Текст книги "Роман о любви (СИ)"

Автор книги: Сергей Пилипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Иштван прошел в метро и уехал в сторону Беверли-хоуз. Там жил его непосредственный начальник, и там же ему предстояло получить гонорар за свой тяжелый труд.

НАБЛЮДЕНИЕ

Капитан Кларк и Обрайн, оставшись одни, полезли в лабораторию и уставились на громкоговорящее передающее устройство. Им было слышно, как Люси тяжело дышит, а иногда сквозь какой-то неизвестный скрежет и шум долетали обрывки каких-то фраз. Кларка беспокоило такое положение дел, так как он сам находился вне ситуации. Он не любил разбрасываться людьми, как некоторые начальники и не любил делать какие-то скоропалительные выводы в отношении чего-либо. Капитан мог уже давно сообщить о происходящем вышестоящему начальству, но решил пока не торопить события. Неизвестно, чем закончится этот поход обоих кандидатов в смертники, и неизвестно на что решится он сам. А сообщив начальству о своем решении, он немедленно вызвал бы на себя бурю негодования. Но это его не пугало. Он боялся, что те отменят операцию и не ясным останется цель и загадочность этого здания. Также возможно никто не узнает и о тех двоих, которые уже внутри здания, и о тех погибших полицейских. Его слегка беспокоили новые убийства, но он никак не мог все это связать в один пучок.

Наконец, ему удалось добраться до какой-то зацепки. Он вспомнил, что обнаружив руку, они не стали искать остальные части тела, а подумали, что их либо уничтожили крысы, либо кто-то, в надежде спрятать концы в воду, просто забрал. Стукнув себя слегка по голове, Кларк встал и вышел из лаборатории, предварительно взяв фонарик и сказав Обрайну, чтобы тот следил за доносящимися звуками. А сам пошел к месту обнаружения человеческой руки и решил поискать еще чего-нибудь.

А чего, он и сам толком не знал. Обойдя вокруг выгребной ямы и освещая ее фонариком, он вдруг заметил, как что-то блеснуло. Подобравшись поближе, Кларк заметил торчащую из той же ямы другую руку с таким же браслетом.

– Черт меня подери,– выругался начальник,– и почему я сразу не обследовал ее. Наверное, ввело в заблуждение то, что мы сразу подумали о крысах и более умном противнике.

А на самом деле было проще. Убийца разрубил тела на куски и бросил их в яму. Из-за сильной сгущенности массы, этого не было видно,а когда там побывал Парки,то ,скорее всего, зацепил что-то. Они тогда не обратили внимания на это, да к тому же подошел Обрайн и отвлек своими шуточками.

– Никогда нельзя отвлекаться во время работы, – подумал Кларк, – особенно важно в нашем деле ухватиться за какую-то мысль и ее решение придет быстрее.

Кларк позвал Парки, мирно дремавшего на своем сиденье в водительской части машины.

– Возьми багор и иди сюда,– сказал капитан и стал внимательно всматриваться в яму.

Подошел Парки, и капитан велел ему попробовать вытащить из ямы какие-нибудь останки. Тот, обойдя яму с другой стороны, дабы вновь не попасть туда, начал в ней ковыряться.

– Нe так,– сказал Кларк,– постарайся найти такое, чтобы зацепилось.

– Хорошо, – поспешил ответить Парки, но было видно, что это у него плохо получалось.

Поэтому, Кларк сам взял багор и попробовал подтянуть то, что блеснуло в первый раз. После нескольких попыток ему удалось достичь цели, и он подтащил поближе часть тела другого человека. Это была отсеченная рука.

– Теперь понятно, куда подевались остальные части тела. Они там, внизу, надо будет вызвать специальную машину с обслугой.

Он подтащил к краю ямы останки руки и вытащил из ямы, подцепив их багром.

Ладно, торопить события мы не будем и подождем пару часов,– сказал Кларк,– я думаю, что это просто совпадение, что тела оказались рядом с этим зданием, но все-таки не могу говорить это достаточно точно. Поэтому, пока обождем, а дальше будет видно.

– Ты, вот что,– обратился он вновь к Парки,– возьми эту часть и вложи аккуратно в спецмешок, а я пойду, посмотрю еще раз во все закоулки.

Есть, сэр,– ответил тот и приступил к выполнению.

Кларк же направился к трубе, но вначале заглянул в лабораторию и спросил:

Ну как там?

Пока тихо, только шорох и стоны, – почему-то стал очень серьезным Обрайн.

Ладно, я пойду, осмотрюсь здесь, а ты слушай. В случае чего, зови.

Тот молча кивнул и весь превратился в слух.

Капитан и сам не знал, что он собрался искать, но какая-то смутная догадка все же бродила у него в голове.

Он ходил от одного угла к другому и ничего не находил. Тяжелый луч фонаря выхватывал из темноты то одну, то другую деталь окружающего, но того, что искал, не было.

Кларк решил передохнуть на какой-то, примыкающей к зданию трубе. Он, про себя немного покряхтев, присел и закурил сигарету. Капитан курил очень редко, и обычно это не доставляло ему должного удовольствия, но сейчас почему-то особенно хотелось вдохнуть дым сигареты, и он затягивался глубоко и с огромным желанием.

"Наверное, сдают нервы, – подумал он,– может, обратиться к врачу",– но сразу же откинул эту мысль, так как понимал, что обращение не останется незамеченными, и вскоре начнутся разные пересуды и толки. А в его положении начальника, это недопустимо.

"Поэтому надо держать себя в руках, "– молча, убедил он сам себя.

Дело еще в том, что обращение к доктору могло привести к не желаемому результату и в плане развития его самого. Он никогда не ходил к ним и всегда старался избежать их заунывного обследования, отчего почти всегда получал нагоняи от начальства.

Но, ничего с собой поделать не мог и поэтому, все оставалось так, как есть. Кларк недолюбливал врачей за их простую обыденную глупость, а они его за обычную недовысказанность гипотетического мышления.

"Надо бы изменишь такое отношение к людям,– думал Кларк,– но как, ведь ему одному не под силу, а другим просто наплевать, пока у них все нормально".

Нельзя сказать, что в полиции служили плохие люди. Нет. Они были как раз хорошими, но то общение и способы ведения борьбы с преступностью, коррупцией в эшелонах власти, не давали положительного результата, и все это вместе скапливалось и давило на психику. Поэтому, часто применялась грубая сила, порой нечеловеческое отношение.

Все это, конечно, сказывалось на здоровье и психике, в первую очередь. Но в силу той же боязни остаться без работы или быть выброшенным из полиции, как негативный элемент, никто к врачам не обращался и все старались, как могли, избегать подобных встреч, потому как они не сулили ничего хорошего.

"Да, корни в системе, – так же, молча, констатировал Кларк, – и если бы люди были немножечко поактивнее и поделикатнее друг к другу, то возможно и можно было навести порядок во всех сферах."

Но, так как это были только мечты, то Кларк только вздыхал. Ему тяжело было жить среди таких же, со своими, уходящими вглубь земли аристократическими корнями.

" Почему мы всегда избираем тех, кто нам не нужен? – продолжил свою мысль Кларк,– почему стараемся так избежать позора своей собственной мысли?"

Ведь у тех, кто сейчас наверху, она просто отсутствует. Вот взять, к примеру, самого себя. Разве не мог бы я руководить каким-нибудь ведомством? Конечно, смог бы. Важно только, чтобы было желание творить и делать пользу людям. Или взять бы того же Макса Триггера. Разве он не смог бы одолеть руководство полицейским участком? У него все есть для этого. Ум, никем и ничем не порабощенный, честь, совесть и, в конце концов, здравый образ мышления.

Или возьмите мою жену. Почему бы ей не сидеть дома? С детьми? А не заниматься неизвестно чем, где-то там, в сфере образования. В конце концов, это удел мужчин и недаром слово учитель мужского рода.

Но это так, лирика,– тут же думал Кларк, – дело в другом. Дело в том, что многие не хотят понять друг друга, и посему мы идем бесцельно, куда-то постоянно сваливаясь, словно в ту же выгребную яму. Общества уже не существует. Есть лишь отдельно стоящие группы населения и даже не важно, как они именуются. Все равно это обществом назвать нельзя, уж слишком они все разные, и не имеют достаточно общего, разве что в туалет ходят одинаково,– умозаключил Кларк,– да и то в разные. У одних золотые, у других простые, а у третьих – и вовсе нет никаких. Так где же здесь общее? А? Спросите что-нибудь полегче, – молча, ответил сам себе капитан.

Наверное, мы никогда не расстанемся со своей алчностью. Таков уж наш удел. Это предел умственного сосуществования с природой. Грубо? Да. Справедливо? Нет. Мы не должны так жить, мы ведь люди, единственные здесь на Земле, кто способен победить смерть. Но мы сами себе не даем этого сделать, упорствуя в малом, мы позволяем другим в большом.

Ведь, если посмотреть на того же преступника, кто он такой, и почему он этим занимается, то сразу становится ясно, что он – это мы сами, только мы почему-то чего-то боимся, а он нет. Мы стоим у ворот закона, а они их открывают. Мы обязываем их сидеть в тюрьмах, а они нас обязывают кормить их, одевать, охранять. Мы опускаемся на дно, а они вырастают, ибо подобие человеческих общин дает максимум развития уму и разуму, в целом. Вот откуда берется и рождается преступность и пресловутость всей окружающей мафии. Именно оттуда, с тюрем и ссылок они берут свое начало, ибо тюрьма – это их общее, а наше общее – его просто не существует. Поэтому, никакая человеческая забота здесь не поможет и тем более, наивная ложная гуманность.

Мы сами порождаем преступность, рожая таких, которые нас же потом и убивают, душат и так далее. Так возможно ли это дальше, и скоро ль мы образумимся, наконец.

Никакие стены не спасут от погибели, если воцарится сугубо преступная власть. И не жалко тех мошенников-судей, пресмыкающихся преред пресловутостью, и не жалко тех чиновников любого ранга, уподобающих преступникам. И жалко самих себя в окружающей бездне всего пресловутого, которое породили сами, и которое не хотим искоренить".

Так рассуждал простой полицейский капитан обыкновенного рядового участка и даже не знал, что до последнего своего часа осталось совсем немного.

"Что это со мной?", – вдруг тряхнул головой капитан и только сейчас заметил, что сигарета в руке почти догорела и уже начинала жечь пальцы.

"Наверное, сдаю",– подумал он вновь, вставая с трубы.

"Интересно, а что здесь?"– подумал Кларк и наклонился посмотреть.

Больше он ничего не успел сделать. Что-то неимоверно тяжелое опустилось ему на голову, отчего его голова почти треснула.

Больше он ничего не слышал. Темные сумерки обволокли его опустившееся тело, и было едва заметно два силуэта, уходящих в ночь.

ОБРАЙН РАССЛЕДУЕТ

Обрайн долго еще прислушивался к шорохам и одиночным стонам, но вконец не выдержал и решил побродить немного. Он постучал в кабину и позвал Парки.

– Слушай, Ларри, побудь немного здесь, а я пойду, пройдусь и разомну свои кости.

– Хорошо, сержант,– ответил тот, уже влезая в лабораторию.

Обрайн взял фонарик и вышел на улицу. Было свежо и тепло.

И хотя время только приближалось к половине десятого, было уже довольно темно. Сумерки медленно поглощали отдельные участки территории, и постепенно все пряталось во тьму.

Освещения здесь почему-то не было: то ли не включили, то ли еще что, и Обрайн использовал фонарь в качестве поводыря.

– Пойду, посмотрю, чем там занимается капитан, – пробубнил себе под нос Обрайн и зашагал в сторону ямы.

По пути ему встретилась какая-то дикая кошка, которая, яростно сверкнув глазами, унеслась в темноту.

– Фу-у, ты, черт, напугала,– машинально перекрестился Обрайн и зашагал дальше.

У ямы никого не было, зато было достаточно следов.

"Вот, потоптались",– подумал Обрайн и шагнул в направлении трубы.

Там тоже никого не оказалось. Тогда он обогнул здание по периметру и, никого не встретив, удивленно произнес:

– Где же капитан, черт подери, куда он пошел?

Темнота ответила суровым молчанием. Только где-то вдалеке слышны были звуки проходивших прохожих, да завывание некоторых птиц.

Он возвратился к машине и залез в лабораторию. Там увидел радостного Парки.

Что случилось, Ларри, докладывай,– обратился к нему Обрайн.

– Поступил первый доклад,– ответил тот и продиктовал записанное им сообщение.

Хорошо,– задумчиво ответил сержант и посмотрел на время. Было без пятнадцати десять.

Что-то я не пойму, куда подевался Кларк? – обеспокоенно сказал он,– надо, наверное, вызвать подкрепление.

Обрайн вылез из лаборатории и подошел к водительскому месту. Взяв в руки передающее устройство, он громко сказал:

– Это сержант Обрайн. Мы находимся в районе углового здания на Айзель-стрит. Необходимо оцепить здание со всех сторон и не допускать никого постороннего к его околице. Всех проходивших направлять обратно, не заостряя при этом их внимание. В участке оставить дежурного и его помощника, а остальным расположиться по маршруту.

Надо сказать, что это обозначало выход на патрулирование, которое начиналось с десяти вечера тем, кому положено, а всем, свободным от него, оцепить здание по окружности.

Положив микрофон, Обрайн вновь зашел к Парки и сказал:

– Они должны оцепить здание. Будь внимательнее. Если что, зови. Я пойду, еще раз пройдусь по территории.

– Есть, сэр, – ответил Ларри и вновь прислушался.

Обрайн закрыл дверь и двинулся к другой стороне выгребной ямы. Не обнаружив там ничего, он пошел дальше.

Где-то, в самом отдаленном углу территории едва заметно просматривался полусогнувшийся силуэт человека.

"Может, что потерял?– подумал Обрайн,– Но, почему без света?

Подойдя ближе и используя свой фонарь, сержант обнаружил сидящего у какой-то трубы Кларка в целой луже крови, вытекающей из его головы, если так можно было назвать то, что от нее осталось.

Удар, вероятно, был нанесен чем-то тяжелым, и Обрайн быстро пробежал глазами по местности. Но, ничего подходящего не было. Он повернулся к капитану, заранее зная, что тот мертв.

– Черт меня подери, дерьмо,– выругался он,– какой же я осел, не догадался сразу сюда пойти.

Но все же он осознавал, что вряд ли чем помог бы Кларку. Смерть наступила мгновенно, и оставалось только удивляться, где в человеке находится столько крови.

"Скорее всего, это была кувалда, или что-то в этом роде", – подумал сержант и, покрутившись еще на месте, все же обнаружил то, что искал.

Это была действительно кувалда, но без ручки. Просто преступник использовал ее как ударный механизм. Он подумал об отпечатках, но понял, что это бесполезно. Кувалда была брошена в грязь, да и к тому же, пошел небольшой дождь.

Все это затрудняло поиски, и Обрайн понял, что это все напрасно. Тот, кто это сделал, уже давно скрылся и, судя по количеству набежавшей крови, капитан был мертв давно.

Осветив фонариком тело Кларка, Обрайн отвел луч в сторону. Было страшно и непривычно глядеть на обезображенные черты лица. Почему-то сразу вспомнились жена капитана и дети.

"Что им теперь сказать?"– подумал Обрайн.

– Что же делать?– вслух прошептал он и не решался что-либо предпринять.

Звонить в участок некому, все на маршруте. Вызывать скорую уже бесполезно.

«Надо затащить его в машину и потом решить, что делать», – пришла в голову хоть одна мысль.

Но, что это даст, он и сам не знал толком. Было понятно и так, как все это произошло.

Проведя фонариком вдоль тела еще раз, Обрайн заметил, как что-то блеснуло в стороне трубы. Подойдя с другой стороны, он заглянул в трубу. Там что-то лежало.

Обрайн аккуратно вытащил и увидел, что это обычная полицейская форма.

'Но почему она здесь?"– задал он сам себе вопрос. И тут до него дошло.

"Наверное, ею воспользовались и положили обратно, а капитан обнаружил. Но зачем было тогда его убивать?"– недоумевал Обрайн.

"Кому он мешал?"– думал сержант, и что-то

страшное и гадкое начало заползать Обрайну

внутрь.

Он вдруг начинал понимать, что дело здесь вовсе не в убийце, а как правильно говорила Люсиль, в их психологической боязни чего-то совершенного.

Обрайн не стал брать форму, а пошел за машиной. Навстречу ему уже спешил Парки.

Что-то, наверное, случилось, – словно предугадывая событие, тихо прошептал сержант.

Так оно и было.

Сержант,– услышал он голос Парки,– сообщили по радио, что убили еще одного чиновника.

Ну и что,– ответил тот,– этим не заменишь нашего капитана.

Что ты городишь? – удивился Ларри.

Каштан мертв, Парки, а посему, приказываю организовать расследование согласно установленных правил и, прежде всего, выехать на место.

Парки так и не понял, кому тот приказывал, но все же подчинился и завел машину.

Куда?– спросил он.

Это рядом,– ответил тот и, развернувшись, показал рукой следовать за ним.

Машина развернулась и, осветив фарами темноту, вытянула на свет где-то вдали скрюченную фигуру капитана.

Подъехав ближе, Парки увидел всю картину целиком. Кларк утопал в луже собственной крови, которая продолжала сочиться из раскроенной кем-то головы.

Он вызвал подмогу и сообщил дежурному о случившемся, а сам вместе с Обрайном приступил к изучению деталей преступления.

…А где-то совсем неподалеку и примерно в то же время состоялся довольно спокойный разговор.

Зачем ты раскроил ему голову, он ведь ничего не видел?– спросил один.

Да, будет тебе причитать,– успокоил второй,– это надо было сделать. Он все равно бы искал, а зачем нам лишние хлопоты.

Докладывать будем?

А кому? Не доктору ведь, в самом деле?

Это точно, – вздохнул второй, и на этом инцидент был исчерпан.

Никого больше не беспокоил мертвый капитан. Для них это не было новостью или чем-то еще. Они знали точно, что мертвый говорить не может. А в их работе – это самое главное.

Поэтому, докладывая в своих отчетах, они выражались достаточно прозаично.

« Течь устранена, изоляция не нарушена », – и это обозначало лишь одно, что очередной человек заслужил смерти в силу своего непомерного интереса к происходящему.

Такие доклады писались довольно часто, и не их вина, что за ними ложились человеческие жизни. Дело было лишь в одном – в спокойной совести тех, кто приказывал это делать.

– Новое всегда опиралось на старое,– так говорил один из великих прозачинателей этого движения и неизменно добавлял,– серость ума никогда не сможет победить глупость, ибо глупость, по-своему – это и есть серость ума…

Но так решали те, кто ходил в верхнем эшелоне почета и уважения.

На долю же простых и выпадало простое. Имя которому – человеческая уготованная смерть. Это

и было тем пороком, который вспоминал уже мертвый Кларк. И ему уже не было до всего этого дела, но его душа, взвитая до самых небес, до сей поры просто кричала:

– Люди, остановитесь. И посмотрите на себя. Имеем ли мы право называться людьми. Человек побеждает смерть в его же смерти физической и рождается вновь, дабы совершить что-то подобное. Обернитесь к своему лицу и поймите, что благо Земли – это благо для всех. Только это способно разрушить то, что пока сковало всем руки и не пускает идти дальше вперед".

Но была ли услышана эта мольба, он, конечно, не знал.

Он был мертв, а мертвые все-таки знать не должны...

ОПЕРАЦИЯ

Дождь прекратился. На небе появилась луна, достаточно яркая и разрисованная. На ней очень четко выделялись ее кратерные восхождения. В глубине ночи высыпались и звезды. Макс стоял в коридоре и, молча, всматривался в небо. Что оно принесет ему сегодня?

Вечно загадочное небо никогда не давало ему покоя. Порой ему недоставало, казалось, самого малого, что можно взять от него. Это тишины и спокойствия, которую время от времени, но все же нарушали какие-то звуки или отдельные голоса. Легкий ветерок обдавал ему лицо, когда он высунулся в фрамужное отверствие. Было не понятно и даже как-то странно наблюдать за таким резким изменением состояния природы. На небе вдруг загорелись дополнительные звезды, и все оно разукрасилось какими-то непонятными для людских глаз новыми отблесками самой Луны. – До чего же все-таки там хорошо, – подумал Триггер, – тишина, спокойствие, бесконечность. Она почему-то всегда притягивала Макса к себе, как новорожденное дитя притягивает к материнской груди.

Триггер вздохнул и, стряхнув головой, отбросил свои умопомрачительные заключения. – Наверное, я сильно ослаб после таких бурных проб, – заключил он сам для себя после раздумий. Обернувшись назад, Макс увидел, как к нему бежит какая-то медсестра или даже уборщица, так как у нее в руках было что-то очень даже похожее на щетку и ведро. Ему не потребовалось много усилий, чтобы узнать в ней Люсиль, хотя та и была в халате и маске. " Вероятнее всего, ее послал сюда капитан",– подумал Триггер, оставаясь на месте, тем самым стараясь не привлекать ничьего внимания.

А обращать его на них как раз было кому. Повсюду: то там, то здесь, ходил медперсонал, занятый своим делом. Было такое впечатление, что он попал в пчелиный рой, а сам выступает в роли какого-то необычного в своей роли трутня. В принципе, оно так и было. Ведь он к этому не имел никакого отношения, разве что был одет в форму охранника, которая последнее минуты стала казаться ему большой. Люсиль уменьшила шаг, увидев немое отображение на лице Макса. Ей показалось даже, что это не он. Но подойдя поближе, она все же убедилась в правильности своего умозаключения. Разговаривать здесь было опасно. Поэтому, Люсиль нажала на кнопку лифта. Навстречу им вышел мужчина, чем-то даже похожий на Макса, но не обратил на них никакого внимания.

Это он,– вдруг прошептала Люсиль, когда тот удалился от них.

Кто, он?– уточнил Макс, входя в лифт и пропуская вперед себя Люсиль.

– Да, тот человек, который меня похитил,– ответила она.

Спокойно, без паники,– сказал Триггер и нажал кнопку нижнего этажа.

Куда ты?– обеспокоенно спросила Люсиль,– я ведь только снизу.

Да?– удивился Макс,– а я только отсюда, поэтому давай остановимся где-нибудь посредине,– и он нажал кнопку третьего этажа.

Ты как сюда попала?– неожиданно спросил Триггер, но лифт уже остановился, и надо было выходить.

Они вышли. На этаже было спокойно и тихо. Никакой суеты, только слышно было некоторые обрывки разговора, доносившиеся из какой-то палаты.

" Скорее всего, здесь живые люди",– подумал Макс, но подтвердить это пока не было возможности.

Они встали возле окна, и Макс зажег сигарету. Он старался держаться как бы в стороне от Люсиль, в то время как она постоянно к нему пододвигалась.

Наконец, он не выдержал и сказал:

– Я знаю, что нам надо поговорить, но не стой так близко от меня. Стань подальше и говори.

Люси повиновалась, немного отойдя в сторону. Склонившись к какому-то растению и делая вид, что за ним ухаживает, она прошептала:

– Меня послал Кларк, хотя я и сама напросилась. Санкции они не получили. Убили двух чиновников, и Главный отказался что – либо выслушивать,– и посмотрела на Макса.

Тот кивнул и продолжал курить, давая понять, что внимательно слушает, и Люсиль быстро продолжила.

– У меня есть микрофон, и они меня слышат. Я уже доложила, что видела и шла следом за медсестрами на пятый, но надо было переодеться в уборщицу. Уже обратно меня довезли какие-то люди в странной одежде, примерно как в водолазных костюмах, и мне пришлось ехать на седьмой этаж.

Понятно,– сказал Триггер,– я тоже кое-что узнал, хотя и не много.

Что будем делать?– спросила Люсиль.

Надо попытаться разузнать, что здесь, а потом перебраться на четвертый и пятый этажи, и посмотреть, что там.

– Хорошо, тогда я пойду вперед, а ты пока оставайся здесь.

Макс утвердительно кивнул головой и продолжил спокойно курить, в то время, как Люсиль повернулась и пошла.

Триггер вновь посмотрел за окно.

На небе творилось что-то непонятное. Казалось, что луна ослепит, если на нее долго смотреть. И хотя она не выглядела как солнце, но все равно что-то было не так.

" Странно,– подумал Макс,– с чего бы такое наваждение, а может у меня, что со зрением?" – и он потер глаза.

– Что, что-то в глаз попало?– поинтересовался кто-то совсем рядом, отчего Триггер чуточку вздрогнул, так неожиданно прозвучал голос.

Он обернулся и увидел низкого мужчину, который заинтересованно глядел в его лицо.

Да нет, ничего, уже прошло, – соврал, было, Макс.

Нет, так нельзя шутить, тем более, здесь. Пойдемте, я вам промою, – и он развернулся, давая понять, что нужно следовать за ним.

Триггеру ничего не оставалось делать, как пойти следом. Они зашли в комнату, где сидела какая-то женщина со странным блеском в глазах.

– Где-то я ее уже видел,– подумал Макс, но размышлять над этим было некогда, и он прошел мимо нее, стараясь просто не обращать внимания.

Но тут неожиданно, та сама обратилась к нему.

– О-о-о, здравствуйте, вы ведь тот самый полицейский, который провел меня до остановки, а я и не знала, что вы здесь работаете.

Извините, очевидно, вы меня с кем-то путаете, я не служу в полиции. Я из охраны второго этажа.

Да, нет же,– не унималась девица,– я вас непременно уже где-то все-таки видела.

«Вот зануда,– подумал Триггер,– убить ее мало, да еще в такой момент болтает своим языком».

А вслух произнес:

Нет, вы ошибаетесь, – и уже более настойчиво добавил, – я надеюсь, вы меня поняли.

– О-о, понимаю, понимаю. Вы здесь инкогнито, тогда, я молчу,– и она красочно прикусила губу и отвернулась.

«Слава богу, что доктор этого не слышал, так как ушел вперед, – подумал Макс, – а то бы неизвестно, чем закончилось».

А мужчина уже готовил кресло к операции. Застелил новой цветной тканью, потом накрыл сверху чем-то вроде полиэтилена и вновь накрыл тканью.

– Садитесь, – произнес он и почему-то довольно потер руки.

– Что-то здесь не то,– забеспокоился вдруг Макс,– да и девица не внушает доверия,– но делать было нечего, и ему пришлось сесть.

– Так, так,– продолжил доктор,– сейчас посмотрим, что там у вас, – и поднял повыше голову Макса, предварительно направив на него свет. Зрение сразу пропало, и Триггер только почувствовал, как что-то полилось из глаза.

– Небольшая соринка, но очень пострадало само глазное дно,– говорил мужчина, при этом испытывая явное удовольствие от проделанной работы.

– Псих какой-то, – подумал, было, Триггер, но тут ощутил, как что-то острое и тонкое кольнуло его в бедро.

Он не успел опомниться, как глаза поволокло туманом, и Макс куда-то медленно уносился. Где-то издали доносился голос мужчины и смех девицы.

" Вот, дура",– думал Триггер, но почему-то не злился. Ему было все равно. Наступило какое-то большое спокойствие. Через несколько секунд он уже ясно увидел доктора, склонившегося над его глазом, и очертания вдали сидящей девицы.

Вот и все, – успокоил его мужчина,– операция проведена успешно.

А, что это было?– спросил Макс.

Что именно? – удивился мужчина.

Что-то кольнуло меня в бедро, и я чуть было не потерял сознание.

– О, это ничего, это так, для профилактики, мы каждому делаем такой небольшой укол. Это противостолбнячная инъекция для того, чтобы ваш организм лучше боролся с разными паразитами.

А что, у меня уже и это есть?– удивился, в свою очередь, Триггер.

Да, нет,– засмеялся док,– это мы так называем верхний эшелон возбудителей в окружающей среде. Благодаря такому укольчику, вы в течение года можете спокойно находиться в любых условиях вне опасности заражения каким-либо вирусом.

Как это,– удивился Макс,– даже гриппом?

Даже гриппом,– подтвердил тот и сказал,– ну, ладно, я вам промыл глаза и поэтому ухожу, а то у меня еще много дел, а вы можете посидеть еще минут пять и потом идти нести свою службу.

– Спасибо, доктор,– ответил Макс, но почему-то забеспокоился, окинув взглядом комнату.

Он увидел, что девица исчезла.

" А не показалось ли мне?"– подумал он, но тут вдруг увидел, как в комнату вошла уборщица и мигом прикрыла дверь.

Макс,– прошептала Люсиль,– с тобой все в порядке?

Да, нормально, а где девица?

Я не видела никого, кроме тебя и доктора,– удивилась девушка.

Так что же, она мне приснилась что ли,– рассердился Макс,– я ведь с ней разговаривал.

Ты что, спятил?– удивилась Люсиль,– не было здесь никого.

Она подошла к Максу и положила руку на его лоб.

Господи, да ты весь горишь,– взволнованно прошептала Люсиль.

Ничего, это, наверное, укол действует,– успокоил ее Макс, – доктор сказал, что это от вируса любого типа.

Нy, ладно. Пошли отсюда. Нам еще во многом надо разобраться.

Хорошо, пошли,– и Макс с трудом поднялся из кресла. Его закачало, и он чуть было не упал.

Да, что с тобой такое? – еще больше взволновалась Люсиль.

Не знаю,– ответил Триггер,– но доктор говорил посидеть минут пять,– и он бухнулся опять в кресло.

Ну, хорошо, ты посиди, а я пойду, посмотрю, что там, – и девушка вышла из комнаты.

С Максом творилось что-то непонятное. Он чувствовал себя здоровым, но в то же время каким-то особо слабым. Сила воли отсутствовала, ему ничего не хотелось, и к горлу подступала тошнота.

– Что это? – думал он и пытался сообразить, что произошло.

Но голова не работала, и это отдаляло анализ происходящему.

Наконец, спустя еще минут пять, все прошло.

Макс тряхнул головой и с удивлением обнаружил, что все в порядке. Слабости, как не бывало, и он легко и бодро встал на ноги.

И здесь, неожиданно для себя обнаружил девицу. Та сидела на кровати и смущенно улыбалась.

Ну что, очнулся, голубчик, а я ведь могла тебя заложить, – вдруг сказала она.

Нe понимаю,– ответил Макс, напряженно думая, откуда же она взялась.

– Да, тебе и не надо ничего понимать,– неожиданно резко сказала девица,– ты ведь коп, а все полицейские одинаковы.

Как одинаковые? – уже начинал нервничать Макс.

Да так, что не коп, то откровенный болтун, что не зверь, то коп.

Макс совсем рассвирепел.

Слушай, ко мне это никакого отношения не имеет. Я тебя не знаю и знать больше не хочу,– и хотел было уйти.

Погоди,– сказала девица,– я тебе кое-что покажу,– и она, сняв халат, осталась только в трусиках и бюстгальтере.

"Этого еще не хватало,– подумал Триггер,– сейчас войдет Люсиль и будет скандал".

А девица, в это время, приближаясь к нему, снимала последние препятствия.

Макс, как будто завороженный, наблюдал за ней и замер как столб. Она приблизилась к нему, и он уже явно чувствовал ее дыхание. Губы приблизились к его губам и чуточку соприкоснулись...

– Достаточно,– вдруг очень ясно услышал Макс, и очень яркий свет ударил ему в лицо.

Он зажмурился.

– Ну, вот и все, операция по удалению осколка закончилась, – услышал Макс голос и увидел маску доктора, делавшего ему промыв глаза.

Триггер огляделся. В комнате все было по-прежнему. Женщина сидела там, где и была.

– Что это было? – вдруг спросил Макс.

– А-а, это? – и доктор изобразил руками что-то вроде фейерверка,– ничего, не пугайтесь. Это небольшие галлюцинации. Они возникают от ввода в ваш организм противобактериозной вакцины, что действует в течении года.

А я, что-нибудь говорил? – спросил Макс.

Да, немного,– улыбнулся доктор,– пустяки. Мы, как правило, не обращаем на это внимания.

А, почему вы меня не предупредили заранее об этом?– спросил Триггер.

Понимаете, если бы я сказал ,что будет что-то, то вы бы напряглись, и в таком случае, вакцина распространилась бы медленнее, а это дополнительное время стерилизации. Поэтому, мы стараемся это делать незаметно.