Текст книги "Личный аптекарь императора. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Егор Золотарев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Кого нашли? – не понял Распутин.

– Дмитрия Филатова. Оказалось, что он… жив.

– ЧТО⁈ Юсупов, ты что натворил⁈ – от яростного крика графа, Юсупов весь сжался. – Ты должен был убить его! Ты говорил, что он мёртв!

– Я сам так думал, – еле слышно ответил он.

– Скотина! Ты хоть понимаешь, что натворил⁈

– Прошу прощения…

– Засунь свои извинения знаешь куда⁈ Короче, если полетят головы – твоя будет первой. Понял?

Юсупов хотел ещё раз извиниться, но в трубке послышались гудки.

Распутин вылез из-под одеяла, шикнул на недовольную жену и вышел на балкон. Ему предстояло провести ещё одну бессонную ночь из-за Филатовых. Больше ошибаться нельзя. Дмитрия Филатова надо убить, и желательно вместе с остальными членами этого ублюдочного рода.

Глава 3

На следующее утро Коган снова приехал, и на этот раз привёз с собой другие артефакты. После того, как он провёл все необходимые манипуляции, снова просканировал его организм и отметил, что состояние улучшилось.

– Вдвоём мы с вами быстро поднимем его на ноги, – с довольным видом сказал он, когда мы вышли из спальни и двинулись к лестнице.

– Есть ли у лекарей артефакт, способный восстановить разрушенный источник? – уточнил я.

– К сожалению, нет, – печально вздохнул он и покачал головой. – Мне таки не известно ни одного случая, чтобы источник был восстановлен после разрушения. Боюсь, ваш отец не станет больше магом. Но ведь это не так уж и важно, верно?

– Да. Главное, что он жив, – кивнул я.

– И с нашей помощью быстро восстановится.

– Это точно. Кстати, насчёт семьи, – спохватился он. – Чуть не забыл, хорошо, что напомнили.

– Надеюсь, у вас все живы-здоровы? Софа больше не мажется всякой дрянью? – насторожился я.

– Нет-нет, что вы, – улыбнулся он. – После того случая она решила повременить с косметическими средствами, и я с ней согласен. Зачем ребёнку косметика? Она и так идеальна. Я по другому поводу.

Мы вышли на крыльцо и опустились на скамейку.

– Дело в том, что я вчера разговаривал со своим достопочтимым отцом Давидом Елизаровичем. В имперском зверинце случилось большое несчастье, – он покачал головой. – Один из манаволков, которых привезли для приручения из новгородской анобласти, набросился на работников и сильно покусал их. Раненых срочно привезли в Москву, в клинику, которой заведует мой горячо любимый и уважаемый отец.

– Не знал, что маназверей приручают, – задумчиво проговорил я.

– Говорят, из них получаются отличные следопыты. Их используют при надзоре за каторжниками и для охраны государственной границы. Хотя, если честно, я считаю, что очень опасно иметь дело с такими зверьми и лучше не держать их поблизости от людей.

– Согласен. А зачем вы мне всё это рассказали?

– Боюсь, в лечебнице не смогли помочь покусанным работникам. Если сегодня-завтра ситуация не изменится, их перевезут в лечебницу другого рода, что очень плохо отразится на репутации Коганов. Мой почтеннейший отец очень переживает из-за этого.

– Не понял. Что именно не могут сделать лекари? Обработать и зашить раны? – удивился я.

– С этим они могут справиться с закрытыми глазами, – отмахнулся Авраам Давидович. – У раненых началась, как предположил мой отец, волчья лихорадка. Именно с ней не могут справиться наши лекари.

Ни о какой волчьей лихорадке я не слышал, да и память Шурика по этому поводу молчала.

– Вы хотите, чтобы я сделал жаропонижающее и восстанавливающее средство?

– Да, но для начала вам лучше поехать туда и уже потом решать, что делать, – туманно ответил он.

Ага, значит, дело нечисто. Что это за лихорадка такая?

Я хотел узнать подробности, но он раз за разом повторял, что мне лучше сначала наведаться в лечебницу его отца. Ну что ж, придётся ехать. Авраам Давидович не отказал нам в помощи, поэтому я им тоже помогу. Всё-таки пока получается, что Коганы – единственные лекари, которые хорошо к нам относятся и готовы прийти на выручку.

– Хорошо, я поеду в Москву, – сказал я.

– Отлично! Я таки не сомневался в вас, – обрадовался он. – Ехать надо немедленно, поэтому я отправлю за вами машину с водителем. Поедете быстро и с комфортом.

– Вообще-то у меня есть машина, – я указал на старенький седан, припаркованный у ворот.

– А вы уверены, что она не сломается по пути? – с сомнением спросил он, разглядывая автомобиль.

– Хм, вы правы, – согласился я. – Тогда, лучше на вашей.

– Я таки знал, что вы согласитесь, поэтому водитель уже предупреждён. Когда будете выезжать? – он посмотрел на наручные часы.

– В самое ближайшее время. Только подготовлю несколько средств, которые могут пригодиться.

Я пообещал, что позвоню, когда буду готов, и мы попрощались.

Вчера весь день я вместе с остальными членами семьи провёл у постели Дмитрия. Если родные просто с любовью разглядывали его, гладили его руки, говорили приятные слова, я же был в раздумьях. Чтобы восстановить печень или наладить работу почек, много ума не надо, а вот с разрушенным источником дело намного серьёзнее.

В моём мире нет аномалий, поэтому никто не подвергался такому сильному магическому фону, как отец моего тела. Однако в соседнем царстве существовало наказание для провинившихся магов, когда жрецы разрушали их источник, а затем помещали в темницу.

Маг, лишённый энергии, быстро старел, заболевал и умирал. Ослабшие маги, привыкшие надеяться на свои магические силы, становились совершенно неприспособленными к жизни без неё, поэтому никому ни разу не удалось сбежать. А, значит, к моему роду никто не обращался с проблемой повреждённого источника. Именно поэтому во время инициации мне не передали знаний об этом. Сам же я пока не мог решить эту проблему.

Предупредив домашних об отъезде, я поехал в лабораторию, где приготовил несколько видов зелий, которые могут пригодиться для лечения раненых манаволком работников зверинца. Затем позвонил Когану.

– Авраам Давидович, я готов ехать, – предупредил я.

– Хорошо-хорошо. Машина в самое ближайшее время будет у ваших ворот. В Москве вас встретит личный помощник моего глубокоуважаемого отца. Он покажет дорогу, чтобы вы-таки ненароком не заплутали. Держите меня в курсе дел и удачного пути!

Путь до столицы занял чуть более трёх часов. Как и говорил Коган, на условленном месте нас встретил представительного вида молодой мужчина на белоснежном автомобиле. Он назвался Арнольдом и попросил не отставать от его машины, ведь в Москве движение гораздо оживлённее, чем в Торжке.

Мы довольно быстро добрались до лечебницы, которая выглядела намного солиднее, чем лечебница Коганов в Торжке. Оно и понятно, здесь всё-таки столица. К тому же заведовал лечебницей сам патриарх рода.

Арнольд провёл меня на третий этаж в кабинет главного врача. Когда дверь открылась, я увидел за столом Давида Елизаровича. Это был пожилой тучный мужчина с густой чёрной бородой, вьющимися бакенбардами и крупным носом с горбинкой. Авраам Давидович очень походил на него. Уверен, лет через двадцать он будет точной копией своего отца.

Директор поднялся мне навстречу и, добродушно улыбнувшись, протянул руку.

– Рад с вами познакомиться, уважаемый Александр Дмитриевич, – он чуть склонил голову, изучая меня своими умными проницательными глазами.

– Просто Александр, – поправил я его.

– Хорошо, как вам будет угодно. Не хотите ли передохнуть с дороги и пообедать со мной?

– Было бы неплохо, – кивнул я. – Я так спешил сюда, что пропустил все придорожные забегаловки.

– Фи-и, – презрительно скривился он. – Придорожные заведения никогда не отличались качеством блюд и чистотой помещения, поэтому правильно сделали, что проигнорировали их. Зато теперь у вас есть потрясающая возможность попробовать блюда из моего любимого рыбного ресторана. Я взял на себя смелость и уже сделал заказ, – он указал на столик у окна, на котором стояли два подноса. Я не стал отказываться.

Мы опустились на кресла друг напротив друга и приступили к трапезе. На первое была уха из щучьих голов. На второе – запеченная рыба под сырной шапкой и отварные овощи. А на десерт – пирог с яблоками и сливовый компот. Мне всё очень понравилось. Жаль, не было красного вина, которое бы отлично дополнило рыбное пиршество.

Сытый и довольный, я откинулся на спинку кресла и задал Давиду Елизаровичу вопрос, который меня уже давно волновал.

– Лекари сделали всё, чтобы очернить мой род и сбросить его с пьедестала. Однако ваш род довольно неплохо расположен к нам. Неужели вы не боитесь последствий такого сотрудничества со стороны остальных лекарей?

– Очень боюсь. Мой страшный сон, что об этом станет всем известно, – признался он. – Боюсь, что если кто-то прознает об этом, нас тоже начнут преследовать и мстить.

– Тогда зачем вы идёте на такой риск?

– Лично я вижу в вас не угрозу, а возможность. Я очень надеюсь, что наше сотрудничество позволит нам выйти из-под влияния Мичуриных и стать самостоятельным родом.

Ого, вот так взял и выдал, что зависит от меня и нуждается в моей помощи. Я думал, он будет юлить и не признается, что они лишь ищут личную выгоду. Впрочем, я не могу их осуждать, ведь сам делаю то же самое.

– Как давно вы оказались под влиянием Мичуриных?

– О-о-о, это произошло ещё во времена моего деда, который посчитал, что евреям не дадут спокойно работать без сильной руки сверху. Мичурины тогда были одними из самых сильных, даже впереди Распутиных и Боткиных. Но со временем они потеряли прежнее величие и оказались в конце этой троицы. На всех вассалах это сильно сказалось. Особенно на нас, – он задумчиво уставился в окно, поглаживая свою бороду. – Вот я и задумал, как и ваш великий отец, вывести свой род на другой уровень. Встать рядом с Мичуриными рядом, а не под ними.

Он повернулся и пристально посмотрел на меня.

– Своих сил нам недостаточно, поэтому я очень надеюсь, что вы и дальше будете оказывать помощь. А уж мы не поскупимся и отблагодарим сполна.

М-да, этот лекарь довольно тщеславен и амбициозен. Лично я не вижу в этом ничего плохого. Сам такой.

– Авраам Давидович сказал, что у вас какой-то сложный случай с работниками зверинца? – напомнил я повод, из-за которого явился сюда. Не хотелось задерживаться.

– Да, случай действительно очень сложный. Я даже не знаю, как действовать. В первый раз сталкиваюсь с таким. Мы очень не хотим обращаться за помощью к другим родам, но сами ничего сделать не можем. Вы – наша последняя надежда, – он чуть улыбнулся, заглядывая мне в глаза. – Все знают, что фамилия Филатовых – знак высокого качества. А такой талантливый аптекарь, как вы, наверняка найдёт выход из ситуации.

Хочет подчеркнуть мою значимость. Думает, что я молод и поведусь на лесть. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться в лицо этому ушлому еврею.

– Мне нужны подробности.

– Ну какие подробности? Один из манаволков вырвался из заклинательной клетки и попытался сбежать. Прежде чем его убили, он успел покусать пятерых работников. Сами раны не такие уж и серьёзные. Никакие жизненно важные органы не задеты. Несколько рваных ран на предплечье, укушенные ноги, у одного работника откушен мизинец.

– Тогда, в чём сложность случая? Я так понимаю, волчья лихорадка – это озноб и жар, вызванные токсичностью слюны зверя? – предположил я.

– Не совсем, – замялся он. – Вернее, совсем не так. Озноба и жара нет. Мне даже кажется, что лучше был бы жар, чем то, что с ними случилось. Думаю, вам лучше самому это увидеть.

Мы вышли из кабинета, спустились на первый этаж и двинулись по длинному коридору. Пациенты здоровались и учтиво склоняли головы перед степенно идущим лекарем. Его здесь явно уважают.

Он тоже был любезен и перекидывался с каждым парой слов, желая крепкого здоровья.

Мы дошли до конца коридора и очутились у больших железных дверей, запертых на большой навесной замок.

– Пришлось срочно принимать меры, – извиняющимся тоном сказал он. – Просто мы никогда не сталкивались с такими больными и не были готовы к их появлению. Пришлось наскоро оборудовать для них палату в подвале.

Меня это заявление насторожило. Мне так до сих пор никто и не объяснил, что случилось с бедолагами. А новость о том, что их пришлось разместить в подвале за железными дверями и большим замком, меня совсем не радовала.

Коган вытащил из нагрудного кармана своего белоснежного халата медный ключ, отпер замок и приоткрыл одну створку.

– Советую надеть маску, – сказал он и протянул мне тканевую маску из марли.

– Зачем? – удивился я.

– Запах, знаете ли, слишком специфичный, – уклончиво ответил он.

– Нет, не надо. Я запахов не боюсь, – отмахнулся я и первым зашёл в полутьму.

В нос ударил терпкий мускусный эфир… волка?

– Маназверь здесь? – я удивленно повернулся к лекарю, завязывающему на затылке веревки от маски.

– Нет, конечно. У нас лечебница, а не зверинец. Нам здесь блохастые твари не нужны. Антисанитария, понимаете ли.

– Тогда… чем это пахнет? – спросил я, принюхиваясь.

– Я предупреждал, что запах специфичный. Прошу, проходите.

Я увидел небольшую лестницу, ведущую вниз. Мы с патриархом спустились и оказались в просторном помещении с какими-то большими кубами, накрытыми белыми простынями. Запах усилился, но эфиры были столь противоречивы, что я никак не мог понять, от чего они исходят. Здесь явно чувствовался дикий зверь. Но я не мог с точностью сказать, что это волк, ведь эфир принадлежал ещё и человеку.

– Думаю, вы не из тех, кто падает в обморок, – горько усмехнулся лекарь и подошёл к одному из кубов.

– Вы правы. Меня трудно чем-то удивить, – кивнул я, понимая, что сейчас я увижу что-то необычное.

– Ну, тогда… – он ухватился за простыню, и резко дёрнул её вниз.

Послышался визг и скулёж. Я невольно отпрянул, увидев существо в клетке. М-да, теперь понятно, почему я не мог с точностью определить, что находится под простыней…

Глава 4

На меня смотрели испуганные глаза. Человеческие глаза на поросшем шерстью лице.

Вообще-то в клетке однозначно был человек. Мужчина. В темно-синем костюме и некогда белой рубашке. Единственное, он был покрыт коричневой шерстью и прятал руки за спиной. Вместо ботинок на его ногах были больничные тапочки, сквозь которые выглядывали… кончики когтей.

– Знакомьтесь, этого господина зовут Владимир Голубкин. Он научный сотрудник академии наук и до недавнего времени занимался изучение манаволков… Пока один из них не сумел вырваться, – пояснил Давид Елизарович, затем повернулся к опасливо поглядывающему на меня мужчине. – Вам попробует помочь Александр Филатов. Очень талантливый аптекарь.

Мужчина откашлялся и, кивнув мне, ответил:

– Приятно познакомиться.

У него был голос с хрипотцой и ещё мне показалось, что ему трудно ворочать языком.

– Я так полагаю, под остальными простынями то же самое? – вполголоса спросил я у Когана, намекая на изменения во внешности мужчины.

– Так и есть. И, к нашему большому сожалению, с каждым днём ситуация усугубляется, – лекарь выглядел удручённым и с сочувствием поглядывал на научного сотрудника, который вывалил длинный красный язык и дышал ртом.

Теперь понятно, почему он так странно говорил. Огромный язык с трудом помещался в рот.

– Почему вы держите их взаперти?

– По ночам они очень странно себя ведут: мечутся из угла в угол, огрызаются на всех. Я решил, что лучше изолировать их.

М-да, можно было бы предположить, что укушенные становятся оборотнями, но это не так. Через слюну в организм попал эфир хищника и начал влиять на людей. Вряд ли они полностью превратятся в волков, ведь человеческая сущность никуда не девается. Но сильный эфир маназверя влияет также и на их разум, поэтому Коган принял правильное решение, поместив их в клетки. Неизвестно, на что их может толкнуть звериная сущность.

Я в очередной раз вспомнил о том случае, когда превратился в горгулью и думал лишь о гнезде, хотя прекрасно помнил, кто я такой на самом деле.

Подошёл поближе к клетке и внимательно рассмотрел мужчину. Затем попросил показать ноги и руки. Как я и думал, они не превратились в лапы, а всего лишь покрылись шерстью, а ногти удлинились и стали острыми, наподобие когтей.

Попросив у Когана иглу от шприца, я уколол палец Голубкину и втянул носом. Всё как я и предполагал – эфир маназверя. Нужно избавиться от него. Буду действовать так же, как и с паразитами-манаросами. Только усилю некоторые эфиры для лучшего эффекта.

– Я смогу помочь. Мне нужно три дня.

– Три? – Коган возмущённо вытаращился на меня. – Но у меня нет трёх дней! Если я не смогу им помочь, то завтра же их заберут отсюда и переведут в лечебницу другого рода. Администрация зверинца вчера меня об этом предупредила.

– Быстрее у меня не получится. Нужно вернуться в Торжок, вместе с отрядом охотников пойти в анобласть за растениями, затем изготовить зелье, добраться до вашей лечебницы… – принялся перечислять я, но лекарь прервал меня.

– Господин Филатов, честное слово, у меня нет в запасе трёх дней, – он встревоженно посмотрел на меня.

– Тогда, к сожалению, я не смогу вам помочь, – развёл руками.

Нет, я не набивал себе цену и не пытался заставить патриарха лекарского рода умолять меня о помощи. Я бы с радостью помог и за срочность просто увеличил бы цену зелий, но в моей лаборатории, действительно, не было необходимых манаросов.

– Я придумал, что делать! – вдруг восторженно воскликнул Коган. – Мы поедем в ботанический сад Боткиных. Они выращивают огромное количество различных растений и даже манаросов, знаете ли. Вы там наверняка сможете найти всё, что вам нужно.

Он был так рад своей собственной идее, что заразительно рассмеялся.

– Боткины? – напрягся я. – Тот самый лекарский род, который… Но вы уверены, что они позволят мне хотя бы зайти в их сад, не говоря уж о том, чтобы забраться что-то из него?

– По этому поводу можете не волноваться, – махнул он рукой и, понизив голос, чтобы Голубкин не услышал, прошептал. – Никто не узнает, что вы Филатов. Я проведу вас, как своего лекаря.

– Хорошо. Если так, то я согласен.

– Вот и славно! – оживился он. – Знаете ли, я очень не хочу, чтобы пошатнулась репутация моих лечебниц, поэтому готов сделать всё от меня зависящее… Помогите мне накрыть клетку господина Голубкина, – неожиданно попросил он.

– Зачем вы их накрываете? – удивился я, натягивая простынь на клетку.

– Когда они видят друг друга, то становятся… как бы помягче сказать… не в себе. Кричат, ссорятся, царапаются… Даже воют, – он тщательно подбирал слова, чтобы описать то, что творят его больные. – Вчера утром ветеринар зверинца сцепился с уборщиком клеток и чуть не откусил тому ухо… После этого я и велел привезти в лечебницу клетки. Короче, ведут себя как дикие звери.

– Ясно. Похоже, эфир манаволка сильно влияет на их мозги, – задумчиво проговорил я, прислушиваясь к скулежу, доносящемуся от самой дальней клетки.

– Если честно, я сталкиваюсь с таким впервые, и меня эта ситуация… пугает, – признался он, когда мы поднялись наверх, и он снова запер дверь подвала. – А вдруг это заразно? Представляете, что начнётся, если этот эфир, про который вы говорите, будет распространяться по воздуху? Даже страшно представить, – он покачал головой. – Но ещё страшнее то, что мы не в силах справиться с этой напастью. Если у вас не получится вылечить больных волчьей лихорадкой, придётся обращаться в Главное управление имперского здравоохранения.

– Не волнуйтесь. Я уже знаю, что делать, – уверенно ответил я, и лекарь с надеждой посмотрел на меня. – И по воздуху он не передается, – добавил, успокаивая его.

Я не соврал. Единственное, что меня сейчас тревожило – найду ли я нужные эфиры для зелья в этом ботаническом саду.

Мы вернулись в кабинет Когана, и он позвонил Боткину с просьбой поделиться растениями.

– Нет-нет, мне нужно совсем немного, – быстро заверил лекарь собеседника. – К тому же я готов заплатить, если потребуется… О, премного благодарен, Расмус Артурович. Скоро мы прибудем… Я возьму с собой одного молодого лекаря… Да-да, увидимся, – Давид Елизарович завершил разговор и протяжно выдохнул. – Вам нужно изменить внешность. Вы очень похожи на своего отца, а Боткин сегодня тоже в своём саду, поэтому может узнать вас.

Изменить внешность – это я запросто. Но не хотелось, чтобы Коган знал, на что на самом деле я способен. Вообще о том, что я алхимик, лучше никому не знать. Близкие могут списать это на открывшуюся сильную аптекарскую способность, а вот остальные могут захотеть проверить, и тогда… Не знаю, что будет, но точно ничего хорошего.

– Что вы предлагаете?

– Белый халат, очки и лекарский чемоданчик, – немного подумав, предложил он. – Не думаю, что Боткин будет сильно к вам присматриваться, но осторожность не помешает.

Всё необходимое нашлось быстро, и вскоре из зеркала в фойе лечебницы на меня смотрел молодой лекарь.

Очками со мной поделился пожилой санитар. Сквозь них я, правда, видел очень расплывчато, но главное – не дать Боткину меня узнать, а с остальным справлюсь. Для поиска нужных эфиров мне глаза не нужны.

До ботанического сада пришлось ехать почти час. Это время мы с Коганом посвятили обсуждению дальнейших планов, касающихся нашего сотрудничества. Давид Елизарович настаивал на том, чтобы увеличить перечень поставляемых препаратов в его лечебницы, но я пока согласился только на те, что производят мои вассалы. Самому изготавливать обычные средства мне совсем не интересно, тем более в большом количестве.

Автомобиль Когана подъехал к высоченным резным воротам, распахнутым настежь. Справа поток людей заходил в сад, слева выходил.

Мы влились в толпу заходивших, но метров через сто отделились от основной массы и направились по каменной дорожке к виднеющимся стеклянным сооружениям.

– Вы здесь уже были? – поинтересовался Давид Елизарович.

– Нет, впервые, – ответил я, взглянув на крякающих уток в пруду, возле которого мы проходили.

– Тогда я проведу вам краткую экскурсию, – с довольным видом произнёс он. – Вон в том здании находится самая большая во всей империи коллекция гербариев… Вон тот лес на самом деле дендрарий. В нём собраны деревья, кусты и лианы со всех уголков земли. Советую посмотреть, – он указывал то в одну, то в другую сторону. Я же делал вид, что мне интересно то, о чём он говорит, а на самом деле принюхивался, пополняя собственную коллекцию местных эфиров.

– … розарий, а за ним сиреневый сад. А ещё…

– Куда мы идём? – прервал я словоохотливого собеседника, который, похоже, здесь знает всё не хуже работников сада.

– К оранжереям с лекарственными растениями и манаросам. Кстати, мы уже почти пришли, – он кивнул на ближайшее стеклянное сооружение.

В отличие от остальных мест сада, вход в эту оранжерею был строго по пропускам. В охране стояли амбалы-простолюдины, но от их начальника исходила магическая энергия.

Коган назвал своё имя, и нас пропустили. Как только двери оранжереи открылись, я окунулся в чудесное облако разнообразных эфиров. Здесь не было сорняков или случайных растений, поэтому я бы с радостью забрал себе по образцу каждого растения. И не только…

– А вот и Боткин, – шепнул мне Коган и, растянув улыбку, двинулся навстречу мужчине неспешным шагом приближающегося к нам.

Я спустил со лба очки и взглянул на него поверх них. Боткин оказался мужчиной лет шестидесяти с широким лицом, тонким прямым носом и светлыми волосами. Он тоже попытался казаться приветливым, но глаза оставались холодными и колючими.

– Давид Елизарович, давно не виделись, – басом проговорил он и протянул руку Когану, лишь мельком взглянув на меня.

– Ваша правда, Расмус Артурович. Жизнь летит, дела не заканчиваются. Знаете ли, я очень рад возможности побывать в вашем саду и встретиться с вами.

– Да-а, покой нам даже не снится, – кивнул он. – Что вы хотите найти в моём саду?

– На самом деле ничего особенного, просто мои молодые лекари хотят испытать на больных какую-то новую методику, и им нужны некоторые манаросы. Вы позволите срезать несколько листов и стеблей? – с улыбкой спросил Коган.

– Да, конечно, тягу к знаниям надо поощрять… Но срезать только в присутствии цветовода, – сухо сказал он.

– Ну тогда выделите моему лекарю сопровождающего, а пока мы с вами выпьем по чашке с чая с особым голландским шоколадом, – Давид Елизарович вытащил из своего чемодана коробку конфет, перевязанную красной атласной лентой.

Боткин обернулся, высмотрел в кустах кого-то и махнул, подзывая. К нам поспешил щуплый старичок с лупой в одной руке и с корзинкой в другой.

– Иваныч, составь компанию молодому человеку. Я разрешил брать то, что нужно. Но в умеренных количествах, – строго добавил Расмус Артурович.

– Всё выполню, Ваше Сиятельство, – торопливо ответил старик, подошёл ко мне и кивнул в знак готовности.

Я уже определил эфиры нужных мне растений, поэтому повёл его за собой. Вскоре патриархи родов скрылись за густыми зарослями, а я принялся собирать то, что мне нужно.

Старик-ботаник недовольно морщился и кряхтел каждый раз, когда я склонялся со скальпелем над очередным кустом.

Через полчаса с полным чемоданом различных растений я поблагодарил ворчливого цветовода за компанию и позвонил Когану, номер которого попросил по пути в сад.

– Давид Елизарович, я готов. Можем ехать.

– Понял. Возвращайтесь к машине. Я скоро присоединюсь, – бодро ответил он.

Я вышел из оранжереи под подозрительными взглядами охранников и двинулся к резным воротам. Проходя мимо одной шикарной клумбы, не сдержался и сорвал несколько коробочек с семенами. Посажу в своём саду. Разнообразие всегда полезно, особенно в эфирах.

Заметив это, один из охранников громко свистнул и показал кулак. Ага, так я и испугался. Ну ладно, больше не буду ничего брать без спросу.

Хотя… какое ароматное растение! Нам бы в саду не помешало. Как раз под окнами кухни, чтобы порадовать Лиду. Убедившись, что никто не видит, я сорвал небольшой кустик и спрятал в карман халата.

Когда беспрепятственно вышел через ворота и забрался в Когановскую машину, решил, что мне тоже не помешает такой роскошный сад, как у Боткина. Обязательно обзаведусь им, когда встану на ноги.

Лекарь не заставил себя долго ждать и, сев в автомобиль, первым делом уточнил, всё ли я нашёл.

– Да, нашёл. Теперь мне нужно помещение и несколько колб. Ну и чтобы никто не беспокоил. Вообще никто.

– Найдём, – кивнул он. – Есть пара свободных помещений в клинической лаборатории в левом крыле.

Вскоре я уже раскладывал растения из чемодана на длинный стол. На создание лечебного зелья для пятерых заразившихся у меня ушло не более десяти минут, но израсходовалась почти вся мана.

Дождавшись, когда из колб начнет подниматься густой сиреневый дым, я позвонил Когану и сказал, что у меня всё готово. Мы условились встретиться у двери подвала.

– Знаете ли, я очень ценю наше с вами сотрудничество, поэтому не стал посвящать в эти дела никого из своих людей, – сказал он и вытащил из кармана ключ, а затем виновато добавил. – Поэтому нам придётся вдвоём всё сделать, без помощников.

– Не страшно. Ничего особенного мы делать не будем. Покусанным работникам всего лишь нужно будет выпить по паре глотков средства. А так как они в сознании, проблем возникнуть не должно.

Когда железная дверь открылась, из подвала донесся заунывный вой. Если бы я не знал, что это всего лишь больной, то подумал бы про настоящего волка – настолько реалистично он звучал. Да и эфир…

Первым мы решили испытать зелье на Голубкине. Я просунул руку сквозь прутья решетки, а он с готовностью открыл рот, вывалив красный язык, и послушно проглотил зелье.

– Что дальше? – озадаченно уставился на меня Коган.

– Сейчас сами всё увидите.

В это самое время научный сотрудник заскулил, как побитая собака, и весь мелко затрясся. Лекарь напряженно посмотрел на меня, но я его успокоил. Дрожь вскоре прекратилась, а следом выпала вся шерсть. Голубкин перестал скулить, сел, с легким удивлением осмотрел свои руки и ноги, принявшие обычный вид, смахнул остатки шерсти за воротником и с облегчением выдохнул.

– Фух-х, полегчало. Спасибо, доктор, а то я уже боялся, что блохи появятся. Подумывал заранее помыться собачьим шампунем, – горько усмехнулся он. – А если серьёзно, я уже начал сходить с ума. Какие-то навязчивые мысли. Злость, раздражение, ненависть…

Коган бросив на меня восхищенный взгляд, отпер клетку и выпустил мужчину, который приподнял штанину и осмотрел перевязанную голень.

– Чешется, – пожаловался он и обратился к Когану. – Может, ещё одну перевязку?

– Не волнуйтесь. К вечеру вам уже не нужна будет повязка. Рана заживает, – ответил я, ведь добавил в зелье заживляющих эффект.

Я прошёлся по остальным клеткам. Некоторые работники зверинца изменились немного – легкий пушок коричневой шерсти на лице. Другие же огрызались, щеря зубы, поэтому не сразу удалось напоить их зельем. Притом, насколько я могу судить, это не было связано с тяжестью укусов, а лишь их собственным организмом способным противостоять болезням.

Сильнее всех изменилась молодая девушка в голубом комбинезоне. Она ползала по клетке на четвереньках и скулила, не обращая на меня внимания. Пришлось прибегнуть к помощи других излечившихся, которые обездвижили её, чтобы я смог напоить средством.

Вскоре мы с Коганом и его пациентами поднялись из подвала, и лекарь направил их в палаты. Затем вытащил из нагрудного кармана чековую книжку, сделал несколько записей и протянул мне чек, на котором значилась сумма в восемь тысяч рублей. Неплохо. И это при том, что мне ничего особенного делать не пришлось.

– То, что вы сделали, меня впечатлило! Вы спасли мою клинику, – он с благодарностью улыбнулся мне. – Знаете ли, в нашем деле репутация превыше всего. Кроме того, что их перевели бы в другую лечебницу, а это всё равно, что расписаться в бессилии. Следом нас наверняка обвинили бы в том, что произошло с работниками, ведь их привезли только с укусами, меняться они начали позже.

– Слушайте, Давид Елизарович, неужели раньше маназвери не нападали на людей? – поинтересовался я.

Меня этот вопрос очень заботил, ведь, как я знаю, анобласти существуют уже несколько столетий. Неужели хвалённые лекари до сих пор не изобрели артефакт, помогающий таким бедолагам?

– Конечно, нападали. Кого-то забодает бизон, кого-то уколет шипами ядовитая гусеница, кто-то пострадает от острых когтей маназайца… Правда, после нападения манаволка ещё никто не выживал. Этот хищник в живых никого не оставляет. Хорошо, что работникам зверинца удалось его усыпить, прежде чем он начал убивать.

– Ясно, – кивнул я, а сам подумал, что дело в слюне. Именно в ней содержится эфир, который попал в кровь покусанных.

Давид Елизарович проводил меня до выхода и всю дорогу сыпал благодарностями и льстивыми речами. Я забрался в машину, где меня уже ждал водитель, и глубоко вздохнул. Из-за отсутствия маны навалилась усталость. Надо поесть и вздремнуть.