Текст книги "Роман о любви (СИ)"

Автор книги: Сергей Пилипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

А, что у меня с глазом? – спросил заинтересовавшийся Триггер.

Да, так, пустяки, небольшая рана от чего-то режущего и общее кровотечение из-за нервного перенапряжения. Наверное, вы мало отдыхаете?

Да, это верно. В последнее время мало спал,– честно признался Макс.

Ну и ладно. Наша операция заняла всего пять минут. Поэтому, можете посидеть, прийти в себя и спокойно нести свою вахту.

Спасибо, док.

Да, не за что. Мы ведь обязаны помогать человеку в случае опасности,– улыбнулся мужчина, и на его лбу появились извилины.

Да, это так. Жаль, что только не все это понимают,– ответил Триггер, снимая с себя покрывало.

А девушке вы тоже делали операцию?– вновь спросил Макс.

Да, нет, у нее другое. Симптом статической боязни. Мы пробуем ее лечить. Наверное, кто-то замучил ее до смерти. Поэтому, у нее нарушился мозговой приток дистибуляторов крови и как следствие – эта болезнь. Она приходит к нам на лечение, но иногда ее привозят родные, от которых она же периодически убегает.

А как они узнали, чем вы занимаетесь?– хотел было спросить Макc, но понял, что вопрос этот не к месту.

Поэтому, он сказал:

Да, серьезное заболевание. Наверное, много придется потрудиться.

Да, нет. Я бы так не сказал. Дело просто в том, что ее родные не хотят, чтобы она легла и прошла курс полного обследования. А так бы это заняло дней пятнадцать-восемнадцать, в зависимости от участия ее самой в этом процессе.

Так быстро?– спросил удивленно Триггер.

Да, а что тут удивительного. Есть болезни и похуже. К примеру, болезнь Даркиксона. Мы ее исцеляем дней за двадцать-тридцать.

Макса так и распирало спросить о том, почему же люди об этом не знают, но понимая, что вопрос будет выглядеть странно для охранника, сказал:

А не ответите на один мой вопрос, доктор. Тоже по поводу болезни.

– Пожалуйста, если смогу, то отвечу,– ответил тот.

– Дело в том, что когда-то в детстве я переболел болезнью, которую еще именуют черной болезнью. Вы знаете, что это такое?

– Да, знаю,– ответил тот.

– Так вот. Я спасся чудом. Мои родители пригласили какого-то колдуна, и он посоветовал им взять...

Макс хотел было продолжить, но доктор прервал его.

– Не, надо. Я знаю, о чем идет речь. Поймите меня правильно. На сегодня наша современная медицина бессильна в этом отношении, хотя некоторые догадки и разработки есть. Мы стоим на грани психологического взрыва, и когда это произойдет, сможем проще общаться друг с другом, даже не используя при этом каких-то особых терминологий. Так вот, в основе этого и лежит залог нашего с вами здоровья. Надо понять главное, что психика человека способна вывести его из любого критического состояния, а молекулярная нагрузочная масса, тобиш лекарства и другое, только подтверждает эту уверенность. Поэтому мы, как врачи, ждем этого часа с наибольшим нетерпением, ибо это даст нам широкую дорогу в будущее, вплоть до трансплантации глубинной мозговой клетки.

А что это такое?– неожиданно спросил Макс.

О-о, это будущее нашей планеты. Глубинная мозговая память решает редуктивную суть человеческого восприятия окружающего. Мы с ее помощью сможем избавиться, наконец, от преступности, халатности и других, порочащих имя человека субсидий прошлого.

А где искать эту клетку?– вновь задал вопрос Триггер.

Это вопрос весьма странный для охранника,– улыбнулся доктор,– но все же я отвечу. Ее искать не надо. Это мы сами. Каждый из нас несет в себе свое же прошлое. Меняются только тела, которые, кстати, к наследуемому прошлому отношения не имеют. Они имеют только общие генетические корни. Если возьмем, к примеру, ту же молекулу ДНК. Но в отличие от молекулярных тел, мы сами, то есть наше сознание, развивается по другому пути, хотя и выражено также генетически.

В виде мозга, вы хотите сказать?

Да. В виде деструкции циркуляра основного головного мозга, тоесть полушарий. Так вот. Глубинная мозговая клетка – это передающее звено от прошлого к будущему. И вычислив ее, мы способны трансплантировать себе же будущую жизнь, но уже в ином, я бы сказал, метафизическом отношении.

А это еще, что такое? – удивился Макс.

Знаете, а вы любопытный собеседник. С вашим интересом к познанию, надо было бы идти работать в клинику, а не в охранники.

Да, я когда-то стремился, но вы знаете, как это бывает. Нет денег на обучение, да и сама жизнь не позволяла выбрать эту дорогу.

– Да, понимаю,– сказал мужчина и почему-то задумался.-

Я переговорю с нашим доктором, и он может дать добро на вашу переквалификацию.

А что, это возможно?– спросил Макс.

Да, вполне. Нет ничего удивительного. На нас работают немые медсестры, которые обладают знаниями побольше, чем у обычных хирургов. И им не потребовалось длительного обучения. Всего за шесть месяцев они становятся настоящими специалистами в этой области.

Да, это очень заманчиво,– размечтался вдруг Триггер.

Если хотите, я могу поговорить сейчас. Доктор здесь.

Я знаю, но, наверное, не нужно его беспокоить по пустякам.

Почему так?– удивился мужчина,– это не пустяк, мы приветствуем людей, которые стремятся к познанию, и всячески им помогаем. Это в наших общих интересах. Дело в том, что при таком стечении обстоятельств или совпадении интересов, создается общее поле и это решает проблему развития новых научных исследований.

Вы хотите сказать, что если мы вместе будем думать о чем-то, то быстрее добьемся результата?

Да, конечно. А что же еще? Когда все желают одного, то и работать легче, к тому же выделяемые от нас самих элементарные частицы сливаются воедино и образуют своеобразные молекулярные поля, которые и движут нашими мозговыми извилинами.

Да, это очень интересно, но хотелось бы знать все же, чем занимаетесь вы сами, как специалист?

0-о-о, это большая тайна. Поэтому, я не могу ответить. Хотя, в общем, могу сказать, что мы занимаемся развитием неоднородных тел с усилением мощи их потребления в качестве недоиспользования первоначально. Вобщем, пытаемся связать воедино цепочку молекулярного развития тела и прямую гиперпробированную цепочку умственного развития.

Ну и как, удается что-либо?– не удержался от расспросов Макс.

На что доктор улыбнулся и сказал:

Много будете знать, скоро состаритесь, – и многозначительно поднял палец вверх.

Я понял,– ответил Макс, одновременно вставая с кресла,– простите, что задержал вас расспросами. Просто очень интересно самому, чем здесь занимаются люди.

Ничего, интерес ваш понятен. Правда, не всегда попадаются люди вашего склада ума, особенно в охране,– и доктор, еще немного покопавшись в своих инструментах, вышел из кабинета.

Макс на минуту задумался.

"Вроде бы и узнал кое-что, а с другой стороны – и ничего. И на кой черт им понадобилось убивать Люси, искать его и к тому же все засекречивать. Наверное, здесь кроется что-то еще", – так, молча, подвел итог Триггер и двинулся вслед за доктором.

Девица сидела все в том же месте и сейчас не обращала на него внимания. Она была погружена в какой-то странный сон. Тело слегка вздрагивало, а поверх губ видны были капельки пота.

Голова покоилась на мягком подголовнике и была откинута немного назад. Рот приоткрыт, а глаза полузакрыты.

Над головой венчался какой-то контур с оголенными проводами. Руки закреплены почти в тиски, ноги обтянуты тугой резиной, а тело почти приковано к креслу.

От руки тянулись какие-то проводки, которые повторялись цветом возле головы. Некоторые из них заходили в ушные раковины, а часть находилась на шее, в районе соединения ее с туловищем.

Все это напоминало картину какого-то чудовищного злодеяния, но Триггер решил не вдаваться в исследования, тем более зная, что она больна.

– Наверное, так и нужно, – подумал он и вышел из комнаты.

Люсиль ждала его возле растений. Очевидно, ей пришлось немного поволноваться, пока его не было.

Но когда Макс подошел ближе, то увидел, как ее лоб прорезали едва заметные морщинки. Она улыбнулась.

Ну, как прошла операция?– спросила Люсиль.

– Отлично, – ответил Макс в хорошем настроении. Почему-то беседа с доктором его оживила.

А что ты узнал?– вновь задала вопрос она.

Да так, ничего особенного, но в то же время кое-что такое, которое пока не укладывается в голове. Надо бы переварить все это где-нибудь.

Слушай, давай опустимся вниз и побеседуем в раздевалке, – предложила она.

Хорошо, но ты иди первой, а я приду потом.

Только не задерживайся,– ответила Люсиль и нажала кнопку лифта.

Лифт приехал обратно, а Макс вновь посмотрел на небо за окном.

Оно сверкало и играло. Было такое впечатление, что им кто-то управляет.

Но, не придав этому особого внимания, Триггер шагнул в лифт и спустя секунды был уже внизу.

Выходя из кабины, он нос к носу столкнулся с охранником.

Тот явно был чем-то озадачен и не обратил на него никакого внимания.

Они спокойно разошлись и, лишь уже подойдя к самой двери, куда зашла Люсиль, Макс понял, что тот все-таки его узнал.

– Просто он не подал виду, – прошептал Триггер, отчетливо сознавая, что сейчас начнется настоящая беготня.

ВЫСТРЕЛ ВНИЗУ

Макс, закрыв за собой дверь и оглядевшись по сторонам, в самом дальнем углу увидел Люсиль. Та переодевалась в форму медсестры. Он быстро подошел к ней и прошептал: – Меня засек один из охранников, и, наверное, скоро затрубят тревогу, что будем делать?

– Переодевайся, – неожиданно быстро сообразила Люсиль.

И Макс тут же последовал ее примеру.

Он снял форму и одел такие же халат, маску, краги, чулки, став через время таким же неузнаваемым.

Теперь, Триггер действительно был похож на врача, не доставало только скальпеля в руках или чего-то подобного. Но, взамен этого, он держал в руке пистолет.

Правда, немного подумав, Макс спрятал его в карман и на всякий случай засучил рукава, но, потом вспомнив, что здесь так не ходят, откатал их обратно.

Черт, ну и неудобно же во всем этом,– выругался он.

Ничего, потерпи, главное, чтобы тебя не узнали,– сказала Люсиль, застегивая последние пуговицы.

И что же мы предпримем, – вновь обратилась она к Триггеру, но тот уже ее не слышал.

Макс прислушивался к двери, и совсем скоро за ней очень четко послышались

чьи-то шаги.

Спрячься в углу – там, за одеждами, – сказал он Люсиль, а сам неожиданно резко бросился на пол. В какие-то секунды прозвучали два выстрела, и в дверях засветились

щели.

Потом дверь приоткрылась, и в нее вошел человек. Кто это был – неизвестно, но в руке у него дымился пистолет.

Макс выстрелил. Человек едва успел охнуть, как упал на пол. Падал он медленно, даже можно сказать, картинно. Поэтому, это заняло несколько секунд.

– Третий за сегодня,– сказал угрюмо Триггер и перевернул труп.

Это был тот же охранник, который его опознал и, как предполагал Макс, просто не подал виду.

«Наверное, он сам решил загладить свою вину, – подумал Триггер, – и поэтому, не позвал второго».

Макс взял его за ноги и подтянул обратно к двери. Тихонько приоткрыл их и прислушался.

Стояла тишина.

Ну и хорошо,– сказал еле слышно Триггер, выволакивая труп в коридор.

Ты, побудь здесь, а я сейчас приду,– сказал он и поволок охранника в ту же комнату, где лежали два его мертвых товарища.

Наконец, Макс вернулся и зашел в раздевалку.

Люсиль,– позвал он.

Да, я здесь, – ответила та и вышла на средину.

Слушай меня внимательно. Здесь становится опасно. Не пройдет и часа, как этого начнут искать, – и он кивнул в сторону двери, – тебе надо уходить.

А как же ты? Я не могу бросить тебя здесь одного.

Я справлюсь. К тому же, одному проще пробиваться, нежели вдвоем.

Нет, я останусь,– запротестовала Люсиль,– я не могу покинуть свой пост.

Тебя на этот пост никто не назначал. Ты сама напросилась, и все об этом знают.

Хватит меня опекать, я сама знаю, что делаю,– сказала в очередной раз она.

Ну, послушай хоть раз меня и сделай так, как я прошу, – умолял Макс.

Нет, – все-таки уперлась на своем Люсиль, – я тебя здесь одного не оставлю.

С минуту поколебавшись, Триггер сказал:

Ну, хорошо, тогда сделаем так...

И через минуту они разошлись в коридоре. Макс пошел налево к лифту, а она направо к комнате охраны.

Триггер нажал кнопку и окинул взглядом коридор. Все было спокойно. Никто не бегал, не кричал и не паниковал.

" Никогда нельзя полагаться только на себя,– подумал вдруг, он,– иногда это полезно"

Макс зашел внутрь лифта и нажал кнопку четвертого этажа. Лифт поднял его наверх, и дверь отворилась.

На посту никого не было, и Триггер уже было подумал, не случилось ли чего, но тут подошел охранник, отлучившийся видимо по нужде, и он успокоился.

– Извините, док, я немного отлучился,– сконфуженно произнес охранник.

Макс, молча, кивнул и пошел по коридору, не обращая на него внимания. Тот успокоился и занялся своим обычным делом – перечитыванием журналов и газет.

" Наверное, все они подчиняются докторам",– подумал Триггер или явно принимают его за кого-то.

Тут он вспомнил, что на его одежде красовалась буква "А", но что это обозначало, он не знал, а посему шел, немного сутулясь, что придавало ему настоящую схожесть с владельцем халата.

Подойдя к какой-то двери, он решил туда заглянуть и немного приоткрыл ее.

К удивлению, в комнате царила гробовая тишина. И если там и были люди, то они все спали. Кровати стояли на расстоянии двух метров друг от друга, что давало возможность простора при обходе.

Триггер молча прошелся между рядов, и не увидел ничего подозрительного.

Лица людей были несколько скрыты в том освещении, что было в комнате, но всмотревшись в одно из них, Макс обнаружил какое-то сходство с ранее известной кинозвездой.

" Черт, это же Микки Рейнол, или может, мне показалось"? – думал напряженно Триггер.

Но, подойдя еще ближе, уже не сомневался в этом.

Тогда, он посмотрел на табличку с надписями, висевшую над кроватью.

Там было написано: "Микки Рейнол. 1969 год. 30 сентября. Загружено: октябрь 1996г. Момент прослеживания: октябрь 1997г. Физиотерапевт: и здесь неразборчивая подпись.

Итак, это действительно киноактер, который в одно время буквально исчез с поля зрения. Никто не знал об его исчезновении абсолютно ничего, а если и знали, то почему-то скрывали эту тайну.

Макс прислушался. Артист не дышал.

"Наверное, я просто не слышу",– подумал Триггер и наклонился еще ближе. Но ничего подобного человеческому сопению не услышал.

Тогда, Триггер взял рядом стоящую стеклянную колбочку и поднес ее к лицу. Там не было никаких пятен.

"Значит, мертв",– заключил он и чисто случайно, отводя руку, зацепил простыню, накрывавшую тело.

Она сползла и упала на пол. Теперь взору Макса предстояло упереться в почти выпотрошенное тело и ярко просвечивающийся позвоночник, который был ясно виден на фоне темного тела.

– 0, Господи, – прошептал Триггер и накрыл тело простыней.– Наверное, его убили, а здесь что-то пытаются сделать,– так заключил об этом исчезновении Макс.

С трудом преодолевая подступившую к горлу тошноту, Триггер нашел в себе силы рассмотреть, что там у него внутри. Он приподнял простыню, которая была ярко желтого цвета и посмотрел внутрь.

Здесь было видно огромное сердце, а также почки и печень, в каком-то законсервированном виде, так как все органы были чем-то обильно намазаны.

К горлу подступила тошнота, и Макс оставил это дело, предварительно накрыв тело простыней. Он отошел в сторону и присел. Постепенно все пришло в норму, и Триггер снова подошел к кровати.

Но на этот раз ему помешала вошедшая сестра, которая, не обращая на него внимания, подошла к другому телу и что-то там делала.

Макс, набравшись терпения и наглости, решил посмотреть, чем же она там занимается. Он подошел сзади и стал наблюдать.

Сестра отвернула простыню и пыталась вытащить из тела какую-то часть.

Всмотревшись, Макс понял, что она вытаскивала позвоночный крестец, который плотно удерживался в самом позвонке. Наконец, она его вытащила, покрутила немного в руках, и взяв со стола баночку, чем-то намазала.

Затем, немного поводив им по воздуху, она вставила его обратно, что доставило ей, конечно, немало хлопот. Обернувшись, она увидела сзади наблюдавшего за ее действиями Макса, но ничего не сказала, а лишь немного зарделась.

Лоб ее покрылся небольшими капельками пота, и она быстро отвернулась.

Затем, положив свои руки телу на плечи, она принялась надавливать на них, отчего распиленные ребра ходили ходуном. Потом, сестра осторожно взяла в руки человеческую селезенку и начала усиленно ее массировать пальцами. После чего положила внутрь и накрыла тело простыней.

Обернувшись, она вновь посмотрела на Триггера и куда-то удалилась.

Макс не знал, что предпринять, то ли подождать ее, пока она снова придет, то ли уходить. Он ведь не доктор и не знал, что будет дальше.

Но все же, решил обождать немного, хотя и знал, что рискует.

Сестра не заставила себя долго ждать, и, спустя минуту, появилась вновь.

В руке она держала человеческую печень и так же усиленно ее массировала. Подойдя к телу, она вложила ее внутрь и опять удалилась. – Черт, – серьезно занервничал почему-то Триггер,– что здесь происходит? Но, так и не найдя ответа на свой вопрос, он решил удалиться из этой комнаты, так как его дальнейшее присутствие явно смущало сестру, и она начинала нервничать.

Поэтому, Макс, окинув взглядом комнату в последний раз, тихо удалился. На входе ему попалась эта же медсестра, которая держала в руках почки. Но в этот раз она явно повеселела, завидев, что доктор уходит.

Триггер пропустил ее вперед, а затем вышел и сам. Повернув сразу налево, он хотел было направиться к лифту, но вспомнив, что еще не закончил здесь осмотр, решил пройтись по другим кабинетам.

Заглядывая поочередно: то в одну, то в другую дверь, Макс не находил там ничего.

" Наверное, здесь только одна палата с людьми, если их вообще можно так назвать ",– подумал он.

Поэтому, заглянув в последнюю дверь и не обнаружив там ничего, он с облегчением вздохнул.

Все же лучше этого было не видеть, и, наверное, он напрасно поддался тогда рассказам доктора о каких-то исследованиях. Все-таки это было тяжеловато, по крайней мере, для него, хотя он в своей жизни видел трупы не один раз. Но одно дело труп, а другое дело – выпотрошенный человек, словно какое-то животное.

Это как-то не укладывалось в его голове.

Решив, что здесь больше делать нечего, Макс пошел к лифту. Но возле самой двери его нагнала сестра и что-то начала показывать руками.

Триггер понял, что она хочет пригласить его в комнату и что-то показать. Не подавая виду, он вернулся вместе с ней, и сестра подвела его к той кровати, возле которой он стоял в первый paз.

На теле не было простыни, а внутри что-то шевелилось. Всмотревшись поближе, Макс увидел, что то шевелится печень. Ему стало не по себе. Ведь, когда он смотрел первый раз, то этого не было.

Сестра упорно смотрела ему в глаза, всем своим видом показывая, что ждет его указаний.

Макс не знал, что сказать, но все же решился и показал руками, что надо поменять печень. К удивлению, сестра понимающе кивнула и пошла исполнять его указание.

" Боже, я тут понаделаю чудес,– испугался Триггер,– надо было раньше уйти, а теперь ведь не бросишь, сразу догадается, что что-то не так".

Поэтому, ему пришлось остаться на месте, про себя моля бога, чтобы больше ничего не случилось.

" А почему, она вдруг начала шевелиться"? – мысленно он задал себе вопрос.

" Я ведь не дотрагивался, просто посмотрел. Наверное, что-то в этом кроется",– так заключил он, а что конкретно и сам не знал.

Наконец, вернулась сестра и вложила новую печень внутрь, уже обработанную чем-то.

Подождав несколько секунд, она прикрыла тело простыней и сделала какую-то запись в журнале, который вытащила из вертикальной полочки.

Макс решил, что здесь делать больше нечего и с некоторым облегчением вышел из комнаты.

Теперь, его не покидала мысль о том, что же в самом деле за всем этим кроется, и про себя он решил разобраться во всем до конца. Но это были его желания, а желания других, конечно же, ему были неизвестны.

" Поэтому, все будет зависеть от случая",– так умозаключил Триггер и двинулся снова к лифту.

СПЕКТАКЛЬ

А за час до этого, в усадьбе Карбоцини происходила следующая картина. Весь дом был уже полон гостей, и они поспешно надевали на себя костюмы, приготовленные Ноэлем к пьесе. На хозяине был надет костюм градоначальника. На Великом Импресарио – костюм злодея, а на очаровательной миссис Шевель – костюм простой крестьянки, отчего сама Катрин выглядела довольно глупо, если не брать во внимание ее напыщенное лицо.

Расслабьтесь, милая,– дружелюбно сказал Ноэль, обращаясь к Катрин,– не надо так волноваться. Вы ведь не в театре выступаете, а для себя и во благо таких же.

А почему, вы выделили мне такую роль,– обиженно отозвалась миссис Шевель, – надо же, играть простую крестьянку. Я такой никогда и не была, как же я смогу, как вы говорите, войти в образ.

Спокойнее, спокойнее,– говорил Карбоцини,– все придет само собой, как только зазвучат фанфары, и погаснет свет, вы сразу же обнаружите в себе ту, в костюм которой сейчас одеты.

Ну, что ж, посмотрим,– сказала Катрин и несколько надула свои губки.

Ей никогда не приходилось так унижаться, да еще в обществе такого огромного количества людей. А их действительно собралось на празднике очень много.

Всего было человек сорок, если не считать прислугу и самих наших знакомых. Это были люди разных рангов и занимаемых в обществе положений.

Здесь были поэты, художники, сатиры, просто чиновники, служащие и даже несколько простых рабочих, которые неизвестно как затесались в эту среду.

И каждый из них играл кого-нибудь, не похожего на самого себя, тем самым пытаясь узнать как бы со стороны, а кто же он на самом деле.

Писатель или просто гражданин. Капельмейстер или просто человек души. Все это уходило в глубину сознания и выходило совершенно другим. На сцене люди перевоплощались и жили совершенно другой жизнью. Они как бы взлетали вверх со своими персонажами и героями и опускались на землю лишь в конце спектакля.

Ноэль никогда не определял заранее какую либо из тем. Мысль приходила к нему непосредственно перед началом, примерно в тот же день, начиная с обеда.

Поэтому, к спектаклям не готовился никто.

Человек, буквально за несколько минут

переодеваясь, превращался из обычного

рабочего в графа, из настоящего чиновника – в

простолюдина и так далее.

Никто не знал своих слов, но они были подготовлены самим Карбоцини и лежали отдельными стопочками. Участвующий в спектакле брал свою партитуру и просто читал их, одновременно входя в образ и связывая себя условно с каким-то эпизодом из своей собственной жизни.

Как и во всяком великом деле, здесь был главный распорядитель, который и руководил всем театром, а точнее действиями.

В руках у него был подготовленный заранее сценарий, и ему оставалось только называть действие и участвующих в нем героев.

К примеру, это звучало бы так:

Лес, поляна, на ней он и она. Она возлежит у него на коленях, а он сидит, уставившись на небеса ...

А уже дальше сами участники, отыскав нужную главу, использовали слова из заготовок. Таким образом, спектакль получался на славу, так как в нем не было той прежней наигранности, а была лишь одна реальность.

Порой, войдя в какой-либо образ, очень трудно было сразу позабыть его, и участники еще долго после игры называли друг друга по тем именам персонажей, которых сами играли. И в этом также были свои преимущества.

Людям нравилось представлять себя в каком-то другом образе, и не так просто было их заставить отбросить уже прошедший или отыгранный эпизод из их театральной игры.

Ко времени нашего разговора, гости уже почти все переоделись и ждали только указаний главного, которым сегодня был назначен один из гостей.

Это, конечно, не всегда нравилось, но что поделать, приходилось жертвовать собой ради игры других.

Наконец, тревожно заиграли фанфары, и гости разбежались по разным уголкам двора. Ярко осветилась сама сцена и в виде декораций предстала сама поляна. Потом, исчез верхний свет, и появились небольшие лучи, направленные на место действия.

На поляну выступили двое. Один из них, видимо, был злодеем, а другой кем-то еще в этом роде. Завязался незатейливый разговор.., и спектакль начался.

В это время Катрин сидела в стороне от главного распорядителя, и ей казалось, что она действительно окружена какими-то незнакомыми людьми.

Все происходящее ее поразило. Она и ранее присутствовала на подобном, но никогда не играла, а наблюдала со стороны. Поэтому, сегодня ей казалось, что все это происходит на самом деле с ней самой, и она, сама того не подозревая, вошла в роль.

Вот прозвучал и ее выход.

Катрин поднялась и побрела, как настоящая крестьянка.

Где тебя носит,– прозвучал голос злодея,– я хочу пить.

Я здесь, я здесь,– отвечала Катрин, и губы ее заметно дрожали, и было непонятно от чего: то ли от роли, то ли просто от волнения.

Сбегай в погреб и принеси мне вина и побыстрее,– холодно продолжал тот. – Хорошо, господин,– сказала крестьянка и побежала куда-то за вином.

За сценой ей сунули кувшин с вином, и она побежала обратно.

Ну, что ты там вертишься,– не унимался голос,– давай, побыстрее сюда,– и злодей выхватил у нее кувшин, и начал пить прямо из него..

Надо сказать, что напиток и еда предлагались натуральные, отчего сама игра превращалась в настоящую жизнь.

Отпив немного, злодей успокоился, но завидев стоящую в онемении Катрин, вновь сказал:

А ты что стоишь, поди, сюда, выпей со мной.

Я...я,– заикалась крестьянка,– я не пью.

Выпей сказал, я приказываю, сегодня я тут хозяин,– и он насильно подтянув к себе Катрин, заставил сделать пару глотков, отчего у той помутнело в голове, и она слегка зашаталась.

Ха-ха-ха, – засмеялся злодей, – ты что, уже пьяна? Так быстро? Этого не может быть. А ну, иди сюда, ко мне, – и злодей притянул ее к себе.

Кровь прилила к лицу Катрин, и она хотела уже было ударить его, но вспомнила, что это всего лишь игра, поддалась.

Тот, подтянув ее к себе поближе, заставил выпить еще глоток и, посадив к себе на колени, громко сказал:

Ну, теперь ты будешь меня ублажать. Сегодня я буду вместо твоего мужа.

Нет, нет,– встревоженно закричала Катрин и хотела было вырваться из его объятий. Но злодей держал крепко и не выпускал.

А потом началось и вовсе не понятное, по крайней мере, для Катрин.

Злодей ее целовал и откровенно обследовал некоторые участки ее тела, отчего та даже позеленела. Наклонившись к ее уху, Импресарио прошептал:

Не волнуйтесь, дорогая, это всего лишь игра и вам ничего не грозит,– а вслух произнес:

Ладно, будет пока, принеси еще вина и позови моего дружка, а то он, наверное, страдает за дверью.

На этом для Катрин первая часть была отыграна, и она обессиленно опустилась на стул.

Было впечатление, что за это время Катрин потеряла часть своего веса, так глубоко переживая произошедшее на сцене.

Если бы это было не с нею, она никогда бы не поверила, но тут нельзя было не признать, что такой спектакль гораздо впечатлительнее, чем тот, который видишь со стороны.

По ходу пьесы у Катрин были еще переживания, но однако она справилась со своим волнением и отнеслась уже более спокойно к другим, а лучше было бы сказать, посторонним поцелуям.

– В конце концов, это ведь не я сама,– говорила про себя Катрин, – это ведь действительно игра, и совесть моя должна быть чиста.

Это ее несколько успокаивало и давало возможность продолжать играть дальше. – А, что бы сказал мой муж,– вдруг подумала миссис Шевель, – наверное, ему не очень понравилось бы,что его жену кто-то обнимает. А может, и нет,– тут же добавила сама себе,– он такой безразличный последнее время, да, в принципе, он и был таким с самого начала. Просто я тогда не вдумывалась в это. А, ладно. Все равно его здесь нет и что об этом размышлять, – так закончила ход своих мыслей Катрин и пошла переодеваться, так как, судя по написанной партитуре, ее роль непосредственно на этом закончилась. Переодевшись, она подошла к главному распорядителю и спросила:

Долго еще осталось?

Да нет, минут сорок,– ответил тот, даже не оглядываясь.

" Пойду, пройдусь", – подумала Катрин и вышла из освещенной полосы.

Небо казалось темным и мрачным. Пошел небольшой дождик, и подул ветерок. Катрин поежилась от нахлынувшей холодной волны и решила, что лучше уж побыть в закрытом помещении.

Повернувшись круто назад, миссис Шевель ускоренно зашагала в сторону дома. Наконец, добравшись до двери, она вошла в дом и огляделась.

Было тихо и пустынно.

"Пойду-ка я пока, посижу в кресле", – подумала Катрин и, подойдя к камину, уселась в обширное кресло.

То ли от игры на сцене и вина, то ли от тепла горевшего камина, Катрин чувствовала себя утомленной и несколько разбитой.

Она прикрыла глаза и через минуту уснула, так и не дождавшись окончания пьесы.

Когда она проснулась, в доме уже было полно людей. Они стаскивали с себя одежды, то и дело, обращаясь, друг к другу и делясь впечатлениями от полученного удовольствия.

Тут вышел уже переодетый хозяин и произнес:

– Господа, я бы хотел предложить всем вам выпить и немного поесть, особенно тем, кому по роли не выпала такая возможность. Поэтому, приглашаю вас всех в обеденный зал,– и показал рукой в направлении двери.

Там уже стояли два человека в белых рубашках и черных сюртуках и по взмаху руки хозяина, отворили дверь.

Катрин увидела огромный и роскошный стол со стоящими по бокам стульями.

" Интересно,– подумала она,– что это он вздумал сегодня кормить всех до отвала?"

Правда, такое было и раньше, но стулья не стояли, а это обозначало только одно, что предстоит слушать различную болтовню.

Но, когда все уселись на свои места и подняли первый бокал, Ноэль произнес:

– Я бы не хотел бы быть навязчивым, друзья, но сегодня мне хотелось бы кое в чем признаться. Дело это довольно серьезное, а посему предлагаю выпить пока по рюмке вина и хорошо поесть.

После этого, он сел и выпил целый фужер дорогого вина. Гости добросовестно последовали его примеру и заработали приборами. После очередного провозглашенного тоста Ноэль, наконец, поднялся и неожиданно для всех вышел из гостинной.

Спустя минуту, он возвратился, держа в руках черную кошку. Та мужественно сопротивлялась, пытаясь хоть как-то укусить или оцарапать хозяина.

Карбоцини поднял руку вверх и попросил тишины. При этом он повернул кошку так, чтобы ее озлобленную физиономию видели все.

– Друзья, – обратился Ноэль к гостям, – сегодня я хочу продемонстрировать вам несколько жизненных ситуаций, в которые мы порой попадаем, на примере этой кошки. Вы все видели, как она злобно фырчит и изо всех сил пытается всадить свои острые

когти мне в руку. По всей вероятности, ей не нравится то, что я сейчас с ней проделываю. Далее. Сейчас я ее отпущу, и вы увидите, как она мгновенно преобразится. И Ноэль тут же это сделал.