Текст книги "Личный аптекарь императора. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Егор Золотарев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 24

На этот раз император не стал прятаться за ширму, а велел поставить его стул рядом со стулом Романа Дмитриевича.

Из коридора послышались вопли Распутина, пока его вели к комнате допросов.

– Я вас всех засужу! Вы у меня ещё поплатитесь! Я донесу на вас императору! Как вы будете перед ним оправдываться за то, что посмели так бесцеремонно схватить меня и притащить в… А где это мы? Что за халупа? Кто вы вообще такие⁈

Он попытался вырваться, но тут увидел государя. Тот сидел, сложив руки на груди, и грозно смотрел на него.

– Ваше Величество? Это… вы? – ошеломлённо выдохнул Распутин.

– А ты сомневаешься? – приподнял он кустистую бровь.

– П-простите, – лекарь молитвенно сложил руки и рухнул на колени. – Рад встретиться с вами, Ваше Величество. Много лет жизни и крепкого здоровья вам.

Он подполз на коленях до государя и, бросив на магов взгляд, полный ненависти, прошептал:

– Ваше Величество, я должен сообщить вам кое-что очень важное. Эти люди схватили меня, совершенно бесцеремонно затолкали в свою машину и…

– Мне это не интересно. Лучше расскажи, как чуть не убил моего сына, – на последней фразе голос самодержца дрогнул.

Последние события всколыхнули воспоминания, поэтому он снова очень ярко почувствовал все те эмоции, что наполняли его тогда, пять лет назад, когда он чуть не потерял единственного ребёнка.

– Я? Да вы что! Никогда! Я хотел убить Филатова, но не наследника. Уверяю вас, Ваше Величество, это клевета!

– Эх, Вася-Вася, – покачал головой император и кивнул Демидову, чтобы тот начинал.

– Василий Денисович, вы вызваны сюда для дачи показаний о происшествии, произошедшем пять лет назад… – начал Демидов.

Он кратко рассказал в чём его обвиняют, а также о том, что Мичурин и Боткин рассказали столько всего, что даже их показаний хватит, чтобы его засудить.

– У вас есть единственная возможность рассказать всё самому. Правда, под присмотром менталиста. Иначе из вас просто вытянут всю информацию. И, возможно, даже ту, что не имеет отношения к делу, но уличит вас ещё в каких-нибудь преступлениях, – предупредил глава тайной канцелярии.

– Понял я, понял, – понурив голову ответил он и поднялся на ноги.

Его посадили на жёсткий стул напротив государя, а сзади встал менталист Женя.

– С чего начать? – глухо спросил лекарь, рассматривая свои пальцы.

– С самого начала. Как появилась идея подставить Филатовых? – Демидов подался вперёд и уставился на Распутина, который опустил плечи, весь как-то съёжился и даже будто сильнее постарел.

– В первый раз я об этом задумался на приёме в честь присуждения Дмитрию Филатову звания «Личный аптекарь императора»…

* * *

Мы с дедом приехали в Москву и остановились возле уже знакомого здания «Архива». На наших глазах разъяренного Распутина вытащили из машины и завели в управление тайной канцелярии. Всю дорогу он орал, что никто не имеет права прикасаться к нему. Что титул графа и должность советника императора по вопросам здравоохранения дарят ему неприкосновенность. Что имперцы не имели права вмешиваться в личные разборки графа и почти простолюдинов.

– Это он нас назвал «почти простолюдины»? – возмутился дед.

– Нас, конечно. Кого же ещё? – усмехнулся я, хотя совсем не было смешно. – Слушай, дед, неужели есть закон разрешающий графу безнаказанно нападать на простолюдинов? – заинтересовался я.

– Шутишь, что ли⁈ Нет такого закона и быть не может! Просто некоторые воображают из себя пуп земли и думаю, что им всё сойдёт с рук… Сказать честно, в большинстве случаев так и бывает. У титулованных особ есть связи и возможности, в отличие от простолюдина.

Когда крики Распутина стихли внутри мы с дедом уже хотели ехать устраиваться в гостиницу, как и обещали Лиде, но тут вышел один из имперцев и подошёл к нашей машине.

– Роман Дмитриевич, разрешает вам послушать показания Распутина. Пойдёте?

– Конечно, пойдём! – одновременно с дедом выпалили мы.

Мы поднялись на второй этаж вслед за магом и дошли до конца коридора.

– Оставайтесь здесь. Дверь будет приоткрыта, и вы всё сами услышите, только ни в коем случае не входить и не мешать допросу! Это понятно? – строго посмотрел он на нас.

– Конечно. Спасибо, – шепнул ему дед, подтащил скамейку и мы сели возле двери, из-за которой доносился голос Распутина.

– … звания «Личный аптекарь императора». Уже тогда аптеки Филатовых пользовались бешенной популярностью. В них можно было найти средство от любой болезни. Признаться честно, я тоже, бывало, пользовался их лекарственными средствами, когда не было нужного артефакта под рукой, – голос Распутина был еле слышен, поэтому нам с дедлми приходилось буквально вслушиваться в его слова.

– Дальше, что было?

– Дела в лечебницах шли всё хуже и хуже. Пациенты открытым текстом говорили, что лучше в аптеку сходить, чем в лечебницу. И дело не только в том, что эффективность лекарств выше, чем у артефактов, но и в их дешевизне. Артефакты стоят дорого: нужно заплатить охотникам за материалы из анобласти, затем заплатить артефактору за работу, а потом ещё и платить лекарю, который использует свою ману для лечения артефактом. Поэтому государственных субсидий нам хватало лишь на то, чтобы выживать. А в филатовских аптеках все средства стоили сущие копейки.

Распутин замолчал и главе тайной канцелярии вновь пришлось поторопить его. Откашлявшись, Распутин продолжил:

– Я знал, что, получив звание «Личного аптекаря империи» у Филатовых появятся ещё больше возможностей, и тогда мне придётся закрывать лечебницы и оставлять лекарей без работы. То есть оставлять свой собственный род без средств к существованию… Пришлось действовать.

– А вот с этого места поподробнее, – послышался голос Демидова.

– Я понимал, что единственная возможность убрать аптекарей с пьедестала – это представить их в тёмном свете. Притом сделать это нужно при… – он запнулся.

– При мне? Ты это хотел сказать?

Мне был не знаком этот голос, но в нем чувствовалась сила и власть. Это однозначно был какой-то значимый человек. Может даже…

– Император! – охнув прошептал дед и прижал руку ко рту. – Сам император здесь.

Мы придвинулись ближе к двери, стараясь не упустить ни слова.

– Если это был бы обычный человек, то никто бы не обратил внимания…

– Поэтому ты решил рискнуть моим сыном⁈ – от громогласного голоса даже стены вздрогнули.

– Простите меня, Ваше величество! Умоляю, простите! Не губите. Я всего лишь хотел спасти свой род! – слезливо прокричал Распутин.

– Довольно! – прикрикнул император. – Роман Дмитриевич, оформите показания этого человека письменно и привезите мне. Я не могу больше выносить его. Боюсь, что сорвусь.

– Слушаюсь, Ваше величество, – это точно был Демидов.

Через пару секунд дверь резко открылась, и мы с дедом чудом не получили по лбу. Мимо нас пронёсся высокий статный мужчина в сопровождении телохранителя. Я сразу понял, что это и есть император. От него исходила такая магическая мощь, что у меня невольно перехватило дыхание. Хотя по-другому и быть не может. Только сильный и могущественный маг может управлять такой огромной империей, со множеством магических родов и ведьмаков.

Между тем допрос продолжался.

– Василий Денисович, рассказывайте, не упуская никаких подробностей, – велел глава тайной канцелярии.

– Я выяснил, когда наследник решил пойти в очередной рейд, и подготовился. Велел Боткину принести споры гриба, которым заразился один из его работников.

– Вы смогли вылечить заразившегося работника? – уточнил Демидов.

– Да. Ничего сложного. С ботанического сада Боткина и с анобластей в наши лечебницы часто поступали больные, пострадавшие от манаросов. Поэтому у нас уже были нужные артефакты, – нехотя произнёс Распутин.

– То есть вы утверждаете, что заразили наследника спорами гриба, от которого у вас был лечебный артефакт? – с нажимом спросил Роман Дмитриевич.

Лекарь не торопился с ответом. Я уже подумал, что с ним что-то случилось. Обморок, например, или сердечный приступ, но тут он взвизгнул.

– Перестаньте копаться в моей голове! Я сам всё расскажу!

– Не тяните время. Я предупреждал, что мы сами вытянем всю информацию, если добровольно обо всём не расскажете.

– Понял я, понял, – буркнул он и с раздражением добавил. – Да, у нас был артефакт, который успешно справляется с подобными заражениями.

– Каким образом вы заразили наследника?

– Мы насыпали споры гриба в карманы защитного снаряжения, которое он надевал перед рейдом.

– Что происходило дальше?

– После рейда меня вызвали и сказали, что он плохо себя чувствует. Я сразу по симптомам понял, что моя задумка удалась. Но государю сказал, что понятия не имею, что с ним происходит.

– Но ведь кроме вас, его осматривали многие другие лекари. Неужели никто не понял, что именно с ним происходит?

– Все поняли. Но я предупредил каждого, для чего это всё делается, и меня поддержали.

– То есть все лекари, которых привели к наследнику, были в курсе того, что происходит, и соврали о том, что не могут помочь? – с нажимом спросил Демидов.

– Так и есть. Все знали…

Дед многозначительно посмотрел на меня и еле слышно прошептал:

– Я так и знал, что они все в сговоре. Вот ведь какие твари! Ну ничего-ничего, сейчас их всех за одно место схватят, – он злорадно улыбнулся и потер руки, явно наслаждаясь тем, что происходит.

Я его понимал. Все эти годы они пытались добиться справедливости и вот теперь всё тайное становится явным.

– Говорите! Не вынуждайте принимать меры! – вновь поторопил Демидов затихшего Распутина.

– Я сам подсказал императору, что надо обратиться к аптекарю и все меня поддержали. Как я и думал, Филатов справился с манаросом. И вот тогда я воспользовался артефактом, который заказал у Платона Грачёва. Это был жезл «Высасывающий жизнь». Мне хватило одного нажатия, чтобы обессиленный после болезни наследник упал замертво.

– Где сейчас этот артефакт?

– Пришлось избавиться. Боялся, что начнётся расследование и жезл могут найти… Зря это сделал. Он бы мне ещё пригодился, – последнюю фразу он произнёс еле слышно.

Мы с дедом снова переглянулись и тот изобразил, будто душит Распутина. Оно и понятно. Наверняка этот бесчестный лекарь использовал бы артефакт против Филатовых.

Демидов задал Распутину ещё много вопросов, но нас они уже не интересовали. Мы узнали самое главное – Дима ни в чём не виноват.

Когда допрос закончился Распутина вывели из комнаты. Увидев нас он замер, как вкопанный. Он будто увидел приведение. Затем взревел дурным голосом и бросился на деда, пытаясь схватить его за шею. Пришлось вмешаться. Один удар по спине как раз в область почек, заставил его утихомириться, а второй – под подбородок, вывел из строя. Поэтому выносили его из управления тайной канцелярии на руках.

– Ну что, Роман Дмитриевич, что будет с Распутиным и остальными? – спросил дед, когда в коридор вышел Демидов.

Выглядел он уставшим и осунувшимся.

– Суд решит. Государь велел не затягивать и готовить документы для суда. Думаю, со дня на день всё решится.

– Нам-то что делать?

– Ваши показания нам вряд ли понадобятся, ведь к делу с наследником вы никакого отношения не имеете

– А как же Дима? Вы будете его дело вести? – встревожился дед. – Кто-то же должен ответить за то, что с ним случилось!

– Не волнуйтесь. Никто не избежит наказания. Но нам предстоит провести ещё массу допросов, найти свидетелей и заговорщиков, поэтому этот процесс может растянуться. Однако дело с покушением на наследника будет расследоваться в первую очередь. А как только суд признает Дмитрия невиновным, то с вашего рода снимут все запреты и вернут всё, что отобрали.

– Я на это надеюсь, – выдохнул дед. – На вас только вся надежда, Роман Дмитриевич. Вы уж постарайтесь.

– Можете не сомневаться. Сделаю всё, что в моих силах, – заверил он и хотел уйти, но дед схватил его за руку и спросил.

– А нам-то с Шуриком что делать? Ждать результатов али как?

– Возвращайтесь домой. Когда будет суд, я вас оповещу, – он взглянул на часы. Явно торопился к императору. – Нам нужны будут показания Дмитрия на суде, поэтому ваша задача подлечить его, чтобы выдержал дорогу, и придать сил, чтобы смог выступить.

– В этом можете не сомневаться. Здоровья ему хватит, чтобы довести дела до конца, – заверил я.

Мы с ним попрощались и вышли на улицу.

– Ну что? Возвращаемся? – спросил я у деда.

– Шурик, а давай махнём к нашему особняку? – оживился старик. – Посмотрим, как он там. Примерно прикину, сколько денег нам понадобится на его ремонт.

– Нам его ещё не вернули, а ты уже про ремонт думаешь? – усмехнулся я.

– Вернут, никуда не денутся, – махнул он рукой и открыл дверь машины. – Поехали!

Особняк находился недалеко от возвышающегося над городскими постройками императорского дворца в старой части города. Место, конечно, выбрано идеально: в округе нет многоэтажных домов, а только особняки с ухоженными садами и резными воротами. Мостовая из чёрной брусчатки выложена идеально ровно. Вдоль дороги стоят фонари в виде искусно выполненных цветов с горящими сердцевинами.

– А вот и он, – выдохнул дед и указал на дом, крыша которого виднелась над деревьями.

Я остановился у ворот и увидел, что они закрыты на толстые ржавые цепи и три больших навесных замка. Сразу за ними разросся сад, сквозь который едва виднелся дом.

Мы вышли из машины и подошли к воротам. Дед подёргал их, в надежде, что одно из звеньев ослабло, но цепь ко всему прочему была ещё и зачарована. Я явственно ощутил от неё магическую энергию.

– Вот и хорошо, что заперли. Я боялся, что кому-то отдали или продали, – с довольным видом сказал дед, пытаясь сквозь ветви кустов хоть что-то рассмотреть. – Всё-таки этот особняк построил ещё мой прадед. Ты помнишь, как его называли?

– Нет, – мотнул я головой, но сначала добросовестно порылся в памяти Шурика.

– Филатовское гнездо. Красиво звучит, правда? Эх-х-х, никогда не думал, что нам придется отсюда уехать. Я же в саду уже начал новую оранжерею строить… Только стёкла оставалось поставить, – он тяжело вздохнул, любовно провёл рукой по железным прутьям ограды и двинулся к машине.

– Поехали домой. Нам здесь пока делать нечего.

Плотно поужинав в ближайшем ресторанчике, мы двинулись в обратный путь. Всю дорогу дед не мог успокоиться и раз за разом вспоминал то, что мы услышали от Распутина.

– Вот ведь паскуда! А остальные лекари ничуть не лучше! Все знали, что задумала эта гнида, но никто не вмешался. Никто не признался, что всё это подстава! И все эти годы держали язык за зубами. И как их совесть не мучила⁈ Знали ведь, как мы живём и хоть один бы пришёл к нам повиниться! Хоть один бы подошёл и предложил помочь. Никто! Ни-кто!

Я не стал отвечать. Ему нужно было выговориться, чтобы успокоиться.

Мы вернулись домой уже после полуночи, около двух часов ночи, но в окнах дома горел свет. Мы со стариком сразу же насторожились.

– Пистолет у тебя с собой? – вполголоса спросил дед.

– Нет.

– А зелья?

– Тоже нет.

– Что будем делать? – он настороженно посмотрел на меня. – Может, полицию вызвать?

Тут я увидел, что в окно выглянула Настя и, заметив нас, радостно помахала рукой.

– Всё в порядке. Нас, наверное, ждут.

Мы зашли в дом и услышали оживленные голоса, доносящиеся из кухни. Оказывается, у нас в гостях были два брата Савельевых, Ваня, Сергей Орлов и лекарь Коган.

– Ну что, Григорий Афанасьевич, дождались-таки разбирательств? Ещё немного и вам вернут всё, что отобрали, – улыбнулся лекарь.

Он держал в руках кружку, от которой поднимался ароматный пар чая.

– Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы, – дед сплюнул через левое плечо и три раза постучал по косяку двери.

Странно, не знал, что такой примитивный ритуал помогает от сглаза. При случае надо будет опробовать.

– Григорий Афанасьевич прав. Впереди суд. Еще неизвестно, что там могут выкинуть лекари. Как мы уже убедились, они способны на всё, что угодно, – проговорил князь Савельев.

Мы с дедом сели за стол и рассказали обо всём, что узнали.

– Сильно рисковал Распутин, когда всё это затевал. Кажется мне, он так просто не сдастся, – задумчиво проговорил граф Орлов.

– Пусть только рыпнется. А ему…Ух! – дед сжал кулак и потряс им.

Я же был согласен с Орловым. Распутин вряд ли смирится и позволит Филатовым «победить». Нужно быть начеку…

Глава 25

Время тянулось медленно. Я знал, что в Москве идут разбирательства. Последовательно опрашивают всех, кто присутствовал во дворце во время покушения на наследника. Кого-то определяли как соучастника преступления. Кого-то, как свидетеля.

Глава тайной канцелярии, которому мы звонили почти каждый день, отвечал, что следствие идёт, и скоро дело передадут в суд, но никаких подробностей из него невозможно было вытянуть. О том, что происходит, мы узнавали от Когана, который с радостью делился с нами информацией, ужиная в нашем доме.

– Дмитрий Григорьевич, я сегодня выяснил, что параллельно с покушением на наследника ведётся дело в отношении вас, но уже как потерпевшего, – сказал Авраам Давидович, размешивая сахар в чае. Только что он съел кусок сочного стейка с картофельным пюре. – Мой отец утверждает, что Распутин, Боткин и Мичурин пойдут по обоим делам, как виновные. Правда, Мичурину, к нашему счастью, грозит меньше всего. Зато остальные получат по полной.

– Жаль, что Юсупова убили. Я бы хотел посмотреть, как этот подонок горбатится на каком-нибудь руднике в кандалах, – процедил сквозь зубы дед. – Вот мне интересно, что станет с лекарскими родами виновных патриархов? Их также, как и нас, лишат всего и оставят прозябать в нищете, или только к нам были так суровы?

– Этого знать не могу. Как суд решит, – развёл руками Коган.

– Вы не знаете, нашли артефактора Грачёва? – спросил я и протянул яблоко Шустрику, который сидел у меня на плече.

– Про это ничего не знаю. Но вряд ли смогут. Он умнее всех оказался и сбежал до того, как следствие началось… Подайте, пожалуйста, вон то блюдо с печеньем… Спасибо.

– Авраам Давидович, есть ли у следствия вопросы к вашему отцу? – уточнил Дмитрий.

Отец моего тела с каждым днём чувствовал себя всё лучше, и уже мог без посторонней помощи дойти пешком до лавки. Но его магический источник так и не восстановился, и вряд ли сможет сделать это самостоятельно. А мы с Коганом не могли ему в этом помочь. Хотя, по правде сказать, сам Дмитрий ни разу не пожаловался на то, что не может пользоваться маной.

– Опять же, к нашему великому счастью, мой отец в тот день был в отъезде и не присутствовал в покоях наследника. Он открывал новую лечебницу в Новосибирске. Мы с ним каждый день благодарим наших богов за то, что они отвели его от этой ситуации, – Коган возвёл руки к потолку и что-то быстро прошептал.

Молитву, наверное.

– А в деле с Димой ваш господин Мичурин вам ничего не поручал? – настороженно уточнил дед.

– Мы даже не были в курсе того, что наш сюзерен пал так низко, что поучаствовал в сговоре против Дмитрия Григорьевича! – воскликнул он. – Если бы мой достопочтимый отец знал, под кем мы ходим, то оборвал бы все контракты и вышел из-под его влияния… В принципе, что он сейчас и делает.

– Тогда можно вас поздравить? Вы становитесь самостоятельным лекарским родом? – улыбнулся я.

– Таки да! Давно надо было это сделать, но как-то боязно было. Однако моё предложение о сотрудничестве в силе, и я до сих пор с нетерпением жду вашего ответа, – он внимательно посмотрел на меня.

– Когда всё устаканится, мы снова вернёмся к этому разговору, – заверил я.

Мне не хотелось самостоятельно заниматься заказами Коганов. Лучше перепоручить это вассалам, как мы и делаем сейчас. Но, если с нас снимут все ограничения и позволят самим заниматься аптекарским делом, я наберу лучших аптекарей, которые и будут от имени нашего рода изготавливать всё что нужно. Возможно даже зелья.

Но об этом подумаю позже. Сейчас главное, чтобы нас восстановили в правах на изготовление лекарственных средств, сняли ограничение на ману, вернули имущество и, главное, лаборатории.

После ужина я проводил Когана до ворот и двинулся в свою лабораторию. Хотел навести порядок среди манаросов и составить список того, что необходимо вынести из анобласти.

Когда проходил возле бараков, увидел Мишу и Лёню – тех самых бродяг. Они сидели на крыльце и о чём-то еле слышно разговаривали. Между ними лежала зелёная шапочка Эдика.

– О, господин, мы как раз хотели с вами встретиться и предупредить, – оживился Лёня, когда заметил меня.

– О чём предупредить? – спросил я и опустился рядом с ним.

– Уезжаем мы. Хотим перебраться на юг. Там тепло, фрукты везде растут, море плещется, – пояснил Миша. – Это мы из-за Эдика здесь оставались. У него в этом городе мать когда-то жила. А теперь, когда его нет… Короче, мы хотели предупредить, что больше не сможем присматривать здесь за всем.

– Жаль, что уезжаете. Пока вы жили здесь, мне было как-то спокойнее, – признался я, вытащил кошелёк и отдал им всё, что там лежало – около двух тысяч. – Это вам на дорогу и на жильё. Если я вам понадоблюсь, вы знаете где меня искать.

– Спасибо, господин, – поклонился Миша и, честно поделив деньги поровну, убрал свою долю в зеленую шапочку и спрятал за пазуху.

Попрощавшись с бродягами, я продолжил путь, но не успел дойти до лаборатории, как позвонила Лена.

– Саша, скоро начнутся вступительные экзамены. Как думаешь, успеют с вас снять ограничения? – спросила она, едва услышала мой голос.

– Надеюсь на это.

– Я так хочу, чтобы ты приехал в Москву! Очень скучаю.

– Я тоже. Не волнуйся. Даже если пропущу эти экзамены, то сделаю всё, чтобы меня приняли позже.

– Ну не знаю, получится ли, – с сомнением протянула она. – В академиях всё так строго. Кстати, в какую ты собираешься поступать?

– А какая самая лучшая?

– Все хороши. Но престижнее всего учиться в Московской магической академии.

– Вот туда я и поступлю, – решительно сказал я.

Лена рассмеялась.

– Мне бы твою смелость и уверенность. Я вот до сих пор ни разу не решилась даже нарушить установленную форму одежды и нацепить на волосы розовую ленту вместо белой.

– А что будет?

– Ничего. Просто есть правила и стандарты, которые не нужно нарушать.

– Знаешь что, – заговорщически прошептал я, – в первый день обучения нацепи на волосы пышный розовый бант.

– Зачем?

– Чтобы все поняли, какая ты смелая и дерзкая девчонка.

Лена снова рассмеялась.

– Ладно. Я подумаю. Пока.

Я зашёл в лабораторию.

* * *

На следующий день Диме позвонил глава тайной канцелярии и предупредил, что завтра начинается судебное заседание, и он должен приехать в Москву, чтобы дать показания.

– Все поедем, – сказал дед за завтраком. – Позвоню Жене Ермолину – пусть комнаты готовит. Сам уже не раз зазывал в гости. Порадуем его.

– А я тоже с вами поеду в Москву? – оживилась Настя.

– Конечно! Я же сказал – все поедем. А там будь что будет. Если этих гадов оправдают, то я на этот случай с собой револьвер в здание суда пронесу. Уж если их не осудят, то я сам вынесу вердикт мерзавцам.

Пока он это говорил, у него глаза горели. Старик, похоже, жаждет мести, что совсем не удивительно.

– Никто тебя с револьвером не пропустит, – усмехнулся Дима.

– Это мы ещё посмотрим. Спрячу так, что никто не найдёт, – заверил он.

– Даже представлять не хочу, куда ты собираешься его прятать, – усмехнулся Дима.

Настя весело захихикала.

После завтрака дед пошёл в лавку, где ему всё это время помогала Кира. Её работой он тоже был доволен, и каждый день за ужином расхваливал умную и расторопную девушку. Именно поэтому на время суда он хотел оставить лавку на Валеру, который только вчера вернулся из поездки, и Киру. Решил, что вдвоём они справятся.

Лида же принялась собирать вещи, а я поехал на вокзал за билетами. Удалось выкупить шестиместное купе. После обеда мы выехали из Торжка в Москву. Никто не знал, сколько продлятся судебные заседания, но это было и не важно. Главное чтобы Диму оправдали, а виновных в его злоключениях сурово наказали. Филатовы пять лет ждали возмездия.

Дед договорился с бывшим советником императора, что будем жить у него, поэтому по прибытии мы на двух машинах поехали в его особняк.

Когда после моего зелья к Евгению Ермолину вернулось зрение, и он увидел, в какой упадок пришёл его дом, занялся его ремонтом. Как он позже признался, пришлось продать кое-какие награды, но зато теперь его особняк выглядел намного лучше, чем прежде. Даже мебель сменил.

Евгений очень обрадовался нашему визиту – ему элементарно не с кем было поговорить, кроме вечно недовольной служанки. Узнав, что нам придётся пожить у него несколько дней, он только обрадовался.

Всю ночь они с дедом и Димой провели за разговорами, я же заснул прямо на диване. Мне снилось, будто я снова Валериан, и лечу на своём орле. Только на этот раз я никого не преследовал, лишь чувствовал чей-то пристальный взгляд, от которого мурашки бегали по спине. Кто бы это мог быть?

На следующее утро мы с дедом и Димой поехали к зданию суда. Огромное светло-серое величественное здание с гигантским гербом империи на крыше.

Как только мы вышли из машины, нас со всех сторон обступили репортеры со своими камерами и микрофонами, которые совали в лицо. В основном их, конечно, интересовал Дмитрий.

– Расскажите, как вы выживали в аномальной области?

– Чем вы питались столько лет? И почему вас самого не съели?

– А правда, что вы видели того, кто хотел убить наследника, и именно поэтому вас заперли в аномалии?

– Вы будете требовать смертную казнь для тех, кто покушался на вашу жизнь?

– Как вам удалось выжить, если фон анобласти губителен для магов?

– Что вы будете делать в первую очередь, если с вас снимут ограничения?

Нам пришлось поработать локтями, чтобы пробиться сквозь толпу, уводя опешившего Диму. Он явно не привык к такому пристальному вниманию со стороны прессы.

Едва я наступил на нижнюю ступень крыльца, почувствовал, как по мне будто пробежал электрический разряд. Даже волосы зашевелились.

– Что это было? – поёжившись, спросил я.

– Здание суда защищено чарами. Никто не может воздействовать на тех, кто находится внутри. Менталисты работают только с разрешения судьи и используют специальный артефакт. Остальные же не могут пользоваться магией, – пояснил дед, подмигнул мне и еле слышно добавил. – А револьвер-то у меня с собой.

– Скоро отберут, – сказал Дима и указал на бравых вояк, что стояли у входа в здание и проверяли сумки и карманы.

– Пусть сначала найдут, – улыбнулся старик Филатов.

Мы поднялись на широкое каменное крыльцо и подошли к охране. Имперцы проверили сначала меня, затем Диму, а потом и деда. Тот спокойно стоял и с совершенно невозмутимым видом ждал, когда его отпустят. И… его отпустили. Револьвер не нашли. Но я заметил, что с самого выхода из дома Ермолина старик как-то странно ходит. Прихрамывает. Опять, что ли, суставы разболелись?

Нас встретил один из служивых тайной канцелярии и объяснил, куда идти. Мы двинулись по широкому коридору, два раза повернули и оказались у Зала Правосудия. Вдоль стен стояли ряды стульев, на которых уже сидели люди. Скорее всего это были лекари. Дима даже поздоровался с некоторыми из них. Правда те отвечали сухо и старались быстрее прекратить разговор.

Я заметил, что многие ошарашены видом Димы. Ещё бы! Он хоть и был в дорогом костюме, но одежда на нём висела как на вешалке. Перед тем как его заманили в анобласть, он был здоровым сильным мужчиной. Сейчас же…

Вскоре из Зала вышла молодая женщина в строгом темно-сером костюме. Она представилась секретарём суда и проверила по списку всех кто явился. Затем подошла к Дмитрию и сказала, что его выслушают первым.

– А нам-то можно зайти послушать? – спросил дед.

– Заседание закрытое, поэтому посторонних быть не должно, – строго сказала она.

– Да какой же я посторонний! – возмутился дед. – Я, между прочим, его отец.

– Всё равно вам нельзя заходить в Зал Правосудия, – осадила она и повернулась к Диме. – А я вас вызову. Предупреждаю сразу, будут работать менталисты, поэтому даже не пытайтесь обмануть судей.

– И не думал, – заверил он.

А дед снова вставил.

– Судей? А сколько их там будет?

– Пятеро. Дело о государственной измене рассматривается сразу пятью судьями высшей квалификации, – секретарь что-то отметила в своих документах и снова зашла в Зал, а мы заняли стулья и принялись ждать.

– Дед, а чего это ты хромать начал? Ногу подвернул? – спросил я.

– Нет, не подвернул, – усмехнулся он, оглянулся, чтобы убедиться, что никто не подсматривает, снял ботинок и показал мне.

– М-да, пронёс-таки, – улыбнулся я.

Старик Филатовы вырезал изнутри всю толстую подошву ботинок и внутрь уложил револьвер.

– Так на него же патронов нет, – вспомнил я.

– Уже есть. Сосед помог. У него разрешение имеется. Во второй ботинок спрятал. От тебя же не дождёшься, – ворчливо добавил он.

Через десять минут из зала вышла уже знакомая нам женщина.

– Дмитрий Григорьевич, вас вызывают.

Дима заметно занервничал, да так, что даже не с первой попытки смог подняться со стула.

– Удачи, отец, – сказал я. – Пора вывести сволочей на чистую воду!

Я нарочито громко это сказал, чтобы все присутствующие услышали. Лекари, ожидающие вызова, заёрзали на стульях. Некоторые принялись шептаться, бросая на нас настороженные взгляды.

– Спасибо, Саша, – Дима кивнул, похлопал меня по плечу и глубоко вздохнул. – Ну ладно. Я пошёл.

– Сынок, ты там всё расскажи, – сказал дед, провожая его под руку до двери. – И как они хотели наследника убить, и как на тебя покушались. Пусть судьи и император знают, кого пригрели на груди. Лекари те ещё твари и предатели!

Я уверен, если бы не имперцы, прохаживающие неподалёку, началась бы драка. И начал бы её старик Филатов.

Дима зашёл в Зал Правосудия, и дверь за ним плотно закрылась. Мы с дедом остались ждать.

Минуты шли. Я не знал, что происходит внутри, и сильно пожалел, что не приготовил зелье «Невидимка». Пробрался бы в Зал, и никто бы этого даже не заметил. Но сейчас нам остаётся только ждать и гадать.

Вскоре секретарь снова вышла и позвала следующего свидетеля. Затем ещё одного. А Дима так и не вышел.

– Чего же они там его держат? – встревоженно проговорил дед. – Я думал, что он расскажет всё как было, и его отпустят.

– Может, здесь такие правила? – пожал я плечам и вдруг увидел, как по коридору шли двое мужчин – отец и сын Сорокины.

Они сделали вид, будто не заметили нас.

– И чего им здесь надо? – пробурчал дед.

Я пожал плечами. Мне тоже стало интересно. Неужели они имели какое-то отношение к покушению на наследника? Или, может, они замешаны в деле с похищением Димы?

Вскоре из Зала Правосудия выглянула секретарь и позвала сначала старшего Сорокина и через пять минут – младшего.

– Как долго тянется время! Ведь менталисты уже всё разнюхали. Чего ж так тянуть-то? – не в силах усидеть на месте, дед поднялся на ноги и начал прохаживаться по коридору, заметно прихрамывая.