Текст книги "Священная Русская империя"

Автор книги: Сергей Катканов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Вы скажете, что детей не запрещено учить религии, но только на дому и в воскресной школе? Ну да, если государство не может полностью победить «религиозное зло» (пытались, не вышло) то оно хотя бы само себя полностью освобождает от этого зла и вытесняет «религиозный дурман» куда–то на периферию, делая его «личным делом каждого». Вы думаете, государственная школа держит нейтралитет и не преподает православие, чтобы не оскорблять чувства иноверцов и атеистов? Да ничего подобного. Преподавание дарвинизма и любых представлений о самозарождении материи глубоко оскорбляет чувства всех верующих людей и ни кого их чувства не волнуют. У нас законодательно не запрещено преподавать в школе теории, основанные на атеизме, а религиозные теории преподавать запрещено. Значит, светское государство есть государство атеистическое, где очень заботятся о чувствах атеистов и, не думая, плюют на чувства верующих. А позиция государства по отношению к абортам разве нейтральная? Она атеистическая. А провозглашение высшей ценностью человеческой жизни (то есть максимально длительного биологического существования) – разве нейтрально? Это чистый атеизм.

И вот наше светское (атеистическое) государство вдруг неожиданно обнаружило, что православие сплотило вокруг себя на улице больше людей, чем все политические идеи вместе взятые. Тут, кажется, даже умственно отсталые способны сделать правильные выводы. Очень простые выводы. Светское государство в России есть государство антинародное. Если народ проявляет такую готовность сплотиться вокруг креста, а в государственные учреждения крест даже вносить запрещено, значит власть разрывает связь с народом. Если народ в такой значительной своей массе публично демонстрирует свою приверженность идее религиозной, значит народ готов увидеть в этой идее так же идею политическую. А государство к этому не готово. Но зачем тогда народу такое государство?

Конечно, не надо обольщаться относительно качественного состава тех русских толп, которые ринулись на поклонение святыням. В значительной своей части это люди не церковные и о православии имеющие представление очень смутное. Ну так их же ни чему не учили, им же ни чего не разъясняли. Но даже не смотря на это они проявили такое сильное стремление к чему–то возвышенному, духовному. А если их ещё и подучить? Если провести массовую ликвидацию религиозной безграмотности? Если они, даже мало что понимая, всё же рвутся в храм, к святыне, значит они хотят понять, значит они готовы просвещаться.

Эти массовые явления отражают не столько уровень религиозности русского народа, сколько его религиозный потенциал, далеко не полностью раскрытый. И вот тут мы возвращаемся к тому, что для реставрации монархии мы сегодня имеем недостаточный уровень религиозности народа. Но мы имеем очень большой, ещё не реализованный религиозный потенциал народа.

Не заставишь верить того, кто верить не хочет. Ни кто и не будет пытаться это делать. Определенное количество людей так и останутся равнодушными к религии, ни кто их палкой в рай не погонит. Но не атеисты будут решать судьбу России, потому что они у нас останутся в абсолютном меньшинстве. А количество православных в России может вырасти раза в два за счет тех людей, которые уже сегодня готовы стать верующими, которые сейчас стоят на церковном пороге, им только надо всё хорошенько разъяснить, пошире распахнуть перед ними двери Церкви, и тогда они присоединятся к народу православному.

Всего лишь нужна государственная информационная политика, направленная на катехизацию народа. Помню, один епископ рассказал о том, что заявил президенту: «Дайте нам православный общероссийский телеканал и через три года вы не узнаете наш народ». Согласен. А если к этому телеканалу добавить ещё целый ряд информационных проектов?

Все помнят, с каким успехом у нас прошёл фильм «Остров». В кои–то веки сняли православный фильм, очевидно даже и не помышляя о триумфе, и вдруг неожиданно оказалось, что русские люди именно вот такие православные фильмы и хотят смотреть, что они очень востребованы самой широкой аудиторией, только ни кто им таких фильмов до сих пор не предлагал, думая, что широким массам интересна только «чернуха и порнуха», только боевики и мыльные оперы. Интеллигенция очень сильно приуменьшает религиозный потенциал русского народа. Интеллигенция судит по себе, а мы не должны судить о России по интеллигенции.

И вот представьте, что мы выпустили сотни таких фильмов, как «Остров». Вскоре мы увидим перед собой другой народ. То есть народ будет тот же самый, обладающий теми же качествами, которые он и сегодня имеет, но реализовавший себя, раскрывший свой потенциал.

Русские сегодня – самый религиозный народ Европы. Более того, русские сохранили в душе интуитивное, смутное монархическое чувство. Иначе не появилось бы у нас Сталина, иначе не был бы Сталин и до ныне довольно популярен вопреки всему и не смотря ни на что. Сталинизм – чудовищное искажение монархической идеи, но он весь строится на эксплуатации именно этой идеи, и если бы наш народ не оставался интуитивно царелюбивым, так не было бы у нас сталинизма.

Итак, при повышении уровня религиозности народа и широком разъяснении того, что такое настоящая монархия, мы можем реставрировать в России православную монархию. Русские сегодня – единственный народ Европы обладающий для этого необходимыми качествами, и ведь не напрасно же нам эти качества даны.

Русская повышенная религиозность делает наш народ царелюбивым, потому что монархия – политический аспект православия, точно так же, как демократия – политический аспект атеизма. А талант определяет судьбу. Человек посвящает себя тому, что он лучше всего умеет.

Так же и народ. «Смысл жизни в национальном масштабе», национальная идея определяется талантом данного конкретного народа. Что мы можем, то мы и должны. А мы можем возродить староевропейскую духовность и построить государство в соответствии с её принципами.

Только вот ведь какая штука. Демократическое государство не может осуществить такую задачу. Оно не может такую задачу даже поставить перед собой. Демократия, как политический атеизм, совершенно не пригодна для реализации религиозно–политических идей. Именно поэтому кажется, что реставрация монархии сегодня уже невозможна. Но мы делаем другой вывод: между демократической республикой и православной монархией должна быть переходная стадия – национальная диктатура.

Национальная диктатура

Мне смешно, когда я слышу, как оппозиция обвиняет Путина в установлении диктатуры. Перефразируя слова из одного старого фильма, хочу сказать: «Диктатуры у нас нет. Она, конечно, может появиться, но для этого надо много работать».

Согласен с оппозицей в том, что демократия у нас получилась хреновенькая. Уверен, что причина тут простая: русский народ по природе своей антидемократичен, это не свойственная ему форма правления, русские не хотят демократии и не принимают её, поэтому и получается всё сикосьнакось. Полагаю, с этим согласятся многие представители оппозиции, но мы делаем разные конечные выводы. Они считают, что народ надо воспитывать в духе демократических традиций. А я считаю: «Не корми меня тем, чего я не ем». Мы должны отказаться от демократии, как от формы правления, не свойственной русскому народу, как от политической модели для нас по сути антинациональной, и для начала перейти к диктатуре.

Диктатура – это очень страшно? В политическом сознании нашей интеллигенции ни чего страшнее и быть может. Для интеллигентов диктатура – политическое ругательство. Назвать ту или иную форму правления диктатурой, значит, объявить её полным дерьмом. Для них это аксиома. Только вот ведь какая штука – российская интеллигенция по природе своей антинациональна. Она – носитель тех ценностей, которые русский народ ни когда не разделял. Российская интеллигенция либеральна, а русский народ – антилиберален. Наши интеллигенты по мироощущению куда ближе к западным обывателям, чем к собственному народу.

И вот мы видим, что интеллигенция пуще всего на свете боится диктатуры. А народ? А народу собственно говоря – плевать. Ведь что такое диктатура? Это когда власть творит всё, что хочет и нас не спрашивает. Но если подавляющее большинство наших граждан перестало ходить на выборы, значит, такая перспектива их ни сколько не пугает. Для них это даже не перспектива, а реальность. Власть делала, делает и будет делать что захочет, и пусть она нас в свои дела не впутывает. А если власть совсем уж оборзеет, так мы ей покажем такую козью рожу, что ей Емелька Пугачев покажется воспитателем детского сада. Но это если край, а так – наверху свои дела, а у нас – свои. Вот политическое мышление русского народа. И вы этих людей хотите диктатурой напугать?

У русских есть одна особенность, которую легко понять, как слабость, но она в известном смысле может быть и достоинством. Мы воспринимаем власть как нечто от себя отдельное, вообще не пойми откуда берущееся. В лучшем случае – от Бога, хотя мы не всегда в этом уверены. Наш народ не видит в себе источника власти, власть ни когда не была в нашем народе растворена и, соответственно, народ не может выделить из себя власть, как органичную часть себя.

Так у нас повелось ещё от варягов Рюрика: власть и народ – две отдельных друг от друга реальности. Они могут объединиться для решения общих задач, но они ни когда не сливаются в органичное целое. Власть у нас может быть для народа, но она не может быть из народа. То есть отдельные представители народа, конечно, могут быть носителями власти, но не потому, что народ их туда делегировал, а потому что власть их туда призвала. Для русских хорошая власть – дар Божий, плохая власть – наказание Господне. То есть для нас власть всегда рождается откуда–то сверху, в плохом случае – сбоку, но ни когда не снизу.

Такое восприятие власти стало фундаментальной основой русского монархического сознания и, к сожалению, это же наше качество привело к тому, что мы так легко приняли диктатуру большевиков. Помните, как коммунисты говорили: «Народ и партия едины». Здесь народ и партия противопоставляются, как две отдельных друг от друга реальности, которые объединились. А советы, по их мнению, являли собой «блок коммунистов и беспартийных». А ведь объединиться в блок могут только изначально отдельные силы. То есть партия была не из народа, она не была частью народа, а для русских такое понимание власти вполне естественно. Большевики эксплуатировали наше монархическое чувство, только поэтому они и смогли закрепиться у власти.

Значит, русский народ легко примет диктатуру, как принцип, пусть только сверху порядок наведут. Если ключевым словом европейского политического сознания давно уже стало слово «свобода», то ключевое слово русского политического сознания – «порядок» (Не потому что мы не любим свободу, а потому что мы её иначе понимаем, но об этом – отдельный разговор).

А вообще, что такое диктатура? Это когда власть в интересах одной группы народа подавляет другие группы народа. Вот, к примеру, диктатура пролетариата – это подавление прочих классов в интересах одного класса. Так, впрочем, было лишь в теории, а на самом деле большевики осуществляли диктатуру не в интересах пролетариата, а в своих собственных партийных интересах. Это даже не потому, что они решили всех обмануть, а потому что они вооружились ложной теорией, а в таких случаях всегда всё идет не так, как задумано. То есть хотели отдать власть рабочим, но рабочие и не могли и не захотели её принять, поэтому власть они пока оставили у себя, у партии, и для сохранения власти, не задумываясь, и в рабочих стреляли.

Что же мы понимаем под национальной диктатурой? Диктатуру в интересах русского народа. Если большевики действовали исходя из ложных представлений об интересах пролетариата, то национальная диктатура должна действовать исходя из истинных представлений об интересах русского народа. Национальная диктатура должна основываться на подлинных потребностях народной души, и тогда это будет подавление антинационального меньшинства в интересах национального большинства.

Уже вижу ухмылочку скептика – ведь опять какие–нибудь заразы прикроются интересами русского народа и от его лица будут осуществлять диктатуру в своих собственных интересах. Есть такой риск. Диктатура – крайняя мера, а потому всегда таит в себе опасность.

Вот римский сенат вручает одному из полководцев полномочия диктатора для решения какой–нибудь очень большой и сложной государственной задачи. А это значит, что ему дают в руки такую силу, которую он может использовать не только для решения поставленной задачи, но и для установления личной тирании. А между тем, сенатская аристократия Рима ни чего так не боялась, как вот именно тирании. Думаю, что у сенаторов, дававших полномочия диктатора, каждый раз душа была в горсти, всем богам, наверное, молились, чтобы собственными руками не создать тирана. И всё–таки они провозглашали диктатуру, потому что не видели другого выхода.

Господа! Русская смута длится уже сто лет! Россия подошла к такому краю, когда нам уже вообще не чего бояться. Даже если какая–нибудь зараза использует русскую диктатуру для установления режима личного произвола – хуже не будет. Мы сейчас имеем наверху тысячу тиранов, если заменить их на одного, или к ним прибавить ещё одного – ни чего трагического не произойдет. Даже если диктатор будет править в интересах богатых, так неужели не то же самое мы имеем сейчас? Диктатура страшна только для демократов, а мы ж не демократы.

Диктатура нам нужна лишь на определенный срок и для решения конкретной задачи. Эта задача – подготовка страны к реставрации православной монархии. Как только Россия будет готова принять царя, диктатор сложит свои полномочия к подножию трона.

Каким принципам будет служить диктатура? Она будет осуществляться в интересах русского народа. Что это значит? Несколько коротких внятных утверждений

Россия – государство русского народа.

Православие – традиционная религия русского народа.

Государственная политика России базируется на основных ценностях православия.

Главной задачей Российского государства является создание максимально благоприятных условий для спасения души в православном значении этого понятия.

Пропаганда идей либерализма, коммунизма, расизма запрещена.

Запрещена пропаганда любых идей, как религиозных, так и политических, если они враждебны православию и строятся на отрицании его основных ценностей.

Пропаганда идей атеизма и сатанизма запрещена.

Принуждение к исповеданию православия либо иной религии запрещено. В убеждениях нет принуждения.

Государственной образование и воспитание основаны на базовых православных ценностях.

Православная Церковь отделена от государства. Отношения Церкви и государства строятся на принципах равноправия и партнерства.

Разрешено исповедание любой религии, традиционной для одного из народов России, в том случае, если её содержание не враждебно по отношению к православию.

Пропаганда и распространение идей всех религий, кроме православия, не запрещены, но ограничены и не могут осуществляться при государственной поддержке.

Все народы России находятся под защитой русского народа. Пропаганда идей национального превосходства запрещена.

Таковы основные идеологические принципы, на реализацию которых будет направлена русская национальная диктатура. Теперь немного расшифруем.

Мы говорили, что Россия – государство русского народа, но это не шовинизм. Мы отнюдь не поддерживаем лозунг русских националистов: «Россия для русских». Нет, отнюдь. Россия для всех. Но правила жизни в России устанавливают русские в соответствии со своими традициями. Мы должны решительно подавлять любой намек на национальное превосходство русских, на то что русские, именно в силу того, что они русские, хоть чем–то лучше татар, якутов, кавказцев. Любой, кто обидит «нерусских» получит в зубы русским кулаком.

Но! Россия – это дом, который русские построили для себя, и соответственно установили в этом доме свои русские правила жизни. Мы рады в своём доме всем народам, все наши гости находятся под нашей защитой, но им придется соблюдать наши правила, как минимум – с уважением к ним относиться, и уж во всяком случае никто не сможет навязывать хозяину свои правила.

Несколько раз ваш покорный слуга останавливался в гостинице Троице – Сергиевой Лавры. Там в каждом номере – икона, а на столе – Библия. Может ли в этой гостинце жить атеист или мусульманин? Да, конечно, может. Свидетельство о крещении на входе никто не спрашивает. А обязаны ли они молиться перед иконой, читать Библию? Нет, не обязаны. Не хочешь – не надо. Но они ни имеют так же права требовать у администрации, чтобы икону и Библию немедленно убрали из их номера, потому что наличие этих предметов оскорбляет их религиозные (или антирелигиозные) чувства. А может мусульманин или атеист работать в гостинице администратором? Это вряд ли. Следить за соблюдением правил может только тот, кто сам эти правила соблюдает.

Вот так примерно должно быть и по всей России. Уважай наши правила и живи себе на здоровье, даже если ты эти правила не считаешь наилучшими, это твоё личное дело. Конечно, будет запрет на профессии, но в основном это коснется лишь сферы управления, да и здесь ограничения будут не по национальному, а по вероисповедному принципу. Крещеный татарин может быть губернатором Вологодской области, а мусульманин – не может, уж извините.

Да, власть в России должна принадлежать только православным. Принадлежность к органам власти потребует принадлежности к православному вероисповеданию. Исключение может быть сделано лишь для власти на местах. Губернатором Татарстана или Дагестана, конечно, должен быть мусульманин, потому что ни в какой части России власть не должна носить антинационального или нетрадиционного характера. Мы должны с уважением относиться к исламскому выбору некоторых народов России, тем более, что ни одно из положений классического ислама не носит антихристианского характера. Но пропаганда ислама вне территорий компактного проживания мусульман запрещена. О том, что быть мусульманином – лучше всего на свете, вы можете рассказывать в Казани. В Москве – запрещено. Хотя мечети могут действовать и в Москве. Тем более, если учесть, что Москва уже не будет столицей Священной Русской Империи.

Очень важный вопрос – об отношениях Церкви и государства. Мы часто думаем, что большевики, отделив Церковь от государства, сделали что–то плохое. Они, конечно, хотели плохого, то есть торжества атеизма, но нет худа без добра. Они, сами того не желая, устранили то зло, которое причинил Церкви Петр I, присоединив её к государству. Государственная Церковь есть Церковь порабощенная. Будучи превращенной в одно из министерств, она попадает под прямое государственное управление, что недопустимо. Церковь не должна и не может подчиняться государству. Церковь так же не должна и не может превращаться в нахлебника государства. Если взять Церковь на полное государственное обеспечение, то как бы мы не получили на выходе свору толстопузых паразитов, которым должны все и которые не должны ни кому.

Отношения государства и Церкви должны быть основаны на византийском принципе симфонии, то есть равноправного партнерства и сотрудничества. И духовенство отнюдь не дожно превращаться в привилегированную касту, которая получает от государства всё, чего только не попросит. Монархия (на первом этапе – диктатура) ни в коем случае не должна превратиться в теократию, где власть принадлежит духовенству. Церковная иерархия не дожна получить даже крупицы государственной власти, и ни кто не должен думать, что «теперь всё будут решать попы». Они ни чего не будут решать.

Православная империя должна жить согласно Божией воле, а не согласно воле духовенства. И государственную политику должно определять православие, а не нашептывания митрополитов. Если они превратятся в главных толкователей Божьей воли при царском троне, считайте, что Церковь погибла, а вместе с ней и Россия.

Вообще, это очень сложный и болезненный даже вопрос. Духовенство нельзя держать в государственной узде, но надо держать немножко в черном теле. Может быть, на этапе диктатуры государство должно вмешаться в дела духовенства с целью поднять его духовный авторитет в среде народа. Сейчас, к сожалению, наше духовенство отнюдь не демонстрирует способности к самоочищению, ну так надо ему в этом помочь извне, со стороны государства. Но об этом позже.

Главный вопрос – кого и каким образом будет подавлять диктатура. Итак, идеи либерализма и коммунизма – вне закона. Не так уж это для нас и непривычно, не такой уж это и скандал. Сегодня во всех демократических странах пропаганда нацизма законодательно запрещена. По мнению либералов, это ни сколько не противоречит свободе слова. Так почему бы, следуя этому примеру, не запретить пропаганду и самого либерализма? Коммунисты в своё время запретили распространение всех идеологий, кроме собственной, так почему бы им самим не попасть под запрет? Идеи либерализма и коммунизма несут народам смерть. Как духовную, так и материальную. Долг государства – остановить убийц. Только у обычного государства – кишка тонка. Это сделает русская диктатура.

Что же касается нацизма, то его не надо запрещать просто потому, что это слишком невнятное понятие. Мы же и запретили его только из–за расистских идей, которые он содержал. Ну так вот давайте расизм и запретим.

Русская диктатура будет диктатурой бескровной. Или почти бескровной. И ни какого Гулага не потребуется. Это будет довольно мягкая диктатура, потому что это будет подавление меньшинства в интересах большинства. Принуждение будет осуществляться в основном в сфере СМИ. Это будет зачистка информационного пространства. Потребуется всего лишь заткнуть рот горстке демагогов, в первую очередь – либеральных.

Это будет не более чем торжеством здравого смысла, требованием объективной реальности. Сегодня либерализм в России поддерживают не более 5 % населения, а СМИ либеральны где–то на 95 %. Почему так получилось – вопрос отдельный, но факт в том, что это не нормально. Наши СМИ выражают идеи совершенно чуждые нашему народу. Значит, заткнуть рот либералам – это в интересах народа. Это подавление абсолютного меньшинства в интересах абсолютного большинства.

И ведь мы же знаем, что либералы – шушера отнюдь не героического склада. Они не возьмутся за оружие, не пойдут на баррикады. Они просто заткнутся и всё. Ну, может быть, придется разогнать пару митингов дубинками. Когда они поймут, что с ними не шутят, митингов больше не будет. Не поймут, может быть, в масштабах всей страны несколько десятков человек. Этих придется закрыть. Не велика жертва.

Запрет на пропаганду марксизма–ленинизма нужен больше для того, чтобы заявить по отношению к нему принципиальную позицию, а вообще у нас этой братии почти не осталось, и если заткнуть рот последним, так ни кто и не заметит. А расистов у нас и сроду не было. Запрет расизма – так же лишь заявление принципиальной позиции по отношению к нему.

Это не подавление свободы совести и не запрет на мысль. Ты можешь быть либералом, но распространять либерализм не имеешь права. Хочешь быть сифилитиком – будь им. Других заражать – не позволим. Так же и геем быть не запрещено. Ни кого не интересует, чем вы там пол одеялом занимаетесь. Но гей–парады, любые объединения геев, любая гейская полиграфия – под запретом. Мы не идиоты, чтобы пытаться изгнать зло из жизни, но мы изгоним его из информационного пространства, и этим остановим его распространение, минимизируем зло. Самое главное, что мы сделаем: назовем зло злом, а добро добром. Равноправия добра и зла больше не будет.

И вот скажите мне, пожалуйста, эта страшная и чудовищная диктатура станет для России каким–то катаклизмом, потрясением основ, ломкой привычного уклада? Нет, конечно, всё пройдет очень мягко и гладко. Русская жизнь вернется в своё привычное русло. Народ только спасибо скажет. Как в одном из романов Веллера: – А что сказали мужики? – А мужики сказали: «Вот так–то на хрен».

Мы пожертвуем чувствами горстки выродков – интеллегентов. Им будет очень больно. Им покажется, что обрушился мир. Но ведь это ничтожная горстка извращенцев, их убогие интересы – ни что по сравнению с народным благом.

Начнется отток из страны интеллигенции? Так скатертью дорога. Без Шендеровичей и Гельманов воздух в России станет гораздо чище. Сколько людей мы таким образом потеряем? Тысячу? Две тысячи? Но сегодня врачи–убийцы ежегодно лишают жизни сотни тысяч не рождённых детей, делая аборты. Этого больше не будет. И демография резко пойдет вверх. Так что оттоку из страны немногочисленной либеральной интеллигенции все будут только рады – население меньше не станет.

Почему пала монархия в феврале 1917 года? Народ больше не хотел царя–батюшку? Да ни чего подобного. Значительная часть народа по–прежнему любила царя. Ну, может быть, ещё более значительная часть ни каких особых чувств к царю не испытывала, но ни чего не имела против него. Ни когда без царя не жили и желания такого не имели. Неужели кто–то думает, что стомиллионное русское крестьянство хотя бы чуть–чуть затронуло желание жить без царя? Нет, мечта «свергнуть автократа» была уделом жалкой и численно ничтожной горстки интеллигенции. Вот только высшее государственное управление рекрутировалось в основном из этой горстки. Разнузданная либеральная пропаганда, вообще ни как не коснувшись народа, полностью развратила русскую интеллигенцию, а самое страшное – офицерство и генералитет.

Почему Николай II отрекся от престола? Да потому что все пять командующих фронтами послали ему телеграммы: «Отрекитесь, государь». Значит ли это, что армия предала императора? Нет, конечно. «Серые шинели», миллионные солдатские массы пошли бы за царем, они уж во всяком случае ни чего против царя не имели. Государя предали генералы. Пять паршивых генералов. Требовалось всего 5 виселиц (как для декабристов) и не сгинули бы в большевистской мясорубке 50 миллионов русских людей. Русскую монархию уничтожили генералы, страдающие от «французской болезни» либерализма.

И вот представьте себе, что пять командующих фронтами прислали бы императору телеграммы: «Мы с вами, государь, и вся армия с вами». Всё! Не было бы ни какой революции, потому что народу эта революция была и на хрен не нужна. Через год победили бы в войне. Русский трон стоял бы и доныне.

Откуда же взялись эти пять мерзавцев–генералов? А это были жертвы разнузданной либеральной пропаганды. Газетки почитывали, в которых царя поругивали, книженками всякими французскими увлекались про «свободу, равенство и братство», Робеспьеров и Дантонов своими кумирами имели. То есть всех и дел–то было, ещё в конце XIX века строго–настрого запретить все эти газетки и книженки – и жертва–то была бы невелика, а вот те пять генералов выросли бы нормальными русскими людьми и ни когда бы не предали государя.

Русская монархия была уничтожена либеральной прессой. И всего–то на всего. Пустячек-с. Неужели урок не пойдет нам в прок? Ведь если бы всю эту грязную газетную мразь своевременно загнать за Урал, так ведь и виселицы не потребовались бы. Так вот. Мы сначала уничтожим либеральную прессу, а потом реставрируем монархию.

Выполнив задачу отрицательную, заткнув рот всем разрушителям России, русская диктатура приступит к выполнению задачи положительной – широчайшей пропаганде монархической идеологии. Основная ставка будет сделана на кинематограф. Дайте десяток шикарных, красочных, динамичных сериалов, прославляющих русский царей (а ведь есть за что) и через год весь народ хором потребует царя. Если к этому делу привлечь самых талантливых сценаристов и режиссеров, если дать им неограниченные средства на съемки, чтобы не экономили ни на костюмах, ни на массовке, ни на декорациях, можно создать такие ошеломляющие зрелища (и ведь на основе исторической правды!), что народ слезами обольется, и за какие–то несколько лет идея реставрации монархии из почти комической, театрально–бутафорской, вдруг неожиданно станет самой жизненной, самой реальной идеей. И конечно книги, и конечно СМИ, и разумеется школьное образование, очищенное от либеральной и марксисткой лжи.

Русская национальная диктатура может выполнить свои основные задачи за 5–7 лет. Легко и приятно запретить то, что чуждо народу. Легко и приятно распространять и пропагандировать то, что народу близко. Не часто власть ставила перед собой такие органичные, такие близкие к жизни, такие воистину народные задачи, какие поставит перед собой русская диктатура.

Мы начали с идеологии, потому что это– самое главное. Идеология – фундамент государственного строительства. Выбор политических инструментов и экономической модели – не главное. У нас уже сто лет спорят о том, какая экономическая модель оптимальна, то есть, по большому счету, какой способ распределения материальных благ оптимален. Мы не с того начинаем, вот у нас ни чего и не получается, хотя, кто бы спорил – политика и экономика на втором и третьем почетных местах.

Первое, что сделает русская диктатура – распустит парламент. Ни каких «органов законодательной власти» в России больше ни когда не будет, и ни когда уже больше ни какие государственные думы не смогут разрушать Россию. Помните, как во французский парламент, Совет пятисот, пришёл Иоахим Мюрат с ротой солдат и сказал: «Разогнать эту сволочь прикладами». Очень хочу дожить до того дня, когда в стенах Государственной Думы РФ прозвучат эти простые и бесхитростные, но такие волнующие слова: «Разогнать эту сволочь прикладами». Там, может быть, и найдется с десяток порядочных людей, так они и прикладов дожидаться не станут, разойдутся сами, а потом они ещё пригодятся новой России.

Эти наши депутаты, тунеядцы с министерскими окладами, ни за что не несущие вообще ни какой ответственности, ни когда не были представителями народа. Да и в любой стране мира парламентарии ни когда народ не представляют, они всегда представляют интересы различных групп богачей, и любые парламентские дебаты – это всего лишь отражение клановой борьбы среди толстосумов. Слово «народ» у этих тварей с языка не сходит, но они не могут выражать интересы народа, даже если бы хотели. Они вынуждены выражать интересы тех, кто профинансировал их политическую карьеру. Диктатура будет куда лучшим выразителем интересов народа, чем эта свора продажных политиканов.

В период диктатуры законы будут вводить в действие и отменять указами диктатора – верховного правителя России. После реставрации монархии – указами императора. При императоре будет действовать Земский Собор или Императорский Совет – совещательный орган, наделённый правом законодательной инициативы. Туда будут входить представители всех губерний России, но это не будут законодатели. Этот созыв представителей будет иметь одну цель – чтобы государь слышал голос русских земель. Соборяне могут и выдвигать, и обсуждать законопроекты, но принять их, изменить или отвергнуть сможет только император, не будучи ни кем и ни чем ограниченным в проявлении своей воли. И вовсе не обязательно, чтобы Собор работал на постоянной профессиональной основе.