Текст книги "Москва - 36 (СИ)"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

И вот теперь, когда Гитлер примолк и перестал бегать по кабинету, бросая на адмирал яростные взгляды, Канарис заговорил вкрадчиво-доверительным тоном заговорщика, который фюрер как правило воспринимал благосклонно.

–Мой фюрер. Прежде всего я хочу заметить, что Легионом Кондор командовало авиционное начальство. Абвер III не раз докладывал о совершенно неудовлетворительном положении с охраной мест дислокации Легиона в Испании, особенно в плане противодиверсионных мероприятий.

Пара-тройка таких докладов в недрах контрразведки действительно была. Их инициировал начальник Абвера III, с подачи самого Канариса. Так, на всякий случай и для профилактики. Будучи человеком опытным, адмирал понимал что на войне возможны любые случайности, и в случае чего, у него будет вполне официальное оправдание и доказательство его стараний:"Мы де, предупреждали, но нас не послушали". А если ничего не случится, то эти доклады так и будут похоронены в архиве Абвера. Так что всё можно валить на этого идиота Шперле и прочее начальство Легиона Кондор. Да их и не жалко. Сами виноваты. Вот кто им мешал наладить нормальную охрану? В конце концов, разве не немецкая армия славится на весь мир идеальным орднунгом? Так нет же, расслабились, поддались испанскому razdolbaistvu(адмирал мысленно удивился точности русского выражения, вычитанного в одной из сводок с той стороны фронта, о работе "советников" из СССР). Вот и получили. Но это и к лучшему. Теперь есть на кого перевести стрелки, ведь одной диверсией против Легиона дело не ограничилось, о чём только что говорил фюрер. И это он ещё не знает про мутную историю с "Энигмой". Вроде бы какие-то потроха шифровальной машинки нашли на руинах аэродрома разгромленного красными. Хотя, какие красные... У испанцев на такое мозгов и профессионализма не хватило бы. Тут чувствуется рука противника посерьёзнее. Русские постарались, наверняка. И очень повезёт если "Энигма" и правда разбита и сгорела. Впрочем, о своих сомнениях и подозрениях он никому не скажет, в конце концов почему он должен помогать Гейдриху, это его расследование. В свете всего случившегося, дополнительно бесить Гитлера, не самое умное и безопасное занятие. Ему уже хватило сказанного в "Большом Зале".

"Какой же он, всё-таки, позёр! Даже для встречи один на один выбрал самое большое помещение, на меня такие дешёвые эффекты давно не действуют"...

Тем временем, фюрер начал успокаиваться. Злость и презрение в его взгляде куда-то отодвинулись, появилась заинтересованность.

–Это действительно так, адмирал? – спросил Гитлер, и после утвердительного ответа Канариса, продолжал, – Что ж, это и правда меняет дело. По крайней мере в этой истории с нападением на Легион. Адмирал, вы должны как можно быстрее предоставить мне эти доклады, и вообще, любые материалы о проблемах с безопасностью и других недостатках, касающихся наших войск в Испании. Жаль, что вы не позаботились довести их до меня раньше. – фюрер под конец не удержался от шпильки.

Впрочем, Канарис был в душе рад что перевод стрелок сработал, и почти не обратил внимание на колкость Гитлера.

–Доведёшь до него, как же! Любимый фюрер давно отучил подчинённых грузить его лишними бумагами. Всё свалил на четыре канцелярии, ведущие между собой бумажную войну по любому поводу и без, а сам воспарил над схваткой, небожитель.

Но внешне адмирал ничем не показал что в его голове могут быть такие крамольные мысли, ответив с похвальной готовностью.

–Все материалы будут у вас сегодня же, мой фюрер!– а про себя невольно восхитился: "Всё таки, политическое чутьё и талант к интригам у нашего ефрейтора поразительные. Вот так, сходу, всё просчитать! Наверняка он использует эти бумаги чтоб потыкать носом в дерьмо командование вермахта – Бломберга, Фрича, Бека и прочих. Их пренебрежительное отношение к фюреру в своём кругу, для него не секрет, так что теперь он сможет с ними посчитаться. Ну и замечательно. Чем больше он будет занят ими, тем меньше станет лезть в мои дела."

–Отлично! – фюрер даже потёр руки, но тут же снова нахмурился.– Тем не менее, дела в Испании идут далеко не лучшим образом, и даже удовлетворительной для нас, ситуацию в этой стране никак не назовёшь. Что вы можете сказать об этом побоище в Саламанке, адмирал?

–К сожалению, достоверных сведений об этом очень мало, мой фюрер, – с печальным видом ответил Канарис. – слишком мало осталось живых свидетелей, да и тех не допросишь. По сути, только сам Примо де Ривера и пара его выживших охранников точно знают что произошло в том ресторане. По их рассказам, Примо беседовал с послом Фаупелем. Разговор шёл о налаживании контактов между NSDAP и Фалангой. Должен заметить, что Абвер об этих переговорах проинформирован не был. – адмирал не удержался от того чтобы кинуть камешек в огород Гесса с Борманом и их партийной канцелярии, а также и дипломатического ведомства фон Нейрата.

–В соседнем кабинете находился генерал Франко, которого Примо и Фаупель пригласили к себе. Это подтверждает персонал ресторана. Что было дальше, точно установить весьма трудно. По словам Примо де Ривера, один из официантов, который нёс Франко заказ, подойдя к генералу ударил его по голове ледорубом, скрытым под полотенцем. Мои агенты позже осмотрели тело Франко и подтвердили что рана была нанесена ледорубом или чем-то очень похожим. Сам ледоруб обнаружили зажатым в руке официанта. Удар был смертельным и Франко скончался на месте. Потом официант сунул руку в карман, явно за пистолетом, но посол Фаупель сумел опередить его. Напуганные всем происходящим, другие официанты бросились бежать, но в дверях столкнулись с охраной Примо де Ривера, Франко и Фаупеля, вбежавшей на выстрелы. Все посбивали друг друга с ног, у кого-то не выдержали нервы, скорее всего у франкистов, увидевших труп генерала и Фаупеля с пистолетом в руке, и началась стрельба, как в американском салуне на Диком Западе в прошлом веке. Можно предположить что охрана Франко открыла огонь по Фаупелю и Примо де Ривера, убив посла и ранив самого Примо, который утверждает что остался в живых благодаря своему секретарю Рамону Меркадеру, якобы заслонившему его собой от пуль, получив два смертельных ранения. В свою очередь охрана Примо и Фаупеля начала стрелять по франкистам, те ответили, видимо по случайности при этом наши попадали в фалангистов и наоборот, ну и в итоге охранники перестреляли друг друга и официантов заодно.

– Совершенно некультурное побоище, никакого профессионализма! – раздражённо заметил Гитдер, – Действительно, как будто копировали перепившихся американских бандитов! Ладно испанцы, от них другого трудно ждать, но как наши могли так глупо дать перестрелять себя?!

– Увы, мой фюрер. – Канарис скорбно развёл руками, – Уж таких людей набирают в охрану в министерстве иностранных дел. – подлив дополнительную порцию яда в адрес фон Нейрата и его ведомства, адмирал с всё той же скорбной миной на лице продолжал:

– Примо де Ривера заявляет что официант был агентом красных, и на этот счёт есть некоторые косвенные подтверждения. Один из братьев этого официанта до войны состоял в социалистическом профсоюзе и при отступлении красных ушёл вместе с ними. Впрочем, он мог быть подослан и соперниками Франко среди военных, которые тоже имелись. Во всяком случае, после освобождения Саламанки от красных, этого официанта часто видели в обществе армейских офицеров. В принципе, та скорость с которой генерал Мола отреагировал на события в Саламанке, не имея никаких доказательств, да и вообще достоверных сведений, выглядит подозрительно.

– А поведение Примо де Ривера не подозрительно? – мрачно поинтересовался фюрер, – Не могло всё это быть инсценировкой?

– Не думаю, мой фюрер. – покачал головой глава Абвера, – Мои агенты сумели получить сведенья от врачей которые оказывали помощь Примо и его выжившим охранникам. У последних довольно серьёзные раны, без дураков. На инсценировку не похоже. Сам Примо получил несколько ранений: пулю в ногу и ещё одну в плечо, обе навылет, ещё одна пуля оцарапала ему бок, другая – голову. А одна попала бы в сердце, если бы на пути не оказалось некое препятствие.

– Что за препятствие? – заинтересовался Гитлер. Тема покушений ему была близка, на него самого покушались неоднократно, правда, пока без видимого успеха.

– Фамильная реликвия, медальон с образом Святой Девы Толедской. – позволил себе усмехнуться Канарис, – В результате Примо получил контузию и перелом пары рёбер, образок совершенно потерял товарный вид, что впрочем, не помешало фалангистам объявить его своей святыней, ну а сам "хефе" Фаланги заявляет во всеуслышанье что Господь и Пресвятая Дева защитили его от пули убийцы, и это, надо заметить, производит большое впечатление на массы, отлично укладываясь в ту ультрарелигиозность, которую фалангисты демонстрируют с начала войны.

– Испанцы! – с непередаваемым выражением процедил Гитлер, кривившийся выслушивая пояснения Канариса, – Не могут без этих поповских штучек!

– Да, мой фюрер, к сожалению это не немцы. – вежливо кивнул адмирал, подумав про себя, что если сравнить многих нынешних испанцев с теми же жителями Баварии, где фюрер когда-то начинал свою карьеру, то вопрос кто религиознее будет более чем спорным. Вслух он этого говорить, понятно, не стал.

– Ну а почему началась эта междоусобица? – спросил фюрер.

– Насколько удалось выяснить – цепь роковых случайностей. – посерьёзнел главный разведчик Рейха, – Гарнизон Саламанки состоял из наиболее верных Франко войск, что, в общем-то, было логично. Едва услышав об убийстве Франко, военные тут же попытались разоружить фалангистов, в большом количестве съехавшихся посмотреть на своего "хефе", впервые выбравшегося с территории контролируемой итальянцами. Кроме того, военные хотели арестовать самого Примо. Фалангисты, и без того наэлектризованные предыдущим противостоянием Примо и Франко, а также разлетевшимися по городу слухами о покушении на вождя, естественно, оказали сопротивление. И началось...Хотя, подготовка у милиции Фаланги похуже чем у регулярной армии, фалангисты одолели числом. Но ещё до этого, военные в Саламанке обзвонили чуть ли не все гарнизоны и штабы регулярных войск, сообщив о нападении людей Примо на армию. После этого, побоища армейцев и фалангистов начались и во многих других местах, включая Сарагосу, Бургос и Севилью.

– Это очень неприятно, и совершенно некстати! – с раздражением произнёс Гитлер, – Сорваны наступления на Малагу и Бильбао, резко ослаблен натиск на Мадрид, где красные начали отодвигать фронт с окраин города. Да ещё и итальянцы в Севилью лезут! Что им вообще там понадобилось?

– Мой фюрер, – значительно начал Канарис, – поведение итальянцев как раз объяснимо. Они недовольны тем что больше всех потратились на эту войну, послав наибольшее количество войск, в разы превышающее наш контингент, не говоря уж о португальском, и при этом получили меньше всего выгод. Португалия отодвинула от своих границ красных и неплохо зарабатывает на идущей через её порты торговле националистической Испании. Мы получили вольфрамовые рудники и ещё многое, а также военные базы, хоть и неофициальные, на Канарах и в других местах. А у Италии только база на Мальорке. Им хочется расширить своё влияние в Испании, ведь был же пример Примо де Ривера-старшего. С этой точки зрения побег младшего Примо из красной тюрьмы, для Муссолини и генерала Роатта стал подарком судьбы. Как и нынешняя междоусобица, во время которой, действуя за спиной Фаланги, итальянцы смогут серьёзно укрепить свои позиции. Ну а Севилья – самая логичная цель. Столица юга, как-никак.

– Это всё крайне неприятно! – повторил Гитлер. И помолчав, добавил:

– Но допустить конфликт с Муссолини нельзя! Антикоминтерновский Пакт слишком ценен для нас, а ещё важнее, в случае с ссоры с Римом, Италия окажет помощь правительству Шушнига и аншлюс Австрии станет невозможен. Для нас это неприемлемо! К тому же, такой исход наверняка придаст смелости и упорства чехам по Судетскому вопросу. А учитывая их договоры с Парижем и Советами...Нет, хорошие отношения с Италией нам необходимы!

– Полностью согласен, мой фюрер. – согласился Канарис, а про себя подумал, что ценность Италии как союзника сильно преувеличена. Её колонии слишком уязвимы для англичан, как и значительная часть метрополии впрочем, ресурсы невелики, геополитическое положение ограничено базами Британии в Гибралтаре, на Мальте, на Кипре и в Египте, армия не готова к большой войне, флот тоже так себе и к тому же кишит английской агентурой особенно в верхах, способные генералы и особенно адмиралы в большом дефиците. Так что, в случае войны Италия станет "чемоданом без ручки"(опять вспомнилось русское выражение!) – и нести тяжело и бросить жалко...Но озвучивать эти мысли адмирал не стал, вместо этого деловито заметив:

– Полагаю, мы сможем договориться с Муссолини. Германия ему нужна ничуть не меньше, чем Италия нам. Он не забыл унижения от Лондона и Парижа во время Абиссинской войны и понимает, что английские базы на Средиземном море и присутствие французов в Северной Африке и Сирии, душат Италию. Союз с Германией ему необходим для успешной экспансии во Франции, Югославии, Албании, Греции, в Африке и на Ближнем Востоке. Да и испанскую войну он не захочет проигрывать, а без нашей помощи такой исход весьма вероятен. Надо предложить Риму какие-то преференции в Испании и они согласятся.

– Только не за счёт наших позиций в этой стране! – решительно заявил Гитлер, – Я прежде всего имею в виду вольфрамовые и прочие рудники общества HISMA. Мы должны их сохранить в любом случае!

– Непременно сохраним, мой фюрер! – подтвердил Канарис, – Хочу обратить ваше внимание, Примо де Ривера, критикуя действия Франко, ни разу ни полсловом не высказался против наших концессий. Думаю, с ним можно достичь взаимопонимания на этот счёт.

– Надеюсь. – буркнул Гитлер, – Если при нынешнем бардаке за Пиренеями вообще можно на что-то надеяться. Какие пути стабилизации обстановки в националистической Испании вы видите?

Канарис сдержал торжествующую улыбку. Похоже, фюрер окончательно отошёл, обратившись к нему за рецептами решения ситуации – именно в этой сфере глава Абвера чувствовал себя как рыба в воде.

– Мой фюрер, – начал адмирал, – прежде всего нам надо договориться с союзниками о совместных действиях. В первую очередь с Италией, о чём я уже говорил, а также с Португалией, через которую в основном идёт снабжение националистической Испании. Салазар не желает получить границу с красной Испанией и его интерес в примирении и объединении сил по эту сторону фронта, очевиден. Он охотно станет посредником, тем более что у него очень хорошие личные отношения с Муссолини, которого он считает учителем. Хотя, надо признать, нас он несколько недолюбливает...

– Я думаю! – проворчал правитель Третьего Рейха – Католический ханжа! Знаете, адмирал, если бы я не опасался экспансии красных в Западной Европе, ни за что бы не стал вмешиваться в эту испанскую заваруху! Церковь была уничтожена! – закончил Гитлер с явным удовлетворением.

– И тем не менее, его помощь как посредника между нами и Римом а также между враждующими группировками в националистической Испании, может быть неоценима. – заметил Канарис, – С вашего позволения, я бы мог вылететь в Лиссабон, для переговоров с португальским премьером. Потом можно будет задействовать мои ещё довоенные контакты с генералом Роатта. Боюсь, на официальных дипломатов тут мало надежды. – адмирал снова метнул отравленную стрелу в фон Нейрата и его подчинённых.

– Хорошо, действуйте. – ответил Гитлер после недолгого раздумья, – И как вы собираетесь призвать к порядку этих буйных испанцев?

– Откровенно говоря, это будет непросто, мой фюрер. – признался Канарис, – вражда между военными и фаалангистами, и, персонально, между Примо де Ривера и Мола, зашла далеко. Обе стороны не доверяют друг другу, и боятся отдавать власть сопернику. Впрочем, это касается и других правых испанских группировок, хотя и в меньшей степени. Хиль Роблес уже вернулся из Португалии в Бадахос, и объявил о легализации CEDA, получив благословение местного епископа. Не сегодня завтра его примеру последуют монархисты во главе с кронпринцем Доном Хуаном. Милиция Испанского Обновления уже готовится его приветствовать. Военный совет карлистов объявил о создании своей королевской военной академии для подготовки офицеров, и вообще ведёт себя как государство в государстве. Их рекете сейчас единственная серьёзная нейтральная сила, поддерживающая какой-то порядок. Все перечисленные испытывают недоверие к военным, слишком хорошо им запомнился диктат Франко...

– На которого вы предложили сделать ставку. – ехидно заметил фюрер.

– На тот момент это была оптимальная кандидатура. – не смутился адмирал, – Герой Марокканской войны, усмиритель прокоммунистического восстания в Астурии, блистательный молодой генерал, популярный в армии. Он больше подходил на роль главы испанской революции чем неудачник Санхурхо или Мола с его лисьими повадками. Да и контакты с ним были дольше и серьёзнее чем с этими двумя, и его симпатии к Германии не вызывали сомнений.

"Хотя, добиваться от него уступок было так же тяжело, как тащить зазубренный гарпун из задницы." – подумал Канарис, – "На этого коротышку где сядешь, там и слезешь, как говорят русские. Может и к лучшему что он отправился к предкам?"

– Впрочем, речь сейчас не о Франко, мир его праху. – продолжал глава Абвера, – По причинам о которых было сказано, Роблес, Дон Хуан и верхи Карлистов не доверяют генералам. Они скорее склоняются на сторону Примо де Ривера и Фаланги, хотя и с ними хватает разногласий, больше стилистических, правда. – Канарис позволил себе улыбнуться.

– Но главное то, что ни одна из ведущих группировок националистической Испании не желает отдавать власть в монопольное пользование какой-то одной группировки. Конечно, если этой группировкой не станут они сами. Так что, сделав ставку на Мола, мы всё равно не сможем получить нового Франко.

– Вы думаете, нам надо ставить на Мола? – серьёзно спросил Гитлер.

– Другие варианты или нереальны или невыгодны, мой фюрер. – ответил Канарис, – Фаланга с некоторых пор прочно связана с Италией. Карлисты имеют слишком ограниченные районы влияния. Монархисты и CEDA сильно уступают двум первым в популярности и военной силе. Остаются только военные. Тем более что в перспективе испанская армия будет нуждаться в перевооружении с устаревшего французского оружия, а лучше нашего в Европе не найти, да и гарантом наших концессий в Испании в наилучшей степени могут быть генералы.

– Но почему Мола? Есть ведь и другие, тот же Кейпо де Льяна. – не сдавался фюрер.

– Кейпо слишком неуправляем и анархичен. – поморщился адмирал, – К тому же алкоголик. Послушали бы вы, что он несёт по Севильскому радио по ночам, нажравшись коктейлей! Да и ненадёжен, откровенно говоря. Он ведь несколько лет назад был активным республиканцем, якшался если не с красными, то с либералами уж точно. К восстанию против республики он присоединился из-за личной обиды. Республиканское правительство не подняло его так высоко, как он рассчитывал. А Мола всё же отличный организатор. Это ведь он подготовил восстание прошлого года, Франко присоединился в последний момент, не без нашей помощи. Хотя, там и лимонники копошились. И генерал Мола достаточно способный. Захватить за считанные дни и удержать треть Испании – дорогого стоит. Франко по сравнению с ним пришёл почти на готовенькое. И с Мола можно договориться. Он достаточно умён чтобы не делать зигзагов. Да и помощи ему ждать неоткуда кроме Германии. Никто другой не даст ему оружие которым можно победить красных. А Кейпо, в свете конфликта с фалангистами и итальянцами, всё равно некуда деваться кроме нас.

– Или Салазара. – заметил Гитлер.

– Салазар не пойдёт на конфликт с Муссолини ради Кейпо. – махнул рукой Канарис.

– Так значит, – задумчиво произнёс Гитлер, – единоличной власти в "нашей" Испании не будет? Тогда – что то вроде Директории?

– Да, вроде того. – кивнул Канарис, – Точнее, Хунты, как говорят испанцы. С равным участием заинтересованных сторон. Но создать такую конструкцию не легко. Боюсь, нашего влияния, как и влияния Муссолини и Салазара, не хватит. Придётся подключать Ватикан. У них большое влияние на все группы националистической Испании.

– Ватикан! – фюрер скривился как от зубной боли. – Везде эти святоши!

– Что делать. – пожал плечами адмирал, – Без Ватикана привести испанские группировки к консенсусу не удастся. Церковь хоть и сильно сдала за последние полтораста лет, но всё ещё могущественная держава.

– Пока, адмирал, пока. – зловещим тоном ответил Гитлер, – Когда мы выиграем войну и завладеем миром, святоши и их верные сторонники разделит судьбу евреев и красных!

– Несомненно, мой фюрер! – Канарис и глазом не моргнул, – Но ПОКА они наши тактические союзники. В Ватикане не терпят красных, особенно испанских. К тому же, участие Ватикана позволит несколько ограничить аппетиты Муссолини.

– А Англия и Франция? – поинтересовался Гитлер, – Они как воспримут новую ситуацию в Испании? Не подтолкнёт ли это их к открытому вмешательству?

– Не думаю, мой фюрер. – успокоил Канарис, – В Лондоне наши друзья, вроде лорда Галифакса, лорда Метфорда, леди Астор, дают правильные советы премьеру Болдуину и его преемнику Чемберлену. Британцы не теряют надежды сговориться с нами против большевиков, и ради этого готовы на многое. Создание вермахта, Саар, морское соглашение, Рейнская область, это подтвердили. К тому же, создание хунты англичанам понравится – они обожают лавировать между несколькими центрами силы.

– Ну а Париж? – спросил Гитлер, – Этот еврей Блюм не скрывает своего сочувствия красным в Испании!

– Сочувствовать он может сколько угодно, – презрительно усмехнулся адмирал. – Но без согласия Лондона ничего не сделает. Типичный социал-демократ, вроде наших, Веймарских – трусоватый, мягкотелый, слабохарактерный, нерешительный...Коммунистов он боится не меньше чем нас. В общем, совсем не Сталин и даже не Ларго Кабальеро. К тому же, в последнее время позиции Блюма в правительстве Франции ослабевают, как раз в связи с испанской войной. Левых отталкивает его нерешительность, правых – стремление сидеть между двумя стульями. Не нужно быть пророком, чтоб предсказать что в ближайшее время в кресле премьера его сменит Шотан или Деладье. И тот и другой ещё менее склонны помогать испанским красным. Нет, с этой стороны проблем не будет. Меня больше беспокоит Рим. Муссолини придётся уламывать на совместную позицию по Испании. К счастью, у нас тоже есть что ему предъявить. Ведь это корабли макаронников пропустили в Испанию пароходы с русскими войсками.

– Кстати, о русских войсках. – Гитлер нахмурился, – Большевики конечно унтерменши, и против немецкой армии мало что могут, как доказала прошлая война, но против наших испанских союзников, как и итальянцев с португальцами, это противник серьёзный. С их помощью, пользуясь нынешним бардаком в стане националистов, красные смогут успешно наступать на севере, под Малагой или у Мадрида.

– Мой фюрер, на этот счёт можно не беспокоиться. – с довольным видом ответил Канарис, – Мои агенты, внедрившиеся в ряды анархистов и коммунистов-троцкистов в Испании, особенно в Каталонии и Арагоне, в ближайшее время спровоцируют у красных междоусобицу, ничуть не хуже чем по эту сторону фронта. Тем более что разные группы красных и сами готовы вцепиться друг другу в глотку, надо только немного подтолкнуть. А тогда им станет не до наступлений. Сомневаюсь что свой фронт удержат.

– Это хорошая новость, адмирал. – оживился Гитлер, – Надеюсь, на этот раз обойдётся без провалов. Кстати, раз уж зашёл разговор об агентуре и провалах. Что там за история была в Валенсии?

– Мой фюрер, – начал Канарис, – после нападения красных на Легион Кондор, я приказал провести операцию возмездия, уничтожив Ларго Кабальеро и русских советников из спецслужб СССР. Наши диверсанты под командованием майора Штольце атаковали резиденцию красного премьера и гостиницу где жили русские советники. Но к сожалению...

–...Нападения оказались неудачными... – с усмешкой закончил Гитлер.

– Мой фюрер! – адмирал подпустил в голос трагизма, – Всему виной предательство! Одна из агентов завербованных Штольце, спуталась с русским разведчиком, эмиссаром самого Кирова, и выдала ему всё!

– Этого следовало ожидать! – холодно прокомментировал фюрер, – Женщина слаба. Ради семьи или любовника она предаст свою страну, идею, что угодно. Вот почему я против того чтобы женщины делали карьеру в Рейхе! Предки мудро завещали, что место женщины в доме, на кухне и с детьми! Ваш Штольце допустил ошибку, доверившись этой девке.

– Разумеется, мой фюрер! – поспешил согласиться Канарис, – Но дело не только в этом. По свидетельству вернувшихся диверсантов, у Штольце почти получилось. Просто у него оказалось слишком мало людей. В Абвере вообще не хватает обученных диверсантов. А ведь на войне они могут сыграть важнейшую роль! Ведь нападение на Легион Кондор наверняка провели русские диверсанты. Я готов поручиться своей головой! И провели на высоком уровне, надо признать. Если бы в Абвере был хотя бы батальон а ещё лучше полк диверсантов, ни Ларго Кабальеро ни русские советники не пережили бы ту ночь в Валенсии!

– Так за чем дело стало, адмирал? – неожиданно улыбнулся Гитлер, – Подавайте документы на соответствующие штаты, я подпишу.

– Благодарю, мой фюрер! – совершенно искренне обрадовался Канарис, – Должен сказать, что операция в Валенсии оказалась не совсем неудачной. Частичный успех всё таки был. Люди Штольце уничтожили секретную русскую аппаратуру зашифрованной правительственной связи, с помощью которой Ларго Кабальеро вёл прямые переговоры с Сталиным, а также убили главного резидента русской политической полиции НКВД в Испании, некоего Орлова, он же Фельдбин.

– Орлофф? Как любовник Екатерины Великой? – с интересом переспросил Гитлер, – Это ведь псевдоним? Фельдбин? Еврей?

– Так точно, мой фюрер! – кивнул Канарис, – Еврей.

– Евреи, евреи...кругом эти евреи! – со злостью плюнул Гитлер, – Откуда вообще взялось столько евреев в России?

– Это довольно запутанная история мой фюрер. – вздохнул Канарис, – После разрушения Иерусалима римлянами, евреи бежали из Палестины кто куда, но большинство в Персию. Когда Персию в седьмом веке завоевали арабы, они потребовали от евреев принять ислам, но те отказались, заявив что через сто лет придёт их мессия и объяснит всем насчёт истинной веры. Арабы согласились подождать, а когда через сто лет мессия не явился, потребовали менять веру. Тогда евреи бежали в Византию. Но греки и армяне умели торговать не хуже евреев и развернуться там им не дали. Тогда евреи перебрались в государство хазар, на реке Волге. Там они быстро прибрали к рукам финансы и торговлю, породнились с хазарской знатью, обратив её в свою веру, и стали править Хазарией, превратив законного монарха в марионетку.

– Да, они всегда так делают! Разлагают, коррумпируют, вливают свою порочную кровь, захватывают! Не мечом, как положено воину, а золотом и всякими подлыми хитростями! – Гитлер со злостью треснул кулаком по столу, и спокойно добавил:

– Продолжайте адмирал.

– Евреи правили в Хазарии века полтора, пока русские не разгромили это государство в середине десятого века. – продолжал Канарис, – После этого евреи разбежались кто куда, но большинство оказалось в России. Там они взялись за свой традиционный промысел, опутывая местных жителей, пока не довели их до восстания в начале двенадцатого века, после которого русский правитель Вальдемар Мономах выгнал всех евреев из России и с тех пор до конца восемнадцатого века ни один русский монарх не позволял им возвращаться.

– Неглупо. – заметил Гитлер, – Русские унтерменши в этом смысле оказались осторожнее европейцев. Впрочем, я слышал, что их tsars были арийского происхождения.

– Это верно. – согласился Канарис, – Евреи из России отправились в Англию и Испанию. Из первой их выгнали в конце тринадцатого века и они поселились у нас, в Рейнской долине. Вскоре к ним присоединилась часть испанских евреев, бежавших от возмущённых испанцев. Других выгнали двумя веками позже, в год открытия Америки Колумбом. Но и в Рейнской долине вскоре повторилась обычная история – восставшие жители прогнали евреев и те отправились в Польшу, где их охотно приняли, в противовес немцам, населявшим тогда польские города.

– Очередное доказательство что поляки – глупые унтерменши! – воскликнул Гитлер – Сколько бы они не набивались мне в союзники против Советов! Союзники! Я очень сомневаюсь что их них получатся хорошие батраки для наших колонистов! Но я отвлёкся. Продолжайте.

– Я уже заканчиваю, мой фюрер. – заметил адмирал, – Когда Польша в пятнадцатом веке заполучила западные русские земли, евреи расселились и там. А когда в конце восемнадцатого века Польшу разделили Россия, Пруссия и Австрия, эти западные русские земли вместе с множеством евреев оказались в России.

– Интересно. – помолчав сказал Гитлер, – И похоже на правду. Заметьте, их всегда выгоняли, но они всегда возвращались.

– Они возвращались не сразу и не все. – ответил Канарис, – В Рейнской долине процент евреев и в наше время наименьший по Германии.

– Да, если есть что хорошего в Испании, так это то что евреев там нет со времён Колумба! – усмехнулся Гитлер.

– Немного есть. – уточнил Канарис, – Но так мало, что испанцы их не замечают, тем более что тамошние евреи ведут себя тише воды, ниже травы, как говорят русские.

– И всё же, когда мы завоюем Европу, эту проблему придётся решать! – заявил Гитлер, – между прочим, адмирал, а тот большевистский разведчик в Испании, он тоже еврей?

– Насколько мне известно, русский, его фамилия Чаганов, мой фюрер. – ответил Канарис.

– Ну что ж, по крайней мере, агентка вашего Штольце соблазниласть не евреем. – на лице Гитлера снова появилась усмешка, – Хотя, расово неполноценный славянин не намного лучше. Можете идти, адмирал, я вас больше не задерживаю. И сегодня же пришлите мне документы по Легиону Кондор!

– Мой фюрер! – Канарис вскинул руку в нацистском приветствии, – Я займусь этим немедленно!

Выходя из кабинета Канарис бросил пренебрежительный взгляд на адъютантов фюрера – "Лощёные самодовольные никчёмности!", – и двинулся на выход из Большого Зала. Настроение адмирала стремительно повышалось. Паршиво начинавшийся день становился почти отличным!..."