Текст книги "Я - Никто. Земля. Государство. Россия (СИ)"

Автор книги: Сергей Пилипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Это карается законом, что предусматривает соответствующую статью.

Итак, мы выяснили суть всех тех изменений, что должны привести суды к иному исполнению в ведении каких-либо разбирательств.

Их окончательное утверждение принадлежит самому обществу в лице того, что существует и окружает нас самих реально.

Не внесение подобных изменений будет так или иначе искажать факт действительной справедливости суда, и оскорблять достоинство всякого гражданина, привлекающегося к суду или ходу его следствия.

О самих правах граждан в соблюдении достоинств и чести сказано просто.

Они должны соблюдаться.

А как – нигде толком не определено. А если такое имеется, то его база сырьевая и пока основы закона не имеет.

Потому, факт защиты прав гражданина явно на сегодня утерян, не говоря уже о других, исходящих из того величинах порядка судебно-правового исполнения.

Так вот.

Права и достоинства граждан, включающие такое понятие, как честь – есть не что иное, как соблюдение законности в отношении граждан в любых случаях их жизненного пребывания в той среде, что именуется конституционно законной.

Можно ли расценивать таковой ту среду, что является заключенной?

Вряд ли это возможно, хотя выдвигается она вполне законно.

Ни в каком государстве эта вынужденная мера не соблюдена правильно.

Суть ее сводится лишь к демонстрационному исключению элемента опасности из среды сообщества.

Настояще же излагающая суть правового характера с соблюдением всех прав и достоинств гласит иное и так.

Для достижения мер воздействия закона об ответственности граждан /не таковых, но действующих в условиях его соблюдения/ необходимы те средства, что будут способны осуществить реконструкцию сознания с целью недопущения подобного в последующем.

Каковы эти средства – даст факт соблюдения новых тенденций в науке, которая и определит степень какого-либо реконструкционного изменения сознания.

То есть, определит меру его переоценки и докажет фактически.

Простому человеку или даже суду судить о том сложно, да и вообще, нельзя.

Только наука способна доказать что-либо и осуществить вклад в дело правового юридического соблюдения всех прав и достоинств.

В любом случае, заключение, как вид содержания в среде, будет отсутствовать, а вся налагаемая дисциплинарная действительность по ходу судебных разбирательств и по составу приговора определится мерой непересечения границ установленного законом территориального промежутка.

Это может быть линия дома, в целом города, области, государства и т.д. Все зависит от заявлений самого суда и его представителя – судебного следователя.

Орган правопорядка – это тот орган, который должен следить за соблюдением указанных судебных постановлений и решительно пресекать все меры противоборствующего характера.

Таким образом, мера пресечения становится реальной мерой пресечения границ в устанавливаемом законом порядке.

Не соблюдение такового будет расценено, как чрезмерное противодействие и наложит какие-либо дополнительные взыскания вплоть до самого простого – уничтожения источника всех неправомерных действий.

Вместе с тем, это дает право или создает особую возможность для преступления черты закона иным лицом, то есть лицом, насильно подталкивающим к такого характера нарушению.

Или создается особая возможность какого-либо отмщения либо возможного издевательства над временно пресеченным.

Это серьезная угроза вновь заходящему законодательству с указанной мерой пресечения и она исполнима в случае явного соприкасания носителей закона с самой уголовностью действий.

To eсть, факт может иметь место, если к закону будет привлечен человек, способный на подобное и вынуждающий к такому нарушению. То же касается и других лиц.

И в этом деле особой сложности самой сложности не имеется.

Подбор кандидатов – единичный выбор и присутствие голосовых свидетельств по тому факту, а также реальная медэкспертиза и определение возможных способностей.

Все это входит в определение науки и самой общественности.

И в этом случае, ошибок быть не должно. В случае же какого-либо выявления подобного, не зависимо от целей и их характера, к преступившему закон применяется право исключения.

Право исключения – это единственно возможная мера приостановления факта любого вида преступления.

По всем понятиям – это смертная казнь.

Таким образом, все деяния определяемы кругом преступлений, попадающих в разряд умышленных либо не таковых.

Первое – определяет исключение, второе – определяет меру пресечения за его доказательством так же, как и в первом случае.

Сокрытие карается тем же, любое фактическое отступление от закона формулирует умышленное понятие, если оно совершено лицом законоведческого характера.

Это подчеркиваемо особо и обсуждению не подлежит.

Если в этом моменте осуществить сноску, то закон превратится в такую же сноску закона, а это значит, что он исчезнет и повлечет вновь преступность в особом размахе.

Что же касается иных лиц, то их вина будет также определена и по существу доказана, если имеется.

Так что, закон не освобождает никого и не дает права привилегий.

Оно одно – это исключительная мера в случае преступления закона самим законосодержащим лицом.

Это то единственное исключение, что не дает право ошибаться в жизни законнику любого порядка, ибо в том случае будет ошибаться сам закон.

А это уже недопустимо, ибо влечет последствия особо тяжкого характера.

Итак, думаю, характер новой судебной практики всем уже ясен и не составит особого труда довести дело до исполнения.

Конечно, оно способно претерпеть некоторые изменения, но отнюдь не выглядеть особо сурово.

Всякий закон суров по своему содержанию.

Даже закон жизни предполагает смерть, ибо она – это движение вперед, что соответствующе будет доказано наукой.

Но не стоит понимать эти слова как законоидущие в последовательности изложения всех мыслей.

Это просто пример и доказательство того, что смерть имеет свое определенное значение в деле достижения самих жизней.

Иначе говоря, после смерти образуется иная жизнь или жизнь другого значения в праве родства с предыдущей.

Но не будем вдаваться в эти деликатные подробности и осуществим реальный переход из одного вопроса в другой, который будет не менее интересен по своему содержанию и факту самого бытования людей.

Речь идет о несколько ином виде и духе существующего закона в рамках его содержания вне среды основного сосредоточения.

Естественно, разговор пойдет об уже осужденных или приговоренных к какому-либо заключению.

Это особая тема и требует своего подхода.

В существе нашего судебно-исполнительного законодательства присутствует такая величина, как территориальное содержание под стражей.

Что она под собой подразумевает, известно всем.

Это тюрьмы, зоны и т.д., т.п. Всецело это понятие присутствует в общеприводном смысле – заключение.

Сам объект называется заключенным и обоснует свои действия, прежде всего, исходя из этого.

Лишен ли он элементарных прав в свободе своего заключения и соблюдены ли все меры законности в его содержании?

Конечно же, нет, хотя внешне это выглядит так, сочетая букву закона с его реальным применением.

Но та же реальность доказывает, что это не так, а потому требует изменений и внесения перемен по факту самого содержания в заключении.

Это не мера предосторожности, а обычная мера соблюдения всякого гражданского права.

Ибо, человек осужденный не должен его терять, даже находясь за решеткой или в заключении, отбывая срок наказания.

Таким образом, свобода заключения организуема условно и мало выражающа сам фактор подобного рода применения воздействия.

Если говорить в целом о самой свободе, то она решительно ограничивается самим сроком лишения свободы.

Это одна из вынужденных мер социальной защиты населения, которая противоречит смыслу созидающего себя конституционного права, в котором участие человека независимо и практически полностью свободно, исключая состав самого общества в его виде.

Так вот, разработанная мера закона о не пересечении границ в установленном порядке практически не лишает свободы, а лишь ограничивает ее до каких-то пределов, что нельзя толковать, как ее полное отсутствие.

Само же ограничение – это право государства в отношении своего члена сообщества в согласии с законом о нарушении правопорядка, не отрицающим факт конституционного права и осуществляющим комплекс мероприятий по защите свобод иного населения, соблюдающего режим правопорядка.

Таким образом, все укладывается в рамки одного закона, что констатирует собой конституцию соблюдения самого права, а именно права свободы и права ответственности за вносимый в сообщество поступок-деяние, согласующееся с самим законом общественного порядка.

Иначе говоря, нет больше прецедента для развития несогласия законных прав и обязанностей каждой согласующей всякие действия стороны.

То есть, государство предоставляет право и оно может быть использовано как в большем, так и в меньшем числе согласно определяемого поступка какой-либо личности или структуры общественного строя населения.

Именно большее или меньшее право использования Закона Конституции и определяет сам статус свободного человека.

А он гласит следующее:

всякий человек, согражданин свободен в своих поступках, мыслях, деяниях, если они не влекут собой противозаконность и не составляют опасность для основного конституционного закона.

А также, отсюда вытекает все право свобод, демонстрируемых в сообществе.

Оно гласит следующее:

право свободы предоставлено каждому. Пользоваться свободой – значит, поступать в рамках законного исполнения основного закона, призванного служить делу сохранения самих свобод, не допускающих противозаконность в любой среде содержания сообщества.

Ценность такого высказывания в том, что оно предусматривает развитие всех форм свобод и не подразделяет их по категориям.

Важно только одно – соблюдение закона и не допущение воздействия противной стороны.

Теперь, возвратимся к заключению.

Там свобода попираема вдвойне. Это мера пресечения и место лишения свобод. Это заключает того или другого в рамки определенного круга людей, что представляют собой какую-либо социальную опасность.

Таким образом, закон утверждает беззаконие и вовлекает в содружество все формы существующей преступности.

Он их объединяет под общим итогом заключения.

Это значит, что на исправление практически времени нет, а само оно практически невозможно.

Данный факт нельзя не согласовать и с действующим законодательством, что определяет меру пресечения как место лишения свободы.

Все это попадает в разряд беззакония и в довершение работы незаконно существующего и приводящегося в действие суда.

Таким образом, обнаруженные факты явного противодействия закону, обязывающего каждого к его исполнению, складываются в общее число и претворяют в жизнь механику воспроизведения преступности или ее клонированного участия в деле сотворения уголовно построенного мира.

То есть, государство практически само обустраивает такое выражение и создает базу для почвенного взрастания преступности.

Таким же объявленным фактом преступления или несоблюдения законности есть факт самого содержания под стражей или практическое лишение свободы еще до объявления решений суда.

Даже самое злостное преступление, совершенное лицом, не дает права лишать свободы до вынесения приговора, осуществляемого практически заочно в стенах того или иного ведущего следствие заведения.

Такое может иметь место только в том случае, если комиссионно при том же суде будет предложено решение о незамедлительном прекращении права свобод по причине, явно несущей иной угрожающий смысл.

В деле достижения права и свобод есть множество смешанных понятий. Порой, они существуют неотъемлемо, а порою вовсе раздельно.

Так вот.

Право и свобода должны иметь смысл единственного значения.

То есть, право определяет свободу, а свобода – само право.

В этом и заключается смысл самих прав и достоинств, о которых говорят и к которым надо идти.

Всякая преступность блюдет свои законы. Она устанавливает их в своей сфере и неукоснительно соблюдает.

Это ей так же необходимо, как и сам существующий закон в государстве.

В противном случае, будет иметь место беззаконие в отношении представителей самого беззакония.

Так вот.

Дабы защитить все их права и достоинства нет надобности создавать какой-то иной закон.

Необходимо пользоваться одним и соблюдать его в действительности. Тогда, правда или справедливость не пойдет по рукам, а возмездие непременно произойдет.

Но законы уголовщины несколько отличаются от законов государства.

Иначе говоря, они не несут смысл государственного сохранения личности. Потому, их преемственность в среде уголовного окружения гораздо больше, нежели в какой иной. Они же чтутся уголовными элементами гораздо сильнее.

Как же в таком случае поступить, как выразить желание и стремление всех представителей уголовно протекающего процесса?

Ответ один. Созданием единственно действующего закона, предусматривающего справедливость. Только он в своем безнравственном отношении способен разрешить проблемы всех сторон и ускорить процесс исчезновения понятия уголовности.

Мера пресечения – не пресечение границ – это не уголовщина, а временное изъятие состава свободы из ее большего числа.

Таким образом, единое законодательство разрешает все формы бытия и устраняет факт существа уголовности вне зависимости от состава самого правонарушения.

Он устанавливает иное определение, которое может быть обозначено, как форма социального значения элемента или члена сообщества граждан.

Все преступления, так или иначе, обретают смысл социальных, ибо на той почве взрастают и вносят свой смысл именно туда.

Потому, сам термин заключение должен переименоваться как социальное исключение элемента общества среды.

Или, по самому факту – социальное задержание до внесения определений государственного суда.

Суд неизменно должен быть именно такого порядка. Ни о какой частной юридической практике речи идти не может. Для этого имеется база существующего основного закона, определяющего статус суда и его правовых органов.

Исключение может составить только единица документального подтверждения и адвокатура разрешения социальных форм развития общественной среды, которая, кстати, не может быть представлена в самом суде, как защищающая сторона.

Для этого в ведомстве суда будет иметься своя величина равноопределяющего характера со стороны государства.

Право частности здесь не запрещается, а лишь истолковывается по-иному.

Допускается ведение совместного процесса, но только до определения даты самого суда. То есть, все материалы возможны или допустимы в частном воспроизводстве по ходу их собирательства, а весь ход судового процесса возлагается на государственного исполнителя.

Таким образом, суд является величиной строго независимого государственного порядка и представляет собой группу лиц, равноотносящихся к составу рассматриваемого дела и к самому обвиняемому в ходе судебного разбирательства.

Если говорить о частности адвокатуры, то ее роль в предстоящем законе очень проста.

Это выяснение обстоятельств дела, донесение следствию каких-либо сведений, восстановление всех прав и достоинств в отношении обвиняемого или подследственного, если таковое не соблюдено, и выяснение обстоятельств дела с целью их донесения до самого обвиняемого.

Есть ряд и иных привлечений, о которых пока можно не говорить.

Закон предусматривает весь комплекс правоохранительных мер как со стороны защиты, так и со стороны обвинения.

Потому, нет необходимости привлекать частность к суду, если он – ведение самого государства в предоставленном всем праве свобод.

Суды не могут быть подчинены кому-либо. Есть только одно звено – это вышестоящий суд в лице конституционного или верховно-конституционного.

Решение того может расцениваться, как решение окончательное.

Всякие суды независимы и переподчинению не подлежат. Жалобы в суд не принимаются, а ход следствия не прекращается до тех пор, пока не будет вынесено судовое решение.

Кассационная жалоба может быть рассмотрена иным судом, если то будет определено судом верховным.

Но не более одного раза с момента самого обращения.

В фактах выявленных особых случаев в деле дознания государственного значения могут участвовать и другие суды по отбору кандидатов, представляемых в иной поток судового исполнения.

То есть, суд может быть расширен, если в том наблюдается государственная необходимость и возникающая сложность.

И самое основное в деле ведения судовых процессов.

Все судебно-исполнительные издержки берет на себя государство, за исключением частности привлечения каких-либо лиц со стороны адвокатуры.

Таким образом, судовые исполнители – это лица государственного значения, а значит, должны финансироваться со стороны самого государства.

Это есть их статус не зависимости от всякой частности дел

и ведения элемента социально значимой необходимости.

Каждый судья – это юридически образованное лицо, занявшее свое место согласно обучаемому процессу труда и по заверительному документу установленного образца со стороны государства.

Каждый судья или судебный исполнитель имеет свой собственный доверительный знак и им пользуется в случае ведения дела суда.

Формально, судья – это чиновник, устанавливающий право в отношении временного ограничения свобод или выражения их меньшего числа.

Все постановления суда не имеют значения без постановления с подписью самого главного судового начальника или Главного Судьи.

Замещения отсутствуют даже по причине всякого заболевания, исключение составляет только освидетельствованная медицинским персоналом смерть, что выражает соответствующий документ установленного законом порядка.

Все это уже относится к новому законодательству и нет смысла сейчас все перечислять.

Думаю, в этом тексте многое уже стало ясно и хотя бы приближенно выразило суть внесения координационных изменений.

Решение всех будет определять форму выдвижения нового законодательства, которое отнюдь не ограничивает возможности, а наоборот, их расширяет и создает условия для не вынесения ложного приговора.

На этом пока все и переходим к следующему тексту по составу самих единиц труда.

ТЕКСТ 10

Единственность труда. Право преемственной наследственности. Скороспелый труд. Выражение единиц труда. Эффективность, самоустремление. Изъятие достояний и средств. Корпорационное движение. Сохранение возможностей единств

Данный текст не нов по своему смыслу содержания и способствует еще большему развитию умственных сил, слагающихся в законно природном порядке.

Всякая демонстрируемая в сообществе модель классификационного ума – есть стремление генетики тела к выражению единственности своего значения во множественном числе.

Переводя это фактически персональное утверждение на обычный язык, можно сказать так:

всякий человек стремится выразить себя в своем потомстве каким-то классифицируемым по роду деятельности ума примером собственного бытия.

Тo eсть, он определим трудом и желает достичь в нем большего, если не сказать, наибольшего.

В этом определении и заключается единственность труда.

To eсть, это то, что можно сказать о любом человеке примерно так: «Это единственно возможное, на что он способен».

Можно сказать и по-другому: «В этом деле у него возможностей больше», или «Он постиг то в совершенстве», «Того дела у него не отнимешь» и т.д., т.п.

Все это говорит о преемственности в единстве труда, что определяется фазой фактического зарождения.

То есть, пропорционируя себя в дальнейшем или предполагая свое будущее в составе поколений путем рождения потомства, человек заведомо вкладывает величину занятости ума и демонстрирует ее на деле.

Нельзя сказать, что однозначно сын наследует

дело отца и тому подобное.

Но по большинству все же оно так и есть. Само время налагает условия, а они выражают действительность, что творит из человека что-либо подобное труду.

Право унаследования трудовой квалификации принадлежит

каждому.

Но мы не можем сейчас составить, так называемый, график трудовых исполнений пофамильно, исходя из того, что есть. Он заведомо будет неверным.

Почему?

Потому что, в сообществе не соблюден принцип закономерного развития.

Это дает условности поведения, а они отражают действительное в ином факте созидания труда, если таковой предполагается вообще в чьем-то ведении.

И этим самым мы нарушаем всецело возведенный, природно обустроенный закон творения единиц труда.

Мы не вписываемся в его пределы, а потому всякое перераспределение труда ведется незаконно.

To eсть, мы фактически боремся не за право наследства труда, а за право самого наследства, в итоге выражающего одну материальную величину.

Войны и прочее происходит именно из-за этого. Этому пока нет существенного доказательства, но оно будет добыто во времени и показано реально.

Приведу иной, более упрощенный пример существующего природного закона о труде или о его единственности.

Возьмем обычную пчелиную семью.

В ней все определено. Каждая единица занята своим делом. Там нет борьбы за власть, как за право быть единственно трудонеисполнимым.

Все трудятся по мере своих сил и выражают свои трудовые интересы.

Даже трутни имеют свое определенное значение и определяют свою долю в пчелином воспроизводстве.

Рождаясь, пчелы сами занимают места, указанные им самой природой и их саморождением.

Там никто ничему не учит. Все воспроизводится природно до той поры, пока человек или кто другой не вмешивается в их среду.

Так вот. Хочу сказать, что такое демонстрационное право на единство труда присутствует и среди нашего природно слагаемого состава. Только условия рождения, время и условно обозначенные возможности дают право переквалификации труда.

Но право ли?

Вот такой вопрос надо поставить везде и всюду. Конечно, не хочется быть каким-либо узником труда и исполнять на вид незначительную работу. Естественнее быть выраженным кем-то в довершение ко всему еще и при власти, как единице способствующей всякому безделию или материальному взрастанию.

Так вот.

Право единственности труда в современных условиях все более возрастает. Оно определяемо природно, но пока незаконно выражаемо в среде.

Необходимо перечислить или перечистить все занимающиеся должности в составе любых профессий и определить лично каждому сферу деятельности единиц труда.

Сделать это тяжело и по-современному опасно. Ибо такое перераспределение способно вызвать передислокацию сил и охватить восстанием массу населения, недовольного таким изменением в их собственной судьбе.

Потому, необходим закон о существующей всеобщей трудовой повинности.

Он расставит все на свои места и определит в действии рабочую либо другую специальность.

Хитрость человека известна уже давно. Но она малоэффективна в деле противостояния силе природного характера.

Проще говоря, молекулы присоединяются только по установленным законам и вносят свои коррективы только согласно иных законов.

Потому, реально доказать возможности того или иного человека не составит труда, если привлечь к тому уже современную науку.

Но это еще не будет фактом законодательного порядка или привлечения к единице трудоспособности таким путем.

Потому, необходимо другое, более веское доказательство всякой существующей величины труда.

Это переквалификация и возможный процесс доизъятия трудовых единиц в составе разнообразного труда.

Существует вполне законный способ такого определения. Это аттестация государственного характера, в результате которой производится лицензирование деятельности, сохраняющей масштабы государственного значения.

То есть, ни к чему привлекать грузчика, если его труд вне всякой квалификации. Но это не лишает его права добиться своего в деле той же законной аттестации.

То есть, если человек захочет иметь иную профессию и по складу ума то подтверждается и аттестуется, то, как говорят, почему бы и нет.

Суть всего этого довольно громоздкого и практически парадоксального процесса проста.

Это постановка всех на свои рабочие места согласно той самой аттестации.

Таким образом, мы приблизимся хотя бы на позицию ближе к варианту природного исполнения величин творения ума и состояния физиологии.

Это первый шаг государства в направлении преемственности единств труда.

Вторым шагом будет последующая переквалификация, когда новые достигнутые технологии застанут врасплох тех, кто не совладает хорошо с основами своей профессии.

Здесь также по окончанию учебного периода будет произведена переаттестация, и дело в целом доведено еще до одной позиции.

Третий этап – это этап широкого генетического медицинского исследования факта содержания ума.

Разработанная программа составит характеристики и определит или выделит основную единицу труда каждому.

Но пересмотр занимаемых позиций будет произведен несколько по-иному.

Будет произведено поэтапное лицензирование всех единиц труда с правом их достойного применения, то есть с правом мастерства или превосходства.

Сокращенные единицы будут переквалифицироваться и определяться по-другому.

Таким образом, в течение недолгого периода времени в установленном законом порядке нарушится сеть экспериментального ведения процесса осуществления труда и реально обрисуется база последующего профессионального умственного сложения.

В этом сложном процессе возможны всяческие катаклизмы души.

Мало кому понравится какая-либо ухудшающая состояние перестановка сил и средств, а, естественно, возможностей даже в случае соблюдения закона.

Поэтому, в сообществе будет ярко присутствовать выделение средств по обеспечению всякого рода неравнозначного труда.

То есть, факт переквалификаций не отразится материально и все люди не будут ущемлены в правах. Оплата будет производиться в соответствии с законом об оплате в равной степени идущего труда.

То есть, не будет ни высоких, ни низких окладов. Все будет располагаться посередине и не отягощать людей своей мизерностью.

Но добиваться такого выравнивания придется за счет средств добываемых.

То есть, исходя из природно-ископаемого баланса и из своих сил в самом труде.

И здесь нельзя, конечно, не заговорить о качестве, как единиц изготовляемой продукции, так и о производственности качеств труда в отношении чего-то или кого-то.

Давно известно, что такое качество, которое соблюдено сейчас, не пригодно к здравому определению. Потому, данный вопрос требует особого своего возмещения в самом труде.

Не изготовляемая деталь должна быть качественной, а единица ее трудоисполнения, что исключает сам факт предыдущего.

То есть, необходимо профессиональное мастерство, что исчисляемо современно в единичном порядке.

Далее следует развитие базы профессионального образования, в которую будет вовлечена во всю мощь современно существующая наука.

Ее выводимые наперед позиции должны принести настояще решающую пользу и внести реальный вклад в дело развития всех сфер производственного труда.

Если говорить о реально состоящей профессиональной базе обучения, то ее стойкости сильно ослаблены и в первую очередь тем, что нет остаточной стоимости сфер развития самих производств.

Иначе говоря, сферы производств заброшены или утеряны, что приводит к непрофессиональному обучению, ибо всякий профессионализм исходит, прежде всего, из практики обучения.

Как бы ни дорога была теория, но практика ее побеждает условно только тем, что определяюще вносит навык.

А он – это первое человеческое запоминание в существующем факте производственного труда.

Гамма навыков и воспроизводит профессионализм, что отодвигает теорию на второй план развития личности профессионала.

Но все же, теория необходима, как дополнительное подтверждение существа навыков в освоенной рабочей профессии.

К такому понятию можно причислить и инженерные ступени, и простые односложные.

Инженерия – это есть высший профессионализм, который предусматривает в своем развитии сразу несколько витков обдуманного технологического процесса работы двигательного механизма самой мысли.

Мысль для инженера – самое основное, а высший профессионализм, добытый навыком и самим теоретическим обучением, развивает ее и закрепляет в виде воплощенной реальности.

Нельзя сказать, что инженер – это старший профессиональный рабочий или тому подобное.

Основная профессия любого инженера – это двигать процесс мысли приспособления к указанному участку работы.

Для исполнения же самого труда есть профессиональный рабочий, не лишенный возможности создавать более приемлемые условия для своей профессиональной деятельности.

Инженерия призвана служить делу науки. А всякая наука исходит, прежде всего, из практики построения видимо движимых процессов.

Наука в производстве соблюдаема очень редко и ее подетальное развитие целиком и полностью относится к несколько иному виду обустроенной инженерии.

Это конструкторские бюро и тому подобное.

Такое распределение труда вовсе не обязательно.

Его можно добыть и в самом процессе воспроизводства чего-либо.

Важно каждому занять свое место в производственном процессе создания и заняться именно своим.

Естественно, необходима линия экспериментального отслеживания. И таковая должна быть в каждом производстве за исключением тех, что уже не смогут преодолеть факт своего технологического переоборудования.

Основное место инженера – экспериментальная линия.

Все же нюансы самого производимого процесса вполне можно возложить на старшего из профессиональных рабочих, обладающего инженерным запасом мысли и способным к руководству в определенной отрасли труда.

Таким образом, весь технологически-экономический процесс воспроизводства определится правильно и составит необходимую экономическую выгоду от средств производственного обучения.

Ибо, затраты на обучение в противном случае не окупаются. Или, окупаются длительно, что для самой экономики государства невыгодно.

Те же экспериментальные линии вполне способны в короткий срок занять позиции производственных и воплотиться разрядом новых технологий производства.

Вместе с тем устаревшая база может быть расформирована, а на ее месте вырастет новая экспериментальная.

Любая база профессионального обучения – есть реальный помощник производства в этом вопросе.

Ее слушатели или обучаемые – это потенциальные рабочие для совершенств навыков труда и совершенств самих экспериментальных технологических линий.

Это всего лишь проект дисциплины труда, который предусматривает наибольшую экономическую выгоду.

Нет смысла задействовать профессионального рабочего для переоснастки технологического оборудования, когда с пользой для дела обретения навыков можно использовать контингент обучающихся.