Текст книги "Кремлевский пасьянс"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Спасибо, но я вынужден отказаться.

Маршал выдавил из себя некое подобие улыбки.

– Как-нибудь в следующий раз.

– Я даже не рассчитывал, что старый дурак так легко сдаст свои позиции, – признался Сергеев.

– Не такой уж он дурак, – насмешливо заметил Якимов. – Чует, куда ветер дует. Надеется сохранить свое кресло.

– Пусть служит, – отмахнулся Сергеев. – Остальные ничем его не лучше. Что за страна?! Одни подлецы и кретины вокруг. Никому нельзя доверять. Представляешь, сегодня в Секретариат приходит депеша из Ташкента. Инициатива у них, понимаешь ли… Я как прочитал, чуть не упал со стула! Лозунг они выдвинули: «Даешь сто тысяч коммунистов в парторганизации Ташкента!» Срочно! Идите, люди добрые, записывайтесь, всех берем! Все жулики, тунеядцы и отбросы города Ташкента срочно записывайтесь в партию! Потому что местным руководителям моча вступила в голову! Мы за последних четыре года выгнали из партии больше трехсот тысяч негодяев, а разные ослы, типа этих ташкентских, спешат набрать новых. Зла на них не хватает!

Якимов посмотрел на него с легкой иронией, но комментировать сообщение не стал. Зато он вспомнил предостережение министра обороны.

– Что там маршал говорил об охране? Я так обрадовался, что нам удалось обломать ему рога, что упустил из виду этот момент.

– Да ерунда все это! – пренебрежительно сказал Сергеев. – Старый маразматик выжил из ума. Нет, надо всех их разогнать к чертовой матери!

– Может, Лычев с Черновым какую-нибудь пакость затевают?

– Я уже знал бы об этом, – отмахнулся хозяин дачи. – Ладно, пошли ужинать. Заодно обговорим кое-какие вопросы.

Они поужинали плотно, с хорошим аппетитом. О маршале и его чудачествах больше не вспоминали. Говорили о вещах важных, возвышенных, строили планы на будущее. В мыслях уже руководили огромной страной, выводили ее на новый курс, который считали единственно правильным. Настроение весь вечер у них было приподнятое, в душе они уже считали себя людьми значительными, даже знаменитыми. Настанут времена, когда потомки будут вспоминать о них с непременным почтением и глубокой благодарностью.

Глава девятая

Заседание Группы планирования по вопросам национальной безопасности началось на десять минут позже, чем планировалось. Наконец появились президент и его главный советник, руководитель аппарата Белого дома Чарльз Риган. Кроме них, на заседании присутствовали вице-президент, секретарь госдепартамента, министр обороны, помощник президента по национальной безопасности и директор центральной разведки.

Совещание в Овальном кабинете Белого дома началось с рассмотрения вопроса об оказании финансовой помощи никарагуанским «контрас». Госсекретарь Джордж Шлиман проинформировал остальных членов Группы о готовности саудовцев довести помощь «контрас» до двух миллионов долларов ежемесячно. В целом же они могут выделить не более пятнадцати миллионов. Президент рассеянно кивнул, заметив при этом, что король Саудовской Аравии Фаид, посетивший США с официальным визитом три недели назад, при личной встрече обошел этот вопрос молчанием. Кейнс поспешил на помощь Шлиману, подтвердив, что, по имеющимся у него данным, саудовцы действительно планируют выделить всю сумму. Он также добавил, что, помимо средств, запланированных США в виде военной помощи, для «контрас» потребуется выделить как минимум четырнадцать миллионов долларов на поставки невоенного характера. Риган резонно заметил, что в случае вынесения этого вопроса в палату представителей конгресса демократы провалят его со стопроцентной гарантией…

Кейнса давно беспокоило отсутствие у Белого дома продуманной тактики при рассмотрении в конгрессе различных финансовых проектов. Особенно это касалось разведывательных операций.

В соответствии с Законом о надзоре за разведкой планы проведения тайных разведывательных операций должны в обезличенном виде направляться на рассмотрение комитетов по разведке сената и палаты представителей конгресса. Кейнс считал, что и этого слишком много, особенно, когда речь шла о безопасности оперативных сотрудников и наиболее ценных агентов. Если сведения известны двум десяткам человек, они уже перестают быть секретными сведениями. Поэтому сам Кейнс зачастую предпочитал действовать с помощью обходных маневров, работая при этом на грани фола. Адвокаты ЦРУ никогда не сидели без дела и честно отрабатывали свой хлеб. Кейнс и сейчас не стал спорить с Риганом. Зачем тратить энергию по пустякам? Она ему сегодня еще пригодится.

Президент провел почти всю неделю на ранчо и выглядел сегодня на удивление хорошо. Предвыборный марафон потребовал от всех них крайнего напряжения сил, поэтому после церемонии инаугурации, состоявшейся двадцатого января, возникла небольшая пауза, нечто вроде незапланированного отпуска. За это время скопилось немало дел, и некоторые из них требовали принятия неотложных решений. В первую очередь это касалось проблем, связанных с изменением обстановки в Советском Союзе.

Может показаться странным, но после избрания на второй срок этот человек изменился к лучшему. Четыре года назад, когда у Кейнса появилась возможность поближе узнать бывшего губернатора штата Калифорния, он был в немалой степени удивлен обнажившейся истиной: между сложившимся в сознании американской нации образом будущего президента (кстати, он и сам приложил к этому руку, приняв активное участие в избирательной кампании губернатора) и настоящим положением вещей не было почти ничего общего. Директора ЦРУ неприятно поразила пассивность этого человека и в целом довольно прохладное отношение к своим обязанностям первого лица государства. По большей части он полагался на своих советников и помощникав, очень редко предлагал что-либо сам, различные совещания откровенно недолюбливал, в составлении круга рассматриваемых вопросов участия почти никогда не принимал. Мало того, президент был ленив и рассеян. В то время, как его помощники работали по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки, самого президента трудолюбивым нельзя было назвать даже с натяжкой. Его рабочая норма составляла пять-шесть часов, предельная нагрузка – восемь. И все же, даже с учетом всех этих недостатков, президенту каким-то непостижимым образом удавалось оставаться великим человеком в глазах американского народа и всего мира. Нет, чем больше Кейнс изучал этого человека, тем меньше он понимал его.

А в последние недели прошедшего года президент произвел ряд очень удачных замен и перемещений в рядах своей команды, чем немало удивил разного рода скептиков, в том числе и Кейнса. Удачные перестановки благотворным образом сказались и на самом президенте: он стал более раскован в своих отношениях с конгрессменами и прессой, меньше оглядывался на критиков и общественное мнение. В душе Кейнс был доволен этим обстоятельством. У президента сейчас развязаны руки, следовательно, у Кейнса имеются неплохие шансы претворить в жизнь задуманное.

– Госдепартамент получил официальное послание от министра иностранных дел СССР. Русские ставят нас в известность, что Сергеев по ряду причин не сможет участвовать в Женевской конференции.

Шлиман заглянул в записи и добавил:

– Они просят перенести конференцию на более поздний срок или же провести ее, как договаривались, двенадцатого марта, но на уровне министров иностранных дел.

– Я всегда говорил, что этот Сергеев ничем не отличается от других кремлевских вождей. К тому же он еще и болтун.

Президент с видимым раздражением посмотрел на государственного секретаря. Этот взгляд заметили и расшифровали и другие члены группы планирования. Джордж Шлиман являлся самой влиятельной фигурой в администрации после самого президента. Это был человек с трезвым умом и умеренными взглядами. Впрочем, он умел действовать достаточно жестко, если того требовали обстоятельства. Когда на госдеп повесили задачу борьбы с терроризмом, Шлиман сумел удивить не только врагов, но и друзей – он не задумываясь пошел на использование открытой силы против террористов. Но у Шлимана был один пунктик: его взгляды в отношении Советского Союза кардинально рознились с убеждениями других влиятельных советников президента. Госсекретарь считал, что с Советами не только можно, но и нужно договориться, и готов был взять на себя эту трудную миссию. Возможно, именно поэтому в кулуарах Белого дома Шлимана и возглавляемый им госдепартамент в шутку называли «пятой колонной Советов в Америке». А поскольку у президента также был пунктик: «С империей зла должно быть покончено раз и навсегда!», то по вопросу советско-американских отношений между ними не раз возникали стычки. Впрочем, все это не мешало Шлиману оставаться ястребом высшей пробы, а президенту относиться к госсекретарю и его советам с должным уважением. У Кейнса сложились неплохие отношения со Шлиманом, хотя по вопросу о переговорах с Советами он занимал позицию президента. Но теперь ситуация кардинально изменилась, и Кейнс решил поддержать госсекретаря, а заодно начать задуманную им игру.

– Я позволю себе не согласиться с вами, господин президент.

Кейнс поймал на себе удивленные взгляды присутствовавших, но решительно продолжил:

– Я бы не стал сравнивать Сергеева с прежними кремлевскими правителями. Мало того, и я хочу особо подчеркнуть это, именно с его именем я связываю надежды на скорые перемены в России. Я говорю о благоприятных для Америки и всего мира переменах, господа…

– Я жду объяснений, – нахмурился президент. – Признаюсь, вы меня озадачили.

Кейнс расстегнул замки на портфеле и достал папку с двумя голубыми полосками. Он выдержал эффектную паузу и протянул ее через стол президенту.

– Очевидно, я должен принести извинения, что не смог предоставить вам эту информацию раньше. Большая часть документов поступила до начала заседания. Надеюсь, вы сможете по достоинству оценить важность этих сведений и сами определите круг лиц, которых следует с ними ознакомить.

В полной тишине президент взял протянутую папку, открыл, быстро пролистал несколько страниц, заглянул в конец и поднял глаза на Кейнса. В этот момент директор ЦРУ, наконец, смог лучше узнать своего президента. Он разглядел в нем не только ковбоя, которого тот так любил изображать и на экране, и в жизни, но и обычного человека, которому, как и всем прочим смертным, присуще чувство страха.

– Объявляется перерыв на тридцать минут. Кейнс, прошу вас остаться.

Кейнс молча сидел за столом, терпеливо ожидая, когда президент ознакомится с документами. Он считал выбранную им тактику единственно правильной, и она уже приносила свои плоды. Но впереди его ожидала тяжелая борьба. Если у предыдущего президента было слишком много иллюзий в отношении Советского Союза, то у его преемника, наоборот, таковых почти не наблюдалось. К тому же сведения о возможном покушении на его жизнь вряд ли будут способствовать улучшению мнения президента о России и ее правителях. Но директор ЦРУ знал, что делает. Он должен вывести президента из равновесия, сломать его равнодушие и развернуть лицом к советским проблемам. Кейнсу нужны были деньги и директивы. И еще он хотел, чтобы администрация США вплотную занялась Советами, не на словах, а на деле. Ему нужно было растормошить этих людей, заставить их действовать. Он только сейчас понял, что, по существу, последнее десятилетие Россией никто всерьез не занимался. Это утверждение может показаться странным, когда речь идет о враге номер один, но таковы факты и реалии. Да, им удалось загнать Советы в тупик колоссального экономического кризиса, но теперь настала пора перейти от жестких к более гибким подходам. Плод созрел, нужно лишь протянуть руку и сорвать его.

– Кейнс, мне нужна полная информация!

Президент прочел документ дважды. Этот человек умел владеть собой, и сейчас его лицо было спокойным и сосредоточенным.

– Конечно, господин президент. Как только мои сотрудники закончат полную обработку информации, вы ее сразу же получите. В самом ближайшем времени мы ожидаем поступления новых сведений из России, а также осуществляем перепроверку информации с помощью других источников. Лично я убежден, что информация соответствует действительности.

– Если ваша информация подтвердится, я этого русским никогда не прощу!

Президент грохнул кулаком по столу, чего Кейнс ранее никогда за ним не замечал.

– Я не хотел бы, чтобы вы рассматривали проблему именно в такой плоскости, – осторожно произнес Кейнс. – Перед нами открываются большие возможности, нужно только суметь ими правильно воспользоваться. Что касается самого болезненного для вас вопроса, – Кейнс заметил, как президент нахмурился при его словах, – то я уверен, что в контакте с соответствующими службами мы будем держать эту проблему под контролем. Вы уже приняли решение, кому следует ознакомиться с информацией?

– Всем членам Группы, – не очень уверенно произнес президент.

Кейнс почувствовал тайное облегчение. То, что решил президент, входило в его планы. С информацией такого рода имели право обращаться только четверо: президент, вице-президент, помощник президента по национальной безопасности и ДЦР. Но расширение круга посвященных до семи человек было ему только на руку. Самым удобным для себя он считал изложить свою точку зрения здесь, на заседании, иначе ему придется поодиночке обрабатывать главных советников президента. Любой из этих людей, кроме, разве что, самого Кейнса, имел большое влияние на главу страны, и, если их всех сразу не перетянуть на свою сторону, он может столкнуться со скрытым противодействием, а этого допустить нельзя.

Президент продлил перерыв еще на час. Секретарь сделал шесть копий с документов Кейнса и раздал их остальным членам Группы. Кейнс лично предупредил каждого об исключительной, даже чрезвычайной степени секретности этих сведений.

Заседание Группы планирования по вопросам национальной безопасности было самым длительным за всю историю ее существования. Кейнс действовал как шахматист-виртуоз. Он находил единственно правильные ходы и к концу заседания добился лучшей для себя позиции. В будущем от него потребуется еще немало усилий, чтобы расстановка фигур на доске сделала выигрыш бесспорным, но дебют он провел удачно.

Кейнс обстоятельно ответил на многочисленные вопросы, признав при этом, что на некоторые из них еще предстоит найти правильные ответы. Особенно усердствовал вице-президент, до вступления в эту должность занимавший пост ДЦР и считавший себя крупным специалистом по вопросам разведки. Подводя итог своей части выступления, Кейнс сказал:

– Оптимальным мне представляется следующий план действий. Во-первых, нам следует определить круг задач, стоящих перед американской разведкой и другими госучреждениями в связи с изменением обстановки в Советском Союзе. К неотложным задачам я отнес бы проведение специального комплекса мероприятий по ослаблению позиций старой партийной номенклатуры, олицетворением которой в России является Лычев. Тем самым мы окажем косвенную поддержку Сергееву и провозглашенному им курсу реформ. Еще одна важная задача, – Кейнс посмотрел на президента, – как можно скорее выяснить и нейтрализовать источник опасности для жизни нашего президента. И если удастся, заодно дискредитировать руководство КГБ. В перспективе мы должны наладить качественный сбор информации о механизме принятия решений в СССР и влиятельных людях, которым в случае победы Сергеева предстоит занять ключевые посты в государстве. Позаботиться о внедрении в государственные структуры и партийный аппарат новых людей, которые впоследствии смогут стать нашими агентами влияния. Уже сегодня следует заняться созданием секретных фондов и неправительственных организаций, через которые мы сможем субсидировать определенные политические силы в России, корректируя таким образом ход реформ в благоприятном для нас направлении. Необходимо создать несколько групп из специалистов по Советскому Союзу и поручить им разработку плана и деталей широкомасштабной идеологической акции с тем, чтобы при первой же возможности развернуть пропагандистскую кампанию непосредственно на территории России и ее союзников. Осуществление тактических задач, при соответствующем решении президента, мы готовы взять на себя, для выполнения стратегических задач потребуются координированные действия всех государственных учреждений страны.

– Реформы в России еще и не начинались, а вы уже говорите о них, как о деле давно решенном, – заметил президент.

– Да, я считаю приход Сергеева к власти неизбежным, – невозмутимо ответил Кейнс. – А Сергеев – это реформы. Мы должны быть готовы к такому повороту событий уже сейчас. И первое, что нужно сделать, помочь Сергееву прийти к власти.

– Еще чего не хватало, – фыркнул Риган. – Кейнс, вы предлагаете нам прогуляться к кремлевским урнам?

– Там нет урн, – жестко ответил Кейнс. – Там сплошная азиатчина и свои правила игры, в которые избирательные кампании не входят. В Кремле все решают шепотом, подмигиванием, молчанием, наконец… Я уже говорил, мы намерены провести ряд специальных мероприятий с тем, чтобы ослабить противников Сергеева. Для нас же будет лучше, если он станет полновластным хозяином Кремля, а не старшим среди знатных бояр.

– Сколько времени еще протянет нынешний генсек? – спросил президент.

– Он в критическом состоянии и может умереть в любой момент, даже сейчас, когда мы разговариваем с вами.

– Да, я видел его полтора года назад, – кивнул вице-президент, – когда был на похоронах Андропова. Он мне показался очень болезненным, даже дряхлым и немощным человеком. Не понимаю, зачем они его выбрали?

– Объяснение простое, – пожал плечами Кейнс. – В России сложилось двоевластие. Этот человек всех устраивал, ибо фактически ни одного дня не правил государством. Двоевластию, похоже, подошел конец. Но я вернусь к своей мысли. Для проведения специальных мероприятий в Москве нужы две вещи: директива президента и деньги.

Он улыбнулся и добавил:

– Причем двадцать миллионов мне нужны немедленно, уже сегодня…

– А нельзя ли снять эти деньги с других операций ЦРУ, – поинтересовался вице-президент. – Или из ваших закрытых фондов?

– Нет, нельзя, – сухо сказал Кейнс. – Извините, но мне надоело быть крайним. Я и так на сенатских совещаниях провожу больше времени, чем в своем служебном кабинете.

Он повернулся к президенту:

– Вы подпишете соответствующие директивы, господин президент?

– Да поймите же вы, наконец, Кейнс! – взорвался Риган. – Конгресс нас живьем съест! Двадцать миллионов куда ни шло, но вы же втягиваете нас в астрономические расходы! Конгресс никогда не пропустит такие суммы и будет прав!

– Риган, предоставьте решать эту проблему мне.

Руководитель аппарата Белого дома наткнулся на сумрачный взгляд президента и обиженно замолчал.

Президент не спешил с ответом. Советам нельзя доверять, но и в словах Кейнса был резон. Существовало и еще одно важное обстоятельство. Когда президента переизбрали на второй срок, его советники и жена – самый близкий и преданный друг – настойчиво советовали ему сменить имидж, подумать о своем вкладе в мировую цивилизацию, другими словами, они советовали ему стать миротворцем. Возможно, они и правы… Президент коснулся рукой груди, безошибочно определив то место, куда ударила пуля четыре года назад, в марте 1981. Она прошла всего в дюйме от сердца. Он нашел в себе силы вернуться к жизни и быть полезным Америке и народу. Но испытанные им болезненные ощущения навсегда остались в памяти. Особенно это касается первых двух месяцев после покушения, когда он мог работать всего по нескольку минут в сутки, а его раненое легкое постоянно нуждалось в ингаляции. Он не хотел, чтобы нечто подобное произошло с ним во второй раз.

– Предоставьте решать эту проблему мне, – веско произнес президент.

Кейнс мысленно похвалил себя. Давно уже он не видел президента столь собранным и уверенным в своих силах.

– Готовьте ваши предложения, Кейнс. В скором времени мы еще раз вернемся к рассмотрению этих вопросов. Постоянно держите нас в курсе событий в Кремле.

Он посмотрел на остальных членов Группы, и на его лице появилась известная всему миру ослепительная улыбка.

– Если Сергееву понадобится наша помощь при проведении реформ, мы ему в этом не откажем. А пока твердость и еще раз твердость!

Он сделал многозначительную паузу и продолжил:

– Надеюсь, в самом скором времени нам удастся покончить с этой Империей зла.

Для Кейнса это был самый счастливый день в жизни. В этот час он казался самому себе могущественным и всевидящим, как сам Господь Бог. Он проник в суть нерожденных еще вещей и событий, и перед его глазами проходили картины грядущего нового мира.

Ради одного такого дня стоило прожить долгих семьдесят три года.