Текст книги "Прыжок через пропасть"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Дражко попытался дойти до лавки сам, но после двух шагов коротко посмотрел на Сфирку. Тот понял, что князь в гордости своей может попросить о помощи только глазами, и подскочил сразу, словно ждал команды. Подставил плечо.

Сесть оказалось гораздо труднее, нежели встать. Опять помог Сфирка.

– Давай отраву! – потребовал Дражко. Сфирка понял, о чем речь, и передал бутыль.

– Смотри, княже, понравится, медведей на тебя не напасешься…

– Вещай, что в городе делается?

– Только перед приходом сюда я своих собирал. По всем боярским домам следят. Там не все понятно. Бояре в расколе. Сначала они, похоже, почти все готовы были под Готф-рида бежать сломя голову. Почти в каждом дворе большая или малая дружина собралась. А как только узнали, что Годослав сейчас у Карла, сразу двинулись на попятную. Да другого и ждать не след… К Готфриду ты ездил. А к Карлу сам князь. И потому они на площадь не вышли. Потому и Гуннар так задержался, хотел их собрать, да не получилось. Только трое его поддержали. По моим счетам, прямо сейчас бояре могут выставить тысячи четыре человек. Столько же, думаю, сидят по загородным усадьбам.

– Пару человек мне надо, – сказал Дражко тяжело. – Парочку бояр, кто послабее других будет. На кого надавить можно…

– Как надавить?

– Когда камень раскалывают, в щель стальной клин вбивают. Между боярами такой клин вбить след. Тогда трещина больше станет.

– Проклу можно взять и старшего Лавра, отца Полкана. У Лавра душа за сына болит, а сам он ни рыба ни мясо. Ну а Прркла всегда в дело последним вступает. Осторожный и трусливый. Дружину он большую собрал, а за ворота ни одного не выпустил. Боится прогадать.

Дражко постучал себя по колену. Сфирка наблюдал внимательно. Воевода в задумчивости даже не морщится при движении. Значит, встанет быстро. Крови, конечно, много потерял. И потому пить надо и травяной настой, и медвежью желчь. И разведчик протянул воеводе кружку.

– Что? – спросил князь.

– Выпей.

Очередная порция отвара была принята так же, как первая. Но Дражко, как истый воин, терпел и это. Но, пока пил, он уже решил, как поступить.

– Выбери кого понеприметней, пусть коня погоняет под стенами, а потом проскачет к твоим боярам. Дескать, гонец от Годослава с приказом. Лавру и Прокле, как самым преданным, срочно собрать как можно больше людей и отправить оружными на северную границу в помощь Полкану. И еще «гонец» пусть «проговорится», что на турнире Годослав сидит по левую руку от Карла рядом с Видукиндом и Аббио.

– Видукинд и Аббио рядом с Карлом? Они же враги непримиримые…

– И пусть враждуют. Когда это еще до бояр дойдет… Когда дойдет, дружины их давно уже драться с данами будут. Пусть сейчас думают, что у Карла мир со всеми кроме Готфрида. Потому Карл и отказался принять Сигурда. Да, это обязательно. Карл отказался принять Сигурда.

– Да как же он его не примет… Герцог все ж никак…

– А просто, взял и не принял. Чтобы показать Дании – Годослава он в обиду не даст.

– Это все?

– Еще что-то добавить надо. Дескать, второй гонец ко мне отправлен с приказом срочно готовить для войска Карла две тысячи стрельцов. На случай, если Карл решит с Готфридом воевать. И пусть пожалуется, что Карл глупость городит. Где ж две тысячи-то взять… На них стрел, мол, не напасешься за три года…

Сфирка засмеялся.

– А что… Когда чуть-чуть соврешь – никто тебе не верит. А если уж врешь по большому счету – никто и сомневаться в правде не будет. Годится, княже…

– Добро. Еще отправь гонца к Годославу, пусть передаст все мои действия. Отправляйся. Я пока отдохну. Как человека к боярам отправишь, расставь людей смотреть, что Прокла и Лавр выкинут. И что другие делать будут. А потом приходи ко мне. Гонцы будут, пусть сюда с докладами бегут. Пусть не стесняются будить…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Аббио стукнул кулаком по грубому столу, установленному в палатке. Стол у него выполнял помимо своего основного предназначения еще и функцию маленького сигнального колокольчика, такого привычного в домашнем обиходе всех знатных людей, но не нашедшегося в походной обстановке из-за спешности сборов.

И сразу же с улицы за полог зашел слуга, словно давно ждал сигнала эделинга.

– Быстро найди какую-нибудь одежду для моего спасителя. И фрамею ему принеси, чтобы от сакса его никто не отличил. Бегом!

Несмотря на грозный окрик, слуга задержался, чтобы окинуть взглядом стройную фигуру Люта, так не похожего на сильных и широкоплечих, заросших волосами лесных саксов, составляющих основное окружение эделинга.

Далимил молча ждал, отступив от раненых на два шага.

– Мой эделинг, – начал второй раненый сакс, до этого молчащий. – Мы достойны смерти, но мы не предали своего господина. Беда в том, что мы привыкли сами устраивать засады, но франки обычно их не делают. Потому мы и оказались беззащитны. Как нам было знать, что эти воины…

– Я вам доверил свою жизнь, – без жалости перебил говорившего Аббио. – Вы должны были каждый взгляд со стороны ловить. Собой жертвовать, но не дать врагу подойти ко мне близко. А вас самих зарезали, как овец, и меня чуть не повесили. Меня – эделинга! – хотели повесить, как какого-то никчемного бродягу без имени, без племени… Вы опозорили весь свой род! И вместо признания вины пытаетесь оправдываться. Где Стенинг?

– За ним послали.

Аббио ходил по палатке от стены до стены, возбужденный, нахмуренный, и что-то, видимо, обдумывал. Тем временем слуга принес одежду для Люта.

– Зачем это? – не понял юноша. – Мне кажется, я и так выгляжу вполне прилично.

– Надо, – сказал, вторя эделингу, и Далимил. – От тебя за двойной перегон лошади Рарогом пахнет. Любой встречный узнает бодрича.

– А ты? Сам же не переоделся! – упрямился Лют. Далимил развел руки, будто показывая себя.

– У меня кольчуга баварская, плоская, шлем лангобар-дский. Борода черная, как у бродячего цыгана, и цыганский бич в руках. Пойми-ка, кто я, если я и сам того не знаю…

Лют неохотно влез в странную смесь грубой ткани со шкурами, не имеющую ни одной застежки, и чувствовал себя в таком виде пугалом для птиц. Далимил невольно засмеялся. Даже эделинг, остановившись и посмотрев на спасителя, улыбнулся. Одежда явно предназначалась для человека, ростом выше на голову и в два раза более широкого в плечах.

– Пояс потуже затяни, тогда лучше будет. И кольчугу закрой, – посоветовал он. – Это не очень важно, славянские кольчуги везде ценятся, и даже франки их носят, но лучше, чтобы на тебе взгляд до поры до времени не задерживали. Вот так, так будет хорошо. Сейчас поезжайте к своему князю и предупредите, что я вскоре пожалую к нему с визитом. Только мне предварительно следует переговорить с рыцарями-зачинщиками. Ей, кто там… Коня! И десять человек в охрану…

Получив такое категоричное приказание, Далимил с Лютом вышли из палатки.

– Аббио быстр на решения, – сказал пращник.

– Да и на действия тоже, – согласился плеточник.

– Откуда он знает про Годослава? – спросил Далимил то, что не решался спрашивать в присутствии эделинга. – Ты рассказал?

– Он узнал его на турнире сегодня днем. И Видукинд узнал, и Бравлин узнал. Плохо вы прятались. Князь слишком уж откровенно за Барабаша болел. И это заметили…

Далимил вздохнул ничуть не хуже знаменитого специалиста по вздохам Барабаша, про которого только что вспомнили.

– А Сигурд?

– Непонятно.

– Ты-то здесь откуда?

– Прислал Дражко с вестями.

– Рассказывай. Что дома?

Теперь пришла пора вздыхать Люту. И тоже ничуть не хуже, чем это сделал бы сам победитель турнира стрельцов.

– Беда дома. Бояре поднялись вместе с герцогом Гун-наром. За спиной у князя сговорились. Боярские дружины готовились на площадь, данам в поддержку, выйти. Меня со срочной вестью отослали, а там и не знаю, чем все кончилось.

– Какая срочная весть?

– Остальное князю доложу, сам услышишь.

– Тише. Этот большой шатер – палатка Сигурда.

Они прошли мимо, но из палатки доносились возбужденные голоса. Хорошо было бы остановиться и прислушаться, но двое данов в рогатых шлемах разглядывали всех проходящих так озлобленно и подозрительно, что привлекать к себе лишнее внимание не захотелось.

– Лютует Сигурд… – усмехнулся Далимил, и не удержался, чтобы не поиграть словами. – И не знает, что это именно Лют ему сюрприз устроил…

– И хорошо! Значит, есть ему, отчего лютовать. А если так, следовательно у нас дела идут лучше, – не по возрасту мудро рассуждал пращник. – Слава Свентовиту, и я к его ярости руку приложил. Одному из его людей голову камнем пробил, второму шею разрубил и впридачу добычу увез. Очень им нужно было Аббио повесить. Но не получилось… Вот если бы Сигурд радовался было бы хуже. Это значило бы, что голову дану я не пробил, но мне мою собственную отрубили, а эделинга повесили. А ты, Далимил, с удовольствием помог бы Сигурду, доставив раненых в палатку, и они начали бы рассказывать, как франки напали на мятежного эделинга и убили его. Остальные саксы поднялись бы, и началась всеобщая резня. А потом пошла бы большая война по всей стране. И никто не помешал бы Готфриду с нашим княжеством расправиться, к его королевскому удовольствию.

– Да… Так бы все и было. Только еще не известно – хорошо ли ты поступил или плохо. Если бы здесь началась война, Карл не готовился бы переправляться на наш берег.

Ему просто не до нас было бы. И мы, как ты правильно заметил, остались бы с Готфридом с глаза на глаз. А так рискуем остаться в одиночестве против Готфрида и Карла. Вот до чего твоя поспешность довела. Лют в раздумье качнул головой.

– Об этом я не подумал. Я как увидел, что франки человека вешают, кровь вскипела, и вмешался… А ты бы сам как поступил?

– И я бы вмешался. Хоть франки, хоть даны там будь… Но – все равно… Я как на раны у саксов посмотрел, сразу понял – убивать их никто не собирался. Но ловко били, со знанием дела. А посему не все так просто. Только, если бы резня пошла, доказать уже ничего нельзя бы было. Никто и слушать бы не стал…

Они подошли к палатке князя. Далимил стукнул в щит, оглянулся перед тем, как слово молвить.

– Это мы, княже… Они вошли.

– Кто – мы? – встретил Годослав Далимила, вернувшегося с незнакомым саксом, не с распростертыми объятиями. Он не успел надеть шлем с бармицей, потому лицо оставалось открытым.

– Это, княже, Лют-пращник, из наших людей. Он только прискакал из Рарога с донесением от князя-воеводы, но по пути попал еще в какую-то переделку, и потому вынужден был переодеться в сакса. Он сам расскажет…

– Меня заставил переодеться эделинг Аббио, – возразил Лют, – которого я вытащил из петли, приготовленной для него данами. Но Аббио что-то замыслил и придет к тебе вскоре. Он просил предупредить о визите.

– Он придет к Ратибору? – пожелал уточнения князь.

– Нет, он придет к Годославу. И Аббио, и Видукинд, и Бравлин узнали тебя сегодня.

– Бравлин еще вчера узнал. Но это плохо. Может узнать и Сигурд.

– То же самое говорит и Аббио.

– А что за дело до меня у Аббио? – довольно холодно удивился Годослав. – Одно дело, Бравлин. Мы с ним в схожем положении, и ему и мне грозит потеря княжества. А эделинг… Он ведь уже наладил теплые отношения с Карлом…

– Мне кажется, – сказал Лют, – он, княже, не столько тебе желает помочь, сколько рвется рассчитаться с Сигур-дом.

– За что рассчитаться?

Лют коротко и без красивостей рассказал историю о нападении на саксов под видом солдат франкской армии.

– Это вполне в духе Сигурда и моего тестя. Они воспитанники одного семейства Скьелдунгов. Готфрид тоже ушел от них недалеко, а, может быть, и руководит всем этим. Далимил говорит, что к Сигурду прибыло сегодня три гонца.

– Да, – подтвердил плеточник. – Наши люди проследили. Непонятно только, откуда гонцы. Мы бы проследили и дальше, отправь их герцог назад, и даже в пути перехватили бы, но он оставил их у себя.

– Один из Рарога, – категорично заявил Лют. – Князь-воевода велел передать, что Сигурд знает о твоем, княже, отъезде к Карлу. Скурлата остался почти без людей, потому перехватить гонца и не смог. Говорит, что много дыр в границе, через каждый лесок можно проехать, минуя посты. Просит, чтобы ты воеводам в закатную дружину приказ дал людей выделить.

– Если гонец уже доехал, то посты усиливать смысла нет. Но… Что-то тут не вяжется… Сигурд знает и до сих пор так мало мной интересуется?… – иронично спросил Годослав. – Ах, Трафальбрасс, Трафальбрасс, ты просто обижаешь меня своим невниманием… Впрочем, у него есть удобный способ до меня добраться на турнире. Я опрометчиво согласился участвовать в меле. А там нанести удар в спину можно без проблем.

– Вот потому-то я и пришел, – раздался голос Аббио из-за полога. По-славянски эделинг говорил достаточно хорошо. – Чтобы отвести от вас этот предательский удар. А вы опять поступаете опрометчиво, не оставив у палатки часового.

– Мне просто некого поставить часовым. Я здесь всего с одном воином. И вот только сегодня прибыл второй. Как оказалось, прибыл весьма кстати, чтобы оказать вам, мой друг, маленькую услугу… – поклонился Годослав вошедшему. – Лют рассказал мне об инциденте. Но я надеюсь, что не только это неприятное в начале и удачное в завершении событие заставило вас нанести мне визит. Аббио поклонился ответно.

– Я благодарен и ему и вам. Иначе болтаться бы мне в петле на смех воронам. Более того, именно острый глаз вашего воина позволил мне определить национальность нападавших. Иначе сейчас бы уже по всему городу началась резня франков и монахов, невзирая на регалии, а завтра началась бы бойня саксов франками. Герцог Трафальбрасс все продумал мудро и коварно, как опытный змей. И именно это заставляет меня ответить тем же самым герцогу. Это вовсе не означает, что я пошлю людей вешать его бочкообразную тушу. И вовсе не потому, что герцога ни одна веревка не выдержит. Рыцарь должен быть достоин своего звания при любых обстоятельствах. Однако у меня есть мысль о том, как помешать Трафальбрассу преследовать вас.

– Я буду рад выслушать дельный совет, – ответил князь, – тем более что он идет от такого человека, как вы, эделинг. Ваш опыт ведения тайной войны и нейтрализации противника стоит много.

Аббио, довольный похвалой и тем, что он приготовился рассказать, засмеялся.

– Это не просто совет, это целый спектакль, который я предлагаю разыграть. Если у вас нет с собой достаточного количества воинов, князь Бравлин, который в курсе событий, готов вам предоставить своих…

– Я найду воинов достаточно, чтобы обеспечить свою безопасность, – коротко объяснил положение вещей Годослав.

– В том-то и суть вопроса, что следует обеспечивать не вашу, князь, безопасность, – хитро сощурил глаза молодой эделинг.

– Я не понимаю… – Годослав развел руками.

– Сигурда сначала не заинтересовала ваша особа. Он считал вас князем Ратибором из Аварского каганата. Ратибор достаточно известный человек, он одного с вами роста, но в кости поуже и не такой представительный. Но у меня есть воевода Стенинг, опытный воин и рыцарь, хотя и не слишком знатного рода, но очень благородный человек и чрезвычайно умелый воин. У Стснинга при его немолодом возрасте абсолютно ваша фигура. Если он выедет в ристалище в шлеме с закрытым забралом, никто не заподозрит подмену.

– Славяне не носят шлем с забралом, – вставил слово Далимил. – Через забрало нам тяжело дышится.

– Пусть это будет бармица, – охотно согласился Аббио. – Мы включаем Стенинга в число зачинщиков пятым рыцарем, которого искали. И окружаем его вашими людьми или людьми Бравлина. Но это должны быть истинные славяне. И при этом заявляем, что выставляем рыцаря инкогнито, хотя готовы поручиться за его честь. Это обтекаемая формула. Если кто-то усомнится в чести рыцаря, достаточно одного поручителя, чтобы обвинение снять. А мы поручимся за Стенинга трое, как знающие его. Но присутствие в охране славянских воинов будет красноречиво говорить о том, кто прибыл на турнир. В этом случае мы никого не обманываем. А если кто-то ошибся, то это могут быть только его собственные проблемы. Сигурд переключит на Стенинга все свое внимание, и вы сможете завтра спокойно участвовать в меле.

Годослав думал недолго.

– Я не могу пойти на это. Как можно подставлять вместо себя под удар человека, которого даже не знаешь. Тем более человека прекрасного, готового на такое самопожертвование. Это было бы полным отсутствием благородства с моей стороны.

Аббио несогласно замотал буйной головой, отчего хвост его волос стал напоминать лошадиный.

– Никакой опасности, уверяю вас, в окружении сильных телохранителей быть не может. А что касается турнира, то для Стенинга уже большая честь войти в число зачинщиков. В ристалище же он мало кому может уступить. Там для него Сигурд уже не представляет угрозы.

Годослав налил в кубки мед и жестом пригласил Аббио к столу.

– Так вы согласны? – Аббио проявлял нетерпение.

– Пожалуй, так, как вы это рассказали, дело выглядит привлекательным. Если вы гарантируете безопасность Стенинга…

– Нет, это вы должны гарантировать его безопасность. Вернее, ваши воины. Хорошо бы включить в их число кого-то, кого герцог Трафальбрасс хорошо знает. Хотя бы внешне.

– Ставр… – подсказал князю Лют. – Сигурд дважды встречался со Ставром, и уж фигуру Ставра спутать с другой невозможно.

– Да, волхв Ставр подходящая кандидатура, – согласился Годослав. – Только одно его присутствие будет давать Трафальбрассу повод думать, что он узнал меня в другом человеке.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Аббио. От его дурного состояния духа после происшествия в лесу и следа не осталось. Эделинг мог за пять минут десять раз сменить настроение. – В таком случае я прикажу ставить палатку для Стенинга рядом с моей. Там есть место. На этом прощаюсь с вами, а вы поторопитесь подготовить своих воинов. Куда заехать за ними моему воеводе?

– На подъезде к Хаммабургу со стороны восхода, в ста шагах слева от дороги стоит берестяной сарай купца Олек-еы, – за князя ответил Далимил. – Воины будут ждать его там и встретят со всем уважением, как настоящего князя.

Аббио, весело хохотнув, словно и не его несколько часов назад вешали, ушел.

– Одну проблему общими усилиями и с помощью неожиданных, прямо скажу, помощников мы сбросили с плеч, – сказал Годослав. – И еще раз убедились в том, что общими усилиями можно бороться с любым врагом. Вот бы всем нашим князьям это понять… Далимил, отправляйся в сарай и подготовь воинов. И быстрее возвращайся. А Лют пока расскажет мне, как обстоят дела дома.

– Понял, княже… Далимил вышел.

– Вещай! – приказал Годослав.

– Не могу знать, что там творится сейчас, но когда я спешно уезжал, дома дела дюже плохо обстояли, княже…

И он рассказал о боярских дружинах, поддержавших герцога Гуннара. И о том, что Гуннар вместе с боярами мутит горожан, объявляя, будто бы Дражко убил князя Годослава, желая занять княжеский стол.

– Ловко они моментом воспользовались. Я ведь советовал Дражко нещадно пороть бояр на площади. Принародно… Как предателей… После такого позора ни один бодрич за боярином не пойдет. Надо было ему сделать это!

– Князь-воевода арестовал пятерых и отдал их под плеть хозарину Ерохе.

– И все бояре в сговоре?

– Того, княже, не знаю.

– Тебе бы отдохнуть, да вельми надо гонца к Дражко слать. Сдюжишь обратный путь? Или заменить кем след?

– Сдюжу, княже, если надо. Только конь притомился. Сменить бы…

– Сменим. Берестяной сарай знаешь?

– Знаю.

– Там скажешь, что я велел. Выбирай самого быстрота И скачи. Расскажи князю-воеводе и княгине Рогнельде, что в войну с Готфридом я уже вступил. Графа Ксарлуупа я отпустил с распоротым животом, чтобы сказал об этом же своему королю. Если сумеет выжить, в том его счастье, а не моя заслуга. Уже этого Готфрид никогда не простит. К Карлу пока не подступился, только присматриваюсь. Но думаю вскоре это сделать. Внемли дальше. Вели еще от моего имени боярам, кто не сильно запачкался на площади, слать дружины в помощь Полкану. Запомни хорошенько! Я – приказал! Не прошу их, а – приказал! Когда отечество в опасности, за непослушание кара одна – смерть. Именно так и скажи. И еще расскажи им, что Карл Каролинг принял меня милостиво, с чистым сердцем и с распростертыми объятиями. Он примет меня так… Я побью на турнире всех! И Карл меня примет…

Годослав неожиданно разволновался, заходил по палатке. И, когда остановился, сказал мрачно, с угрозой в голосе:

– А если Чернобог восторжествовал и Гуннар победил, возвращайся ко мне немедленно. Смени, где сможешь, коня, не сможешь сменить – укради, я разрешаю, и быстрее, быстрее ко мне. Всех верных людей, кто князю и княжеству остался в слове, шли на север к Полкану и на запад к границе, где вся моя дружина стоит. Полкан не предаст. И пусть тогда он держит данов, как может. Пусть костьми ляжет, но не пустит их внутрь страны. А уж в родном доме мы с западной дружиной порядок наведем, как только я вернусь. И… И… Узнай, что стало с княгиней Рогнельдой. Обязательно! Ей нельзя попадаться в руки «датскому коршуну»… А если попалась… Если что случилось…

Глаза князя потемнели как грозовое небо.

– Я повыщипываю коршуну перья прямо возле трона Готфрида! Я кровью всю Данию залью… Все Скьелдунги пожалеют, что носят эту гадкую фамилию… Езжай! Да будет с тобой Радегаст взглядом своим…

Лицо князя от тяжелых дум исказилось, стало даже страшным и жестоким. И Лют понял, что очень не поздоровится всем врагам его, если в самом деле что-то случилось с Рогнельдой. Более того, жесткость и решительность князя и самому Люту передались, и сам он почувствовал в себе отчаянную решительность и силу.

И стремглав вышел из палатки.