Текст книги "По дороге в Дамаск (СИ)"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Гулко, протяжно ахнуло – кто то зашвырнул в одно из помещений гранату! Затем этот звук повторился... и еще раз! Оператор по прозвищу «Толстый» принялся снимать Козака на цифровую камеру на фоне этих оппозиционных декораций, на фоне лежащего на полу – убитого кем то – старика.

– Закончил, Толстый? Вот и ладненько – сказал Антон. – Двигаем дальше!..

Они проследовали по коридору, то и дело переступая через трупы, в самый его конец. На полу лежит сорванная с петель дверь. За открытым дверным проемом оказалось большое помещение с высоким потолком – школьный спортзал.

Внутри пахнет дымом, порохом, кровью, смертью. К моменту их появления здесь, в сущности, уже все было кончено. Спортзал этот, как и некоторые другие помещения школы, использовался для размещения потерявших кров людей. Причем преимущественно здесь были старики, женщины и малые дети.

В нескольких местах тлеют тряпки, матрасы, то, что было постелено прямо на пол или же использовалось беженцами для обустройства.

Из помещения через обнажившиеся оконные проемы сизые лохмы дыма вытягивает сквозняком наружу. Листы фанеры, заменявшие выбитые, должно быть, еще прежде стекла, вышибло или же сорвало взрывами гранат. Боевики, ворвавшиеся в зал, переключили светофильтры на переносных фонарях и фонарях, крепящихся к ложу автомата или поверх головного убора – чтобы не слишком отсвечивало наружу через пустые оконные и дверные проемы.

По залу бродят Филин и еще один боевик с трехцветной повязкой. Периодически слышатся хлопки выстрелов – добивают тех, кто еще подает признаки жизни. Человек тридцать положили... и это только те, кого Козак видел в спортзале и в коридоре.

– На хрена? – процедил Иван, ни к кому конкретно не обращаясь. – Это же мирняк... беженцы!

– Это вражеское отродье, – донесся голос из коридора. – Нарожали, бля, зверья...

Саныч и еще трое, включая Мыколу, вошли из коридора в спортзал.

– Ты что, Иван, жалеешь их? Этих?! – Саныч кивнул в сторону лежащих там и сям на полу тел. – Это жены боевиков из аль Нусры! Это их отцы и матери! Их дети, их выродки, наверняка пошли бы по стопам старших!.. Кстати, чтоб ты знал... Это "ответка" за то, что джихадисты из аль Нусры вырезали в этом же районе семьи алавитов и христиан! Ну что, понял теперь?

– Теперь понял, – угрюмо сказал Козак. – Что ж тут непонятного.

Иван остановился у лежащей на полу ничком женщины, рядом с которой, за ее окровавленной, посеченной осколками спиной, обнаружился ребенок. Присев на корточки, он стал разворачивать платок – или лоскут материи, – в которой был завернут младенец. Рука тут же стала липкой от крови...

Убедившись, что ребенок мертв, как и его мать, что им уже ничем не поможешь, Иван медленно выпрямился. Вытер ладонь о полу куртки. Хреново... Но другого случая проверить выданный ему ствол может не представиться – его все время эдак ненавязчиво "держат" двое, а то и трое из этой команды.

Снял с плеча АКСУ, передвинул флажок предохранителя, передернул затвор. Боковым зрением он засек, что за ним наблюдают, что его снимают на камеру. Да, крепко его прихватили... Теперь, даже если он выскользнет, выйти совсем уж сухим из воды вряд ли получится – у кого то останется отснятый в Халебе видеоматериал. И эта запись, на которой среди боевиков с повязками цвета российского флага, в качестве одного из "добровольцев", фактически взявших на себя функции карателей, фигурирует и он, Иван Козак, может всплыть где угодно и когда угодно.

Надо срочно что то придумать, нужно начать собственную контригру. Пока что его держат плотно. Отступив пару шагов назад, метясь в мертвую плоть, как бы имитируя "контрольный", Козак нажал на спуск.

Выстрела – а он поставил на «одиночный» – не последовало.

Иван переставил флажок переводчика предохранителя на автоматический огонь. Навел автомат на убитую взрывом одной из брошенных в спортзал гранат женщин, нажал на курок. Результат тот же...

Извлек сдвоенный рожок; взвесил в руке, примял верхний патрон пальцем. Затем перевернул "спарку", вставив в автомат другой рожок.

Передернул затвор, прицелился, нажал на спуск. И вновь выданный ему автомат АКСУ – отказал...

Обернувшись, Иван хмуро посмотрел на наблюдавшего за этой сценой, за тем, что он сейчас делает, старшего группы.

– Что за хрень, Саныч? Мне выдали нерабочий инструмент!

– Бывает, – сказал тот. – Наверное, тебе попался "калаш" китайского производства. Когда выберемся отсюда, сам подберешь себе оружие.

– Я вижу, сразу несколько бойцов снимают на камеры. Зачем? Для отчета?

– Не только для отчета... На информационном поле тоже идет война.

– Этот ролик будет выложен в Интернете?

– Да, в ближайшие дни. Пусть "крысы" и их покровители знают, что их излюбленный прием – террор – может быть применен и против них самих. И будет применяться впредь, как мы это продемонстрировали сегодня – здесь и сейчас.

Двое из бойцов, закинув автоматы за спину, достали из карманов разгрузочных жилетов баллончики с краской. Один из них, подойдя к посеченной осколками стене, стал выводить, смещаясь справа налево, выпускаемой из баллончика ярко красной струей надпись на арабском. Второй, переместившись к другой стене, противоположной от входа, тоже занялся настенной живописью, но оставляемые им граффити были уже на русском.

– Ты спрашивал про оплату, Иван... У нас имеются свои устоявшиеся расценки.

Саныч, закурив сигарету, сунул пачку и зажигалку обратно в кармашки разгрузки, устроенные на липучках. Иван обратил внимание, что старший, а также Мыкола, единственные из всей их группы, кто по прежнему укутаны в "арафатки". Причем бритоголовый так плотно намотал свою "куфию", что в оставленную им щель видны лишь глаза.

– За участие в подобной этой акции – по пять штук зеленью на брата, – выпустив облачко табачного дыма, сказал старший. – За мирняк – пятьсот баксов за голову. За каждого убитого рядового "тапочника", если он при оружии – штука баксов. За зверушек посерьезней, уровня полевых командиров, или тех, кого мы приговорили, когда освободили вас – бонусные прибавки. После завершения акции скалькулируем и произведем расчет – наличными.

– Местным... тем, что участвуют в этом... мероприятии, тоже платят?

– А как же. Но эти получают сирийскими фунтами, а не "зеленью".

– Сколько, если не секрет?

– От десяти до двадцати тысяч фунтов в день.

– Мне это ни о чем не говорит.

– Один бакс по плавающему курсу котируется в промежутке семьдесят – сто местных фунтов...

Пока старший перекуривал и пока они с Козаком обсуждали денежную тему, на стенах спортзала, устеленного телами жертв их налета, появились граффити. Особое внимание Ивана привлекли надписи на русском, нанесенные краской из баллончика:

"КРЫСЫ, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!"

"СИРИЯ, РУССКИЕ С ТОБОЙ!"

"СЛАВА БАШАРУ АСАДУ!"

"СЛАВА РОССИИ!"

"СМЕРТЬ ДЖИХАДИСТАМ!"

"СМЕРТЬ ВРАГАМ БАШАРА И РОССИИ!.."

Эти только что нанесенные надписи, на русском и на арабском, как и те надписи, что появились в коридоре и вестибюле здания, снимали на свои камеры Толстый и еще один боевик из их команды.

Старший посмотрел на часы. Дело сделано, материал отснят, пора уходить. Он уже готов был дать команду своим, чтобы закруглялись здесь и в темпе двигали к поджидающим их транспортам, как вдруг случилось то, что не вписывалось в его планы.

Пустые глазницы высоких узких окон спортзала вдруг осветились вначале призрачно зеленым, а затем ярко белым светом.

Саныч быстро сместился к простенку. Остальные бойцы тоже мигом заняли позиции у лишенных оконных рам проемов.

В ночное небо одна за другой, шипя, разбрызгивая искры, взмыли еще две сигнальные ракеты. И вновь вначале была выпущена кем то зеленая, а затем, с интервалом в несколько секунд – белая!

Тот, кто воспользовался ракетницей, тот, кто подавал сигналы или же обозначал себя, указывал свое местонахождение, расположился совсем неподалеку, всего в трех или четырех кварталах от школы!..

Из динамика портативной УКВ рации, закрепленной в кармашке разгрузки Саныча, послышалась возбужденная скороговорка.

На связь вышел водитель одной из двух оставленных на перекрестке "тачанок". Он говорил быстро, глотая слова. Козак находился неподалеку от Саныча; понял он из услышанного немногое, однако слова "тревога" и "чужие" все же разобрал.

Старший поднес к губам "моторолу". Но прежде, чем он успел сказать хоть слово, со стороны перекрестка донесся басовитый клекот КПВТ.

– Оружие к бою! – громко скомандовал старший. – Антон! Филин! Толстый! Идете замыкающими! Остальные... бегом к машинам!

Он дернул застывшего "новичка" за рукав.

– Тебе что, отдельная команда нужна! Бегом на выход! – Он остановил одного из боевиков. – Марат, присмотри за ним!

Они не стали возвращаться через заваленный трупами коридор, а выбрались через окна. Иван, оказавшись снаружи, увидел на площадке перед зданием, возле угла, три силуэта – два мужских и один женский.

– Иван?! – окликнула его Джейн. – Что происходит?

– Понятия не имею...

– Хватит базарить! – зло произнес Марат. – Эй, ты! – он схватил женщину за локоть. – Бегом в машину! Шевели булками, кому сказано!..

В темное небо вновь взлетела сигнальная ракета! Вся округа разом окрасилась в призрачный зеленоватый свет; теперь уже можно было разглядеть расположенные по другую сторону от здания школы каркасы полуразрушенных строений...

К клекоту "Владимирова" присоединился внушительный голос ДШКМ!.. В своеобразную перекличку с ними тут же вступили еще два или три станкача! А в промежутках между рокотом крупнокалиберных пулеметов теперь уже были слышны и автоматные очереди...

Иван, пригибаясь, переместился к «роверу».

Пахнущий гарью и пылью воздух над ближними кварталами теперь уже гудел от выстрелов! Всего в каких трех сотнях метров от них, на одной из соседних улиц, разгорается бой! Что там происходит, пока непонятно... Сам перекресток находится вне прямой видимости; колонна, проехав его и оставив там мобильное заграждение из двух тачанок, повернула на одну из внутриквартальных улиц.

От другого крыла здания к машинам потянулись фигурки боевиков. Некоторые усаживались в кабины пикапов, иные забирались в кузова "тачанок" и занимали место у треноги с пулеметом. Одна из "тачанок" проехала почти до поворота. Но водитель не решился высунуться – пространство между полуразрушенными домами плотно простреливалось. И это было видно даже визуально, по трассерам.

"Тачанка" остановилась; водитель не знал, что ему делать дальше. Может, струсил. Во всяком случае, ехать вперед, пытаться проскочить к перекрестку под чужим огнем, он явно не собирался.

Из окон спортзала выбрались еще трое или четверо – эти побежали к "роверам".

Пальба вдруг разом стихла. Оборвалась так же резко, как и началась. Не слышно было ни стука крупнокалиберных пулеметов, ни автоматных очередей, ни даже щелчков одиночных выстрелов.

Из динамика автомобильной рации – Филин, забравшись в салон, включил ее на прием – звучали возбужденные и, как могло показаться, торжествующие мужские голоса. Возле соседнего джипа совещались о чем то Саныч и Мыкола, к которым присоединился Салех. Вышел из машины и Марат... У этого чемоданчик со спутниковым телефоном – похоже, они сейчас попытаются установить с кем то связь.

С шипением взлетела в небо зеленая ракета – совсем рядом, как показалось, от перекрестка! За ней – вторая! Спустя несколько секунд с северо запада, примерно от переезда, который они проезжали, ответили – двумя "зелеными"!..

И тут же в мертвенно зеленое небо понеслись сигнальные ракеты – еще! еще! и еще! С юга, от Христианского кладбища... Откуда то еще из старого города... От цитадели... Опять зеленые ракеты – со стороны центрального вокзала!.. Теперь с запада!.. Откуда то из новостроек, из Нового Алеппо... С севера, откуда они приехали – целая россыпь сигнальных ракет! Еще ближе к ним взмыли "сигналки"! Вновь с западного направления, из соседнего района Ашрафи!.. И, наконец, сразу несколько сигнальных ракет отстрелили из своих ракетниц те, кто расположился в соседних кварталах этого же района Шах Максуд...

Только южные и восточные районы этого древнего – одного из самых древних на планете – города не отозвались на это светосигнальное шоу. Они, эти районы, заняты правительственными войсками или находятся под контролем "шабихи" – проправительственных отрядов самообороны...

У Ивана в какой то момент в буквальном смысле зашевелились волосы на голове.

Весьма зловеще это все выглядит – для тех, прежде всего, кто в данную минуту находится возле атакованной ими нынешней ночью школы.

Антон, как и многие другие боевики, крутил головой во все стороны, наблюдая за тем, откуда и сколько взлетело «сигналок».

– Все, шабздец! – пробормотал он. – Обложили со всех сторон!..

– Кто обложил? – спросил Козак, надеясь выпытать хоть какие то подробности. – Что за отряд или подразделение? Местная аль Нусра?

– Не похоже, – процедил присоединившийся к ним Филин. – Их бригада еще пару дней назад вышла из Халеба.

Козак достал из кармашка пачку сигарет. Не таясь особо – все небо залито зелеными и белыми огнями, – прикурил от презентованной ему зажигалки. Сделав пару затяжек, решил возобновить разговор, благо командиры все еще совещались у соседнего джипа.

– Может, это все не по нашу душу устроено?

– Ну да, конечно. – Антон сплюнул под ноги. – Мы, типа, случайно оказались в самом центре этого бордельеро ... Три наших тачанки уже сожгли! А может, и четыре. И все это, типа, "случайно"?!

– Мне показалось, что я слышал бой только на перекрестке, где оставили две тачки.

– Те, что были оставлены на первом повороте, не отвечают на вызовы...

Иван собирался порасспросить этих двух бойцов, что они думают о происходящем и что знают сами о текущей обстановке в городе. Но не успел – штабное совещание закончилось.

Салех трусцой побежал к своим единоплеменникам, поджидающим его у оставшихся у школы машин. Саныч озвучил для русскоязычных новый приказ:

– Возвращаемся обратно в здание! Занимаем круговую оборону! Достать из тачек весь боезапас! Исполнять!!

Все присутствующие мрачно смотрели на него.

Никто не бросался исполнять новый приказ.

Саныч, как показалось Козаку, потянулся к пистолету, крепящемуся не на поясе, а непосредственно в специальном отделении разгрузочного жилета.

Но затем его рука, лишь слегка коснувшись рукояти, забралась в другой кармашек "лифчика".

Достав пачку сигарет, он неспешно, как бы показывая, что у него то "Фаберже" стальные, что уж он то не дрейфит, размял сигарету и сунул ее в рот. Так же неспешно прикурил.

И лишь после того, как сделал глубокую затяжку, выпустив носом дым, сказал:

– Случились какие то "терки" между местными. Нас принимают не за тех, кто мы есть на самом деле...

Саныч вновь пыхнул дымом и тем же спокойным тоном продолжил:

– Сейчас эту тему перетрут большие люди. Зверей – отгонят. – Он бросил окурок под ноги. – Антон! Филин! И ты, Иван! Вы входите в здание первыми! И теперь уже не медлите – крысы могут накинуться в любую секунду и с любой стороны света.

Глава 12

Дамаск – Лагерь Хан Туман, провинция Халеб

Козакова не захотела идти в гостиницу; в третьем часу ночи она прилегла на диване. Антонов уходил куда то, но ненадолго. Вернувшись, занял ее место – он просматривал какие то материалы.

Сквозь дрему Анна услышала, как куратора по рации вызвал Игорь.

– "Яхонт", вас просит выйти на связь наш сирийский коллега! Он ждет ответа на своем дежурном канале!

– Добро, сейчас с ними свяжусь!

Антонов переключил имевшийся при нем портативный "Кенвуд" на канал, используемый местными коллегами. Разговор занял около трех минут. Говорили по арабски. Анна внимательно прислушивалась; к концу этого разговора она уже поднялась с дивана. Старший "гэрэушник" переключился на дежурную волну их группы и вызвал "Оникса".

– На связи! – отозвалась рация голосом Игоря.

– Поднимай наших! – распорядился старший. – Сейчас... – он посмотрел на часы, – сейчас десять минут пятого! В половине пятого, то есть через двадцать минут, на площадке с другой стороны комплекса сядет вертушка! Оружие, боекомплект, жилеты – все взять с собой! Я буду через десять минут! Действуй!..

Антонов отключил терминал. Вытащил из разъема флешку, сунул в карман и направился к выходу. Козакова бросилась к шкафу – за курткой. И успела нагнать куратора прежде, чем тот скрылся в кабине лифта.

– Куда это ты собралась? – хмуро поинтересовался старший.

– Я с вами полечу!

– Слышала, о чем мы говорили?

– Не глухая.

– Тогда не говори глупостей...

Они вышли из лифта и направились мимо охранника к запасному выходу. Пересекли площадку, вошли в здание "гостиницы".

– Ладно, проводишь нас до вертушки, но сама останешься здесь.

– Виктор, ты обещал!

– Не помню такого.

– Если ты меня не возьмешь с собой...

– Говорю же – это опасно.

Она схватила куратора за рукав. Можно даже сказать, повисла у того на руке; так что Антонову пришлось все же остановиться и выслушать ее.

– Или ты возьмешь меня в эту поездку... – Ее глаза сузились до размеров щелочек. – Или...

Она еще только придумывала этот самый "последний довод", искала самый веский аргумент, какой только может убедить этого властного, волевого человека, когда Антонов, вздохнув, сказал:

– Ладно, полетишь с нами.

Спустя примерно полчаса послышался стрекот вертолета.

Срываемые вращающимися винтами "Ми 8" воздушные вихри принялись трепать верхушки пальм на краю площадки. Край горизонта на востоке лишь чуть просветлел. Пилот, имеющий опыт ночных полетов и соответствующее оборудование, посадил машину точно в центр этой сравнительно небольшой площадки. Все члены небольшой команды Антонова, включая единственную женщину, одеты в камуфляж без знаков отличия. У двоих, а именно у старшего и у Козаковой, куртки специального кроя, из многослойной полиармидной ткани. По сути – бронеодежда. У четверых сотрудников под обычные камуфляжные бушлаты надеты "жилеты". В четырех объемистых сумках оружие, запасной боекомплект, суточный рацион и медикаменты для оказания первой помощи. У Антонова чемоданчик со спутниковым терминалом. И лишь одна Козакова не имела никакой ноши, ее руки были ничем не заняты.

С командой Антонова летели двое местных, это уже знакомые Анне сотрудники "Мухабарат". Но в отличие от прежних совместных поездок экипированы в армейскую форму и вооружены автоматическим оружием. И в отличие от прошлого раза, когда они в аэропорту сделали вид, что не знают Анну, теперь оба поприветствовали ее, хотя было видно по ним, что – удивлены.

Анна села рядом с Котовым и местными. Толя что то сказал ей, но из за грохота винтов она не расслышала, что именно. Тогда Котов, усмехнувшись – и, косясь на местных, не видят ли, – покрутил пальцем у виска. Анна в ответ показала язык, а потом стала глядеть через иллюминатор на проплывающие под ними огни еще не проснувшегося Дамаска...

Пребывая в своих мыслях, Козакова даже не заметила, как минуло час с небольшим. Вертолет сел на освещенную фарами нескольких бронемашин площадку. Все еще толком не рассвело – вокруг темно серая предрассветная муть.

Анна выбралась из "мишки" последней. Оказавшись в световом поле фар бронемашин, направленных на посадочную площадку, она на какие то мгновения потеряла из виду своих. Затем, разглядев на молочно белом фоне удаляющиеся от вертолета силуэты, бросилась нагонять ходко шагавших по гравию мужчин.

Плац, через который они шли от вертолета, густо усеян россыпями гильз. Справа виден остов сгоревшей бронемашины. Глухая, лишенная оконных проемов стена здания, к которому они подошли, вся испещрена, исклевана выбоинами от пуль и осколков. Анна переступила через клубок перекрученных окровавленных бинтов. По всему видно, что еще совсем недавно здесь шли жестокие бои.

Откуда то издалека, как ей показалось – с севера, доносится звук, смахивающий на стрекот швейных машинок. Похоже, там идет жаркий бой... Впрочем, Анна не была уверена, что она слышит, это именно звуки боя, а не шум в ее собственных ушах.

– Где мы высадились? – спросила она Игоря, не особо надеясь на ответ. – Что это за место?

– Военная база Хан Туман... – пропуская ее впереди себя в открытую дверь, сказал тот. – Мы сейчас в десяти километрах южнее Алеппо.

Антонов и один из прилетевших с ними сотрудников «Мухабарат» вошли в дверь штабного модуля. Остальные из их группы уселись на скамьях, расположенных в коридоре.

Анна попыталась было прошмыгнуть в дверь вслед за куратором, но тот развернул ее на пороге и легким тычком меж лопаток отправил обратно в коридор, закрыв затем плотно дверь. И все же Анна успела кое что разглядеть: двух офицеров САР, стоявших у стены, на которой закреплены карты города и провинции, и еще радиста в головной гарнитуре, переговаривающегося с кем то по рации...

Второй сопровождающий их в этой поездке сотрудник сирийских спецслужб отошел в сторону и стал о чем то тихо переговариваться с вышедшим из другой двери военным. Анна слегка толкнула локтем соседа слева. Когда Игорь повернулся к ней, она шепотом спросила:

– Что происходит? Из за чего поднялся этот переполох?

– Сегодня, около часа ночи, в Халеб с севера зашел мобильный отряд неустановленной принадлежности... – Игорь почесал кончик носа. – Его численность составляет от сорока до шестидесяти бойцов.

– И что в этом необычного?

– Как сообщили "слухачи", в эфире, на одном из каналов в УКВ диапазоне, примерно с двух часов пополуночи ведется интенсивный обмен на русском... Они меняют частоты, когда их начинают "глушить". Портативные рации используют для тактических переговоров, как это принято в спецподразделениях... Но их оборудование почему то не обеспечивает "скремблирования" – радиообмен в тактической сети ведется практически в открытую.

Анна несколько секунд смотрела на него, приоткрыв рот.

– Ага, – сказала она. – Вот оно что.

Увидев, что Игорь откинулся спиной к стене и смежил веки – вроде как собрался вздремнуть, пока начальство совещается, – Козакова вновь толкнула его локотком.

– Вы прервали рассказ в самом интересном месте! – свистящим шепотом сказала она. – Что происходит сейчас в Алеппо?

– Боевые действия там происходят, – открыв глаза, сказал тот.

– Вот и мне показалось, что с той стороны слышны звуки интенсивной стрельбы... Ну? Что еще можете сказать?

– Я могу немногое добавить, – покосившись на неуемную соседку, сказал Игорь. – Наблюдатели из числа местной "шабиха" донесли нашим коллегам, что отряд этот между часом и двумя часами ночи вошел в один из кварталов района Шах Максуд... И там, похоже, они с кем то серьезно сцепились.

Анна, вспоминая не столько карту, сколько собственные впечатления от поездок в этот древний город, задумчиво произнесла:

– Район Шах Максуд? Это, кажется, на северо востоке Халеба. Когда начался бой?

– В третьем часу ночи. Боестолкновения разной степени интенсивности продолжались и на тот момент, когда мы вылетели из Дамаска. Об этом сообщают наблюдатели "самообороны", и об этом же докладывали с контролируемых армией и полицией блокпостов в южной половине города.

– А как вы думаете...

– Давайте дождемся старшего, – оборвал ее сосед. – Все новости будут у него.

Дожидаться старшего пришлось не так уж и долго – Антонов пробыл в помещении штаба не более четверти часа.

Все дружно поднялись, взяли сумки с оружием и амуницией и последовали за ним. Когда выбрались из здания на плац, Виктор Михайлович остановил группу и коротко изложил ситуацию:

– Отряд численностью в сорок пятьдесят бойцов сейчас находится в полном окружении в здании одной из школ в квартале Шах Максуд. Среди них, судя по переговорам на УКВ, есть русские... Ну, или русскоязычные.

Антонов, как показалось Анне, многозначительно посмотрел на нее, после чего продолжил:

– Есть несколько, скажем так, странных моментов. Странных для наших коллег – уточню.

– О чем речь? – спросила Анна.

– Моментов таких несколько. Первое, на что стоит обратить внимание. Наблюдатели докладывают, что бой у школы носит довольно вялый характер. Оттуда временами слышны звуки спорадической перестрелки. В кварталах Шах Максуда сейчас сконцентрированы большие силы, говорят, не менее полутысячи бойцов! Однако решающего штурма все еще не произошло.

– Полста против пятисот? – задумчиво сказал Игорь. – Да они бы и часа не продержались...

– Саму эту школу разнесли бы по камешкам! – добавил Котов. – Из граников и крупнокалиберных!..

– У них тут типовые здания школ возводят из кубиков газобетона, – дополнила коллег Анна. – И только каркас ставят металлический...

– Вижу, вы меня поняли, – Антонов одобрительно покивал головой.

– Что еще рассказали местные? – спросила Анна.

– В город по всем практически дорогам и направлениям сейчас заходят крупные силы сразу нескольких батальонов и бригад "повстанцев". Передвижения эти отмечены в самых разных местах, доклады льются потоком! Это разношерстные подразделения: среди них есть как "джихадисты" из Аль Нусры, иностранные наемники, так и отряды местных, у которых сейчас что то вроде перемирия с проправительственными силами.

– Что, новая попытка захвата города?

– Не так все просто... Часть этих сил, не буду называть ту конкретику, что сообщили мне коллеги, выдвигаются непосредственно через контролируемые армией и "шабихой" кварталы и дороги.

– Такое уже случалось, – сказал Котов. – "Враг моего врага мой друг..."

– С ними, с отдельными полевыми командирами, даже имеется временная договоренность... Те сообщают по рации о своих передвижениях, они просят пропускать их беспрепятственно через блокпосты... Передвигаются небольшими группами, по двадцать тридцать бойцов, своим транспортом и даже пешим порядком. Общее количество боевиков разных мастей и различной принадлежности, заходящих непосредственно в северные и восточные районы Алеппо, увеличивается с каждым часом.

– Вот так или примерно так в девяносто шестом боевики просачивались в Грозный, – хмуро сказал Котов. – И чем это кончилось, хорошо известно.

Антонов посмотрел на часы, Оглянулся, что то высматривая на площадке. Спустя короткое время он продолжил:

– Но и это пока еще цветочки... С севера, от турецкой границы, от "Кемп Килиса", где сосредоточены лагеря боевиков, склады и пункты боепитания на Халеб по основной трассе движется большая колонна транспорта. Наблюдатели докладывают, что она растянулась так, что многие машины едут по боковым дорогам... Еще одна колонна катит с северо востока, тоже от границы.

– Это где ж их всех хоронить? – Котов зло сплюнул под ноги. – Уже столько положили здесь крысиного отродья?!

– Сирийские коллеги не могут пока даже примерно оценить количество живой силы, стягивающейся к городу. Говорят, такого они не видели с прошлого лета, когда "крысы" в первый раз брали Халеб.

– Почему бы местным не поднять авиацию? – вновь подал голос Котов. – И не нанести "ракетно бомбовый"?! Эта свора сама подставляется под удар!

– Не наше дело... Это – во первых. Во вторых, в районах севернее Алеппо авиацию стараются не задействовать, учитывая близость турецкой территории и прочие моменты.

– Вот потому то "крысы" так нагло себя и ведут.

– Тут вот что еще интересно... имею в виду, интересно для нас. – Антонов оглядел собравшихся вокруг него коллег. – В северных пригородах зафиксированы стычки между отдельными отрядами. Интенсивность боестолкновений нарастает. Так, в районе Ашрафи, это неподалеку от кварталов района Шах Мансур, по некоторым сведениям, с пяти утра идет сильный бой.

– Между кем и кем? Уже известно?

– Между постоянно базирующимся там "курдским" батальоном, фактически ополчением, и передовым отрядом втягивающейся в город с севера, от КПП Анадан "халебской" бригады аль Нусры. Курдов кто то поддерживает, вроде бы это местные из "свободной армии"...

– У них давние терки с моджахедами.

– Именно бойцы местной бригады "Свободной армии Сирии", по данным наших коллег, и обложили отряд, в составе которого имеются русскоязычные боевики. Тот самый отряд, о котором мы должны собрать максимум информации... Но, как я уже сказал, активных действий они почему то не предпринимают.

Антонов кивнул в сторону катящих в их сторону через плац двух бронемашин.

– Я попросил коллег подбросить нас как можно ближе к месту событий. Кстати... – Он посмотрел на Козакову. – Кстати, нашли того мужчину, о котором ты мне говорила... Все, что сказала беженка, подтвердилось!

– Вот! – Анна довольно улыбнулась. – И от меня есть польза!

– Мы сейчас отправимся в тот район, где этот сирийский товарищ командует отрядом "шабиха". Когда прибудем на место – ни слова по русски! Общение сводим до минимума, все разговоры только на арабском!..

Чихая сизоватыми дымками выхлопов, возле них остановились две "БМП 3". На бортах бронемашин видны пятна свежей краски. Задержка в несколько минут тем и вызвана, что водителям механикам приказали замалевать эмблему их воинской части...

Сотрудники ГРУ, включая Антонова, дружно раскатали шлем маски. Заметив выражение лица Козаковой, куратор махнул рукой:

– Добро, отправитесь с нами! – Он перевел взгляд на Котова. – Загружайтесь во вторую бронемашину! Когда приедем на место, не отпускайте от себя Анну Алексеевну ни на шаг.