Текст книги "Роман о любви (СИ)"

Автор книги: Сергей Пилипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Прошло минут двадцать. Кто-то взглянул на часы, было без четверти двенадцать.

"Что-то долго они возятся с линией",– подумал было Медиа и, прильнув к окну, постарался рассмотреть, что там за ним. Но ничего не было видно, а потому Иштван оставил это занятие.

Наконец, поезд вновь зашипел и тронулся с места.

Они уже подъезжали к станции, когда вагон вновь тряхнуло.

Поезд остановился, и пассажиры почти бегом кинулись наружу. Но было уже поздно.

Пол вдруг поднялся под их ногами и понес вверх, сдавливая при этом всех тех, кто попал в эту волну. Все это происходило на глазах у сотен других, которые пока оставались в вагонах. В одно мгновение все было кончено.

Людские тела, перемешавшись с бетоном, представляли собой жуткую картину. В ту же секунду, оцепеневшую от ужаса толпу с другой стороны перрона, подхватило что-то неведомо огромное, и они унеслись куда-то вместе с вагонами и рельсами.

Стоял невероятный шум, грохот железа, скрип от корежившихся вагонов, и все это давило на мозги оставшимся в живых людям.

Крики людей были непродолжительными. На секунду все стихло. Затем прямо на них поползла противоположная стена, заходя как-то немного углом. Она поджала хвост поезда и продолжала идти, разрушая все на своем пути.

Стоял жуткий крик. Плакали дети, кричали взрослые, моля о пощаде. Медиа видел, как стеклом рассекло пополам какую-то женщину, стоявшую в конце вагона, и ее тело разделилось на две части, обрызгав кровью и внутренностями находившихся рядом людей.

Затем сдавило глыбой голову одному мужчине, отчего она треснула как арбуз, и алая кровь вместе с мозгами растеклась по стенкам вагона. Остающиеся пока в живых люди бросались то в одну, то в другую сторону, но ничего их не спасало.

Постепенно вагон сдавливало и уносило в сторону. Падали колонны, и разрушались потолки.

Вокруг стояла пыль, и дышать было уже нечем. Вдруг, все это прекратилось и оставшиеся в живых, уже было подумали, что это конец. Но спустя некоторое время, все вокруг задрожало, послышался гул, и стены пришли в движение.

– Это конец, – успел подумать Иштван, когда вагон вконец смяло и выкинуло прямо на эскалатор. Медиа был еще жив. Он тяжело дышал, ему сдавило обе ноги и часть туловища. На груди у него красовалась чья-то обрубленная рука, а возле лица чьи-то выпотрошенные внутренности. Весь он был залит чужой кровью.

– Вот и конец,– подумал Иштван и только сейчас пожалел, что прожил такую глупую и гнусную жизнь.

Он думал о том, что ему не пришлось любоваться детьми, своими плодами труда, красотой природы.

Ему не дали это почувствовать. И кто же в этом виноват, кроме его самого?

Но, нет. Виноваты многие. И они, как и он, понесут заслуженное наказание.

Он здесь под землей, а они там, наверху. Но ничего, Бог не оставит их в покое до тех пор, пока правда не восторжествует. Ему уже не жаль было себя. Он боялся за тех, кто выживет. Неужели, этого не будет достаточно для того, чтобы понять, наконец, что царство небесное можно построить на земле самим, всего лишь уважая и любя друг друга.

Неужто, люди вновь бросятся в свои унылые квартирки или погреба и не подадут друг другу руки. И неужели для того, чтобы всем это понять, нам надо подобное этому.

Наверное, надо, раз мы не хотим думать прежде чем что-то делать. Если мы не хотим понять друг друга, и если мы не нуждаемся в таких же.

Что-то больно сдавило Медиа грудь, и он увидел торчащую из нее часть металла. Это было то последнее, что он увидел, после чего, его душа отошла в мир иной...

Еще долго продолжались толчки и разрушения. И уже совсем ничего не было слышно от грохота окружающего.

В подземном туннеле находилось огромное количество человеческих жизней, которые уже никогда не смогут войти в свои тела.

И это была, поистине, братская могила, ибо в ней лежали все, независимо от родов и сословий. Судьба подарила им выбор. Обрести новую жизнь, дабы не вспоминать больше старую. Судьба предпочла забрать их сейчас, нежели Солнце заберет потом всех. И надо думать, что это все не напрасно. Кто-то ведь знает об этом, но только вот кто?..

…Катрин так и не успела дойти до верха вместе с Импрессарио, как сверху сбежал взволнованный и даже взъерошенный Ноэль.

На ходу, он кричал:

– Быстро, быстро, уходим отсюда...

Катрин не знала, что делать, но Импресарио понял все сразу.

Подхватив ее под руки, он быстро спустился во двор и выбежал на лужайку.

За ним подоспел Карбоцини и люди из обслуги.

Все, молча, уставились на небо. А оно сверкало и светило разными цветами и, казалось, что наверху кто-то рассыпает разноцветные конфетти.

Сейчас начнется, – неожиданно произнес Ноэль и словно по его усмотрению раздался первый толчок.

Он был такой сильный, что все свалились с ног.

Спокойно. Расположитесь, друг от друга на расстоянии полутора метра и не паникуйте,– прокричал Ноэль.

Послышался нарастающий гул. Опять тряхнуло. Карбоцини вновь прокричал:

– Не расслабляйтесь. Возможно, нас будет бросать вверх и вниз. Поэтому, смотрите в оба и старайтесь не упасть друг на друга.

Вдруг, наступила тишина. Они пролежали довольно долго, по крайней мере, так показалось Катрин. Но вот, что-то холодное потянуло по земле и, в мгновение ока, на их глазах, дом превратился в картонный.

Он рассыпался на части. Земля ходила ходуном. Казалось, что находишься на стиральной доске. Что-то трещало, летели в небе и рассыпались по земле искры.

Катрин лежала на земле и яростно молилась.

Что делали другие, она не знала, но думала, что, то же самое.

Сегодня бог ее помиловал. Если бы она поехала в город, то не избежала бы своего конца. Но и здесь было не сладко.

Что-то, проходя под ними, как акула в море, подтолкнуло вверх, и они подлетели метра на полтора, а затем опустились.

Больно ударившись, Катрин взвыла, но ее никто уже не слышал. Каждый занимался сам собой.

Опять подбросило, но меньше. Наконец, все стихло.

Слава Богу,– сказала Шевель, поднимаясь с земли.

Ложитесь немедленно,– прокричал кто-то рядом, и она узнала голос Ноэля,– это будет продолжаться еще с полчаса, а может и больше.

И опять, словно в сказке, землю тряхнуло, и они поплыли куда-то мимо развалин дома и мимо окружающего его сада.

Какая-то адская карусель кружила их и то поднимала, то опускала. Поверхность шевелилась под ними, и Катрин боялась, как бы не провалиться под землю.

Но этого не случилось, и они остановились. По крайней мере, ей так казалось. Она видела, как в стороне города что-то вспыхнуло, и какая-то невидимая волна прошлась над ними.

– Не поднимайте головы,– только и успел прокричать Ноэль, как небо опять озарилось вспышкой.

Катрин лежала, уткнувшись лицом в землю. Она плакала. Она понимала, что нет больше города, а значит, нет мужа и нет ее близких.

Она осталась одна. И кому теперь все это надо.

Тут Катрин почему-то вспомнила о своих приобретенных покупках и нарядах. Кому они теперь нужны?

Была просто жизнь, и в одно мгновение ее нет.

Что это? Злая воля верхов или может, это они сами накликали на себя беду?

Катрин ничего этого не знала. Слезы текли у нее по щекам.

Ноэль видел все это, но ничем помочь не мог.

– Вот почему у меня нет семьи, и почему я ношу пижаму,– так думал он в эту минуту,– никогда не знаешь, что же тебя на самом деле окружает. Сегодня мы веселились, и сегодня кто-то умирает. Парадокс? Это верно. Но так устроена наша жизнь. И горе тому, кто не понимает, как важно знать – зачем и почему ты здесь все-таки находишься.

И он не видел в этом людском горе чего-то своего. Это было общее, заслуженное ими всеми. Нельзя радоваться в одиночку, нельзя сокрушаться самому, ибо радость, представленная в одиночку, сокрушится дважды.

И это Карбоцини знал, как никто другой. Ему уже не надо было объяснять, кто он и зачем на этой грешной земле. Он давно понял все это. И не только он, но и рядом лежащие, которые верили ему, но, очевидно, все же не до конца.

И сегодня, стало тому ужасное подтверждение, пропитанное кровью, сломанными костями, черепами. Только призрак мог выжить в подобном. А люди ведь не призраки. Они лишь обозначают сами себя таким образом в пространстве.

Человек не обогащается прошлым. Он от него устает. И только новое способно качественно изменить его судьбу и меру оценки того же прошлого.

И если это вчера он понимал по-другому, то сегодня – как раз так, как того требует время. Только оно способно разрешить их собственное бремя и утешить, если в том будет такая необходимость.

Но утешать уже было некого. Карбоцини лежал на спине. Тело его еще немного содрогалось. Нет, он не плакал. Он умирал. От сильного удара случилось не поправимое. У него сломался позвоночник. Он знал, что спустя несколько минут, его уже не будет, и он станет вечностью, как и все те, кому довелось испытать это до него.

Широко открытые глаза смотрели в небо. Луна уже немного спала, и звезды стали тусклее. Он еще кое-что понимал и верил, что после этого может хоть кто-то задумается о случившемся и поймет, наконец, что жить просто так – это просто потеря времени.

Жизнь нам дана для решений, а не для благочестивых утех. И тот, кто это сегодня уже понимает, очень близко подошел к своей заветной цели – добраться до действительного Разума и использовать его в целях своей независимости от других подобных цивилизаций.

Только это способно победить в предстоящей борьбе с инородцами в их же иносказаниях.

Высшая сфера его раздумий улетела в пространство, а с ним оставалась еще его душа, которая, как и другие, пока еще не знала, что такое ад на земле.

И, опускаясь в немую пучину от создавшейся под ними огромной расщелины, Карбоцини из последних сил закричал:

– Люди, опомнитесь и посмотрите кругом. Нет ничего вечного на этой Земле. Вечное – это мы сами в наших мыслях и думах...

И голос его тонул в безымянной лавине какой-то огромной массы Земли. Человек погибал, но погибал как истинный человек, наряду со своими жизненными устоями и позицией общего мнения.

Катрин увидела лишь мелькнувшие куда-то вниз ноги Ноэля, и тело ее оцепенело от ужаса. Это была воистину немая сцена, не использованная пока ни в одном кинематографе. Она завыла от бессилия и злобно застучала кулаками по земле, которая все еще дрожала, расходилась, сходилась и уносила прочь жизни людей. Она уже не думала о смерти. Ее мысли были заняты не собою.

Какова бы не была глупость – она не вечна.

И, сжав кусочки земли в своих руках, Катрин с грустью подумала:

– Господи, за что ты нас караешь? – хотя в то же время понимала, что это глупый и бестактный вопрос.

Еще не было никого, кому бы Господь ответил достаточно прямо. Она сознавала это, но ей хотелось чуда. Ей хотелось услышать это, хоть раз в своей жизни.

Но этого не произошло.

Шум понемногу стихал, но грозная сила Земли пока не успокаивалась. Еще слышно было дыхание ее глубин.

Накатившаяся волна нового толчка повергла ее в ту же пучину, что и Ноэля и, ускользая от нее по рыхлому краю расщелины, ломая свои красивые ногти, Катрин закричала:

– Помоги же мне, Господи, и если ты есть, дай мне руку.

Нет. Она не боялась смерти. Ее пугала мысль о том, что другие не поймут этого, ибо тех – других, так много на Земле и одновременно так мало.

Ее пугала также сама видимость суровой пучины, ибо это была живая человеческая могила.

И она спаслась. Бог ей помог, хотя и без звука, и голоса.

– Так и должно быть,– думала она, – зачем всем слышать его голос, достаточно ему слышать нас.

И это была правда, та самая, что ни на есть, жестокая и суровая. Та самая, которая побуждала людей выходить из себя и принимать для себя же решение.

– Что нам Бог,– продолжала Катрин, – он ведь нам помогает и спасает от нашего же бесчестия и нелюбви.

И отползая в сторону от опасного края прорвы земли, она шептала:

– Боже, помоги нам скорее узнать самих себя и спаси от греха.

Спустя минуту, она потеряла сознание. Это был тот обморок, который способен унести все надувное прошлое и максимально приблизить уже грядущее навстречу.

Катрин лежала лицом вниз, держа в руках те самые кусочки земли, которые хотели ее поглотить, чтобы затем дать новую и более светлую жизнь.

Но судьба распорядилась по-другому. Она дала сразу то, что смогло бы ускорить дух, не меняя тела, живущего в века.

И кто знает, может это и к лучшему, ибо человек, понявший хоть однажды за все свои жизни суть, сможет понять и остальное...

...Импресарио давно простился с этим миром. Его тело было насквозь пробито каким-то обломком дерева, и из груди торчали его острые края. Лицо было спокойным. Он принял смерть мужественно, как и подобает настоящему чародею.

И хотя судьба подарила ему иные качества, он сумел правильно понять произошедшее. Он не надеялся на жизненный успех и не желал лучшего, нежели есть в его реальной жизни. Сегодня он с ней простился. Но это не омрачило его душу. Он спал спокойно, праведным сном мертвеца и не испытывал никаких угрызений совести.

Если и было что-то такое, то оно давно забылось. Сегодня – подарило ему завтра. А какое оно, он уже знал наверняка. И не его вина, что так рано пришлось уйти, ибо есть время и есть бремя, которое должен нести каждый.

Листья прикрыли ему глаза, а небольшой туман расположился над телом.

Наступал завтрашний день, и утро было уже так близко...

...Под кучей обломков металла, бетона и стекла лежало тело Шевеля. Рядом покоилась груда таких же мервых. Ничто не могло противостоять внезапной стихии. Ничто не выдержало ее мощного напора. Погибло все: живое и неживое.

Погибли труды многолетних догадок в умственном развитии каждого. Погибли те, кто хотел сохранить тайну и те, кто хотел ее разгласить. Погибли те, кто жил рядом и вдалеке.

Способен ли кто оценить все это в миллионы, миллиарды?..

Неужто, вновь кто-то бросится считать – сколько убытков понесли те, кто еще остался дышать и пока еще думать. Вместе с телами ушли и мысли. Вместе с мыслями перебрались в другое место и люди, только не те, что лежали в руинах, а те новые, которые еще не родились.

И их звезда уже загоралась, и где-то вдалеке видно было ее огнедышащее пламя. Пропали труды многих, пропали и сами люди. И кто может сейчас сказать, каково будет дальше. Наверное, кто-то подумает, что можно продолжить начатое ими и, раскопав, обнаружить какие-то записи.

Нет! Их нет, и никогда не будет. Они записаны в самих людях, и восстанавливать их придется столетием, что повлечет за собой убытки, только уже другого плана. Убытки человеческих жизней. Ибо за каждую страницу знаний, идущих сверх, надо платить. Только платить не деньгами, не золотом и даже не чувствами и телом. Надо платить человеческой жизнью. А что такое сама жизнь – пока толком не знает никто.

...Триггер очнулся и осмотрелся по сторонам. Люсиль была рядом, почти под ним. Лицо ее было бледное и растерянное. Она плакала молча. Волосы разлетелись в разные стороны, а глаза обильно покрывались слезами.

Откуда они брались – она не знала. Она просто рыдала без содроганий. Макс приподнялся и сел. Голова немного кружилась и болела. Он приподнял Люсиль и, посадив себе на колени, прижал к своей груди.

Так они просидели с полчаса. Прошло уже немало времени с тех пор, как закончилось содрогание недр земли.

Уже светало. Было восьмое июля, и было утро. Они привстали и осмотрелись по сторонам. Легкий туман расстилался над землей. Он то и скрывал настоящую немую картину…

Но когда они встали, то увидели, что никакого города больше нет. Вокруг них было все пустынно и смертельно тихо. Сломанные деревья с торчащими вверх корнями, кучи металлолома, бетона, стекла, просто земли – все это предстало перед глазами.

Чудом оставшиеся в живых, они понимали, как больно оказаться одним среди огромного пространства мертвых.

И не было слышно стонов и криков, и даже какого-либо шума окружающего. Только зловещая тишина, хаос и полумрак.

В небе над ними заиграла и заискрилась огромная комета. Она обретала какую-то удивительную форму, будто показывала, что они обретают новую жизнь.

И обняв Люсиль за плечи, все так же молча, Макс двинулся с ней вперед. Куда они шли – он не знал, не знала и Люсиль, но им было понятно и так, что отсюда надо уйти и чем дальше, тем лучше. Это был город зла, город неукротимых страстей. И в нем не было той радостной близости и тепла, дарующих покой самим людям.

Они шли навстречу горевшей звезде и понимали, что начинают новую жизнь и проживут ее так, как решат уже сами. Они расскажут тем, кто этого еще не видел, они подадут им руку помощи, и они же будут втолковывать своим, да и другим детям, что так жить нельзя, что надо верить в самих себя и полагаться на тех, кто в этой вере наиболее понятен перед другими.

Они не думали о Боге, хотя понимали, что он спас сейчас им жизнь. Они знали другое, что больше этого не повторится никогда, так как они – это песчинки в этой огромной человеческой пустыне.

Город чуждых сердец постепенно исчезал с поля зрения. Его уже не было видно, и они оглянулись назад.

На горизонте было ясно видно, как огромный всадник на белом коне въезжает в их город. И кто поверит сейчас, что это действительно так?

Они повернулись и пошли дальше. У них не было карт, и не знали они дорогу. Но она была обозначена в их сердцах. Они шли к людям, чтобы рассказать то, чего нужно бояться в любую секунду.

Жизнь каждого из нас протекает, как одна секунда в сближении с охватывающей стихией. И она же идет часами в состоянии простого покоя.

Так, что это? Парадокс или фантазия кого-то из очень мудрых?..

...Бог осмотрел поле брани и скрылся в утреннем отблеске солнца, которое уже не было так ярко и светило так же, как и всегда.

Вечно все то, в котором произрастаешь и растешь, но безвечно то, к которому стремишься и умираешь.

Эти слова не наши, но они могут обрести у нас смысл и доказать, что человек вполне способен понять то, чего от него хотят те, кто сегодня его слышит и видит.

И они ждут. Ждут его целую вечность. Через поколения в века. Они терпеливы. А терпеливы ли люди – покажет их судьба, а судьба – это не вечность рокового дня, а всего лишь один отблеск от восходящего утреннего света.

...И прожив одну жизнь и другую, человек не становится во многом умнее. Но он стремится к этому и желает. И судьба дарует ему ее вновь, в надежде исцеления от старого и обретения нового, более здравого, более мудрого и по-настоящему более сильного…

От героев:

Макс Триггер – я бы хотел признаться честно. Я простой человек и никогда бы не хотел стать другим. Но если люди меня попросят об этом или захотят видеть во мне их поводыря, то я непременно приду и оправдаю их доверие...

Люсиль Абфортак – я простая и обыкновенная девушка, но мне бы, как и любой женщине, хотелось бы стать более знаменитой и уважаемой. И я всячески стремлюсь к этому, хотя и понимаю, что это решение идет не от себя лично, а скорее от других, так как другие желают видеть сами себя такими же. Так поможем друг другу и протянем свои руки навстречу, и может, мы улыбнемся при встрече...

Великий Импресарио – я не простой, но и необыкновенного во мне мало. Это всего лишь то, чего мы сегодня не знаем. И я хотел бы, чтобы оно побыстрее обозначилось в нашей жизни. Это было бы проще для нас всех...

Ноэль Карбоцини – если бы я сумел правильно оценить ситуацию, то этого бы не произошло. Но я хочу еще сказать, что в этой оценке не один я могу принять какое-то решение. И хочу предостеречь, что дело становится за каждым в подобного рода делах. И если сегодня мы погибли, то пересмотрев наше вчера, мы вполне можем остаться живы. Хотя бы до времени нормального успокоения...

Максимилиан Шевель – как ученый, я сожалею о случившемся, ибо понимаю, каков урон нанесен человеческим познаниям. Но, как человек, понимаю, что это было бы необходимее, нежели вернуть к жизни мертвого человека. А на сегодня, к великому сожалению, увы, мы пока все мертвецы...

Катрин Шевель – я не просто жена ученого, я еще и человек. И я хотела бы поспорить с такими же о том, а правильно ли мы сегодня живем? Я осталась жива, но кому нужна моя жизнь? Если в ней нет того, кто смог бы войти в мою жизнь целиком и полностью. Подумайте. Еще есть время на это...

Иштван Медиа – я был убийцей, но таким я стал поневоле. Поэтому, терзаясь в постоянных раздумьях, я вас заклинаю: очиститесь от этого греха, возьмите в свои руки волю и стремление к исцелению души. Это поможет и не даст выйти наружу всему тому, что зарабатывалось веками...

Высокий Блондин – я человек из эшелонов повыше, но все же и я понимаю, что пора заканчивать наши разборки. Власть – дело пошлое и надо бы ее сделать более приемлемой для всех. Тогда, мы освободимся от греха к ней приставать. Важно все-таки знать, что власть – это не просто деньги, а еще и ответственность за остальных...

От Бога – есть сила, не внемлющая вам, мирянам, и есть вечность сна от поражений глупости. И яко во благо вам и себе, скажу, токмо вы изничтожьте свое бремя людское и спасетесь сами, и сбережете своих детей. Не бойтесь ближнего и подступите к нему ближе, ибо он – то и есть ваше благо и счастье. Грешен тот, кто безгрешен в своей вере веками, и свят становится он, когда в помощь ему поспешат другие. Во славу себе покиньте хулу и грязь и из пепелища зла постройте дитя любви земной новой. Аминь.

И еще.

Бог:

– Вы спросите, почему они? Отвечу. Потому, что так надо.

– Надо кому? – спросите опять вы.

И я же отвечу:

– Надо вам всем, без исключения. И те, кто остался жив еще сейчас – должны понять главное. Жизнь – то есть бесценная штука и самое ценное созидание на Земле, ибо в ее сущности кроется жизнь другая с огромным по своему масштабу размахом. Только жизнь не в помойном ведре, которым я обозначаю все ваши современные и прошлые глупости, а та, что еще только рождается для вас самих в муках настоящего и тягостного во многом дня. А еще должны понять также, что именно жизнь вам и дана для того, чтобы продлить ее дольше. И чем больше здесь, на Земле – то тем самым и лучше для вас же самих.

Такое мое последнее слово в этой главе и таковым считаю преддверие нового, уже вечного для многих в своем мирском успокоении, дня.

Чреда людского столпотворения – прогноз самого близкого для вас будущего и от сего не отрекался никогда.

12 февраля 2012 года

СОДЕРЖАНИЕ

От автора………………………………………… 5

Вступление………………………………………. 13

Пролог…………………………………………… 15

Утро……………………………………………… 17

Обрайн…………………………………………… 35

Охрана……………………………………………. 47

Тот день……………………………………………55

Встреча……………………………………………. 83

Исчезновение…………………………………… 97

Проклятие……………………………………… 111

Ноэль…………………………………………… 121

Беседа……………………………………………..133

Выход…………………………………………… 151

Коридор…………………………………………. 161

Комната охраны………………………………… 179

Капитан…………………………………………. 193

Лаз………………………………………………. 207

Макс……………………………………………... 219

Праздник…………………………………………235

Стерилизация…………………………………….251

Доктор Авель…………………………………… 265

Попутчик………………………………………….279

Наблюдение………………………………………293

Обрайн расследует…………………………….... 305

Выстрел внизу…………………………………… 339

Спектакль…………………………………………353

Иштван…………………………………………. 381

Тревога……………………………………………399

Последние штрихи……………………………….429

От героев………………………………………….453