Текст книги "Священная Русская империя"

Автор книги: Сергей Катканов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Это грязная ложь, что человек может эффективно трудиться только из стремления к личной выгоде. Всё великое в истории совершалось безо всякой материальной заинтересованности. Есть мотиваторы куда посильнее выгоды. Мы включим эти мотиваторы и сформируем на их основе новую власть Священной русской империи. Новая власть будет постоянно держать богачей за горло, а это можно делать только при условии абсолютного личного бескорыстия, иначе власть и богатство сольются в экстазе, что мы и наблюдаем сегодня.

Богачи подкупят власть? А вы смогли бы подкупить Дзержинского? Да хоть бы и Савинкова? А Павку Корчагина, сиречь Николая Островского? А что ж бояре Ивана Грозного не подкупили? А уж как, должно быть хотелось подкупить Иоанна Кронштадтского. А императорскую гвардию под Ватерлоо подкупать не пробовали? А генерала Карбышева в плену? А мучеников за веру православную? Ещё нужны примеры? Так это будет вся мировая история. История переполнена примерами абсолютной неподкупности, причем вызванной самыми разнообразными основаниями. Для того, чтобы неподкупность стала уделом единой сплоченной значительной группы, надо лишь грамотно организовать идеологическое пространство. Сильные идеи высвобождают такую энергию, какой наше поколение на своей памяти в действии не видело.

Но ведь все–то такими не будут? Масса людей – по самой своей природе безыдейны и ни к чему, кроме выгоды, стремиться не способны. Да, конечно. Мы ж реалисты. Вот эти–то безыдейные люди, способные реагировать только на запах денег, и станут в новой империи богатыми. Они получат свою выгоду, но в комплекте со всеобщим презрением.

Мы будет всеми силами прививать людям презрение не только к богатству, но и к богатым. Из самой желтой прессы, из выступлений юмористов, из заявления самых отвязных политиков всегда будет следовать, что богатые вообще не люди, это грязные мерзкие животные, насквозь пропитанные низменными страстями. Самый маленький чиновник империи, будучи вынужденным встретиться с миллионером, всегда будет держать руки за спиной. Слова богача будут значить не больше, чем хрюканье свиньи. И вот когда богатые поймут, что они в этом мире – никто, что их роскошь воспринимается, как грязный разврат, когда на самых дорогих ресторанах кто–нибудь постоянно будет делать надписи: «только для скотов», когда они будут лишены слова по любому вопросу, кроме бизнеса, когда для девушки выйти замуж за богача будет уже не сильно отличаться от скотоложетсва, когда с чиновником, с офицером богач сможет разговаривать только, согнувшись в три погибели, тогда с самого верха, от императорского трона прозвучит: «Господа, так тоже нельзя».

Власть будет мягко и терпеливо разъяснять, что богатые – тоже люди, ущербные, конечно, но всё же не лишенные некоторого человеческого достоинства, во всяком случае, у некоторых представителей этого презренного сословия случаются и благородные порывы. На фоне всеобщего органического отвращения к богачам, мы постепенно будем давать положительные примеры поведения некоторых из них. Посмотрите: не человек, конечно, но и он старается служить империи и народу. Послушайте: среди его хрюканья уже можно отчётливо расслышать некоторые человеческие слова. Так, глядишь, он и с четверенек поднимется, обретет способность к прямохождению. Это, конечно, ещё не скоро, но ведь старается же – надо оценить.

Так постепенно мы выведем новую породу богачей, которых с некоторыми оговорками, но всё же будем считать людьми, потому что они служат. И некоторых из них мы вдруг начнем очень даже уважать. Надо же! Имеет дело с деньгами, даже капитал имеет, живет богато, то есть дерьмово, а всё–таки смог стать нормальным человеком. Как это, наверное было нелегко, посреди той мерзости в которой он обретается.

А народу тем временем будут прививать здоровый аскетизм. Достойный уважения человек ест мало, одевается скромно, спит на жестком, украшений не использует. Женщинам надо постепенно прививать представление о том, что хорошо выглядеть позволяет сдержанная элегантность и хороший вкус, а большой гардероб, богатые шубы, платья из дорогих тканей – это удел шлюх. Хорошо одеваться – значит, уметь одеваться, а не иметь много нарядов. Золото и драгоценности, как признак всеми презираемой буржуазности, на приличной женщине будут почти недопустимы. Тут и запрещать ни чего не надо, достаточно постепенно прививать представления о том, что женщина в золоте – вероятнее всего шлюха, а женщина в бриллиантах – мерзкая тварь («Сколько сотен километров автомобильных дорог у тебя обмотано вокруг шеи? Сколько детских садов висит у тебя в ушах?»)

Бриллианты можно разрешить на закрытых вечеринках богачей, как признак их скотоподобного состояния, а при императорском дворе бриллиантов не будет. Двор государя станет законодателем аскетической (по сути – аристократической) моды. Золото – только на погонах офицеров, даже императорскую корону стоило бы сделать из железа с простыми полудрагоценными камнями из всех областей России. Одежда – самая простая, но, конечно, самая качественная и добротная. Иметь хорошего повара будет позорно. Для того, чтобы пожарить мясо и порезать помидоры хороший повар не нужен. Императорский двор подаст в этом пример, здесь будут предлагать самое простое угощение, безо всяких кулинарных изысков, да и не по многу («От императора всегда уходишь слегка голодным»)

Мне кажется, роскошь императорских дворов всегда унижала императоров, лишала верховную власть подлинного величия простоты. Государь, демонстрирующий богатство, демонстрирует свои приоритеты. На столе у государя должно быть то, что может быть на столе у армейского поручика из провинциального гарнизона или школьного учителя, и это тоже будет демонстрацией приоритетов. При императорском дворе будет много блеска лучшей в мире стали, но блеска драгоценностей там не будет.

Известно, что живет в достатке не тот, у кого много, а тот, кому хватает. Почему сегодня большинство наших граждан недовольны своим уровнем жизни? Почему зарплата, вполне достаточная для жизни, кажется им слишком маленькой, и они вечно ноют, что на эти деньги не прожить? Так ведь нам же постоянно вбивают в голову, что для жизни необходимо огромное количество всяких штучек–дрючек – престижных, современных, якобы улучшающих качество жизни. И мы уже не сомневаемся, что не можем прожить без огромного количества совершенно ненужных вещей. Только поэтому нам кажется, что нам постоянно не хватает денег. Непрерывная, массированная реклама всё новых и новых товаров – это реклама расширенного потребления. Это и есть современная идеология. «Бери от жизни всё».

В новом русском обществе всё будет ровно наоборот. Так же непрерывно и массированно, очень убедительно, на наглядных ярких примерах людям будут внушать, что человеку для жизни на самом деле надо очень немногое, и постоянно стремиться к приобретению всё новых и новых материальных благ позорно и низменно. Мы введем в моду ограничение потребностей. Престижно будет обходиться самым минимумом материальных благ. Над человеком, имеющим хороший автомобиль и желающим приобрести лучший, будут потешаться, как над дефективным недоумком, а по–настоящему престижно будет вовсе не иметь автомобиля – уважающие себя люди ездят на общественном транспорте.

К ресторанам, где подают изысканные блюда, будут относиться примерно, как к борделям, богачи, желающие полакомиться деликатесами, будут заходить в рестораны под свист и улюлюканье толпы. А лучшие люди империи постоянно будут рассказывать во всех СМИ, что картошечка с огурчиком – самое желанное блюдо на их столах, а утренний завтрак – стакан чистой воды с приличным ломтем хорошего хлеба – лучший в мире завтрак. Власть будет подавать пример в аскетизме, в простоте, в ограничении своих потребностей. И вот когда принадлежность к власти будет ассоциироваться у подданных империи с нищетой, а над богачами будут потешаться, как над дефективными недочеловеками, тогда люди вдруг неожиданно почувствуют, что они теперь гораздо счастливее, хотя у них не прибыло материальных благ.

Уберите из нашей жизни зависть к богатству или хотя бы зависть к соседу, который ездит на дорогом автомобиле, и любой соцопрос покажет вам, что количество людей, считающих себя счастливыми, выросло в разы. Счастье – это субъективное состояние, основанное на ценностных ориентациях. Если у меня нет того, что я хочу – я несчастен. А если я этого больше не хочу, а всё, чего я хочу вполне для меня доступно, я буду счастлив при тех же условиях. А ведь для того, чтобы отрегулировать систему «хотелок» надо всего лишь взять под контроль информационное пространство. Ведь большинство людей очень внушаемо. Если последовательно, целенаправленно, массированно прививать людям определенные ценности, через очень небольшое время мы будем жить среди счастливых людей. Но для этого нужна диктатура.

Вы думаете богачи, которые наживаются на производстве совершенно ненужных вещей и постоянно внушают нам, что произведенный три года назад телефон – это уже полный отстой, так легко расстанутся со своими барышами? А торговцы, закупающие за границей полную белиберду? А владельцы крупных торговых сетей? Сегодня это хозяева жизни, задвинуть их в угол и заткнуть им рот можно только силой. И это, конечно, очень не понравится нашим либералам, которым тоже придется заткнуть рот – жестко, решительно, последовательно, без интеллигентских рассусоливаний. Не надо иллюзий – без диктатуры тут не обойтись.

В свободной конкуренции идей всегда будут побеждать те, которые спекулируют на низменных страстях. Любая возвышенная идея пробивает себе дорогу силой. Невозможно привить людям новую систему ценностных ориентаций, пока в информационном пространстве доминируют лебедь, рак и щука. И когда сверху говорят одно, а вокруг себя люди видят другое, что–либо говорить совершенно бесполезно. Вот когда информационное пространство будет смоделировано последовательно, логично и целенаправленно, когда всё будет работать на одну идею, а власть при этом сама будет жить так, как предлагает жить народу, тогда русский народ будет настолько счастлив, насколько ни когда не был.

Не удивляйтесь, но только в таких условиях народ станет по–настоящему свободен. Свободен от диктатуры лжи, от рабства низменных страстей. Человек, который разводит картофель, должен постоянно делать прополку. Если же он исходит из равноправия картофеля и сорняков, то ни какого равноправия он на выходе не получит, а будет иметь господство сорняков.

Вполне представляю, как покоребит современного человека от мысли о последовательном подавлении свободы слова, о запрете на свободное выражение своих убеждений. Но, господа, мы исходим из реальности. Свобода слова на практике всегда оборачивается диктатурой лжи, а подлинную свободу может дать только диктатура правды.

Новые сословия

Новое общество будет сословным. Впрочем, не думаю, что вот так сразу надо всё общество разделить на сословия. Средневековый опыт для нас чрезвычайно важен, и мы будем на него опираться, потому что это опыт христианской государственности, но в жизни с тех пор очень многое изменилось и уже невозможно механически разбить современное общество на средневековые сословия.

Там всё было куда проще: ораторес, беллаторес, лабораторес. Те кто молится, те кто сражается и те кто трудится. Но уже в новое время под «лабораторес» приходилось одновременно понимать и буржуазию, и пролетариат, что явно не отражало реальности. Жизнь усложнилась, появились новые общественные страты, их становится всё больше, об их количестве можно даже спорить, а при решении любого спорного вопроса не следует торопиться. Сейчас мы могли бы разбить общество на дюжину сословий, но надо ли это?

Предложил бы поступить иначе: выделить лишь три–четыре сословия, а остальную, возможно – основную часть общества ни как на сословия не дробить. Каждое из сословий будет подчиняться своему сословному законодательству, а остальная часть общества законодательству общегражданскому.

Наши представления о сословиях связаны с представлениями о сословных привилегиях, о высших и низших сословиях. В Священной русской империи всё будет иначе. Во–первых, ни каких высших и низших сословий не будет, а во–вторых, сословное законодательство будет куда более суровым, чем общегражданское.

Из средневековой схемы бесспорно можно взять одно сословие – ораторес. Молящиеся. Духовенство. Ни каких привилегий духовенство иметь не будет. Напротив, оно будет подчиняться законодательству, которое криминализирует многие деяния, некриминализированные законодательством общегражданским.

Например, прелюбодеяние для священника будет уголовным преступлением, за которое он подлежит церковному суду и церковной тюрьме, а рядовой гражданин за то же самое заслужит лишь общественное порицание. Гомосексуализм для священника так же будет криминализирован, за это он отправится в тюрьму, а общегражданское законодательство криминализирует только пропаганду гомосексуализма. За педофилию, бесспорно криминализированную общегражданским законодательством, священник, по законодательству церковному, будет подвергаться гораздо более суровому наказанию. За хищение церковной собственности священник будет наказан более жестоко, чем мирянин, так же как и за любое преступление против личности.

Что же получит священник в обмен на все эти суровости? Во–первых, принадлежность к духовному сословию будет гарантией от безработицы. Во–вторых, священнику и его семье, даже если у него дюжина детей, и независимо от того, какие доходы приносит его приход, будет гарантирован прожиточный минимум, в случае необходимости – из казны. Семья священника, не имея ни чего лишнего, ни когда не будет испытывать нужды в необходимом.

Эти же гарантии получает каждый монах лично для себя. Ни чего, кроме куска хлеба и бедной одежды, но это – гарантировано. Но для монахов будет криминализировано нарушения монашеских обетов. Монашеский постриг станет необратим, и попытку вернуться в мир будет карать уже законодательство, а не только церковные прещения, которые сейчас для государства ни какого значения не имеют. Исполнение церковного законодательства будет поддержано всей силой государства. Церковный суд будет судом государственным, но правосудие будут осуществлять люди Церкви.

Для начала, чтобы сформировать церковное сословие, надо выполнить задачу, которая опять же под силу только диктатуре – вынести весь сор из избы. Развращенность епископата сегодня ни для кого не секрет. Сколько у нас епископов–гомосексуалистов? Сколько епископов имеет постоянных любовниц? А сколько среди архиереев махровых воров? Церкви самостоятельно не по силам избавиться от таких епископов, потому что ни каких реальных мер воздействия на них она не имеет, а государство в церковные дела не вмешивается. Архиерейский разврат для государства – не более чем повод для кривой усмешки, а на архиерейское воровство правоохранительные органы предпочитают закрывать глаза. Сейчас между государством и Церковью существует как бы негласное соглашение: Церковь поддерживает власть, а власть не трогает Церковь.

Вы можете представить себе епископа, который оказался бы на скамье подсудимых за мошенничество? Немыслимо. А епископа, который совершил мошенничество? Легко. Может сейчас епископ угодить на зону? Ни одного факта. А есть ли епископы, которые это заслужили? Да сколько угодно. Эта братия оказывается вне действия уголовного законодательства. У нас даже министра можно посадить, но епископа – ни когда. А почему? Так ведь это же подорвет авторитет Церкви. А, оставаясь на кафедрах, они не подрывают авторитет Церкви? Заколдованный круг.

Не раз появлялось желание предать гласности факты архиерейского воровства. Вопиющие факты. И ни кто бы мне не воспрепятствовал. Сам себе препятствую. Только представлю себе, как обрадую врагов Церкви, так и исчезает желание писать об этом. А в итоге вор–архиерей чувствует себя в условиях полной безнаказанности. Всё же я прав, что молчу, потому что бороться с этой проказой можно только системно.

Епископ действительно не должен быть подвергнут суду общей юрисдикции. Только церковному суду в закрытом заседании. Он не должен быть направлен в общие места лишения свободы. Только на специальную зону для духовенства, и эту роль, вероятнее всего, будут играть отдаленные глухие монастыри.

На Соловках, например, для этого – все условия. На большом Соловецком острове, конечно, полно паломников, да и негоже поганить такой замечательный монастырь присутствием этой малопочтенной публики, а вот Анзер вполне можно закрыть для паломников, поставить там высокие стены и первым делом отправить туда весь «голубой епископат» и всех проворовавшихся архиереев в роли рядовых монахов. Дрова будут колоть, воду носить, грядки копать, все богослужения неукоснительно посещать, грехи замаливать – обычная монастырская жизнь, монаху грех такую жизнь и заключением назвать. Но это для них будет не добровольно и навсегда. И ни какого общественного резонанса. Широкой публике об этом и знать ни к чему.

Так же и белое духовенство за преступление против церковного законодательства будет отправлено в отдаленные монастыри – кто уже лишенным сана и навсегда, кто с сохранением сана – временно, на исправление. Это, кстати, практиковалась в Российской империи.

За несколько лет церковные суды очистят духовенство Русской Церкви от заразы. Если сами церковные иерархи этого не захотят (там, возможно, с самого верха придется людей убирать), так слуги государевы помогут.

Итак, одно сословие (ораторес) у нас бесспорно будет. Тут не возникает ни каких вопросов, потому что церковные структуры и тысячу лет назад и сейчас – всё те же. А вот со следующим – беллаторес – уже не просто. Обратите внимание, в средние века даже не выделили сословия тех, кто управляет. Правящим сословием были те, кто сражается. Чем была средневековая аристократия? Это была знать обязательно земельная и обязательно военная. Править мог только тот, кто держал в руках меч и этому человеку вручалась власть над землей. Это был управленческо–земельно–военный класс. Позднее носители пышных аристократических титулов могли уже не быть ни управленцами, ни землевладельцами, ни военными, в значительной части став заурядными паразитами, кичившимися древностью родов и ни чего из себя не представлявшими.

Казалось бы, надо вернуть ситуацию на исходные и у нас вновь будет аристократия. Но это невозможно. Не прикажете ли губернаторами назначать только генералов и давать им княжеские титулы? В том, чтобы снова разбивать Русь на удельные княжества, мягко говоря, мало смысла. Или за хорошую службу дарить колхозы в качестве феодов? Или тому, кто в качестве феода получил завод, дарить и баронский титул? Барон Машиностроительный. Князь де Газпром. Лень даже смеяться.

Вполне понятно, как в наше время должна выглядеть монархия. Но совершенно непонятно, как в наше время должна выглядеть аристократия, дворянство. Может быть вообще обойтись без дворянства? Но в нормальном варианте именно дворянство должно быть опорой трона. Так где ж мы его возьмем–то, а?

В Российской империи дворянство было наследственным. Ленин, например, был дворянином. Ну и что это значило? Да ровным счетом ничего. Дворянство так же даровалось с присвоением определенного офицерского чина. А если сейчас даровать дворянство всем старшим офицерам? То–то будет комедия. Нынешнее наше офицерство в подавляющем большинстве – носитель ментальности красных командиров. Они так мало напоминают дворян, что сами в первую очередь будут смеяться над дарованием им дворянского достоинства.

Или, как тут предлагают некоторые забавные люди, называющие себя монархистами, считать госслужащих новой аристократией? Неизвестно, долго ли они думали, прежде чем объявить бюрократию аристократией. По своей ментальности, по самой своей сути, эти две группы диаметральны. Клерк не дворянин, а министр не князь. Пусть они будут слугами государевыми, но это не сделает из них аристократию. Аристократ становится таковым благодаря принадлежности к роду, а не благодаря занимаемой должности.

Есть у нас сейчас и потомственное дворянство, то есть люди, которые могут доказать своё дворянское, ещё дореволюционное происхождение. В подавляющем большинстве – это клоуны. Когда они настаивают на своём дворянском достоинстве, это выглядит, как какая–то малопочтеная игра в бирюльки. Признать за ними дворянство официально? Чтобы эти клоуны образовали костяк нового дворянского сословия? Хотя…

Однажды я встретился с настоящим дворянином. Его зовут Николай фон Диц. Он музыкант. Дело это вроде бы не дворянское, но всего лишь час, проведенный в обществе барона фон Дица, бесспорно и неопровержимо убедил меня в том, что он настоящий дворянин, хотя барон менее всего на этом настаивал. О, эта удивительная манера себя держать, эта сдержанная доброжелательность, неброское умение соблюдать дистанцию одновременно с подчеркнутым уважением к достоинству собеседника. Подлинная аристократическая простота барона – то чего невозможно изобразить, если не имеешь. Это накоплено поколениями предков барона. Было бы замечательно, если бы государство официально признало за ним титул. Ведь написать в официальном документе «барон фон Диц», означало бы написать правду.

Речь вот о чем. Подлинно аристократическая ментальность, настоящее дворянство души каким–то непостижимым образом живы в наше время. Эту ментальность вполне возможно развивать и поддерживать. Знаете, что такое настоящий дворянин? Это когда по улице идет человек в одежде из обычного магазина, но все сразу же видят, что это дворянин.

Фон Диц – не землевладелец, не управленец, и не военный. Но это носитель тех качеств, которые были выработаны его предками, рыцарями и господами, жившими в бургах. И своих детей он может воспитать носителями тех же аристократических качеств, посреди современной Москвы, проживая в обычной квартире и не имея в своём подчинении ни одного человека.

Вывод напрашивается несколько шальной, но если вдуматься – реалистичный. Новую аристократию можно вывести в пробирке. Искусственно. Не имея тех естественных условий, в которых аристократия формировалась. Если разработать детальный кодекс чести дворянина, если ребенку с пеленок прививать этот кодекс, чтобы он чувствовал, дышал, ходил, как дворянин, когда–нибудь можно будет даровать ему дворянство, а возможно и княжеский титул. И вот эти–то новые дворяне составят основу правящей элиты Священной русской империи. Но это не сразу, на это уйдут десятилетия.

В задачу национальной диктатуры входит лишь заложить фундамент для создания нового дворянства. Дворянское сословие при диктатуре ещё не появится и, даже реставрировав монархию, мы не станем торопиться объявить о создании этого сословия, не станем вот так сразу раздавать титулы, как награду за верную службу.

Кроме духовенства, единственным сословием, которые будет сразу же учреждено, станут госслужащие. Бюрократия. На представителей власти будет распространяться сословное законодательство, и они будут подсудны только сословному суду. И это законодательство будет куда более суровым, чем общегражданское. Госслужащим, начиная с определенного чина, запрещено будет иметь собственность, за коррупцию их будут карать примерно так же, как убийц. Почти за все преступления сословное законодательство для госслужащих будет предусматривать более суровое наказание, чем общегражданское законодательство для всех остальных.

Государство обеспечит чиновника всем необходимым для жизни, но ни чего из этого он не сможет передать по наследству. Хорошая квартира, хорошая машина, хорошая дача достанутся преемнику по должности, а не вдове и детям. О вдове государство позаботится, а дети должны будут сами всё для себя зарабатывать. Баловней, все блага жизни получающих с рождения, больше не будет.

И вот понемногу, в недрах сословия госслужащих, среди нового имперского офицерства, Бог даст, начнет вызревать новое дворянство. Дворянином может быть только тот, кто служит государю. Если дворянский сын захочет стать бизнесменом или свободным художником, он перестанет быть дворянином. Он может, конечно, быть музыкантом или артистом, но только в императорском театре. Вполне понимая, что настоящее дворянство – это дворянство наследственное, мы всё же не станем признавать дворянства за теми, кто покинул государеву службу. Если пять поколений твоих предков служили государю – ты представитель знатного дворянского рода, а если ты не хочешь служить государю – ты больше не дворянин, к своему собственному роду уже не принадлежишь, ты прервал свой род, и твоим детям всё придется начинать с начала, если захотят.

Так же и с рюриковичами, которые непременно повылезают изо всех щелей, как только будет реставрирована монархия. Пошёл на государеву службу – у тебя появляется шанс на признание за тобой древнего титула, и то, как говорится, «будем посмотреть», а если всё на что ты способен – предъявить своё генеалогическое древо – над тобой просто рассмеются.

Та «пробирка», в которой мы создадим новую аристократию, будет выглядеть очень сурово. Что–то вроде нацистских орденсбургов. Мальчика забирают из семьи и помещают в некое подобие монастыря. Высокие стены, мощные башни, маленькие кельи на двоих. Здесь мальчиков будут обучать священники и офицеры, поэты и физики, механики и ремесленники. Обучение будет самым всесторонним, рассчитанным на гармоничное развитие личности, а воспитание – в духе аскетизма. Качественное, но самое простое и скудное питание, жесткая постель, подъемы на рассвете, марш броски и физическое упражнение до полного изнеможения, военная муштра и непрерывное богослужение. Эти мальчики будут пить только воду. Замечательную ключевую воду. Здесь даже чай будет считаться напитком изнеженных сибаритов.

Одна из главных задач воспитания – привить презрение к богатству, к роскоши, к комфорту, к собственности вообще. Эта жизнь должна будет формировать людей, дух которых управляет плотью, а не наоборот. Что такое развлечения эти мальчики вообще не будут понимать, зато слова «долг», «честь», «благородство», «самоотречение» станут ключевыми понятиями их мировосприятия.

Здесь будут воспитывать правящую элиту, новую аристократию на основе тех добродетелей, которые выработала древняя аристократия, но путь новой элиты будет иной. Ни одному из них лет через десять такого воспитания вы не сможете объяснить, что значит слово «моё» даже в словосочетании «моя жизнь». Это будут государевы люди, люди, которым ни что не принадлежит, кроме власти, а сами они будут принадлежать только Богу и государю.

Не все из них смогут стать такими, по ходу воспитания и обучения будет отсеиваться ни как не меньше половины. Не все станут военными, это не всем дано и не всем надо, но, безусловно, из этой школы будут выходить лучшие офицеры и военачальники. Губернаторами и министрами тоже станут не все – к управлению людьми нужна врожденная предрасположенность. Кто–то станет ученым или художником – вы потом встретите этих людей во всех слоях общества. Здесь каждому помогут раскрыть его таланты. Но главная задача этих военно–монашеских училищ – воспитание правящей элиты.

Когда мы запретим аборты, количество детей, которых матери оставляют в роддомах, резко увеличится. Мы не станем этому препятствовать. Мать, которая решила бросить своего ребенка, всё равно была бы плохой матерью. Но те, кого мы сейчас называем детдомовцами, станут единственной привилегированной группой общества. Они будут жить в домах примерно уровня хорошего отеля – в комнатах по двое. Они будут получать лучшее (но простое) питание, лучшую (но простую) одежду. Их будут обучать лучшие преподаватели. Их образование будет направлено на раскрытие индивидуальности, на поиск талантов, и не сомневайтесь – таланты в каждом найдутся.

Эти дети будут считаться усыновленными государем. Любой, кто обидит одного из них – оскорбит лично государя и подпадет под действие закона об оскорблении величия. Это не значит, что их не будут наказывать, воспитание будет достаточно суровым, но построенным на подчеркнутом уважении к достоинству личности.

Новые детские дома наряду с орденсбургами станут питомниками, где выращивается правящая элита. Эти дети – наш золотой фонд. Они с самых первых дней жизни не будут знать, что такое собственность, их не надо будет отучать от привычки чем–то владеть. Одновременно с этим они будут раз и навсегда избавлены от заботы о куске хлеба, он им всегда будет гарантирован. Если, конечно, став совершеннолетними и получив образование, они не захотят пойти в бизнес или в свободные профессии. Это не будет запрещено. Но даже если один из десяти этих детей проявит талант управленца – он станет управленцем. Именно в этих детских дворцах мы в первую очередь будем искать кандидатов на должности губернаторов и министров. И с самых ранних детских лет их будут обучать науке управления и прививать необходимые для этого нравственные и психологические качества.