Текст книги "Кремлевский пасьянс"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Кейнс вдруг ощутил, как удвоился груз ответственности, давящий на его старческие плечи.

– Вы чертовски правы! По нашим сведениям, нынешний их вождь долго не протянет и госсекретарь уже почти уломал президента отправиться на его похороны. Я настолько увлекся распрями в кремлевских кругах, что совсем забыл о нашем бедном президенте.

Теперь они оба замолчали, пытаясь взвесить в уме возможные последствия этой безрассудной акции. Если русские отважатся на это… Последствия будут ужасными, катастрофическими! Весь мир взорвется к черту! Нужно будет поговорить с президентом и госсекретарем, чтобы они отменили запланированную поездку в Москву. Впрочем, сам президент не горит желанием туда ехать. Слишком часто мрут в последнее время советские вожди. На похороны Брежнева и Андропова вместо себя он отправил вице-президента.

Макмиллан вежливо кашлянул, заставляя директора ЦРУ вернуться в реальность.

– Босс, а этот второй… Я так полагаю, обошлось и здесь без вербовки?

– Да, этот человек сам предложил свое сотрудничество. Он вышел на нас через московскую резидентуру. К слову, оба источника утверждают, что у русских в настоящее время нет своих людей в советском отделе и московской резидентуре.

– Следовательно, предпринятые нами меры после провала в восемьдесят третьем, принесли свои плоды. Извините, босс, я вас перебил.

– Контакт имел место в конце прошлого года. Этот человек по манере поведения напоминает Игрока, тот же высочайший уровень профессионализма. Но мотивы, насколько я понимаю, у него другие. Я присвоил ему агентурное прозвище Блаженный.

– Блаженный? – с удивлением переспросил Макмиллан. – Согласитесь, странное прозвище.

– Соглашусь, – легко улыбнулся Кейнс. – Когда вы познакомитесь с материалами, поймете, что я имел в виду. Кстати, вы не находите забавным, что оба русских остановили свой выбор на мне?

Он покачал головой и негромко рассмеялся.

– Видно, не так уж плох старина Кейнс, чтобы списывать его в утиль. Жаль, что я не могу рассказать о русских парнях этим надоедливым кретинам из прессы… Так вот, Джон, этот русский по кличке Блаженный, подобно Игроку, также выдвинул ряд условий.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

– И сделал важное заявление. В том смысле, что он не предатель, и мы должны считаться с этим обстоятельством. Он не признает никаких вопросников и ему наплевать на наше желание побыстрее познакомиться с русскими секретами. Он будет поставлять только информацию, направленную на укрепление отношений между Советами и Америкой.

– Даже так? – с иронией заметил Макмиллан. – Вам не кажется, что он слишком много на себя берет? Интересно, как он собирается определить, что во благо, а что во вред нашим отношениям? И впрямь смахивает на блаженного.

– Он так и заявляет: я сам буду определять, какая информация принесет пользу этим двум державам. ЦРУ лишь остается донести эту информацию в неискаженном виде до сведения президента. Он предупредил, что сам свяжется с нами.

– Денег не просил?

– Нет, деньги ему не нужны. Если в лице Игрока мы столкнулись с жестким прагматиком, то Блаженный – идеалист в чистом виде. Эти черты доведены у них до крайности, и оба они по-своему уникальные люди.

– Главное, что они имеют доступ к государственным тайнам, – заметил Макмиллан. – А этот Блаженный… Как вы думаете, кто он? Из партийных чиновников?

– Не-ет, – качнул головой Кейнс. – Я абсолютно в этом уверен. Я лично разговаривал с сотрудником, через которого вышел на контакт Блаженный. Не буду вдаваться в технические подробности, но способ, который он выбрал для контакта, выдает в нем высочайшего профи. Здесь чувствуется школа, Джон. Одно из двух: он либо из внешней разведки КГБ, либо из ПГУ.

Кейнс откинулся в кресле и сцепил пальцы на животе.

– Подведем итоги. В России назревают важные события, возможно даже, речь идет о кризисе власти, и мы едва все это не проворонили, Джон. У нас и раньше были сведения о разногласиях в партийной верхушке, но мы явно недооценили их глубину и масштаб. Под снежным покровом России бьют горячие ключи. Страна напоминает вулкан, который все уже считали потухшим, а тем временем в его недрах копится огненная магма. Будем откровенны, Джон, ни мы, разведчики, ни наши лидеры к такому повороту событий оказались не готовы.

Макмиллан пожал плечами, но комментировать точку зрения своего начальника не стал.

– В последнее время мы проводим сверхжесткую политику против СССР, а это привело к тому, что пространство для маневров значительно сузилось. Я сам сторонник жестких мер, но сейчас настало время проявить гибкость и быть готовыми к острым и динамичным действиям. Самое трудное будет убедить в этом президента и его советников.

План действий таков. Мы принимаем правила игры, предложенные нам русскими. Через несколько суток в Цюрих вылетит наш человек, и на руках у него будет чек на десять миллионов долларов. Я добьюсь выделения этой суммы, чего бы это мне ни стоило. Никакой подстраховки, а тем паче слежки за людьми Игрока я не позволю. С этим человеком шутить нельзя. Затем остается лишь ждать обещанной информации, хотя, ясное дело, мы можем и остаться в дураках. По большому счету, Игрок уже отработал эти деньги…

– Если только его информация соответствует действительности, – вставил замечание Макмиллан.

– Совершенно верно, – кивнул Кейнс. – Продолжим. Мы выполним и остальные его пожелания: создадим надежную цепочку для передачи данных в Москве и обеспечим безопасный канал для переброски его на Запад. По мнению Игрока, после передачи нам информации его жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Очевидно, он входит в число тех немногих, кто хорошо осведомлен об этих двух тайных акциях КГБ. В таком случае, после нашего включения в игру провал этого человека неизбежен. Сейчас он находится в гуще событий, и если я его правильно просчитал, воспользуется нашим каналом в самый последний момент. И последнее, самое важное требование Игрока. После того, как он очутится на Западе, наше сотрудничество прекращается. Никаких контактов, встреч, никаких попыток установить его личность. Хитрая бестия! Он пишет, что в качестве гарантии ему достаточно моего честного слова.

Макмиллан не удержался и громко расхохотался.

– Босс, похоже, не только вы изучали его все это время, но и он вас!

– Я намерен дать ему слово и сдержу свое обещание!

Кейнс исподлобья посмотрел на своего заместителя, заставив исчезнуть улыбку на его губах.

– Теперь поговорим о Блаженном. Он предупреждает, что в самое ближайшее время выйдет на контакт и передаст свою информацию. Он выставил требование, чтобы мы не теряли времени, и подготовил почву для правильного усвоения предоставленных им сведений.

– Это самый трудный пункт, босс, – обеспокоенно заметил Макмиллан.

– Согласен, – кивнул Кейнс. – У нас в запасе всего два дня. Эти сорок восемь часов мы должны работать, как проклятые. А в пятницу на Совете безопасности я взорву бомбу.

Кейнс замолчал. Макмиллан, боясь помешать ходу его мыслей, также сохранял молчание, украдкой разглядывая своего начальника. Странный человек. В нем есть что-то библейское. Взгляд, пронизывающий толщу людей и событий. Дух, для которого телесная оболочка давно стала тесной. Ему уже семьдесят три, и все, что он делает, он делает не для себя, а для других людей, которые будут жить после него.

– Мы не имеем права упустить такой шанс, – нарушил молчание Директор ЦРУ. – Впервые за свою историю разведка может так кардинально повлиять на судьбы мира. И мы обязаны сделать все, чтобы такой шанс не упустить. Даже если для этого придется поставить на карту свое доброе имя и репутацию всего Агентства.

Макмиллан осторожно кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание Кейнса.

– Босс, осталось лишь обсудить один чрезвычайно неприятный аспект. Вы уверены, что этих русских не подсунуло нам КГБ? Я не стал бы сбрасывать со счетов такую возможность. А через них они попытаются протолкнуть дезинформацию стратегического характера и заставить нас поверить в ее достоверность. Не исключено также, что Советы сами начали игру, смысл и цели которой нам пока неясны. В таком случае всех нас ждут крупные неприятности…

– К черту!

Кейнс хлопнул ладонью по столу и повторил:

– К черту, Макмиллан! Можете не продолжать! Если я назвал себя старым ослом, это еще не дает вам права думать обо мне таким образом! Думаете, у меня нет сомнений? У меня от них голова пухнет вторые сутки! К черту все сомнения! Сведения русских совпадают с моими собственными предчувствиями. Если бы все было так просто, то на наши места уже давно поставили бы каких-нибудь электронных роботов. Вот этим надо думать, – Кейнс постучал себя пальцем по лбу, – серым веществом. Разведчик тем и отличается от ЭВМ, что он может не только анализировать ситуацию, но и пускать в ход свою интуицию. Поймите, Джон, у нас нет времени на проверку этих людей. Кроме того, они не такие кретины, чтобы позволить нам добраться до них! Поймите же, наконец, мы в цейтноте! Нужно сказать «да» или «нет», иного не дано! И на все про все у нас есть сорок восемь часов…

Он сделал примирительный жест и, восстановив дыхание, продолжил:

– Извините, устал… Адская нагрузка. Часть ее я намерен взвалить на ваши плечи. Я беру на себя президента и Совет, а вы, Джон, займетесь оперативными вопросами. Этих двух русских парней я вешаю на вашу шею, и не дай вам Бог сделать какую-нибудь глупость!

Кейнс встал из-за стола и шаркающей походкой направился к сейфу. Он извлек из стальных внутренностей две толстые папки и вручил их заместителю.

– Они ваши, Джон. Идите сейчас к себе, прогоните секретаря и своего помощника, заприте двери на ключ и займитесь делом. Вас я жду в десять вечера, за час до прихода Джексона. А эти бумаги, – Кейнс показал на папку с двумя голубыми полосками, – пусть пока останутся у меня. Я хочу немного поколдовать над ними.

Он подошел к Макмиллану и дружелюбно похлопал его по плечу.

– И не забудьте позвонить жене.

– Жене? Зачем?

На лице Кейнса расцвела широкая улыбка, превратившая его на мгновение в старого доброго гнома.

– Предупредите ее, что последующие две недели вы не будете ночевать дома.

Кейнс развернул пухлый пакет, и на полированную поверхность стола легла стопка фотографий. Кейнс даже успел сосчитать их – тридцать две.

Игра уже началась, первый ход в ней сделан. В своем послании Игрок предупредил, что в северо-восточной части Афганистана, за тысячи километров от Москвы, должно произойти какое-то важное событие, одно из ключевых событий, которые могут повлиять на окончательный кремлевский расклад. Кейнс срочно связался с Пакистаном, и местный резидент обеспечил спешную переброску в этот район двух подготовленных специалистов. К сожалению, они опоздали, ко времени их прибытия там уже все было закончено. Хорошо, что Кейнс доверился своей интуиции и приказал своим людям оставаться на месте. Он оказался прав. Через трое суток в Кашране появились люди, техника и вертолеты, и сейчас он имел возможность разглядывать лица этих людей. Кто они? Он надеялся ответить на этот вопрос уже через несколько часов. Кейнс распорядился, чтобы в Лэнгли доставили всех перебежчиков, работавших ранее на ПГУ и военную разведку, включая тех, кто в данный момент находится в Западной Европе.

Из всех фотографий он особо выделил три. На них запечатлен один и тот же человек. Аппарат, использовавшийся для фотосъемки, снабжен специальным таймером, снимки нумеруются, в правом углу каждого проставлен маркер с точным временем съемки, вплоть до десятых долей секунды. Он отобрал эти снимки не случайно. В них чувствовалась какая-то скрытая драматургия. Кейнс сделал вывод, что этот человек является руководителем, вернее, начальником группы людей, прибывших в Кашран и занимавшихся там работами, схожими чем-то на археологические раскопки. На первом по времени снимке у него бесстрастное, ничего не выражающее лицо. На другом, где он разглядывает лежащий на его ладони предмет, с его лицом произошла поразительная метаморфоза. Целая гамма чувств – удивление, растерянность и, наконец, гнев.

Кейнс извлек из ящика лупу и принялся разглядывать предмет на ладони незнакомца. Качество снимков было великолепным, и этот предмет что-то неуловимо напоминал Кейнсу. Он напряг память, но мысль ускользнула, прежде чем он успел поймать ее за хвостик. Нужно показать этот снимок экспертам. Придется расширить круг привлеченных к этой операции людей. Кейнсу эта мысль не понравилась, и он сокрушенно покачал головой.

Но самым загадочным и весьма красноречивым был третий снимок. Незнакомец стоит у края пропасти. Плечи опущены, глаза смотрят вниз, как-будто он решил шагнуть в бездну. Это был чертовски удачный снимок и его можно было выставлять на самых престижных фотовыставках. Что заставило его подойти к пропасти? О чем размышляет незнакомец у края бездны?

Директор ЦРУ часто любил говорить своим сотрудникам, что окружающий мир соткан из противоречий и случайностей. Кейнс сложил фотографии, захлопнул папку и вернул ее в сейф. Ему и в голову не могло прийти, что минуту назад он разглядывал лицо одного из двух русских, о которых только что рассказывал своему заместителю Джону Макмиллану.

Глава третья

Из крайнего справа подъезда девятиэтажного кирпичного дома по Волгоградскому проспекту вышел мужчина, одетый в добротное пальто и меховую шапку. Он неторопливо направился к своей машине, новой, с иголочки, восьмой модели «жигулей». Открыл дверь, забросил на заднее сидение черный кейс и уселся в кресло водителя. Двигатель завелся с полуоборота, и машина медленно выехала со двора на широкий проспект. Часы на панели показывали четверть восьмого, и водитель подумал про себя, что, несмотря на гололедицу и густой туман, на работу он должен прибыть вовремя. Он свернул налево, на Новоостаповскую, держа путь в центр, к площади Дзержинского. С улыбкой подумал, что карьера в последнее время складывается неплохо, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Пройдет каких-нибудь полтора-два года, и ему не нужно будет трястись в собственной машине по кошмарным московским улицам. К тому времени у него будет водитель и служебный транспорт.

Он так размечтался, что едва не наехал на гаишника, выскочившего на край дороги с поднятым в руке жезлом. Он повертел головой по сторонам и, поскольку других машин рядом не было, понял, что внимание сотрудника ГАИ привлекла именно его машина.

Мужчина чертыхнулся, но нога автоматически нажала на педаль тормоза.

К нему направился гаишник, одетый в теплый полушубок, с лейтенантскими погонами на плечах.

– В чем дело, лейтенант? – нетерпеливо спросил водитель, опуская стекло. – Я тороплюсь.

– Лейтенант Замковой, – представился сотрудник ГАИ. – Гражданин, предъявите ваши документы и техпаспорт.

– Ух, какие мы страшные, – с иронией произнес водитель. – Протри глаза, лейтенант, и взгляни сюда.

Он показал пальцем на ветровое стекло, к которому была прикреплена розовая карточка с синей продольной полосой.

– Ну что, служивый? Все, вопрос исчерпан? А теперь закрой рот и отойди с дороги.

Лейтенант без особого интереса посмотрел на спецпропуск, при одном виде которого коллеги вытягивались в струнку, или, наоборот, старались сделаться как можно более незаметными. Он кашлянул в меховую варежку и повторил свое требование:

– Попрошу документы, гражданин.

– Ну ты даешь, лейтенант! – взорвался водитель. – Документы?! Сейчас я тебе покажу документ! У тебя глаза на лоб вылезут!

Он достал из внутреннего кармана удостоверение и развернул его перед самым носом лейтенанта.

– Смотри, баран! И радуйся, что у меня сегодня хорошее настроение!

– Кисурин Владислав Егорович, – прочитал по слогам лейтенант. – Полковник, Комитет государственной безопасности.

– А теперь отвали! – буркнул полковник. – Опоздаю из-за тебя.

Лейтенант вытянулся по стойке смирно, козырнул, но его решимости, казалось, ничуть не убавилось.

– Товарищ полковник! Прощу прощения, но легковое транспортное средство, в котором вы сейчас находитесь, числится у нас в розыске.

Полковник выматерился и стукнул кулаком по рулю.

– Ну все, лейтенант! Ты меня достал!

Взвизгнули тормоза, и рядом с «жигулями» остановилась желто-синяя «волга» с крупными надписями на боках «ГАИ».

– Ну что там у тебя, Замковой?

Из «волги» выбрался сотрудник ГАИ в чине капитана. Он молча обошел «жигули» и повернулся к лейтенанту.

– Молодец, Замковой! Мы эту машину третий месяц ищем.

– Господи, ну что за олухи служат в ГАИ, – простонал Кисурин и требовательно сказал:

– Эй, капитан! Подойдите ко мне!

Капитан с удивлением посмотрел на водителя и спросил у Замкового:

– А это что еще за клоун? Документы проверил?

– У него корочки полковника КГБ, – вполголоса произнес тот.

– Даже так? – неизвестно чему обрадовался капитан. – А мы сейчас поинтересуемся у товарища полковника, почему сотрудники Органов разъезжают на краденых машинах…

Полковник зарычал, как разъяренный тигр, и выбросил тело из машины.

– Я тебе покажу клоуна! – заорал он на капитана. – Ты у меня на Северном полюсе будешь служить, а не в Москве! Я сегодня же поговорю с Шатуновым!

Генерал-майор Шатунов был начальником Московского управления госавтоинспекции. Капитан, казалось, только сейчас осознал, какую непростительную ошибку он допустил.

– Я вас голыми в Африку пущу! – продолжал наступать на него полковник. В иной обстановке он, возможно, заподозрил бы в действиях сотрудников ГАИ неладное, но сейчас он был не на шутку разъярен. Это было ошибкой с его стороны. Внезапно открылась дверца «волги», сзади кто-то мягко толкнул его в спину, и Кисурин оказался в машине. Он не успел даже возмутиться, когда почувствовал во всем теле острую боль, которая быстро сменилась сладкой истомой, и полковник Кисурин потерял сознание.

– Последний, – громко произнес Савельев, шумно отдуваясь. – Тяжеленный, гад. Еле дотащили. Куда его?

– Положите пока на пол, – махнул рукой Вельяминов. – Сейчас мы диван освободим.

Савельев и его помощник втащили в комнату Кисурина, который все еще не пришел в себя. Савельев стащил с себя полушубок с капитанскими погонами и подложил под голову полковнику. Он оглянулся на своего помощника и засмеялся:

– А из нас неплохие гаишники получились, а, Толя? Когда выгонят из ГРУ, попросимся к Шатунову. Ну ладно, дорогой, – его лицо приняло серьезное выражение, – подожди пока в соседней комнате.

Он кивнул на одну из трех дверей.

Комната, где они оказались, напоминала больничную палату. В углу возле зарешеченного окна находился диван, на котором лежал обнаженный до пояса человек. У его изголовья расположился мужчина в белом халате, и до ушей Савельева из угла донеслось невнятное бормотание. Рядом стоял небольшой столик, на нем разложены какие-то инструменты, коробки с ампулами и шприцы. Посреди комнаты находился еще один стол, его поверхность была занята двумя магнитофонами, видеокамерой и грудой кассет.

Савельев отодвинул стул и уселся рядом с Вельяминовым.

– Как улов, Иваныч?

– Не знаю, что и сказать, – пожал плечами Вельяминов. – Кое-что удалось раскопать, но из всего этого ясной картинки не составить. Может, этот боров расскажет что-нибудь интересное?

Он кивнул в сторону Кисурина.

– Капитан, займитесь этим типом. Похоже, что он скоро очнется и видеть ему наши личики ни к чему.

Врач кивнул, выбирая нужную ампулу. Он наполнил шприц, закатал Кисурину рукав и сделал укол.

– Через десять минут будет в кондиции. А этого, – капитан небрежно кивнул в сторону дивана, – можно забирать.

– Прокола не будет? – строго спросил Вельяминов.

– Обижаете, – криво улыбнулся врач. – Даю гарантию, что как минимум месяц он не сможет вспомнить даже собственное имя.

– Добро, – сказал Вельяминов и нажал на кнопку в торце стола.

Одна из дверей тут же открылась, и двое плечистых мужчин вынесли «пациента» из комнаты.

– Иваныч, есть что попить? – спросил Савельев. – В горле пересохло.

Его коллега направился к небольшому белому шкафчику, открыл его и достал две бутылки минеральной воды. Он откупорил обе и одну протянул Савельеву.

– Поздно пить «Боржоми», – мрачно пошутил Савельев.

– С Кисуриным гладко обошлось? – поинтересовался Вельяминов.

– Все прошло идеально, – хмыкнул Савельев. – Настолько гладко, что даже нечего рассказывать.

– Идеальное – это враг хорошего, – пробормотал коллега.

– Так говорил великий Донован… Иваныч, если честно, у меня поджилки трясутся от страха. Надеюсь, наш хозяин отдает себе отчет…

– Ага, отдает, – с иронией заметил Вельяминов. – Историю про стрелочника слыхал?

Он допил воду и закурил.

– А может, пронесет, Иваныч?

– Как же, жди, пронесет…

Теперь уже Вельяминов посмотрел на своего коллегу с иронией.

– Дружище, не стоит держать наших дружков-гэбистов за недоумков. Они быстро разберутся, что к чему, и неприятности не заставят себя ждать.

Вельяминов замолчал и ушел в себя. Савельев докурил сигарету, затушил окурок и ткнул коллегу в бок.

– О чем задумался, Иваныч?

– Думаю, как лучше поступить. Сейчас застрелиться или подождать пару суток.

– Не торопись дружище. Я не стал бы лишать себя такого удовольствия.

– Какое еще, к черту, удовольствие?

Вельяминов с недоумением посмотрел на коллегу.

– Скоро эти хмыри с Лубянки будут как ужаленные носиться по всему городу в поисках своих приятелей. А неприятности в стане врага, это и есть самое большое удовольствие.

Они невесело рассмеялись и поднялись из-за стола, чтобы перенести Кисурина на диван.