Текст книги "По дороге в Дамаск (СИ)"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Алеппо. Район Кади Аскар

Небольшая колонна покинула армейскую базу «Хан Туман» в половине восьмого утра. Бронемашины, а также присоединившиеся к ним на выезде джип и грузовик с отделением сирийских «коммандос» поначалу шли ходко; но когда въехали в городские кварталы, скорость заметно упала. Сквозь рокот двигателей и лязг траков порой слышались тревожные звуки. И это явно были звуки стрельбы, то стихавшей, то превращавшейся в один сплошной треск...

Кто то из сирийцев – а с ними в тесном десантном отделении были еще двое местных, эти расположились с левого борта – передал Анне каску, а Котов помог "боевой подруге" ее надеть. Иногда бронемашина кренилась; порой, когда водитель механик резко останавливался, Анну и остальных "пассажиров" швыряло к перегородке.

Без синяков вряд ли обойдется, но она сейчас об этом даже не думала. Это ведь далеко не первая ее поездка на "броне"... Работая еще под личиной журналистки, она не раз передвигалась на броне в компании с тем же Котовым и некоторыми российскими коллегами, или волонтерами, под защитой и присмотром военных и полицейских – по освобожденным от "повстанцев" кварталам Хомса, Идлиба и того же Алеппо.

Остановились...

Снаружи послышались негромкие голоса; говорили на местном диалекте "шави". Котов передал кому то, кто находился снаружи, тяжелую сумку. Кое как протиснулся через одну из двух кормовых дверок. Затем, ухватив спутницу за рукав куртки, помог и ей выбраться из чрева бронемашины.

Здание, во двор которого – через пролом в стене – вкатила их небольшая колонна, несет на себе, на своих стенах следы недавних боев. Однако в отличие от других строений, которые с ним соседствуют, разбитых, разрушенных почти до фундамента, в этом здании уцелел не только каркас, но и межэтажные перекрытия. С тыльной стороны сохранились даже оконные рамы.

Бронемашины высадили группу Антонова у пандуса, через который они, сопровождаемые двумя отправившимися с ними в эту поездку сотрудниками сирийской спецслужбы, вошли внутрь здания. В первые мгновения само это здание казалось вымершим – вокруг не видно ни одной живой души. Но затем, словно соткавшись из утреннего тумана, как бы оправдывая данное им название , появились сразу несколько человеческих силуэтов – это бойцы местного отряда самообороны.

К Антонову, безошибочно угадав в нем старшего, подошел мужчина лет сорока. Темное, словно вырезанное из мореного дуба лицо. Тронутые ранней сединой виски; напряженный взгляд, резкие темные тени под глубоко запавшими глазами. Одет, как и его бойцы, в изрядно ношенный камуфляж, на голове армейская каска. На правом рукаве повязка с красной, белой и черной полосками и двумя зелеными звездочками – цвета национального флага САР. В нагрудном кармашке разгрузочного жилета портативная рация «Кенвуд», на поясе – кобура с пистолетом.

Сириец поприветствовал только что прибывшую компанию взмахом руки. Затем, глядя уже на старшего группы, негромко сказал на "шави":

– Меня зовут Фарук. Меня предупредили о вашем появлении. Я и мои люди полностью в вашем распоряжении, дорогие друзья.

– Называйте меня – "Ансар" . Это мой заместитель – "Садык", – Антонов указал на Игоря. – А это... – его взгляд переместился на единственную в их компании женщину, – это – "Хидайя" .

Остальных членов группы "Ансар" представлять не стал. Он и смуглолицый мужчина обменялись крепким рукопожатием. Фарук также дружески обнялся с одним из сопровождавших группу Антонова сирийцев. Адресуясь гостям, сказал:

– Мы находимся в здании офтальмологического центра. Наш объект, к счастью, сегодня не обстреливают.

Затем жестом показал на лестницу.

– Ну что, поднимемся на один из наших наблюдательных пунктов? Будет лучше, если вы увидите все своими глазами.

Следуя за старшим отряда «шабиха», Антонов и трое его сотрудников – двое охранников остались дежурить у лестницы – поднялись на четвертый этаж здания. Пройдя по коридору, они вошли в какое то помещение, находящееся в торце этого здания. Теперь уже отовсюду, со всех сторон, как показалось Анне, доносились гулкие хлопки, треск выстрелов, отдающиеся эхом в ближних кварталах басовитые очереди крупнокалиберных пулеметов... Все эти звуки здесь намного, намного слышнее, чем когда они были еще внизу. Могло даже показаться, что бой идет совсем рядом, что они находятся в самом эпицентре развернувшегося в городе сражения. Но это было обманчивое впечатление; отчасти это была игра собственного воображения, это был сигнал, даваемый подсознанием – «убирайся отсюда, здесь опасно оставаться...»

В углу, на куске брезента, накрывшись бушлатом, крепко спал какой то боец – он явно привычен к такого рода звукам. В глухой, без оконных проемов стене проделаны несколько дыр или брешей. Возле одного, большего размера отверстия, поставленный на сварную треногу, стоит пулемет ДШК со свисающей в патронный ящик набитой патронами лентой. У другого отверстия, размерами несколько меньше, расположился – не без комфорта, сидя на стуле – вооруженный биноклем боец.

– Это наши друзья, – войдя в помещение, сказал Фарук. – Они хотят посмотреть на окрестности... Как обстановка, Джамиль? Снайперы не донимают?

– Сегодня снайперы по нам не работают. За весь день в нашу сторону пока вообще не было ни одного выстрела.

– Что происходит возле школы?

Черноволосый парень поднялся со стула. Не без любопытства оглядев визитеров, сказал:

– Примерно час назад "белоголовые" пытались проникнуть в это здание с западной стороны. Но выступили малыми силами, и их легко отбили.

– Значит, это была очередная "разведка боем", – Фарук взял у него бинокль. – Или имитация атаки...

Он повернулся, чтобы передать бинокль старшему той группы, что прибыла на объект. Но в этом не было необходимости: один из сотрудников "Ансара" достал из сумки три чехла с биноклями и раздал своим коллегам.

Антонов уселся на освободившийся стул и стал разглядывать в бинокль через отверстие в стене лежащие впереди городские кварталы. Анна и Игорь расположились по обе стороны от него – здесь тоже имелись в стене отверстия, вполне пригодные для их нынешнего занятия.

Все трое, а также Фарук, расположившийся у бреши пулеметного гнезда, прикипели к окулярам своих биноклей. Анна, стоило ей увидеть знакомые очертания городских кварталов, без труда сориентировалась. Здание офтальмологического центра, на верхнем этаже которого они сейчас находились, расположено в районе площади Кади Аскар. По левую руку лежат кварталы Старого города с узенькими кривыми улочками; хорошо видна восточная стена полуразрушенной Цитадели. Справа, несколько под углом, тянутся постройки районов Сахур и Ханану. Впереди, примерно в километре, видны двух– и трехэтажные коробки, лишенные окон и дверей, зачастую стоящие с развороченной крышей, а также остовы зданий – это и есть городской район Шах Максуд.

– Где находится школа? – негромко спросила она. – Не могу пока найти...

К ней подошел Фарук.

– Видите вьющийся к небу дым, уважаемая Хидайя? Рядом – здание песочного цвета...

Анна еще раньше заметила тянущийся к неприветливому, свинцового оттенка утреннему небу дым, распадающийся на отдельные темные и сизоватые лоскуты, которые ветер гонит в противоположную от них сторону. Теперь, ориентируясь на подсказку, она наконец увидела "Г образной" формы строение с плоской крышей – действительно, что то горит – коптит, вернее – с той стороны здания, что смотрит на север.

И еще на одно обстоятельство она обратила внимание, разглядывая через десятикратную оптику лежащие впереди кварталы района Шах Максуд. По внутриквартальным улицам к строениям, соседствующим со школой, выдвигаются, группами и поодиночке, какие то люди. Туда же, сворачивая с боковых улиц квартала, едут пикапы с тяжелыми пулеметами и несколько "барбухаек", чьи кузова набиты явно не мирным людом...

– А что там горит? – спросила она.

– "Белоголовые", должно быть, подожгли транспорт тех, что засели в школе, – сказал парень, который дежурил на этом НП. – Было несколько выстрелов из гранатометов...

Некоторое время пожаловавшие на НП люди в масках и камуфляже молча разглядывали в бинокли окрестные кварталы.

Увиденное, надо сказать, впечатляло. Апокалиптическое зрелище...

С севера доносилась густая канонада. Километрах в пяти от них, где то на северной и северо восточной окраинах, шел интенсивный бой. В небе сразу в нескольких местах густые клубы дыма. Со стороны шоссе Алеппо Ракка и радиальных выездов тоже слышна частая пальба. Повсюду видны следы разрушений; хаотически разбросаны остатки городских строений; над древним городом, почти сливаясь с ним, тяжелое, как могильная плита, свинцовое небо.

Анна облизнула сухие губы.

Захотелось попить воды, хотелось промочить горло...

Но она побоялась спросить воды – опасалась, что Антонов ушлет ее отсюда, что он прикажет Котову и ей спуститься вниз и ждать его и Игоря там, в относительно безопасном месте.

Заработала рация Фарука. Он коротко ответил тому, кто вызывал. Вскоре в помещение вошел – вбежал вернее – какой то чумазый мальчуган. В отличие от взрослых, он был в одежде мирного времени. Вот только одежда эта – надетый на нем спортивный костюмчик и серая плащевая куртка – была настолько грязной, пыльной, изодранной, что ее иначе, как лохмотьями, и не назовешь.

Все обернулись к нему. Фарук, улыбнувшись, потрепал парня по отросшей шевелюре.

– Это мой сын Базиль, – сказал он. – Я посылал к школе нашу разведку. Они только что вернулись...

– Я один вернулся! – выпалил парнишка. – Двое наших остались!.. – Он вытащил из кармана "Кенвуд". – У меня рация есть, я умею ею пользоваться! И стрелять я умею... – Он коснулся рукояти ДШК. – Даже из этого стрелял!!

– А вот хвастаться нехорошо, – строго сказал отец. – Базиль, наших друзей интересует все то, что происходит в школе в Шах Максуде! В самой школе и вокруг нее! Рассказывай, что вы там увидели и что слышали...

Анна, глядя на Базиля, попыталась представить, что сейчас подумала бы мать этого парнишки, та женщина, с которой она летела из Латакии в Москву на самолете МЧС. Ужаснулась бы, наверное. Двенадцатый год мальчугану, а он уже рискует жизнью, он выполняет какие то задания, он часть этого сражающегося города, он – дитя войны.

Этот парнишка, будучи ребенком от смешанного брака, остался с отцом, командиром отряда самообороны. Он живет полной опасностей и невыносимых жестокостей жизнью, забыв о том, что существует где то другая, мирная жизнь. Та жизнь, в которой дети его возраста ходят в школу, носят чистую одежду, играют со своими сверстниками, а не прячутся по подвалам во время обстрелов и не берут в руки оружие в своем нежном возрасте...

Думая об этих сложных, драматических вещах, она пропустила почти всю целиком первую часть рассказа этого юного разведчика. И включилась лишь тогда, когда Антонов стал задавать мальцу вопросы.

– Так ты, Базиль, пробрался в само здание школы? – несколько недоверчиво, как показалось даже Козаковой, спросил "Ансар". – Я правильно тебя понял?

Пацан провел рукой по чумазому, в копоти и пыли лицу, отчего оно чище не стало.

– Я не вру, – сказал он. – Я там был!

– Мы тебе верим... Но хочется знать, как ты туда попал?

– Сначала, как и везде ... через "хода". А потом по этой... – он замялся, подыскивая слово.

– По коллектору канализации, – подсказал отец. – У нас тут, – пояснил он присутствующим гостям, – весь город с древних времен изрыт ходами и колодцами. Ну а за последний год этих дыр и переходов между домами и кварталами сильно прибавилось.

– Понятно, – сказал "Ансар". – И что ты видел, Базиль? Что видел возле школы и что слышал?

– Я был в самой школе! Там много убитых, – принялся рассказывать малец. – Женщины... дети... старики... Они всех там убили!

– Это те, кто захватили школу этой ночью?

– Да – они!

– Кто эти люди? И на каком языке говорят?

– Кто они такие... я не знаю. Одеты все в камуфляж... – он коснулся чумазой рукой обшлага куртки, надетой на Анне. – Вот такой... или похожий. Половина или чуть больше говорят на нашем языке.

– На "шави"? – решил уточнить "Ансар".

– Да, эти "крысы" говорят на нашем языке.

– А другие из этой группы?

– Эти говорят на русском, – шмыгнув носом, сказал пацан. – И некоторые на нем... сильно ругаются! Разные нехорошие слова говорят.

– А ты что, знаешь русский?

Пацан широко улыбнулся, продемонстрировав белые ровные зубы.

– Яка гарна краля! – ухватив "Хидайю" за рукав, выкрикнул малец. – Та шоб я здох, як я збрехав!..

– Хватит, Базиль! – остановил его отец. – Это не те слова, что говорят в приличном обществе!

Посмотрев на женщину, Фарук виновато улыбнулся.

– Моя жена... и мать Базиля, она родом из Украины. Так что он немного говорит по русски и по украински. Ну, а понимает почти все.

Анне стоило большого труда не проговориться, не сказать этим двум всей правды – что она летела с Марией одним самолетом и что именно жена Фарука и родная мать этого парнишки дала ей повод для этой их встречи.

– Какой умный у вас сын, – сказала она, улыбнувшись сквозь слезы и радуясь, что на ней надета шлем маска. – И как хорошо он говорит на разных языках...

– О чем между собой говорят эти "русские"? – спросил "Ансар". – Ты слышал их разговоры, Базиль?

– Слышал... через эту... вентиляцию! И еще там есть дверь из подвала в спортзал, они о ней ничего не знают.

– А они тебя не заметили?

– Меня? – парень вновь шмыгнул забитым пылью носом. – Меня? – он звонко чихнул. – Неа... Если бы увидели, то убили бы.

Анна, достав из кармана носовой платок, протянула его мальчугану. Тот, громко высморкавшись, удивленно сказал:

– Хорошо... Как хорошо пахнет!.. У мамы были похожие духи.

– Оставь его себе, – сказала Козакова. – И, пожалуйста, продолжи свой рассказ.

Несколько минут они слушали сбивчивый рассказ парня, который вместе с двумя такими же подростками побывал в квартале Шах Максуд. И не просто побывал там, в самой гуще концентрирующихся в этом районе с ночи боевиков из «ССА», но проник через подземные коммуникации в осажденную ими школу...

Парень стал называть имена боевиков, засевших в школе, или их прозвища, которые ему стали известны из подслушанных им разговоров между ними же.

– Старший у них – Саныч... Еще Мыкола есть такой...

Антонов и Козакова быстро переглянулись.

– Мыкола?

– Может, и он старший. Его тоже там все слушаются... А еще... Антон... Филин... Мурат...Толстый... Иван...

– Базиль, что ты только что сказал? – Антонов присел возле него на корточки. – Ты назвал имя Иван?

– Ну да, Иван. Есть у них там такой...

– Ты видел его? Хотя бы мельком?

– Не знаю. Вряд ли. Я же только слушал, а высовываться – побоялся.

– Что еще про этого Ивана можешь сказать?

– Их старший все время в переговорник кричит – "держите Ивана!" "следите за Иваном в оба!..", "смотрите, чтобы не убежал!.."

Антонов вновь обменялся с Козаковой многозначительными взглядами – через щели украшающих их головы шлем масок.

– А женщины среди них есть?

– Есть... Одна женщина точно есть!

– А что про нее скажешь? Она по русски говорит? Или по арабски с ними разговаривает?

– Я ее саму не слышал.

– Понятно.

– Но слышал, как их старшие говорили про какую то Наташу...

– Наташа, значит, ее зовут?

– Так они ее между собой называли.

– А что говорили про нее?

– Старший...тот, что зовется Саныч, в рацию кричал: "Мыкола, закройте Наташу в подвал!.. У меня людей не хватает, чтоб еще и ее охранять!.."

И вновь, в который уже раз, гости обменялись многозначительными взглядами.

– Еще что слышал?

– Кто то из них, не знаю точно, кто, кричал в коридоре первого этажа... Кричал, значит, такое примерно: "Мыкола! Давай их застрелим! Или в подвал закроем!" И еще другой кто то крикнул: "Надо что то делать с ними, а то троих людей отвлекаем на охрану!.."

– А что этот Мыкола сказал?

– Сказал, чтобы Наташу закрыли в подвале. Чтобы этому... Ивану... дали оружие. И какому то Филину по рации приказал, чтобы тот, если кто то попытается сбежать, стрелял сразу! Сказал, чтобы убивали всякого, кто без команды выберется из этого здания.

Парень вытер нос платком, заботливо сложил его, спрятал в карман.

– Я, как про подвал услышал, подумал, что надо уходить! А то могли меня там застукать!

– Правильно мыслишь, Базиль, – одобрительно произнес "Ансур". – Важно не только добыть сведения, но еще и вернуться с ними живым и невредимым.

– Я приставил к дырке щит, – малец показал руками, как это было сделано, – чтоб не обнаружили, значит, "ход"! А сам полез обратно...

На этом месте рассказ героического мальчугана был прерван звонком, принятым через спутниковый терминал. Двое из четырех гостей вышли в коридор. Игорь открыл защитный кейс. После обмена репликами с дежурным по отделу Двенадцать бис Антонов принял решение ответить на этот звонок.

– Я могу поговорить с мистером Антоновым? – прозвучал в трубке спутникового телефона металлический голос на английском. – Это срочно!

– Слушаю вас. Представьтесь только, пожалуйста!

– Меня зовут... Anonymous.

– А! Понял...

– Мы с вами говорили недавно... по одному щекотливому делу.

– Чего вы хотите, господин Аноним?

– Вы знаете, чего. Денег. Сумма вам известна...

– Содержание прежнего нашего разговора я помню. Скажите что нибудь новое.

– Именно для того и звоню вам... Деньги нужны уже сейчас .

– Что? Вы же сказали в прошлый раз, что на сбор выкупа отводится неделя времени?!

– Я – посредник. Переводите деньги, мистер Антонов. В противном случае эти люди его убьют .

– Пока что удалось собрать... пять миллионов примерно. И, между нами, даже это чрезмерная цена за тот товар, что предлагается.

– Вам следует заплатить десять миллионов задатка. Банковским переводом.

– Но...

– Не позднее двух часов пополудни по "Гринвичу" эти деньги должны быть на том счету, что вы получите через мэйл. Остальные детали я сообщу, когда будет осуществлена банковская проводка. Вы меня слышите?

– Да. Но я должен услышать его голос. Я должен убедиться, что Иван Козак – все еще жив.

– Ну что ж, – после паузы раздался чуть искаженный скремблером голос. – Это деловой подход. Через несколько минут вам перезвонят и дадут с ним поговорить.

– Через "несколько минут"? Давайте... через два часа! У меня неотложное дело, я не смогу говорить.

– Через час, мистер Антонов! И ни минутой позднее!..

– Желательно через два часа.

– Слушайте, что говорю! Ровно через час вам перезвонят! Учтите, если не переведете к указанному времени десять миллионов долларов США, то даже я ничем вам не смогу помочь...

– А если я не успею перевести сегодня "задаток"?

– В этом случае человека по имени Иван Козак не станет – его убьют.

Глава 14

Квартал Шах Максуд

Иван сидел на полу в какой то классной комнате, прислонившись лопатками к стене.

Глаза, нос и уши забиты пылью и пороховой гарью. Антон сидит в нескольких шагах напротив него, в простенке, устроившись на обломке школьной парты. Филин находится в другой стороне помещения: он высматривает что то через одну из брешей, имеющихся во внешней стене здания.

– Жуть... – пробормотал снайпер. – Еще зверей нагнали... Готовятся к чему то! – Филин оторвался от снайперского прицела. – Антоха, хочешь глянуть?

– Хрена мне на них смотреть, – угрюмо сказал второй боевик. – Насмотрелся за день.

– Две тачанки уже вплотную к самим этим домам подогнали! Совсем оборзели... Может, шмальнуть из подствольника?

– Они в ответку так "шмальнут", что от нас мокрого места не останется.

– Они наши тачки пожгли!

– А как ты думал? Удивляюсь, что так долго тянули с этим.

– Не... ты только глянь! – зло пробормотал Филин. – Поставили "станкач" в переулке! В открытую "тапочники" уже ходят!

– Не обстреливают пока особо, и на том спасибо! Не хрен их провоцировать, Филин.

Козак, слушая этот обмен репликами, криво усмехался. Странная у них тут "война". Те, кто осадили еще ночью эту школу в Шах Максуде, действовали именно что – странно.

Из осажденной школы "белоголовые" никого не выпускают...

Еще ранним утром по приказу Саныча амир Салех погнал двух своих к машинам. Один забрался в "тачанку", другой в оставшуюся легковушку. Должно быть, старшие хотели проверить, плотно ли оцеплен этот район. И нет ли возможности хоть кому то из них просквозить по одной из боковых улиц и вырваться за "флажки".

Очень скоро выяснилось, что держат оцепление плотно, обложили вкруговую, на машине точно не вырваться.

Стоило этим двум транспортам отъехать от здания школы метров на сто примерно, как из ближних зданий ударили выстрелы! Да что там говорить: на эти тачки обрушился шквал огня!.. Их попросту разнесли – в клочья.

И даже по этим закопченным продырявленным ошметкам продолжали палить, пока от выехавших от школы "разведмашин" не осталось практически ничего .

Но и реальных – а не имитационных – действий против тех, кто засел в школе, пока, по сути, не было. Округа кишмя кишит «белоголовыми». У многих боевиков не только автоматы, но и гранатометы «РПГ 7». Иван видел это своими глазами. Крупнокалиберные пулеметы у них тоже имеются: как ручные, так и установленные на «тачанках» и грузовиках.

Даже учитывая соотношение сил, а оно составляет один к десяти, – может, уже и один к двадцати – и то, что для защиты всего периметра у окруженных элементарно не хватает сил, командиры "белоголовых" давно должны были отдать приказ на штурм.

Или просто разнести это школьное здание, вместе с укрывшимися там бойцами.

Но такого приказа не последовало, и такой сценарий, напрашивающийся, казалось, сам собой, пока что не был осуществлен.

Почему? Почему они себя так ведут?

Может, они не в курсе, что весь "мирняк", находившийся в этой школе, превращенной в центр временного размещения, был убит еще прежде? И что никого в живых из этих стариков, женщин и детей не осталось?

Может, амир Салех – или Саныч – связался с их старшими и пригрозил, что в случае штурма окруженного "белоголовыми" из местной бригады ССА школьного здания будут убиты все заложники (которые на самом деле уже все мертвы)?..

Может, и так. А может быть, причина странного поведения боевиков, этой странной нерешительности их командования, объясняется вовсе не заботой о заложниках, а кроется в чем то другом.

В помещении раздался негромкий щелчок! Мягко, почти бесшумно скользнул затвор, выбрасывая гильзу на пол.

– Есть! – процедил Филин, продолжая что то высматривать в оптический прицел. – О от крыса... сбежать решил!

– Крыса чья – чужая? – спросил Антон.

– Наш... Из окна выпрыгнул!.. Ну, я его и хлопнул .

– Люди Салеха почти все уже разбежались, – угрюмо сказал Антон.

– Двоих я застрелил... Суки! – выругался Филин, продолжая смотреть куда то во двор. – Чуют, твари, что скоро штурм начнется!

– И вас всех тут положат! – напрягая голос, сказал Иван. – Покромсают на куски! В кровавый фарш порубят!!

– Что ты гонишь? – обернувшись, сказал Филин. – Почему это – "вас"? А тебя?! Одного тебя, что ли, не тронут?

Иван решил пойти ва банк. Когда он заговорил, слова, казалось, царапали его пересохшее горло.

– Только я один точно знаю, из за чего весь этот кипиш ...

– Ну? Говори!

– Антон! – глядя на другого боевика, который тоже теперь уже внимательно прислушивался, сказал Козак. – Вот ты почему на меня накинулся с ножом? Только честно!

– Мне сказали... – Антон облизнул покрывшиеся коростой губы. – Мне сказали, чтоб я пуганул тебя.

– Только лишь "пуганул"?

– Именно. Я не собирался тебя резать ... Сказали, что тебя надо слегонца опустить . Ну, чтобы ты не борзел и знал свое место.

– Ну что – пуганул ?

Антон, поставив «калаш» между коленями, потрогал ладонью голову – уже не только нашлепка, укрепленная поверх ссадины, стала серой от грязи и пыли, но и вся его голова, и все его лицо посерели.

– Иван... Говорю тебе, что не собирался из тебя кишки выпускать!

– Ну так и я... А мог бы и насмерть убить... еще там, у летней кухни.

– К чему ты клонишь? – спросил Филин. – Что за хрень?

Но Козак теперь смотрел уже только на Антона. И обращался он тоже только к нему одному.

– Те, кто нас тут осадили, – он кивнул в сторону окон, – они, друг мой, не пугают ! Они тут не для того, чтобы шутки шутить.

– А для чего?

– У них задание есть...

– Откуда знаешь?

– Знаю.

– Откуда знаешь? – повторил вопрос Антон, перекладывая "сучку" на сгиб левого локтя. – Колись, давай! Хочу понять, что происходит и почему мы попали под раздачу!..

– Они за мной сюда пришли. Вернее... за нами , – поправился Иван. – За мной и за той женщиной, что назвалась Наташей.

– Да ну? Ты гонишь?! А зачем... на кой вы кому то сдались?

– Рассказывать длинно – нет времени. Если коротко – деньги. Большие деньги.

Заметив, как что то дрогнуло в лице Антона, Иван продолжил:

– Вас по любому должны были убрать . Как тех "митовцев", что вы застрелили на дороге возле границы. Как того охранника, что был убит на другой дороге – в Северном Кипре... Не здесь, так на ферме. Не там, так в другом месте. Не сегодня, так через пару дней или через неделю... Но в живых вас все равно бы не оставили.

– Ты говоришь, у тебя есть план? – щуря глаза, спросил Антон. – Ты знаешь, как отсюда можно выбраться?

– У меня есть задумка. Мне понадобится помощь. Шансы – пятьдесят на пятьдесят. Но если продолжать сидеть тут, то можно дождаться, когда эта свора ринется в школу и порвет всех в кровавые клочья.

– Козак, если ты не заткнешься, я тебя сам пристрелю! – зло сказал Филин, поднимаясь на ноги и кладя руку на поясную кобуру. – И мне...

Ударила автоматная очередь, отдавшись звоном в ушах! Иван увидел, как снайпера отбросило к стене; он сполз по ней, оставляя на испещренной выбоинами поверхности свой последний в жизни кровавый след...

– Антон, наручники! – хрипло крикнул Козак. – Быстро!!

Тот бросился к нему; через несколько секунд браслеты, звякнув, упали на пол.

– Что дальше? – спросил Антон, помогая ему встать на ноги. – Давай... теперь ты командуй!

– Мне понадобится спутниковый терминал! Но сначала – оружие!

Он метнулся к тому месту, где устроил свою последнюю "лежку" снайпер их группы – Филин.

– Антон, следи за дверью!

Иван быстро подобрал с пола автомат Филина, снаряженный сдвоенным рожком. Вытащил из кобуры "глок", сунул его в карман куртки. Затем из кармашка жилета убитого Антоном снайпера взял рацию: она, к счастью, оказалась исправной, она не пострадала от выпущенной по ее прежнему хозяину автоматной очереди.

Вдруг рация – уже оказавшись в его руках – ожила, заговорив голосом Саныча:

– Второй пост, ответьте!

Козак, повернувшись к замершему у двери боевику, жестом показал, чтобы тот ответил на вызов.

– На связи второй пост!

– Антон, ты?

– А кто ж еще.

– Как у вас обстановка?

– Крысы, кажется, готовятся к новому штурму!..

– Это вы там палили из автомата?

– Да, разок зарядил по зданию напротив... Чтоб "тапочники" не борзели.

– Филин, а ты чего молчишь?

– Он уселся нужду справлять, – сказал Антон в рацию. – Только что подстрелил одного из людей Салеха, тот хотел перебежать к "белоголовым"!

– Вот что, Антон! Бери за шиворот этого... Ивана! Он в наручниках?

– Да, в браслетах!

– Тащи его ко мне, в штабную комнату!

– Э э... Зачем?

– Дело к нему есть! Так что веди его сюда, и быстро! А Филин пусть на посту останется!

– Добро, Саныч, сейчас приведу его к вам!

Закончив переговоры со старшим, Антон вопросительно посмотрел на подошедшего к нему Козака.

– Чё будем делать?

– Кто еще там с Санычем?

– Марат... Может, и Толстый с ними.

– А где Мыкола?

– Он на втором этаже. С ним еще семеро наших и кто то из людей Салеха.

– У кого из них сейчас спутниковый телефон?

– У Саныча... Я видел, как он с кем то по нему переговаривался.

– Нам понадобятся спутниковый телефон и более мощная УКВ рация! – быстро сказал Козак. – Выгляни в коридор!

Антон, открыв дверь, высунул голову... Затем, выбравшись в коридор, из которого убрали трупы, перенеся их в спортзал, поманил за собой Козака.

– Заходишь первым! – шепотом сказал Иван. – Вали всех, кроме старшего!

– А Саныч?

– Этим я займусь сам.

Они двинулись по коридору, держа оружие наготове. Миновали вестибюль; вскоре свернули за угол, оказавшись в другом школьном коридоре. Пригибаясь, чтобы не отсвечивать через лишенные рам оконные проемы, двинулись в дальний его конец.

Подойдя к приоткрытой двери, на короткое время замерли...

Из помещения доносились мужские голоса. Говорили на английском... Один голос принадлежал старшему их группы. Второй... второй имел какое то странное металлическое звучание. Как будто Саныч говорил сейчас с роботом.

Козак, уловив заминку в действиях своего новоявленного напарника, подтолкнул его к двери. Антон рванул ее на себя, открывая на всю ширину! Оскалив зубы, вскинул автомат и прямо с порога принялся садить в кого то, кто находится в этом помещении!.. Сквозь бьющие по перепонкам звуки выстрелов из комнаты донеслись грохот, треск, чьи то крики!..

Иван почти втолкнул "напарника" в комнату! На полу лежал кто то из бойцов – этого завалил Антон!

Козак выстрелил из "глока" во второго боевика!

Тот, уже подраненный автоматной очередью, упал грудью на подоконник, свесив руки и голову наружу...

Саныч стоял у дальней стены с поднесенной к уху трубкой спутникового телефона. Лицо его сделалось мертвенно бледным...

Козак, держа его на мушке трофейного "глока", процедил:

– Одно неверное слово или действие – пришью!! А сейчас положи трубку на стол!

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем тот подчинился.

– Антон! – не оборачиваясь, сказал Козак. – Встань в дверях и следи за коридором!

– Вот же, дураки! – угрюмо сказал Саныч. – Наделали делов...

Он покосился на лежащий рядом с защитным чемоданчиком для телефона автомат ХК.

– Руки на голову! – скомандовал Козак. – Отошел к стене!

– Есть разговор, Иван... – облизнув губы, сказал старший. – Послушай...

– Заткнись! Два шага назад!!

Саныч неохотно положил руки на затылок, затем отступил к стене... Козак, продолжая держать этого опасного человека на мушке "глока", взял свободной левой рукой одну из двух лежащих на столе цифровых камер.

– У меня один вопрос, Саныч...

Иван включил камеру на запись, направив ее на застывшего у стены субъекта.

– Вопрос такой: как зовут того, кто отдает тебе приказы? Назови его имя и скажи, откуда он, из какой организации, из какой страны.

– Иван, ты даже не представляешь себе...

Козак приподнял камеру, так, что она сейчас смотрела в продырявленный пулями и осколками потолок. А вот дуло "глока", наоборот, опустилось. Козак нажал на спуск. По ушам ударил почти звериный вой.

Козак криво усмехнулся. Он еще не растерял своих стрелковых навыков: пуля угодила "старшему" аккурат в коленную чашечку...

– Повторяю вопрос, Саныч. Кстати, у тебя осталась только одна попытка.