотел бы я на тебя посмотреть без ушей!

– Ты лучше на себя посмотри… – огрызнулся Лакки: – У тебя вон половины одного уха уже нет!

Если бы не жажда, что грызла котенка изнутри, словно голодный зубастый зверек, Мурр бы обязательно наподдал Лакки за такие слова, но сейчас котенок только махнул лапой – не до того…

Друзья время от времени принимались истошно орать под дверями контейнера, справедливо рассудив, что лучше пусть ходилины найдут их, чем погибать тут от безводия, но никто не слышал двух зверьков, и надежда на скорое избавление таяла с каждой минутой.

Вечером третьего дня их невольного путешествия Мурр и Лакки услышали, а потом и почувствовали, как что-то загремело, контейнер качнулся и поплыл по воздуху. Они вновь принялись кричать и царапать дверь, но за грохотом и лязгом никто не услышал их слабые голоски.

Вскоре воздушный полет контейнера закончился, пол под лапами Мурра и Лакки перестал качаться, но лишь для того, чтобы вдруг затрястись, заходить ходуном. Друзья услышали странные ритмичные звуки: чу-чух, чу-чух, чу-чух!

– По моему, нас опять куда-то везут. – сказал Мурр, присушиваясь.

– Быстрее бы уже приехать куда-нибудь… – прошептал Лакки, растянувшись у двери и жадно ловя пересохшим ртом холодный воздух, врывавшийся в крохотную щелку у самого пола.

А снаружи происходило следующее: сухогруз «Толстопузый» прибыл в порт назначения, там контейнеры из его трюма краном перегрузили на железнодорожные платформы, и дальше груз, а вместе с ним и Мурр с Лакки, поехал уже поездом.

От навязчивого стука колес под полом – чу-чух, чу-чух, чу-чух, у Мурра страшно разболелась голова. С тех пор, как контейнер перегрузили на поезд, прошло еще два долгих дня. Друзья совсем ослабели от жажды, у них уже не было сил не то, чтобы ходить, а даже чтобы разговаривать.

Мурр лежал на коробках с кормом, закатив глаза, и в полубреду перед котенком вставали разные диковинные картинки – черепах Боря с крыльями за спиной, Толстая Пыхча, похожая на ежа, Хомус, почему-то с длинными, как у зайца, ушами, лось-великан, который принес Лакки весть о том, что Мурр в плену, и еще много других разнообразных зверей и зверюшек. И что самое противное – все они, стоя по колено в воде, пили! С наслаждением, причмокивая, булькая, и облизываясь…

Котенок застонал и перевернулся на спину. «Вот так мы с Лакки и помрем тут, всеми позабытые», – с какой-то отрешенностью подумал Мурр: «Жалко, что никто не узнает. А может, и лучше? Прав был Хомус – во всем Город виноват. Не ходил бы я туда – и ничего бы не было. А так – и сам пропал, и Лакки из-за меня…»

Мурр приоткрыл один глаз и посмотрел на ласку – живой ли еще? Лакки по прежнему лежал у дверей контейнера без движения, и только желтоватый мех на боках слегка приподнимался и опускался. «Дышит», – понял Мурр: «Значит жив…»

* * *

В какой-то момент, очнувшись, Мурр вдруг понял, что надоедливый грохот колес стих – они остановились. Вскоре за дверями раздались ходилинские голоса, загремел замок, и Лакки едва успел отползти в сторону, как двери распахнулись, в контейнер хлынул свежий, теплый и влажный воздух, следом засунулась бородатая ходилинская голова, посветила фонарем, и громко крикнула кому-то:

– Давай погрузчик!

Мурр сполз с коробок, на которых лежал, доковылял на подламывающихся лапах до Лакки, ухватил друга зубами за шкирку и потащил прочь из контейнера.

Друзья вывались на железнодорожные пути, Мурр больно ударился головой, и сразу же почуял – вон там, всего в сотне шагов, вода!

О, как они пили! Пусть вода была теплой, пусть на дне придорожной лужи плавала какая-то водяная живность, пусть на языке оставался привкус ржавчины, но это была вода! Вода!!!

Стояла звездная ночь. Неподалеку гремела и клацала железная дорога, по которой катились вагоны. Работали краны и погрузчики, пыхтели тепловозы, грохотали Железные Грохоталки. Напившись вволю, друзья отковыляли в сторонку, с трудом волоча за собой разбухшие от воды животики. Добравшись до каких-то незнакомых кустов, Мурр сел, покачиваясь, хлопнул Лакки по плечу и промурлыкал:

– Живем, а?

– Ага! – в том ему просипел Лакки, булькнул и добавил: – Мурр, а куда это мы приехали?

В самом деле, все вокруг оказалось странным, нездешним, чужим. И трава, и земля, и даже воздух, напоенный удивительными ароматами. Но что самое главное – Мурр чуял, что рядом, буквально за соседним холмом, лежит нечто – огромное, бездонное, дышащее силой, и… живое!

Котенку стало очень интересно, что же это такое, и он встал на лапы, неуверенно покачнувшись, однако выпитая вода удивительно быстро восстановила силы, и Мурр почувствовал себя в общем-то неплохо.

Лакки, глядя на друга, тоже попробовал походить – и ничего, получилось!

– Ура! – развеселился Мурр: – Мы ожили! Лакки, смотри, как здорово мы с тобой настоящие путешественники! Мы попали в дальние страны, в неизведанные края!

– Так давай их быстрее изведывать! – ответил Лакки и махнул лапой в сторону холма: – Вот, например, чего там такое… дышит?

– Ага, ты тоже почуял? – Мурр сузил глаза: – Мне кажется, нужно обязательно поглядеть на это. Пошли?

И они пошли.

Конечно, друзья были еще очень слабы, и путь до вершины холма они проделали очень медленно. «Идем, как будто хромые лягушки!», – проворчал по этому поводу Лакки. Но все же они достигли вершины, достигли – и замерли, пораженные…

А перед ними в лунном свете раскинулся бескрайний, огромный, полный таинственных огней, шевелящихся волн и лунных бликов пруд!

– Ого-о-о! – протянул Мурр: – Я другого берега-то и не вижу! Лакки, а знаешь, что это?

– Что? – прошептал Лакки.

– Это же этот, как его… Боря рассказывал… Он большой очень… А вспомнил! Лакки, это – океан!

Друзья спустились с холма на прибрежный песок и подошли к самой воде. Лакки макнул в набегающую волну лапку, лизнул и сморщился:

– Тьфу, Мурр! Она соленая и горькая!

– Все правильно. – не оборачиваясь, кивнул котенок: – Океан всегда соленый и горький, так Боря говорил…

Мурр был просто заворожен океаном. Не надо забывать, что звери видят и чувствуют наш мир не так, как люди. И поэтому Мурр, глядя на океан, видел не просто воду, он чуял, как в ней скользят косяки серебристых рыб, как причудливые щупальца подводных животных колышет течение, как морские звезды ползут по песчаному дну, как огромные, точно облака, киты пускают пенные фонтаны к самым звездам…

Друзья долго, очень долго сидели на ночном океанском берегу. Было тепло, в небе светили звезды, шумели волны, изредка до ушей Мурра и Лакки долетали какие-то странные и таинственные звуки – протяжный свист, вздохи, плеск воды и шипение.

Вдруг Мурр заметил, как к берегу, к тому самому месту, где сидели друзья, направляется чья-то круглая черная голова! Котенок встопорщил шерсть на спине и пихнул задремавшего Лакки лапой – смотри!

А из воды на берег тем временем, неуклюже переваливаясь, выползал какой-то странный зверь.

– У него не лапы, а ласты! – прошептал Лакки: – Ой, Мурр, смотри, а задних-то вообще нету, там… там хвост какой-то!

– Но он шерстяной, и с усами. – тоже шепотом ответил другу котенок: Значит, это не рыба. И вообще, это теплокровный зверь, такой же, как мы с тобой. Просто он… водный зверь!

– Да ладно гадать! Сейчас все узнаем. – решительно сказал Лакки и громко крикнул незнакомцу:

– Эй, ты, водный! Ты кто такой?

Круглоголовый зверь удивленно огляделся своими большими черными блестящими глазами, смешно пошевелили носом и тявкнул в ответ:

– Я-то кто? Я-то – морской котик Умм! А ты-то сам-то кто?

Мурр и Лакки подошли ближе и представились. Мурр все не мог взять в толк – как это, морской и вдруг котик? Умм, оказавшийся смешливым и добродушным зверем, весело ответил котенку:

– Ну, давным-давно жил-был кот на берегу океана. И однажды ему очень захотелось поплавать. Залез кот в воду, а вылезать не стал – в воде же лучше. Тогда его передние лапы стали ластами, а задние срослись в хвост. Вот так и появились морские котики!

Мурр недоверчиво оглядел Умма и решил, что морской котик сочиняет. Ну как, скажите на милость, из такого ловкого и быстрого существа, как Мурр, могло получиться такое толстое, неповоротливое и неуклюжее создание, как Умм? Сказки все это…

– Не веришь, и не надо! – обиделся морской котик.

Мурр помолчал, посмотрел на звезды, отыскал Звездную кошку и ее котенка, улыбнулся им. Морской котик тоже посмотрел вверх и сказал:

– А вы знаете, откуда взялись звезды и созвездия? Вон те Дельфиненок, Рыба-меч, и другие?

– Какой еще Дельфиненок? – удивился Мурр: – Это же Звездная кошка!

– Нет, чужеземцы, это Дельфиненок… – чуть нараспев сказал морской котик: – Вот послушайте легенду о Великом Кальмаре, и вам все станет ясно…

Когда-то, в давние времена, о которых ныне не помнят уже и самые мудрые из живущих, плавал в океане кальмарчик. Небольшой такой, озорной и задорный. И было у него – всего ничего, десяток шупалец, два глаза, мешок с чернилами и один роговой клюв.

И вот однажды подумал кальмарчик: «А почему я такой маленький и слабый? Ничего я не умею, и нет у меня ни толстого живота, как у кита, ни острых зубов, как у акулы, ни грозных клешней, как у омара. Есть только один роговой клюв».

Подумал так наш кальмарчик, оглянулся вокруг – всюду жизнь! Скользят в воде стайки разноцветных креветок, стремительные селедки и ставриды блестят чешуей, грациозно плывут морские коньки, и рыба-луна, раскинув плавники, отдыхает на поверхности.

И подумал тогда кальмарчик так: «Хорошо бы, чтобы все это было моим! Тогда никто не смог бы сказать, что я маленький и слабый».

Повернулся кальмарчик и ам! – проглотил зазевавшуюся медузу. И медуза стала его.

«Ага!», – обрадовался кальмарчик: «Вот как надо!»

И помчался он по подводному миру, и Ам! Ам! Ам! – начал глотать всех подряд – и креветок, и морских коньков, и селедок, и ставрид. И вскоре превратился он из кальмарчика в большого кальмара. Тогда раскрыл он пошире свой роговой клюв и проглотил рыбу-луну!

«Теперь все они – мои!», – радовался кальмар: «Но этого мало. Надо проглотить всех акул, камбал, скатов, морских звезд, крабов и всех-всех-всех, кто живет в океане, чтобы они тоже стали моими!»

И кальмар начал глотать. И чем больше подводных обитателей он пожирал, тем толще раздувалось его брюхо, тем длиннее отрастали шупальца, тем больше и крепче становился роговой клюв.

И вот уже из простого кальмара превратился он в кальмара Великого. Лежит Великий кальмар в самом глубоком подводном ущелье, пузо свое бережет, а щупальца раскинул по всем морям и океанам, и ловит, ловит, ловит тех, кого еще не проглотил.

А когда почти все рыбы и морские животные стали его, Великий кальмар решил проглотить и дельфинов, Рыцарей океана. И поймали его шупальца молодого дельфиненка, и потащили к роговому клюву, но тут взмолился дельфиненнок: «О Великий кальмар! Отпусти ты меня попрощаться с моими папой и мамой, а потом я сам приплыву к тебе и сам залезу в твой роговой клюв!»

Подумал Великий кальмар, представил, как будут плакать папа и мама дельфиненка, и его холодная голубая кровь радостно забурлила. И отпустил Великий кальмар свою жертву.

А умный дельфиненок сразу же поплыл к своим друзьям, рыбе-пиле, рыбе-молотку, рыбе-рубанку и рыбе-стамеске, и сказал им: «Давайте скорее берите свои инструменты, и сделайте из вон того плавучего древесного ствола рыбу-меч!»

И друзья дельфиненка рыба-пила, рыба-молоток, рыба-рубанок и рыба-стамеска взялись за работу. Вскоре готова была меч-рыба. Красиво-прекрасивой сделали ее мастера – с зеленой спиной, красными плавниками, желтыми глазами и большим парусом на спине. И поспешил хитрый дельфиненок с ней к Великому кальмару и завел такую речь: «О Великий кальмар! Я приплыл к тебе, как обещал. И привел я тебе подарок – невиданную меч-рыбу. Такой у тебя еще нет!»

Посмотрел Великий кальмар на меч-рыбу – и вправду, такую красивую рыбу он еще не глотал! Засмеялся Великий кальмар и сказал дельфиненку: «За то, что ты привел мне такой великолепный подарок, я тебя глотать пока не буду! А вот меч-рыбу проглочу!»

Ам! – и проглотил! Попала меч-рыба в толстое кальмарово пузо, и ожила там. Увидала она, как томятся в неволе и веселые рыбы-попугаи, и быстрые рыбы-сабли, и красивые рыбы-ангелы. И киты, и акулы, и барракуды, и мурены, и даже старый осминог, который умеет менять свой цвет. Всех проглотил Великий кальмар!

Разогналась тогда рыба-меч, выставила свой острый нос и распорола кальмарово брюхо! Хлоп! – лопнул Великий кальмар и сказал он: «Ой!»

Взмыл Великий кальмар к самой поверхности, в гневе ударил по воде щупальцами, и взлетели брызги до самого неба! Взлетели – да так там и остались, прилипнув к небосводу. Так появились звезды, сложившиеся в созвездия. Есть на небе и рыба-пила, и рыба-молоток, и рыба-рубанок и рыба-стамеска. И, конечно, есть там созвездие Дельфиненок и созвездие Рыба-меч!

Увидал это Великий кальмар, и испугался. Нырнул он опять поглубже и затаился, грустно повесив свой роговой клюв.

А после того, как лопнул Великий кальмар, расплылись проглоченные им рыбы опять по всему океану, стали жить-поживать, славя хитрого дельфиненка и отважную рыбу-меч. Великий же кальмар перестал быть великим и снова стал просто маленьким кальмарчиком. Он и сегодня плавает где-то в океане, ловит медуз и креветок, и мечтает, что однажды снова станет Великим. Вот такая легенда…

– Да-а… – рассудительно протянул Лакки: – Интересно тут у вас все устроено. Выходит, звезды везде одинаковые, а называются по разному.

– Подумаешь! – проворчал Мурр, думая о другом: – Такие жадины и у нас, на земле встречаются.

– Конечно, встречаются. – серьезно кивнул морской котик: – Главное, чтобы вместе с ними встречались и те, кто всегда мог бы встать у них на пути, как дельфиненок и его друзья! Ну ладно, ребята, мне пора, скоро отлив. Прощайте! Я поплыл на дальний остров, где живет мое племя.

И морской котик Умм зашлепал по песку к воде…

* * *

Всю ночь Мурр и Лакки сидели на океанском берегу, прислушиваясь к шуму волн, смотрели на звезды и болтали о том, о сем.

А потом наступило утро. Над океаном появилась розовая полоска, она ширилась, росла, вот уже заалели редкие облачка в небе. Потом погасли звезды, ночная тьма отступила, над океаном разлилась синева, и вдруг из-за горизонта возникло красное, нестерпимо-яркое, круглое и теплое – солнышко! По океанским волнам пробежала солнечная дорожка, все вокруг заблестело, заиграло, засеребрилось. Такой красоты Мурр не видел никогда в жизни!

– Вот и утро… – устало щурясь, сказал Лакки: – Мурр, пойдем, поспим, что ли, а то я – а-а-ам! весь иззевался уже!

И друзья отправились искать укромное местечко у подножия прибрежных скал, чтобы отдохнуть.

Они проспали весь день. В небольшую пещерку между скал, пол которой был устлан сухими водорослями, не долетали звуки прибоя, и друзей никто не потревожил.

Но когда солнце начало клониться к закату, Мурр сквозь сон почувствовал, как кто-то очень быстрый стремительно пробежал мимо входа в пещерку. Ш-ш-р-р-х! – прошуршал песок под многочисленными лапами этого самого кого-то, и снова наступила тишина.

«Интересно!», – подумал котенок: «Кто бы это мог быть? Надо бы посмотреть. Да и позавтракать, а заодно пообедать и поужинать бы не помешало.»

Котенок открыл глаза – и замер, уставившись на Лакки. Тот сидел у самого входа в пещерку, припав к песку, топорща шерсть и скаля зубы. Явно что-то очень-очень встревожило ласку, и Мурр шепотом спросил:

– Лакки, что случилось?

– Тихо! – прошипел Лакки в ответ, потом махнул лапой: – Давай сюда, только острожно!

Мурр на пузе подполз к другу и выглянул из пещерки.

По всему пляжу меж кучек песка и выброшенных волнами деревяшек ловко сновали какие-то странные создания! Желто-песчаного цвета, величиной почти с Мурра, они имели панцирь, устрашающего вида зазубренные клешни, восемь ног и маленькие глазки на подвижных стебельках. И было в этих диковинных животных что-то очень мерзкое, отталкивающее, что-то, что сразу не понравилось котенку.

– Это кто? Восмилапы какие-то… – прошептал Мурр, и Лакки тут же лапой закрыл ему рот – парочка восмилапов шустро просеменила совсем рядом с их пещеркой.

Когда страшноватые создания ушли, Лакки прошипел в самое ухо Мурра:

– Они тут весь день шныряют! Я видел, как они дохлую рыбу съели налетели кучей, клешнями своими – раз, раз, и все, одни косточки остались. А рыба, между прочим, здоровая такая, с лесного барсука величиной была, вот так вот! Жуть! От нас с тобой, если до драки дойдет, только клочки шкурки и останутся.

– Так, может быть, с ними можно договориться? – тихо предположил Мурр.

Лакки в ответ только покачал головой:

– Они не из тех, с кем вообще можно разговаривать. Я чую – это зверье злобное и хищное.

– Тогда давай дождемся ночи. Ночью-то их нет здесь, уходят куда-то. Мурр заполз обратно в глубь пещерки и лег: – Вот стемнеет, и мы убежим, а то вправду сожрут нас, и все.

На том и порешили.

Медленно, очень медленно тянулось время. Закат догорал, но восмилапы и не думали уходить с пляжа. Не меньше двух десятков клешнястых хищников носилось туда-сюда у самой воды, выхватывая из волн все, что хотя бы мало-мальски годилось в пищу.

И только когда солнце совсем скрылось за дальними горами, и в темном небе зажглись звезды, восмилапы, выстроившись в ряд, друг за другом ушли куда-то вдоль скал. Наступила тишина.

Друзья выбрались из пещерки. Оглядываясь и прислушиваясь, чуть ли не ползком, они двинулись по песку прочь от пещерки, в сторону знакомого холма.

Мурр задумался, а потом взмахнул лапой:

 
– Слушай, Лакки, это мои новые стихи:
Как любопытные варвАры,
С тобой мы в западню попали,
И восмилапые бандиты
На нас у берега напали.
Но мы не струсили ни разу!
Шумел у берега прибой…
Мы задали бандитам трепку
И вот теперь идем домой!
 

Лакки ухмыльнулся:

– Мурр, как же так – «Не струсили ни разу» и «задали бандитам трепку»? Ведь мы и струсили, и трепки никакой не было!

– Много ты понимаешь! – обиделся котенок: – Это называется «художественное преувеличение». В стихах так можно, мне Боря говорил…

И когда прибрежная полоса уже была позади, когда нос Мурра учуял знакомый запах железной дороги, друзья вдруг услышали сквозь шум прибоя позади себя чей-то слабый голос:

– Помогите!.. А-а-а! Помогите… Пожалуйста…

Часть восьмая. Каланчик Упль или восмилапые бандиты

Конечно же, друзья вернулись на негостеприимный океанский берег. Лакки шустро прочесал все закоулки между мокрых камней и крикнул:

– Мурр, сюда! Я нашел его… Кажется, еще дышит!

Котенок поспешил на зов друга и увидел, что на песке, наполовину в воде, лежит, закрыв глаза, совершенно мокрый мохнатый зверек с короткими широкими лапами, длинным слипшимся хвостом и усатой симпатичной мордой.

– Эй! – Мурр пошевелил незнакомца лапой: – Это ты звал на помощь?

Мокрый зверек открыл один глаз, посмотрел на котенка, потом на нетерпеливо перебирающего лапами от любопытства Лакки, приподнял голову и сказал, смешно присвистывая:

– Я совсем промок. Мне надо сушится… Срочно!

И снова без чувств уронил голову в воду.

– Та-а-ак… – Мурр перепрыгнул через незнакомца, намочил лапы и зашипел: – Лакки, хватай его за ту лапу, а я возьму за эту, и потащим!

– А может, лучше за хвост, но вдвоем? – с сомнением спросил Лакки: Он же весь мокрый, тяжеленный, как бы лапы не оторвать…

– Ты что, серьезно? – Мурр посмотрел на друга: – Где это ты видел, чтобы лапы отрывались, когда за них тащат кого-нибудь? А вот хвосты отрываются только так! Ра-аз! – и нету. Так что давай, хватай, и потащили, а то еще случится чего…

С большим трудом уже в полной темноте друзья вытащили тяжелого и мокрого незнакомца к подножию холма и сели, тяжело дыша, в густую траву.

– Мурр, а может он того… Помер, а? – Лакки наклонился к самой морде неведомого зверька, прислушался: – Не, вроде дышит! Кто же это такой?

– Я… Упль! Я из Мохнатого Народа Моря! – вдруг просипел спасенный. Он приподнялся, опершись на лапы, повертел головой вокруг, с наслаждением вдохнул запах цветущих трав и добавил: – Не волнуйтесь, я сейчас спою Бодрую Песню, и приду в себя, а потом высохну – и стану совсем живой.

– Погоди, Упль! – Мурр с любопытством разглядывал нового знакомого: Прежде чем ты начнешь петь, скажи – Мохнатый Норд Моря – это кто?

– Нас называют каланами, не слыхали?

– Не-а! – в один голос ответили Мурр и Лакки.

– Ну, или еще… морскими бобрами…

– А-а-а! Так ты бобер! – улыбнулся Лакки: – Так бы стразу и говорил.

– Я Упль, сын старейшины Амьа! – гордо вскинулся каланчик: – Мы Мохнатый Народ Моря, а на бобров мы обижаемся. Все, сейчас мне надо петь, иначе я совсем ослабну. Это Бодрая Песня, называется «Четыре лапы и хвост», я ее сам сочинил…

И Упль запел, подвывая, рыча и фыркая, словно морской прибой:

 
Когда приходит ураган,
Когда бушует океан,
Когда девятый вал – до самых звезд!
Я прочь от берега плыву.
Они меня не подведут
Мои четыре лапы и хвост!
Голос каланчика окреп, он сел и запел громче:
Бросаю вызов я волнам.
Давай сильнее, океан!
Могуч ты, но и я совсем не прост!
Ведь от отца достались мне
Назло бездонной глубине
Мои четыре лапы и хвост!
 

Мурр с удивлением заметил, что Уплью стало намного лучше. Еще минуту назад каланчик еле-еле шевелился, а теперь он уже бойко отбивал такт своей задорной песенки лапой по мокрому животу:

 
Пусть океан, как зверь ревет,
Пусть пеной мне в глаза плюет,
Пусть тучи в клочья рвет лихой норд-ост!
Мне помогают песню петь,
И шторм коварный одолеть
Мои четыре лапы и хвост!
 

– Ух ты, здорово! – Мурр подскочил на месте, и размахивая лапами, пропел: – Тара-рара-тара-рара, Тарим-пам-пам-пам-пам-пам-пам, мои четыре лапы и хвост! Я обязательно выучу эту песенку! Только мне не понятно: норд-ост, который тучи рвет – это великан такой, до неба, да?

– Эх вы, салаги сухопутные! – презрительно бросил каланчик: – Каждому из Мохнатого Народа Моря известно, что норд-ост – это такой сильный-сильный северо-восточный ветер. Когда дует норд-ост, случаются самые ужасные штормы…

– Н-да, песенка хорошая… – задумчиво проговорил Лакки, обходя мокрого каланчика, который передними лапами выжимал свой хвост: – Только я не понял – если ты такой замечательный плавун, чего ж ты почти утонул у самого берега?

– Я не утонул! – обиженно вскинулся Упль: – Мы, каланы, Мохнатый Народ Моря, самые лучшие пловцы среди всех, у кого есть лапы! Просто я перемок, потому что Одноглазый пират не пускает нас на берег…

Мурр насторожился. Одноглазый пират – не пахнет ли тут дело живодерством? Котенок сел на хвост и сказал:

– Так, Упль. Давай-ка выкладывай все по порядку…

И каланчик рассказал друзьям печальную историю своего народа.

Оказалось, что каланы почти все время проводят в воде. Там они кормятся, ныряя за ракушками на самое дно, там они спят, обмотавшись для лучшей плавучести водорослями, там они играют и веселятся.

Мех каланов очень красивый и особенный – он долго-долго не намокает, защищая своего владельца от воды и от холода. Но иногда, каланам нужно выходить на берег, чтобы высушить и расчесать шерстку, иначе они могут утонуть.

Долгие годы все было нормально – Мохнатый Народ Моря жил себе, как жилось, и не знал горя. Но потом тут, у здешних берегов, появились люди на больших железных кораблях. Они начали за каланами настоящую охоту – из-за меха, конечно.

Мохнатый Народ Моря почти истребили, но потом пришли другие люди, тоже на железных кораблях. Они называются пограничники, и они прогнали плохих людей.

С тех пор прошло много лет. Под защитой пограничников каланы вновь расплодились и зажили безбедно, весело кувыркаясь в океанских волнах.

Но потом пограничники на своих железных кораблях стали появляться в этих местах все реже и реже. Отец Упля, старый калан Амь, говорил, что у них теперь стало мало топлива. А еще он сказал, что раз «порядка стало меньше», то наступают тяжелые времена. Так и вышло…

Однажды, не так давно, в старом, заброшенном маяке на мысу появился новый житель. Каланы страшно любопытны, наверное, даже любопытнее кошек, и они подплыли к маяку, чтобы получше рассмотреть незнакомца.

Это был самый настоящий пират! Ну, так скажем, пират на пенсии… Все приметы сходились: у него был большой сундук, наверное, с сокровищами, была помощница – злобная Корабельная крыса, и не было одного глаза!

Пока каланы рассматривали из воды своего нового соседа, Одноглазый пират тоже заметил Мохнатый Народ Моря. Заметил – и обрадовался! «Вот где денежки плавают!» – радостно потирал он свои синие от татуировок руки: «Вот кого я буду ловить, вот чей мех я буду продавать!»

И для каланов настали черные дни. Одноглазый пират оказался очень хитрым и коварным человеком. Охотится на каланов он не стал – выстрелы из ружья могли бы привлечь пограничников, которые время от времени все же приплывали к Старому маяку, проверить, все ли в порядке.

Но Одноглазый знал, что каланам нужно выходить на берег – сушить мех. И тогда он каким-то образом, наверное, через Корабельную крысу, договорился с восмилапыми бандитами – крабами, и те стали служить пирату.

Одноглазый ловил для них рыбу и раскидывал ее на берегу. Крабы ели рыбу и нападали на каланов, которые приплывали к берегу, чтобы посушиться. Так Мохнатый Народ Моря лишился права выходить на сушу. Обессилившие, они плавали вдоль берега, жалобно крича, и чтобы не утонуть, оборачивались водорослями, а пират плавал на своей небольшой лодке и спокойненько собирал ослабевших зверьков…

– Так ночью же эти, восмилапые, спят! – удивился Мурр: – Ну, и сушились бы вы по ночам!

– По ночам мы тоже спим, обернувшись водорослями, я же уже говорил. покачал головой Упль: – Так велит Закон Моря! Я единственный из каланов, кто нарушил Закон и поплыл к берегу ночью… Дело в том, что вчера Одноглазый сумел поймать моего отца, старейшину Мохнатого Народа Моря, Амьа.

– Ну и дела у вас тут творятся… – протянул Лакки и повернулся к котенку: – Мурр, чего делать-то?

– Этот Одноглазый пират – он же живодер, самый настоящий! – уверенно сказал Мурр: – А раз так, то я объявляю ему войну!

– Что значит «я объявляю»?! – возмутился Лакки: – Мы объявляем! Ну-ка, Упль, показывай, где тут этот Старый маяк! Сейчас мы ему зададим жару!

* * *

Однако все оказалось ох как не просто… Упль, который совсем обсох и даже причесался, конечно же проводил друзей к жилищу Одноглазого пирата. До Старого маяка они добрались уже к полуночи, и сразу стало ясно – никакого жару тут никому задать не получится.

Во-первых, у пирата было ружье. Во-вторых – Корабельная крыса, которая сидела у дверей и караулила вход в маяк. Чуть что – и она подняла бы тревогу. В третьих, сперва нужен был план, и понаблюдав за живодером, который то и дело показывался в окнах маяка, Мурр, Лакки и Упль отползли в густые заросли у подножия прибрежных скал – подумать и поспать заодно.

Упль все порывался идти к воде и плыть к своим, потому что если он будет спать на берегу, это уже второе нарушение Закона Моря, а ему и за первое попадет очень сильно.

Но Лакки решительно рубанул лапой воздух и сказал:

– Ваш Закон Моря, Упль – дурацкий! Ты не обижайся, но если из-за этого Закона Одноглазый пират берет вас голыми руками, мокреньких, то такой Закон не нужен, и его пора отменять!

– По Закону Моря наши предки жили тысячи лет… – с сомнением покачал головой Упль. Каланчик сильно переживал, но все же остался вместе с друзьями в зарослях до утра.

Утром, как водится, взошло солнышко. Мурр, Лакки и Упль, проснувшись, выползли из своего укрытия и спрятались среди камней неподалеку от маяка. Никакого плана они так и не придумали, и поэтому пока решили понаблюдать.

Одноглазый пират тоже проснулся. Он вышел из маяка, вынес сети, вытащил из кустов спрятанную там от зорких глаз пограничников лодку, спустил ее на воду, крикнул Корабельную крысу, посадил ее на плечо и отплыл от берега.

– Пошел сети ставить, чтобы рыбы для восмилапых наловить. – с ненавистью в голосе сказал Упль: – А потом будет наших, обессиленных, собирать. Ух, гад!

– Точно – гад! – поддержал нового знакомого Мурр: – Слушайте, друзья, а давайте-ка пока проберемся во внутрь, поглядим, что там и как, а?

– Ага, и сделаем для начала какую-нибудь ловушку или западню! радостно потер лапы Лакки.

На том и порешили…

Дверь в маяк оказалась запертой на ключ, но шустрый Лакки углядел над дверью большую щель, можно даже сказать – дыру, и проворно вскарабкался по неструганным доскам.

Мурр тоже, хотя и с трудом, но сумел взобраться наверх, а вот Упль, как ни старался, так и не смог одолеть даже половину пути. Лапы калана были хорошо приспособлены для плавания, а вот для лазания совсем не годились.

– Ладно, Упль, не мучайся. Тебе поручается самое важное задание… важно распорядился Мурр, сидя на двери: – Мы с Лакки пошуруем внутри, а ты будь на посту и следи, чтобы этот живодер не застал нас врасплох, понял? Свистеть умеешь?