Текст книги "Я - Никто. Земля. Государство. Россия (СИ)"

Автор книги: Сергей Пилипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Как они добились того и каким способом – неважно. Важно другое.

Каков смысл общего изыскания из того, что диктуется каким-либо общественным меньшинством.

Для определения границ ведения пропаганды объявляются соответствующие фактору распространения формы такого ведения.

Они могут быть совершенно различны, но продуктивно выражаемы в плане самого итогового числа роста умообретений.

To eсть, налицо явное фактическое заблуждение, приводящее не к факту сбора последовательной информации, а к моменту использования кем-либо из числа соприлегающих к средству той самой пропаганды.

To eсть, все сферы пропаганды практически определяют сферу возможностей того или иного человека.

Этот факт является незаконностью в сфере движения материальных средств, представленных порядком сложения какого-либо ума.

Он же расценивается, как грубое нарушение соблюдения Закона о Конституции, согласно которого все пользуются правом печатной либо другой пропаганды.

Таким образом, настоящая пропаганда в ведении тех, аккумулирующих общественное мнение средств является пропагандой беззакония и правового, не

состоятельного механизма обеспечения права обыкновенного слова, что отрицает всю состоятельность пропаганды ума, а значит, напрямую возводит факт пропаганды иного толкового смысла.

Степенью пропаганды как раз и отличаются государства, их общественные строи и представляющие правительства.

Естественно, всяческая незаконность определяется именно в таком соотношении указанных величин.

Вместе с тем, ничто не запрещает государству вести свою политику существа здравого смысла, что не указывает на пропаганду любого характера определения.

Пропаганда – это то, что можно назвать целеустремленным достижением чего бы то ни было или фактом устремляющегося достижения в деле свершения какого-либо процесса существа.

Это также – правовая сторона всякого процесса, проходящего под каким-либо контролем, и выражение силы сопротивления в случае отказа движению каких-либо материальных средств распространения ума.

В любом случае, пропаганда – это силовое давление на среду со стороны ее средств и естественного происхождения.

To eсть, каждая пропаганда имеет силу и величину воздействия.

А значит, возводится в ранг государственного значения, что определяет ей возможности или целеустремления либо, наоборот, их отсутствие.

Таким образом, пропагандирующие средства являются средствами самого государства и обретают независимость только в случае негосударственного состояния общества, чего практически не бывает или редко выражается.

Всякая частная пропаганда в составе государства может иметь лишь свое частное применение в составе движения самой частности употребляющих ее лиц.

Но та же частность не исключается из состава государственной пропаганды, ибо относится к правовому конституционному закону.

Таким образом, частно занятая пропаганда определяется в моментах целевой значимости решения функций самого государства.

Или, говоря проще, демонстрируется на государственном уровне согласно времени ее применения по общему составу использования конституционного либо другого права соблюдения законности.

Итак,

право на пропаганду имеет только государство, если оно само не искажает смысл всецело принятого конституционного закона.

Другое дело, когда пропаганда настолько сильна, что выражает только саму себя и не соответствует реальному состоянию дел.

В таком случае, применяется закон о нарушении конституционного права граждан, согласно которого они не должны быть ущемлены в свободе слова, как доказательства существования неправомерности развития и содержания самого государственного строя.

Иначе говоря, в доказательство существа не оправдывающей себя и не отображающейся реально пропагандируемой основы самой жизни.

И то, и другое в достаточном количестве имеется в настоящем государстве.

Есть ряд пунктов содержания, прямо попадающих в разряд нарушения Конституции, принятой, как известно, всеми слоями общества.

Это доказывает то, что говорится, и требует внесения хотя бы частичного права на определение иного смысла существа средств самой пропаганды.

Вместе с тем, книгопечать самой пропагандой не является, ибо книгоиздание не входит в статус принадлежностей государственного значения.

Они вольны в своем выборе и реально ощутимы только в случае явно выносящей наверх пропаганды того, что декларируется в самой книгопродукции.

Все остальное в печатном механизме имеет смысл пропаганды.

Сама газетно-печатная строка – есть распубликация какой-либо частности мнения, как факта движения самой пропаганды в среде корректоров общественного мнения.

Она же является выражением смысла существа такого рода пропагандируемого средства и определяется в ранг государственного значения, ибо формирует общественное сознание под фактом опровержения какой-либо действительности со стороны самого корректора свободы движения мысли.

Итак, пропаганда для всех нас является в большинстве случаев пропагандой недоверия.

Так сложилась сама история развития государства, и так оно продолжается до сих пор.

Что это такое?

Игра в прятки или увлекающее за собой путешествие в страну неполноценностей, где за каждым фактом содержания содержится факт растления ума.

Не ошибусь, если скажу, что все это совместно, ибо не таковое не привело бы к таковому положению всех дел.

Это значит, что факты утаивания действительности или действительность их отображения являются в высшей степени оригиналами ненормальности мышления, когда за степенью и видимостью одного скрывается вовсе другое.

За этим заключается смысл извратности происходящего и за ним же закрепощается слава самой извратимости, что доводит все до состояния фактического утаивания всякого действия со стороны любого протектората идеализирующегося мышления-давления.

Все это совместно обозначает следующее.

Что возможность построения реального факта жизни исключается из-за отсутствия ее реального отображения в самих единицах движения материальных средств, величин ума.

Сама извратимость средств пропаганды создает особую среду всевозможного практического столкновения видений и ведений каких-либо дел.

Это доказывает то состояние среды, что наблюдается уже сейчас. Она особо отягощена этим и предполагает к совсем иному варианту развития, нежели целеустремленная жизнь.

Фактор соблюдения необходимой пропаганды должен соблюдаться фактически и реально воздействовать на обстоятельства.

В иных случаях, он просто не нужен или даже исключен за правом движения самого общественного мнения, что является конституционно законным и обоснованно жизненным.

А сама жизнь и ее сохранение лежит в понятии самого основного закона сохранения материальных средств состояния Земли, что не подчиняется государственностям, а переходит в момент определения природной делимости космических широт по составу их умственного выделения.

Таким образом, вся Земля распределена государственно, но в итоге целого выражения такой преемственности не имеет, ибо подчинена иному закону содержания, не относящегося к любому фактически жизненному обустройству.

Кроме этого, та же Земля переподчинена законам космического характера, что определяют ее статус и свободу перемещения в пространстве космосреды.

Это значит, что ее решение для всех государственных основ является главнейшим, а существующая пропаганда жизни – лишь доказательство ее ведения всех околоцивилизационных человеческих и других дел.

Но возвратимся все же к непосредственному вопросу и доопределим суть пропагандируемых средств.

Говорят, порою, так: "В достижении цели все средства хороши".

Мы же, разоблачая эту суть, вполне можем сказать так.

В достижении целей все средства хорошо используемы.

Это относится и к средствам самой пропаганды. Их доступность определяет вершимость того или иного процесса, а также реально отражается на быте или социуме того или другого пропагандирующего себя источника.

И, как говорится, этим сказано все.

Доступность к средствам – есть сами средства, что непреднамеренно выразят средства другого характера, более верно отражающих всякую материальность и независимость до определенного числа.

Хороши ли средства, используемы нами?

Вряд ли большинство может на то ответить вообще, ибо оно ими не пользуется и, в основном, лишено такой возможности.

Где и в чем причина такой бестактности поведения юридических сторон и почему такое до сих пор имеет место в стране растущей демократии?

Такая бестактность выросла и состоит не случайно. Она основана на всеобщей или всецелой безграмотности населения, а также на реальном попрании права свобод как на местах единичной власти, так и в других порядках ее фактического выражения.

В этом же заключается сохранность такого положения в настоящее время, несмотря на то, что в обществе идет процесс демократической разрядки.

Общий существующий социум довершает эту картину и создает условия для осложненного выражения демократии в целом составе сообщества.

Таким образом, настояще проводная суть декларируемых самих себя средств пропаганды заключается в том, чтобы увлечь за собой не по-настоящему живущего и думающего человека на тот путь, который предусмотрительно гарантирует свободу действий и право самому пропагандируемому лицу по составу самих средств представленной пропаганды.

Это ухудшает всяческие отношения, делает сообщество невыносимым по отношению лично и создает условия для недемократического определения событий все более ухудшающегося социума среди основных масс населения.

Таким образом, самодекларирующие себя средства пропаганды создают реально фактические условия для опровержения их самих с последующим замещением или вытеснением вообще.

Любая пропаганда формирует мышление.

Ее роль не исключается даже в случае явного неэтического превосходства. Она реально поддерживаема силой и имеет базу своего опорного сопротивления в виде факта, определяющего сам статус свобод пропагандируемого средства.

Всяческая свобода распространения пропаганды напрямую зависит от средств ее содержания.

Таким образом, сама пропаганда является пропагандой средств в условиях неразрешенного экологического социума. Она же является показателем и представителем средств тех сил, кто определяет ее саму, как способ преподношения своей мысли по сути развития всех остальных.

Итак, пропаганда сегодня – это вычеркнутая строка из конституционного права всякого гражданина. Она ему неподвластна, а значит, опорно движуща в его направлении с целью охвата всего содержания вплоть до самого состояния единицы тела в среде совместного проживания.

Она же – средство его разрушений, ибо фактически себя не подтверждающа и реально труднодоступна.

Самое болезненное из пропагандируемых средств, естественно, телевидение. Ибо оно открыто изображает то, чего не существует в действительности. Либо отображает действительность, явно указывая на факт иного порядка содержания по составу самих мыслеприводящих сил.

Многим оно доступно, но не настолько, чтобы черпать соответствующую реальности информацию или быть где-то вблизи самих происходящих событий.

Это явное нарушение всех конституционных поправок и пренебрежение существующим законодательством.

Это факт отслеживания явно управляющей политической силы и сама сила выражений чьих-либо единств мнений, объединившихся по принципу средств, состояний и поестественных выражений природно сложенных человеческих характеров /людей соответствующего положения в обществе/.

В мире нет наиболее сложного по сути вещества, чем сам человек. Именно это дает право существовать лично собственному телевидению в плане и виде исполнения своей собственной мысли.

To eсть, каждый способен видеть и отображать в своем уме свою картину всяческих отношений в окружении.

Потому, право собственности всегда защищено, ибо оно включает свое суждение по тому либо другому существующему вопросу.

Только реально движимая сила способна изменить то человеческое мышление и заявить о себе по-своему.

И в таком случае, факт действительного собственного изображения будет искажен и причинно возрастет до любой фактической степени неузнаваемости.

Такой силой вполне реально обладает телевидение и дает факт опорачивания действительности. Те же возможности со стороны своего личного убеждения уже проходят менее убеждающе, а во времени целиком переходят в подчинение указанной силе.

Человек живет телевидением и создает этим основу своей жизни.

Это и является главной причиной всеопустошающего заблуждения в плане видения своих прав и соблюдения достоинств, ибо телевидение отображает все вплоть до самого мистического и нереального.

Это значит, что оно воздействует на человеческую психику и создает факт вынужденного бездействия в сторону соблюдения всей конституционности.

Иначе говоря, оно провоцирует многих к бездеятельности по существу очень "давящих" жизненных вопросов.

Таким образом, факт его монопольного присутствия в отображении действительности можно обозначить фактом монопольного обладания естеством ума в огромных количествах претворений самих жизней.

Из этого вытекают последствия.

Они различны по своему содержанию и нет смысла особо фигурировать ими или перечислять.

Важно знать первое и самое главное, а все последующее определится само по себе.

Итак, ясно, что средства и способы информации – это недоступное пока явление в среде общего развивающегося демократизма, а значит, явление сильно отягощенного характера, что говорит о его высокой себестоимости в целях ведения самой пропаганды.

Но не стоит забывать и о том, что такая себестоимость вполне оправдана временем, дабы упразднить способы давнишней государственной борьбы со всякой частностью.

Поэтому, не будем ни оправдывать такое явление, ни обличать в чем-либо. Остановимся пока просто на факте его существа и возведем в истинный смысл свою речевую практику поведения и включим свое собственное телевидение того, что происходит.

Это есть право собственности, которое защищено законом и по которому мы все имеем право своего суждения, вплоть до избрания кого бы там ни было в состав государственного аппарата.

Пока мы будем естественно изобличать, и выкраивать свое, все средства пропаганды будут запущены в ход и используют всю мощь своего обнаружения в среде.

Поддаться им или нет – дело всецело опрошенного ума. Но в любом случае, разрядка произойдет и, как говорится, что поймем – то и выдвинем наперед.

Это небольшое отступление от сути самой темы продиктовано самим временем и из-за отсутствия элементарной базы телевизионного правдоподобного вещания, что не исключает возможность просматривать сами телепередачи, но исключает смысл их восприятия, как действительно правдивого отображения любого процесса.

Все средства массовой пропаганды относятся к определенным видам раздражения общества или его состава.

Оно может происходить симптоматически, а возможно и созидательно целенаправленно.

Все зависит от вида предлагаемой пропаганды, самого времени и способа ее преподношения.

Раздражительность – это естественная реакция на состав любой пропаганды.

Она может быть положительной либо отрицательной. Совмещения практически отсутствуют и тем самым создают основную базу целевого или не такового раздражения по знаку его состояния, что неизменно переходит в состояние среды окружения и выражается средой общего молекулярного давления.

Всяческая речевая практика предполагает хотя бы условно устное запоминание того, что выражается.

В этом условность и обеспеченность той или иной пропаганды.

Она вносит свои идеализирующие символы и изъясняет все по-своему.

Какова суть пропаганды – такова и ее речь. Это не разделимо, как сам человек и его тень в ясную погоду. Пропаганда и есть такая ясность, ибо раскрывает сами цели.

Ее объект – сам человек в силу своих форм развития, а тень – это решительное выражение самой пропаганды от своего продукта «свечения».

Речь может твориться по-разному. Иногда, она словесно запутана, порою – откровенная до самой откровенной интимности.

Этим и располагают средства пропаганды и целиком обволакивают чей-либо ум с единственной целью своей подчиненности.

Попасть на "удочку" пропаганды вовсе не сложно. Даже большие умы привлекались к тому же за счет сфер воздействия и речевого преподношения.

Во всяком случае превосходства пропаганды имеется определенный ракурс отображения речи. Она своей наклонностью, свободой или попирательством иных прав деклараций своего, своей откровенностью и т.д., т.п. вполне способна завоевать поклонников и определить статус самой речевой пропаганды.

Основные речевые достижения основаны на факте состояния дел. Близость к свободотворящей массе в самой речевой практике – это близость к совокуплению в единство.

То есть, возможность объединения под каким-то предлогом времени.

Сама речь продуктивна, если обеспечена составом прослушивающих ее абонентов. И, наоборот, малопродуктивна, если таковое мало соблюдается или не соблюдено вообще.

В таких случаях, прибегают к практике единоличностного общения с целью выявления своих позиций и придающегося числа мнений к их существу.

Такой практикой вполне может быть книгообщение или выражение мыслей на расстоянии вне всякого присутствия голоса.

Сам голос того или иного речепреподносящего рождается в результате прочтения и непременно имеет свой оттенок или речевую практику звучания при непосредственном чтении.

/Если вы до сих пор не наблюдали это, то попробуйте пронаблюдать, взявшись за какое-либо произведение иного автора с обязательным присутствием своего собственного "я" или хотя бы такового отображения/.

Все это говорит о том, что возможность применения речи на практике в окружающем числе слушателей вполне заменима книгообщением или каким-либо иным видом соблюдения того же.

В любом случае, речь выдаваема наружно, ибо она определяет здравственность рассуждения того или иного человека и ставит его в определенные рамки состояния самой речи, за исключением редких случаев приобщения к иному выражению в пользу трудовой занятости или иного состояния ума.

Речевое практическое неозвучивание – один из способов сохранения не материлизовавшихся мыслей или их выражения непосредственно для среды простого окружения.

Как бы там ни было, но реальное окружение создает давление на человека.

Его мысли сбиваются, и он порою не может их определить в нужном порядке.

Это же происходит под воздействием вопросов, так или иначе, но возникающих по ходу речевого соглашения души и тела.

Потому, практика общения не всегда впечатляюща особо от лиц возделывающего характера мысли. To eсть, от тех, кто мысленно развивает события и вовлекает иных в их число путем своего исключительного права мышления по тому либо другому вопросу.

Натуральная речевая практика доминирующа только в том случае, когда она реально необходима, как способ подтверждения того, что, как говорят, вышло из-под пера. И еще в той ситуации, когда ее отсутствие может расцениваться, как оговорность откровенно литературного смысла в способе такого же характера вдохновения-воображения.

Но в любом случае, и это доказательство, относится к общему числу. Рамки достижений речевой практики весьма ограничены. Они округляются достоинством определяющих себя знаний и фигурируют в условностях словарных определений.

Иначе говоря, речевое преподношение зависит от саморазвития и силопровозглашения основ движения ума в мыслях и реальностях.

Такая практика общения регулируема многими. Порою, речь натуральная в каком-либо интервью или оторванном кусочке ума, или просто безынтересна и мало выражающа.

Особенно, если в ней имеется присутствие эмоций или душераздирающих страстей.

Потому, такая речь спровоцированно малоценна и не

соответствует выражению сути самого человека.

В этом не приходится сомневаться и, как говорится, видно явственно.

Особую роль в достижении вершин речевой практики играют жестикуляции и манипуляции каким-либо предметом.

Это наружное освещение факта движения речи относительно статуса содержания самого человека. То есть, если человек прибегает к такому движению, значит состав его ума требует реального незамедлительного взаимодействия.

Или, условно требует реального выражения на деле. Относительно то же можно сказать и в случае явного несоглашения с ходом своих мыслей и расхождением во мнении при перечислении каких-либо вытекающих вопросов в ходе общей беседы. Все это наблюдаемо и определяемо.

Самым основным и достигающим эффектом речи является речевая немногословность. Точнее, самосовершенное существо определений процессов, их обозначение и выражение в краткости.

Обеспечение речевым запасом гарантирует свободу развития хода мысли любого порядка и предполагает всякую продолжительность бесед.

В основе своей, это все по ходу самой практики ведения речи и всего того, что было указано в оглавлении текста.

Завершая некоторую сложность определений, даю наводящее понятие определения действительности в воспроизведении самой речи.

Итак, речь целесообразно активна, если имеется смысл ее широкого или амплуаторного применения и выражается итог всецело определяющего ее ценность характера.

В противном случае, речь не заслуживает внимания и опускается естеством до пределов неузнаваемости или не отражения в глубине ума.

Разность видения существ и разность существующего видения – это не одно и то же.

Это разносторонне протекающие процессы, смысл которых определяем действительностью и отображаем на самих единицах материально достижимого ума.

Никакое достоинство и честь не нужно тому, кто его уже по праву заслуживает в самом себе и отражает на деле.

Всякое видение процесса – есть недвусмысленное его содержание, ибо сам процесс единственен в своем числе, если не предполагает развитие другого.

Ведение процесса – это особая стойкость величин ума, подвластно которым и определяется сама действительность.

Видение и ведение в этом случае совмещаются лишь одним – самой формой единственности процесса, заключающегося так с обеих сторон.

ТЕКСТ 9

Процессы. Их содержание и ведение в государстве. Судебная практика. Основа практического суда. Судовое законодательство. Право суда. Определение достоинств чести

Прежде чем начать говорить о каких-либо производимых в стране, за рубежом процессах, хотелось бы кратко подвести черту над тем, что, как говорят, уже пройдено.

Итак,

всецелого государства реально или наяву пока не существует.

Существует лишь его видимость или очень далекий от оригинала примитив.

Так или иначе, но дорога в будущее пролегает в основе создания государства нового типа, лишенного права экспроприации граждан, согласно которого оно же способно наносить им ущерб любого характера.

Государство нового типа?

Каково оно? Что собой представляет?

Чтобы ответить на эти вопросы не потребуется довольно много времени и каких-то излишних объяснений. Всего несколько строк уложат в мысль каждого всю суть заданного.

А именно:

государство нового типа – это государство реальной видимости существующих взаимоотношений, не зависимо какого порядка и характера применения.

Такая видимость предполагает развитие новой экономической базы государства на основе добропорядочного отношения к труду и с позиции привилегий самого человека, как основного двигательного механизма процессов.

Вот и всё практически критическое обоснование или ответ на поставленные вопросы.

Что мешает уже сейчас перейти к обустройству по данному типу?

Причин много и ответить совсем не просто.

Не потому, что имеется какая-то тяжесть мысли, а из-за того, что многие просто не в состоянии понять саму суть причин. Потому, скажу просто без каких-либо привилегий своеобразного творчества ума.

Нет перехода потому, что нет перехода из одного состояния умопозиций в другое. Вот и все практическое заключение.

Здесь же хочу добавить, что вся наша настоящая видимость заключается только в пределах самих себя.

Нас вовсе не интересует, что там творится в мире и, как говорят, дальше своего носа мы не выглядываем. Оттого творится безучастие во всех происходящих процессах и по той причине отсутствует надлежащая в государстве власть.

Если говорить и переходить одновременно к раскрытию данного текста согласно его оглавлению о, так называемой, правовой защите гражданского населения, то оно полностью отсутствует, что дает право беззаконно творить все, что угодно.

И в этом непосредственно вина всех, не исключая и меня самого, как соучастника всеобщих аполитических преступлений против самих себя.

Черта подведена и приступаем к изучению нового материала.

Какова суть протекающих судебных уголовных процессов и какова величина их пробного изыскания в плане добычи той самой справедливости суда, о которой мы все говорим везде, порою забывая о своих собственных преступлениях?

Но, однако, это мораль и она существенной роли в таком деле как процесс не играет.

Потому, на время отвлечемся от данной темы и посвятим себя чисто судебным или криминалистическим издержкам.

Итак, процесс.

Что это такое?

Процесс судебного разбирательства – это выявление и установление причин, по которым содеяно то или иное преступление, с целью недопущения их в дальнейшем порядке.

Это первое и основное определение ведения уголовно наказуемых дел.

От него и будем отталкиваться.

Хочу сразу внести ясность в некоторые юридические по смыслу понятия, объясняемые в данном тексте.

Это мои «переводы» того, что имеется в другом виде и разработано на базе существующего закона.

То есть, я не придерживаюсь словесно того, что юридически

определено каким-либо уставом-законодательством.

Я говорю своим юридическим языком, на мой взгляд, более доступным и решительно правильным хотя бы в отношении самих себя, ибо закон в первую очередь должен охранять нас самих, а не противоречить всякому смыслу жизни.

Но вернемся к процессам и раскроем совместно суть того, что уже сказано.

Так вот.

На основе того, почти юридического заключения о процессах, можно сказать, что сами причины в судебных органах не рассматриваются, хотя дела ведутся именно в таком порядке или точнее, ссылаясь на такое постановление чисто юридически.

Это приводит к тому, что человек, пусть даже уголовного характера, то есть совершивший преступление, несет наказание /если оно присутствует/ не по истинно установленной причине, а лишь по косвенному ее признаку.

То есть, реально судебная практика не выявляет причин столкновения закона с незаконностью и этим самым разрушает сам статус существующего юридического законодательства, которое по существу содеянного превращается в такое же беззаконие или имеет таковой смысл неумышленно.

Таким образом, все осуществляемые процессы в основе своей являются вне закона, а судебные разбирательства – лишь проформа юридического мышления отдельных индивидуумов.

Реально или наяву выходит, что процесс присутствует, а справедливость отсутствует, ибо она не установлена в судебном порядке.

Думаю, это ясно всем, кто хоть как-то сталкивался с подобным и ощутил на себе ту существующую справедливость, что привела к "заключительному" результату.

Теперь, сформулируем иное изъяснение сути протекающих процессов.

Процесс судебного разбирательства – это яркое доказательство существования причин, разоблачающих сообщество на категории уголовных элементов и юридически не правонарушающих.

Тот же процесс является выяснением обстоятельств дела, и он же сопутствует изменению состояний дел в любой отрасли, касающейся рассматриваемого уголовного процесса.

Это второе изъяснение того же и сейчас мы его раскроем.

Итак, как уже стало ясно, основные причины совершения преступлений не поднимаются, а значит, судебное разбирательство попросту превращается в доиск причин, по которым совершено само преступление.

Это еще называют характером преступления, что в большинстве случаев доказывает характер самого преступника.

Доиск причин – это та фаза или ступень развития юридического процесса, по которой сама причина не устанавливается, а выдвигается ряд иных, более существенных причин, согласно которых совершено преступление.

Это называется юридической фикцией или юридической безграмотностью. Ибо, с точки зрения самой юриспруденции, как науки торжества справедливости и истинного установления причин, таковое присутствовать не должно и отрицает сам смысл ее существа в среде сообщества.

Иначе говоря, если судом или процессом не устанавливается истинная причина, то это не суд, а самосуд людей, собравшихся под сводом одного юридического дела в кодексе юридически заключенных параграфов наказания за совершенные деяния.

Согласно данному раскрытию существа процессов, мы можем констатировать следующее.

Что основная мера защиты прав гражданина – установление истинных причин преступления отсутствует, а это значит, что существующий юридический кодекс является кодексом наказания, а не кодексом законов, воспроизводящих справедливость и верность решений относительно элемента общества.

Таким образом, ведение процессов сводится к простому формальному ведению дела, в результате которого обвиняемый не по установленной причине подвергается заключению под стражу.

Как ясно из объясненного, ни один судебный процесс не соответствует тому, что нужно именно в установлении истинности причин.

Это значит, что все они произведены незаконно, что соответственно требует пересмотра всех дел, за исключением тех, что уже не подлежат пересмотру, исходя из срока времени и отсутствия самого осужденного за правонарушение.

В это же не входят дела, согласно которым осуждены условно, ибо это в большей степени не уголовное наказание, а морально бытовое.

Что еще можно сказать по суду и по ведению всяческих практических дел?

Достаточно много, чтобы заполнить все существующие пробелы в соответствующем законодательстве.

Недаром юриспруденция требует все более новых и новых форм своего развития, за которыми уже ясно предвидится сам смысловой оттенок такого движения – установление истины в процессе судебного разбирательства.

Одновременно с таким объяснением, изъясняю и другое, что выявление истины, ее решительное выдвижение наперед в процессе суда и в последующем искоренение, вовсе не освобождает от ответственности совершивших то или иное тяжко злостное преступление.

Оно лишь позволяет несколько реабилитировать преступный элемент и реально обосновать всю фазу фактической вины.

Ибо она – не только вина самого преступника или ответчика, а также вина состояния чего-то другого, толкающего человека к такого рода преступлению.

Это и есть истинное значение тех слов и определений, что сказаны ранее.

Но перейдем к другому, более или менее простому на первый взгляд.

Назад к карточке книги "Я - Никто. Земля. Государство. Россия (СИ)"