Текст книги "По дороге в Дамаск (СИ)"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Еще не успели подать трап, как у нее запиликал сотовый. Посмотрела на экранчик – номер не определился. Анна все же ответила на вызов:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Анна Алексеевна. Вас беспокоят из редакции...

Голос в трубке принадлежал заместителю начальника Третьего управления ГРУ полковнику Митрохину. Не сказать, чтобы Анна была удивлена поздним звонком высокого начальника. Митрохин после того, как ее перевели на нынешнее место службы, – залегендировав и этот ее жизненный этап и сам переход, – стал ее куратором. С другой стороны, должно было случиться что то экстраординарное, чтобы ее на пару с ее напарником выдернули из служебной командировки.

– Здравствуйте, Павел Николаевич.

– С возвращением на Родину! Как настроение?

– Настроение бодрое, – уныло сказала Анна. – Рада, что дорогая редакция меня не забывает.

– Не только не забывает, но и прислала за вами машину в аэропорт.

У трапа беженцев ожидали автобусы; ну а некоторых приехали встречать в Домодедово родные. Анна уже попрощалась со своими попутчицами, когда ее вдруг окликнула Мария.

– Можно вас на хвылынку?

Анна жестом дала понять Котову, чтобы тот шел с вещами к служебному паркингу, где их ожидает присланный из "редакции" транспорт.

– Если только на минутку, Мария.

Женщина, передав на время своей подруге грудничка, подошла к ней вплотную и негромко сказала:

– Извините меня... я сама не своя.

– Не знаю, как бы я себя повела, если бы попала в такую... ситуацию. А вот вы держитесь молодцом. Вас встречают?

– Родным позвонили... они в Чернигове. Ничего, – женщина подавила вздох. – Не сегодня, так завтра к своим батькам поездом отправимся... Если нам в нашем посольстве быстро документы выправят. У меня к вам просьба, Анна.

– Я вас слушаю, Мария. Но заранее хочу сказать, что ничего не обещаю.

Женщина протянула ей бумажку.

– Вот, возьмите. Вы журналистка... Может, доведется еще побывать в Халебе. Моего мужа там многие знают...

Анна молча кивнула. Она сама не знает, что с ней случится через несколько минут, что ее ждет уже в ближайшее время. Но огорчать женщину, перенесшую столько горя, отказом – не хотелось.

– Я написала имена и фамилии – на русском и арабском. В бумажке есть наш адрес в Халебе... дом наш еще цел, хотя мародеры уже пограбили. И еще черниговский номер приписала...

Анна спрятала бумажку в карман. Туда же, в карман куртки, она еще раньше положила всю долларовую наличность, которая у нее была при себе – восемь сотенных купюр и одна двадцатка. Она еще в самолете хотела передать этим женщинам деньги, но не решилась.

Ей и теперь было неловко, но она все же вытащила из кармана эти купюры и протянула Марии.

– Вот... возьмите, – сказала она. – Вам, наверно, понадобятся.

Не дожидаясь реакции, сопровождаемая удивленным взглядом застывшей с деньгами в кулаке беженки, Анна принялась нагонять шагающего к парковке Котова.

К ее изумлению, в машине – синий микроавтобус «Фольксваген» – их ждал не шофер, а сам полковник Митрохин.

– Котов, садитесь за руль, – распорядился одетый в штатское гэрэушник. – А вам, Анна Алексеевна, придется чуть обождать.

– Что это означает, Павел Николаевич? – удивленно спросила женщина. – Вы меня оставляете здесь одну?

– Оставляю, но ненадолго. Ваш старый знакомый сам вам все объяснит.

После отъезда разъездного "Фольксвагена" прошло две или три минуты, когда у того места, где стояла Анна, остановился темно серый "Гелендваген". Сидевший за рулем мужчина приспустил стекло. Он несколько секунд разглядывал прилетевшую только что из Сирии особу. Анна тоже – с некоторым удивлением – смотрела на него. Потом, уловив приглашающий жест, обошла джип и уселась в кресло пассажира.

– Что стряслось, Вячеслав?

Званцев, ее бывший куратор, заговорил лишь после того, как они выехали со стоянки.

– Почему ты решила, что что то "стряслось"?

– Ты сам как то сказал, что я – "умная девочка".

– Ты – реально умная девочка. Да, кое что случилось. Иван пропал...

Анна, развернувшись к нему всем корпусом, переспросила:

– Иван пропал? Как это – "пропал"?

– Деталей пока не знаем... Но он успел передать сигнал тревоги.

– Когда?

– Двенадцатого днем.

– Хм... И что, уже больше суток не можете с ним связаться?

– Не отвечает. И в резервный адрес, имеющийся на такой случай, пока не приехал... Тебе не было в эти дни каких либо странных звонков? Ну, ты понимаешь, о ком и о чем речь.

Анна, подумав несколько секунд, отрицательно покачала головой.

– Нет, ничего такого .

– И СМС сообщений? Уверена?

– Уверена. А как бы он мог дозвониться или передать мне СМС? У него ведь нет моего нынешнего номера. Или я чего то недопоняла?

– Все правильно. Твоих нынешних контактов у него нет... Но я должен был задать вопрос.

– А эти? – Анна не стала уточнять, о ком речь. – Что говорят?

– Послали запрос, но ответа пока не имеем.

– Тревожно... Чем я сейчас могу помочь, Вячеслав Михайлович? Я ведь уже не в теме, чем вы там занимались последние несколько месяцев.

– Так я еще не все сказал.

– Не все?

Джип вписался в негустой ночной поток на Каширке. Званцев ответил после паузы.

– Тебя, Анна, тоже ищут.

– Что? Меня?

– Да, тебя. Но не как Рощину, а под прежней личиной – кое кто взялся пробить Анну Козакову, гражданскую жену одного известного тебе человека.

Глава 4

14 февраля. Республика Кипр

Самолет «Эйрбас» авиакомпании Transavia France S.A.S. приземлился в Larnaca International Airport точно по расписанию, в половине первого пополудни.

Одним из последних по трапу спустился рослый, крепкого телосложения мужчина лет тридцати с небольшим. В правой руке Ивана Козака – это был он – кожаный кейс дипломат "feixueer" черного цвета. На сгибе локтя левой руки светло серый длиннополый плащ, почти в тон костюму, который на нем надет. На переносице очки с притемненными стеклами. В кармане пиджака переданный ему Оператором незадолго до вылета из Орли сотовый телефон "Нокия". Вот, собственно, и все его вещи.

День выдался пасмурный. Но, в отличие от промозглого Парижа, проводившего его зарядами мокрого снега, здесь хотя бы тепло – около двадцати градусов.

Иван прошел вслед за пассажирами прилетевшего из Орли лайнера в зал прибытия. Пристроился в хвост очереди – предстояло пройти паспортный и таможенный контроль. В помещении терминала гул голосов: звучит в основном французская речь, изредка перемежаемая репликами на английском и греческом.

Знакомое серо бежевое здание пассажирского терминала с подсиненными стеклянными вставками...

В этой островной стране, в этом портовом городе ему уже доводилось бывать.

Курортный рай, тихая офшорная гавань.

Толпа быстро редела, распадаясь на ручейки, выплескивалась через проходы из зала прибытия. Минут через пять очередь дойдет и до него.

Иван усмехнулся про себя. Помнится, прошлой осенью, в конце ноября, они с Жан Луи не смогли вылететь из Ларнаки в Париж. Обычно они отправлялись в обратный путь в тот же день: оформление документов и банковские проводки по меняющейся каждый раз схеме занимали всего два три часа. Но в тот раз подкачала погода; аэропорт закрыли, пришлось остаться. Они ненадолго заехали в местный отельчик, где для таких случаев были забронированы два номера. А уже ближе к вечеру в компании с местным адвокатом, работающим, с большой долей вероятности, на фирму , отправились перекусить в местный ресторан Varashiotis Seafood, расположенный близ средневекового форта. Заказали ассорти "мезэ" и жареных средиземноморских окуней – вкуснейшее блюдо. Крепкий алкоголь не употребляли, ограничившись фужером местного десертного вина "Коммандария". Болтали ни о чем – о погоде, о местных достопримечательностях и прочих пустяках...

Жан Луи тогда сказал, что Кипр ему нравится даже больше, чем Французская Ривьера. Что это хорошее место для тех, кто, не порывая с бизнесом, ищет для себя тихую покойную гавань. И что лично он подумывает над тем, не обзавестись ли собственным домом в одном из местных городков...

Этим его планам не суждено сбыться: бедняге Жану Луи позавчера вышибли мозги. Их "связка", работавшая исправно почти целый календарный год – распалась. Будет ли теперь закрыта "прачечная", или пришлют нового служащего? Что будет с ним, с Козаком?

"Бежать нельзя остаться".

У него имелся определенный выбор. Его никто не стал бы упрекать, если бы он прекратил выполнение задания в связи с возникшим "форс мажором". Он мог бы попытаться скрыться в первые же минуты после того, как обнаружил мертвым своего "коллегу". Конечно, не факт, что ему дали бы вот так спокойно уйти, но могло бы и получиться. Сбросил бы оба сотовых, машину оставил бы у дома Бухгалтера... Метро – в двух кварталах. Адрес "убежища" ему известен, в небольшой квартирке на востоке Парижа, в районе Belleville он мог бы найти надежное укрытие. И оттуда же мог бы прозвонить: в подробностях сообщить о случившемся, запросить маршрут и документы для возвращения.

Вполне мог бы отскочить .

Но он знал, какие надежды возлагаются на него и каких усилий стоило продвинуть его туда, где он оказался.

Бежать нельзя, остаться.

Подошла его очередь пройти контроль. Впервые за последний год он должен пройти не через «портал», предназначенный для путешествующих самолетами бизнес класса деловых людей, но, подобно простым смертным, проследовать через таможенно пограничный терминал.

Иван прошел через металлодетектор. В кейсе нет ничего особо интересного: новая сорочка в упаковке, запасная пара белья, зубная паста и щетка, бритвенные принадлежности.

Сотрудник погранслужбы пролистнул паспорт с трезубцем. Въездной бланк заполнен, виза имеется в наличии. Подняв карие глаза на стоящего по другую сторону кабинки мужчину, снявшего очки лишь в последний момент, сверил оригинал с фото. Затем спросил на английском:

– Цель прибытия в Республику Кипр?

– Туризм.

Сотрудник поставил штамп и протянул гостю паспорт.

– Добро пожаловать в нашу страну!..

Козак вышел из здания аэропорта. Его должны были встретить, но кто именно – он не знал до последнего. Алекс, когда они разговаривали перед вылетом на паркинге близ пассажирского терминала Орли, – там же он передал Ивану сотовый, забрав у него тот, который был при нем последние полтора суток – сказал дословно следующее:

"В аэропорту Ларнаки к вам подойдет человек, которого вы сразу узнаете".

Встав неподалеку от раздвижных дверей терминала, он достал из кармана пачку "кэмела". Выковырял сигарету, сунул в губы. Полез в карман за зажигалкой. В этот момент прозвучал знакомый голос:

– Ассалому алейкум, Иванджан!

Козак обернулся на голос. Рядом стоял парень лет двадцати с небольшим – он словно материализовался из воздуха. На лице вежливая полуулыбка. Одет в светлые брюки, длинную светло голубую рубаху с глухим воротником и полосатый жакет. Смуглый, кареглазый, он вполне мог бы сойти за киприота.

Парень ловко поднес к кончику сигареты зажигалку – у него золотой "ронсон". Племянник одного из самых авторитетных людей в Афганистане, контролирующего, как утверждают некоторые недобрые люди, поставки опиатов через афгано таджикскую границу, может позволить себе такую милую безделушку.

Иван прикурил от огонька и лишь затем поприветствовал встречающего:

– Салом, Юсуф!..

– Это весь ваш багаж? – перейдя на английский, спросил Юсуф.

– Да.

– Хотите, я возьму кейс?

– В нем нет денег, дружище. – Иван ухмыльнулся. – Вот уж не ожидал тебя тут увидеть.

– Мир тесен, Иванджан.

– Как дела у твоего дяди? Как здоровье уважаемого Фархода Шерали?

– Спасибо, все в порядке. Просил передать вам при случае привет.

– И от меня передавай...

Сказав это, Иван посмотрел на наручные часы – так, словно он куда то торопится. Часы у него и вправду замечательные – "Вашерон Константин". Эксклюзивный образец, сделанный по заказу. Полупрозрачные, с деталями из золота и драгоценных камней, с часовым механизмом, пульсирующим, подобно живому лучику золотистого переливчатого света, они, должно быть, стоили кучу денег.

Но Иван за прошедший год ни разу не поинтересовался их ориентировочной ценой: эти часы ему подарил в Кабуле сам Шерали. И он не сомневался, что Юсуф увидел их на руке у Козака – этот парень замечает мельчайшие детали.

Иван бросил окурок в урну. Едва удержавшись от желания закурить еще одну сигарету, спросил:

– Какие наши дальнейшие действия, Юсуф?

– Здесь недалеко машина, – Юсуф кивнул в сторону паркинга. – Следуйте за мной, Иванджан.

Спустя минуту они подошли к припаркованному среди разнокалиберного транспорта серебристому Opel Astra с чуть тонированными стеклами.

"Беспонтовая тачка, – отметил про себя Козак. – Разумный выбор для того – или тех – кто не хочет, чтобы на его машину обращали повышенное внимание..."

Козак, забыв, что в этом островном государстве левостороннее движение, направился к правой двери. Юсуф, улыбнувшись, обошел его и открыл заднюю дверь.

Иван, увидев, кто сидит на заднем сиденье этого недорогого и неброского авто – застыл. Одного человека, фигурирующего на присланных ему накануне неизвестным лицом снимках, он уже здесь встретил. На заднем сиденье сидит второй. Вернее, вторая, поскольку это женщина.

– Hi, Jeanne! – выдавил он из себя. – Bonjour!.. How are you?

– Salut, Ivan! Comment ça va?

Джейн... Джоана... Жанна... Анна... Из под темно каштановой челки "каре" на него смотрят яркие, с малахитовой прозеленью глаза. Ярко накрашенные губы сложились в улыбку. Перейдя на изначально родной для них обоих язык, молодая женщина негромко сказала:

– Что же вы застыли, дружок? Я не кусаюсь.

– Я быстрее в клетку с тигром войду, чем сяду рядом с вами, мадам.

– Mademoiselle, – уточнила Jeanne. – Садитесь, – она похлопала рукой в длинной перчатке по сиденью. – Вы что то сказали про клетку с тиграми?

Иван уселся на заднее сиденье. Покосившись на круглые, облитые тончайшим шелком женские коленки, хмуро сказал:

– Если бы стоял выбор, тигр или вы, Джейн, я бы предпочел компанию полосатого.

– Будет вам тигр... да и клетка сыщется.

Улыбнувшись как то странно, она коснулось перчаткой плеча усевшегося за руль парня – но не повелительно, а дружески:

– Let's go, darling...

Глава 5

Турецкая Республика Северного Кипра

Комплекс аэропорта находится всего километрах в шести от Ларнаки, фактически на южной окраине этого портового города. Несколько минут езды, и вы уже на Финикудес, Финиковой набережной, где в любое время года многолюдно, где во внутренней гавани застыл лес яхтовых мачт...

Но Юсуф, против ожидания, поехал не по основной дороге, ведущей в центр, а свернул на пригородное шоссе "А 3".

Некоторое время они ехали в полном молчании. В салоне витало облачко тончайших запахов: смешанный аромат ягод, кофе, сандала, дорогих духов и еще чего то приятного для осязания. Справа от шоссе зеркальная гладь Соленого озера, или, как его называют местные греки, Aliki. На противоположном берегу россыпь белых, бежевых, песчаных кубиков – небольшие отели и частные виллы, на чьем фоне заметно выделяется мечеть Хала Султан Текке. Джейн повернулась вполоборота; несколько секунд она рассматривала только что севшего в салон мужчину. Затем, улыбнувшись приязненно, – как улыбаются встреченному после длительной разлуки хорошему знакомому – спросила:

– Иван, вы ведь были в Париже все это время?

– Хм...

– Я тоже почти не выезжала из Франции.

– Вот как?

– Почему не звонили?

– Не думаю, что вы были бы рады моему звонку, – покосившись на нее, сказал Козак. – Да и номерок я ваш, Джейн, признаться, посеял...

– Неплохо смотритесь, – заметила она. – Толстый, вальяжный, ленивый...

– Мне и сейчас лениво с вами разговаривать.

– Как то вы обуржуазились, что ли. В хорошем смысле.

Иван действительно за прошедшее с момента их последней встречи время набрал вес. Килограммов восемь, а то и десять. От нечего делать ежедневно качался на тренажерах. Конечно, если сравнивать его нынешнего с тем, кого на прошлый Новый год привезли из внутренней тюрьмы фирмы на одну из кабульских вилл, где его впервые увидела эта особа, то да, он заметно прибавил. Хотя и сейчас в нем нет ни грамма лишнего жира – он просто вернул себе свой боевой вес, нарастив мышечную массу.

– Вот только этот ваш черный кейс, Иван, совсем не идет к выбранному вами костюму и сорочке...

– Если мне понадобится дизайнер или стилист, буду иметь вас в виду, Джейн.

– Могли бы сделать мне комплимент, – женщина, несмотря на довольно ограниченное пространство салона "астры" и свои ростовые параметры, смогла положить ногу на ногу. – Или, по вашему, я этого не заслуживаю?

– Новые губы вам к лицу, Джейн. Если бы еще эти красивые губы сообщили, куда мы направляемся, было бы совсем хорошо.

– Скоро узнаете... – продолжая улыбаться, сказала она. – Как поживает ваша жена? Анна, кажется, ее зовут?

– У вас хорошая память.

– Мы встречались как то с ней в Москве. Милая девушка. Но... несколько простовата.

– Зато про вас этого точно не скажешь.

– Она, кажется, в милиции служила? Или в каких то других органах?

– Не знал, Джейн, что вас перевели в отдел кадров фирмы .

– Да ладно вам. Мы же тут все свои люди... Так о чем мы говорили? – Она легким воздушным жестом поправила и без того свою идеальную прическу "каре". – Ах да... Так где сейчас Анна? Чем занимается? Ну? Почему молчите?

– Не знаю, что сказать. Мы уже давно расстались. И я понятия не имею, чем сейчас занимается тот человек, о котором вы спрашиваете.

– Даже так? – тщательно подведенные женские брови поползли вверх. – А что случилось?

– Ничего не случилось, – хмуро сказал Козак. – Обычная житейская история.

– Нет, правда, Иван?! – она коснулась рукой его лежащей поверх положенного на колени кейса руки. – Что между вами произошло? Мне при личной встрече с этой девушкой показалось, что она искренне любит вас, переживает за вас. Поэтому то, что вы сказали, как гром среди ясного дня.

– С какой стати вас вдруг заинтересовала моя личная жизнь? – Иван осторожно, как будто это была не женская рука, а щупалец осьминога, высвободил свою ладонь. – Не помню, чтобы я записывался к вам в очередь на исповедь.

– Мне как старому знакомому, как человеку, искренне вас любящему и желающему вам только добра, вы можете открыть свое сердце...

Иван лишь хмыкнул в ответ.

Позади остались северные кварталы Ларнаки.

Проехали по краю территории действующей военной базы Великобритании, миновали небольшую деревушку и уже через несколько минут подкатили к КПП Pergamos. Это один из шести погранпереходов, устроенных в буферной зоне, которую здесь называют Green Line – "Зеленая Линия". Юсуф вышел из машины и скрылся в небольшом служебном помещении. Иван, увидев, что к ним направляется пограничник – грек киприот, полез в карман за паспортом и "вкладышем".

– Сидите спокойно, – сказала Джейн. – Сейчас вернется Юсуф, и поедем дальше.

– Мы что, на "турецкую" сторону собираемся проехать?

– Надо же, как вы быстро сообразили.

Пограничник киприот, даже не поглядев в сторону "Опеля", как будто и транспорт этот, и его пассажиры были невидимками, направился к другой машине. На щите видна надпись на двух языках: "Весь Кипр – един!" Из терминала вышел Юсуф. Он сел за руль; перед ними подняли шлагбаум.

На турецкой части КПП тоже не задержались. Юсуф на этот раз даже не покидал машины. Проехали под поднявшейся к небу полосатой стрелой шлагбаума; миновали установленный на выезде щит с надписью "Северный Кипр – НАВСЕГДА" и покатили по дороге, указатели на которой теперь уже были не на греческом и английском, а на турецком языке.

Они проехали от КПП в глубь острова примерно семьдесят километров, когда Юсуф свернул на двухрядку, вскоре приведшую их к окраинному кварталу какого то местного городка.

Иван наметанным взглядом выделил несколько деталей.

У въезда небольшое кирпичное строение – типа сторожки. Шлагбаум отсутствует, но возле сдвоенного "лежачего полицейского", где любой водитель непременно сбросит скорость, рядом с самим этим строением, одна сторона которого прозрачная, застекленная, стоит мужчина в камуфляжной форме. На ремне у него кобура и чехол с рацией.

Здесь же, в небольшом "кармане", припаркован "Форд" с надписью на бортах по турецки и по английски.

На высокой мачте помимо ламп освещения развешены гроздья смотрящих во все стороны света телекамер.

Определенно за этим проездом, а возможно, и за всем этим кварталом наблюдают сотрудники какого то местного ЧОПа.

"Опель", лишь чуть притормозив у "сторожки", покатил внутрь квартала. Вскоре Юсуф повернул в одну из боковых улочек. По обе стороны – двухэтажные, похожие на кубики строения с однотипными кремовыми фасадами, с плоскими черепичными крышами и крохотными балкончиками. Заборы как таковые отсутствуют, но большинство участков полностью или частично укрыты живой изгородью.

Возле одного из таких участков в конце улочки "Опель" свернул под завитую виноградом арку, по обе стороны от которой, закрывая обзор, тянется шестиметровой высоты живая стена из плотно высаженных серебристо зеленых туй.

На стоянке перед домом, чей вход выполнен в квазиэллинском стиле – портик с двумя колоннами, – стоит «двухсотый» Land Cruiser цвета оливы. Юсуф припарковался рядышком.

Иван, выбравшись из машины, быстренько осмотрелся. Все окна, глядящие в эту сторону, закрыты ставнями. По обе стороны от въезда две небольшие лужайки. Настолько ровные и настолько тщательно "выбритые", что смахивают на зеленое сукно для бильярдного стола.

На той лужайке, что справа от въезда и парковки перед домом, установлен "шатер" – такие обычно ставят на даче или во время проведения пикника.

Из дома, хорошо слышимые снаружи, вдруг донеслись какие то странные звуки.

Чей то громкий рык... Или вой.

– Что это? – обернувшись к вышедшей из машины Джейн, спросил Козак. – Вы слышали?

– Клетка с тиграми, – скупо улыбнувшись, сказала та. – И вам придется туда войти.

Юсуф открыл входную дверь, но сам внутрь входить не стал; посторонившись, жестом пригласил Козака пройти в дом.

– Первая дверь направо, Иванджан, – крикнул он вслед вошедшему. – Кейс оставьте на столе в вестибюле.

Иван вошел в небольшой прохладный вестибюль. За спиной с тихим щелчком закрылась входная дверь. Как ему и было велено, оставил дипломат на низком столике с мраморной столешницей. В помещении полусумрак. Он снял солнцезащитные очки – здесь они ему точно не пригодятся.

Для проформы стукнул костяшками в ту дверь, про которую было сказано Юсуфом; не дожидаясь отклика, толкнул дверь от себя.

И тут же застыл на пороге.

В разграфленной косыми тонкими полосками проникающего через щели дневного света комнате обнаружились два живых существа.

В кресле у противоположной стены – боком к столу, поставив на него локоть – сидел человек, как две капли воды смахивавший на одного субъекта, которого многие уже мысленно похоронили.

Чуть правее, из угла комнаты, на Козака смотрела еще одна пара огненных глаз.

Иван звучно сглотнул. И подумал про себя, что если к кому то применимо выражение "исчадие ада", то именно к таким существам.

– Hi, Ivan! – негромко произнес сидящий в кресле мужчина. – Come in!.. – Заметив нерешительность визитера, он чуть повысил голос (но именно лишь чуть). – Проходите! Ну же... смелее! Видите стул? Садитесь! Но без резких движений!..

Едва Козак сдвинулся с места, сделав шаг по направлению к стоящему посреди комнаты стулу, как тут же раздался грозный рык!.. Огромный, мощный пес поднялся с места; скаля клыки, напружинился... Казалось, он вот вот бросится на визитера!

Но в следующее мгновение прозвучала громкая команда:

– Место! Лежать!!!

Иван выждал несколько секунд. Заодно лучше рассмотрел зверюгу. Это был огромный пес породы "английский мастиф". Палевого цвета, с едва видимыми полосками, которые – при некоторой доле воображения – и вправду делают его похожим на тигра. Обычный вес кобеля данной породы составляет килограммов семьдесят. Но этот экземпляр, судя по габаритам, весит не менее центнера.

Зверь глядел на визитера не мигая; его слюнявая пасть то беззвучно открывалась, обнажая чуть вогнутые внутрь внушительного вида клыки и язык, то смыкалась, схлопывалась, подобно ковшу экскаватора. Определенно, ждет малейшего повода, – или команды хозяина – чтобы наброситься на вошедшего только что в комнату мужчину.

Иван мелким шагом, едва касаясь подошвами пола, на цыпочках, подошел к стулу с высокой спинкой. На нем какая то папка – он ее не сразу заметил. Так же как не сразу разглядел пистолет, лежащий на столе под рукой у человека, которого он и сам еще недавно числил среди покойников.

Еще один субъект, фигурировавший на присланных Козаку незадолго до начала событий фотоснимках. Конверт и фото Иван порвал на мелкие клочки и спустил в унитаз в своей съемной квартире. О полученном им от неизвестного послании он так и не сообщил Алексу или кому бы то ни было еще. У него нынче и так хватает проблем. Расскажи он уже постфактум о письме, переданном ему консьержем утром двенадцатого, ему могли бы выставить предъяву. Почему, мол, сразу не сообщил об этом письме? Почему утаил от Оператора такую важную деталь? Как будто это могло хоть как то изменить ход событий и повлиять на судьбу Жана Луи, которого к тому моменту, как конверт со снимками оказался у Козака, уже часа два как не было в живых.

Иван медленно положил руку на высокую спинку стула. Мужчина, одетый в шорты, майку и шлепанцы, сидевший напротив в кресле, продолжал неотрывно смотреть на него.

Только сейчас Козак признался себе, что он так до конца и не поверил в смерть этого человека. Майкл Сэконд. Точный возраст не известен, но с виду его ровесник – между тридцатью и тридцатью пятью годами. По занимаемому им на момент их знакомства положению в фирме – один из трех заместителей главы командированного в Ирак крупного подразделения международной охранной фирмы "Армгрупп – Секьюрити Менеджмент". Козак был в ту пору зеленым новичком в фирме. Наемник из Восточной Европы, один из "белых негров", рядовой сотрудник, расходный материал, пушечное мясо. А Майкл уже тогда воспринимался как большой начальник. Он был "своим" среди командированных в Баакубу сотрудников среднего и руководящего звена этой пусть и огромной, выполняющей заказы военных ведомств США и Великобритании, пусть и специализированной, но частной компании. У него, в чем Козак имел возможность убедиться лично, имелись также и другие связи, другие контакты.

Более интересного, но и более опасного человека, нежели тот, кто сейчас сидел перед ним, Козаку на своем жизненном пути встречать еще не доводилось.

Иван взял со стула папку – пластиковая, тоненькая, она показалась ему почти невесомой. И так же медленно, стараясь не спровоцировать того, кто взял со стола пистолет, и его зверюгу пса, опустился на стул.

Держа папку на весу в правой руке, вопросительно посмотрел на своего визави. Сэконд устроился в кресле удобнее, закинул ногу на ногу. Пес чуть привстал, но затем нехотя улегся и вновь принялся караулить движения сидящего на стуле посреди комнаты двуногого существа.

– Откройте папку!

Майкл подкрепил свою просьбу жестом руки с зажатым в ней пистолетом (у него армейский "кольт", похоже). Козак открыл папку. В ней обнаружился лист бумаги формата А4. Он вложен в прозрачную целлофанированную обложку. Иван перевернул лист другой стороной. Там обнаружился текст.

– Читайте, – скомандовал Сэконд. – Нет, не про себя! Вслух читайте!

Записка была набрана, по видимому, на компьютере и распечатана. На русском языке.

Иван прокашлялся. "Держи себя в руках", – подумал. И спокойно, как будто речь идет о постороннем человеке, произнес:

– В моей смерти прошу никого не винить...

– Кто об этом просит? – резко спросил Сэконд. – Подпись?

– Иван Козак.

Майкл несколько секунд, не мигая, смотрел на него – как удав смотрит на потенциальную жертву. В том же направлении смотрело дуло «кольта». Как стреляет Сэконд, Иван имел возможность видеть воочию. Хорошо стреляет, метко.

Их сейчас разделяют всего четыре или пять шагов.

Зверюга не позволит ему сорваться с места. Да и Майкл с такого расстояния не промахнется.

– Авторучку имеете? Или дать свою?

– Не стоит, – сказал Иван. – Я не подпишу.

– В принципе, достаточно ваших отпечатков пальцев, – сказал Сэконд. – Они уже имеются на папке и на записке. Но будет лучше, если вы все же подпишете.

– Раньше мочили людей без всяких "расписок".

– Это кто ж такое себе позволяет? – удивился Сэконд. – Может, вы и меня в чем то таком подозреваете?

– Как можно, – Козак криво усмехнулся. – Вы же джентльмен. Как известно, джентльмены делают дела, придерживаясь рамок приличий.

– Вот именно. Поэтому – подписывайтесь!

– Что это даст? – только для того, чтобы потянуть время, спросил Козак. – Не все ли равно?

– Вам то все равно. А нам, – Сэконд посмотрел на него холодным взглядом убийцы, – нам бумага с вашей собственноручной подписью может пригодиться.

– Зачем? – продолжая оттягивать время, спросил Иван. – Для чего вам нужно иметь мою якобы "предсмертную записку"?

– Делопроизводство, знаете ли, – сухо сказал тот. – Имярек прибыл тогда то, служил там то, выбыл тогда то и по таким то причинам.

– Я еще пока не "выбыл".

– Это первое, – Сэконд пропустил его реплику мимо ушей. – И второе. Если вдруг из за вас начнутся какие то предъявы, в чем лично я сильно сомневаюсь, можно показать вашу предсмертную записку. Так и так, мол, человек сам себя обслужил .

– Пустил себе пулю в лоб?

– Извините, дружище, особого выбора нет.

– Пуля из старого доброго "девятьсот одиннадцатого" "кольта"?

– Предпочтете, чтобы я натравил на вас пару таких зверушек? – Майкл кивнул в сторону внимательно прислушивающегося к звукам человеческой речи пса. – Так что вы решили?

– Я бы предпочел... остаться в живых.

– Неужели? – в словах Сэконда впервые в ходе их встречи явственно прозвучала ирония. – Уверены?

– Да, уверен, – Иван вымученно улыбнулся. – И еще... После выяснения, что, где и когда я неправильно сделал, хотел бы продолжить службу в фирме.

– Вот как?

– Я бы хотел работать вместе с вами...

– Вместе со мной? Почему? Только честно!

– Вы... – Козак пожевал губами, подыскивая нужные слова. – Вы, босс... очень живучи. Про вас ходили слухи, что вы того...

– Говорите прямо!

– А то вы сами не в курсе... Вас ведь взорвали вместе с вашим бодигардом?! Мне так сказали. – Он не стал говорить, что видел даже сам момент взрыва. – А вы... – Козак старался вложить в каждое из произносимых слов максимум человеческой теплоты. – Вы, как я вижу, целы и невредимы... чему лично я очень рад.

Майкл резко встал со стула. Мастиф – гора мышц – вскочил; но хозяин рявкнул так, что пес, обиженно ворча, опустился на место.

– Козак, вы – мудак! – слово "мудак" Майкл произнес особенно смачно. – Вы не идиот, а именно то самое, что я сказал!