Текст книги "Звездный бумеранг"

Автор книги: Сергей Волгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава семнадцатая ПОСЛЕ СНА

Если бы Володе и Агзаму сразу сказали, что они проспали несколько лет, ребята ни за что бы не поверили. Когда они проснулись, улыбающийся Пео стоял у столика, и странный оркестр скрипок и виолончелей играл тот же нежный вальс, под звуки которого несколько лет назад заснул Володя. Но будь ребята повнимательней, они бы заметили под глазами Пео морщинки, появившиеся за время полета, и слишком уж бурную радость по поводу того, что мальчики проснулись. И если бы они знали, как напряженно из большого зала следили за их потягиваниями старец Маоа, Баили и Киу, как они тоже обрадовались!

Во всяком случае, Пео спросил, как ни в чем не бывало:

– Выспались, дорогие ребятки?

– Выспались, – сказал Володя.

– Тогда пойдемте под душ, а затем позавтракаем. Ведь скоро вы будете в гостях на нашей планете.

– Это правда? – Володя всколил и затормошил Агзама.

После выздоровления Агзама перенесли на его кровать, и он не знал, что почти год пролежал в ванне. Пео с улыбкой наблюдал за пареньками, видимо, не считая нужным торопить их.

Душ оказался не таким, как на. Земле. Из решетки, вделанной в стену, ребят обдувал сырой прохладный воздух. По совету Пео они подставляли под струю головы и чувствовали, как с тела смывается грязь и пот. Но удовольствия было мало. То ли дело стоять под струями воды и отфыркиваться.

– Когда прилетим, накупаетесь вволю, – сказал в утешение Пео. – На звездолете воды маловато.

Они пришли в большой зал, где уже оказался накрытый стол. Против обыкновения, Маоа, сидя вместе с Баили и Киу за круглым столом, улыбался.

Волосы у него стали реже, сквозь них просвечивала желтоватая лысина. К удивлению ребят, тут же был Паркер, он, развалившись, сидел в кресле.

Володя и Агзам чувствовали во всем теле такую слабость, словно только что поднялись с постели после тяжелой болезни. Идти им было трудно. Не понимая, отчего это, они старались шагать бодро, не показывали виду, поглядывали вокруг с задором.

Когда все сели, Пео поднялся и взял в руку прозрачный, золотистого цвета бокал с пенящейся зеленой жидкостью. Такие бокалы стояли и перед ребятами, но цвет жидкости был красноватым.

– Близка наша родина, – сказал Пео взволнованно. – Мы уже слышим ее голоса. Скоро будем дома, милые мои мальчики и господин Паркер, и поэтому, как это положено у вас, на Земле, мы выпьем бальзам за благополучное возвращение, а вы – за благополучное прибытие к нам в гости.

Жидкость оказалась очень вкусной, с запахом мандаринов, и ребята с удовольствием ее выпили. По телу побежали огненные струйки, такие горячие, что защипало в желудке, перехватило дыхание. Володя с испугом взглянул на Агзама. Тот держал в руке пустой бокал и так же со страхом смотрел на товарища.

Астронавты громко засмеялись.

– Не бойтесь, мальчики, – успокоил Пео. – Это не водка, а бальзам.

Сейчас пропадет у вас слабость после сна и прибавится аппетит. Ешьте на здоровье.

– Шикарно! – воскликнул Паркер, осушив бокал. – Я еще не пивал такого приятного коктейля. – Веснушчатое лицо его стало бурым.

И хотя на столе были все те же жареные утка и рыба, Володя и Агзам принялись с жадностью уплетать их. Только наевшись, они обратили внимание на то, что на тарелках астронавтов мало пищи и она имеет какой-то странный вид – светло-синее желе. Ели астронавты желе медленно, словно мороженое.

Земляне подумали, что их хозяева едят уже третье блюдо, и не стали расспрашивать.

Тюти убрал со стола посуду, ловко складывая тарелки, ложки и вилки на поднос. Ему могла бы позавидовать искуснейшая официантка.

После обеда несколько минут сидели молча. Паркер откуда-то достал сигару и закурил. Астронавты поморщились, но ничего не сказали. Володя чувствовал, как возвращаются к нему силы: вялость пропала, голова стала свежей, и еще что-то творилось с ним непонятное: мысли текли плавно, ему захотелось говорить умно и авторитетно.

– Уважаемые товарищи, – независимо от своей воли, заговорил Володя торжественным тоном, прислушиваясь к своему изменившемуся голосу, к интонациям совершенно взрослого человека, знающего себе цену, равного среди сидящих астронавтов. – Мне бы очень хотелось узнать, на какую планету мы летим, назвать ее по-нашему, по-земному, чтобы иметь какое-то представление об удивительном путешествии, о каком я долго мечтал…

Маоа посмотрел на Баили, тот на Пео, и последний с большой готовностью ответил:

– Расположение вашей солнечной системы и окружающих вас звезд мы знаем, а вот как располагаются звездные миры со стороны Земли и как они называются, мы, к сожалению, представляем плохо. Моя родина, дорогие гости, не принадлежит к вашей солнечной системе. Я могу только сказать вам о расстоянии от Земли до моей родины в вашем исчислении, которое иногда применяется и у нас. Вы, очевидно, знаете, что свет от вашего солнца до Земли доходит за восемь минут, а от Земли до нас свет доходит за пять лет.

– Ого! – воскликнул Володя. – Видимо, это созвездие Центавра. Какая же скорость у звездолета?

– Мы сейчас летим со скоростью космического луча.

– Близкой к скорости света!..

– Правильно, Володя.

– Значит, мы спали… – Володя не договорил, оглядел присутствующих в зале. Пео и Баили смутились, а у Маоа чуть тронулись в улыбке губы, и он впервые довольно хорошо произнес на русском языке несколько слов:

– Да, мальчик, если бы ты не спал, то был уже взрослым парнем.

– Вот это мы соснули! – громко захохотал Паркер. Баили и Киу даже отшатнулись от него.

Пораженный Агзам смотрел на спокойного Володю с испугом. Он не понимал, что происходит с товарищем. Хотя ему не удосужилось, как Володе, читать занимательную астрономию, и он не представлял, сколько нужно времени, чтобы долететь до ближайшей от Земли солнечной системы, все, что он только что услышал, было поразительно, невероятно. Володя же сидел спокойный и важный, будто всегда занимался подобными делами.

– Разговор кончаем, – поднялся Маоа. – После обеда надо отдохнуть.

Глава восемнадцатая ОПАСНОЕ МГНОВЕНЬЕ

Агзам продолжал недоумевать, приставал к товарищу с вопросами, лежа на кровати, закинув за голову руки.

Володя вышагивал по каюте и говорил:

– Тебе пора, Агзам, перестать удивляться. Уамляне (их планета называется Уам) вполне резонно поступили, усыпив нас на время продолжительного полета. Прежде всего, понятно, что они хотят привезти нас в таком виде, в каком мы были на Земле. В вождении звездолета мы не могли принять участия по своей малограмотности, а безделье, невесомость, перегрузка, подверженность космическим лучам, а может быть, и другим подобным явлениям могли расшатать нашу нервную систему, изменить обмен веществ в организме и в конечном счете привести к изменению общего развития или к болезни.

– Слушай, Володька, – прервал товарища Агзам, – ты стал совсем ученым, разговариваешь, как профессор.

– Я и сам замечаю, что удивительно повзрослел, стал каким-то другим.

И это одно из доказательств влияния каких-то неизвестных мне сил. А кроме всего прочего, мы с тобой просто выросли за время полета, мы уже не мальчишки. Я, Агзам, сейчас могу тебе прочитать на память любое место из какого хочешь учебника, я помню целые страницы из прочитанных когда-то книг. Мне кажется, я смогу восстановить перед глазами любой текст, если я его видел. Так-то, Агзам. Но давай прекратим этот ученый разговор и займемся чем-нибудь повеселее. Я предполагаю, что в нашей каюте есть какие-нибудь приборы. Не может быть, чтобы она была оторвана от всего звездолета. Нет ли тут, скажем, магнитофона? А связь? Должна быть.

Володя принялся за осмотр стола. Крышка его была толщиной в четверть и такая гладкая и скользкая, что по ней приятно было проводить рукой.

Заглядывая снизу, Володя наткнулся на белое выпуклое пятнышко на панели, пощупал его, потом надавил пальцем. Крышка стола раздвинулась, ударив по голове, и посредине ее приподнялось зеркало. С обратной стороны зеркала растянулась гармошка, как у фотоаппарата.

– Эх ты! – воскликнул Володя, потирая ушибленный лоб. – Агзам, давай сюда! Смотри!

Агзам соскочил с кровати и подбежал к столу.

– Откуда взялась?

– Нажал кнопку – и все.

– А для чего эта штука?

– Пока не знаю. Но, видимо, экран.

Они обошли стол кругом, ощупали круглые толстые ножки, но на крышке и темных ножках больше не было ни пятен, ни кнопок. Тогда они принялись рассматривать зеркало. Поверхность его не походила на настоящее зеркало, светилась тускло, изображение ребячьих физиономий в нем расплывалось, и Агзам усомнился.

– Тут не разберешься, – сказал он.

Володя сбоку гармошки обнаружил еще одно белое выпуклое пятнышко.

– Нашел! Смотри, Агзам! – закричал он.

Володя нажал пальцем на пятнышко. Зеркало сразу засветилось, на нем задрожали светлые полоски, а затем стали вырисовываться большой зал и старец, сидящий за столом. Понаблюдать за старцем было интересно, и ребята, разговаривая шепотом, уселись против экрана.

Маоа что-то писал на выдвинутой из крышки стола дощечке блестящим длинным карандашом. Время от времени он потирал лоб и морщился, видно, у него болела голова. Во время пауз он рассматривал какие-то знаки на экране, установленном на столе.

– Определенно дает задания электронной машине, – прошептал Володя. – Она находится где-то в другой каюте, и ответы ее старец читает на экране.

В зал вошла Киу в белом халате, с откинутым капюшоном и что-то сказала. Маоа поднял голову и рукой пригласил женщину сесть. Их тихие поющие голоса до-носились до землян так явственно, будто они разговаривали рядом.

Вдруг Маоа встрепенулся. В зале раздался трети, металлический, голос, и женщина и Маоа одновременно повернулись к стене. На ней бесшумно раздвинулись жалюзи, открыв огромный экран, под которым блестели два ряда круглых приборов. Экран матово светился, но изображение на нем не появлялось. Металлический голос продолжал говорить.

– Я понимаю их! – воскликнул Володя, хватаясь за край стола. – Голос сообщает, что вблизи появилось космическое тело…

Старец и женщина нервничали: то приподнимались, хватаясь за поручни кресел, то застывали неподвижно, устремив на экран горящие глаза. В зал вбежали Пео и Баили и остановились против экрана, видимо пораженные.

– Хау! – пропел Маоа.

– По местам! – перевел Володя и огляделся. – А нам куда?

Агзам пожал плечами и прижался к товарищу.

Астронавты поспешно направились в рубку управления. Дверь за ними закрылась бесшумно. Пока астронавты входили в рубку, ребята успели разглядеть часть ее: огромный щит с массой приборов, кресла, над которыми нависали блестящие колпаки.

Экран над столом то светился, и на нем дрожали крапинки звезд, то потухал, и в стене оказывался темный провал. Ребята не сводили с него глаз. Теперь в зале стояла гробовая тишина: в звездолете не слышалось ни звука, все замерло, застыло.

Наконец на долю секунды экран пересекли яркие молнии, потом на нем появилось темное пятнышко. И тут вдруг звездолет так качнуло, что Володя и Агзам кубарем покатились по полу. Они вскочили одновременно и снова подбежали к столу. Темное пятно на большом экране расплывалось, постепенно оно превратилось в облако, в середине которого мелькали яркие вспышки. А на маленьком экране, укрепленном на столе Маоа, бушевало пламя. В нем мелькали тюти, они бросали в огонь сигарообразные баллоны, и в тех местах, куда падали баллоны, возникали темные пятна.

Через несколько минут пламя потухло. Стала видна застывшая металлическая стена, из которой торчали ноги покалеченного робота.

Из рубки управления вышли астронавты. Маоа тяжело дышал и ладонью смахивал пот со лба. Баили сразу сел в кресло, а Пео и Киу направились к выходу из зала.

Пео застал юношей у экрана. Володя к Агзам, увидев уамлянина, немедленно задали ему десяток вопросов: почему они падали, что случилось со звездолетом, откуда взялось пламя, что делали тюти? Пео на этот раз посмотрел на ребят озабоченно, прошел к столу, устало опустился на стул и только сейчас, видно, почувствовал пот на лице, вынул из кармана платок.

Потом он нажал три раза на белое пятнышко, и на экране появился лежащий на кровати Паркер, как ни в чем не бывало, с усмешкой посматривавший на Киу, стоявшую у двери. Потушив экран, Пео заговорил по-прежнему певуче, но голос его вздрагивал.

– Полчаса назад, милые мои мальчики, мы подвергались большой опасности… Но все прошло благополучно. – Пео еще раз вытер лицо платком и скупо улыбнулся. – Скоро мы будем дома.

– Что же все-таки произошло? – настаивал Володя.

– Видите ли, это дело очень серьезное, дорогие мои мальчики. На нашем пути мы встретили скопление тяжелых метеоритов, и именно в том месте, где мы их со вершенно не ожидали. Наши автоматы сделали все возможное: лучевым поршнем пробили в гуще метеоритов тоннель для звездолета, но с одной стороны плотность космических частиц оказалась настолько большой, что часть их не успела превратиться в газ и прошлась по обшивке нашего звездолета. Пробоину мы в звездолете заделали – это было предусмотрено заранее, сейчас мы можем продолжать полет нормально.

– А больше такое скопление метеоритов не встретится?

– Будем надеяться, что нет. – Пео, наконец, заметил взволнованность юношей и поспешил закончить разговор. – Давайте, милые ребятки, не будем об этом говорить, лучше я вам кое-что покажу.

Глава девятнадцатая ПРИЗНАНИЕ ПЕО

Он вышел и вернулся минут через десять с тюти, который нес что-то похожее на матовое стекло в пластмассовой рамке, размером чуть больше метра. Он сказал, что разыскал научный короткометражный фильм, попавший на звездолет случайно, и хочет показать его с помощью настенного аппарата.

Земляне с удовольствием приняли участие в установке странного экрана.

Пео включил аппарат. В сиреневом свете встали горные вершины; серые скалы огромными глыбами нависали над пропастью, невзрачный кустарник облепил крутые склоны. Потом местность изменилась: на экране были все те же горы, но уже покрытые снегом, и все это было так рельефно, так выпукло, что юношам показалось, будто они стоят на одном из выступов снежной лавины.

– Наши самые высокие горы, – сказал Пео.

Справа появилось что-то похожее на маленький вертолет. Машина плавно опустилась на снег, и из нее вылез уамлянин, такой же, как Баили.

Переваливаясь, он походил по снегу, затем сел в машину и пулей улетел в сторону.

Горы вздрогнули. Закружилась снежная пыль и скрыла все. Потом в огромной расщелине появились быстрые и юркие тюти, такие же, какие были на звездолете, но серого цвета, а не розового. Из расщелины полетели камни и снежные глыбы, страшная лавина понеслась к ногам. Впечатление было такое сильное, что Володя и Агзам в страхе поджали ноги.

Но вот на экране опять встали снежные горы холодного сиреневого цвета. Справа появился вертолет, такой же, какой прилетал до взрывов, плавно опустился на снег. Из него вылез уамлянин, потоптался на снегу и, переваливаясь, пошел к темной отвесной скале. Он нажал рычаг, и скала раздвинулась, как дверки в автобусе. Уамлянин вошел в обширный зал. Мягкий свет струился сверху, словно над головой было чистое небо. В зале– светло, как днем. Вдоль стен выстроились причудливой формы аппараты, сплетенные из стеклянных трубок или отлитые из разноцветной пластмассы.

Ряды приборов, на циферблатах которых застыли красные стрелки или световые полоски, издали напоминали клавиши баяна. Уамлянин прошел вдоль аппаратов, внимательно вглядываясь в них, около одного остановился, открыл дверку и минуту копался в проводах. Потом он вышел из зала и улетел.

– Это наша высокогорная метеорологическая станция, – пояснил Пео– Дежурный прилетал устранять неисправности. Измерения в определенное время передаются по радио в научный центр.

– А на каком самолете летает дежурный? – поинтересовался Володя.

Пео засмеялся:

– Тебе, милый Володя, надо теперь забыть о машинах своей Земли, у нас техника другая. Дежурный прилетал на амфибии – самом маленьком одноместном аппарате, который приводится в движение знакомой вам атомной энергией.

Очень удобная служебная машина, называется она "Ау". Скорость ее полета гораздо выше звуковой. Надо, кстати, заметить (и вы в этом сами скоро убедитесь), что у нас атомная энергия используется во всех областях жизни.

Выгодный и мощный вид энергии. Видимо, скоро и у вас произойдет то же самое. Ведь законы общества мыслящих существ в основе сходны на всех планетах. Природа все создает гармонично, труд облагораживает мыслящие существа везде одинаково. И мы, хорошие мои мальчики, скоро будем летать друг к другу в гости, как говорят у вас: "Попить чайку". Но кроме атомной энергии мы сейчас уже широко используем еще более мощную энергию различных космических лучей. – Пео зажег свет, подошел к ребятам. – Вам, конечно, многое непонятно, но не унывайте, вы еще увидите немало чудес и убедитесь, на что способны люди.

Пео был прав: юноши не все понимали, и это вызывало у них еще больший интерес.

– Овладеть тайнами вселенной – вот сейчас наша задача, – между тем говорил Пео. – И второе направление, по которому устремлена наша научная мысль, это продление творческой жизни человека. Ведь никому, дорогие мальчики, не хочется быть стариком. Мне, например, если по-вашему считать (а я этим подсчетом занимался специально), около семидесяти лет. На Земле – это возраст дряхлого старика. А я совершенно не думаю уходить на пенсию и даже летаю на звездолете. Если еще столько проживу, то наука достигнет новых горизонтов и – как ни шутят ученые! – они продлят мне творческую жизнь, именно творческую жизнь, а не существование. Существование мы и сейчас можем продлить на большое время, но кому интересна такая жизнь?

Разглядывать белый свет глупыми глазами надоедает быстро. И мне иногда хочется надеяться на то, что я буду жить столько, сколько проживет наука, и буду приносить пользу моим братьям! – Пео наклонился к юношам и шепотом заговорщически добавил:– Только вы об этом не говорите Баили, он меня засмеет. Разоткровенничался я…

Земляне смотрели на Пео, как на чудо. Семьдесят лет! Это же возраст старика, а перед ними был молодой человек лет двадцати пяти с голубыми сверкающими глазами, с кудрявыми пепельными волосами, с пухлыми, как у девушки, губами. И верилось, и не верилось.

– Сколько же лет Баили? – спросил Агзам.

– Он старше меня только на тридцать лет. – Пео нахмурился. – Да, на тридцать лет, а умнее во много раз. Мой учитель много еще сделает. К сожалению, наша биофизика пока еще плохо влияет на деятельность нервных центров головного мозга. Есть только уникальные случаи, когда мы, усиленно питая мозг, вызываем более интенсивную его деятельность. Но мы тут столкнулись с пределом, который никак не удается преодолеть.

– А старец? – нерешительно спросил Володя, боясь обидеть Пео. – Он очень строгий…

Пео улыбнулся и подмигнул.

– Ты, как я посмотрю, хитрец. О Маоа вы узнаете после. Скажу только, что он старше Баили и лет двадцать назад был светилом науки; а строгим он кажется потому, что в мире, кроме научных проблем и электронных, машин, которые непрерывно и днем и ночью делают для него расчеты, у нашего Маоа не существует ничего, на что можно было бы обратить пристальное внимание.

Ну, на сегодня лекций достаточно, – сам себя прервал Пео.

Глава двадцатая ВОТ ОНА – ПЛАНЕТА!

Прошло несколько дней. Юношей почти неотступно держала около себя Киу: водила их в лабораторию, усаживала в знакомое уже им кресло, просвечивала, брала кровь на анализ, следила за питанием и отдыхом. И вот однажды, когда они только что проснулись, Киу повела их в большой зал.

Астронавты все были в сборе, там же сидел и Паркер.

Володя с тревогой смотрел на экран. Нестерпимо интересно было увидеть далекую планету, где жизнь почти такая же, как на Земле, где почти те же люди. И все же змейкой ползла тревога: что еще надумают эти уамляне! Он и Агзам проспали около десяти лет, не зная об этом. С ним, с Володей, определенно что-то сделали, и он уже не мальчишка, хотя внешне ничем не отличается от своего друга.

Агзам был смущен, поглядывал на товарища с надеждой, как на спасителя. Сейчас Володя особенно осознавал свою ответственность за судьбу друга, ведь он во всем виноват: он согласился лететь с уамлянами, попросил взять с собой и Агзама… Ему и отвечать.

Уамляне сидели в креслах торжественные, с благоговением смотрели на экран. Видно, что-то не ладилось, старец хмурился. Только Паркер равнодушно посматривал на собравшихся, видно, он умел держать себя в руках.

На экране стало вырисовываться изображение. Раздались вздохи облегчения и восхищения.

Панорама менялась. Вначале отчетливо появились снежные горы, их зубчатые вершины тянулись грядой справа налево, огромные скалы внизу походили на куски синего мрамора. Потом поплыли массивы лесов, изрезанные голубыми лентами не то каналов, не то рек.

Среди лесов изредка попадались круглые светлые пятна. Под яркими голубыми лучами солнца кое-где поблескивали не то самолеты, не то дирижабли. Не было ни городов, ни сел. Опять горы, и снова лес, реки. И вот появилась обширная водная гладь, на ней белые точки, видимо, корабли.

Звездолет летел по орбите, об этом можно было догадаться по изменению ландшафта: Володя был так поглощен красотой дикой природы, проплывавшей на экране, и вопросом – где же живут люди? – что только некоторое время спустя обратил внимание на звуки триумфального марша, несшиеся с экрана. Оркестр состоял из незнакомых инструментов, музыка была непривычной: звуки органа переплетались со звуками свирели или арф, потом вдруг переходили в мелодичный звон хрусталя, и что-то было в этой музыке возвышенное и радостное, она действовала так возбуждающе, что у землян от волнения захватило дыхание.

Володя окинул взглядом уамлян. Маоа поднялся и ушел в рубку управления. Пео и Баили пристально следили за приборами, расположенными ниже экрана, а Киу восторженно смотрела на экран и плакала, не замечая слез, стекавших по розовым щекам. Даже Паркер, неестественно выпрямившись в кресле, забыл во рту потухшую сигару.

Опять появилась гряда сиреневых гор, но быстро оборвалась, их сменило искристое плато. Трудно было сразу догадаться, что это такое, но по мере приближения стали четко вырисовываться сплошные стеклянные крыши, блестевшие на солнце. Под ними видны были деревья, фонтаны, памятники.

Затем распахнулось чистое зеленое поле, перерезанное темными нитками вдоль и поперек. По этим ниткам бежали быстрые светлые червячки. И, наконец, среди зелени появилось блестящее полукруглое пятно, похожее на озеро.

Некоторое время оно дрожало на экране, потом вдруг потухло, и звездолет вздрогнул Зал закачался, как на волнах.

И тут же уамляне вскочили, выбежали на середину зала и принялись гладить друг другу плечи, громко смеясь. Из рубки управления спешил Маоа.

Юноши тоже поднялись из кресел и с любопытством смотрели на взрослых людей, радующихся, словно ребятишки.

Один Паркер не тронулся с места.

– Прилетели, наверно, – прошептал Володя на ухо Агзаму и пожал ему руку. Держась за руки, они ждали, пока уамляне навеселятся и обратят на них внимание.

Пео опомнился первым.

– Поздравляю, милые мои мальчики! – воскликнул он и направился к юношам. Вот вы и прилетели к нам в гости. Добро пожаловать, как у вас говорят!

Вытирая платком слезы, к юношам подорла Киу. Она стала еще красивее.

И ступала она легко, словно собралась танцевать, и глаза ее блестели такой неуемной радостью, в них была такая бездонная акварельная синева, что они казались нарисованными.

– Поздравляю и я вас, мои ребятки! – пропела она ласковым голосом и прижала головы Володи и Агзама к своей груди. – Я очень рада, что вы перенесли путешествие героически, как истые мужчины. Надеюсь, вам понравится у нас и вы всем сердцем полюбите наш народ.

К Паркеру подошел Баили, пожал ему руку и сказал:

– Добро пожаловать.

Только тут Паркер поднялся, церемонно раскланялся, так и не успев вытащить из зубов сигару, и по-военному отчеканил:

– Я к вашим услугам, господа!

– Теперь пошли, дорогие, – необычно мягко сказал Маоа, делая широкий жест в сторону двери.

Направляясь вслед за Пео к выходу, Володя глянул на экран и приостановился, пораженный. К звездолету летели уамляне. Их было много.

Одни сидели в маленьких лодочках и махали руками, другие неслись по воздуху на коротких лыжах, распластав руки, будто они только что, как лыжники, спрыгнули с трамплина. На уамлянах искрилась разных цветов легкая одежда. Светлые золотистые волосы, белые румяные лица, большие, глаза. И нельзя было узнать, где тут девушки и где парни, все они были в свободных комбинезонах. Они что-то кричали, но за толстыми стенами звездолета их не было слышно.

– Пойдем, Володя, пойдем, – ласково сказал Пео, – еще насмотришься. Нас встречают жители всей планеты.